Текст книги "Лягушка-принцесса (СИ)"

Автор книги: Анастасия Анфимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 51 страниц)

– Метида, сходи на кухню и прикажи накрывать на стол. Я надеюсь, вы не откажетесь пообедать со мной, госпожа Септиса?

– Для нас это большая честь, ваше высочество, – натянуто улыбнулась гостья.

– Слушаюсь, госпожа, – дождавшись, когда хозяйка вновь обратит на неё свой взгляд, поклонилась невольница, перед тем как выйти.

– А сейчас я покажу вам совершенно удивительную вещь! – громко объявила первая принцесса, запустив руку куда-то в угол ларца. – Смотрите, стрекоза в камне!

С этими словами она торжественно, словно фокусник кролика из шляпы извлекла большой, с куриное яйцо, гладко отшлифованный камень, внутри которого навечно застыло раскинувшее крылья насекомое.

Но прежде чем зрительницы успели дружно ахнуть, Силла озабоченно проговорила:

– Надо больше света, чтобы лучше рассмотреть это чудо… – и приказала уже другой рабыне. – Ламика, открой окно в сад.

– Слушаюсь, госпожа, – молодая, сильная рабыня не без труда повернула запор и осторожно отворила тяжёлую металлическую створку.

– Госпожа Септиса! – обратилась принцесса к супруге регистора Трениума. – Вы оставили свой паланкин перед аркой?

– Да, ваше высочество, – с лёгким недоумением ответила та.

– Тогда, Ламика, пойди догони Метиду и передай, пусть из кухни отнесут что-нибудь поесть людям нашей дорогой гостьи.

– Слушаюсь, ваше высочество.

Сейчас же позабыв о служанке, Силла, встав у окна, подняла необыкновенный камень так, чтобы солнечные лучи, проходя сквозь медовую прозрачность янтаря, чётко высвечивали обычную стрекозу с большими фасеточными глазами и двумя парами слюдяных крыльев.

– О боги! – благодаря экспрессии и частоте звука, голос тётушки сумел выделиться из хора всеобщего восхищения.

Да и племянницу это зрелище настолько впечатлило, что она не удержалась и с полминуты вертела в руках гладкий на ощупь кусочек окаменелой смолы.

– Как такое может быть? – спросила потрясённая старшая гостья у явно наслаждавшейся её реакцией хозяйки.

– Так вы не знаете, госпожа Септиса? – вскинула та аккуратно подщипанные брови. – Это слёзы нимфы Ликсены, дочери бога моря Нутпена. Однажды она встретила на берегу прекрасного юношу по имени Фестокл и полюбила его. Но отец не позволил ей выйти замуж за простого смертного. Тогда Ликсена покинула море и стала женой Фестокла по закону людей. Разгневанный непослушанием дочери Нутпен наслал на город, где они жили, гигантскую волну, которая смыла его в океан вместе с людьми, животными, храмами и домами. С тех пор Ликсена вечно оплакивает своего возлюбленного, и её слёзы превращаются в прекрасный янтарь, который называют камнем влюблённых. Иногда очень редко Нутпен отпускает свою несчастную дочь на сушу, чтобы та могла пройтись по тем местам, где гуляла с Фестоклом. После чего люди находят в камнях песчинки, веточки или насекомых. Всё то, на что упали слёзы удручённой своим горем нимфы.

– Какая красивая история! – дрогнувшим голосом проговорила супруга регистора Трениума, возвращая драгоценность с заключённой внутри стрекозой хозяйке.

– Янтарь привозят к нам с дальнего севера, – сказала одна из придворных дам, которую гостьям так и не представили. – Там море покрывается таким толстым льдом, что по нему спокойно ходят люди и звери, а землю по полгода покрывает снег.

– Да, – кивнув, согласилась с ней Силла. – Самый лучший янтарь – это халибский. Иногда продают ольвийский, но он гораздо мельче и не такой красивый.

Чуть скрипнула дверь, и в комнату вошла Метида.

Глянув на неё, первая принцесса негромко спросила:

– Ну?

– Стол накрыт, ваше высочество!

Обернувшись к женщинам, Силла улыбнулась.

– Прошу вас со мной отобедать и восславить бога виноградной лозы.

