Текст книги "Лягушка-принцесса (СИ)"

Автор книги: Анастасия Анфимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 51 страниц)

– Открывайте именем императора! Здесь Первый Молниеносный легион!

"Вот батман! – скрипнула зубами беглая преступница. – Будто мне одних налётчиков мало!"

– Что делать, Пегалс?! – перекрывая тяжёлое буханье по толстым доскам, испуганно заверещал стрелок.

– Открывай, кусок дерьма! – ответили ему из-за забора. – Не то на колу сдохнешь!

– Оставайся там! – рявкнул налётчик из кабинета Птания. – Эта меретта заперлась. Сейчас мы дверь выломаем, и всё!

Рывком вырвав из-за кувшина "тревожную сумку", Ника решительно вывалила её содержимое на пол.

– У них секиры, Пегалс! – в ужасе проорал лучник.

– Жди, шакал! – заревел бандит. – Не то глотку вырву!

Схватив кинжал из нержавеющей стали, девушка бегом вернулась в спальню.

От очередного могучего толчка гвозди, удерживавшие накладку засова, почти наполовину вылезли из косяка, верхнюю петлю перекосило, а лежанка, сорвавшись с бруска, грохнулась на пол.

На ходу сунув нож за пояс, девушка подскочила к кровати, и выхватив из-под матраса кинжал, служивший ей для тренировок, устремилась к выходу из спальни.

Со двора донёсся треск ломающегося дерева и ликующие крики новых нападавших.

Одним прыжком оказавшись у двери, беглая преступница едва успела отодвинуть засов, как в комнату вломились двое мужчин с короткими мечами. Пролетев по инерции несколько шагов, они запнулись за попавшуюся под ноги скамейку. Один из бандитов упал, второй, несколько раз нелепо взмахнув руками, всё же умудрился сохранить равновесие.

Провожаемая залпами ругани, Ника проскользнула в кабинет владельца заведения, где царил ужасающий погром. Просто удивительно, как такое безобразие смогли сотворить всего два человека за столь непродолжительное время.

Она хорошо запомнила слова главаря о том, что трое налётчиков должны оставаться внизу, дабы следить за обитателями публичного дома, поэтому, пинком отшвырнув загрохотавшую по лестнице табуретку, спряталась за шкаф, перехватив бронзовый кинжал обратным хватом.

– Убей её, Пегалс! – проорал бандит в спальне. – Прикончи меретту!

Едва тень громилы показалась в щели между стеной и стеллажами, девушка резко развернулась, вкладывая в движение всю свою силу и стремительность.

Противник без труда отбил её выпад. Однако из-за того, что нападавшая оказалась слишком близко, не мечом, а рукой с зажатым в ней оружием. Но в тот же миг замер, с обидой и недоумением глядя на торчавшую из середины груди рукоятку кинжала.

Не дожидаясь, пока убитый рухнет сам, беглая преступница толкнула его под ноги приятелю.

Снизу доносился лязг металла и невнятные выкрики. Рыча и ругаясь, второй наёмник бросился вслед за увёртливой жертвой.

Перескочив через застрявшую на ступенях табуретку, Ника буквально влетела в главный зал, едва не споткнувшись о распростёртое возле самого входа на лестницу тело и не врезавшись в склонившегося над ним мужчину с мечом в руке.

Увидев прямо перед собой девушку, тот почему-то замер в нерешительности.

Воспользовавшись его коротким замешательством, беглая преступница метнулась к выходу, но, заметив на своём пути ещё двух незнакомцев с большими топорами, устремилась к алтарю домашних богов.

Когда-то Наставник рассказывал, что это самое священное место в доме. Древний обычай запрещал здесь не только ругаться или наказывать нерадивых рабов, но даже убивать пробравшихся в дом воришек. Правда, сам же Лаций Юлис Агилис с горечью сетовал, что люди всё реже соблюдают подобные традиции предков. Но ничего другого Нике просто не пришло в голову.

Вжавшись в стену, она окинула зал безумным взглядом, заметив скорчившегося у колонны лучника. Тихонько подвывая, тот безуспешно зажимал ладонью обильно кровоточащий бок.

