Текст книги "Лягушка-путешественница (СИ)"

Автор книги: Анастасия Анфимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 62 (всего у книги 66 страниц)

Придав лицу выражение, приличествующее представительнице древнего аристократического рода, Ника решительно пересекла сценическую площадку, и пройдя мимо незнакомого театрального раба, проводившего её подозрительным взглядом, оказалась "за кулисами".

В зале одни артисты, блаженно развалившись на лавках, отдыхали после выступления, другие переодевались, нисколько не стесняясь друг друга и сновавших здесь женщин, третьи смывали с лица яркий грим. Почти никто из них не обращал внимания на гостью, разве что скользили равнодушными взглядами. Девушка решила, что это добрый знак: здесь её уже перестали считать посторонней.

Глава урбы, не снимая костюма, жадно осушил бокал разведённого вина, вытер губы широкой ладонью и удивлённо уставился на путешественницу.

– Вам ещё что-то нужно, госпожа Юлиса?

– Я пришла сказать, что очарована увиденным, господин Гу Менсин, – заявила та с максимальной искренностью, какую только сумела изобразить. – Это не идёт ни в какое сравнение с репетицией. Вы волшебник, если своей волей смогли сотни людей заставить смеяться и плакать.

Само собой, что подобное изъявление восторга не могло не привлечь всеобщего внимания. Не только на лицах актёров, но и у их жён и немногочисленных детей стали расцветать довольные улыбки.

– Это не только магия, что дарует нам солнечный Нолип, покровитель театра, – мощно вздохнул толстяк. – Но ещё и тяжкий труд, госпожа Юлиса.

– Только полный невежа и глупец могут думать, что просто удержать внимание толпы, – с жаром поддержала его девушка. – Но не буду мешать вам отдыхать и набираться сил. До свидания завтра утром.

– Ах, да! – хлопнул себя по лбу старший урбы. – Превий Стрех и Корин Палл, поживите пока у Маров, а в вашей комнате остановится до отъезда госпожа Юлиса.

Будущий гениальный драматург заметно посмурнел, в толпе кто-то недовольно фыркнул.

– Я не забуду вашей доброты и гостеприимства, – поймав недовольный взгляд молодого человека, заверила Ника и, не желая присутствовать при разборках артистов, вышла из зала.

У ворот стоял прилично одетый юноша и что-то говорил насупленному Рагулу. Опасаясь излишнего внимания со стороны горожанина, девушка торопливо прошмыгнула мимо, но тот даже не взглянул в её сторону. Возможно, потому что по дороге в город прогуливалось множество никуда не спешивших зрителей, обсуждавших представление, или из-за того, что молодой человек настойчиво просил раба позвать к нему Корина Палла.

Несмотря на щедрые похвалы и бурный восторг, попаданка всё же решила по возможности избегать подобных представлений. Испорченная Голливудом и системой Станиславского, она с трудом воспринимала натужную игру актёров с их картинными позами и длиннющими монологами.

Чётко помня приказ, Риата добросовестно поджидала её на площади у фонтана Тикла. Прислонившись спиной к стене, рабыня непринуждённо болтала с каким-то низеньким, плотным мужчиной с кривыми, сильно волосатыми ногами, торчавшими из-под замурзанного хитона и с большой холщовой сумкой через плечо.

Заметив хозяйку, невольница чмокнула собеседника в выдающийся нос и поспешила к ней, ловко увернувшись от размашистого шлепка по заднице.

– Как вам понравилось представление, госпожа? – запыхавшись, спросила она, занимая привычное место за спиной девушки.

– Я ожидала большего, – ответила та и усмехнулась. – А ты, я смотрю, хорошо отдохнула?

– Только благодаря вашей щедрости, госпожа, – польстила Риата.

– Опять врёшь, – поморщилась путешественница. – Какая щедрость? Два риала.

– Другие хозяева и столько не давали, – возразила женщина. – Иногда даже не кормили и деньги для них посылали зарабатывать. А вас мне не иначе сама добродетельная Нона послала.

– Осла запрягать научилась? – прервала Ника словоблудие невольницы. – Завтра в театр перебираемся. Впереди дальняя дорога. Как с тележкой управляться будешь?

