Текст книги "Лягушка-принцесса (СИ)"

Автор книги: Анастасия Анфимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 51 страниц)

– Мне нравится растягивать удовольствие, – объяснила своё желание девушка.

– Тогда тридцать риалов! – отчаянно выпалила труженица эротического фронта, и в её расширившихся в предвкушении глазах блеснула алчность. – Не меньше!

– Двадцать пять! – демонстративно похлопав по висевшему на поясе тощему кошельку, категоричным тоном заявила Ника.

– Тогда десять вперёд! – выдвинула новое требование собеседница.

– Только после того, как увижу ложе, – покачала головой клиентка.

– Тогда пойдёмте, госпожа, – лицо проститутки расплылось в настороженной улыбке.

– Как тебя зовут? – шагая справа и чуть позади, беглая преступница потихоньку достала из корзины нож и спрятала его под полой накидки.

– Треза, госпожа, – ответила женщина, проходя мимо закрытых лавок.

Видимо, решив, что они просто случайно оказались рядом, на улице никто на них особого внимания не обращал, хотя Ника и уловила несколько заинтересованных взглядов.

– Сюда, госпожа, – проговорила куртизанка, сворачивая в узкий, уже успевший погрузиться в полумрак, переулок.

Девушка крепко сжала рукоятку кинжала. Сердце заколотилось от вброшенного в кровь адреналина, а чувства обострились в ожидании опасности.

Видимо, поняв её состояние, проститутка поспешила успокоить клиентку.

– Не подумайте ничего дурного, госпожа. Меня тут знают, и гостям моим никто ничего плохого не сделает. Осторожнее, госпожа, тут лужа. Пройдите ближе к стене.

"Значит, и здесь свои "крыши" имеются", – усмехнулась про себя попаданка, старательно запоминая дорогу.

– Пришли, госпожа! – бойко отрапортовала Треза, подходя к круто уходившей вверх лестнице.

Ступени здесь не просто скрипели, а буквально пели, да и само сооружение раскачивалось, словно мачта парусника в шторм.

На уровне четвёртого этажа вдоль стены шла открытая галерея, куда выходило несколько дверей.

Сняв с шеи тонкий кожаный шнурок, женщина вставила в замок плоский ключ, и распахнув жалобно задребезжавшую дверь, радушно пригласила:

– Заходите, госпожа!

– После тебя, – вернула любезность Ника.

– Ну, тогда постойте тут, я светильник запалю, – пожала плечами проститутка.

Заглядывавший в распахнутое окно узкий серп месяца и густо рассыпанные по небу звёзды позволяли разглядеть вытянутую, прямоугольную комнату, большую часть которой действительно занимала внушительного размера кровать. Вот только пахло здесь не цветами, а мочой, сыростью и грязным бельём.

Справа от входа бесформенной кучей громоздились какие-то корзины. В углу копошилась хозяйка обиталища. Звякнул металл, пахнуло дымом. Вспыхнула лучинка, и гостья увидела стоявшую на четырёх плоских кирпичах маленькую бронзовую жаровню.

Триза зажгла светильник, прикрыла глухими ставнями окно, и указав на постель, гордо заявила:

– Вот ложе, госпожа. Давайте задаток!

Закрыв дверь на хлипкий засов, девушка поставила корзину на пол, и отвязав от пояса кошелёк, принялась отсчитывать монетки в торопливо подставленную жрицей продажной любви ладонь.

– Спасибо, госпожа, – с придыханием бормотала та, кланяясь едва ли не каждой монетке. – Да хранят вас небожители, госпожа. Всё сделаю, как прикажете. Клянусь Диолой, довольны будете, госпожа.

Подхватив неразлучную корзину, беглая преступница подошла к кровати, сразу определив, что данный предмет домашней обстановки неоднократно подвергался грубому ремонту. Потемневшие от времени доски потрескались, потеряв последние остатки краски. Вместо двух ножек лежали стопки тех же плоских кирпичей, а кроме покрытого подозрительными пятнами матраса, набитого слежавшейся соломой, никаких иных постельных принадлежностей не наблюдалось. Отсутствовали даже подушки.

Однако, когда она села, сооружение лишь слегка скрипнуло, демонстрируя завидную прочность.

