Текст книги "Лягушка-принцесса (СИ)"

Автор книги: Анастасия Анфимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 51 страниц)

– А он её найдёт, господин Септий? – поинтересовалась Силла Тарквина Поста. – На него можно положиться?

– Насколько мне известно, Сенат не раз поручал ему розыск всякого рода преступников. Человек он дотошный. Но, думаю, на этот раз даже у него ничего не получится. Скорее всего, самозванка давно покинула столицу и отправилась на поиски новых легковерных дураков.

Некоторое время сестра молчала, потом вдруг выпалила:

– Не могли бы вы попросить господина Камия ускорить поиски? Ну или хотя бы точно выяснить: осталась самозванка в городе или нет?

– Вы так хотите её наказать? – в голосе брата прозвучало плохо скрытое недоумение.

– Конечно! – вспыхнула благородным негодованием первая принцесса. – Негодяйка опозорила мою семью! Мало того, что лишила разума этого мальчишку Вилита, так ещё и украла мою заколку! Преступница должна сполна заплатить за свои злодеяния! Прошу вас, господин Септий, передать господину Камию, что я выплачу ему, разумеется тайно, тысячу империалов, если он найдёт её как можно быстрее!

– Думаю, награда сильно прибавит ему прыти, ваше высочество, – рассмеялся сенатор. – Награда щедрая, и он будет очень стараться её заполучить.

– Только пусть имеет ввиду, – угрожающе свела брови к переносице супруга наследника престола. – Через шесть дней награда уменьшится на пятьдесят империалов и с каждым последующим днём продолжит уменьшаться на такую же сумму. Долго ждать я не намерена!

Один из самых уважаемых и влиятельных представителей рода Септиев пристально посмотрел на разволновавшуюся сестру.

– В чём дело, ваше высочество? Хвала богам, свадьба Вилита с этой девкой уже никогда не состоится. Докэста с её выбором невесты сделалась посмешищем всей Империи. Зачем такая спешка? Или вы знаете что-то важное? В таком случае прошу ваше высочество поделиться со мной этой информацией.

– В Радл приезжают люди со всего света, господин Септий, – отводя взгляд, проворчала собеседница. Было ясно, что она предпочла бы промолчать, но не желая ссориться с родственниками, буркнула:

– Вдруг среди них окажется какой-нибудь купец из Канакерна, и его отыщут люди императрицы?

– Так вы, ваше высочество, не верите письму консулов? – вскричал поражённый сенатор. – Думаете, девчонка и в самом деле внучка Госпула Юлиса?

Сжав губы в тонкую полоску, будущая императрица молчала, с безучастным видом глядя куда-то мимо брата.

Поняв, что на этот раз ответа ему не дождаться, тот недоуменно пожал плечами.

– Не понимаю, о каких ещё сомнениях может идти речь, ваше высочество? Доказательство самозванства этой особы на лицо. Но если вы настаиваете, я сегодня же…, нет завтра непременно переговорю с господином Камием и передам ему ваши пожелания.

– Буду вам признательна, господин Септий, – натянуто улыбнулась первая принцесса, и брат с тревогой заметил в её глазах так редко посещавшую их неуверенность.

Только лишившись ученика, охранитель здоровья государыни по-настоящему понял, как тот ему необходим. То, что Мел Крис Спурий освобождал своего наставника от пустых и суетных дел, отнимавших уйму времени, лекарь почувствовал уже на следующее утро.

Он едва не опоздал к завтраку, потому что долго искал на полках ингредиенты, необходимые для приготовления слабительного, срочно понадобившегося госпоже Квантии, а потом ещё и лично отмывал чашки, загаженные в ходе данного процесса. Разбив одну из них, врачеватель уяснил, что ему срочно требуется помощник.

Увы, но часто переезжающий с места на место двор её величества Докэсты Тарквины Домниты не мог похвастаться пышностью и многолюдством. Поэтому царедворец точно знал, что никто из придворных не согласится передать ему своих рабов даже на время.

Скрепя сердце и прикинув свои финансовые возможности, охранитель здоровья императрицы стал собираться на невольничий рынок, когда в дверь громко постучали, и он услышал знакомый голос.

