Текст книги "Лягушка-принцесса (СИ)"

Автор книги: Анастасия Анфимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 51 страниц)

– Я понимаю, – после короткого молчания тихо сказал принц, и потянувшись, бережно взял её ладонь в свои руки. – Только мне уже стало не хватать вас, госпожа Ника.

"Да он и вправду любит!" – мысленно охнула беглая преступница, и по груди пробежала тёплая волна.

Жизнь в постоянной опасности научила её немного разбираться в людях. И хотя она не считала себя знатоком человеческих душ или экстрасенсом, но всё же различить плохо скрытую ложь умела, и знала, что Вилит Тарквин Нир не врёт.

"Да что же я за стерва такая? Ну не чувствую я к нему ничего, кроме благодарности! Может, поцеловать его прямо сейчас или… Нет, не место и не время. Да и после этого он только сильнее обо мне затоскует".

Выход, пусть и не идеальный, подсказала память о прошлой жизни.

– Вилит… Господин Вилит, – с плохо скрытой радостью выдохнула она. – Я буду вам писать!

– Писать? – встрепенулся юноша. – Но как я получу ваши письма? Госпоже Константе нельзя появляться в Цветочном дворце, а самому мне за ними приходить…

– Ничего этого не понадобится, господин Вилит, – победно усмехнулась девушка. – Ни вам, ни госпоже Константе никуда идти не придётся. Надо только выбрать место и время. Скажем, через каждые пять дней…

– Три! – видимо, уяснив её мысль, категорично отрезал сын императора.

– Хорошо, – покладисто согласилась Ника. – Первый раз пусть будет через три, а потом через пять. Если чаще, кто-нибудь может обратить внимание.

– Ну, пусть будет так, – нехотя согласился Вилит.

– Тогда давайте пригласим госпожу Константу и господина Сциния? – предложила собеседница. – И обсудим все детали.

Кивнув, молодой человек направился к двери.

Девушка понятия не имела, о чём будет ему писать, но твёрдо решила не называть никаких имён и ни в коем случае не указывать какую-либо информацию, способную навредить хозяйке квартиры.

– Присаживайтесь, госпожа Константа, – радушно пригласила она, указав на место рядом с собой. – Стоять вам будет тяжело, а разговор может затянуться.

Растерянно глянув на погружённого в свои мысли императорского сына, бедная вдова осторожно примостилась на лежащий поверх сундуков матрас.

– Часто ли вы выходите из дома, госпожа Константа? – деловито поинтересовалась Ника. – И как далеко?

– Далеко мне тяжело ходить, госпожа Юлиса, – словно извиняясь, проговорила женщина, с затаённой болью посмотрев на свои ноги. – Но если нужно…

– Пока не нужно, – решительно пресекла попытку самопожертвования та.

– Ну тогда раз в два – три дня на рынок хожу, – рассудительно проговорила вдова, не спуская глаз с принца.

Но тот только помалкивал, очевидно, предоставив возможность изложить суть дела племяннице регистора Трениума.

– Вы всегда ходите на один и тот же рынок?

– Ну, если только нитки цветные нужны или ленты какие-нибудь, то иду к форуму, – продолжила обстоятельно отвечать всё ещё ничего не понимавшая хозяйка квартиры. – А продукты недалеко от храма Аниры покупаю. Там меня все знают и могут дать в долг.

– Тогда вас не затруднит через три дня в полдень встретиться у храма с господином Сцинием, взять у него письмо его высочества и передать моё? Мы с его высочеством решили переписываться, не привлекая внимание.

– С радостью готова услужить вам, ваше высочество, – склонила голову довольная вдова. – И вам, госпожа Юлиса. Там неподалёку есть трактир "Щедрый стол". Может быть, вы, господин Сциний, подождёте меня там? Чтобы мы с вами ненароком не разминулись.

– Так будет даже лучше, – поддержал её предложение Вилит. – И вино там хорошее подают. Сам пробовал.

– Да, ваше высочество, – сурово кивнул приятель.

– А рабыне своей вы доверяете, госпожа Константа? – спросила Ника.