Опустившись на колени, Триза, жеманно поджимая губы и поигрывая глазками, стала не спеша развязывать поясок, скреплявший её более чем лёгкое одеяние.

– Не суетись, – поморщилась Ника. – Мне не ты нужна, а крыша над головой.

– Прячетесь от кого, госпожа? – с тревогой спросила проститутка, поднимаясь на ноги.

– Тебе не всё равно? – усмехнулась девушка, снимая накидку. – Деньги получила? Утром ещё получишь. А будешь много знать, быстро постареешь.

– Да мне что, – пожала плечами собеседница, тут же предложив. – Так, может, вы останетесь, а я схожу поработаю? Скоро обозы пойдут. Глядишь, какого возчика и подцеплю?

Но, заметив недовольную гримасу странной клиентки, заверила:

– Нет, нет, госпожа, сюда я никого приводить не буду. Где-нибудь в переулке обслужу по-быстрому.

– Не жадничай, – наставительно проговорила беглая преступница, хорошо помня о назначенной за свою голову награде. – Хватит с тебя на сегодня. На всю ночь уговорились. Можешь спать, можешь в окошко глядеть, только ко мне не лезь.

– Тогда я хотя бы светильник потушу? – выдвинула новое предложение хозяйка комнаты. – Чего зря масло жечь?

– Как хочешь, – равнодушно махнула рукой гостья.

Сбросив сандалии, она завалилась на кровать, положила под голову "тревожную сумку", и набросив накидку вместо одеяла, закрыла глаза, чутко прислушиваясь к происходящему. Представительницам древнейшей профессии она не доверяла ещё со времён заключения в этригийской тюрьме.

Задув робкий огонёк, проститутка прошлёпала босыми ногами к кровати, и повозившись, вытащила из-под неё какой-то свёрток. Потом забравшись на постель, умостилась в уголке, стараясь не беспокоить мирно посапывавшую Нику.

Треза оказалась не единственной жрицей продажной любви, снимавшей комнату на этом этаже.

Примерно через полчаса за стенкой хлопнула дверь, послышалось неясное бормотание, а затем звуки, не оставлявшие сомнения в своём происхождении. Мужчина яростно пыхтел, его партнёрша лениво постанывала, совершенно бездарно изображая удовольствие.

В прочем, племянницу регистора Трениума подобного рода акустические эффекты раздражали гораздо меньше, чем населявшие матрас насекомые, посчитавшие её своей законной добычей. Поэтому Ника почти не спала, лишь изредка впадая в забытьё до очередного укуса какого-нибудь мелкого кровопийцы. Не открывая глаз, девушка беспощадно драла ногтями воспалённую кожу и вновь отключалась, стараясь урвать ещё кусочек сна, так необходимый измученному организму.

То ли кровь хозяйки кровати им уже приелась, то ли Триза просто привыкла и не обращала на своих шестиногих соседей никакого внимания, только немного повозившись, она затихла, мерно посапывая носом.

Ощутив сильнейшее желание почесать ногу, беглая преступница внезапно почувствовала, что кровать как будто качнулась. Мгновенно вынырнув из сонной одури, она открыла глаза и скосила их в сторону.

Белея в темноте обнажённым телом, проститутка на четвереньках ползла по обширной постели, шурша слежалой соломой.

"Может, приспичило?" – с трудом ворочая всё ещё не отошедшими ото сна мозгами, подумала Ника, вспомнив, что какой-то сосуд, напоминавший ночной горшок, она видела в углу возле жаровни.

Осторожно спустившись с кровати, куртизанка подняла валявшееся на полу платье.

"Ну, и к чему это? – мгновенно насторожилась девушка. – Пописать можно и голой, даже удобнее".

Когда Триза оделась, её намерение покинуть комнату стало очевидным.

– И куда ты направилась? – негромко поинтересовалась гостья, садясь на постели.

– Так по нужде, госпожа, – вздрогнув, нервно хихикнула хозяйка комнаты. – Захотелось вот…

– Ну иди, – усмехнулась Ника, с удовлетворением ощущая, как заколотилось подхлёстнутое адреналином сердце, а мышцы напряглись в предчувствии драки.