– Боюсь я его, госпожа, – виновато призналась Риата. -На хуторе два раза чуть не укусил. Может, лучше продать?

– Хочешь до Империи пешком идти? – насмешливо фыркнула девушка. – Меня актёры в фургон посадят, а вот тебя – вряд ли.

Собеседница тяжело вздохнула.

– Ты попроси Терета, пусть он тебя хотя бы немного поучит с ослом обращаться, – посоветовала хозяйка. – У него это отлично получается.

– Слушаюсь, госпожа, – убитым голосом согласилась невольница, явно обеспокоенная предстоящим общением с животным.

За то время, которое путешественница прожила у Картена, она успела примелькаться на улице, где стоял его дом. Соседи консула уже давно при встрече вежливо раскланивались, а кое-кто из женщина даже удостаивал нескольких ничего незначащих слов. Но сейчас супруга Кронима Стлава, владельца двух кораблей, живущего неподалёку, неожиданно поинтересовалась:

– К господину Картену пришли какие-то варвары. Вы не знаете, кто это, госпожа Юлиса?

– Я ходила в театр, госпожа Стлава, и никого не видела, – пожала плечами Ника.

Сурово поджав губы, собеседница многозначительно заявила:

– Я не разбираюсь в одеждах этих дикарей, но по-моему – это атавки. Неужели Ноор Учаг все-таки решил взять Вестакию в законные жёны?

– Он преступник, – нахмурившись, отчеканила девушка. – И достоин только наказания, а не руки дочери консула Канакерна.

Получив столь гневную отповедь, соседка Картенов презрительно фыркнула, и задрав лоснящийся от жира нос, проследовала мимо.

Остановившись у ворот, Ника ясно различила доносившийся со двора гомон. Ей пришлось стучать три раза, прежде чем загремел засов, и испуганный привратник, отворив калитку, согнулся в глубоком поклоне.

– Простите, госпожа Юлиса, не услышал. Пощадите, не говорите господину Картену.

Отмахнувшись от назойливого бормотания старика, путешественница подошла к широко распахнутым воротам конюшни, возле которой столпились все невольники морехода.

Внутри она увидела тёмно-пепельную лошадь, нервно переступавшую тонкими ногами по струганным плахам пола. У стены стоял Уртекс, восторженно вытаращив глаза, и внимательно слушал немолодого длинноусого мужчину в лоснящихся кожаных штанах, заправленных в мягкие кожаные сапоги, и длинной, столь же затёртой куртке.

– Лошадь – не слуга, молодой господин, и тем более – не раб, – варвар говорил с сильным акцентом, смешно коверкая слова, но никто из слушателей даже не улыбался. – Это друг и помощник в жизни и в бою. Если вы хотите поскорее подружиться с ней...

– Очень хочу! – не выдержал подросток.

Рассказчик понимающе кивнул.

– Тогда вам нужно хотя бы иногда самому ухаживать за ней, мыть и расчёсывать гриву, чистить шкуру и разговаривать...

– Разговаривать с лошадью? – недоверчиво усмехнулся сын консула.

– Обязательно, – кивнул варвар. – Она должна знать ваш голос.

Девушка могла бы ещё послушать лекцию заезжего коноведа, но сейчас её интересовал специалист по другим непарнокопытным.

– Терет, – окликнула она всё ещё виновато вздыхавшего привратника. – Осёл где?

– В сарай пока поставили, госпожа Юлиса, – тут же ответил престарелый невольник. – Госпожа Картен приказала в усадьбу отвести, но господин сказал, что он вам его отдал. Правда?

– Да, – кивнула Ника, оборачиваясь к привратнику. – Ты поучи мою рабыню, как его правильно запрягать, чтобы шкуру не натёр, ну и вообще...

Она сделала неопределённое движение рукой.

– Как с ним правильно.... обращаться. Кормить, поить...

– Сделаю, госпожа Юлиса, – поклонился Терет. – Пусть подойдёт вечером. Я ей всё расскажу, что знаю.

– Слышишь? – обратилась хозяйка к невольнице.

– Да, госпожа, – печально кивнула Риата.

Возле комнаты с ткацким станком до слуха девушки донеслись сдавленные всхлипывания. Сделав вид, будто поправляет ремешок на сандалии, она на несколько секунд задержалась возле неплотно прикрытой двери, хорошо разобрав взволнованный голос Тервии, утешавшей свою дочь.