– Откройте, господин Акций!

– Заходите, ваше высочество, – впустив принца, лекарь выглянул в коридорчик, и только убедившись, что там никого нет, вернулся обратно, задвинув засов.

– Вчера я не смог поблагодарить вас, господин Акций, – Вилит тяжело опустился на табурет возле лабораторного стола. – Поэтому скажу сейчас: большое спасибо за то, что спасли госпожу Юлису. Клянусь Фиолой, я не забуду то, что вы для нас сделали!

– Я не мог поступить по-другому, ваше высочество, – чуть поклонился врачеватель. – Потому что не верю в её самозванство. Письмо консулов Канакерна, скорее всего, просто подделали!

– Я пытался поговорить об этом с отцом, – сын Константа Великого поправил сползший на пол край щегольского плаща. – Но не смог даже попасть в Палатин. Легионеры в воротах сказали, что им, видите ли, не велено меня пускать! Представляете?! Я потребовал позвать сотника. Тот пришёл, извинился и подтвердил, что император лично запретил мне даже заходить на территорию дворца!

Молодой человек зло ударил кулаком по столу. Расставленные на нём баночки, стаканчики и блюдца жалобно звякнули.

– Я надеялся, что он хотя бы выслушает меня! – голос Вилита дрожал от переполнявшей его обиды и горечи. – Пусть бы не поверил, пусть бы отругал и выгнал! Но он даже видеть меня не захотел!

– Думаю, известие о самозванстве госпожи Юлисы очень сильно расстроило государя, – царедворец сочувственно посмотрел на поникшего юношу. – А он же согласился на этот брак по вашему настоянию. Точнее, вашей матери. Но настояли-то на нём вы, и его величество об этом знает. Полагаю, отказ от встречи вам следует воспринимать, как наказание за неудачный выбор невесты. Хвала богам, что лживое письмо пришло до объявления помолвки. Иначе, вы пострадали бы гораздо серьёзнее. А сейчас император лишь выказал вам своё крайнее неудовольствие. Именно так запрет на посещение вами Палатина и воспримут в Радле.

– И что же делать? – настороженно глянул на него принц.

– Ждать, пока государь посчитает ваше наказание достаточным, – посоветовал лекарь. – А пока вам, ваше высочество, лучше не беспокоить отца. Продемонстрируйте ему, что вы поняли свою ошибку и раскаиваетесь. Излишняя навязчивость способна вызвать лишь раздражение у вашего царственного родителя. И не беспокойтесь, ваше высочество. Скоро всё уляжется, и государь обязательно встретится с вами.

– Боюсь, мне долго придётся ждать, господин Акций, – криво усмехнулся Вилит. – И тогда любые разговоры будут уже совершенно бесполезны.

– Ну почему же, ваше высочество? – мягко улыбнулся охранитель здоровья императрицы, стараясь подбодрить собеседника.

– Потому, господин Акций, – наставительно сказал молодой человек. – Что в Палатине есть очень влиятельные люди, готовые на всё, лишь бы уничтожить госпожу Юлису!

– Что вы имеете ввиду, ваше высочество? – нахмурился врачеватель. – Какие люди?

– Помните, как госпожу Юлису и её тётку едва не обыскали после визита во дворец? – подался вперёд принц. – Об этом тогда долго судачили.

– Ну, как же, – озадаченно кивнул лекарь. – Их тогда обвинили в краже драгоценной заколки у первой принцессы. Мне рассказывали, что легионеры в воротах перерыли весь паланкин и уже хотели их самих обыскивать, да хвала богам, вмешалась её высочество Силла. Кажется, она даже извинилась перед супругой регистора Трениума и его племянницей?

– Всё так, господин Акций, – кивнул младший сын императора. – Вот только пропавшая шпилька моей невестки и в самом деле была в их носилках! Хотя ни госпожа Юлиса, ни её тётка ничего туда не клали!

– Как это?! – вытаращив глаза, встрепенулся собеседник. – Что вы такое говорите, ваше высочество?