Уронив на пол так и не завязанный поясок, женщина сделала пару неспешных шагов и вдруг бросилась к двери, завопив:

– Баден!!!

Вскочив, словно распрямившаяся пружина, беглая преступница уже через секунду ухватила проститутку за грязные волосы и резко рванула её на себя.

Не переставая верещать, куртизанка развернулась, пытаясь вцепиться то ли в лицо девушки, то ли в гораздо более пышную шевелюру, но получив удар в живот, заткнулась. Не давая ей опомниться, гостья швырнула хозяйку на пол, пару раз пнув ногой под рёбра.

Вряд ли удар босой ступни мог быть по-настоящему болезненным. Да и ломать себе кости девушка не имела никакого желания. Однако дыхание у Тризы сбилось, а прежде чем она, восстановив его, открыла рот, Ника упёрла ей в горло подобранный на кровати нож.

– Только пикни! – устрашающе шипела девушка, навалившись всем телом на переставшую трепыхаться проститутку.

Вряд ли та могла в темноте как следует рассмотреть её лицо, но, видимо, жизненный опыт обитательницы столичного дна подсказал, что щедрая клиентка, не задумываясь, пустит оружие в дело.

– Эй, Триза! – донёсся из-за стены взволнованный женский голос. – Ты как там?

– Отвечай немедленно! – прошептала беглая преступница, подкрепив свой настоятельный совет лёгким движением кинжала, оцарапавшего кожу под подбородком. – Да не дури.

– Хорошо всё! – отозвалась проститутка. – Госпожа горячая попалась!

– Надеюсь, она ещё и щедрая? – еле слышно проворчала соседка.

– Триза будет довольна, – с трудом давя рвущуюся наружу ярость, громко пообещала Ника.

Внезапно до её ушей донёсся скрип лестницы под чьими-то грузными шагами.

"Так вот кого звала эта шлюха!" – испуганно подумала девушка, рывком сажая хозяйку квартиры и зажав её шею в замок, упёрла кинжал в спину чуть выше поясницы.

– Кто это? – прошептала гостья в ухо трясущейся от страха проститутке.

– Баден, – чуть слышно пролепетала та. – Он… он здесь главный.

"Местная "крыша", сутенёр или что-то в этом роде", – догадалась попаданка и предупредила:

– Если он войдёт, я тебя убью. Так что, молись Диоле или ещё кому…

Затаив дыхание и слегка надавив на нож, дабы продемонстрировать всю серьёзность своих намерений, Ника слушала, как крупный мужчина поднялся на галерею четвёртого этажа, и шумно отдуваясь, подошёл к двери.

– А ну изобрази, как тебе хорошо! – чуть ослабив захват, приказала беглая преступница. – Да так, чтобы он поверил! Давай!

Как она машинально отметила, эротические стоны у Тризы звучали гораздо более убедительно, чем у её соседки. Видимо, всё дело в правильной мотивации.

С минуту потоптавшись на жалобно поскрипывавших досках, Баден неразборчиво выругался и отправился восвояси.

– Не убивай, госпожа, – жалобно пролепетала проститутка.

– Пока не буду, – пообещала девушка. – Но если только пикнешь…

Нашарив ногой брошенный хозяйкой комнаты пояс, гостья торопливо связала ей руки за спиной. Женщина не сопротивлялась, только тихонько поскуливала.

Отрезав кусок от её платья, Ника беспощадно затолкала его в рот Тризе и только после этого в бессилии привалилась к серой, грубо оштукатуренной стене.

Со стоном поднявшись на ноги, она подошла к постели, откромсала от хозяйского одеяла полосу и связала ноги женщине.

Едва она кое-как обезопасила себя от сюрпризов со стороны представительницы древнейшей профессии, как резко навалилась усталость. Руки и ноги словно свинцом налились, а во рту пересохло.

Выдернув кляп изо рта пленницы Ника спросила:

– Вода есть?

– Да, госпожа, – хлюпая носом, ответила собеседница. – Кувшин там у корзины.

– Давно принесла? – деловито осведомилась беглая преступница.

