Текст книги "Лягушка-принцесса (СИ)"

Автор книги: Анастасия Анфимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 49 (всего у книги 51 страниц)

Только когда за спиной девушки зашуршала материя занавеса, она начала потихоньку приходить в себя, хотя мысли её по-прежнему упорно отказывались приходить в порядок.

В прихожей у калитки, кроме пары привратников, застыли на посту два легионера со скрытыми под плащами доспехами. Ещё трое воинов стояли у портьеры, прикрывавшей проход в передний зал.

А посередине помещения, заняв его значительную часть, громоздились щедро украшенные серебром и слоновой костью носилки из чёрного, как ночь, дерева. Полтора десятка широкоплечих рабов в синих туниках из добротного сукна сидели на лавках, привычно делая вид, будто происходящее вокруг их совершенно не касается. Кто-то дремал, привалившись к стене, кто-то согнулся, опираясь локтями о колени и свесив голову.

Племянница регистора Трениума почему-то решила, что это шикарное транспортное средство предназначено для них с принцем.

Но тот быстро проследовал к калитке, угодливо распахнутой перед ним лысым рабом.

Паланкин младшего сына императора дожидался своего пассажира на улице у ворот особняка викесария.

Выглядели носилки гораздо скромнее, да и невольников с ними оказалось всего восемь.

– В Цветочный дворец! – приказал Вилит, помогая спутнице забраться внутрь.

Едва та успела устроиться на мягких подушках, как молодой человек влез на сиденье напротив. Прежде чем она успела как-то помешать, принц, подавшись вперёд, обхватил голову девушки ладонями и стал покрывать её лицо поцелуями, тыкаясь губами то в глаз, то в нос, то в щёки, бормоча:

– Ника! О боги! Я уже подумал, что он позвал меня последний раз на тебя посмотреть. Он же мог приказать просто убить тебя, чтобы ты ничего не сказала обо мне на суде! Не знаю, как бы я смог пережить твою смерть! А он вместо этого согласился на наш брак! Да будет благословлён этот лучший день в моей жизни! Но как ты оказалась в доме викесария? Что с Птанием? Что за бандита вывели из зала?

– Подожди, подожди, Вилит, – племянница регистора Трениума натужно засмеялась, с трудом сдерживая рвущиеся из груди истерические рыдания. – Сейчас всё расскажу…

Но губы возлюбленного уже нашарили её губы, мешая говорить, и какое-то время они просто целовались.

Поддавшись любовному угару, Ника словно старалась смыть с души трагические переживания сегодняшнего дня.

Наконец, почувствовав, что начинает задыхаться, она отстранилась и с силой упёрлась руками в грудь юноши.

– Да подожди ты! Дай рассказать! Тут такое творится, а ты с поцелуями…

– Говори! – выдохнул молодой человек, отодвигаясь, но продолжая крепко держать её за руку.

Понизив голос почти до шёпота, девушка обстоятельно поведала о своих сегодняшних злоключениях, начав с ухода Птания и двух рабов из публичного дома.

Сын императора жадно ловил каждое слово, не сводя со спутницы сияющих глаз и время от времени цедя сквозь зубы что-то непонятное и, кажется, нецензурное.

Однако, узнав, кто именно периодически подсылал к его возлюбленной наёмных убийц, не выдержал, выругался в слух:

– Ослиный помёт! Шлюхино отродье!

Опомнившись, принц смутился, и в первый раз отведя взгляд, досадливо поморщился, пробормотав:

– Прости, Ника. Подобные слова не должны осквернять твоих ушей.

Внезапно он встрепенулся, удивлённо посмотрев на собеседницу.

– Но государь мне ничего не сказал об наёмниках Аттила.

– Государь умолчал не только об этом, – усмехнулась племянница регистора Трениума, потихоньку приходя в себя. И хотя её всё ещё потряхивало от переполнявшего организм адреналина, голова работала уже более-менее чётко. – Налётчик признался, что по приказу сенатора он с приятелями выкрали настоящее письмо консулов Канакерна и заменили его фальшивкой.