– Она у меня двенадцать лет, – так же подробно начала отвечать женщина. – Супруг купил её, когда ещё сам был императорским рабом. За это время Ульпина ни разу не дала повода усомниться в своей честности. Только глуповата она, как все варвары. Я уж лучше сама ходить буду.

– Ну это вам виднее, госпожа Константа, – покладисто согласилась постоялица.

– Значит, через три дня, считая этот, в полдень, ваше высочество, в трактире "Щедрый стол"? – поднимаясь, уточнила хозяйка квартиры.

– Да, госпожа Константа, – подтвердил сын императора.

Поняв, что и ему здесь больше нечего делать, Сциний встал и вышел из комнаты вслед за ней.

– Вам пора, ваше высочество, – она старалась говорить как можно мягче. – Хотя люди здесь и нелюбопытные, но если двое даросцев надолго задержатся в квартире бедной вдовы, даже у них могут возникнуть вопросы.

– Прогоняете меня, госпожа Ника? – натянуто улыбнулся молодой человек.

– Нет, господин Вилит, – с максимальной серьёзностью сказала девушка. – Просто стремлюсь выжить сейчас, чтобы потом никогда больше с вами не расставаться.

Он подошёл к столику и взял навощённую дощечку.

– Я возьму это, госпожа Ника?

– Простите, господин Вилит, – виновато улыбнулась она, разведя руками. – Но я ещё не закончила его переводить. Если хотите, я дам вам два других стихотворения.

– Конечно! – обрадовался принц.

Новоявленная переводчица торопливо подошла к постели, подняла край матраса и достала папирусные свитки.

Молодой человек хотел развернуть один из них, однако Ника остановила, мягко положив руку на запястье.

– Нет, господин Вилит. – Прочитаете потом, не торопясь.

– Хорошо, – усмехнулся тот, пожимая плечами и убирая белые цилиндрики во всё тот же кошель с бахромой. – Тогда я пойду, если вы больше не хотите меня видеть.

– Это не так…, – с упрёком заметила девушка, но, не успев договорить, оказалась в крепких объятиях принца.

На миг она словно окаменела от неожиданности. Тёмно-серые глаза, в которых разгоралось пугающее пламя, оказались совсем близко и невольно притягивали взгляд. Лицо обожгло горячим дыханием с запахом чеснока и копчёной рыбы.

"Вот батман!" – пискнула про себя растерявшаяся от подобного напора Ника. Во рту у неё пересохло. Колени ослабели, и ноги начали явственно подрагивать.

– Клянусь Питром, ты не останешься здесь надолго! – прошептал Вилит, нежно коснувшись губами её шеи чуть ниже ушка.

– Я знаю, что ты вытащишь меня отсюда, – невольно прикрывая глаза от нахлынувшего удовольствия, пробормотала девушка, чувствуя нарастающее тепло внизу живота.

Внезапно перед мысленным взором предстало прекрасное лицо Декара с лучащимся любовью взором. Прогоняя видение, Ника нашарила губами мягкие губы принца.

Хотя целовались они самозабвенно, попаданка ни на миг не теряла самоконтроля, и когда распалившийся молодой человек потянул её к расстеленной на сундуках постели, решительно воспротивилась, уперев ладони в грудь юноши.

– Нет, Вилит. Прошу, нет! Я не хочу, чтобы это было вот так… второпях, по-воровски, прячась в чужой квартире, словно преступники!

Сын императора мрачно засопел, под кожей скул заходили желваки, опухшие от поцелуев губы сжались в тонкую злую полоску.

Несмотря на драматичность ситуации, Ника вдруг тихо прыснула, вспомнив бессмертную советскую комедию.

– Что!? – почти рявкнул принц.

– У вас борода отклеилась, господин Вилит! – ловко вывернувшись из ослабевших объятий, она метнулась к столику и протянула обиженному влюблённому серебряное зеркальце.

Сердито глянув на своё тусклое отражение, юноша фыркнул, и послюнявив палец, торопливо стал приводить в порядок накладную растительность на лице.