– Только сегодня утром принесла, госпожа, – поспешила успокоить её куртизанка. – В фонтане Трёх нимф брала. Там вода всегда свежая. А я ещё уксуса капнула, чтобы дольше не протухла.

– Помолчи, – раздражённо махнула рукой девушка, и несмотря на робкие протесты Тризы, вернула кляп на место.

Привыкшие к полумраку глаза быстро отыскали кувшин с обломанной рукояткой. Сняв прикрывавшую горловину тряпку, Ника принюхалась. Пахло уксусом.

Поднеся к губам, в последний момент передумала. Шлёпая босыми ногами по грязному полу, подошла к проститутке, вытащила кляп.

– Пей.

– Спасибо, добрая госпожа, – сделав долгий глоток, поблагодарила пленница. – Да хранят…

– Молчи! – вновь оборвала её беглая преступница, взяв валявшийся на полу кляп, но женщина уже испуганно замолчала.

– Так-то лучше, – буркнула племянница регистора Трениума, припадая к кувшину.

Утолив жажду, она вкрадчиво поинтересовалась?

– Я тебе заплатила?

– Заплатили, госпожа, – поспешно кивнула хозяйка комнаты, испуганно втягивая голову в плечи.

– Тогда куда и зачем ты побежала? – гостья поморщилась. – Только про нужду не ври, не то рот заткну и бить буду.

– О добрая госпожа, не знаю, не иначе, как сама Исми мне…, – затянула радланскую народную песню Триза.

Досадливо покачав головой, Ника вцепилась ей в лицо, заставляя разжать челюсти и затолкав между ними тряпку, пробормотала:

– Разговора не получилось. Ну и батман с тобой.

Не обращая внимание на жалобное мычание проститутки, подошла к окну и осторожно распахнула одну створку. Небо по-прежнему оставалось тёмно-синим, а звёзды всё так же холодно мерцали на недосягаемой высоте. Судя по всему, пара часов до рассвета у неё ещё есть.

Развернувшись к притихшей жрице платной любви, с подчёркнутым равнодушием предупредила:

– Разбудишь меня – всё лицо искромсаю. Тогда за тебя не то что десяти риалов, обола ломанного никто не даст. Поняла?

Не имея возможности ответить, собеседница энергично закивала:

Воспользовавшись хозяйским ночным горшком, гостья забралась на кровать и задремала, прикрывшись накидкой.

Кажется, молниеносная расправа над квартирной хозяйкой произвела впечатление даже на местных кровососов. А может, девушка просто настолько вымоталась, что не так болезненно реагировала на их укусы.

Проснулась она от скрипа лестницы и голосов.

Рывком села на кровать, и схватившись за кинжал, глянула на сжавшуюся в комок пленницу. Та с ужасом смотрела на неё, дрожа от утренней прохлады. Остро пахло мочой. Очевидно, Триза не могла больше терпеть и напрудила под себя.

Заметно посветлело. Из сумрака выступили пятна плесени и потёки, густо украшавшие покрытые трещинами стены.

Судя по негромким голосам, прошли двое мужчин. Где-то хлопнула дверь.

Не обращая внимание на затравленно сверкавшую глазами проститутку, Ника умылась, вытерлась полотенцем из "тревожной сумки", после чего расчесалась, кое-как уложив волосы.

Прежде чем уйти, она взяла хозяйское одеяло, и бросив его на всё ещё дрожавшую Тризу, присела рядом.

– Задаток я у тебя не возьму. Не охота искать, куда ты его запрятала.

Замычав, женщина энергично закивала, видимо, изображая благодарность.

– Дверь закрывать не буду. Кто-нибудь зайдёт и развяжет. Только, прежде чем обо мне болтать, подумай, что сделает с тобой Баден, когда узнает, как ты его без больших денег оставила. Ты на награду позарилась, меретта жадная?

Проститутка энергично замотала головой из стороны в сторону.

Хлопнув её по плечу, попаданка направилась к выходу из этой обители разврата и порока. Убедившись, что на галерее никого нет, девушка торопливо спустилась по голосистой лестнице, внимательно оглядываясь по сторонам.

Большая лужа в переулке помогла определиться с маршрутом. Когда четырёхэтажный дом, в квартире которого она так неудачно переночевала, скрылся за другими постройками, ей встретились первые прохожие.