– Что?! – вскричал парень, вскакивая и утыкаясь головой в провисшую ткань потолка.

Не ожидавшие рывка носильщики сбились с ноги, от чего паланкин резко качнуло.

Дёрнув на себя императорского сына, Ника, чуть подавшись назад под тяжестью навалившегося тела, прижала ему палец к губам, возмущённо прошипев:

– Тихо ты! Не то нас весь город услышит!

Осторожно перебравшись на своё место, молодой человек продолжил возмущаться, но уже шёпотом.

– Показание этого бандита в Сенате сняло бы с тебя все обвинения! Но вместо этого отец приказал его убить и даже мне ничего не сказал!

– Уверена, у государя есть веская причина скрывать от Сената то, что ему известно, кто подделал письмо и подсылал ко мне убийц, – заступилась за будущего свёкра собеседница. – И нам тоже лучше помалкивать об этом.

– Его величество велел вам сохранить всё в тайне? – нахмурился юноша.

– Нет, ничего конкретного государь мне не приказывал, – покачала головой девушка. – Но думаю, то, что он ничего не сообщил вам о преступлениях Аттила и не собирается обвинять его ни в подмене письма, ни в попытках меня убить, предусматривает наше молчание обо всём этом.

– Наше? – вскинул брови принц.

– Конечно, – убеждённо заявила племянница регистора Трениума. – Неужели вашему отцу понравится, если у меня будут тайны от будущего мужа?

– Да, это на него похоже, – задумчиво проговорил отпрыск Константа Великого. – Он любит недоговаривать, намекать, прятать в словах двойной смысл. Сколько раз он презрительно хмурился, если я не мог понять: чего же ему от меня надо?

– Ничего удивительного, Вилит, – грустно усмехнулась попаданка. – Отец готовил из вас политика. Таков удел детей всех правителей.

– Как будто мне это надо? – недовольно проворчал молодой человек, откидываясь на подушки и скрестив руки на груди.

– Даже боги не выбирают себе родителей, Вилит, – попробовала утешить его племянница регистора Трениума. – Чего ждать нам, простым смертным?

Она хотела добавить, что тоже не хотела любви принца, но, передумав, заговорила о другом:

– Я немного опасаюсь встречи с её величеством. Боюсь, что ей не понравится то, что вы уговорили государя поселить меня в Цветочном дворце до возвращения преторов.

– Не беспокойся, – успокоил её юноша. – На самом деле моя мать неплохо к вам относится. Особенно после того, как сама убедилась, что те любовные письма, о которых я вам рассказывал, оказались фальшивкой. А когда узнает про подмену письма из Канакерна – так и вовсе успокоится.

– Тогда мне бы надо предупредить родственников о том, что я в Цветочном дворце, – озабоченно нахмурилась девушка и покачала головой. – А господин Птаний как раз сегодня должен передать дядюшке весточку от меня.

– Я прикажу дворцовому управителю послать раба в дом ваших родных, – пообещал сын императора, вновь беря её за руку. – Это вам нельзя покидать Цветочный дворец, а им туда прийти можно.

– Да, государь не запрещал мне видеться с родственниками, – согласилась собеседница, вздохнув. – Жаль только, что нам теперь долго не придётся кататься на колеснице.

– Мы найдём чем заняться в Цветочном дворце, – многозначительно улыбаясь, пообещал молодой человек. – Ручаюсь, скучно не будет.

– И что же вы имеете ввиду, господин Вилит? – с деланным удивлением вскинула брови племянница регистора Трениума. – Будем любоваться цветами? Рассматривать картины и скульптуры? А может, почитаем сочинения древних мудрецов?

– В Тарар скульптуры и всех мудрецов с их свитками! – прорычал принц. – Теперь, когда отец дал согласие на наш брак я, наконец-то смогу любить вас долго и страстно!

– Да, что вы такое говорите, господин Вилит?! – смутилась попаданка, с удивлением чувствуя, что краснеет, одновременно начиная испытывать нешуточное влечение к этому сильному, красивому, надёжному парню. – До свадьбы как бы не полагается… Да и как ещё ваша матушка посмотрит на такие… занятия?

