Текст книги "Лягушка-принцесса (СИ)"

Автор книги: Анастасия Анфимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 51 страниц)

– Я считал вас храбрее, госпожа Юлиса, – покачал головой молодой человек.

– Тогда, возможно, вам стоит отказаться от своих намерений, ваше высочество? – не удержалась от подначки девушка. – Что, если я вас ещё и не так разочарую?

Но увидев негодующий взгляд собеседника, поспешила объяснить.

– Я слишком многим обязана этим людям, чтобы ставить под сомнение принятые у них правила поведения. Они и так дали нам возможность спокойно поговорить.

– Понимаю вас, госпожа Юлиса, – посерьёзнев, кивнул принц, сразу же на голову вырастая в глазах Ники. – Я обязательно придумаю, как покатать вас на колеснице и не обидеть ваших родственников. А пока давайте смотреть гонки.

– Что-то не хочется, – скорчила недовольную гримаску девушка, которую нисколько не вдохновляла перспектива проторчать целый день на Ипподроме. Но вдруг ей показалось, что она придумала замечательный способ не только убраться отсюда, но и приятно провести время.

– Проводите меня до дома?

При этом Ника вновь выразительно посмотрела на дядюшку.

– Как? – удивился собеседник.

– Предоставьте это дело мне, – усмехнулась девушка.

По губам Вилита скользнула понимающая улыбка.

– Когда?

Отстранившись, она глянула на балкон конюшен, где красовались два знаменосца.

– После второго круга следующего заезда.

– Я буду ждать вас в коридоре, – пообещал принц.

– Лучше на площади, – возразила Ника и на всякий случай поинтересовалась. – А государь не разгневается, если вы уйдёте с Ипподрома?

– Нет, госпожа Юлиса, – поспешил успокоить её сын Константа Великого. – Отец уже и сам редко досиживает до конца состязаний.

– Тогда я приду, – улыбаясь, кивнула девушка.

Когда колесницы пошли на последний круг, Вилит, вежливо попрощавшись с сенатором и его гостями, покинул "ложу".

Поскольку заезд близился к концу, те, торопливо поклонившись принцу, вновь вернулись к захватывающему зрелищу.

А дамы, усевшись по бокам сразу же насторожившейся племянницы регистора Трениума, принялись расспрашивать, о чём это та беседовала с членом императорской фамилии?

При этом и тётушка, и Аппия Юлиса Зота буквально сверлили её глазами, словно она совершила нечто в высшей степени предосудительное.

– Он тоже интересовался, как мне нравится на Ипподроме? – пожала плечами племянница и словно машинально потёрла пальцами виски.

– Что же вы ему ответили? – с горящими от нетерпения глазами спросила жена двоюродного брата сенатора.

– Вы же сами слышали, госпожа Юлиса, – с лёгким упрёком проговорила Ника. – Здесь просто замечательно. Вот только голова что-то разболелась.

– И это всё? – подозрительно сощурилась Пласда Септиса Денса.

– Ещё говорили о лошадях, – немного подумав, добавила девушка. – О том, как рискуют возничие, об охоте и всяких зверях.

– А о вашей свадьбе? – ехидно поинтересовалась Аппия Юлиса Зота, и опережая готовую возмутиться супругу регистора Трениума, пренебрежительно махнула рукой. – Ах бросьте, госпожа Септиса, об этом судачит весь Радл.

– Насколько я знаю, государь поэтому поводу ещё не высказался, – заметила потенциальная невестка Константа Великого, сухо поджимая губы. – Поэтому до объявления о помолвке всякого рода словесные упражнения на эту тему просто неуместны.

Гордо вскинув подбородок, она надменно посмотрела на вмиг стушевавшуюся собеседницу, и скривившись, вновь помассировала себе виски. – Голова совсем разболелась.

Удар гонга провозгласил новый заезд, и крики возниц потонули в радостном рёве зрителей, подбадривавших своих любимцев.

– Да, да, – опомнившись, закивала тётушка. – Его величество ещё ничего не решил. Давайте, пока не будем говорить об этом.

Сжав накрашенные губы в цыплячью гузку, Аппия Юлиса Зота раздражительно фыркнула и стала демонстративно наблюдать за колесницами.