Неожиданное происшествие счастливо разрядило невольно возникшее между ними напряжение. Аккуратно расправив накрашенную бороду и тщательно осмотрев парик, молодой человек посмотрел на девушку уже совсем по-другому.

– Да хранят вас небожители, госпожа Ника, – поклонившись, сказал он и вышел из комнаты.

Стоя в дверном проёме, беглая преступница, шмыгая носом и покусывая губы, наблюдала за тем, как гости прощаются с хозяйкой.

В ладонь вдовы перекочевал маленький кожаный мешочек. Та заплакала, и кланяясь, бессвязно залепетала слова благодарности.

Несколько секунд Вилит так пристально смотрел на свою неудавшуюся невесту, что у девушки тревожно ёкнуло сердце.

"Как будто навсегда прощается", – почему-то подумала она, и стараясь избавиться от так некстати вспыхнувшего беспокойства, поспешно улыбнулась как можно ободряюще.

Тряхнув чужими волосами, сын радланского императора вышел на тут же заскрипевшую лестницу.

Звякнув массивным засовом, хозяйка квартиры вытерла глаза уголком небрежно накинутой на плечи накидки и поинтересовалась:

– Вам что-нибудь нужно, госпожа Юлиса?

– Пока нет, госпожа Константа, – покачала головой гостья, прикрывая дверь.

Оставшись одна, она несколько раз прошла из конца в конец своей комнатушки, старательно вспоминая детали встречи с принцем и не понимая причин своей страной неуверенности. Казалось бы, истинные чувства молодого человека уже не вызывали сомнений. Как-никак он не только спас её от неминуемой смерти, но и прилагает немалые усилия для восстановления доброго имени племянницы регистора Трениума.

Но что, если это всего лишь жажда адреналина, желание внести разнообразие в скучную жизнь обкушавшегося удовольствиями богатенького плейбоя? Тем более, что никакого серьёзного наказания за свои шалости с беглой преступницей он не понесёт.

Ну вышлют куда-нибудь, но потом всё равно вернут. Так, может, принц просто развлекается, играя в "конспирацию" и "спасение красавицы"?

– Вот батман! – почти беззвучно выругалась Ника. Да какая собственно разница? Сейчас главное – выжить, а подумать о побудительных мотивах Вилита можно будет потом в более спокойной обстановке.

"Всё дело в том, что ты его просто не любишь, – садясь на постель, сделала она явно напрашивавшийся вывод. – Вот и ищешь какой-то подвох".

Признавая беспощадную правоту этих слов, девушка шмыгнула носом, чувствуя подступающие слёзы, и, словно стараясь ещё сильнее разбередить душу, в ушах зазвучал полный любви и обожания голос Декара: "Я хотел хотя бы издали полюбоваться на вас, госпожа Юлиса".

По коже пробежали знакомые волнующие мурашки. Вспомнив объятия принца и понимая, что хотя и было приятно, но в них она не испытывала ничего подобного, Ника окончательно расстроилась и тихонько заплакала, прикрыв лицо руками.

Это походило на какое-то наваждение, морок или даже колдовство. Она всего лишь несколько минут поговорила с тем юношей, но до сих пор не может забыть тех странных и пугающих ощущений, а его слова то и дело всплывают в памяти в самый неподходящий момент.

Очередной сеанс жалости к самой себе прервал негромкий стук во входную дверь. Беглая преступница прислушалась, до боли прикусов губу.

Звякнул металл, Ника соскочила с сундука, привычно схватив нож и деревяшку.

– Здравствуйте, госпожа Константа, – донёсся до неё заискивающий женский голос.

– День добрый, госпожа Тора, – сухо отозвалась хозяйка квартиры, не приглашая гостью зайти.

– Письмо от сыночка получили? – не замечая более чем холодного приёма, продолжила любезничать та. – Здоров ли господин Констант? Все ли у него в порядке?

– Хвала богам, госпожа Тора, – чуть мягче отозвалась вдова. – Всё хорошо.

– Да пошлют ему небожители удачи, – торопливо заговорила собеседница. – А я уж обязательно помолюсь Аксеру, чтобы бог войны уберёг его в сражениях.

– Спасибо, госпожа Тора, – поблагодарила императорская отпущенница.