Не опуская глаз под недоверчиво-буравящим взглядом немало повидавшего царедворца, юноша пересказал ему услышанную от возлюбленной историю о том, как драгоценность супруги наследника престола оказалась в скромном паланкине жены регистора Трениума.

– А вы уверены, ваше высочество, что госпожа Юлиса всё это не придумала? – очень тихо поинтересовался ошарашенный лекарь, подумав, а не поторопился ли он, безоговорочно признав письмо из Канакерна фальшивкой? Уж очень страшные вещи рассказывает эта девушка? Она вообще в своём уме?

– Уверен, господин Акций! – решительно подтвердил Вилит. – Госпожа Юлиса говорит правду. Готов поклясться чем угодно, что она не станет мне лгать.

Молодой человек криво усмехнулся.

– Я слишком хорошо знаю первую принцессу, и мне прекрасно известно, как она любит свои украшения. Если бы Силла и в самом деле заподозрила кого-то в краже своих побрякушек, то непременно приказала бы их обыскать. Но она знала, что у них ничего нет, и чтобы не попасть в ещё более глупую ситуацию, стала извиняться.

Врачеватель в замешательстве откинулся на спинку кресла.

– Госпожа Юлиса сказала, что выбросила заколку в траву на аллее, ведущей к гостевой площадке возле статуи нимфы-нутпениды работы скульптора Павния Мадеса, – продолжил принц. – Если её не нашли, она до сих пор должна там валяться.

– То, что вы рассказали, просто ужасно, ваше высочество, – нарушил своё молчание царедворец, выдохнув. – О боги, и эта женщина станет нашей императрицей!

– Я думаю, что письмо из Канакерна тоже подменили по её приказу, – предположил Вилит. – Уж очень ей хочется женить меня на какой-то Аполии Комене из лотийских Коменов.

– Дело не только в вас, ваше высочество, – осторожно заметил собеседник.

– Да, я знаю! – досадливо отмахнулся молодой человек. – Они не хотят допустить примирения родителей!

– И усиления влияния южных родов, – кивнул лекарь.

Воровато оглянувшись на закрытую дверь, юноша тихо сказал:

– Я отвёл госпожу Юлису…

– Не нужно! – торопливо оборвал его врачеватель. – Я не хочу это знать!

– Почему, господин Акций? – подозрительно прищурился Вилит.

– Вы – сын Константа Великого, – принялся обстоятельно объяснять царедворец. – Вряд ли кто-то, будучи в здравом уме, решится причинить вам вред. А я бедный лекарь. За меня некому вступиться, кроме вашей матери. Но после обвинений госпожи Юлисы в самозванстве вряд ли её величество сможет мне чем-то помочь. А того, чего я не знаю, я никому не смогу рассказать.

– Вы считаете, может дойти и до этого? – озабоченно нахмурился императорский отпрыск.

– После того, что вы мне сейчас рассказали, я уже ничего не исключаю, – тяжело вздохнул охранитель здоровья государыни. – Рано или поздно выяснится, кто передал вам письмо на Ипподроме. Если Крис хотя бы в половину такой умный, как я о нём думаю, им его не найти. Но я-то здесь.

– И вообще, ваше высочество, – наставительно заметил собеседник. – Чем меньше людей будет знать, где скрывается госпожа Юлиса, тем лучше. Да и вам не стоит её навещать… слишком часто.

– Я попросил госпожу Юлису написать письмо другу её отца из Канакерна, – сказал молодой человек. – Вот только не знаю, как его переправить на Западное побережье.

– А я, ваше высочество, собираюсь послать туда человека, – поколебавшись, сообщил лекарь. – С заданием выяснить: была ли госпожа Юлиса в Канакерне на самом деле? И привести убедительные доказательства.

– Тогда, может, он и возьмёт с собой её письмо? – встрепенувшись, предложил молодой человек.

– Нет, нет, ваше высочество! – решительно возразил врачеватель. – Пусть каждый из нас пойдёт своим путём. Так больше шансов прийти к цели. Я лишь могу назвать вам несколько уважаемых купцов, ведущих дела с торговцами Западного побережья. Возможно, кто-нибудь из них сможет вам помочь?