Ника про себя злорадно усмехнулась: " Что, съела? Вам только повод дай. Всё переврёте, всё переиначите. Чего и не было – придумаете. Кого угодно в грязи изваляете за одно только случайно сказанное слово".

А вот госпожа Пласда Септиса Денса явно испытывала нешуточные душевные терзания. Только что она мило болтала с родственницей влиятельного сенатора, и вдруг приятная беседа завершилась так неожиданно и неприятно. И всё из-за дерзкой выходки племянницы.

Буквально кожей ощущая многообещающий взгляд тётушки, Ника после первого круга встала и поклонилась.

– Простите, госпожа Юлиса, если мои слова показались вам слишком дерзкими. Я сама не своя от головной боли.

– С чего это вдруг она у вас так разболелась? – дёрнув плечиком, та окинула девушку полупрезрительным взглядом.

– Наверное потому, что здесь так много людей, госпожа Юлиса, – как ни в чём не бывало пояснила Ника. – Я ещё не привыкла к этому.

– Да уж, – скривила губы собеседница. – В Радле народу побольше, чем в каком-то там дикарском племени, где, кажется, вы и воспитывались.

– Как же вы правы, госпожа Юлиса, – кивнула девушка, не забывая страдальчески морщиться. – Там все люди на виду. В больших городах не так. Кругом одни незнакомцы. С виду вроде бы человек хороший и умный. А как с ним немного поговоришь, сразу ясно, что не очень хороший и совсем не умный.

Не дожидаясь реакции на свой монолог, Ника отвесила дамам короткий поклон и направилась к беседовавшим у столика с закусками мужчинам.

Заезд только начался, и сенатор предложил гостям пропустить по бокалу даросского.

– Прошу прощения, господин Септис, – извиняясь за беспокойство, обратилась племянница к смеющемуся дядюшке.

– Что такое, госпожа Юлиса? – резко обернулся к ней регистор Трениума.

– Мне немного нездоровится, господин Септис, – пожаловалась девушка, пояснив в ответ на его недоуменно-тревожный взгляд. – Голова болит. Наверное, от шума.

И не дав собеседнику открыть рот, поспешно добавила:

– Позвольте мне уйти домой. Я отдохну в тишине, и всё пройдёт.

Дядюшка замялся, видимо, не зная как отнестись к подобной просьбе племянницы.

– Отпустите девочку, господин Септис, – разрешил его сомнения сенатор. – Она действительно неважно выглядит. Ваш паланкин ещё здесь?

– Да, – кивнул регистор Трениума. – Я приказал им нас ждать.

И обернувшись к застывшей в почтительном ожидании Ники, разрешил.

– Отправляйтесь, госпожа Юлиса. Да передайте Солту, чтобы носильщики дома не задерживались. Пусть их покормит и отправит назад.

– Хорошо, господин Септис, – облегчённо выдохнув, кивнула девушка.

– А вы, господин Макс, проводите госпожу Юлису до паланкина, – велел сенатор одному из своих коскидов, жевавшему что-то в сторонке.

– Да, господин Юлис, – вытирая губы тыльной стороной ладони, проговорил тот с набитым ртом.

Ещё раз коротко поклонившись хозяину "ложи" и его гостям, Ника поспешила за провожатым.

В коридоре возле ведущей на нижний тоннель лестницы расположилась тёплая компания из трёх радостно ржущих молодых людей, явно перебравших божественного дара Диноса.

Племянница регистора Трениума поспешно прикрыла лицо краем накидки, а коскид сенатора встал так, чтобы оказаться между ней и парнями. Несмотря на дорогие одежды и унизанные перстнями пальцы, те больше походили на обычных гопников, чем на аристократов. Как и их российские собратья, они тоже не смогли не среагировать на проходившую мимо девушку.

– Посмотрите Валер, какая красавица. Эй, госпожа, куда вы так торопитесь?! Постойте!

– Бегите, госпожа, – вполголоса проговорил Макс. – Я сам разберусь.

Обернувшись к молодым людям, он укоризненно покачал головой.

– Госпожа плохо себя чувствует. Пожалуйста, не задерживайте нас.