– Вряд ли она что-то заметит, госпожа Ника, – пожал плечами юноша. – Но я всё-таки попрошу господина Акция прикрыть ей глаза.

– Вы хотите, чтобы он дал императрице снотворное? – не на шутку удивилась девушка.

– Нет, конечно! – негромко, но заразительно рассмеялся молодой человек. – Просто они с матерью любят друг друга. Они любовники.

– И вы так спокойно об этом говорите? – задумчиво покачала головой племянница регистора Трениума.

– Отец перестал заходить к матери почти сразу же после моего рождения, – погрустнев, тихо заговорил сын Константа Великого. – А когда мне исполнилось пять лет, нас выселили в Цветочный дворец. Я был ещё слишком мал, чтобы понимать суть происходящего. Мне говорили, что маме очень нравятся императорские сады, а у отца слишком много дел в Палатине, чтобы тратить время на любование цветами. Потом мы отправились к морю, где прожили почти год, вернувшись к празднику Артеды-многоплодной, но пробыли в Радле очень недолго. Государь предложил матери навестить родственников. Так мы и путешествовали, приезжая в столицу только на праздники, где присутствие императрицы необходимо на храмовых церемониях. Моя мать – гордая женщина, но и она всего лишь человек. После того, как отец начал появляться с Сариной Госгулой на людях, я перестал осуждать мать за её чувства к Акцию. Или вы считаете, что она должна была хранить верность мужу?

– Не знаю. Для того, чтобы её судить, надо самой оказаться в похожем положении, – тщательно подбирая слова, ответила попаданка. – А мне очень не хочется испытать то, что пришлось пережить вашей матери, Вилит.

Она пристально посмотрела на спокойно выдержавшего её взгляд принца.

– Клянусь Аксером, госпожа Юлиса, я никогда не поступлю с вами так, как мой отец с матерью! – решительно заявил юноша. – Вы навсегда останетесь для меня единственно любимой женщиной.

– Я уже говорила, Вилит, что мне не надо ваших клятв, – покачала головой девушка, с грустью подумав: "Врёт! Всё равно кого-нибудь заведёт, если здесь так принято. Но, может, хотя бы так открыто, как его папаша, наглеть не будет?". – Вы же знаете, что мне достаточно одного вашего слова.

Внезапно носилки остановились.

– В чём дело? – раздражённо рыкнул отпрыск Константа Великого, выглядывая наружу, и сам же ответил на свой вопрос. – Императорские сады.

– Это вы, ваше высочество? – нерешительно поинтересовался кто-то густым басом.

– Я, легионер, – подтвердил молодой человек, отведя в сторону занавес. – А со мной моя подруга.

Ника торопливо прикрыла лицо краем накидки. Очевидно, сегодня сады закрыты для посещения, и их встретил караул у ворот внешней ограды.

Даже не заглянув в паланкин, воин браво лязгнул доспехами.

– Проходите, ваше высочество!

Негромко проскрипели массивные бронзовые петли.

Тяжело отдуваясь, рабы потащили носилки по усыпанной гравием дорожке к внутренней стене, окружавшей расположенный в глубине парка комплекс зданий официальной летней резиденции радланских императоров.

Здесь их так же встретила охрана, не проявившая никакого сколько-нибудь заметного интереса к спутнице принца, беспрепятственно пропустив носильщиков с их габаритным грузом непосредственно на территорию Цветочного дворца.

Пройдя ещё с десяток шагов, носильщики со вздохом облегчения опустили паланкин на зашуршавший гравий.

Вилит быстро выбрался, и придерживая край занавеси, подал руку спутнице.

Поправляя накидку, та с интересом огляделась.

Прямо перед ней на невысокой насыпной платформе белели стены внушительного здания, а рядом поблёскивал на солнце узкий, длинный пруд с разбросанными по поверхности воды блестящими круглыми листьями и красивыми бледно-розовыми цветами. Росшие по берегу явно искусственного водоёма кусты так же густо покрывали распустившиеся бутоны. Откуда-то доносилось пение птиц. Сверкая слюдяными крылышками, в воздухе реяли стрекозы и ещё какая-то летучая мелюзга. От всей этой картины веяло спокойствием и умиротворением.