– Не могли бы вы, госпожа Константа, одолжить мне сорок риалов? – наконец перешла к сути гостья. – Ставий мой полмесяца животом маялся, а завтра за квартиру платить. Как бы злодей Бесгон нам лестницу не сломал.

– Я и сама ему должна, госпожа Тора, – пожаловалась хозяйка, спросив со вздохом. – А отдать-то когда сможете?

– Мужа на стройку взяли, госпожа Константа! – с жаром заговорила женщина. – Через шесть дней первый расчёт. Как только получит – так сразу и отдам.

– Подождите, – немного грубовато проворчала добрая вдова. – Сейчас принесу.

Девушка слегка расслабилась. Увидев двух заходивших к Константе чужестранцев, соседи сделали именно тот вывод, который и предвидел Вилит. Проходивший службу на границе сын прислал с ними матери немного денег.

Что-то негромко ворча себе под нос, вдова прошла в комнату, потом вернулась и вновь открыла входную дверь.

– Вот, госпожа Тора. Только не забудьте отдать, как обещали.

– Непременно, госпожа Константа! – заверила обрадованная соседка. – Ни на день не задержу! Да хранят вас небожители, госпожа Константа!

Это маленькое происшествие помогло Нике успокоиться. Со вкусом высморкавшись, она вытерла слёзы и вновь взялась за перевод басни.

Когда Ульпина заглянула к ней перед обедом, девушка попросила рабыню принести воды для умывания.

Освежившись, беглая преступница с аппетитом покушала варёных бобов и выпила разбавленного вина, ещё раз посетовав на отсутствие чайника. Пусть сам чай здесь не знают, заваривать можно душицу, зверобой, мяту или какую-нибудь другую полезную травку.

А за ужином гостья прочитала хозяйке басню "Стрекоза и муравей".

– Очень поучительно, госпожа Юлиса, – с многозначительной улыбкой кивнула вдова. – Только мне кажется, это стихотворение писал другой поэт.

– Возможно, госпожа Константа, – небрежно пожала плечами Ника, нисколько не удивляясь наблюдательности вдовы. – Я лишь вспоминаю то, что услышала от служанки.

– И она ничего не рассказывала об авторе? – удивилась женщина.

– Ничего, госпожа Константа, – подтвердила собеседница, опасаясь запутаться в очередной придуманной истории.

– Возможно, она читала вам стихи нескольких поэтов? – продолжала рассуждать хозяйка квартиры.

– Очень может быть, – гостья не стала спорить и с этим.

А ночью она вновь целовалась с Вилитом. Он прижимал её к себе всё крепче и нежнее. Хотелось, чтобы это продолжалось вечно, тем более, что сейчас губы принца пахли не чесноком и копчёной рыбой, а фруктовой карамелью. Словно погружаясь в какой-то упоительный транс, она не возражала, когда юноша мягко, но решительно увлёк её вниз, уложив на удивительно мягкую зелёную траву, источавшую медвяный аромат.

Его сильные руки ласково заскользили вдоль тела девушки, заставляя сердце трепетать, делая дыхание частым и прерывистым. Она чувствовала нарастающее головокружение, как вдруг по лицу Вилита пробежала рябь, словно по стоячей воде от брошенного в неё камня, превращая принца сначала в Декара, а потом во что-то чёрное, бесформенное и пугающее.

Этот кошмар оказался не таким глубоким, как недавний, и Ника умудрилась выбраться из него без посторонней помощи и даже никого не разбудила. Правда потом она долго приходила в себя, лёжа с закрытыми глазами, напряжённо вслушиваясь в доносившийся откуда-то издалека стук деревянных колёс.

К счастью, ей всё же удалось немного поспать, поэтому она проснулась сразу же, как только Ульпина вошла в комнату.

– Доброе утро, госпожа, – поприветствовала рабыня квартирантку. – Умываться будете?

– Конечно! – девушка сладко потянулась, жмурясь от льющегося сквозь жалюзи дневного света.