Ни повара, ни мальчиков Птания нигде не было видно. Только слышалось еле различимое бормотание, да колыхался занавес, закрывавший ведущий вглубь дома проход.

Прежде, чем кто-то успел что-то сказать, в зал вбежал последний из налётчиков. Оказавшись перед многочисленными противниками, он оскалил почерневшие, гнилые зубы, от чего его покрытая густой щетиной физиономия сделалась ещё отвратительнее, и, воздев руку с мечом на уровень плеча, бросился в атаку на того самого дядечку, в кого едва не врезалась девушка.

Жёсткое, словно вырезанное из украшенного глубокими редкими морщинами камня, лицо мужчины в тунике из грубого сукна даже не дрогнуло.

Привычным, явно отработанным до автоматизма, движением он легко отразил выпад своим клинком и ударил нападавшего в висок левой рукой, сжатой во впечатляющих размеров кулак.

Хрюкнув, бандит закатил глаза. Пальцы разжались, и вслед за задребезжавшим на каменном полу мечом рухнул и бандит.

– Кирен, Демий, свяжите эту падаль, – приказал победитель, убирая оружие в ножны.

– Да, десятник, – почти хором отозвалась парочка с секирами.

Из ведущих в сад дверей выбежали двое вооружённых мечами мужчин.

– Ну? – коротко спросил командир.

– Сбежали по лестнице через стену! – чётко доложил один из них.

– Там в луже один вроде бы ногу подвернул, – добавил второй, нашаривая подвешенные под мышкой ножны. – Догнать?

– Не нужно, – покачал головой старший. – Нам и этих двух хватит.

И приказал:

– Гляньте наверху. Туда вроде бы двое поднимались.

– Да, десятник, – передумав убирать клинок, мужчина махнул приятелю, и они вдвоём нырнули в проём, ведущий на лестницу к личным покоям Птания.

Не обращая внимание на застывшую в углу девушку, тот, кого называли десятником, подошёл к сразу же переставшему скулить стрелку.

– Кто тебя нанял?

– Их старшой, – тут же затараторил раненый, кивнув покрытым щетиной подбородком в сторону начавшего приходить в себя налётчика со свёрнутым носом. – А им какой-то богач обещал заплатить за то, чтобы они, значит, ту девку убили. Ну, а они нас с Кинрамом и Сипалом подрядили. Дом-то большой. Народу много. Чтобы, значит, мы проследили, чтобы им никто не мешал и тревогу не поднял. Клянусь Нолипом, я только через стену перелез, чтобы калитку открыть. Я никого не трогал!

– Врёшь, червяк! – не выдержала столь откровенного вранья Ника. – Ты меня с луком во дворе сторожил! В ставне до сих пор твоя стрела торчит!

Метнув в её сторону затравленный взгляд, лучник вновь тихо заскулил, втягивая голову в плечи.

По-прежнему игнорируя беглую преступницу, десятник осведомился:

– Знали, что хозяина нет дома?

– Да, господин. То есть сначала нет.

– Как это? – угрожающе сдвинул брови к переносице командир.

– Ну так перед тем, как сюда идти, мы в трактире Одноногого Курала собрались, чтобы, значиться, выпить и вообще… Тогда-то мы не знали, что здешнего хозяина дома не будет. Но тут прибегает какая-то женщина…

– Молчи, урод, – с трудом ворочая языком, прохрипел поставленный на ноги налётчик.

Не оборачиваясь, командир лишь чуть дёрнул плечом. И тут же один из его людей ударил бандита в живот рукояткой секиры. Тот согнулся, выпучив глаза и извергая широко раскрытым ртом содержание желудка.

– Не то, чтобы молодая, – продолжал лучник, глядя на собеседника с собачьей преданностью. – И не шибко красивая. На торговку с рынка похожа. Ну и отозвала Пегалса в сторонку. Пошептались, значит, они. Пегалс вернулся и говорит: "Сами боги, мол, нам помогают. Хозяин с рабами куда-то ушёл, в доме одни лагиры остались, а они теперь до полудня спать будут". В Мокром проулке Кинрам с Сипалом меня на стену подсадили…

Видя, что пленник начинает повторяться, допрашивающий ленивым взмахом левой руки велел ему замолчать, а правой начал медленно обнажать клинок.