Растянувшись цепочкой, шестеро неряшливо одетых рабов несли пять больших амфор и две маленькие. А потом число людей на улицах стало увеличиваться буквально с каждой минутой. Надвинув на глаза край накидки, Ника без колебания влилась в этот поток. В первую очередь надо позавтракать, а уж потом думать: что делать дальше?

Трактиры в этот час переполнены, поэтому она не стала туда заходить, ограничившись купленными у разносчика пирогами с капустой. Добравшись до рынка, долго ходила с сосредоточенным видом, но приобрела только жареные орехи в кульке из листьев лопуха.

Разглядывая разложенные на чистой тряпочке украшения из меди, сердолика, бирюзы и цветного стекла, краем уха услышала разговор двух молодых женщин.

Одна из них только что приобрела бронзовый браслетик в виде змейки, и теперь с удовольствием рассматривала его на своей смуглокожей руке.

– Мне правда идёт?

– Хорошо смотрится, – без особого энтузиазма поддержала спутница. – Только мне больше с лилиями понравился.

– Да он же целых семь риалов стоит, – обиженно надула губки подруга. – А мне пряжи надо купить. И мы же в мыльню собрались?

"В мыльню!" – мысленно повторила беглая преступница. Она знала, что так называли либрийские бани. Самой ей там бывать ещё не приходилось. Но кое-что о них она слышала. Во-первых, они гораздо меньше радланских. Во-вторых, там нет ни залов, ни бассейнов, ни окон. Помещение освещается через дыру в потолке для выхода дыма от горящих дров или углей, над которыми нагревают камни. Следовательно, видимость там так себе, и народ туда ходит попроще, значит, меньше шансов нарваться на знакомых. А помыться очень хотелось. Всё тело чесалось и не только от укусов соседей Тризы по кровати.

Спрашивать, где находится мыльня, девушка не стала, а просто пошла за весело щебетавшими подругами, старясь не лезть на глаза, но и не терять их из вида.

Молодые горожанки постояли возле лотка с дешёвыми благовониями, долго торговались с продавцом пряжи, оценили выставленные на продажу сандалии, дружно раскритиковали развешанные за спиной толстого купца в тюрбане накидки, посчитав их слишком варварскими, после чего с явным сожалением покинули рынок.

Проплутав минут сорок, провожатые привели Нику к небольшому, приземистому зданию, из плоской крыши которого торчали два купола, с вершин которых поднимались еле заметные струйки дыма.

Побелку со стен давно смыло, обнажив потрескавшуюся штукатурку, которая кое-где уже отвалилась, демонстрируя плоские радланские кирпичи. В отличие от помпезных бань Глоритарква, парадный вход здесь отсутствовал. Мужчины и женщины просто заходили с разных сторон.

Рядом с мыльней не стояло ни одного паланкина, не сидели в тенёчке рабы, ожидая принимавших водные процедуры хозяев. Здешние посетители передвигались по городу на своих ногах.

Попаданка знала, что радланские банные воры давно стали своеобразной визитной карточкой столицы Империи. Поэтому, чтобы хоть как-то подстраховаться, решила спрятать одну золотую монетку прямо на улице.

Воспользовавшись отработанным приёмом, девушка присела на корточки, якобы за тем, чтобы перевязать ремешки сандалий. Убедившись, что редкие прохожие не обращают на неё никакого внимания, она быстро сняла с голени ножны, убрав их на дно корзины и отыскав там мешочек с империалами, зажала один из них между пальцев.

Ещё издали приметив пучок травы, каким-то чудом выросший под стеной, Ника отвязала от пояса кошелёк и принялась в нём копаться, не сбавляя шаг. Разумеется, она споткнулась и рассыпала медяки как раз у зелёного пятна.

Горестно всплеснув руками, неуклюжая девица тут же бросилась их собирать. Ближайший горожанин, направлявшийся в её сторону, шёл ещё шагах в сорока и казался полностью погруженным в свои мысли. И уж тем более он не мог видеть прикрытого корзиной пучка пожухлой травы. Воспользовавшись этим, беглая преступница ловко затолкала под него золотую монетку. После чего встала, сложила оболы в кошелёк и спокойно направилась к потемневшей от времени двери.