Только застывшие у входа во дворец вооружённые легионеры вносили нотку настороженности в этот идиллический пейзаж.

– Пойдёмте, Ника, – проговорил юноша, направляясь к перекинутому через прудик каменному мостику. – Надо побыстрее найти её величество. А то, если нас опередят сплетники, то такого наболтают, что как бы она в обморок не упала.

Поднимаясь по широкой мраморной лестнице, племянница регистора Трениума обратила внимание на изменение выражения лица одного из часовых, стоявших в тени колонн у высоких, украшенных резьбой дверей. Когда до них осталось не более пяти шагов, воин решительно заступил дорогу младшему сыну императора.

– Простите, ваше высочество, но кто эта девушка и что она здесь делает?

– А тебе какое дело, кого я привожу в свой дом? – надменно вскинул подбородок достойный отпрыск Константа Великого. – Она со мной, и тебе этого достаточно, чтобы не задавать глупых вопросов.

– Ещё раз прошу прощения, ваше высочество, – неуклюже поклонился настырный часовой. – Но уж больно она похожа на преступницу, за которую Сенат награду объявил.

– Если собираешься заработать, то зря, – зло усмехнулся принц, впившись разъярённым взглядом в физиономию набычившегося собеседника. – Госпожа Юлиса здесь по воле его величества Константа Тарквина Лаврия Великого, моего отца!

"И как этот урод меня узнал? – с тоской подумала Ника. – Наверное, где-то видел? А где? Если только на Ипподроме?"

– Сам государь? – вскинув белесые брови, растерянно пробормотал легионер, нервно облизав враз пересохшие губы.

– Ты сомневаешься в моих словах!? – юноша почти рычал.

– Нет, ваше высочество, конечно нет, – забормотал воин, освобождая дорогу и даже распахнув перед ними дверь.

Оказавшись в небольшом холле с тремя дверями, молодой человек решительно повёл девушку на второй этаж.

Спускавшаяся навстречу служанка с маленьким, уставленным посудой подносом в руках и рабской табличкой на шее, согнувшись в поклоне, поспешно шарахнулась к стене.

– Бакли, где её величество? – спросил Вилит.

– Государыня в восточных угловых покоях, ваше высочество, – ответила невольница, бросив короткий взгляд на императорского отпрыска.

А тот уже шлёпал подошвами сандалий по ступенькам, увлекая наверх свою спутницу.

Принц очень торопился, местами едва не переходя на бег, а Ника так волновалась, что почти не обращала внимания на окружающую обстановку.

Они вихрем промчались по открытой галерее второго этажа, проигнорировав приветствие двух попавшихся на пути женщин, и остановились у белой, двустворчатой двери, из-за которой доносилось тихое, плохо различимое бормотание.

Переводя дыхание, юноша два раза ударил костяшками пальцев по гладко оструганной филёнке, проговорив:

– Позволите войти, ваше величество?

– Заходите, сын мой, – тут же отозвался голос законной супруги Константа Великого.

Вольготно расположившаяся на короткой скамеечке с изогнутыми подлокотниками, Докэста Тарквина Домнита довольно резво для своего возраста вскочила на ноги, и сделав шаг навстречу непутёвому отпрыску, внезапно застыла на месте, вздрогнув, как от удара током.

Её лицо, сохранившее остатки былой красоты, стремительно побледнело, аккуратно подщипанные брови полезли наверх, сминая кожу на лбу в глубокие, неприятного вида складки.

Сидевшая на табурете у распахнутого окна Исора Квантия Бела, сдавленно пискнув, выпустила из рук с шорохом свалившийся на пол папирусный свиток, а глаза и рот верной наперсницы императрицы стали стремительно округляться.

Прежде, чем кто-то из женщин заговорил, Вилит поспешил разрядить обстановку, выпалив:

– Государь позволил госпоже Юлисе некоторое время пожить в Цветочном дворце!