– Хорошо, господин Акций, – поморщился Вилит. – Говорите.

– Я лучше запишу, – предложил хозяин мастерской, взяв один из лежавших на столе клочков папируса.

Однако, едва он ткнул пером в чернильницу, раздался громкий стук и взволнованный голос Пульчиты:

– Господин Акций, его высочество Вилит не у вас?

Мужчины тревожно переглянулись.

– Я здесь! – отозвался принц, поднимаясь.

Опережая его, царедворец почти бегом устремился к двери.

– Что нужно? – хмуро спросил сын императора у склонившейся в поклоне рабыни.

– Простите меня, ваше высочество, но государыня просит вас сейчас же выйти в сад. Она ждёт в Розовой беседке.

– Я ещё зайду, господин Акций, – уходя, бросил через плечо Вилит.

Невольница собралась пойти за ним, но лекарь в последнюю секунду успел схватить её за локоть, почти беззвучно выдохнув.

– Что там?

– Пустите! – зашипев рассерженной кошкой, женщина вырвала руку из цепких пальцев врачевателя, огрызнувшись. – Из Сената пришли!

Едва дождавшись, когда принц и рабыня скроются из глаз, охранитель здоровья государыни запер мастерскую и поспешил в другую сторону.

Поднявшись через кладовые на хозяйственный двор, он тоже направился в сад, стараясь не привлекать к себе внимания.

Восьмиугольную каменную беседку с беломраморными колоннами и новенькой черепичной крышей окружали высокие розовые кусты, кое-где уже покрытые ещё не распустившимися бутонами.

В просвете между деревьями Акций разглядел вольготно расположившуюся на скамеечке императрицу и двух сидевших к нему спиной женщин, в одной из которых он угадал Исору Квантию Белу.

У входа в беседку стоял высокий, худощавый мужчина в тёмно-коричневом плаще поверх синей с белыми полосами туники.

Снедаемый любопытством врачеватель воровато огляделся по сторонам. Он прекрасно понимал, насколько смешно будет выглядеть, и какие слухи пойдут по дворцу, если кто-нибудь заметит, как пожилой, уважаемый царедворец крадётся по кустам, словно подглядывавший за купающимися девицами мальчишка, но не смог удержаться.

Перебегая от дерева к дереву, пригнувшись к земле, лекарь добрался до благоухающих зарослей как раз в тот момент, когда принц, поприветствовав свою мать, осведомился, зачем он ей понадобился?

– С вами хочет поговорить претор Сената господин Камий, – с лёгкой издёвкой ответила Докэста Тарквина Домнита.

– Это вы? – удивлённо, словно только что заметив, спросил Вилит у застывшего столбом мужчины.

– Да, ваше высочество, – отозвался незваный гость неприятным скрипучим голосом. – Сенат поручил мне розыск особы, выдававшей себя за Нику Юлису Террину, племянницу господина Септиса регистора Трениума.

– И что же вам от меня нужно, господин Камий? – сухо поинтересовался молодой человек.

– Мне, ваше высочество, известно, что вы вчера скрылись с Ипподрома вместе с той девицей, – невозмутимо проговорил собеседник. – Не могли бы вы сообщить, где она сейчас?

– Не знаю, господин Камий, – с явно наигранным спокойствием пожал плечами принц. – Я потерял её в толпе.

– Как это потеряли, ваше высочество? – удивился претор. – И для чего вам вообще понадобилось покидать Ипподром?

– Если вы когда-нибудь были молоды, господин Камий, – теперь в голосе императорского отпрыска звучала откровенная издёвка. – То должны помнить, что влюблённым иногда хочется побыть вдвоём подальше от чужих, навязчивых глаз.

– Так вы любите эту девицу, ваше высочество? – тут же спросил сенаторский дознаватель.

– А какое это имеет отношение к розыску самозванки, господин Камий? – моментально вступила в разговор государыня.

– Прошу прощения, ваше величество, – повинился гость, объяснив. – Но для того, чтобы найти преступницу, я должен знать о ней как можно больше.