– Так мы её вылечим! – рассмеялся один из гопников-аристократов, а второй, самый молодой из тройки, бросился наперерез Нике.

Но коскид решительно заступил ему дорогу.

– Сенатор Касс Юлис Митрор будет очень недоволен, если кто-то побеспокоит его больную родственницу.

Девушка растерянно посмотрела на застывших в конце коридора легионеров, но те наблюдали за происходящим с ленивым любопытством и, судя по всему, не собирались вмешиваться. Очевидно, что они только охраняли дверь, а всё остальное их совершенно не касалось. Видимо, именно поэтому сенатор и отправил с ней провожатого.

Гопник – он и в Радле гопник. Громкое имя не произвело на юнца никакого впечатления. Глумливо рассмеявшись, он ударил Макса по лицу. То ли из-за выпитого вина, или по причине крайней субтильности агрессора, коскид даже не пошевелился, а вот его кулак отправил противника на каменный пол.

Учитывая численное преимущество и не желая устраивать скандал, который привлечёт к её и без того достаточно "раскрученной" особе дополнительное, очень нежелательное внимание, Ника, приподняв подол, почти бегом бросилась вниз по ступенькам.

Более старшие и массивные приятели молодого хулигана вдвоём отшвырнули доблестного Макса в сторону, и улюлюкая, устремились в погоню.

Чудом не споткнувшись на ступеньках девушка влетела в тоннель, как пушечное ядро.

Преследователям повезло меньше. Нога одного из них подвернулась, и значительную часть пути он проделал в свободном скатывании.

По-видимому, молодой человек не обладал навыками ни каскадёра, ни спецназовца, потому что, очутившись внизу, он заорал от боли, призывая на помощь спутников. Те какое-то время колебались, решая: продолжить погоню или остаться с покалеченным приятелем?

Победила дружба. Прокричав вслед девушке несколько оскорблений, парни сгрудились вокруг стонущего собрата.

А попаданка, оправив платье, неторопливо зашагала навстречу яркому свету дня. Очевидно, шум в тоннеле привлекли внимание наружной охраны Ипподрома, и двое стражников поспешили навстречу Нике.

– Что там случилось, госпожа? – спросил один из них, стараясь рассмотреть происходящее за её спиной в освещённом светом факела сумраке.

– Какой-то пьяный с лестницы упал, – пренебрежительно фыркнула племянница регистора Трениума, проходя мимо.

Остановившись возле колонн, она огляделась в поисках принца и паланкина Септисов. Быстро отыскав среди десятков носилок знакомые, Вилита девушка так и не увидела.

Почувствовав себя обманутой, Ника стала спускаться на площадь.

– Госпожа Юлиса! – окликнули её сзади.

На лице Ники сама собой расцвела довольная и ужасно глупая улыбка: "Он меня ждал!"

Чтобы принц чересчур не возгордился, девушка решительно задавила радость, для чего пришлось слегка прикусить нижнюю губу, и только после этого обернулась на знакомый голос.

– Ваше высочество?

У дальней колонны стоял улыбающийся принц в сопровождении двух своих всегдашних спутников.

– Куда вы направляетесь?

– Домой, ваше высочество, – ответила Ника и поприветствовала молодых людей. – Здравствуйте, господа.

Похожий на тощего, обиженного хомяка, красавчик Налий Герон Рисус демонстративно отвернулся. Видимо, желание императорского отпрыска покинуть Ипподром в разгар скачек пришлось ему явно не по душе. Тарберий Сциний Дуб, сохраняя по обыкновению бесстрастное выражение лица, учтиво поклонился.

– Добрый день, госпожа Юлиса.

– Я не очень хорошо себя чувствую, – пояснила девушка. – Вот и решила уйти пораньше.

– В таком случае я провожу вас, – понимающе усмехнулся Вилит, и его спутники недоуменно переглянулись.

– Ваше высочество! – жалобно заскулил юный красавчик. – Я только что заключил пари с Авлом Эмбуцем.

– Ну так оставайтесь, – ледяным тоном проговорил принц. – А мы с господином Сцинием прогуляемся.

– Да, ваше высочество, – кивнул молодой человек, хотя Нике показалось, что и ему тоже не очень хочется куда-то идти.