Гостьи и приближённые согласно закивали, а Пласда Септиса Денса, окончательно растрогавшись от подобной заботы, в который раз за сегодняшний день повторила дрожащим голосом:

– Для нас это большая честь, ваше высочество!

Несмотря на сосущую пустоту в желудке, перспектива насыщаться лёжа, опираясь на локоть, Нику не особенно вдохновляла.

"Лучше бы домой отпустили", – мрачно думала она, шагая вслед за тётушкой, мило ворковавшей со снохами императора.

Однако, то ли супруга наследного принца посчитала гостей не такими уж важными персонами, или наоборот – захотела принять их по-семейному, как близких родственников? Только в столовой, куда они пришли, миновав ещё одну комнату, вместо лож вокруг стола стояли сиденья с подлокотниками, но без спинок, и одно настоящее кресло, куда и уселась первая принцесса.

Кушанья оказались довольно изысканными и мало чем отличались от тех, которыми родственниц регистора Трениума угощали на императорском пиру.

Когда прислуживавшие рабыни разложили по тарелкам тушёные овощи, Медья Тарквина Улла спросила:

– А что вы кушали дома, госпожа Юлиса?

– Мой дом здесь, ваше высочество, – усмехнулась та, беря со стола серебряную ложку с причудливо изогнутым крючком на конце ручки. – Повар у госпожи Септисы очень старательный и готовит прекрасно, но ему, конечно, далеко до тех мастеров, которые работают на кухне Палатина.

Супруга регистора Трениума натянуто улыбнулась.

– Моя сестра имела ввиду, чем вы с отцом питались в Некуиме, госпожа Юлиса? – раздражённо зыркнув на криво усмехавшуюся невестку, любезно пояснила первая принцесса.

– В основном рыбой и мясом, ваше высочество, – ответила Ника. – Ту фасоль, что раз в год привозил из Канакерна господин Картен на своём корабле, мы позволяли себе только по праздникам, как и вино.

– Хвала небожителям, в Империи нет недостатка в дарах Диноса, – провозгласила Силла, подняв бокал и любуясь тёмно-рубиновым цветом наполнявшей его жидкости. – Виноград растёт от кайенских степей до банарских пустынь. Восхвалим же бога вина и его бессмертного брата, наполняющего солнечным светом тяжёлые гроздья!

– А вам самой охотиться не приходилось, госпожа Юлиса? – спросила придворная первой принцессы.

– Приходилось, госпожа Гермия, – кивнула девушка, выковыривая из раковины варёную садовую улитку. – Отец очень рано начал брать меня с собой на охоту.

– Так вы ещё и из лука стреляете, госпожа Юлиса? – удивилась другая приближённая Силлы.

– Увы, – вздохнула Ника. – Но это искусство мне в совершенстве постичь так и не удалось. Я пользовалась дротиками.

– Я слышала, вы уже демонстрировали своё умение государыне? – не отставала настырная придворная.

– А вы об этом нам ничего не рассказывали, госпожа Юлиса, – с нескрываемым упрёком посетовала супруга наследного принца.

Сполоснув руки в поданном невольницей тазике и вытерев губы, девушка поведала о встрече с императрицей на дороге неподалёку от Радла и о своём пребывании на вилле господина Лепта Маврия Куста.

– Да вы настоящая воительница, госпожа Юлиса! – несколько натянуто рассмеялась первая принцесса, когда речь зашла о том, как её гостья демонстрировала её величеству своё умение владеть копьеметалкой.

– Ну, что вы, ваше высочество, – скромно потупилась рассказчица. – Какая из меня воительница? Разве что охотница, да и то не самая искусная.

– Госпожа Юлиса ещё и плясунья, – с усмешкой проговорила Медья Тарквина Улла. – На празднике в честь Великой богини в доме господина Дарция она поразила буквально всех.

Вряд ли младшая невестка императора случайно использовала слово, коим называют женщин с пониженной социальной ответственностью, не только услаждающих взоры мужчин, но и исполняющих другие их сокровенные желания. Скорее всего, она специально хотела унизить и позлить племянницу регистора Трениума. Пока та лихорадочно размышляла о том, как же ответить на подобное плохо завуалированное оскорбление, в разговор вступила принцесса Силла, спросив с хорошо сыгранным удивлением:

– Это правда?