– К чему скрывать, ваше величество, – криво усмехнулся Вилит. – Госпожа Юлиса мне нравилась. Я за ней ухаживал, но родственники никогда не оставляли нас наедине. Поэтому, когда мы катались на колеснице, я предложил госпоже Юлисе сбежать, чтобы погулять по городу подальше от её надоедливой тётушки. Разве это преступление?

– И она согласилась, ваше высочество? – игнорируя вопрос, живо поинтересовался претор.

– Разумеется, господин Камий! – с нескрываемой обидой ответил юноша. – У меня нет привычки принуждать к чему-то своих знакомых.

– Что же случилось после того, как вы вышли в город, ваше высочество? – продолжил расспрашивать собеседник.

– Она потерялась!

– Вот просто взяла и потерялась? – с иронией переспросил гость.

– Представьте себе, господин Камий, так всё и случилось, – вздохнул сын Константа Великого. – Там, неподалёку от Ипподрома, есть рынок, там она и пропала. Клянусь Питром, когда я шёл с базара, госпожи Юлисы со мной рядом не было.

– И вы не пытались её отыскать, ваше высочество? – с сомнением в голосе спросил сенаторский дознаватель.

– Ну почему же!? – возмутился принц. – Я обошёл всё вокруг того рынка! Потом я подумал, что госпожа Юлиса, наверное, в последний момент испугалась, что родственники могут подумать о ней плохо, и ушла домой.

– А кто же, ваше высочество, был тот человек, что остановил вашу колесницу? – задал претор самый опасный, с точки зрения Акция, вопрос.

– Мне бы не хотелось об этом говорить, господин Камий, – замялся юноша.

– И всё же, ваше высочество, – с лёгким нажимом продолжил собеседник. – Преступница, выдававшая себя за внучку сенатора Госпула Юлиса Лура, скрылась после того, как тот человек что-то вам передал. Поэтому ответьте пожалуйста.

– Клянусь Фиолой, он не имеет к госпоже Юлисе никакого отношения! – заверил Вилит. – Это просто слуга одного человека, который иногда передаёт мне его письма. И это всё, что я могу сказать.

– Боюсь, я вынужден настаивать…

– А я вынужден отказать! – повысил голос императорский отпрыск.

– Вы намерены укрывать беглую преступницу, ваше высочество? – выпалил посланец Сената.

– Что?! – вскричал принц. – Да как вы смеете обвинять меня в нарушении закона?!

– Ещё раз прошу прощения, ваше высочество, – низко поклонившись, вновь извинился собеседник. – Но всё выглядит именно так.

– Вы просто плохо смотрите, господин Камий, – насмешливо фыркнул юноша. – О том, что пришло письмо из Канакерна, я узнал только вечером. На Ипподроме я понятия не имел, что госпожа Юлиса – самозванка.

– А переданная вам на Ипподроме записка? – вновь завёл прежнюю песню претор.

– Я уже сказал, что она не имеет никакого отношения к госпоже Юлисе! – не сдерживая себя, рявкнул сын Константа Великого.

– Господин Камий! – вновь вмешалась в разговор государыня. – У вас есть доказательства того, что в послании, полученном его высочеством Вилитом на Ипподроме, речь идёт о самозванке?

– Нет, ваше величество, – секунду помедлив, нехотя признал претор

– Тогда можете идти! – голос императрицы звенел оружейной бронзой. – Мой сын уже ответил на все ваши вопросы!

– О, уж это мне хорошо известно, госпожа Юлиса, – смех хозяйки квартиры прозвучал как-то не очень натурально.

– И что же вы обо мне услышали, госпожа Константа? – усмехнулась Ника, которой вдруг стало любопытно: чем радланские сплетники умудрились так напугать бедную вдову? – Да вы садитесь.

– Ой, госпожа Юлиса, – засуетилась та, опускаясь на единственный табурет в комнате. – Я уж даже и не знаю…

– Да вы не стесняйтесь, – подбодрила её гостья. – Рассказывайте, мне очень интересно, до чего люди в столице додуматься могут?

