Текст книги "Лягушка-принцесса (СИ)"

Автор книги: Анастасия Анфимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 51 страниц)

– Я скажу ему об этом, – кивнул сенатор.

Где-то вдалеке послышались глухие перекатывавшиеся раскаты.

– Ваше высочество! – испуганно окликнула её одна из приближённых. – Идите скорее внутрь.

– Сейчас! – досадливо отмахнулась та, впервые за всё время разговора поймав взгляд брата. – И ещё скажите, что я не отменяю награду за поимку самозванки!

– Тысяча империалов? – на всякий случай уточнил Маммий Септий Онум.

– Да, – подтвердила Силла Тарквина Поста, и чуть приподняв подол платья, поспешила вверх по мраморным ступеням.

Хмыкнув, гость поспешил следом, ощутив, как щёку обожгла первая холодная капля.

Поднявшись в покои наследника престола, брат с сестрой немного поболтали, а едва дождь закончился, тот покинул Палатин, тепло попрощавшись с первой принцессой.

Она чувствовала, что родственник явно не удовлетворён полученным от неё разъяснением и, скорее всего, попытается самостоятельно выяснить, что же вчера вечером случилось в квартире, где скрывалась самозванка.

Однако будущая императрица не видела в том какой-либо опасности для себя. Сенатору не найти удравшего из Палатина раба, да и тот уверен, что действует по поручению её родичей. О роли Латуса во всей этой истории знает только Гермия, которая будет молчать. В противном случае бывшую придворную даму обвинят в пособничестве беглому императорскому невольнику. А за покушения на имущество государя можно и на кол угодить.

При воспоминании об опальной наперснице супруга наследника престола невольно стиснула зубы и сжала кулаки.

Эта тупая корова пользовалась её полным доверием и умудрилась целых два раза так жестоко подставить свою покровительницу под неприятности. Неблагодарная тварь!

Первая принцесса довольно снисходительно относилась к слабостям своих приближённых и могла простить многое, но только не собственное унижение.

Именно об этом она подумала в первую очередь, когда через несколько дней к ней в саду подошла госпожа Навция, и заикаясь от волнения, передала просьбу Гермии о встрече.

– Она очень сожалеет о своём поведении, – краснея и пряча глаза, бормотала придворная дама, крепко вцепившись побелевшими пальцами в край накидки. – И умоляет ваше высочество её выслушать.

"Сколько тебе заплатила эта подлая мерзавка?" – едва не рявкнула Силла Тарквина Поста, буравя женщину разъярённым взглядом.

Опасаясь не сдержаться и устроить скандал, дав тем самым лишний повод к сплетням, супруга наследника престола шагнула к усыпанному цветами кусту, делая вид, будто наслаждается их ароматом.

Удивительно, но густой, медвяный аромат действительно помог ей успокоиться.

"Если эта тупица попытается меня разжалобить, – подумала первая принцесса, не обращая внимания на великое множество пчёл, вьющихся среди распустившихся бутонов. – Прикажу управителю найти тех, кто избавит меня от её назойливости. Но вдруг она узнала, где прячется самозванка? Тогда я, пожалуй, её прощу. Только никаких важных дел больше поручать не буду. Пусть пересказывает сплетни да читает "Песни о Дерианской войне"".

– Хорошо, госпожа Навция, – проговорила будущая императрица, оборачиваясь к затаившей дыхание придворной даме. – Передайте, что я готова встретиться с ней послезавтра на Ипподроме. Охрана будет предупреждена.

– Да, ваше высочество, – облегчённо улыбнувшись, поклонилась собеседница.

После того, как бывшая наперсница её так сильно разочаровала, продемонстрировав свою никчёмность, Силла Тарквина Поста не очень-то рассчитывала услышать что-то по-настоящему важное. Однако, перед тем, как подняться вместе с мужем на императорскую трибуну, она всё же приказала служанке остаться возле часовых, охранявших дверь в коридор, ведущий к местам для знатных зрителей.

– Доложи, когда придёт госпожа Гермия.