– Госпожа Гипария Тиваса Омна рассказывала, что все были в восторге, – продолжила просвещать подругу Медья. – Ничего подобного никто ещё не видел. Госпожа Юлиса придумала и очень необычную музыку.

– Это варвары научили вас танцевать, госпожа Юлиса? – живо поинтересовалась первая принцесса.

– Нет, ваше высочество, – покачала головой девушка, с сожалением понимая, что момент для скандала упущен. – Мне часто приходилось оставаться одной, и чтобы чем-то занять себя, я танцевала.

– Тогда покажите нам своё искусство, – предложила Силла. – Я прикажу послать за флейтистками.

– Увы, ваше высочество, – виновато развела руками Ника. – К сожалению, я недавно подвернула ногу. Ходить, не хромая, ещё как-то получается, но вот танцевать в полную силу я не смогу. А кое-как плясать в вашем присутствии мне будет просто стыдно.

– Жаль, – погрустнела собеседница. – Хотя я вас понимаю.

Рабыни подали печенье и фрукты в мёду.

– Я довольна, что мы с вами наконец-то встретились и поговорили, госпожа Септиса, – неожиданно сказала супруга наследного принца, едва только гостьи успели попробовать десерт. – Надеюсь, мы ещё не раз с вами увидимся.

"Это значит: пора и честь знать, – мысленно усмехнулась попаданка, дожёвывая кусочек яблока. – Ну, и зачем тогда понадобилось нас угощать? Хотя всё равно вкусно".

– Хвала богам за то, что они дали нам возможность повидаться с вами, ваше высочество, – поклонившись, ответила супруга регистора Трениума, набрасывая на голову покрывало. – Да хранят небожители вашу семью и весь славный род Тарквинов.

– В следующий раз, госпожа Юлиса, вы должны обязательно нам станцевать или хотя бы продемонстрировать своё искусство в метании дротиков, – с показной любезностью проговорила Медья.

– Непременно, ваше высочество, – заверила девушка, думая только о том, как бы поскорее выбраться из дворца. – При первой же возможности.

– Метида! – обратилась Силла к стоявшей у двери рабыне. – Проводи наших дорогих гостьей, а то они ещё пока плохо знают Палатин.

– Спасибо, ваше высочество, – поблагодарила сноху государя жена регистора Трениума. Но племянница видела, что та обиделась, получив в провожатые всего лишь рабыню, пусть и императорскую.

"Совсем тётушка зазналась, – усмехнулась про себя Ника. – Думала, и сейчас придворную пошлют? Да пусть скажет спасибо хотя бы за то, что встретили".

Отвесив прощальный поклон радушной хозяйке, девушка покинула комнату вслед за невозмутимой невольницей и надувшейся родственницей. Пряча волосы под лёгкой накидкой, Ника краем глаза глянула себе за спину, и прежде чем за ней закрылась богато украшенная дверь, успела заметить, как первая принцесса резким взмахом руки приказала кому-то замолчать.

Шагая вместе с тётушкой за спешащей рабыней по знакомым коридорам, племянница регистора Трениума подумала, что, пожалуй, смогла бы и сама отыскать дорогу обратно.

– Сюда пожалуйста, – повторяла Метида, время от времени оглядываясь, словно опасаясь, как бы эти две деревенщины не потерялись в громадной утробе Палатина.

Несколько раз им попадались спешащие слуги, а на лестнице встретился Косус Квант Спурий, тяжело поднимавшийся наверх в сопровождении молодого человека в отделанных золотом доспехах. В отличие от сенатора Фабра, викесарий всё же откликнулся на приветственный поклон Ники небрежным кивком.

Едва миновав подпиравшие фронтон колонны, девушка почувствовала странное облегчение, кажется, даже дышать стало легче.

Довольно улыбаясь, она окинула взглядом широкую аллею, ведущую к главным воротам Палатина. По сторонам вымощенной каменными плитами дороги росли ровные ряды низкорослых, но раскидистых дубов и платанов. Среди зелени мелькали белые пятна мрамора, но самих скульптур разглядеть не удалось.

Судя по положению солнца, они провели в гостях у супруги наследного принца около четырёх часов.

– Госпожа Юлиса! – окликнула её уже спустившаяся до половины лестницы родственница.