– Ну, если вы так настаиваете, – пробормотала собеседница, отводя взгляд и теребя кончик пояса. – Болтают, будто вы никакая не Юлиса, а самая настоящая самозванка. Напридумывали себе всяких сказок: будто и родились вы на краю света в землях незнаемых и через океан плыли, и с варварами да чудищами сражались… Дураки из знати в лучшие дома вас приглашали, а на самом деле вы даже на Западном побережье никогда не были. Рассказывают, уж вы простите, госпожа Юлиса, что вы воровка из Этригии или беглая рабыня то ли из халибок, то ли из банарок.

– Так банарки же вроде чёрные? – прервала рассказчицу девушка, весьма впечатлённая креативностью местных новостных агрегаторов.

– Ну, не скажите, – покачала головой вдова. – Среди них и светленькие встречаются, только реденько.

– Продолжайте, госпожа Константа, – не стала спорить слушательница, решив, что местным в данном случае виднее.

– Ещё ругают вас по-всякому, даже повторять стыдно, – понизила голос до шёпота женщина. – Говорят, что приворожили вы его высочество каким-то колдовством.

И тут же затараторила:

– Только я во всё это не верю, госпожа Юлиса! Не такой человек его высочество, чтобы чарам поддаваться! Это вас сама Диола благословила.

– Да, госпожа Константа, – с задумчивой улыбкой подтвердила Ника. – Я тоже считаю, что без небожителей здесь не обошлось.

И поинтересовалась:

– А что слышно о господине Септисе?

– Это вы о вашем дядюшке, регисторе Трениума? – на всякий случай уточнила собеседница, и дождавшись утвердительного кивка, обречённо махнула руками. – Плохо говорят, госпожа Юлиса. Всё больше смеются, да зло так. Вроде, как он умным себя считал, упрекал всех, что традиции да старинные обычаи забыли, к древней простоте и чистоте призывал, а у себя под носом мошенницу не заметил, которая чужое имение отобрать собралась. Говорят, регистором ему больше не быть. Мол, за такого дурака даже за деньги никто голосовать не будет.

– Жалко дядюшку, – покачала головой гостья. – Он такого обращения к себе не заслужил.

– Тут, госпожа Юлиса, о вас и раньше разговоры ходили, – осторожно проговорила хозяйка квартиры. – После того, как вы в Сенате с речью выступили.

– Да не произносила я никаких речей, госпожа Константа! – досадливо поморщилась девушка. – Меня туда из-за имения деда, сенатора Госпула Юлиса Лура, вызвали. Из всех младших лотийских Юлисов в Империи одна я осталась. По древнему закону земля та должна мне отойти. А сенаторы перед тем, как принять решение, захотели задать мне несколько вопросов. Я и отвечала. Но когда они стали плохо об отце говорить, не выдержала и встала на его защиту. Я просто не могла поступить по-другому, госпожа Константа.

– Почитание родителей – одна из главных добродетелей, госпожа Юлиса, – с важным видом кивнула вдова. – Мой покойный супруг говорил, что уважение к родителям отличает нас от животных.

Она вдруг смущённо улыбнулась.

– А теперь вы не расскажете, как попали в Радл и познакомились с его высочеством?

– Конечно, госпожа Константа, – заверила Ника, предупредив. – Только это длинная история. Может быть, лучше вечером?

– Да, да, – согласно закивала женщина, поднимаясь. – Тогда я пойду. У меня ещё много дел.

– Только не забудьте принести мне нитку с иголкой, – напомнила на прощание девушка.

– Сейчас же Ульпину пришлю, – пообещала собеседница.

В ожидании рабыни беглая преступница переоделась и ещё раз сравнила купленную Константой полосу ткани с предоставленным ей же платьем. Текстура и цвет немного отличались, однако, на первый взгляд, эта разница в глаза не бросалась.

В дверь тихонько, словно кошка скреблась, постучали.

– Заходите, – с лёгким беспокойством сказала гостья, обычно хозяйская невольница заявлялась, не дожидаясь разрешения.

На сей раз Ульпина держалась с ранее не свойственной ей предупредительностью.

– Вот, госпожа, – подобострастно кланяясь, протянула она моток тёмно-серых ниток с воткнутой в него солидного вида иглой. – Госпожа Константа вам прислала.