Неужели папаша Ноор Учага решил лошадью компенсировать моральный ущерб, причинённый дочери Картена? От подобных мыслей путешественнице стало как-то не по себе. Торопливо отряхнув подол платья, она поспешила к лестнице.

Как и следовало ожидать, комната Вестакии оказалась пустой. Но разобранная постель явно намекала, что её покинули в спешке. Дочь морехода отличалась завидной аккуратностью и уж одеяло бы наверняка расправила.

Снедаемая любопытством, Ника вошла к себе, поставила табурет к окну и стала ждать. Минут через двадцать из дома вышел консул в сопровождении плотного мужчины в расшитом кожаном халате, перехваченном ярким матерчатым поясом, за которым торчал кинжал в богатых серебряных ножнах, и в остроконечной войлочной шапке. Едва он повернул голову, тайная зрительница тут же поняла, что видела его вместе с Ноор Учагом в первый день пребывания в городе.

Несмотря на то, что Картен лично вышел проводить горца, лицо морехода совсем не лучилось радушием, варвар тоже не выглядел довольным. Даже после посещения конюшни, где второй атавк громогласно расхваливал достоинства подаренной кобылицы, физиономии гостя и хозяина дома оставались столь же мрачными и неприветливыми.

Едва за варварами закрылась калитка, мореход тут же ссутулился, словно постарев сразу лет на десять. По-стариковски шаркая и отмахиваясь от восторженного Уртекса, он скрылся из вида.

Путешественница озадаченно вскинула брови. Судя по тому, что она видела, посланец вождя Тагара Зоркие Глаза и консул Канакерна так и не пришли к взаимовыгодному соглашению, либо достигнутые договорённости не устраивают ни одну из сторон.

Когда пришла Риата, то первым делом шёпотом сообщила, что к Картену действительно приходили атавки и привели в подарок молодую кобылицу. Терет говорит, что такая лошадь стоит по меньшей мере тысячу империалов.

"Дорого обошлась вождю шалость сыночка", – усмехнулась про себя девушка. Едва она успела подумать об этом, как за стеной послышались негромкие шаги. Ника слышала, как Вестакия забралась в постель, повозилась, устраиваясь поудобнее, и тихо заплакала.

Ника решила, что если дочь морехода не спешит поделиться своей бедой, то она тоже не будет навязываться с утешениями. Пусть поплачет в одиночестве. Путешественница знала по собственному опыту, что слёзы часто помогают унять боль.

Тервия припозднилась с ужином. Усаживаясь на своё место, гостья обратила внимание, что хозяин дома по-прежнему пребывает в мрачном расположении духа, глаза его супруги покраснели, нос распух, и только Уртекс выглядел почти счастливым. Ещё бы! Сбылась мечта подростка! На такой замечательной лошади его обязательно возьмут в конные эфебы.

Против ожидания консул почти не пил, зло отмахнувшись от Милима, попытавшегося второй раз наполнить его бокал.

Посчитав, что она уже почти ничем не рискует, девушка осторожно поинтересовалась:

– У вас гостили посланцы Тагара Зоркие Глаза?

– Не ваше дело, госпожа Юлиса! – зло рыкнул купец.

– Вы правы, господин Картен, – поспешно согласилась та, вполне удовлетворённая ответом. – Прошу простить моё неуместное любопытство.

Слегка смягчившись от подчёркнутого смирения собеседницы, мужчина спросил:

– Вы нашли гостиницу, госпожа Юлиса!

– Я решила добираться до Империи вместе с урбой Гу Менсина, – сказала путешественница. – Но они отправляются только через шесть дней.

Консул мрачно засопел, глаза Тервии сузились, превратившись в узкие, бьющие раздражением щели, а рот сжался куриной гузкой.

– Я могла бы пожить эти дни в театре, – как ни в чём не бывало продолжила Ника. – Если вы, конечно, не возражаете. Там есть подходящая комната, и актёры слишком уважают вас, чтобы приставать ко мне с разными неуместными вопросами.

– Вы написали письмо отцу? – вместо ответа спросил мореход.