– Я уже иду, госпожа Септиса! – отозвалась Ника и тут буквально кожей ощутила чей-то пристальный взгляд.

Привычным движением поправляя накидку, она глянула в сторону цветущих кустов, моментально заметив выглядывавшую из-за них голову со знакомыми кудрявыми волосами.

"Вот батман! – легко сбегая вниз по ступеням, выругалась про себя племянница регистора Трениума. – А этому чего надо? Случайно здесь оказался или специально следит? Неужели я так понравилась? Ну пусть глазеет, а я на него не смотрю и совсем не вижу".

Однако, спустившись к подножию лестницы, она опять невольно бросила короткий взгляд туда, где только что видела знакомую симпатичную мордашку с такими выразительными глазами.

"Показалось", – облегчённо перевела дух девушка, не увидев ничего, кроме цветов и листьев. И тут молодой невольник, кузнечиком выскочив из-за дерева, сделал несколько непонятных, но энергичных движений руками, явно указывая на шедших впереди тётушку и Метиду, после чего скрылся так же быстро, как и появился.

"Ну, и что это? – лихорадочно думала Ника, чувствуя, как сердце начинает колотиться с частотой перфоратора. – Зачем он здесь? Вот опять руками машет и лицо испуганное. Даже побледнел бедненький. О чём-то предупредить хочет? А если это провокация? Представить меня любовницей раба? Чушь, я почти из дома не выхожу, где мне с ним встречаться? Может, его послали меня убить? Типа киллер-камикадзе? Тогда он бы просто, походя, ткнул меня ножом, и всё. Незачем тут пляски устраивать. Вот же, даже на колени упал… И сразу за куст на четвереньках. Нет, надо узнать, чего он там скачет с такой рожей".

– Метида! – окликнула она бодро шагавшую впереди невольницу.

– Да, госпожа Юлиса! – остановившись, обернулась та.

– Можешь возвращаться к своей госпоже! – предложила девушка. – Теперь мы точно не заблудимся. Правда, госпожа Септиса?

Племянница посмотрела на тётушку как можно выразительнее, даже брови приподняла для пущего эффекта.

– Что вы такое говорите, госпожа Юлиса? – явно не поняла её намёков родственница.

– Её высочество приказала мне проводить вас, – потупившись, сказала рабыня. – Как я могу ослушаться её распоряжения.

– Её высочество приказала вывести нас из дворца, – с нажимом проговорила Ника, игнорируя недоуменно уставившуюся на неё супругу регистора Трениума. – И ты уже исполнила этот приказ. Разве не так?

– Так, госпожа, – растерянно хлопая ресницами, пробормотала Метида.

– Тогда ты можешь идти, а мы с госпожой Септисой неторопливо прогуляемся, – снисходительно улыбнулась девушка. – Полюбуемся прекрасным садом и великолепными скульптурами.

– Но её высочество…, – нерешительно пробормотала невольница.

– Когда я была в Палатине первый раз, то мало что разглядела, – вздохнула девушка, в глубине души молясь всем богам, чтобы любимая родственница молчала как можно дольше. – А мне так хочется увидеть хотя бы часть сада.

С этими словами она отвязала от пояса тощий кошелёк. Подобного зрелища тётушка вынести уже не смогла.

– Пойдёмте, госпожа Юлиса! Скоро у вас будет достаточно времени, чтобы всё здесь осмотреть!

"Да заткнись ты, дура!", – едва не взвыла племянница, заметив подающего отчаянные знаки раба и доставая серебряную монету.

– Ах, госпожа Септиса, – улыбаясь одними губами, обернулась она к пышущей праведным гневом супруге регистора Трениума. – Да разве я сумею сегодня уснуть, если не пройдусь по дорожкам, где ступала нога самого Константа Великого или даже Ипия Курса Асербуса? Я спать не буду, если не увижу эти прекрасные скульптуры и не полюбуюсь на распустившиеся цветы? Неужели я так часто прошу что-то для себя? Кто бы нас здесь сегодня не повстречал, разве мы им помешаем? А этой старательной служанке вовсе необязательно сопровождать нас повсюду. Вдруг она уже нужна своей госпоже?