– Да, ваше высочество, – поклонилась рабыня.

– Вы её уже простили? – насмешливо поинтересовался наследник престола, когда Ипподром огласился криками радлан, приветствовавших своего государя.

– О ком вы? – опускаясь на каменную скамью с разложенными подушечками, удивлённо вскинула брови супруга.

– О Гермии конечно, – усмехнулся Ганий Тарквин Потес, усаживаясь рядом и поправляя плащ. – Разве не о её приходе вы приказали предупредить?

– Она так умоляла о встрече, что я просто не могла ей отказать, – вздохнула первая принцесса. – Всё-таки эта женщина служила мне столько лет… Возможно, боги вразумили её, и она исправила свои ошибки?

– Бросила брата – любовника? – продемонстрировал недюжинную информированность будущий император.

– Если позволите, мне бы не хотелось об этом говорить, – скромно потупила взор собеседница, не понимая, то ли муж всерьёз поверил в то, что опала Гермии вызвана таким пустяковым поводом, то ли он просто смеётся над ней?

– Поступайте, как считаете нужным, – помедлив, продолжил супруг, глядя на выстроившихся перед воротами конюшен знаменосцев. – Если вернёте её обратно, я возражать не буду. Это ваши люди. Только не слишком ли вы снисходительны к ним?

– Меня учили, что надо быть милостивым к тем, кто нам служит, – озадаченно пробормотала Силла Тарквина Поста. – Но я обязательно подумаю над вашими словами.

С удобством разместившись на кресле, государь дал знак к началу первого заезда. Сверкая начищенной медью, колесницы покатили по дорожке Ипподрома, влекомые бешено мчавшимися лошадьми.

Очень скоро гонка настолько захватила её внимание, что первая принцесса, азартная, как и подавляющее большинство радлан, совсем позабыла о предстоящей встрече.

Но когда наследник престола отыгрался и довольно потирал руки в предвкушении новых милостей Канни, к ним бесшумно подошла рабыня и тихонько проговорила:

– Ваше высочество, вы приказали сообщить, когда придёт госпожа Гермия.

Видимо, опытная придворная специально выбрала время, когда, с одной стороны, уже мало кто из зрителей смотрит на императорскую трибуну, и её уход не привлечёт внимания, с другой – она ещё не успела окончательно увлечься соревнованиями. Тем не менее, та сначала удивлённо вскинула брови.

– Кто?

Потом досадливо поморщилась, вспомнив, что сама пригласила бывшую наперсницу на Ипподром.

Можно, конечно, велеть Метиде отослать её прочь и продолжить наслаждаться зрелищем, но будущая императрица внезапно поняла, что ей любопытно, из-за чего опальная придворная осмелилась её побеспокоить? Да и беседа с ней вряд ли займёт много времени, и она успеет вернуться к концу заезда.

Бросив быстрый взгляд на поднимавшуюся жену, Ганий Тарквин Потес понимающе кивнул, продолжая непринуждённо болтать с викесарием, приглашённым на императорскую трибуну лично Константом Великим.

Спустившись, Силла Тарквина Поста подошла к двери, из-за которой сквозь крошечное, зарешеченное окошечко умоляюще смотрела бывшая придворная дама.

Стоявшие по сторонам легионеры, вытянувшись, старательно таращились куда-то мимо супруги наследника престола.

– Что вам нужно? – надменно вскинула подбородок первая принцесса.

– Выслушайте меня, ваше высочество! – срывающимся от волнения голосом взмолилась собеседница. – Во имя светлых богов, позвольте мне всё объяснить…

– А вам есть что сказать? – насмешливо фыркнула будущая императрица.

– О да, ваше высочество! – энергично закивала опальная наперсница. – Клянусь Ноной, вы не пожалеете.

– Учтите, – с неприкрытой угрозой в голосе предупредила Силла Тарквина Поста. – Если это будет какая-то чушь, я больше никогда не буду вас слушать! Вы по-прежнему хотите мне что-то сказать?

– Да, ваше высочество! – без малейшего колебания подтвердила женщина.