Торопливо приняв водные процедуры, она машинально отметила, что от неё уже стало, мягко говоря, попахивать. Надо как-нибудь ополоснуться по-настоящему. Решив сегодня же вечером поговорить об этом с госпожой Константой, Ника с аппетитом позавтракала и погрузилась в напряжённое размышление, пытаясь вытянуть из памяти ещё какую-нибудь басню. К сожалению, более-менее удалось восстановить только "Мартышку и очки". Но поскольку данный оптический прибор в этом мире ещё неизвестен, попаданка погрузилась в уныние, не обратив внимание на скрип лестницы под чьими-то тяжёлыми шагами.

Только настойчивый стук во входную дверь заставил девушку встрепенуться.

Лязгнул засов, потом послышался удивлённый возглас хозяйки:

– Вы кто, гос…

Из прихожей донёсся глухой шум, сдавленное мычание, шорох и возня.

Моментально сообразив, что случилось именно то, чего она так боялась, Ника тем не менее на какой-то миг застыла в ступоре от неожиданности.

– Где она?! – прорычал кто-то.

И тут же раздался пронзительный крик:

– Госпож…! – закончившийся хриплым бульканьем.

Именно этот ужасный звук словно разорвал связывающие её путы, бросив беглую преступницу к двери. Руки сами, почти без участия разума исполнили многократно отработанные движения. Деревянный клин к порогу, нож в щель до упора, "тревожная сумка" через плечо, верёвку из-за сундука.

Когда кто-то торкнулся в её комнату с криком:

– Сюда!

Она уже распахивала окно.

Отворившись сантиметров на пять, дверь застыла намертво. Стараясь не смотреть вниз, девушка перебралась через подоконник. Верёвка натянулась, сундуки стукнулись друг о друга и даже немного сдвинулись с места, царапая пол.

Когда-то давно Наставник учил её спускаться и подниматься по канату, упираясь ногами в стену. Пришлось срочно обновлять в памяти полузабытые навыки, потому что дверь уже трещала под напором чьих-то тел, подбадривавших себя азартными криками.

– Давай! Жми! Навались!

Сандалии и длинное платье – не самая удобная экипировка для скалолазания. Тем не менее Ника уже переступала ногами по массивным прутьям решётки, прикрывавшим окна второго этажа, когда сдерживавшая нападавших преграда с треском разлетелась, и они ворвались в комнату.

Видимо, представшая их взорам картина вызвала у мужчин лёгкую оторопь, подарив беглянке ещё несколько сантиметров форы.

– В окно ушла, меретта! – яростно заорал один из них.

Девушка почти коснулась ногами черепицы на козырьке, прикрывавшем вход в лавку, и тут из её комнаты выглянула зверообразная морда со свёрнутым на сторону носом.

Встретившись взглядом с Никой, он злорадно осклабился, демонстрируя многочисленные прорехи в стене жёлтых неровных зубов. На миг показалось, что на неё смотрит один из убитых на императорской дороге людокрадов. Но наваждение быстро исчезло.

– Стой, мерзавка! – рявкнул неизвестный, и ухватившись за верёвку, попытался втянуть девушку обратно.

Силушкой его местные небожители не обидели. Вот только попаданка всё же была не пушинкой, так что резко втянуть её наверх не удалось. А когда тянуть стали двое или трое, она просто отпустила верёвку, соскользнула вниз по черепице, царапая кожу, и мягко спрыгнула на мостовую прямо перед носом обалдевшего мужчины в двух дорогих туниках, одетых друг на дружку.

– Держи! – вскричал урод со сломанным носом, но тут же заткнулся, потому что кто-то втянул его в комнату.

Девушка бросилась бежать. Но внезапно дорогу ей заступили два прилично одетых горожанина.

– Что случилось, госпожа? – усмехнулся один из них, кивнув на всё ещё змеившуюся по стене верёвку.

Сразу не сообразив, как можно объяснить своё странное появление, Ника оглянулась, пытаясь выиграть время. В тёмном проёме окна мелькали какие-то тени.

В голову пришёл бородатый анекдот, и она досадливо махнула рукой:

– Да муж не вовремя вернулся.