– Положи на сундук, – велела Ника, решив, что невольница, наверное, тоже в курсе, кем на самом деле является их квартирантка.

Поджав под себя коленки, девушка принялась старательно пришивать полосу ткани к низу платья, дабы привести его длину в соответствие с местными правилами приличия и не раздражать взор добродетельной вдовы зрелищем то ли своих голых ног, то ли закреплённым на одной из них кинжалом.

Дело это оказалось несложным, но долгим и чрезвычайно муторным, учитывая то, что подол требовалось в обязательном порядке подогнуть, поскольку одежду с торчавшими из краёв нитками носили только рабы, а для свободных людей она считалась крайне неприличной.

Любопытная, как и большинство женщин, Аполия Константа Ула до вечера подождать не смогла, заявившись в полдень и предложив Нике отобедать в её комнате.

– Входная дверь заперта, и мы сможем спокойно поговорить, – слегка заискивающе проговорила она. – А если вдруг кто-то придёт, я проведу его к себе.

– Тесновато здесь, госпожа Константа, – заметила девушка, однако не желая огорчать добрую вдову, пожала плечами. – Но если вы хотите составить мне компанию, я не возражаю. За приятной беседой любая еда вкуснее.

Поскольку наибольшее количество пищи радлане предпочитали вкушать за ужином, предназначенные на обед кушанья легко разместились на маленьком круглом столике. Однако тарелки, с которых ели хозяйка и гостья, пришлось держать в руках, а перед тем как выпить разведённого вина, ставить их на крышки корзин.

Понизив голос, беглая преступница рассказала императорский отпущеннице свою невероятную историю, начиная с бегства Лация Юлиса Агилиса и его супруги из Радла.

Рождённая рабыней, никогда не покидавшая столицу, женщина слушала её заворожённо, временами забывая жевать и изредка вскрикивая, прикрыв рот ладошкой.

– О боги! – в ужасе вскрикнула она, когда речь зашла об аресте племянницы регистора Трениума в Этригии. – Да разве же такое бывает, госпожа?!

– Я, госпожа Константа, тоже иногда думаю, что всё это просто какой-то дурной сон, – грустно усмехнулась Ника. – Всё кажется, вот сейчас я проснусь вновь в своей постели, и окажется, что нет никакого Радла, Империи, сенаторов.

– Но вы же дома, госпожа, – принялась утешать её собеседница. – А не в диком лесу среди грубых варваров. И если бы вы так и остались в той земле за океаном, то никогда бы не встретились с его высочеством.

– Только это и радует, госпожа Константа, – девушка постаралась произнести эти слова, как можно убедительнее.

– Но как же вы познакомились с его высочеством? – вновь завела старую песню о главном вдова.

– О, госпожа Константа! – встрепенулась, приходя в себя, попаданка. – Во всём виноват наш осёл.

– Осёл? – улыбаясь, вскинула брови женщина, явно предвкушая ещё более необыкновенную и романтическую историю.

Понимая это, рассказчица постаралась её не разочаровать.

– Вы с его высочеством самими богами предназначены друг для друга! – с пафосом заявила слушательница.

– Наверное, – подумав, согласилась беглая преступница. – Тем более, что наша предпоследняя встреча была и вовсе поразительной.

– Так его высочество и в самом деле спас вас от людокрадов?! – расширенные от восторга глаза пожилой радланки сейчас легко могли поспорить с очами любого из персонажей японских мультяшек.

Нике подобная трактовка её похищения показалась несколько своеобразной, однако восстанавливать историческую правду она не стала, ограничившись довольно туманным подтверждением.

– Да, он мне очень помог.

Когда по горло загруженная впечатлениями хозяйка квартиры ушла, а рабыня торопливо убрала посуду, гостья растянулась на постели, положив руки под голову.

Доброжелательный разговор, при котором не требовалось анализировать каждое слово, опасаясь реакции собеседника, разбередил душу девушки. Чувствуя, что просто так успокоиться не сможет, она тщательно осмотрела купленную верёвку. Толстая, шершавая, крепкая, она, казалось, могла выдержать даже быка. Да и по длине она должна достать до земли.