– Ты знаешь, кто их нанял?

– Нет, господин! – раненый дёрнулся, сползая спиной с колонны и падая на пол. – Клянусь Карелгом! Только не наши они, господин! Не из Радиания! Пощадите, господин!

– Пощажу, – кивнул десятник и без затей ткнул пленника мечом в грудь. – Ты умрёшь быстро.

Нервно сглотнув, попаданка вытащила из-за пояса короткий кинжал из нержавеющей стали. Она понимала, как жалко смотрится её ножичек на фоне мечей и секир окружавших её людей, упоминавших Первый Молниеносный легион.

У девушки перед глазами предстал человек, умиравший на колу во дворе этригийской тюрьмы.

Тщательно вытерев клинок об одежду жертвы, убийца убрал меч в ножны и обернулся в сторону беглой преступницы.

Но тут из личных покоев владельца борделя вернулась отправленная туда парочка.

– Второй готов, господин десятник! – браво доложил один из них.

– Кинжалом в грудь, – добавил второй. – Наповал.

– Там ещё кто-то есть? – уточнил командир.

– Нет, господин десятник.

– Эта меретта Пегалса из-за угла пырнула, – так и не выпрямившись до конца, прохрипел налётчик, вяло дёргая связанными за спиной руками. – Такой боец был! Один против трёх этусков выходил… А тут какая-то шлюха…

Взоры всех присутствующих устремились на застывшую у алтаря домашних богов беглую преступницу. Не долго думая, та упёрла острие кинжала себе в грудь чуть левее от середины.

Десятник посмотрел на злобно щерившегося бандита. Видимо, повинуясь его взгляду, один из конвоиров ударил кривоносого по шее. Неудачливый убийца рухнул на пол, скрежеща зубами от боли и ярости.

– Не смей оскорблять аристократку, ублюдок, – одобрительно проворчав, командир приказал. – Заткните ему рот.

Ника замерла, не веря своим ушам.

"Он сказал "аристократка", – лихорадочно думала она. – Не самозванка или преступница. Но вдруг это уловка, чтобы меня схватить? Только зачем так напрягаться? Ну, например, затем, чтобы заставить наговорить каких-нибудь гадостей про Вилита и его мать".

– Госпожа Юлиса, – прерывая её размышления, командир неуклюже поклонился. – Я – Клий Саквин Цест первый десятник первой сотни Первого Молниеносного легиона. Нас прислал император. Он хочет вас видеть.

– Меня? – переспросила девушка, выигрывая время для того, чтобы немного привести в порядок мысли, и внимательно оглядывая зал. Ни один из вооружённых незнакомцев не делал даже попытки приблизиться. – Зачем?

– Вас, – подтвердил собеседник, усмехаясь. – Если вы, конечно, госпожа Ника Юлиса Террина дочь Лация Юлиса Агилиса и внучка сенатора Госпула Юлиса Лура. А зачем – мне неизвестно. У меня приказ доставить вас в… в то место, где с вами встретится государь.

"Вот батман! – охнула про себя беглая преступница, и её мысли заметались, словно мыши в горящем амбаре. – Как-то не верится. Чего ему со мной встречаться? Виделись уже. А что, если эти боевики просто врут? Поняли, что я живой не дамся, вот и придумали такую замануху".

– А чем вы, господин Саквин, докажете, что вас прислал именно государь?

– Вам мало моего слова? – чуть вскинул кустистые брови мужчина. – Тогда клянусь Аксером, Цитией и честью Первого Молниеносного легиона, что его величество Констант Тарквин Лаврий лично отдал мне приказ защитить вас, а потом доставить на встречу с ним. Я уже отправил посыльного в Палатин.

– Не считайте мои слова оскорблением, господин Саквин, – заговорила Ника, тщательно подбирая слова. – Но я вас не знаю. А мне, к сожалению, не раз приходилось встречаться с людьми, легко нарушавшими самые страшные клятвы.

– Речь идёт о чести нашего легиона, госпожа! – с угрозой прорычал один из охранявших пленника секироносцев, а двое мечников синхронно шагнули в её сторону.