Неизвестно, что ожидали услышать любопытные прохожие, но её ответ их определённо обескуражил. Воспользовавшись замешательством собеседников, беглая преступница, проскользнув между ними, прибавила шагу, на ходу вытаскивая накидку, поскольку не только эти двое уже начинали коситься на простоволосую девицу в одежде свободной горожанки.

– Эй, постойте! – запоздало окликнул её наконец-то пришедший в себя мужчина, но племянница регистора Трениума поспешно завернула за угол, делая вид, что ничего не слышит.

Оказавшись в узком переулке, она торопливо привела себя в порядок, надвинула на лицо покрывало, перебросила край через плечо, и подхватив платье, бегом устремилась к ближайшему перекрёстку, моля местных небожителей о том, чтобы свидетели её эпического спуска не устремились в погоню. Хотя бы в этом боги ей помогли. Позади пока не слышалось ни грохота подошв по мостовой, ни азартных криков преследователей.

Выскочив на многолюдную улицу, девушка ссутулилась, и перейдя на шаг, постаралась подстроиться под скорость движения толпы.

Появилось время прийти в себя и подвести первые сугубо предварительные итоги случившегося. Самое главное – она вновь выжила почти чудом, но уже в который раз невольно стала причиной гибели хорошего человека. До слёз жаль госпожу Константу. За последние дни Ника успела привыкнуть к этой доброй, искренней женщине.

Раздались крики коскидов, требовавших уступить дорогу достославному Инолию Максину Конту регистору Кринифия.

Девушка вместе с другими прохожими подалась к стене, проводив пустым взглядом роскошный паланкин, влекомый восемью крепкими, богато одетыми рабами.

Оплакивать несчастную вдову она будет потом. Хотя совершенно непонятно: зачем её вообще понадобилось убивать? Ясно, что в квартиру Константы явились не городские стражники или какие-то другие представители власти. В этом случае хозяйка не стала бы спрашивать, кто они такие? А тем, в свою очередь, никак не нужна её быстрая смерть. С точки зрения закона и элементарной политической целесообразности, гораздо полезнее устроить показательный процесс над укрывательницей беглой преступницы. В назидание, так сказать, потенциальным правонарушителям.

Однако нападавшие не стали церемониться. Так может, это "охотники за головами", возжелавшие заполучить награду за поимку самозванки?

Вот это ближе к истине. Возможно, по данной причине высунувшийся из окна головорез и не стал звать на помощь прохожих? Радлане – люди деловые и предприимчивые, вполне могли потребовать поделиться призовыми деньгами, а то и вовсе оставили бы налётчиков с носом. На многое можно решиться, когда речь идёт об одиннадцати тысячах риалов, а с учётом колебания курса серебра по отношению к золоту, вероятно, даже о большей сумме.

Ника решила пока не задумываться над тем, как налётчики узнали о том, что она прячется на квартире Константы? Вместо этого она принялась лихорадочно размышлять над гораздо более животрепещущей проблемой: что делать дальше?

Отправляться в Цветочный дворец и попытаться встретиться с Вилитом? Лучше уж сразу в ближайшую базилику. Тогда путь на кол окажется короче, и не так сильно устанешь. А зачем ей идти к принцу, если он сам к ней придёт? Точнее не он сам, а его приятель Сциний. Послезавтра у него назначена встреча с госпожой Константой в трактире "Щедрый стол".

Конечно, тот сильно удивится, когда вместо письма от госпожи Юлисы увидит её саму, но вряд ли откажет в помощи. Кажется, младший сын императора искренне считает его другом. Остаётся надеяться, что Сциний думает так же.

Значит, остаётся только провести пару дней в городе, который она почти не знает, но где за её голову объявлена солидная награда. Задачка та ещё.

Девушка вышла на маленькую площадь, образованную пересечением трёх улиц. Посредине располагался небольшой фонтанчик в виде стоявшего в центре круглого бассейна резного каменного столба, из четырёх граней которого били струи воды.

Женщины в покрывалах, рабы и рабыни подставляли под них узкие горлышки кувшинов, а самые нетерпеливые зачерпывали прямо из водоёма, где во всю резвились жуки-плавунцы и прочая водяная мелочь.