Придворная дама так и застыла с выпученными глазами, а её покровительница недоверчиво переспросила:

– Вы сказали: государь?

– Да, ваше величество! – с апломбом подтвердил принц, продекламировав. – Госпожа Юлиса пробудет здесь до тех пор, пока из Канакерна не вернутся преторы Сената, которые отправятся туда, чтобы окончательно выяснить: была ли госпожа Юлиса в том городе или нет?

– А разве Сенат кого-то послал на Западное побережье? – растерянно захлопала ресницами Докэста Тарквина Домнита.

– Ещё нет, – покачал головой сын. – Но обязательно пошлёт, как только выслушает господина Канира Наша. Этот уважаемый купец поклялся в том, что встречался с госпожой Юлисой в Канакерне в доме консула Мерка Картена. Госпожа Юлиса и господин Канир Наш узнали друг друга в присутствии его величества и господина Косуса Кванта Спурия!

– Так государь позвал вас в дом викесария, чтобы сообщить об этом? – лицо матери постепенно обретало свой естественный цвет, и она посмотрела на Нику уже без прежнего ужаса в глазах.

– Да, ваше величество, – повторил юноша. – До возвращения преторов государь повелел считать госпожу Юлису внучкой сенатора Госпула Юлиса Лура, но временно ограничить её свободу.

– А вы, сын мой, уговорили императора, вместо тюрьмы отправить госпожу Юлису в Цветочный дворец? – понимающе усмехнулась законная супруга Константа Великого.

– Не совсем так, – возразил Вилит. – Его величество в память деда госпожи Юлисы пригласил её пожить в Палатине. Но она сочла своё пребывание там неуместным и сказала государю об этом. Вот тогда я и предложил Цветочный дворец.

– Что? – несмотря на явное удивление, Докэста Тарквина Домнита всё же не выглядела столь впечатляюще обалдевшей как минуту назад. – Государь настолько поверил словам какого-то банарца, что пригласил госпожу Юлису в Палатин?!

– Он не банарец, ваше величество, – рискнула вступить в разговор девушка. – Канир Наш – гурцат. Но вы правы. На самом деле есть ещё веская причина, по которой государь поверил его словам. Вот только его высочеству, его величество о ней почему-то не сказал.

Она посмотрела на принца.

– Какая ещё причина? – нахмурилась императрица.

– О ней можете знать только вы, ваше величество! – опережая открывшего было рот молодого человека, выпалила племянница регистора Трениума, выразительно глянув на замершую статуей придворную даму.

– У меня нет секретов от госпожи Квантии! – повысила голос государыня. – Я знаю её уже много лет, а вас вижу третий раз в жизни!

– Так, что же случилось, сын мой? – просила она принца, подчёркнуто игнорируя его спутницу.

– Я не сомневаюсь, что вы хорошо знаете госпожу Квантию, ваше величество, – торопливо заговорила та, смиренно потупив взгляд. – Но именно я стала свидетелем того, что произошло в доме господина викесария, и о чём умолчал государь, беседуя с его высочеством. Именно мне доверена эта тайна. Вам, ваше величество, я обязана рассказать всё. А уж вы сами решайте, кто ещё может знать об этом.

Вилит довольно усмехнулся.

– Император приказал вам молчать? – встревожилась Докэста Тарквина Домнита.

– Прямого приказа он мне не давал, ваше величество, – Ника бесстрастно смотрела в глаза потенциальной свекрови. – Но всё же вашему сыну государь об этом не сказал.

– Позвольте мне уйти, ваше величество, – голосом оскорблённой добродетели проговорила придворная дама, метнув на девушку презрительный взгляд и с показным смирением промакивая белоснежным платочком заблестевшие в предвкушении потрясающей новости глаза.

Императрица растерянно посмотрела на младшего сына. Тот демонстративно развёл руками, явно испытывая удовольствие от всего происходящего.

Как и следовало ожидать, победило женские любопытство.

– Ступайте, госпожа Квантия, – кивнула покровительница. – Подождите меня в Розовой беседке.

– Да, ваше величество, – чуть не плача с досады, поклонилась придворная, и гордо вскинув голову, проследовала к двери.