Девушка надавила на рукоятку кинжала, чувствуя, как остриё прокалывает кожу, и невольно морщась от боли.

– Всем стоять! – негромко, но веско сказал десятник. – У госпожи есть все основания нам не доверять.

Засунув большие пальцы рук за широкий пояс, на котором, кроме ножен с мечом, висел ещё и большой, кожаный кошель с бахромой, он начал рассказывать:

– Позавчера сотник привёл меня к императору. Там был ещё один человек, имени которого я не знаю. Государь приказал отобрать пяток легионеров для тайного задания. Нам приказали скрытно следить за этим домом и защитить его в случае нападения. Если выяснится, что здесь находится госпожа Ника Юлиса Террина, мы должны немедленно сообщить об этом государю и препроводить вас… в определённое место для встречи с ним.

– И как давно вы следите за этим домом, господин Саквин? – вновь нервно облизала пересохшие губы девушка.

– Ну так с вечера того для, госпожа Юлиса, – пожал плечами десятник. – Мы были в комнате под крышей лавки на другой стороне улицы. Там ещё штукатурка на углу обвалилась. Простите, что припозднились. Не подумали, что этот негодяй…

Он кивнул в сторону мёртвого стрелка.

– … перелезет через стену, чтобы впустить своих дружков. Решили, что он просто воришка.

Попаданка машинально кивнула. Рассказ собеседника звучал логично и убедительно. Люди императора проследили, куда побежит Вилит после отмены "домашнего ареста", но не зная точно, что именно здесь скрывается беглая самозванка, оставили засаду то ли на саму Нику, то ли на тех, кто придёт её убивать, то ли на всех сразу.

– Но, что бы вы сделали, господин Саквин, если бы вместо убийц сюда пришёл бы господин Гот Камий с городскими стражниками? – несмотря на все старания говорить как можно более нейтральным тоном, в голосе девушки всё же прозвучала некоторая издёвка. Наверное, начался "отходняк" после драки. Скрученные тугой пружиной нервы помимо воли начали распрямляться, вызывая нарастающую эйфорию от того, что смерть, кажется, опять прошла мимо, лишь опалив её своим смрадным дыханием.

Чуть усмехнувшись, собеседник сказал, отвязывая от пояса кошелёк:

– Тогда бы я предъявил господину Камию вот это.

Он вытащил из мешочка полоску белой кожи с коротким текстом и красным оттиском печати.

Беглой преступнице показалось, что материал очень напоминает тот пергамент, на котором было написано полученное регистором Трениума приглашение в Палатин на пир по случаю первого дня нолипарий.

– Это императорский приказ передать вас мне.

Ника подумала, что государь, наверняка, очень рассердится, если узнает, что его именем прикрываются какие-то проходимцы. Тем более, что свидетелей этого более чем достаточно. Вон как шевелится портьера, за которой возбуждённо переговариваются разбуженные переполохом мальчики Птания. А гнев Константа Великого мог быть страшен. Поэтому вряд ли даже кто-то из его приближённых и родственников решится на подобный подлог без крайне веской причины.

– Куда вы собираетесь меня проводить, господин Саквин? – поинтересовалась девушка, убирая кинжал от груди.

– Это дом недалеко от Палатина, – поколебавшись, сообщил десятник. – Там вы увидитесь с императором.

– Чей это дом? – попыталась уточнить собеседница.

Но мужчина остался непреклонным.

– Простите, госпожа Юлиса, но этого я вам сказать не могу. Сами увидите.

Вот это беглой преступнице очень не понравилось. Но, что ей ещё оставалось делать? Судя по всему, теперь есть только два выхода: либо следовать за тем, кто назвал себя Клием Саквином Цестом первым десятником первой сотни Первого Молниеносного легиона, либо убить себя прямо здесь и сейчас.

– Хорошо, господин Саквин, – сказала она, убирая нож за пояс и стараясь не замечать кровоточащей ранки. – Только позвольте мне подняться в свою комнату и взять кое-какие вещи.

– Не нужно, – покачал головой мужчина. – Там, куда мы направляемся, у вас будет всё необходимое.