– Разумеется, – кивнула девушка. – А вы приготовили мою награду?

– Получите завтра утром, – проворчал консул, выбирая из стоявшего на столе блюда яблоко посимпатичнее.

– Так что мне передать Ваниру Меркфатису? – напомнила гостья.

– Я не возражаю, – пробурчал собеседник с набитым ртом.

– Благодарю вас, господин Картен, – привстав с табурета, чуть поклонилась путешественница.

Блаженствуя в тёплой, хотя и не самой чистой воде, она подумала, что вряд ли в ближайшее время у неё будет возможность принять ванну. В театре, а тем более в дороге, мыться придётся по-походному из кувшина.

Риата сполоснула ей волосы, помогла вытереться и осталась наводить порядок.

Уртекс всё ещё торчал в конюшне, откуда доносилось его восторженное "ухтыканье". Валрек капризничал, требуя от няньки новую сказку, а едва девушка вошла в комнату Вестакии, как та бросилась к ней.

– Госпожа Ника! Это ужасно! Я в отчаянии!

Судя по тому, что девушка ещё не разделась, она явно ждала свою соседку.

"Кажется, случилось что-то серьёзное", – подумала попаданка, прерывая бессвязную речь собеседницы:

– Тише, госпожа Вестакия! О чём вы?

Дочь консула едва ли не силой затолкала её в комнату, и тесно прижавшись, зашептала в самое ухо:

– Мой отец – беспечный негодяй и трус, госпожа Ника!

– Что вы такое говорите?! – зашипела Ника, никак не ожидавшая таких слов.

– Но это правда! – вскричала девушка. – Он принял подарок от варваров! Представляете?! Сменял честь дочери на лошадь! Какой позор!

Отстранившись, Вестакия плюхнулась на табурет и заплакала, прикрыв лицо руками.

– Неужели господин Картен простил Ноор Учага? – спросила путешественница, присаживаясь на корточки и глядя на собеседницу снизу вверх. – Не может быть!

– Нет, то есть я не знаю, – покачала головой дочь морехода. – Кажется, нет. Он сказал, что вождь атавков просил не винить всё племя за проступок его сына.

– И твой отец обещал не требовать суда? – продолжала допытываться Ника.

– Не знаю, – растерянно повторила Вестакия. – Он говорил, будто Тагар Зоркие Глаза отослал сына в племя хименов к невесте.

Девушка громко всхлипнула.

– Теперь этот мерзавец уже не появится в Канакерне и не ответит за свои преступления...

– Прости, но я не понимаю, чем вы недовольны? – с наигранной наивностью пожала плечами путешественница.

– Да как же! – всплеснула руками дочь морехода. – Он же обещал не мстить этим мерзким варварам! Как мог отец обменять честь дочери на какую-то кобылу?!

Не дав растерянной собеседнице подобрать подходящий ответ, она с жаром продолжила, давясь слезами и словно ребёнок размазывая их кулаками по щеке.

– А когда я это сказала... Он меня ударил! Кричал, что я дура, что ничего не понимаю, что он не может пойти против совета, который не хочет войны с атавками из-за сумасбродной девчонки!

– Подожди! – резко остановила её излияния Ника, кажется, отыскав подходящие слова. Всё случилось так, как она и думала, только это почему-то не радовало. – Я не так давно знакома с вашим отцом, госпожа Вестакия, но уже успела понять, что он не из тех, кто прощает обиды. Возможно, сейчас ему пришлось на какое-то время отступить и затаиться. Но я уверена, что он как следует использует его, чтобы подготовиться и нанести удар там, где враг совсем не ждёт.

– Вы думаете? – с какой-то робкой, детской надеждой спросила дочь морехода.

– Конечно, – кивнула путешественница.

– Но, что скажет Румс Фарк? – опухшие от слёз губы девушки опять задрожали.

– Не знаю, – беспечно пожала плечами попаданка. – Но свадьбу вашу никто не отменял, значит, он по-прежнему хочет видеть вас своей женой.

– Вы же ничего не знаете, госпожа Ника! – с упрёком заявила Вестакия.

– А что я должна знать? – удивилась и заинтересовалась Ника.

– Только поклянитесь, что никому не скажете? – дочь консула крепко ухватила её за плечо. – Поклянитесь Ноной и Диолой!

