Текст книги "Лягушка-путешественница (СИ)"

Автор книги: Анастасия Анфимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 52 (всего у книги 66 страниц)

– Узнала? – тихо спросила Ника.

– Да, госпожа, – гордо ответила рабыня. – Всё вокруг обошла. Тут рядом всего одна предсказательница Каксоба. Вон там на углу маленькая дверь возле мастерской цирюльника.

Невольница кивком головы указала направление.

– Есть ещё гадальщик Левад. Но тот сидит прямо на улице.

– Он нам не нужен, – отмахнулась девушка, вспомнив рассказ Толкуши. – Что узнала о Каксобе?

Собеседница стушевалась.

– Старая она. Говорят, дорого берёт, но никогда не ошибается. К ней много народа ходит. Сама из метеков. В молодости служила в храме Диолы, поэтому и замуж не вышла.

Женщина задумалась, явно копаясь в памяти.

– Да! Торговец сказал, что лет пятнадцать назад Такера наслала на неё лихорадку. Каксоба чуть не померла, и с той поры её правый глаз видит настоящее, а левый будущее. Вот от чего он у неё мутный как туман.

Путешественница пренебрежительно фыркнула, прибавляя шаг. Ничего особенного, обычная обманщица беззастенчиво обиравшая доверчивых простаков. Но все же любопытно, что такого она сказала Тервии, если та едва нашла в себе силы добраться до дома, где сразу же грохнулась в обморок?

Внезапно Ника резко остановилась, тихо выругавшись себе под нос:

– Вот батман!

Как она могла забыть о заказанных ножнах!

Девушка покосилась на рабыню, застывшую с выражением почтительного ожидания на лице. Нет, ту сбрую надо обязательно примерять. Значит, необходимо идти самой. Но попозже – после обеда.

Вернувшись, Ника первым делом заглянула на кухню, где с удовольствием убедилась, что Кривая Ложка выполнила все её пожелания, приготовив специально для хозяйки тушёное мясо.

И только после этого поднялась на второй этаж.

– Вы сильно задержались, госпожа Юлиса, – с заметным упрёком проворчала жена консула. – Нельзя так долго оставлять дом без присмотра.

Девушка могла возразить, напомнив, сколько времени Тервия пропадала у подруг. Но обострять отношения с ней не входило в планы путешественницы. Поэтому она только сокрушённо вздохнула.

– Пришлось ждать верховную жрицу.

– Зачем? – настороженно нахмурилась собеседница.

– Хотела попросить её лично обратиться к богине, – охотно объяснила путешественница.

– Но это очень дорого, – осуждающе покачала головой супруга морехода.

– Да, пришлось пожертвовать два риала, – удручённо подтвердила Ника, тут же заявив, пожалуй, даже слишком патетично. – Но ваше здоровье дороже! Пусть бессмертная Нона снизойдёт к нашим молитвам и вернёт вам силы.

Внезапно губы больной скривились, подбородок мелко задрожал, а глаза влажно заблестели от слёз. Никак не ожидавшая подобной реакции девушка растерянно замолчала, лихорадочно гадая, что же сейчас произойдёт: старая мымра забьётся в истерике или сразу выгонит из дома?

– Благодарю, госпожа Юлиса, – голос собеседницы дрогнул. – Мне отрадно слышать такие слова.

"Вот батман! – мысленно расхохоталась путешественница. – Да она же всерьёз поверила! Теперь только бы не переиграть".

– По воле богов я осталась без матери, – продолжала она тем же проникновенным тоном. – Там, за океаном, меня окружали только дикарки. Среди них тоже встречались добрые, отзывчивые женщины. Но ни одна из них не может сравниться с вами по уму, красоте и силе характера. Вы так стойко переносите невзгоды! Я горжусь тем, что познакомилась с вами.

Тервия заплакала.

"Только бы обниматься не полезла, – скромно улыбаясь и потупив взор, думала Ника. – А то вырвет! Сначала мужу льстила, потом жене. Противно, батман!"

– Я тоже благодарна вам, госпожа Юлиса, – шумно высморкавшись, сказала женщина. – Вы всегда дарили мне надежду на встречу с дочерью.