За ней оказалась крошечная комнатка с узким, похожим на бойницу, окном и пожилой хмурой рабыней, прикованной цепью к вделанному в стену бронзовому кольцу. Сидя на покрытой облезлой шкурой стопке кирпичей, женщина безучастно смотрела на новую посетительницу, а рядом стоял узкогорлый кувшин с обломанной ручкой.

Вспомнив стоимость посещения бань Глоритарква, Ника протянула невольнице в два раза меньше денег.

На миг в глазах той вспыхнул какой-то интерес, видимо, племянница регистора Трениума всё же заплатила лишку. Но уже через миг взгляд стал по-прежнему безмятежным, а принятые медяки полетели в кувшин.

Отодвинув тяжёлую занавесь, девушка вошла в небольшую раздевалку со знакомыми нишами в стенах.

На каменной скамье сидели две пожилые женщины, и рассыпав мокрые волосы по голым плечам, о чём-то тихо говорили на либрийском. Бросив мимолётный взгляд на Нику, они вновь вернулись к беседе, не проявив к новенькой никакого интереса.

Весьма довольная тем, что здесь вместо окон имеется только тусклый масляный светильник, беглая преступница тем не менее прошла в самый тёмный угол. Без труда отыскав свободную ячейку, она затолкала туда корзину так, чтобы та застряла, упираясь в стенки, и теперь вытащить её будет уже не так просто.

Раздеваясь почти на ощупь, девушка невольно прислушалась к словам одной из либриек. И хотя не смогла разобрать всех слов, история показалась ей достойной внимания.

Рассказчица в красках расписывала, как пьяный сосед, разбушевавшись, выгнал жену из квартиры, и та пришла к ней ночевать. Из повествования следовало, что подобное представление пьяница и дебошир устраивает регулярно.

Разговор прервал скрип плохо смазанных петель. Из низкой двери пахнуло сухим теплом и дымом. Блестя мокрой от пота кожей, молодая женщина подошла к стоявшему в длинной нише ящику и стала копаться в нём, что-то бурча себе под нос.

– Опять сломался? – спросила одна из либриек на родном языке.

– Где только Фрегон находит такие хрупкие кости! – раздражённо отозвалась молодуха.

– Каменный возьми, – посоветовала вторая либрийка, щупая волосы.

– Они слишком острые, – отозвалась собеседница, и отыскав что нужно, вновь вернулась в мыльню.

А попаданка искренне возблагодарила небожителей за то, что у этой посетительницы сломался скребок.

Мыло даже в цивилизованных странах – продукт далеко не общедоступный. Поэтому многие люди с низкими доходами избавлялись от грязи по старинке, соскабливая её вместе с потом специальными скребками. Иногда перед этим смазывая тело оливковым маслом для смягчения кожи.

Поэтому появление в мыльне особы без данного приспособления могло привлечь нездоровое любопытство. Конечно, лучше иметь свой скребок, но для забывчивых или на случай поломок владелец заведения, видимо, и припас тот ящик.

Большинство из скребков представляли собой заточенные костяные пластины, хотя попадались и каменные.

Выбрав из них тот, что поострее, Ника подошла к входу в мыльню и распахнула дверь.

На миг от жара даже дыхание перехватило.

Пробивавшийся через узкое отверстие в потолке свет, казалось, только подчёркивал сгустившийся в небольшом куполообразном помещении полумрак. Тлеющие под бронзовой решёткой с наваленными сверху булыжниками угли делали и без того тяжёлую атмосферу гнетущей. Почти вдоль всей окружности стен тянулась низкая каменная лавка, на которой вольготно расположились восемь или девять женщин разного возраста. Кто-то тихо посиживал, интенсивно потея, другие уже скребли себя, а двое ополаскивались в маленьком бассейне, или, скорее, в большой вделанной в пол ванне у самого входа.

"Прямо, как в сауне, – подумала девушка, осторожно опускаясь на горячую лавку. – Только там моются снаружи".

Очень скоро она почувствовала, как по телу обильно заструился пот.