– Клянусь! – не заставила себя упрашивать путешественница.

– Мама сказала, что Тренц Фарк потребовал увеличить моё приданое на пять тысяч империалов! – выпалила девушка. – Как видите, госпожа Ника, моя ценность, как невесты, сильно упала. Без денег я ему не нужна!

– Не кричи! – шикнула Ника. – Румс Фарк – не торговец, как его отец, а воин. Он не возьмёт в жёны женщину, которую не сможет уважать.

– Вы правда так думаете? – повторила Вестакия.

– Не сомневаюсь! – решительно заявила путешественница, поднимаясь. – Господин Румс Фарк – не какой-то сопливый мальчишка. Он повидал мир, сражался и мирился с варварами. А значит, в равной степени обладает отвагой и умом. Он берёт вас не только по воле отца, но и по своему желанию. Иначе он просто не сможет поступить.

– Ах, госпожа Ника! – вскочив с табурета, дочь морехода крепко обняла попаданку, и уткнувшись носом ей в грудь, тихо прошептала. – Как бы я хотела иметь такую старшую сестру...

Резко отстранившись, она пристально посмотрела ей в глаза.

– Мне кажется, если бы я рассказала вам о Ноор Учаге, вы бы смогли удержать меня от глупостей. Я бы осталась дома, а вы бы были на пути к родственникам вместе со своей служанкой... Стыдно сказать, но я считала вас любовницей отца...

– Не только вы делали подобные ошибки, госпожа Вестакия, – мягко улыбнулась путешественница. – Но даже богам не дано повернуть время вспять. Сделанного не воротишь. Единственное, что могу посоветовать – не совершайте больше таких необдуманных поступков. Родители любят вас...

– А господин Румс Фарк? – резко оборвала девушка, жадно вглядываясь в лицо собеседницы. – Как вы думаете, он сможет простить меня? А полюбить?

– Сильные люди великодушны, – путешественница старалась говорить как можно убеждённее, во всю используя "сериальные штампы". – Господин Фарк из их числа. Простит.... А любовь? Не знаю...

Она виновато развела руками.

– Спасибо за честный ответ, госпожа Ника, – церемонно поклонилась дочь консула. – Добрых снов. Я обязательно провожу вас завтра.

– И вам спокойной ночи, – вернула пожелание попаданка, вытирая набежавшую слезу.

Чувствуя в душе странную незнакомую опустошённость, девушка тяжело опустилась на кровать. Ей ещё ни разу не приходилось утешать кого-то вот так, по-настоящему, от всей души. Оказывается, искренне сочувствовать кому-то очень нелегко.

Ночью она долго ворочалась с боку на бок не в силах заснуть, то ли под впечатлением разговора с Вестакией, то ли в предчувствии грядущих перемен.

Очевидно, Риата знала, что хозяйка долго не спала, но также она имела приказ разбудить её пораньше. Наверное, поэтому голос рабыни звучал так просительно и виновато:

– Просыпайтесь, госпожа. Просыпайтесь.

С трудом разлепив тяжеленные веки, путешественница с сонным недоумением уставилась на невольницу.

– Простите, госпожа, но вы сами велели...

– Зачем? – пробормотала девушка.

– Вы сказали, собраться надо..., – растерялась собеседница.

Постепенно реальность стала доходить до сознания Ники. Отбросив одеяло, она с хрустом потянулась и зевнула так, что едва не вывихнула челюсть.

Заботливая Риата с вечера припасла воду для умывания, а девушка старалась плескаться потише, чтобы ненароком не разбудить спавших хозяев. Она уже оделась, когда негромко стукнула дверь в спальню, и звенящую предутреннюю тишину нарушили знакомые шаги Тервии. Чуть позже её недовольный голос уже доносился со двора. Казалось, день в доме консула начинается как обычно. Но тут дверь хлопнула ещё раз.

Сидевшая перед зеркальцем путешественница настороженно расслышала шлёпанье босых ног по деревянному полу.

"С чего бы это Картен поднялся в такую рань?" – успела подумать она, прежде чем без стука или какого-то предупреждения циновка на двери сдвинулась, впустив в комнату морехода в одной набедренной повязке с большим кожаным мешочком в руках.