– О боги! – воздела очи горе собеседница, явно намереваясь разразиться очередной гневной тирадой, но вдруг на какой-то миг замерла с полуоткрытым ртом.

Захлопнув его, она понимающе улыбнулась, и еле заметно кивнув, заявила:

– Ну, если вам так хочется, госпожа Юлиса, давайте немного прогуляемся. Спешить нам действительно некуда.

– Благодарю за понимание, госпожа Септиса, – поклонилась Ника, и подавая слегка смутившейся невольнице риал, с облегчением подумала: "Неужели до этой дуры дошло, что мне надо отделаться от рабыни Силлы?"

– Только во дворец, пожалуйста, больше не заходите, господа, – зажимая денежку в кулаке, воровато огляделась Метида.

– Мы только немного походим по саду, – заверила девушка.

– У вас здесь свидание, госпожа Юлиса? – заговорщицким тоном поинтересовалась Пласда Септиса Денса, едва рабыня отошла шагов на пятнадцать.

– Что-то вроде, – тихо отозвалась племянница, вглядываясь в ровные ряды деревьев.

Из-за одного выглянул волоокий невольник, провожая взглядом удалявшуюся служанку первой принцессы.

– Что же вы меня раньше не предупредили? – попеняла послушно шагавшая за ней тётушка.

Вновь проигнорировав вопрос, Ника оглянулась. Невольница наконец-то скрылась за углом, и теперь можно узнать, о чём так отчаянно сигнализировал тот молодой красивый раб. Вот только знакомить его с супругой регистора Трениума пожалуй не стоит.

– Госпожа Септиса, – сухо проговорила Ника. – Подождите здесь, а я пройдусь немного по той дорожке.

– Госпожа Юлиса, – строго нахмурилась заботливая родственница. – Надеюсь, вы не наделаете глупостей?

– Что вы, госпожа Септиса, – с трудом сдерживая раздражение, отмахнулась племянница. – Мне нужно только кое с кем поговорить.

Натянуто улыбнувшись слегка обескураженной тётушке, она торопливо зашагала к аккуратно подстриженным кустам, густо усыпанным готовыми распуститься бутонами. Стоило девушке обогнуть этот зелёный островок в центре покрытой каменными плитами площадки, как рядом раздался негромкий испуганный голос:

– Госпожа Юлиса!

Повернув голову, она встретилась с робко-восхищённым взглядом больших тёмно-карих глаз, опушённых густыми, длинными ресницами.

Шагнув к замершему в поклоне невольнику, Ника спросила:

– Чего тебе нужно?

Ей хотелось произнести эти слова сухо, даже сурово, но в последний момент голос, дрогнув, смягчился. Никто и никогда в жизни ещё не смотрел на неё с таким обожанием.

– Сервуна, ну – это кухонная рабыня, – торопливо затараторил молодой человек. – Что-то тайком положила в ваш паланкин, когда приносила еду носильщикам. Будьте осторожны, про неё такое говорят…

– Откуда ты знаешь? – резко оборвала его девушка, чувствуя, как в животе образуется холодный, тугой комок.

– Сам видел! – выпалив, невольник уставился на неё огромными, колдовскими глазами и вновь зачастил. – Когда я случайно узнал, что вы в Палатине, то сразу сбежал из склада, где мы перебирали овощи, и спрятался в кустах у гостевой площадки. Я хотел хотя бы издали полюбоваться на вас, госпожа Юлиса! Ещё когда я в первый раз увидел вас на пиру, жаркое дыхание Диолы опалило моё сердце, лишив покоя и сна. Жалкий раб не должен говорить такие слова будущей невесте принца. Но я готов принять от вас любое наказание и даже умереть.

Рухнув на колени, он прошептал:

– Отныне моя жизнь принадлежит только вам, о сошедшая с небес богиня!

– Замолчи! – тихо рыкнула Ника, с тревогой ощущая нарастающее смятение. – Не гневи бессмертных. Лучше расскажи толком, что ты видел?

– Да, госпожа! – раб поднял голову, но так и остался на коленях. – Сервуна принесла вашим людям изюм и лепёшки, а пока они ели, зашла за паланкин и что-то туда положила.

– Что и куда конкретно? – попыталась уточнить собеседница.