– Не знаю, насколько это уместно с точки зрения приличий, – жеманно потупилась Ника. – Но я буду только рада, если вы составите мне компанию.

– Пустяки, – отмахнулся Вилит. – Мы просто будем идти рядом.

– Только мне надо предупредить наших рабов, – сказала девушка.

Носильщики Септисов вместе с другими невольникам расселись в тени чахлых оливковых деревьев. Кто-то дремал, пригревшись на солнышке, кто-то болтал с приятелями, а человек двадцать, сбившись плотной кучей, во что-то играли.

Заметив племянницу хозяев вместе с сыном императора, рабы регистора Трениума поспешили к своим носилкам.

Однако девушка забираться внутрь не стала, заявив весьма удивлённым невольникам:

– Я немного пройдусь пешком. Может, голова не так болеть будет. А вы ступайте следом. Как устану, так и сяду в паланкин.

– Как прикажете, госпожа, – чуть заметно пожимая плечами, поклонился Финар.

Когда они вышли с площади, Сциний занял место чуть позади царственного приятеля и девушки, а рабы с носилками зашагали следом.

Подчёркнуто не замечая косых взглядов прохожих, принц то расспрашивал спутницу о её путешествии, то рассказывал о своих.

Правда, он никогда не выбирался за пределы Империи, и истории его показались Нике довольно скучноватыми. Тем не менее, она слушала их с подчёркнутым вниманием, часто задавая вопросы и жадно впитывая информацию. Из прорывавшихся время от времени оговорок девушка сделала вывод, что у Вилита сложные отношения не только с отцом, но и со старшими братьями.

Последнее обстоятельство попаданку весьма насторожило. Из истории своего мира она знала, что в борьбе за вожделенную корону претенденты с энтузиазмом резали друг друга, невзирая ни на пол, ни на возраст, ни на родственные связи.

Ника знала, что наследником престола уже давно объявлен старший сын Константа Великого – Ганий Тарквин Потес. Несмотря на это, девушку весьма тревожили следующие обстоятельства: настроены ли младшие братья уважать волю родителя, и не намерен ли старший избавиться от потенциальных соперников просто так, на всякий случай?

Вряд ли Вилит станет откровенничать на улице, но возможно, ей удастся что-то понять по тону и характеру разговора?

К большому удивлению собеседника Ника перевела разговор на политические темы и терпеливо выслушала короткую лекцию об изменениях в государственном устройстве Империи, произошедших за последние тридцать лет со времён бегства Лация Юлиса Агилиса. Когда рассказчик выдохся, девушка поинтересовалась, есть ли в Империи что-то вроде закона о престолонаследии?

Оказывается, такой имеется ещё с тех времён, когда дедушки Константа Великого договаривались о свадьбе своих детей. Власть наследует старший сын. Незыблемость подобного порядка неоднократно подтверждал и правящий государь. А учитывая его авторитет, как среди аристократии, так и в легионах, вряд ли кто-то рискнёт выступить против данного закона.

– Или вы надеялись стать императрицей, госпожа Юлиса? – жёстко усмехнулся молодой человек.

– Да хранят меня небожители от подобной чести! – совершенно искренне вскричала Ника. – На меня уже сейчас косо смотрят, а после свадьбы вообще проходу от завистников не будет. И это несмотря на то, что вы, ваше высочество, хвала богам, не являетесь наследником. Даже страшно представить, что меня ждало, если бы вы им вдруг оказались. Я не хочу всю жизнь гнаться за призраком власти.

– Почему за призраком? – удивился внимательно слушавший ей собеседник.

– Юлисы – древний род, но насколько я сумела понять, времена нашего наивысшего могущества уже далеко позади. Появились новые, гораздо более влиятельные семейства. А без поддержки родственников нечего и пробовать бороться за власть в Империи. Нет, ваше высочество, я ни в коем случае не желаю, чтобы мой супруг напрасно рисковал нашими жизнями в бесплодных интригах.

– Вы очень трезво смотрите на жизнь для столь молодой девушки, – одобрительно кивнул принц. – Власть меня тоже никогда не привлекала, и я доволен, что родился третьим. Теперь до меня точно очередь не дойдёт.