Мужчина удивлённо вскинул брови, застав гостью уже одетой.

"Он что, хотел меня в постели застать?" – усмехнулась про себя Ника.

– Доброе утро, господин Картен, – она мило улыбнулась, не поворачивая головы, чтобы рабыня могла продолжить трудиться над причёской.

Поздоровавшись, мореход бросил на стол тяжело брякнувший кошель.

– Где письмо вашему отцу, госпожа Юлиса?

– Вы встали так рано специально, чтобы вручить мне награду? – вопросом на вопрос ответила девушка.

– Я спешу, госпожа Юлиса, – нахмурился собеседник. – У меня важная встреча.

– Подождите совсем немного, господин Картен, – тоном избалованного ребёнка попросила путешественница. – Вы же знаете, как важна для девушки красивая причёска, а если сейчас прервать – придётся начинать всё сначала.

Недовольно засопев, мореход привалился плечом к косяку, скрестив на волосатой груди мускулистые руки.

Невольница понимала, что хозяйка не хочет задерживать столь раннего и важного визитёра, поэтому закончила всё так быстро, как только могла.

Ника сама подошла к корзине, достала свиток, и развернув, протянула консулу.

– Вот письмо, а это...

Она указала на звёздочку.

– Тот самый знак, которого ждёт мой отец.

– Надеюсь, вы не пытаетесь меня обмануть, госпожа Юлиса? – спросил собеседник, пробегая глазами по строчкам. – Иначе, клянусь Нутпеном, эта ложь очень дорого вам обойдётся, и не надейтесь, будто сможете скрыться от меня, или что вас смогут защитить знатные родственники.

– Господин Картен! – в голосе выпрямившейся попаданки звенел металл. – У вас нет никаких оснований опасаться обмана с моей стороны. Вы честно выполнили свою часть сделки, переправив меня через океан и отыскав попутный караван в Империю. Всё, что случилось потом, не имеет никакого отношения к вашему договору с моим отцом. Так что не сомневайтесь, это тот самый знак. Мы, Юлисы, всегда платим свои долги.

Последняя сентенция, беззастенчиво сворованная у авторов сериала "Игра престолов", произвела особенно сильное впечатление на канакернского купца. Обычно говорливый, он даже замялся, не зная, что сказать.

– Я очень рад, госпожа Юлиса, – вернулся наконец к нему дар речи. – Что не ошибся в вас, и мы расстаёмся как честные люди, не имея больше никаких обязательств друг перед другом. Жду, что после воссоединения с семьёй, вы напишете письмо, чтобы я мог передать его вашему отцу.

– Постараюсь не забыть, господин Картен, – заверила девушка.

И хотя его внешний вид с аккуратно обвисшим брюшком, густо покрытым чёрными волосами, никак не соответствовал серьёзности произносимых слов, путешественница смогла сохранить невозмутимый вид, и только после того как, кивнув, мореход покинул комнату, постукивая по раскрытой ладони папирусным свитком, тихо рассмеялась.

Услышав за стеной скрип кровати и шуршание, Ника едва успела сунуть мешок с золотом в корзину, как влетела Вестакия. Обычно она заглядывала к соседке либо закутавшись в одеяло, либо одев простенький хитон, но сейчас примчалась в том виде, в каком спала.

"Чего они сегодня все голые бегают?" – раздражённо подумала девушка.

– Госпожа Ника! – дочь морехода протянула руку. – Вот, возьмите.

На ладони сверкнула серебряная шпилька с маленькой ажурной бабочкой на конце. Как показалось путешественнице, такие украшения носят девочки, ещё не вошедшие в возраст невест.

– У меня больше ничего нет, – как будто прочитав её мысли, виновато улыбнулась Весткия. – Прошу вас, не отказывайтесь.

И, прежде чем Ника успела что-то сказать, убежала, сверкнув смуглыми ягодицами.

Видимо, хозяин дома действительно куда-то спешил. Даже несмотря на то, что за стол сели раньше обычного, консул ел торопливо, жадно глотая непрожёванные куски. Оставив половину лепёшки, он уже на ходу осушил стакан разведённого вина, бросив через плечо:

– На обед будут двое гостей.