– Так чем же вы смогли вызвать к себе такое доверие государя? – с нескрываемой иронией поинтересовалась Докэста Тарквина Домнита, вновь усаживаясь на лежанку.

– Видят боги, ваше величество, я тут совершенно ни при чём, – покачала головой племянница регистора Трениума и поведала о нападении налётчиков на публичный дом Птания, о внезапном появлении легионеров, о допросе, который император учинил последнему из уцелевших бандитов.

– Хорошее же место вы отыскали, сын мой, чтобы спрятать девушку, – насмешливо фыркнула мать и тут же стукнула кулачком по подлокотнику скамейки. – Но Аттил-то каков, а? Сенатор, сын прославленного отца, и такой мерзавец! Едва не опозорил нашу семью! Обманул императора и Сенат! Ещё и убийц подослал! Неужели Констант простит ему такое?

– Вы же знаете, ваше величество, что отец никогда ничего не забывает, – проворчал младший сын. – Уверен, Аттил своё получит. Просто государь не желает пока объявлять о его преступлениях. Бандит – не надёжный свидетель против сенатора. Ему просто не поверят.

– Слухи всё равно пойдут, – заметила императрица.

– В Радле всегда много болтают, – пожал плечами Вилит. – Разговоры – это одно, а оглашение обвинений императором – совсем другое. Государь приказал убить бандита, значит, никаких свидетелей злодеяний Аттила не осталось.

– В Тарар этого негодяя и всех его прихвостней! – поморщилась Докэста Тарквина Домнита и обратилась к Нике. – Хвала богам, госпожа Юлиса, что наконец-то всё выяснилось. Должна признаться, что даже меня ввёл в заблуждение этот обманщик, и я поверила той ужасной клевете.

– Государь подтвердил своё согласие на наш брак, ваше величество, – беззастенчиво перебил её принц. – Но свадьба состоится только после возвращения преторов из Канакерна и снятия всех обвинений с госпожи Юлисы.

– Я надеюсь, ваше величество, что Сенат всё же вернёт мне землю предков, – смиренно пробормотала племянница регистора Трениума. – Тогда я смогу исполнить волю отца, а поместье станет моим приданым.

– Теперь это не ваша забота, госпожа Юлиса, – пренебрежительно отмахнулась собеседница. – Юлисы – древний, знатный род, и они не допустят, чтобы вы вошли в императорскую семью с одним поместьем, путь даже таким дорогим, как Домилюс.

"Ого! – мысленно фыркнула попаданка. – Кажется, родичам придётся как следует раскошелиться. А вот нечего было меня за старого гомика сватать! Дали бы мне спокойно жить в поместье – не пришлось бы ещё больше тратиться".

– А вы, сын мой, – деловито заговорила матушка. – Найдите дворцового управителя и передайте мой приказ устроить госпожу Юлису, как гостью самого государя!

– Да, ваше величество, – поклонился принц и обратился к своей спутнице. – Пойдёмте, я вас провожу.

– До свидания, ваше величество, – поклонилась Ника.

– Увидимся за ужином, – скупо улыбнулась Докэста Тарквина Домнита.

Теперь они уже никуда не торопились, так что девушка смогла рассмотреть росписи на стенах, стоявшие в нишах статуи, покрывавшую полы мозаику, а так же обратила внимание на стоявших кое-где легионеров. Цветочный дворец охранялся не только снаружи, но и изнутри.

Ужасно довольный Вилит рассказывал возлюбленной о её временном жилище, где располагались столовые, которых здесь оказалось целых три, о бане, бассейнах, залах для приёмов и праздников, о беседках в саду, о местном зверинце, в котором содержали несколько волков, двух старых ленивых медведей и присланную каким-то укрским царьком в подарок императору белую верблюдицу. Эту злющую скотину перевели сюда из Палатина после того, как она оплевала Сарину Госгулу. Вот почему императрица испытывает к зверюге самые дружеские чувства, хотя и не рискует приближаться к её загону.