Сначала Ника сидела согнувшись, опираясь локтями о колени, потом откинулась назад, пытаясь прислониться спиной к шершавой каменной стене. Увы, та оказалась слишком горячей.

Совершенно случайно ближайшими соседками племянницы регистора Трениума оказались те самые молодые женщины, кто привёл её в это замечательное заведение.

Одна из них вскоре начала водить костяным скребком по ноге.

"Чисто, и эпиляцию делать не надо", – усмехнулась про себя попаданка, прислушиваясь к негромкому шуму голосов, вместе с теплом отражавшихся от куполообразного свода.

Посетительницы мыльни тихо переговаривались на извечные женские темы: дети, дороговизна, мужья, родственники, соседи, погода и т. д.

Пропуская мимо ушей привычный трёп, беглая преступница заинтересовалась долетавшими с противоположной стороны зала словами. Присмотревшись, она разглядела двух рабынь средних лет. На их статус указывали не только короткие волосы, но и заботливо прикрытые тряпочками от жара пластинки на верёвочках. Вне дома своего владельца невольники не имели права расставаться с ними ни при каких обстоятельствах.

И хотя девушка, как ни старалась, не смогла многого расслышать, суть она, кажется, уловила.

К хозяевам одной из рабынь привезли молодую родственницу. Девицу соблазнил какой-то негодяй, и теперь она ждёт ребёнка. Скрывая позор, родители, очевидно, люди далеко не бедные, отправили её в Радл, сообщив у себя, будто та с матерью поправляют здоровье в Галайской долине. Никому не показываясь, несчастная девушка пробудет в столице до родов, после чего вместе с мамой, как ни в чём не бывало, вернётся домой.

"Вот батман! – едва не взвыла с досады племянница регистора Трениума. – Ну почему я не услышала ничего подобного раньше?! Насколько всё было бы проще, явись я к Константе под видом беременной жены её сына! И соседи бы сильно не удивились, и можно было бы хотя бы иногда выходить на улицу. А чтобы с расспросами не приставали, сыграла бы заику или какую-нибудь северянку, ещё плохо знающую радланский язык".

Возможно, она бы ещё долго переживала об упущенных возможностях, но тут её слух царапнула примечательная фраза:

– … выпрыгнула на верёвке с третьего этажа!

– Да ты что! – охнула соседка, с влажным шлепком хлопнув себя по мокрой от пота груди.

– Прямо у всех на виду! – гордо объявила приятельница. – Муж её с любовником застал. Рабыню, что им встречаться помогала, на месте убил, а вот с хахалем сразу не справился. Пока мужчины дрались, она в окно спустилась и убежала!

– Вот меретта! – то ли с осуждением, то ли с завистью вскричала собеседница. – Такие, как она, всех замужних женщин позорят! Надеюсь, боги помогут мужу найти её и примерно наказать!

– Да не было там никакого любовника! – вмешалась в разговор молчавшая до этого посетительница. – Сын той женщины в легионе служит, вот и прислал матери деньги с северной границы. А бандиты узнали, налетели, всех перебили. Из окошка квартирантка её бежала. То ли артистка, то ли акробатка какая. Им привычно такие штуки выделывать.

"Единственная более-менее здравая мысль", – усмехнулась про себя Ника, осторожно счищая с кожи пот пополам с грязью.

И ошиблась.

– Никакой квартиры она не снимала! – выбираясь из утопленной в полу ванны, категорично возразила худая женщина с плоской отвисшей грудью. – Эта девчонка сама налётчиков привела. Только они добычу не поделили.

– Будь девка с ними, они бы не дали ей из окна выбраться, – с сомнением возразила толстая посетительница, водя скребком по могучему чреву. – Она там от кого-то пряталась.

– Так может, это та самая самозванка, что принца Вилита соблазнила? – охнула соседка беглой преступницы. – За неё ещё награду большущую объявили.

Собравшиеся в мыльне дружно рассмеялись, а одна из рабынь робко пролепетала:

– Господин говорил, что она давно на Даросских островах.

Её приятельница энергично закивала.

– Мой хозяин сам слышал на форуме, что её видели в порту.

– Теперь, когда все правду узнали, чего ей в Радле делать? – усмехнулась самая разумная из посетительниц и направилась к освободившейся ванне.