– Я обо всём позабочусь, – понимающе отозвалась Тервия, провожая супруга озабоченным взглядом.

От волнения путешественница совершенно не чувствовала аппетита, почти силком заталкивая в себя хлеб с оливковым маслом. День предстоит хлопотный, кто знает, когда удастся поесть в следующий раз?

Пока господа завтракали, рабы запрягли осла и принесли из комнаты вещи попаданки. Как заметила девушка, с тех пор, как она месяц назад пришла в дом Картена, их заметно прибавилось. Тогда у неё была одна корзина, сейчас три, да ещё и своё транспортное средство появилось.

"Богатею потихоньку", – грустно усмехнулась Ника.

Ей не хотелось устраивать какое-то прощание, но своенравная дочь морехода опять смешала все планы. Спустившись, она со слезами обняла свою спасительницу, не обращая внимание на недовольную гримасу матери.

– Спасибо, госпожа Юлиса! Если бы не вы, я бы так и пропала там на хуторе! Мне так жаль, что мы расстаёмся...

– Мне пора подумать о себе, госпожа Вестакия, – дрогнувшим голосом сказала путешественница. – Я должна ехать. Спасибо вам и вашим родителям за гостеприимство.

В последних словах помимо воли прозвучали обида и разочарование. Юная горожанка отпрянула, в мокрых глазах девушки светилось безмолвное признание вины.

– Прощайте, – путешественница набросила на голову накидку.

– Постойте, – неожиданно остановила её Тервия. – Я сейчас.

Развернувшись, она торопливо пошла на кухню.

– Прощайте, госпожа Ника, – всхлипнула дочь морехода. – Я вас никогда не забуду. Если у нас с Румсом родится дочь, я обязательно назову её вашим именем.

– Спасибо, госпожа Вестакия, – попыталась улыбнуться попаданка. – Но я не достойна такой чести...

– Достойна! – с каким-то детским упрямством возразила дочь морехода. – Вы та женщина, на которую я хочу быть похожа...

"Сейчас расплачусь, – подумала путешественница. – Тушь с век побежит. Вот батман, нет здесь никакой туши!"

К счастью слезоточивую речь Вестакии прервала её мать. По приказу госпожи Картен Обглодыш принёс из кладовой полную корзину овощей: капуста, лук и ещё чего-то, а Кривая Ложка передала Риате узелок с куском окорока и лепёшками.

– Вот, возьмите, госпожа Юлиса, – супруга консула криво усмехнулась. – Чтобы вам хотя бы в первое время еду не покупать...

Заскрипели воротные петли. Повинуясь неясному порыву, теперь уже Ника крепко обняла Вестакию, громко прошептав ей в самое ухо:

– Не упусти Румса, подруга.

– Ни за что! – тут же отозвалась дочь морехода.

Когда тележка уже катилась по улочке, путешественница с удивлением заметила, что не только она расчувствовалась при расставании с домом Картена. Риата, шагавшая впереди и державшая осла под уздцы, то и дело со вздохом оглядывалась, при этом глаза её подозрительно поблёскивали.

"Неужели она так переживает из-за разлуки с Обглодышем?", – растерянно гадала девушка, вспомнив, что именно из-за шашней её рабыни с этим невольником произошла та неприятная история с неудавшимся покушением.

Путешественница до сих пор ёжилась, вспоминая свою неудавшуюся убийцу. Тогда смерть прошла совсем рядом, даже могильным холодком от неё потянуло. Однако, печально-мечтательное выражение, не сходившее с лица Риаты, вызывало всё больший интерес.

Ширина улицы, ведущей от площади фонтана Тикла до Северных ворот, и небольшое число прохожих позволили рабыне забраться в повозку и занять место рядом с госпожой.

Не в силах побороть любопытство, та спросила:

– А ты почему так расстроилась? Скучаешь по Обглодышу?

– Что, госпожа? – встрепенулась погружённая в свои мысли женщина и тут же энергично запротестовала. – Вот ещё! Да из-за этой кучи навоза вас чуть не убили! Ненавижу! Все бы глаза выцарапала паршивцу!

– Тогда в чём же дело? – удивилась Ника. – Жалеешь, что придётся ехать в Империю?