Сообщая всё это, молодой человек не забывал расспрашивать встречных рабов об управителе. Тот оказался на заднем дворе. Пожилой, полный мужчина в дорогой тунике с рукавами отчитывал двух виновато переминавшихся невольников. Судя по накалу начальственного гнева, только появление сына императора спасло рабов от порки за разбитый кувшин с маслом.

Выслушав юношу, управитель несколько секунд тупо таращился на девушку. Потом, прокашлявшись, поинтересовался: поставил ли его высочество в известность обо всём этом её величество? И получив исчерпывающий ответ, попросил дать ему немного времени. А пока Вилит пригласил возлюбленную в сад. Минут сорок они чинно бродили по выложенным камнем дорожкам, болтая обо всём и ни о чём.

Управитель явился с двумя молодыми рабынями, назначенными для услужения госпожи Юлисы, назвав их Векой и Акиной.

Кроме того, он сообщил, что комната готова. Принц выразил желание проводить племянницу регистора Трениума и лично осмотреть её апартаменты.

Из дверей дворца им навстречу выскочил запыхавшийся Акций. Лекарь только что услышал потрясающую новость и теперь торопился узнать подробности.

Сын императора заговорил, но Ника перебила его, заявив, что им лучше обсудить всё наедине, а она пока устроится в своей комнате.

Вилит заколебался. Судя по всему, юноше очень не хотелось расставаться с возлюбленной даже на краткий миг. Но та напомнила молодому человеку о болтливых рабах его приятелей, и он стушевался, пообещав навестить её позже.

Служанки привели племянницу регистора Трениума в просторную комнату на первом этаже. Солнечный свет, легко проходя сквозь тонкую, полупрозрачную ткань, освещал привычную обстановку.

Широкая кровать под сине-жёлтым покрывалом с двумя цилиндрическими подушками. Сундук, три табуретки, столик с ярко начищенным медным зеркалом и лежанка у стены.

Ни уборной, ни ванны. Ночью предполагалось пользоваться ночным горшком, а мыться в бане в другом конце дворца.

Поскольку ещё не стемнело, Ника потребовала проводить её в туалет, после чего, возвращаясь, приказала невольнице принести воды для умывания.

После короткого ожидания рабыня явилась с кувшином и медным тазиком, пояснив, что полотенце и прочие необходимые в быту мелочи заранее сложены в сундук. Подтверждая свои слова, служанка подняла тяжёлую, оббитую медными полосами, крышку.

Мельком взглянув на аккуратно сложенное бельё, девушка напомнила себе не забыть поблагодарить дворцового управителя за заботу.

Умывшись, племянница регистора Трениума тяжело опустилась на табурет, устремив бездумный взгляд на окно, где за тонкой тканью лёгкий ветерок шелестел верхушками деревьев.

Да, здесь можно не прятаться в душной каморке, не переодеваться мальчиком, скрывая свою личность, и спокойно спать, не прислушиваясь к любому шороху за дверью.

Однако, это место таит в себе не меньше опасностей, чем ночные улицы Радиания. Из немногих попавшихся ей под руку исторических книг и фильмов Виктория Седова знала, что при дворе любого правителя плетутся интриги, идёт непрерывная, жестокая борьба за влияние, богатство и власть.

А личный опыт визита к её высочеству Силле Тарквине Посте наглядно подтвердил, что авторы тех художественных произведений ни мало не погрешили против истины, описывая нравы царедворцев.

На миг стало грустно, накатила такая тоска, что Нике захотелось заплакать. Будущее вновь показалось ей серым, мрачным и безрадостным.

"Уж если я выжила в лесах аратачей, переплыла океан, добралась до Радла и спаслась от налётчиков, так, может, и здесь не пропаду? – внезапно подумала она, шмыгнув носом. – И не одна я теперь буду, а с Вилитом".

При воспоминаниях о принце губы девушки сами собой растянулись в мечтательной улыбке, щёчки порозовели, а перед мысленным взором замелькали совсем уж фривольные картинки.

Чтобы отвлечься и не забивать голову, она вновь вышла в сад, где её и нашёл младший сын императора.