– Но не босиком же я туда пойду? – натянуто улыбнулась Ника, указав на свои ноги. Спасаясь от налётчиков, она так и не успела обуться.

Собеседник на миг задумался.

– Помий!

– Да, господин десятник! – бодро отозвался один из тех, кто бегал за бандитами в садик.

– Возьми кого-нибудь, – командир кивнул на занавес, прикрывавший проход вглубь дома. – И отправь наверх за сандалиями госпожи.

"Он даже на минуту не хочет выпускать меня из вида", – мысленно охнула девушка, и её тревога ещё больше усилилась.

Выполняя приказ начальства, легионер подскочил к портьере и спустя миг выволок из-за неё посеревшего от страха мулата.

– Сбегай наверх и принеси сандалии госпожи! Да поживее, черномазая обезьяна!

– Да, господин, – кивнул невольник, бросаясь к проходу, ведущему на лестницу в личные апартаменты владельца заведения.

– Сейчас всё будет, госпожа Юлиса, – заверил десятник.

Несмотря на то, что сердце её тревожно сжималось от страха перед будущим, беглая преступница наконец-то рискнула "отлипнуть" от алтаря домашних богов.

Шагнув к стоявшей у стены высокой лежанке, она присела на край, и вытирая рукой внезапно выступивший пот, незаметно оторвала от кожи рубаху в том месте, где образовалось пропитанное кровью пятно.

– Надеюсь, господин Саквин, ваши люди здесь больше никому ничего плохого не сделают?

– Я обязан защищать вас, госпожа Юлиса, – усмехнулся мужчина. – И мне нет никакого дела до этих лагиров и их хозяина. Лишь бы под ногами не мешались.

Он нахмурился.

– Вам надо остановить кровь.

– Пустяки, господин Саквин, – с деланным равнодушием отмахнулась Ника. – Простая царапина. Сейчас сама затянется.

Десятник собирался ещё что-то сказать, но тут по лестнице сбежал раб с сандалиями гостьи своего хозяина в руках.

Невольник помог ей обуться, и с поклоном отступив к стене, прикинулся статуей.

– Вот теперь я готова, господин Саквин, – встала беглая преступница.

– Подождите немного, госпожа Юлиса, – остановил её порыв командир. – Сейчас доставят паланкин. Ни к чему вам в таком виде появляться в городе.

Пожав плечами, она хотела сесть, но тут во дворе громко хлопнула калитка. Один из легионеров выскочил из зала и сразу же вернулся, доложив:

– Носилки здесь, господин десятник. Двое, как вы и заказывали.

– Пойдёмте, госпожа Юлиса, – сделал приглашающий жест Саквин.

Кивнув, Ника направилась к двери. За её спиной воины волокли под руки обмякшего налётчика. Бандит натужно мычал, тараща налитые кровью глаза и безуспешно пытаясь вытолкнуть заткнувшую рот тряпку.

Стоявший у ворот незнакомый мужчина в добротном плаще поверх коричневой туники предупредительно распахнул перед ними зиявшую широченным проломом калитку.

Паланкины стояли почти вплотную к ограде. Носильщики старательно отводили взгляды от входа в публичный дом Птания, рассматривая улицу с редкими, торопливо шагавшими прохожими.

– Садитесь, госпожа, – отведя в сторону занавеску, любезно пригласил спутницу десятник.

Благодарно кивнув, девушка забралась внутрь маленьких носилок, брезгливо отодвинув в сторону засаленные подушки.

– Я попрошу вас, госпожа, не высовываться, – усмехнулся командир. – Иначе мне придётся сесть с вами.

– Я учту ваше пожелание, господин Саквин, – попыталась улыбнуться беглая преступница, чувствуя, как страх всё сильнее сковывает душу.

Задвинув занавеску, мужчина скомандовал:

– На Орлиную дорогу!

Рабы оторвали паланкин от мостовой, и он медленно закачался в так шагов невольников.

Первым делом пассажирка осмотрела порез на груди. Ранка уже не кровоточила, осталось только неприятного вида пятно на рубахе.

Досадливо морщась, она осмотрела одежду. Кое-где отыскались неряшливые пыльные следы, а вот короткие штаны лопнули по шву. Всё-таки объём бёдер у попаданки оказался побольше, чем у их прежнего владельца.