– Простите, добрая госпожа, – беспомощно развёл руками юноша. – Я не смог разглядеть. Она была ко мне спиной. Отодвинула занавеску, сунула туда руку, потом огляделась и пошла торопить ваших рабов, чтобы отнести корзину на кухню. Всеми богами умоляю вас: берегитесь, госпожа! Мне рассказывали, что шесть лет назад помощник повара Коновий побил её, а через полгода в его комнате нашли пропавшую серебряную посуду и посадили на кол. Но рабы говорят, он был хорошим человеком и ничего не крал, а Сервуна…

– Как тебя зовут? – понимая, что главное уже сказано, племянница вновь, на этот раз не без сожаления, заставила пылкого собеседника замолчать. Как всякой уважающей себя женщине, ей безусловно льстили те чувства, которые явно испытывал к ней этот очень красивый молодой человек. Однако сейчас попаданку больше заботила полученная от него информация.

– Декар, госпожа, – представился юноша, глядя на неё полными обожания глазами. – Я этуск. Три года назад мой отец, ритор из Момеи, продал меня, чтобы спасти от рабства семерых братьев и сестёр.

– Спасибо, Декар, – девушка торопливо достала из кошелька все оставшиеся там деньги. – Пусть боги помогут тебе обрести свободу.

Их пальцы на секунду встретились, вновь вызвав у Ники странное пугающе-влекущее ощущение: "Вот батман, не хватало ещё мне в него влюбиться!"

– Принять награду из ваших рук высшее счастье! – благоговейно прошептал молодой человек. – Я повешу эту монету на шее под туникой и буду хранить её в память о нашей встрече!

– Прощай! – резко развернулась девушка, и голос её опять предательски дрогнул, когда она бросила ему через плечо. – Ещё раз благодарю, и да хранят тебя боги.

– Что это за раб? – сейчас же набросилась на неё тётушка. – Его прислал принц?

– Нет, – пробормотала погружённая в свои мысли племянница. – То есть да.

И досадливо поморщилась.

– Подождите, госпожа Септиса! Мне надо подумать!

– Что?! – вытаращила глаза родственница, ошарашенная её непривычно дерзкими словами.

"Если Декар соврал…, – лихорадочно размышляла Ника, на шаг опередив свою более старшую спутницу и пропуская мимо ушей её недоуменное ворчание. – А зачем? Как мне может навредить разговор с рабом в императорским саду да ещё средь бела дня? Да никак! Значит, возможно, он прав, и кухарка вполне могла что-то сунуть в паланкин… Например, какую-нибудь безделушку принцессы! Не за этим ли она трясла ими перед нами?"

– Вот батман! – сорвалось с губ, когда попаданка невольно замерла от поразившей её догадки.

– Да что с вами такое?! – едва не столкнувшись с ней, испуганно вскричала супруга регистора Трениума. – На вас лица нет! Что вам сказал этот раб?!

– Подождите, госпожа Септиса! – предостерегающе подняла руку племянница. – Кажется, мы с вами можем попасть в большую… беду.

И видя, что собеседница вновь хочет что-то спросить, повторила:

– Подождите!

"Чтобы с гарантией обвинить в краже драгоценностей, нас должны обыскать тогда, когда мы обе будем в паланкине, – сообразила Ника, постепенно успокаиваясь и чувствуя, как страх, растерянность и паника уступают место привычной отчаянной решимости, готовности очертя голову броситься в драку, мало задумываясь о последствиях. – Значит, остановят в воротах. А если раньше? Возможно, то всё равно одна должна оставаться снаружи, пока вторая будет обыскивать носилки. Может, это их собьёт с толку?".

– У меня к вам просьба, госпожа Септиса, – шлёпая подошвами сандалий по каменным плитам, заговорила девушка. – Если я ошибусь, отругайте меня, даже пожалуйтесь господину Септису. Но только сейчас исполните то, о чём я попрошу. Быть может, речь идёт о чем-то гораздо большем, чем даже наша репутация.

– Да вы меня просто пугаете, госпожа Юлиса! – с истерической ноткой в голосе вскричала тётушка.