Сообщив о том, что управитель уже отправил раба в дом Итура Септиса Даума, юноша со смехом рассказал, как цветисто и поэтично ругался Акций, узнав, кто именно приказал подменить письмо консулов Канакерна. Оказывается, лекарь считал, что за всеми её бедами стоит лишь первая принцесса, так как Аварий уже при смерти, а наследникам главного смотрителя имперских дорог нет никакого дела до племянницы регистора Трениума. Улыбнувшись изысканным оборотам речи охранителя здоровья государыни, Ника заметила, что известие о причастности сенатора Аттила к преступлениям и для неё стало полной неожиданностью.

Молодые люди бродили по дорожкам, заглядывали в беседки и разговаривали. Чем больше девушка узнавала своего жениха, тем сильнее убеждалась в правильности своего выбора. Парень определённо ей нравился.

Ужинали в маленькой столовой на втором этаже. Кроме императрицы, её сына с невестой, присутствовала госпожа Квантия, всё ещё недовольно зыркавшая в сторону племянницы регистора Трениума, и лекарь.

Придворная дама пыталась разговорить Нику, выспрашивая, где та скрывалась всё это время? Но девушка только томно вздыхала, промакивала платочком сухие глаза и отвечала, что совершенно не желает говорить на эту тему. События ещё слишком свежи, и воспоминания причиняют ей боль. Быть может, немного попозже, когда время сгладит остроту переживаний, она расскажет обо всём, но не сейчас.

– Оставьте в покое госпожу Юлису, – заступилась за племянницу регистора Трениума государыня. – Разве не видите, госпожа Квантия, что она ещё сама не своя.

– Спасибо, ваше величество, – совершенно искренне поблагодарила императрицу Ника.

Ей и в самом деле очень не хотелось сообщать о том, что пришлось прятаться в публичном доме для гомосексуалистов. Конечно, сплетни всё равно пойдут. Однако девушка надеялась, что после выступления Канира Наша в Сенате город захлестнёт такая волна слухов, что будет невозможно отличить правду от лжи.

– После того, как госпожа Юлиса, милостью богов, спаслась от бандитов, напавших на квартиру госпожи Константы, я отвёл её к одному своему знакомому, – пришёл на помощь возлюбленной принц. – У него просторный дом, где нашлась свободная комната. А поскольку в любви он предпочитает мужчин, её чести ничего не угрожало.

– И кто же это? – с жадным любопытством спросила собеседница.

– К сожалению, не могу вам сказать, госпожа Квантия, – вытирая салфеткой жирные губы, покачал головой юноша. – Я поклялся сохранить его имя в тайне. Он скромный человек и не жаждет славы.

Придворная дама насупилась, смешно поджав накрашенные губы.

В комнате воцарилось неловкое молчание, которое поспешил нарушить лекарь, поинтересовавшись у девушки: как давно она знает господина Канира Наша?

– До сегодняшнего дня я встречалась с ним всего один раз, – ответила та. – Но близкий друг моего отца господин Мерк Картен давно ведёт с ним торговые дела и считает его заслуживающим доверия человеком.

Племянница регистора Трениума с удовольствием повторила свой рассказ о неудачной попытке добраться до Империи через Рифейские горы, добавив несколько малозначимых, но любопытных подробностей.

Выслушав её, государыня возмутилась тем, что консулы Канакерна осмелились ввести в заблуждение Сенат Радла и императорскую семью.

– Не иначе, то письмо писал какой-нибудь пьяный писец, а консул просто приложил печать к папирусу, не проверив, чего там накарябал его нерадивый раб?

Охранитель здоровья и придворная дама дружно поддержали свою благодетельницу, из чего Ника поняла, что Докэста Тарквина Домнита не поставила их в известность о роли сенатора Аттила во всей этой истории. Акций всё знает от Вилита, но добросовестно изображает неведение перед царственной пациенткой.

Ужин затянулся и закончился уже в сумерках.

Перед сном девушка ещё раз с удовольствием ополоснулась и переоделась в короткую льняную тунику с широким воротом, которую служанки отыскали для неё в сундуке. Племянница регистора Трениума так и не привыкла спать голой.