– Принца жалко, – неожиданно вздохнула молоденькая рабыня. – Не иначе, как та страхолюдина его заколдовала? А он такой красавчик…

– Может, и не красавчик, – усмехнулась толстуха. – Зато в служении Диоле ему, говорят, равных нет.

– Ну да, – опять то ли с завистью, то ли с осуждением проворчала соседка Ники. – Только в Радл вернулся, а уже успел дочку сенатора Тулия соблазнить и сына детрибуна Елесия.

– Ему же вроде как невесту нашли, – вполголоса сообщила пожилая женщина с редкими, слипшимися от пота волосами. – Красавицу и умницу из знатного рода то ли Коменов, то ли из Клавдинов. А он на эту дылду позарился. Теперь небось жалеет. Да уже поздно. Сын самого государя едва на самозванке не женился!

– Все знают, что мужчинам только такие стервы и нравятся! – безапелляционно заявила соседка племянницы регистора Трениума. – А верных, скромных да заботливых они не замечают. Ходишь за ним ходишь, заботишься изо всех сил, а на праздник Ноны новых сандалий не дождёшься. Зато какой-нибудь меретте последний обол из дома готов унести.

Собравшиеся дружно поддержали обличительную речь одобрительным гомоном, наперебой приводя примеры мужской жадности и неблагодарности.

Воспользовавшись этим, Ника поспешила занять как нельзя вовремя освободившуюся ванну. В мыльню одна за другой вошли три посетительницы, и бурно пылавший разговор как-то сразу стих, хотя беглая преступница не заметила в новеньких ничего подозрительного. Пожилая, сгорбленная рабыня с большими, красными руками и две свободные женщины помоложе.

Невольница направилась к своим товаркам по общественному положению, а вольные горожанки, заняв место разыскиваемой властями Радла самозванки, продолжали болтать о какой-то Газне, обворовавшей своих хозяев.

Прикрыв лицо руками и плотно зажмурив глаза, девушка по примеру купавшихся до неё погрузилась в относительно чистую воду с головой, после чего, отжав волосы, пошла к двери. А за её спиной вновь заговорили о нападении разбойников на квартиру бедной одинокой вдовы.

Вернувшись в раздевалку, Ника присела на скамеечку и прикрыла глаза, чувствуя, как те стремительно наполняются слезами. Бурная дискуссия в мыльне, гуляющие по Радлу глупые слухи и нелепые сплетни, которыми горожанки с таким увлечением пичкали друг друга, разбередили в душе попаданки ещё не зажившую рану. Сколько же раз из-за неё гибли хорошие люди?

Когда-то она рассказала Мерку Картену о встреченных в лесу людях, после чего уцелевшие в эпидемии ганты либо пали от рук мореходов, либо оказались за тысячи километров от своей родины – в чужом и враждебном Канакерне.

Потом она пожалела денег, отдав двух мальчиков на потеху извращенцев. Артистам пришлось выкупать детей ценой неслыханных унижений, но, несмотря на это, один ребёнок умер, не выдержав издевательств.

И вот теперь Аполия Константа Ула. Несчастная женщина так хотела угодить принцу, избавившему её сына от неприятностей, что, не задумываясь, согласилась приютить беглую преступницу, тем самым подписав себе смертный приговор.

Пользуясь тем, что в царившем вокруг полумраке никто её не видит, девушка беззвучно заплакала, размазывая слёзы по щекам.

Две посетительницы неторопливо собирались, со вкусом перемывая косточки наглой соседке, завешивавшей грязным бельём все перила на лестнице.

А Ника со стыдом и болью вспоминала доброту бедной вдовы и её рабыни. Никто ещё на этом берегу Океана не относился к ней с таким радушием и предупредительностью. Несчастная женщина делала всё, чтобы скрасить её затворничество. Зачем вообще понадобилось её убивать?

Даже если госпожа Константа и закричала, наверное, пытаясь поднять тревогу, хорошего удара в голову или в живот хрупкой женщине хватило бы, чтобы замолчать. А кому и зачем понадобилась смерть глупой рабыни, за столько лет так и не научившейся правильно говорить по-радлански, вообще непонятно?