– Я сама очень боюсь, – успокоила её племянница и заявила решительным, не терпящим возражения тоном. – Поэтому вы остановитесь возле вон той нимфы-напаиды…

– Это нутпенида, – автоматически поправила её супруга регистора Трениума. – Видите волосы, как морские волны…

– Хорошо, пусть будет нутпенида, – покладисто согласилась Ника. – Тогда вам тем более следует ей полюбоваться, а я пойду к паланкину…

– Любоваться? – в полной растерянности пролепетала Пласда Септиса Денса.

– Ну, или хотя бы сделайте вид, что любуетесь! – не в силах больше сдерживать себя, процедила сквозь зубы девушка. – До тех пор, пока я не выгляну из паланкина и не окликну вас. Тогда вы пригласите меня тоже оценить красоту…

– Да что за глупости! – рассерженной кошкой зашипела собеседница.

– Хвала богам, если глупости! – остановившись и глядя в её беспокойно бегающие глаза, отчеканила племянница. – Тогда вы потом накажете меня так, как сочтёте нужным. А пока делайте то, о чём я прошу!

– Да что же такого велел передать вам принц? – чуть не плача, взмолилась тётушка.

– Я расскажу вам всё сразу, как только мы покинем Палатин! – положив руку на грудь, клятвенно пообещала Ника и прошептала. – Ну вспомните императорский пир?! Разве я неправильно поступила, открыв вам всё только в паланкине?!

Пласда Септиса Денса машинально кивнула.

– Ну так попробуйте мне просто поверить! – зарычала девушка, буквально физически ощущая, как безвозвратно уходит время.

– Хорошо, хорошо! – пробормотала женщина, останавливаясь возле мраморной статуи полуобнажённой женщины с длинными волнистыми волосами.

Пройдя несколько шагов, Ника обернулась.

– Вы идёте, госпожа Септиса?

– Я…, вы, я…, – растерянно забормотала собеседница.

– Она вам так понравилась? – громко спросила племянница, отчаянно подмигивая и корча рожи.

– Да, госпожа Юлиса, – наконец-то смогла овладеть собой тётушка. – Я немного полюбуюсь на эту замечательную скульптуру.

Пожав плечами, Ника торопливо зашагала к гостевой площадке, где паланкинов уже изрядно прибавилось. Заметив родственницу хозяев, отдыхавшие в тени зелёной изгороди рабы Септисов стали не спеша подниматься на ноги. Не обращая на них внимания, та нырнула внутрь носилок и принялась торопливо переворачивать разложенные по сиденьям подушки. Поскольку прятали второпях, результат не заставил себя ждать. Между стенкой паланкина и набитым овечьей шерстью валиком лежал завёрнутый в тряпочку предмет, дополнительно замаскированный краем лёгкой занавески.

Сразу же бросилась в глаза большая розовая жемчужина. Та самая шпилька, которая так понравилась супруге регистора Трениума.

Скрипнув зубами, девушка вновь завернула украшение, мысленно пообещав осыпать Декара золотом при первом же удобном случае.

Сунув под мышку маленькую, но способную принести большую кучу неприятностей, драгоценность, Ника выглянула из паланкина.

Тётушка продолжала исправно торчать у каменной нимфы-нутпениды, но смотрела не на неё, а на племянницу.

– Увидели что-то необычное, госпожа Септиса? – окликнула её девушка.

– Да, – дрогнувшим голосом отозвалась родственница.

"Ну так теперь меня позови! – мысленно застонала Ника. – Чего тормозишь? Я же говорила, что надо делать!!!"

Однако Пласда Септиса Денса молчала, бестолково тараща глаза и нервно теребя край накидки.

"Вот батман! – мысленно взвыла попаданка, выбираясь наружу под удивлённые взгляды носильщиков. – Ох, дура! Надо идти, а то как бы она сама ко мне не пошла. Вот сейчас выскочит откуда-нибудь из-за кустов группа захвата, и всё, придёт песец! Точно посадят на кол за покушение на имущество императора. И Вилит не отмажет. Да что же всё так плохо-то?!"

Но походка её по-прежнему оставалась спокойной и размеренной, а на лице каким-то чудом держалась лёгкая улыбка.

– Чем же вам так понравилась именно эта скульптура, госпожа Септиса? – с натужным смехом спросила племянница. – Что вы никак не можете от неё отойти?

– Что там? – выдохнула тётушка.