– Не сомневайтесь, госпожа Картен, – твёрдо заявила собеседница. – Вы её скоро увидите.

В ответ на ободряющие слова, супруга консула отвернулась, и плечи её затряслись от рыданий.

Почувствовав себя лишней, девушка вышла.

Мореход вновь обед проигнорировал. Зато чем-то сильно озабоченный сынок пришёл даже раньше обычного, но приказал на кухне, чтобы еду подали в комнату матери, где они долго о чём-то говорили.

Под конец их беседа стала довольно громкой. Торопливо сбежав по лестнице, раскрасневшийся подросток вихрем промчался по двору и, не дожидаясь привратника, выскочил на улицу, с грохотом захлопнул за собой калитку.

Выждав примерно с полчаса, путешественница заглянула к Тервии. Та встретила её растрёпанной, зарёванной и ещё более постаревшей. Наверное, сын сообщил ей какие-то весьма неприятные новости. Тем не менее, гостья не стала задавать вопросов, сухо проинформировав о том, что вынуждена ещё на какое-то время отлучиться.

В, казалось бы, безучастной ко всему женщине тут же проснулась хозяйка дома.

– Зачем, госпожа Юлиса?

Нике не хотелось рассказывать о ножнах на ногу. Мало ли что могла подумать супруга морехода о её душевном здоровье? А придумывать какую-то историю было просто лень. Поэтому девушка лишь немного покривила душой.

– За всеми этими хлопотами я совсем забыла забрать заказ у оружейника.

– У оружейника? – вскинула брови Тервия.

– Да, госпожа Картен, – подтвердила собеседница. – Я обещала зайти ещё вчера, и теперь придётся извиняться.

– Но, что вам у него понадобилось? – не на шутку удивилась женщина.

– Нож, – просто ответила путешественница. – Всё, что он выставил на продажу, предназначено для мужской руки. Поэтому пришлось делать заказ.

– Зачем он вам? – недоуменно спросила хозяйка дома.

– Дорога дальняя, госпожа Картен, – неопределённо пожала плечами гостья. – Пригодится.

– Хорошо, идите, – кивнула супруга консула, и взгляд её заплаканных глаз приобрёл странное, словно бы опасное выражение.

Проверив, как рабы выполняют уже отданные поручения, Ника ушла, прихватив с собой Риату.

По дороге она рассказала невольнице о намеченном на завтрашний день мероприятии. Судя по первой реакции, слежка за домом Ноор Учага женщину нисколько не испугала, скорее даже вызвала какое-то азартное возбуждение.

– Мне его жену придётся изображать, госпожа? – деловито осведомилась рабыня.

– Это уже как договоритесь, – усмехнулась девушка, глядя на её энтузиазм. – Я поняла, он оставит тебя охранять повозку, а сам уйдёт. Постарайся сделать так, чтобы Орри не наделал глупостей.

– Каких, госпожа? – тут же на всякий случай решила уточнить собеседница.

– Ему надо только узнать тех, кто напал на них с Паули той ночью, – понизила голос путешественница. – А не драться с ними. Только узнать. Поняла?

– Слушаюсь, госпожа, – кивнула невольница. – Варвар будет в тележке прятаться?

– Да, – подтвердила хозяйка. – Завтра Зурк всё скажет. Воровать ничего не надо, убивать – тем более. Никакой опасности нет. Но все-таки будьте осторожны. Не забывайте, насколько лжив этот город.

– Понимаю, госпожа, – заверила Риата.

Хозяин мастерской встретил запоздалую заказчицу неприветливо. Мрачно выслушав извинения, бросил на прилавок простые, без украшений ножны с двумя короткими ремешками.

Первым делом Ника проверила, насколько они подходят. Кинжал вошёл плотно, без усилий, полностью заполнив свободное пространство.

Удовлетворённо хмыкнув, девушка огляделась в поисках какой-нибудь подставки. Вновь задирать ногу не хотелось, как и садиться на корточки. Но, видимо, так и придётся сделать.