Хмыкнув, первая принцесса обратилась к часовому:

– Впусти её, воин.

– Да, ваше высочество! – гаркнул тот, отодвигая тяжёлый, бронзовый засов.

– Заходите, госпожа Гермия, – холодно пригласила её супруга наследника престола.

Придерживая край скромной зелёной накидки, опальная приближенная, низко поклонившись, заторопилась за бывшей покровительницей.

Пройдя по коридору, та завернула за угол, и остановившись напротив ярко пылавшего на стене факела, резко развернулась.

– Вы узнали, где прячется самозванка?

– Нет, ваше высочество, – втянув голову в плечи, пробормотала Гермия и затараторила. – Но я нашла доказательство её любовной связи с писцом из Этригии! С тем самым адвокатом, который защищал её на суде! Помните, я рассказывала вам об этом?

– У вас есть надёжный свидетель? – с лёгкой насмешкой в голосе спросила будущая императрица.

– Лучше, ваше высочество! – с трудом скрывая охватившее её ликование, вскричала придворная дама. – Боги послали мне письма самозванки своему любовнику!

– Как вам удалось их заполучить? – с нескрываемым удивлением вскинула брови Силла Тарквина Поста.

– Ну, ваше высочество…, – замялась собеседница. – Господин Латус…

– Говорите правду! – в голосе супруги наследника престола звенел металл. – Если это опять проделки вашего пустоголового любовника, госпожа Гермия…

– Нет, нет, ваше высочество! – та так отчаянно замотала головой, что соскользнувшее с вычурной причёски покрывало едва не упало на пол. – Господин Латус тут ни при чём. Просто он настоял на том, чтобы я как можно быстрее сообщила вам об этих письмах. А передал мне их господин Постум Аварий Денсим.

– Главный смотритель имперских дорог? – недоверчиво уточнила первая принцесса и охнула. – Не за него ли Итур Септис собирался выдать самозванку?

– За него, ваше высочество, – подтвердила опальная наперсница. – Когда я ужасно страдала от того, что неосмотрительно вызвала ваше неудовольствие, ко мне явился его управитель и передал приглашение посетить дом господина Авария. Разумеется, я с негодованием отказалась! Что бы там о нём не говорили, но порядочные женщины не ходят в гости к одиноким мужчинам. Тогда Постумий сказал, что его хозяин тяжело болен, не встаёт с постели и вряд ли проживёт больше месяца. Я ответила, что ни чем не могу ему помочь, и пусть посылают за лекарем.

Переведя дух, Гермия воровато огляделась по сторонам.

Будущая императрица внимательно слушала, пристально вглядываясь ей в лицо.

– Но Постумий сказал, что хозяин очень хочет побеседовать со мной о девице, выдававшей себя за племянницу регистора Трениума.

– Почему именно с тобой? – нахмурилась Силла Тарквина Поста.

– Я тоже задала этот вопрос, ваше высочество, – собеседница понизила голос почти шёпота. – А управитель ответил, что если мне интересно, я сама могу спросить у господина Авария.

– И вы выяснили, в чём дело? – понимающе кивнула супруга наследного принца.

– Я сочла это своим долгом, ваше высочество, – потупила взор бывшая придворная дама. – Чтобы не давать повод для сплетен, меня принесли в дом господина Авария на носилках, потом проводили в его комнату. Он действительно очень плохо выглядит: похудел, кожа стала какого-то почти серого цвета, глаза жёлтые, как лимоны…

. – Что он вам сказал? – нетерпеливо оборвала её первая принцесса. – Почему захотел поговорить с вами о самозванке?

– Господин Аварий почему-то решил, что вы разгневались на меня именно из-за неё, – опустив взгляд, пробормотала женщина, вскричав. – Клянусь Ноной, Фиолой и Такерой, я никому ничего не говорила, ваше высочество! По словам Авария, я потому так тщательно искала вашу заколку в паланкине тётки самозванки, что сама её туда положила.

– Умный лагир, – криво усмехнулась будущая императрица.