Посетовав на отсутствие зеркала, беглая преступница протёрла лицо оторванным от подола рубахи куском ткани и пригладила волосы.

Кое-как приведя себя в порядок, всё же попыталась отыскать хоть какую-нибудь дырочку, чтобы знать: где они сейчас находятся?

Возле дальней, вертикальной рейки нашлась узкая щель. Но обзор из неё почти полностью перекрывала спина носильщика в серой тунике, позволяя видеть лишь верхние этажи домов.

За матерчатыми стенами паланкина шумела многолюдная Орлиная дорога.

"А может, выпрыгнуть и попробовать затеряться в толпе?" – внезапно подумала Ника. Но, вспомнив, как ловко, с грацией матёрых хищников двигались её то ли охранники, то ли конвоиры, быстро отказалась от этой затеи. От таких головорезов не удерёшь. Догонят и свяжут, как того налётчика со свёрнутым носом.

Повозившись, девушка попыталась устроиться как можно удобнее и с тревогой ощутила, как всё настойчивее напоминает о себе переполненный мочевой пузырь.

Чтобы хоть немного отвлечься, беглая преступница попыталась проанализировать ситуацию. Её только что спасли от убийц и сейчас несут в дом, где предстоит встреча с императором. Точнее, она очень надеется, что именно с императором, а не, скажем, с его старшей невесткой или с кем-нибудь из политических противников Докэсты Тарквины Домниты.

Вот тогда точно не останется ничего другого, кроме как покончить с собой. Ника не переоценивала свои силы, понимая, что не выдержит пыток и подтвердит любую клевету на Вилита и его мать. Думать об этом не хотелось, но стоило иметь ввиду.

Девушка отрезала от подола рубахи узкую полосу, и привязав к ней кинжал, повесила оружие под мышкой прямо на голое тело.

Но если Саквин не обманывает, и её действительно желает видеть император, то зачем?

В своё время государь подчёркнуто отстранился от дела с наследством безвинно казнённого Госпула Юлиса Лура, всецело доверив разбираться с этим Сенату.

Правда, когда супруга Константа Великого предложила женить их младшего сына на племяннице регистора Трениума, император удостоил Нику аудиенции, где та, кажется, сумела произвести на царственного папу Вилита вполне благоприятное впечатление.

Но потом появилось злосчастное письмо консулов Канакерна, и попаданке пришлось забыть о замужестве, сконцентрировавшись на защите собственной жизни. А государь вновь затихарился, заперев непутёвого отпрыска в Цветочном дворце и позволив Сенату обвинить её в самозванстве, назначив награду за поимку беглой преступницы.

И вот теперь грозный властитель вновь хочет её видеть. Он даже сына выпустил, чтобы тот привёл ищеек отца к своей возлюбленной. Правда, императорские посланцы спасли Нику от убийц, представились легионерами и даже называли её "госпожой Юлисой".

Всё эти обстоятельства недвусмысленно указывали на то, что отношение Константа Великого к скромной племяннице регистора Трениума разительно переменилось. Неужели слухи о появлении в Радле человека, встречавшегося с ней в Канакерне, оказались правдой, и тот сумел подтвердить её личность?

– Вот батман! – выругалась девушка, вспомнив, что, наблюдая вчера из окна за подготовкой праздника, видела Гортенза Брония Тана, но забыла утром спросить у Птания: узнал ли тот у актёра имя человека, который якобы видел её на Западном побережье?

Этот вопрос крайне заинтересовал Нику ещё и потому, что она не знала ни одного банарца или укра. Кто же тот таинственный спаситель, и как он смог убедить императора в правоте своих слов?

Ну тут, скорее всего, подсуетился сенатор Касс Юлис Митрор, кровно заинтересованный в том, чтобы оправдать дальнюю родственницу и тем восстановить свой изрядно пошатнувшийся авторитет.

Скорее всего, именно он сумел пробиться к государю и представить человека, чьё свидетельство не только снимало все обвинения с племянницы регистора Трениума, но и полностью оправдывало в глазах радлан младшего сына Константа Великого.