Напившись из сложенных лодочкой ладоней, Ника устало присела на каменный бортик бассейна и почувствовала, как от обрушившихся на неё переживаний колени начинают мелко и противно дрожать. С трудом задавив корёжущую сознание истерику, она задумалась.

Благодаря размерам и многочисленному населению, по столице Империи можно долго бродить целыми днями, не привлекая к себе внимания. Отдыхать на нагретых солнцем ступенях храмов и портиков, покупать еду у разносчиков или зайти в трактир. Однако на ночь просто необходимо найти хоть какое-то пристанище. Под открытым небом здесь спят только бродяги, нищие и прочий деклассированный элемент, оказаться среди которого племяннице регистора Трениума совсем не хотелось.

Она машинально нащупала висевший на поясе маленький кошелёк с медью и серебром. Полученное от Вилита золото покоилось на дне "тревожной сумки".

На первое время денег более чем достаточно. Можно даже снять вполне приличную комнату на постоялом дворе или даже в гостинице. Вот только идти туда опытная путешественница опасалась, зная, как в подобного рода заведениях привлекает к себе внимание одинокая женщина.

Так ничего и не придумав, она направилась к ближайшему рынку, где долго бродила между рядов, прежде чем купила небольшую аккуратную корзину. Всё же с сумками здесь чаще всего ходили мужчины.

Зная, насколько запутана планировка города, и опасаясь заблудиться среди бесчисленных улочек и переулков, девушка старалась не отклоняться далеко от того маршрута, которым принц вёл её от Ипподрома.

Раза три к ней пытались приставать мутные личности в разной степени опьянения. Дважды удалось спастись бегством, а на третий, когда прыщавый юнец, одетый с претензией на элегантность, попытался схватить её за локоть, пришлось двинуть кулаком по наглой, усыпанной красными точками роже, и пока резвый отрок пытался кричать, шлёпая разбитыми губами, поспешно скрыться в переулке.

Вновь оказавшись на широкой улице, Ника разузнала дорогу к ближайшему форуму. При большом скоплении народа увеличивалась вероятность быть узнанной, зато там мужчины вели себя гораздо приличнее. Да и толпа на площади в полдень заметно редела. Кто-то уходил обедать домой, кто-то к друзьям, но большинство разбредались по окрестным трактирам. Не обременённые излишними средствами ели прямо на улице.

Купив у разносчика пирог с ревенем и корявый глиняный стакан с разведённым вином, беглая преступница уселась на ступенях портика неподалёку от группы бедно, но чистенько одетых мужчин, сопровождавших скудную трапезу оживлённой беседой на философскую тему.

До слуха устало жующей девушки то и дело доносились слова: "общественное благо", "сущность бытия", "нравственные основы".

Перед ней остановился благообразного вида старичок с солидного вида деревянной кружкой в одной руке и лепёшкой в другой.

– От чего вы скучаете одна, госпожа? – спросил он, поблёскивая блудливыми глазками.

– Мужа жду, – ответила Ника с набитым ртом. – Сказал, что в полдень придёт.

– И кто же ваш уважаемый супруг? – поинтересовался собеседник, явно намереваясь присесть рядышком.

– Отставной десятник из Арадского лагеря, – со значением проговорила Ника. – Мы лавку в Наполе купили, а здесь по делам.

Видимо, связываться с бывшим легионером старому ловеласу не захотелось, потому что, учтиво раскланявшись, он вальяжно направился к стайке философов.

Криво усмехнувшись, девушка ещё немного посидела, вернула торговцу миску, получив обол задатка, и неторопливо зашагала с площади.

Прогулка явно затягивалась. Беглая преступница очень устала, несмотря на то, что ещё несколько раз присаживалась отдохнуть, но по-прежнему не могла определиться с ночлегом.