– Простой здравый смысл, ваше высочество, – пожала плечами Ника, так до конца и не понимая: искренне говорит собеседник или просто старательно скрывает свои истинные намерения?

– Или вы и впрямь считаете женщин настолько глупыми? – усмехнулась она.

– Не всех, госпожа Юлиса, – улыбаясь, покачал головой Вилит. – Далеко не всех. Но согласитесь, что женский ум всё же уступает мужскому.

– Не думаю, ваше высочество, – смело возразила спутница, радуясь, что разговор соскочил со щекотливой темы. – Наш просто по-другому устроен. Это всё равно, что сравнивать меч и дротик. То и другое действенное оружие в умелых руках, но предназначено для разных видов боя.

– Вы и в воинской науке разбираетесь, госпожа Юлиса? – рассмеялся принц.

– Её неплохо знал мой отец, ваше высочество, – сочла нужным напомнить о своём происхождении девушка. – Поскольку боги его не одарили сыновьями, то рассказы о воинах, армии и оружии приходилось слушать мне. Но разве я не права, говоря о дротике и мече?

– Наверное, – пожал плечами молодой человек. – Я раньше об этом не задумывался. Для меня женщина – это прежде всего красота.

– И я не стану с вами спорить, – теперь уже рассмеялась Ника.

Беседуя обо всём и ни о чём, они незаметно миновали Орлиную дорогу и углубились в переплетение узких улочек и переулков.

Встречные прохожие, прижимаясь к стенам домов, провожали удивлёнными глазами младшего сына императора, непринуждённо болтавшего с племянницей регистора Трениума, успевшей прославиться не только своим нежданным появлением откуда-то из-за края земли, но и вызвавшим далеко неоднозначную реакцию поведением в Сенате.

Едва замыкавший странную процессию паланкин удалялся, горожане тут же начинали горячо обсуждать необыкновенное происшествие, свидетелями которого им только что довелось стать.

При всём своём стремлении, как можно больше узнать своего, теперь уже точно наиболее вероятного жениха, девушка подумала, что появляться с ним у дома любимых родственников – всё же не стоит. Не доходя с полкилометра до их улицы, она остановилась.

– Спасибо, что проводили меня, ваше высочество. Но будет лучше, если дальше я пойду одна. Здесь уже совсем недалеко.

– Тогда до свидания, госпожа Юлиса, – не стал навязываться на продолжение прогулки Вилит. – И помните, я обязательно прокачу вас на колеснице.

– Надеюсь на это, – улыбнулась Ника, и поклонившись на прощание, забралась в паланкин, а принц ещё какое-то время стоял, глядя вслед удалявшимся носилкам.

Поправив лёгкую занавеску, девушка с мечтательной улыбкой откинулась на подушки.

"Пусть я его и не люблю, но он всё равно классный парень. А главное – я ему, кажется, действительно нравлюсь".

По мере приближения к особняку Септисов Ника всё явственнее стала ощущать наваливавшуюся усталость, и мысли её потекли совсем в другом направлении.

"Сейчас приду, помоюсь и на кровать! Валяться буду, пока родичи не вернутся. Хватит с меня на сегодня сюрпризов, зрелищ и свиданий".

Глава 3
Кому можно доверять

 
Где ты убежище найдешь
От зависти и от клевет,
Хотя бы год и сотню лет
Ты дома высидела сплошь?
 

Лопе де Вега

Валенсианская вдова

Привратник не заставил себя ждать. Увидев племянницу господ, он, вытянув короткую шею, посмотрел ей за спину и озадаченно моргнул короткими, белесыми ресницами.

– Передай Солту, что господин Септис приказал накормить носильщиков и отправить их обратно к Ипподрому.

– Слушаюсь, госпожа Юлиса, – неуклюже поклонился Янкорь. – Только впущу их в дом.

– Поторопись, – вспомнив наказ дядюшки, сухо проговорила Ника, поднимаясь по ступеням.

Возле бассейна её окликнули:

– Госпожа Юлиса!

Из комнаты ткацкого станка выскочила Гэая и удивлённо уставилась на двоюродную сестру. – Что случилось? А где родители?

– Всё в порядке, – поспешила та успокоить девочку. – Они остались на Ипподроме. А у меня что-то голова разболелась. Вот я и ушла домой.