Шум за полотняными стенками паланкина начал потихоньку стихать. В очередной раз бросив взгляд на знакомую щель у планки, пассажирка вместо многоэтажных домов увидела высокие глухие стены особняков знати.

К сожалению, она слишком плохо знала город, чтобы по столь мимолётным признакам хотя бы приблизительно определить своё местонахождение. Да и мочевой пузырь беспокоил всё сильнее, не давая возможности сосредоточиться.

Внезапно шагавший справа от носилок Саквин негромко скомандовал:

– Сюда.

Носильщики немного потоптались, неуклюже разворачивая свой габаритный груз, и мягко опустили его на землю.

Раздвинув занавески, десятник скомандовал:

– Выходите, госпожа.

Рабы, видимо, заранее получив соответствующие распоряжения, и здесь поставили паланкин почти вплотную к большим, украшенным резьбой и ярко начищенными бронзовыми накладками, воротам.

Тем не менее девушка успела увидеть тихую улочку, характерную для кварталов знати, и удалявшиеся носилки, влекомые восемью чернокожими невольниками в оранжевых туниках. Вслед за покровителем чинно шагали десятка полтора разномастно одетых коскидов. Последний из них, оглянувшись, встретился глазами с беглой преступницей.

Та увидела широкое, обрюзгшее лицо с красным носом и маленькими поросячьими глазками, вспыхнувшими острым любопытством.

– Проходите, госпожа, – с мягким нажимом проговорил десятник, указывая на гостеприимно распахнутую калитку.

За воротами оказалась обширная прихожая с распустившимися цветами в ярких вазах, деревянными скамьями вдоль стен с мчащими по ним колесницами и застывшими в почтительном поклоне сразу двумя бритоголовыми привратниками в светло-синих туниках из дорогого, тонкого сукна.

Ника знала, что хозяева часто указывают свои имена на ошейниках или рабских табличках говорящей собственности, поэтому проскользнула цепким взглядом по висевшему на шее одного из местных невольников ярко начищенному бронзовому прямоугольничку, где оказалась легко читаемая надпись: "Принадлежит Косусу Кванту Спурию".

"Это же викесарий! – догадалась девушка, вспомнив тощего лысого старика в белом плаще с двумя пурпурными полосами. – Но почему Саквин так упорно это скрывал? Думал, что я не узнаю или не умею читать? А может, молчал специально, чтобы не услышали любопытные мальчики Птания? Хотел скрыть моё новое место пребывания от их хозяина, а значит, и от принца Вилита? Скорее всего. Но, это значит, что легионеры не имели приказа перебить жителей публичного дома, как нежелательных свидетелей".

От этой мысли сразу полегчало на душе. Теперь Ника почти не сомневалась, что десятник и его люди действуют по распоряжению императора. А то, что он сохранил жизнь обитателям борделя, сильно подняло авторитет Константа Великого в глазах попаданки.

Вопреки общепринятым традициям, портьеры, отделявшие прихожую от первого внутреннего дворика, оказались раздвинуты.

Девушка невольно замедлила шаг, впечатленная открывшейся картиной. Солнечные лучи, могучим потоком врываясь через прямоугольное отверстие в черепичной крыше, били в замершую, словно зеркало, гладь бассейна, и отражаясь, освещали беломраморные колонны, яркие росписи стен, сверкавшую драгоценным металлом посуду, выставленную на длинном, узком столике, как знак богатства и общественного положения хозяина дома, украшенный золотом, серебром и слоновой костью алтарь домашних богов. На невысоком постаменте разместился рабочий стол главы семейства из тёмно-вишнёвого дерева и стоявшее за ним кресло с высокой спинкой.

Откуда-то из бокового коридора торопливо вышел пожилой, грузный невольник в сопровождении двух рабынь в длинных платьях.

За спиной беглой преступницы послышалось сдавленное мычание, глухие звуки ударов и тихое ругательство сквозь стиснутые зубы.

Выходит, сюда доставили не только её, но и пленного налётчика. Так вот зачем понадобился второй паланкин. Очевидно, Саквин имел приказ не показывать горожанам не только её, но и злодея. Получается, что Констант Великий изначально планировал встретиться не только с племянницей регистора Трениума, но и с одним из тех, кто придёт её убивать.