– И ещё, ваше высочество, – прерывисто вздохнула рассказчица. – Он решил, что вы прогнали меня из-за того, что кто-то убил рабыню Сциния у Тренийских ворот, приняв её за самозванку.

– Вот тут он ошибается, – вновь не удержалась от комментария Силла Тарквина Поста и деловито осведомилась. – А причём тут письма?

– О ваше высочество! – собеседница нервно облизнула пересохшие от волнения губы. – Сенатор Касс Юлис Митрор действительно предлагал господину Аварию жениться на самозванке, которую тогда ещё считал своей родственницей. Он с ней даже встречался в доме регистора Трениума. Но уже тогда рассказ этой девицы показался господину Аварию подозрительным. Чтобы убедиться в правдивости её истории, тот послал в Этригию своих людей. К сожалению, им мало что удалось выяснить о прошлом самозванки, зато они узнали, что та состояла в непристойной связи со своим адвокатом, и даже сумели выкрасть письма, которые эта развратная особа писала своему любовнику. Тех, правда, всего пять, но их содержание более чем красноречиво указывают на характер отношений между Юлисой и тем мужчиной.

При этих словах рассказчица плотно сжала накрашенные губы в куриную гузку.

– Что господин Аварий желает за них получить? – нетерпеливо поинтересовалась супруга наследника престола.

– В том-то и дело, ваше высочество, что ничего! – ликующе выпалила бывшая придворная дама. – Он сказал, что скоро отправится в царство Дрина и не хочет оставлять на земле недоделанные дела, одним из которых считает разоблачение мерзкой сущности особы, выдававшей себя за внучку сенатора Госпула Юлиса Лура. К счастью, небожители открыли правду и без его участия. Но господин Аварий всё ещё переживает из-за принца Вилита, который по-прежнему испытывает к ней нежные чувства и даже помогает скрываться от правосудия. Господин Аварий не может умереть спокойно, пока не откроет его высочеству глаза на мерзкий моральный облик очаровавшей его девицы.

Будущая императрица не удержалась от кривой усмешки. Привыкший врать и изворачиваться, придворный интриган лгал даже на смертном одре. Если бы он действительно заботился о младшем сыне своего императора, то переслал бы письма ему лично, либо кому-то из его доверенных людей.

Вероятнее всего, Аварий сам ненавидит самозванку и истово желает её погубить, но при этом, возможно, всё ещё надеясь выжить, не хочет, чтобы его имя как-то связывали с этим.

– Письма у вас, госпожа Гермия? – сухо поинтересовалась Силла Тарквина Поста.

– Да, ваше высочество, – поклонилась собеседница, отвязывая кошелёк. – Одно из них я даже взяла с собой.

Развернув скрючивавшийся листок папируса со следами восковой печати на обратной стороне, супруга наследника престола заскользила взглядом по строчкам.

Несмотря на несколько возвышенных слов и упоминание о нежной привязанности автора к адресату, сразу становилось ясно, что послание писала не наивная влюблённая девочка, а расчётливая стерва, настойчиво требовавшая от "дорого Олкада" исполнения своей части сделки.

– Это похоже на самозванку, – усмехнулась первая принцесса.

– Тут даже её подпись имеется, ваше высочество, – указала бывшая придворная дама. – Вот смотрите: "С нетерпением жду вашего ответа. Ника Юлиса Террина из рода младших лотийских Юлисов". Эта подлая мерзавка при каждом удобном случае подчёркивает свою принадлежность к уважаемому роду.

– Красноречивое письмо, – удовлетворённо кивнула бывшая покровительница. – Но недостаточно убедительное для влюблённого мальчишки.

– На этот счёт не беспокойтесь, ваше высочество, – заверила собеседница. – В другом послании самозванка надеется, что им с "дорогим Олкадом" удастся ещё раз побыть вдвоём, прежде чем она отправится в Радл к своим родственникам.

– Это уже интереснее, – задумчиво усмехнулась будущая императрица, машинально сворачивая папирус.