– Ах бедняжка! – вскричала появившаяся вслед за младшей внучкой бабуля. – Даже гонки до конца досмотреть не смогла!

Старушка сокрушённо покачала своей высохшей, похожей на птичью головкой.

– Что же это с тобой случилось?

– Там столько людей и так шумно, – поморщившись, выдала отработанную версию девушка. – А я что-то никак не могу к этому привыкнуть. Но вот сейчас немного прогулялась, и стало получше. Только голова всё равно болит.

Она демонстративно помассировала пальцами виски.

– Тяжело вам будет в Радле, госпожа Юлиса, – с сочувствием, приправленным плохо скрытым превосходством, проговорила Гэая.

– Привыкнет, – нахмурилась матушка регистора Трениума. – Она даже ещё и полгода в городе не прожила.

И с жалостью посмотрела на старшую внучку.

– Тебе надо выпить подогретого вина с мёдом и полежать в тишине. Я раньше всегда так делала, когда помоложе была. Сейчас-то уж ничего не помогает. Видно, загостилась я на земле. Дрин к себе зовёт.

Она со вздохом махнула высохшей ручкой в старческих пятнах.

– Пойдём, я провожу.

– А вы, младшая госпожа Септиса, – с шутливой строгостью обратилась бабушка к Гэае. – Продолжайте. Мать велела извести весь клубок.

Обиженно надувшись, девочка резко развернулась, и что-то тихо бормоча себе под нос, зашагала к двери в комнату ткацкого станка.

– Мы-то думали, что вы пробудете на Ипподроме весь день, – тяжело опираясь на руку Дедеры, пояснила Торина Септиса Ульда. – Вот мать и решила немного Гэаю поучить. Пока что ткать у неё получается лучше, чем у тебя. Но теперь ты будешь больше заниматься и обязательно научишься.

– Я приложу все усилия, госпожа Септиса, – заверила Ника, с трудом удерживаясь от злой усмешки. Перспектива целыми днями торчать у станка её нисколько не вдохновляла.

– Ну и хорошо, – удовлетворённо кивнула старушка.

Опередив бабушку, внучка торопливо отодвинула перед ней край занавеса, отделявшего парадную часть дома от семейной.

Улыбнувшись, матушка регистора Трениума благодарно кивнула головой.

Шагнув вслед за ней, девушка на миг остолбенела от удивления.

На верёвках, растянутых между подпиравших крышу столбов, висела её одежда. Кожаная, прихваченная ещё с Некуима рубаха, платья, полотенца, нижнее бельё.

– Это всё новая служанка постаралась, – с довольным видом объяснила случившееся бабуля. – Может, прежняя тебе и больше нравилась, только эта куда усерднее и заботливее.

– Вижу, – процедила сквозь зубы внучка, глядя на выставленные на всеобщее обозрение далеко не белоснежные трусики. А какими им ещё быть без стирального порошка или хотя бы хорошего мыла?

Видимо, услышав их голоса, из комнаты выглянула Увра с подоткнутым подолом хитона и с мокрой мочалкой в руке.

– Что это? – с трудом сдерживая рвущееся из груди негодование, глухим голосом поинтересовалась Ника, кивнув на экспозицию своего убогого гардероба.

На миг подняв вечно опущенные глаза, невольница с лёгким недоумением пояснила:

– Госпожа Септиса приказала перебрать ваши вещи и починить, если что надо. Вот я их и вывесила на солнышке.

"Ну и дура! – рявкнула про себя девушка. – Хоть бы трусы в комнате оставила. У Риаты на такое ума хватало, а эта, похоже, совсем тупая".

– Правильно сделала, – похвалила невольницу Торина Септиса Ульда. – За одеждой следить надо, чтобы складки не образовывались, и моль не поела.

Понимая, что после подобного заявления, любой скандал с её стороны будет выглядеть, как покушение на авторитет матушки хозяина дома, Ника молча направилась к двери. Увра едва успела убрать с пути госпожи бадейку с грязной водой.

На чистенькой тряпочке, заботливо постеленной поверх сундука, в рядок красовалось всё её оружие, включая тяжёлый кривой кинжал, подаренный в Канакерне кузнецом Байдучем, блестящие прутки из нержавеющей стали и остатки пояса с деньгами.