– Здравствуйте, господин Саквин, – поклонился невольник, и Ника с удивлением заметила, что табличка на его груди из серебра, а надпись на ней гласит: "Доверенный раб Косуса Кванта Спурия". – Господин меня предупредил. Комната и всё необходимое для госпожи готово.

– Нам надо ещё куда-то деть и этого шакала, – проворчал десятник, ткнув большим пальцем себе за спину.

Невольник, очевидно, исполнявший обязанности управителя или его помощника, мельком глянув на злобно вращавшего налитыми кровью глазами бандита, спокойно кивнул.

– Я провожу вас. А вы, госпожа… – поклонившись, обратился он к девушке. – … ступайте, пожалуйста, за ними.

– Проходите сюда, госпожа, – кланяясь и делая приглашающий жест, проговорила одна из рабынь.

Она пошла, время от времени оглядываясь на странную гостью своих хозяев, словно проверяя: не собирается ли та куда-нибудь ускользнуть?

Вторая невольница, постарше, с более грубым, напряжённым лицом шагала позади, настороженно следя за Никой из-под полуприспущенных век.

Проходя мимо бассейна, девушка обратила внимание на то, что дно его устилала красивая голубая галька, среди которой выделялись ярко-жёлтые камешки, составлявшие причудливый орнамент, похожий на цветок розы.

Посуда, выставленная на длинном узком столике, украшенном инкрустацией из пластин черепахового панциря, так же производила приятное впечатление изысканностью работы и строгостью форм. Серебряные кувшины, миски, блюда с чеканными узорами, украшенные драгоценными камнями кубки.

Несмотря на долгое общение с радланами, попаданка так и не смогла понять: почему те устраивают подобного рода "экспозиции" да ещё в той части жилища, где чаще всего бывают посторонние? Долго ли цапнуть какую-нибудь драгоценную цацку и вынести, спрятав под плащом? Тут никакой привратник не уследит. Но то ли в такие дома заходят те, кто по мелочам не ворует, то ли желание "пустить пыль в глаза" у здешних богатеев перевешивает возможные убытки от пропажи дорогой безделушки?

Миновав выставку хозяйского тщеславия и не доходя до тяжёлого жёлтого занавеса, отделявшего семейную часть дома от деловой, проводница свернула в неприметный коридорчик. Пройдя его вслед за ней, невольная гостья оказалась в крошечном внутреннем дворике, вымощенном квадратными каменными плитками. В центре на невысоком постаменте белела мрамором статуя Семрега, а рядом стояли лёгкий столик и пара табуретов.

"Наверное, это что-то вроде гостевых покоев, – подумала беглая преступница, с интересом оглядываясь вокруг. – Для каких-нибудь важных визитёров".

Шагавшая впереди рабыня остановилась у одной из трёх выходивших во дворик дверей, и распахнув её, пригласила:

– Проходите, госпожа.

Девушка окинула внимательным взглядом небольшую комнатку вроде той, где ей приходилось жить в доме регистора Трениума. Здесь так же отсутствовали окна, зато имелась широкая кровать, небольшой сундук, столик с медным зеркалом и два табурета.

– Госпожа желает принять ванну? – любезно поинтересовалась невольница, явно намекая на непрезентабельный вид Ники.

– Да, – охотно откликнулась та. – Только у меня нет сменной одежды.

– Господин Квант приказал предоставить вам всё необходимое, госпожа, – по пухлым губам собеседницы проскользнула лёгкая тень снисходительной улыбки.

– Только сначала проводите меня в уборную, – хмуро велела беглая преступница.

Её слегка озадачила подобная вольность служанки. Хорошо вышколенные домашние рабы с гостями хозяев так себя не ведут.

Но, возможно, им просто не сказали, кто она такая, и эти "шестёрки" принимают её за какую-нибудь бедную просительницу, вот и выделываются?

– Сюда, госпожа, – отозвалась служанка, и в голосе её вновь прозвучала чуть заметная издёвка.

В крошечной комнатке с мраморным сиденьем девушка сняла подвешенный под мышкой кинжал и спрятала его за пояс под рубахой.