Её недавняя наперсница замерла, затаив дыхание. Только пальцы нервно теребили край накидки. Пелла Гермия Вара чётко осознавала, что именно сейчас решается её судьба. Вернётся ли она в Палатин, вновь став придворной снохи Константа Великого, или придётся с позором покинуть столицу и пытаться как-то устраивать свою жизнь в провинции, отыскав мужа побогаче.

– Эти письма должны как можно скорее попасть к Докэсте в Цветочный дворец, – наконец проговорила Силла Тарквина Поста. – Пусть старуха сама расскажет сыночку о шашнях его избранницы в Этригии.

– Да, ваше высочество! – выдохнула слушательница, глядя на неё с собачьей преданностью.

– Но одно оставьте у себя, – продолжила размышлять вслух супруга наследника престола. – Если она вдруг скроет их от Вилита, надо иметь то, что можно предоставить государю или сенаторам.

– Я всё сделаю, ваше высочество! – поклонилась бывшая придворная дама. – Только можно ли мне надеяться на ваше снисхождение?

– Надеяться можно, – хмыкнула первая принцесса. – Но если хотите вернуться во дворец – отыщите самозванку! А чтобы было на что искать…

Она отвязала от пояса кошелёк и бросила к ногам застывшей в поклоне Гермии, после чего, не обращая внимания на её лепет, поспешила к лестнице на императорскую трибуну, всё ещё надеясь успеть к окончанию заезда.

Когда довольный принц за завтраком украдкой шепнул Бару Акцию Новуму, что госпожа Юлиса благополучно переправлена в надёжное укрытие, врачеватель облегчённо перевёл дух. А вот известие о нападении разбойников на Тарберия Сциния Дуба и жестоком убийстве его рабыни чрезвычайно обеспокоило царедворца.

Судя по всему, за возлюбленной Вилита охотятся какие-то особо дерзкие, прямо-таки полусумасшедшие бандиты. Сначала они средь бела дня ворвались в квартиру уважаемой вдовы императорского отпущенника и всех там перебили, потом подняли руку на молодого аристократа – представителя одного из знатнейших родов Империи, близкого приятеля сына самого Константа Великого.

Теперь, когда разбойники убедились, что их жертва не та, кого они с таким упорством разыскивали, им, очевидно, придётся продолжить поиски. А уж если налётчики узнали, когда и где окажется девушка, убийство которой является их целью, то они, или те, кто нанял этих негодяев, без труда выяснят роль скромного охранителя здоровья опальной императрицы в спасении госпожи Юлисы. Вдруг наёмники или заказчики решат, что лекарю известно, где прячется девушка? Таким полудуркам ничего не стоит схватить его прямо на улице, спрятать в какой-нибудь подвал и под пытками вырвать местонахождение беглой племянницы регистора Трениума.

Отнюдь не считая себя трусом, Акций тем не менее уже приготовил смертельный яд, способный избавить его от ненужных мучений, но умирать пока не хотел.

Даже совершенно безбашенные налётчики не рискнут напасть на Цветочный дворец, находящийся под охраной опытных, хорошо вооружённых легионеров.

Однако врачеватель понимал, что рано или поздно ему придётся выйти в город. Запас лекарственных трав и прочих ингредиентов, необходимых для приготовления снадобий, нуждался в постоянном пополнении, ибо многие из них имели весьма ограниченный срок хранения. Да и государыня могла по доброте своей в любой момент послать охранителя своего здоровья к кому-нибудь из страждущих.

Хорошо ещё, что после торжественного оглашения в Сенате послания консулов далёкого Канакерна и объявления Ники Юлисы Террины самозванкой, и без того скудный ручеёк гостей Цветочного дворца окончательно иссяк. Даже родственники, словно позабыли об опальной императрице и лишь изредка присылали рабов с посланиями, после прочтения которых настроение Докэсты Тарквины Домниты портилось ещё больше, от чего она регулярно обнаруживала у себя новые болячки.

Старательно врачуя истинные и мнимые недуги царственной пациентки, Акций по мере сил старался развеять её хандру.