"Она бы ещё каждую монетку по отдельности выложила! – мысленно взвыла девушка. – Чтобы лучше смотрелось!"

– Увра, бросай мочалку, потом домоешь! – распоряжалась за её спиной матушка регистора Трениума. – Иди на кухню, скажи Лукусу, чтобы приготовил госпоже Юлисе подогретого вина с мёдом.

– Слушаюсь, госпожа Септиса, – отозвалась невольница.

– Да пусть вино сильно не разбавляет! – крикнула ей вдогонку старушка.

Схватив пояс с деньгами, Ника торопливо сунула его под одеяло ровно за миг до того, как дверной проём заслонила сутулая фигура бабули.

– Ты погоди ложиться, – посоветовала та. – Сейчас Увра вернётся и поможет тебе раздеться.

– Я не тороплюсь, – проговорила внучка, присаживаясь на кровать.

– А это что у тебя такое? – старушка заинтересовалась разложенными на сундуке предметами. – Ой, а этот нож я ещё не видела. Здоровый какой. Откуда он у тебя?

– В Канакерне подарили перед тем, как в Империю отправилась, – ворчливо пояснила Ника. – Только он для меня слишком тяжёлым оказался. Вот я его всю дорогу в корзине и протаскала.

– Да, – согласилась собеседница, приподняв клинок, упрятанный в украшенные серебром ножны. – Это оружие мужчин. Даже тебе оно не по силам.

– А это что? – она взяла один из металлических прутиков, бывших когда-то частью инвалидного кресла Виктории Седовой.

– Отец нашёл где-то в лесах Некуима, – небрежно пожала плечами девушка. – Велел отдать какому-нибудь искусному оружейнику, чтобы кинжал сделал. Это железо очень прочное и почти не ржавеет.

– Каких только чудес в мире нет, – покачала сухонькой головой бабуля и спросила. – Ту рубаху, что на верёвке висит, ты сама шила?

– Пришлось, госпожа Септиса, – усмехнулась внучка. – Я три взяла, да только одна и сохранилась.

– Ну теперь-то она тебе без надобности, – авторитетно заявила Торина Септиса Ульда, тяжело опускаясь на табурет. – Здесь такую одежду только варвары носят.

– Пусть останется как память, – вздохнула Ника. – Буду иногда доставать из сундука и вспоминать, как мы с отцом жили в маленькой хижине среди дикого дремучего леса.

– Если только для этого, – пожевав ярко накрашенными губами, согласилась собеседница.

В комнату торопливо вошла рабыня с маленьким блюдом.

– Ну-ка дай сюда! – строго приказала матушка регистора Трениума.

Осторожно взяв коричневую пиалу, она сделала маленький глоток и удовлетворённо кивнула.

– То, что надо. Пей, внучка, и отдыхай. А я пойду посмотрю, как там дела у Гэаи. Матери-то некогда дочкой заниматься, так хотя бы я, старая, прослежу, чтобы она настоящей радланкой стала.

Едва стихли её шаркающие шаги, девушка приказала:

– Принеси мне ночную рубашку!

Но поймав непонимающий взгляд рабыни, поморщившись, вспомнила, что местные предпочитают спать обнажёнными.

– Помнишь, в чём я была утром?

– Да, госпожа, – вновь опустив глаза, кивнула собеседница.

– Вот за ней и сходи.

Переодевшись, Ника выпила тёплого вина с намешанным мёдом, и передавая Увре пустую чашку, негромко поинтересовалась у терпеливо ожидавшей невольницы:

– Ты кому служишь?

– Господин Юлис прислал меня к вам, госпожа Юлиса, – с лёгким удивлением ответила та.

– Тогда почему ты распоряжалась моими вещами по приказу другого человека? – вытерев платочком мокрые губы, племянница регистора Трениума зло глянула на растерявшуюся рабыню.

– Простите, госпожа Юлиса, – пробормотала Увра, втягивая голову в плечи. – Госпожа Септиса – хозяйка дома, я не могла её ослушаться.

В душе девушка понимала правоту несчастной невольницы, но помнила, что Риата как-то умудрялась исполнять повеления тётушки без ущерба для своей покровительницы. А эта несносная особа, похоже, готова бездумно выполнить любой приказ.