– Плохо, – одними губами ответила девушка, и поправляя накидку, показала краешек жемчужного цветка.

– О боги! – побледнела от ужаса собеседница, а Ника с тревогой заметила в конце аллеи двух мужчин.

Впереди неторопливо и важно вышагивал грузный господин в длинной сиреневой тунике и синем плаще, а за его спиной, смиренно потупив взор, шёл невольник в коричневом хитоне с металлической табличкой на груди.

– Я слышала, скульпторы любят выбивать где-нибудь на статуе своё имя, – чуть громче, чем следовало, произнесла девушка, наклоняясь к пьедесталу.

– Да, да, – энергично закивала супруга регистора Трениума. – Прекрасная работа. Хотелось бы знать, кто это сделал?

Тётушка начала вспоминать знаменитых ваятелей, а племянница, шагнув за каменную нимфу так, чтобы та закрывала её от нескромных взоров любопытствующих свидетелей, с наслаждением выронила завёрнутую в тряпочку драгоценность, ногой поправив траву.

– Увы, здесь ничего нет, – развела она руками.

– Вот оно! – ответила родственница. – На ноге, посмотрите!

Столь странное поведение двух дам не могло не привлечь внимания не в меру упитанного незнакомца.

– Что вы там ищите, госпожа? – спросил он сиплым, отдышливым голосом.

– Да вот очень понравилась эта нимфа-нутпенида, – любезно пояснила Пласда Септиса Денса, с видимым трудом беря себя в руки. – Хочу заказать бюст мужа у этого ваятеля. Если он, конечно, ещё жив.

– Павний Мадес! – наконец смогла разобрать Ника. – Никогда о таком не слышала.

– Ну как же! – вскинул густые брови собеседник. – Я его знаю.

– Вот как! – делано обрадовалась тётушка, направляясь к площадке за аркой. – Кто же он такой?

– Вполне приличный скульптор, – со знанием дела просвещал её толстяк. – Правда, он уже немолод, но у него есть талантливые ученики. Мастерская господина Мадеса в Венариуме за Флуминой, неподалёку от храма Ауры. Его там все знают.

Племянница шла за мирно беседовавшей парочкой и чувствовала, как ветерок неприятно холодит мокрую от пота спину.

Душевно распрощавшись со своим случайным знакомым, супруга регистора Трениума залезла в паланкин, где её ждала родственница, уже успевшая аккуратно разложить развороченные подушечки.

Без сил плюхнувшись на сиденье, Пласда Септиса Денса с шумом выдохнула, и тут же благожелательная улыбка на её лице исчезла, словно надпись мелом на школьной доске, стёртая мокрой губкой.

– О боги! – подняв взгляд к потолку, процедила она сквозь стиснутые зубы. – Что за люди? Как подобное вообще могло случиться? Поверить не могу, что это сделано по приказу первой принцессы! Она же так хорошо нас принимала! Мы же ели за одном столом!

– А откуда тогда у кухонной рабыни могла взяться её шпилька? – криво усмехнулась девушка.

– Не считайте меня дурой, госпожа Юлиса! – зло зыркнув глазами, глухо прорычала тётушка. – Я все прекрасно понимаю! Но это так… мерзко и подло!

– Подождите, госпожа Септиса! – не в силах обуздать бушевавший в крови адреналин, продолжила язвить племянница. – Нас сейчас ещё и обыскивать будут!

– Что?! – очевидно, забыв в запальчивости, где она находится, собеседница попыталась вскочить на ноги, но лишь стукнулась головой о с хрустом разломившуюся планку крыши, да заставила носильщиков сбиться с ноги, от чего, потеряв равновесие, грузно шлёпнулась на подушки.

– Сядьте! – шёпотом рявкнула Ника. – А вы думаете, зачем нам подбросили драгоценности принцессы? Да затем, чтобы их найти! Поэтому успокойтесь и помните, что вы Пласда Септиса Денса – волевая женщина и супруга регистора Трениума!

Обжигая её взглядом, собеседница резко выпрямилась на сиденье, гордо вскинула подбородок, и сжав губы в куриную гузку, уставилась куда-то поверх головы девушки.

Скривившись, та отвернулась и стала отсчитывать шаги рабов, неумолимо приближавших их паланкин к воротам императорской резиденции.