– Нет, госпожа, – покачала головой невольница, и понизив голос, доверительно зашептала. – Жаль, что со Скриной больше не увижусь. Уж очень хорошо с ней было...

– Это кто ещё такая? – растерялась хозяйка.

– Рабыня господина Картена, – охотно пояснила Риата. – Кривой Ложке на кухне помогает.

"Вот батман", – выругалась девушка и, отвернувшись, сплюнула, пробормотав несколько слов на родном языке.

Видя явное неудовольствие госпожи, невольница замолчала, но по лицу её ещё долго блуждала грустно-блудливая улыбка.

Впрочем, мысли путешественницы очень скоро перескочили с сексуальных похождений рабыни на то, что ожидало их впереди. Как встретят её артисты? Наверняка Меркфатис уже всем разболтал, что она покинула дом Картена из-за того, что тот лишил бывшую любовницу своей благосклонности. А значит, тень консула уже не будет охранять её от неприятностей. Придётся выкручиваться самой.

У Северных ворот дежурили знакомые стражники, что позволило избежать лишних вопросов. Дребезжа и подпрыгивая на колдобинах, тележка вкатила во двор театра, едва не сбив Рхею, спешившую с охапкой дров к костру, где на камнях над раскалёнными углями теснились сковородки, исходившие вкусным хлебным духом свежих лепёшек.

Риата ещё вчера выяснила и доложила хозяйке, что в этой урбе питаются сообща, как говорится "из одного котла". А распоряжалась продуктовыми запасами, естественно, Приния. Поэтому Ника первым делом направилась к ней. Отряхивая мучную пыль, та как раз беседовала с хмурым, явно не выспавшимся супругом, одетым в застиранный, заплатанный хитон.

Ответив на приветствие, путешественница проговорила:

– Пошлите кого-нибудь взять из тележки корзину с овощами.

И заметив, как подозрительно сузились глаза женщины, снисходительно усмехнулась:

– Это мой подарок, а деньги за еду я заплачу сразу, как только вы скажете.

– Спасибо, госпожа Юлиса, – поблагодарила собеседница и сочла нужным объяснить. – Продукты на дорогу мы покупаем заранее.

– Сколько я должна внести? – нахмурилась девушка.

– Смотря докуда вы с нами собрались ехать, госпожа Юлиса, – осторожно ответила Приния.

– Для начала – до Гедора, – подумав, решила девушка.

– Тогда тридцать риалов за вас и рабыню, госпожа Юлиса, – сразу же ответила собеседница.

– Принесу, как только разберу вещи, или пришлю с Риатой, – пообещала Ника и обратилась к притихшему толстяку. – Вы не проводите меня в комнату?

– Да, да, – засуетился тот. – Проходите сюда.

Они вошли в зал, занимавший почти весь первый этаж, за исключением квартиры смотрящего за театром. Попадавшиеся навстречу артисты, такие же сонные, как их старшина, радушно приветствовали путешественницу.

Лестница наверх тянулась вдоль торцовой стены помещения. Некрашеные ступени поскрипывали при каждом шаге, словно жалуясь на покрывавший их слой грязи, захватанные перила лоснились от прикосновения множества рук.

Поднимавшийся первым Гу Менсин то и дело оглядывался, отчего не успел перехватить собственного сына, летевшего куда-то сломя голову.

Охнув от удара в живот курчавой головы, толстяк крепко схватил отпрыска за ухо. Парнишка взвизгнул и вдруг растянул пухлые губы в широкой улыбке.

– Здравствуйте, госпожа Юлиса.

– Здравствуй, будущая звезда театра, – рассмеялась девушка.

– Пошёл вон, – рявкнул заметно подобревший отец.

Мальчишка ловко протиснулся мимо взрослых по узкой лестнице, но оказавшись внизу, внезапно заинтересовался:

– А почему звезда, госпожа Юлиса, а не Луна или Солнце?

– Иди отсюда! – цыкнул заметно подобревший Гу Менсин и виновато улыбнулся. – Не обращайте внимание, госпожа Юлиса, я его поучу, как со взрослыми почтительно разговаривать.

Ника растерялась от такого детского, но вполне логичного вопроса, и сначала решила пропустить его мимо ушей. Но потом передумала. Надо же показать будущим спутникам свою учёность и начитанность.