– Не могла, – вслух согласилась с ней Ника, предполагая, что их разговор, скорее всего, очень скоро дойдёт до ушей Пласды Септисы Денсы. – Но ты была обязана предупредить меня об этом!

– Но госпожа Септиса приказала перебрать ваши вещи прямо перед тем, как вы отправились на Ипподром, госпожа Юлиса, – еле слышно пробормотала рабыня.

– Не имеет значения! – подавшись вперёд, отрезала племянница регистора Трениума. – Ты вполне могла успеть предупредить меня о приказе госпожи Септисы! Это же мои вещи!

Последние слова она почти прошипела, буравя собеседницу разъярённым взглядом.

– Да, госпожа, – не поднимая головы, пролепетала та. – Виновата, госпожа, не наказывайте меня строго, госпожа. Я больше не допущу такой ошибки, госпожа.

– Сейчас же собери с верёвок все… мелкие вещи и сложи их в сундук! – приказала девушка, раздражённо подумав: "Нечего всем на мои трусы любоваться".

Получившая нагоняй служанка торопливо спрятала нижнее бельё госпожи на место, после чего вновь принялась тереть мочалкой и без того чистый пол.

Когда она унесла лохань с грязной водой, госпожа, вскочив с кровати, быстро спрятала пояс с деньгами в сундук.

Вернувшись в постель, она укрылась до подбородка лёгким одеялом, отметив про себя, что надо бы отремонтировать пояс и начать вновь его носить, иначе в один прекрасный день она может остаться совсем без денег. Вряд ли сами родственники польстятся на её крохи. Но вот за всех их рабов Ника не могла поручиться, особенно после того, как Финар передал Риате письмо от Ина Валия Дрока.

Вот только сейчас, когда рядом нет верной Риаты, придётся надевать пояс в одиночку. А это очень неудобно. Да и у тётушки могут возникнуть к племяннице неудобные вопросы по поводу столь странного предмета дамского туалета. В том, что хозяйка дома о нём узнает, девушка не сомневалась.

Гораздо проще носить с собой какую-нибудь драгоценность. Возможно, стоит купить на оставшиеся деньги браслет? Нет, он будет на виду, а в семействе Септисов ходить дома с дорогими украшениями не принято. Тогда стоит приобрести что-то вроде ожерелья и носить его под платьем, прямо на голое тело.

– Вот батман! – почти вслух охнула попаданка, резко садясь на кровати и испуганно зажимая ладонью рот.

У неё же есть ещё один сапфир, спрятанный во шве рукава рубахи почти подмышкой. Камешек небольшой, но удивительно насыщенного голубого цвета. Как же она могла о нём забыть?

"Совсем памяти не стало, – мысленно проворчала она, с трудом удерживаясь от того, чтобы сейчас же не броситься во двор и не проверить сохранность сокровища. – Вот только бабуля правильно сказала: "Здесь в такой одёжке не ходят". Камешек надо перепрятать так, чтобы всё время был на виду, но в глаза не бросался".

Кулон на шее и карманчик в трусах девушка после недолгого размышления тоже отвергла. Во-первых, не гигиенично; во-вторых, во время стирки подобная деталь нижнего белья просто не сможет не заинтересовать её служанку. Теперь Нике следовало помнить, что рядом с ней нет ни одного человека, которому она могла бы хоть сколько-нибудь доверять.

Когда солнышко стало клониться к закату, Увра, посчитав, что вещи уже достаточно прожарились, принесла остальную, висевшую во дворе одежду.

Глядя, как рабыня аккуратно складывает платье, девушка вдруг поняла, как сделать так, чтобы сапфир, находясь под рукой, оставался незаметным для окружающих.

Вот только к проведению операции по маскировке драгоценного камня следовало подготовиться заранее.

Не желая встречать любимых родственников в постели, племянница регистора Трениума встала, заявив в ответ на ворчание бабули, что ей гораздо лучше, и она сможет спокойно поужинать за столом.

Торина Септиса Ульда, сидя на скамеечке, рассказывала внучкам очередную историю из времён своей молодости, когда со стороны прихожей донёсся какой-то шум.