"Насколько проще мужчинам! – раздражённо думала самозванная племянница регистора Трениума, шлёпая подошвами сандалий по каменной мостовой. – У них никто ничего не спрашивает, к ним не пристают. Они спокойно шатаются повсюду, без проблем снимают комнату или даже целую квартиру, и никто ничему не удивляется. Нет, все эти приключения, подвиги и попаданства – дело не женское. Окажись на моём месте парень, он мог бы легко стать охотником племени Детей Рыси, и никому бы в голову не пришло навязывать ему жену. А если бы вернулся – давно бы заправлял в родовом имении Юлисов, а не шарахался по подворотням из-за какого-то дурацкого подложного письма".

Одна за другой закрывались лавки. Появились группки праздношатающихся горожан. Над дверями в трактиры и прочие увеселительные заведения зажигали фонари или просто плошки с плавающим в масле фитилём, чьи манящие огоньки путеводными звёздами звали жаждущих приобщиться к дарами Диноса и Диолы. Изредка в толпе мелькали крикливо размалёванные лица жриц и жрецов продажной любви.

Ника знала, что больше всего разнообразных "гнёзд разврата" располагается в регисторе Радианий на противоположном берегу Флумины, хотя и в других районах города их тоже хватало.

Закон запрещал проституткам приставать к добропорядочным гражданам. Не разрешалось каким-либо образом мешать, либо, упаси небожители, хватать за руки или одежду, чересчур агрессивно предлагая свои услуги. Так что эксплуататорам человеческих страстей и пороков оставалась только визуальная реклама. Больше открывавшая, чем прикрывавшая одежда, соответствующий макияж. Иногда кто-нибудь из них начинал громогласно расхваливать свои достоинства или перебрасываться непристойными репликами.

Изображая почтенную мать семейства и добродетельную супругу, задержавшуюся где-то по важным делам, беглая преступница шла чуть быстрее остальных, не забывая горбиться и прикрывать накидкой лицо.

Впереди двое юношей, почти подростков, отчаянно торговались с блудливо улыбавшейся куртизанкой лет тридцати, очаровательно раздетой в короткий хитончик с многочисленными разрезами.

– За десять риалов тащиться в твою кишащую клопами халупу?! – ломающимся баском возмущался очень молодой человек в зелёном плаще поверх застиранной туники.

– Всего по пять с каждого, добрые господа, – хрипло, как простуженная кошка, промурлыкала проститутка. – Я не какая-нибудь призаборная меретта. Я предлагаю изысканные удовольствия для знатоков и обслужу вас обоих сразу. Клянусь Диолой, вы познаете истинное наслаждение на мягком ложе, усыпанном лепестками роз!

Юнцы переглянулись. У того, который пока помалкивал, непроизвольно дёрнулся кадык на тощей, цыплячей шее.

Судя по внешнему виду, родители жаждущих поскорее приобщиться к радостям взрослой жизни пацанов никак не могли принадлежать к числу хорошо обеспеченных граждан.

Заинтересовавшись разговором, Ника остановилась, и опустившись на корточки у стены дома, стала торопливо перевязывать ремешки сандалий.

– Семь риалов! – выпалил тот юноша, кто торговался.

– И двадцать оболов! – в отчаянной надежде добавил приятель.

Поскольку вечер ещё только начинался, проститутка, видимо, надеялась заполучить более щедрых клиентов, поэтому презрительно скривившись, тряхнула короткими, как у рабыни, густо выкрашенными хной волосами.

– Там подальше, на углу, Кривая Пика стоит. Она вас и за медяк уделает. Идите отсюда, не мешайте работать!

Повозившись с обувью, девушка незаметно вытащила из ножен на голени кинжал и спрятала его в корзину

– Усыпанное розами, говоришь? – негромко поинтересовалась она, поравнявшись со жрицей продажной любви, сканирующей окружающее пространство в поисках клиентов.

– Чего? – не поняла та, видимо, озадаченная скромным обликом собеседницы.

– Ну, это ты соплякам про ложе болтала? – пояснила свою мысль Ника, поправляя сползший с плеча край накидки. – У тебя что же, своя комната?

– Да, госпожа, – неуверенным тоном подтвердила проститутка. – А вы что же, женщинами интересуетесь?

– Я всем интересуюсь, – сурово отрезала племянница регистора Трениума. – Сколько возьмёшь за ночь?

– Ну-у-у, – замялась озадаченная представительница древнейшей профессии.