Вот только ранее переживавшая удары судьбы с завидным упорством законная супруга Константа Великого на сей раз всё глубже погружалась в пучину самой чёрной меланхолии.

Она почти перестала интересоваться новостями, не желала видеть никого из немногочисленных придворных и тяготилась даже обществом сына, предпочитая проводить время в постели или в одной из беседок.

Прекрасно зная о влиянии эмоционального настроя человека на его самочувствие, врачеватель всерьёз обеспокоился здоровьем царственной пациентки.

Понимая, что одними снадобьями возлюбленной не помочь, а хороших новостей следует ждать не ранее осени, озабоченный врачеватель решил попытаться чем-нибудь отвлечь государыню от мрачных мыслей.

Перебирая в памяти их многочисленные разговоры, Акций вспомнил историю о том, как она в детстве бегала смотреть выступления уличных артистов. Родители не одобряли подобные забавы дочери, считая их недостойными девицы знатного рода, и маленькой Докэсте приходилось проявлять чудеса изворотливости, чтобы насладиться любимым зрелищем.

Лекарь подумал, что, возможно, именно бесхитростные трюки жонглёров с акробатами смогут хотя бы немного развеять упадническое настроение государыни.

Вот только управитель Цветочного дворца не только сам отказался договариваться с артистами, но даже не соизволил отправить с подобным поручением кого-нибудь из помощников или рабов, сославшись на их крайнюю занятость.

Врачеватель едва не заскрипел зубами от досады, понимая, что столь вызывающее пренебрежение обусловлено окончательной потерей опальной императрицей какого-либо политического влияния после скандала с самозванством госпожи Юлисы.

Тогда царедворец решил лично заняться устройством данного представления. Сама Докэста Тарквина Домнита отнеслась к затее своего любовника довольно равнодушно, но всё же откровенного неприятия не высказала, и Акций, позабыв свои недавние страхи, отправился в город, прихватив довольного Самиса.

Дабы сбить со следа возможных соглядатаев, они вышли из Цветочного дворца рано утром вместе с возвращавшимися в казармы легионерами сменившегося караула и загруженными мусором тележками.

Акций лично знал многих артистов и устроителей представлений. Но к знаменитым почитателям Нолипа ему обращаться не хотелось, а где проживают их менее известные коллеги, лекарь просто не знал, ранее встречаясь с ними лишь на улицах да и то ближе к вечеру, когда появлялись первые зрители.

Располагая значительным запасом времени, врачеватель не стал терять его зря, первым делом отправившись в бани "Глоритарква".

Царедворец как следует прогрелся, смыл пот в бассейне с горячей водой и вдоволь поплавал в прохладной. Народу в этот час было ещё немного, тем не менее ему всё же удалось услышать кое-что любопытное.

Регистор Трениума принёс богатые жертвы в храм Пелкса, моля бога врачевания помочь его больной матери. Судя по словам кудрявого рассказчика, она слегла после того, как выяснилось, что та особа, которую старуха считала своей внучкой, оказалась самозванкой. Госпожа Септиса вроде бы тронулась умом, отказываясь верить в столь низкий и отвратительный обман.

Внимательно слушавший его собеседник с покрытыми застарелыми оспинами лицом кивал, сетуя на подлость непонятно откуда взявшейся лгуньи и непростительное легкомыслие младшего сына государя.

Случайно оказавшийся рядом Акций сразу же вспомнил энергичную старушку с ярко накрашенными губами. На миг у него даже появилось желание проведать бабушку госпожи Юлисы. Вдруг он сможет ей чем-то помочь?

Но потом лекарь с сожалением подумал, что старушка уже в таком возрасте, когда подобного рода потрясения особенно опасны, и ему вряд ли удастся что-либо сделать.

Как любящий сын и настоящий радланин, Итур Септис Даум наверняка приглашал к матери врачевателей не менее опытных и знаменитых, чем охранитель здоровья государыни. А после лживого письма из Канакерна в доме регистора Трениума вряд ли обрадуются визиту Акция. Да и императрице такая его инициатива может не понравиться.