Осталось навязать несколько узелков для более удобного спуска, чтобы руки не скользили. Поскольку в её комнате отсутствовала не только отопительная батарея, но даже любая достаточно тяжёлая мебель, квартирантка, не долго думая, обвязала верёвку вокруг ближайшего к двери сундука, протянув её между ним и стеной. В этом случае при спуске вес Ники будут удерживать сразу два тяжёлых ящика.

Позаботившись о путях отступления, беглая преступница вновь обратила своё внимание на дверь. Лучше всего, конечно, установить замок или хотя бы засов. Тем более, что подходящая дырка в косяке есть. Вот только племянница регистора Трениума ни разу не столяр. Да и неизвестно, как к подобной модернизации отнесётся госпожа Константа. Нет, тут требовалось что-то менее радикальное, но столь же действенное.

Опустившись на корточки, гостья провела ладонями по полу, сколоченному из оструганных досок, покрытых остатками давно облезшей краски. В одном месте между ними образовалась узкая, миллиметра четыре, щель, забитая слежавшейся пылью. Девушка прислушалась. Из окна доносился шум узкой, не слишком оживлённой улицы. Шаркали по камням мостовой подошвы сандалий редких прохожих, долетали обрывки их разноголосых разговоров. За дверью тихо бубнила хозяйка квартиры. Кажется, она пересказывала рабыне печальную историю внучки сенатора Госпула Юлиса Лура.

Убедившись, что они увлечены беседой, Ника начала потихонечку очень осторожно выковыривать кончиком ножа из щели закаменевшую грязь на участке длинной в ширину клинка.

Наступившие сумерки и приглашение на ужин заставили её оторваться от своего высокоинтеллектуального занятия. Разметав крошки по полу и убрав нож, девушка отправилась в комнату хозяйки квартиры, чтобы есть порядком опостылевшие бобы и ветчину с сыром, попутно отвечая на бесчисленные вопросы госпожи Константы.

Девушка долго не спала, прислушиваясь к отовсюду доносившимся звукам большого многоквартирного дома. Хотя и не разбирая слов, она слышала, как за стеной перешёптываются рабыня и госпожа. Наверху кто-то надсадно кашлял, передвигал мебель и ходил туда-сюда по комнате. Снизу играли на флейте, пели неразборчивые песни и смеялись. Судя по всему, полы, они же потолки между этажами, представляли собой просто деревянные плахи, скреплённые какими-нибудь шпонками.

Не имея ни малейшего представления об их толщине, она тем не менее на следующий день продолжила выцарапывать пыль из приглянувшейся щели, доведя её глубину примерно до двух с половиной сантиметров. После чего долго копалась в корзине со щепками, отыскивая подходящую деревяшку, и упорно строгала её не очень острым ножом, дважды порезав себе руку. Причём один раз рану пришлось забинтовать куском тряпки. Тем не менее данное обстоятельство не остановило попаданку в стремлении сделать своё временное убежище чуть более безопасным.

Встревоженная квартирная хозяйка попыталась выяснить, чем таким опасным занимается её постоялица?

В ответ та объяснила, что пыталась вырезать палочку для письма на покрытой воском дощечке, но у неё ничего не получилось.

– Но у вас её нет, – резонно заметила женщина.

– Я собиралась попросить вас купить мне парочку дощечек, госпожа Константа, – вздохнула Ника. – Когда вы в следующий раз пойдёте на рынок.

Вечером заботливая вдова принесла ей бронзовый стерженёк с тупым остриём на одном конце и со специальным расширением, позволявшим легко затирать нацарапанное, на другом, пообещав при первой возможности исполнить её просьбу.

А девушка перед сном наконец-то смогла испытать свою систему экстренного запирания. Положив тонкий край плашки к невысокому порогу, толстый она упёрла в воткнутый в заботливо выцарапанную щель нож и осторожно попыталась отворить дверь. Как и следовало ожидать, сдвинувшись на сантиметр, она стала застревать.

Ясно, что столь жалкая преграда не сможет надолго задержать противников, но, возможно, даст ей время удрать через окно.