Тем временем к беседующим присоединился ещё один мужчина, и разговор свернул на обсуждение достоинств призовых бойцов.

Поскольку ни самого лекаря, ни его пациентку подобная тема совершенно не интересовала, он нехотя выбрался из бассейна, собираясь ещё раз посетить зал для потения, как вдруг дорогу ему заступил мужчина с необъятным чревом, похожим на половинку арбуза.

– Это ваш раб, господин? – спросил незнакомец, окинув плотоядным взглядом испуганно втянувшего голову в плечи Самиса.

– Да, – настороженно кивнул врачеватель.

– Продайте мне его, господин, – вкрадчивым голосом предложил собеседник. – Я хорошо заплачу.

– Я не испытываю нужды в деньгах, господин, – покачал головой царедворец, ранее уже замечавший масляные взгляды, которые кое-кто из немногочисленных посетителей бросал на его молоденького невольника.

– Пятьсот империалов! – почесав отвисшее брюхо, выдохнул настырный толстяк.

Акций заколебался. Деньги действительно немалые.

Однако мальчишка старателен, образован, и имея склонность к лекарскому делу, способен уже в недалёком будущем сделаться надёжным помощником охранителя здоровья государыни. Поэтому врачеватель вновь ответил отказом, пояснив, что сам успел привязаться к юному рабу.

– Семьсот! – азартно выпалил собеседник, облизав пересохшие губы.

– Это более чем щедро, господин, – задумчиво хмыкнул царедворец. – Но я не привык менять свои решения, поэтому – нет!

Ему вдруг стало неуютно. Слегка поклонившись замершему в напряжённом ожидании толстяку, Акций развернулся и направился к выходу.

В раздевалке он обратил внимание на то, что Самис, помогая хозяину одеться, суетился гораздо больше обычного, при этом глядя на него едва ли не с собачьей преданностью.

"Даже раб способен оценить доброе отношение к себе", – не без самодовольства подумал лекарь, принимая из рук мальчика плащ.

– Сейчас мы пойдём на рынок, – объявил он, спускаясь по лестнице, ведущей к парадному входу в бани Глоритарква. – И я покажу тебе, как правильно выбирать травы и всё прочее для приготовления снадобий.

– Да, господин, – поклонился мальчик.

– Не перебивай! – с преувеличенной строгостью одёрнул его врачеватель.

– Простите, господин, – испуганно пролепетал невольник.

– Запомни всё хорошенько, – наставительно продолжил охранитель здоровья государыни. – Потому что, если я буду занят, в следующий раз покупать всё это придётся тебе. Понял?

– Да, господин, – послушно кивнув, юный раб поудобнее перехватил корзину.

Базар встретил их привычной сутолокой и многолюдством. Несмотря на то, что у Аккция имелись свои проверенные поставщики, он обошёл все прилавки, где торговали травами и иными необходимыми для изготовления лекарств ингредиентами, всякий раз давая развёрнутые комментарии жадно внимавшему спутнику.

И только затем отправился по знакомым лавкам. Хозяева их знали, кто он такой и откуда, поэтому сразу же предлагали лучший товар.

О чём врачеватель не преминул сообщить Самису, наглядно демонстрируя преимущества здешних трав и корешков перед теми, что они видели ранее. Совершив кое-какие покупки и сделав заказы, лекарь отправился в ближайший трактир. После плотного обеда он намеревался посетить форум Фиденария и, если не удастся отыскать артистов там, продолжить поиски на ближайших к площади улицах.

Однако, прежде чем царедворец успел позвать сновавшую по залу подавальщицу и рассчитаться, за его столик подсел симпатичный мужчина средних лет с аккуратно подстриженными усиками и бородкой.

Сначала лекарь решил, что очередной посетитель торопится занять освободившееся место. Не всем нравится компания, некоторые предпочитают есть в одиночестве.

Однако незнакомец внезапно широко и добродушно улыбнулся.

– А я уже заждался вас, господин Акций. Хвала богам, Астафарий мальчишку прислал, иначе мы бы с вами и сегодня не встретились.

Узнав, что его предал знакомый лавочник, у которого он только что приобрёл корни кудельника и серный порошок почти на сорок риалов, врачеватель досадливо скривился, тревожно оглядывая заполненный людьми трактир.

Заметив его волнение, незнакомец поспешил успокоить приближённого опальной императрицы.

– Я здесь не затем, чтобы причинить вам вред, господин Акций.

– Тогда что вам нужно? – нахмурился охранитель здоровья государыни, знаком приказав стоявшему у стены Самису оставаться на месте. – И кто вы такой?

– Моё имя вам ничего не скажет, – покачал головой мужчина. – Но у меня есть то, что вас заинтересует.

– И что же? – вскинул брови лекарь.

– Очень неосторожное письмо одной вашей знакомой своему любовнику, – вкрадчиво пояснил собеседник.

"Докэста мне ничего подобного не писала, – тут же отметил про себя врачеватель. – Или она встречалась с кем-нибудь ещё?"

Последняя мысль почему-то больно царапнула по сердцу. Однако он сумел скрыть охватившее его беспокойство, равнодушно пожав плечами.

– У меня много знакомых. Возможно, кто-то из них что-то написала своему возлюбленному. Но причём тут я?

Опираясь локтем на стол, неизвестный, подавшись вперёд, прошептал:

– Речь идёт о той, кто называл себя Никой Юлисой Терриной.

Царедворец едва не рассмеялся от облегчения.

– Её уже объявили самозванкой и приговорили к смертной казни. Кому теперь есть дело до каких-то её любовных писем, даже очень неосторожных?

И подчёркнуто игнорируя ухмылявшегося собеседника, поднял руку, призывая подавальщицу, чтобы рассчитаться и наконец-то покинуть заведение.

– А вы не торопитесь, господин Акций, – негромко проговорил мужчина. – Самозванке эти письма действительно уже не повредят. Репутация её родственников и без них безнадёжно разрушена. Но что скажут люди о принце Вилите, когда узнают, что его избранница, которую он спас от суда, не только преступница, а ещё и шлюха? А как после этого будут относиться к его матери? Все знают, что именно она предложила государю женить младшего принца на самозванке. И получится, что её величество не может отличить не только мошенницу от аристократки, но и порядочную девушку от меретты. От императрицы и так все отвернулись, а обнародование этих посланий грозит новым грязным скандалом.

– Откуда они у вас? – признавая в душе справедливость слов собеседника, устало спросил охранитель здоровья государыни. – И что ещё за любовник? Сами понимаете, что без ответов на эти вопросы дальнейший разговор будет просто бессмысленным.

– Покупатель вправе знать происхождение товара такого рода, – важно кивнул неизвестный. – Немного подождите, и я всё расскажу.

Позвав подавальщицу, он велел принести кувшин разведённого вина, и поправив скользнувший на грязный пол край зелёного плаща, заговорил, время от времени воровато оглядываясь по сторонам.

– Вам известно, что господин Постум Аварий Денсим собирался жениться на госпоже Юлисе?

Лекарь мрачно кивнул, не видя смысла отрицать.

– Но мало кто знает, что он послал в Этригию своих доверенных людей, – наставительно сказал мужчина. – С приказом выяснить о ней всё, что только можно. Уж слишком неправдоподобным показался её рассказ господину Аварию.

– И что они разнюхали? – пряча интерес за кривой усмешкой, спросил врачеватель. – Неужели госпожа Юлиса всё придумала?

– О нет, господин Аварий! – покачал головой собеседник, и дождавшись, когда рабыня выставит на стол заказанный кувшин, разлили по чашам вино. – Её действительно собирались казнить за святотатство, но приговорили только к двум месяцам служения в храме Рибилы. У госпожи Юлисы и в самом деле внезапно отыскался весьма искусный адвокат. Некто Олкад Ротан Велус, служивший писцом на одном из рудников. Всё так и есть. Только она умолчала о том, что состояла с ним в весьма близких отношениях.