Уловив затруднения госпожи, Риата опустилась на колени, явно собираясь встать на четвереньки, предоставив хозяйке свою спину в качестве опоры.

– Ты что!? – та едва успела схватить невольницу за плечо.

– Так вам же надо примерить, госпожа? – недоуменно захлопала ресницами рабыня, стоя на коленях.

Путешественница смутилась. Все-таки воспитание двадцать первого века ещё не позволяло ей использовать людей в качестве мебели. Решение подсказала память, выудив его из какой-то телепередачи.

– Сделай так, – приказала она, сцепив пальцы на груди.

Теперь настала очередь смутиться Риате. Но умная женщина быстро сообразила, что от неё требуется.

А Ника, уперев сандалии в переплетение рук, стала прилаживать ножны. С длиной всё оказалось в порядке, и ремешки мастер пришил там где надо. Вот только нормальные пряжки с замочками отсутствовали, видимо, таких мелких в лавке не нашлось.

Засунув кинжал, она поставила ногу на землю и приказала:

– Отойди, посмотри, заметно что-нибудь или нет?

Кивнув, рабыня встала, отошла на пять шагов и критически оглядела хозяйку.

– Только не ври! – с угрозой предупредила та.

– Что вы, госпожа! – оскорбилась Риата и даже прищурилась, демонстрируя пристальное внимание к платью девушки.

Путешественница повернулась кругом, словно манекенщица на подиуме.

С интересом наблюдавший за происходящим мастер удивлённо хмыкнул, качая седой головой.

– Как будто и нет ничего! – уверенно заявила невольница.

Удовлетворённо кивнув, Ника развязала кошелёк.

Дорога до дома Картенов выявила ряд недостатков сбруи. Ремни натирали кожу, а узелки то и дело норовили задеть левую ногу.

У ворот, оглядевшись по сторонам, девушка вытащила кинжал и отдала Риате, которая тут же убрала его в сумку.

Как и предполагала путешественница, хозяйка дома возжелала посмотреть на её покупку.

– Для чего это кольцо? – спросила женщина, с любопытством разглядывая рукоятку.

– Просто так, – пожала плечами гостья, не желая пускаться в подробные объяснения.

– Какой-то он... неаккуратный, – проворчала супруга консула.

– К сожалению, это всё, что я пока могу себе позволить, – кротко вздохнула Ника.

– Вы вправе тратить деньги отца так, как находите нужным, госпожа Юлиса, – нравоучительным тоном произнесла Тервия, возвращая нож. – Но что вы с ним будете делать?

Уязвлённая подобным пренебрежением, девушка тут же, не обращая внимания на боль в плече, продемонстрировала целый каскад намертво вколоченных Наставником упражнений.

Клинок порхал как бабочка, оказывался то в одной, то в другой руке, нанося противнику колющие и режущие удары.

Для полноты представления следовало бы эффектно метнуть кинжал в дверь. Но, во-первых, она опасалась, что плохо знакомое оружие может не воткнуться, тем самым испортить всё впечатление. Во-вторых, хозяйке вряд ли понравится отметила на недавно покрашенном дереве.

Но даже эта маленькая демонстрация имела своё положительное значение. Стоявшая у стены Толкуша застыла с открытым ртом, а супруга морехода криво усмехнулась бледными губами.

– Мерк говорил, что вы умеете пользоваться оружием. Но я не верила.

– Ваш супруг преувеличивает, госпожа Картен, – покачала головой путешественница. – По сравнению с моим отцом я ничего не умею. Хотя обидеть меня будет непросто.

Почувствовав, что помимо воли в последних словах прозвучало недвусмысленное предупреждение, Ника поспешила покинуть комнату. После чего заглянула в конюшню, где обиженно скучал одинокий Орри. Не обращая внимание на кислую физиономию ганта, рассказала о намеченных на завтра мероприятиях. Узнав, что ему предстоит провести какое-то время в тележке, заваленным старыми циновками, молодой человек ещё больше посмурнел, но от комментариев воздержался.

Картен вернулся поздно со всклокоченной бородой и в разорванном на груди хитоне. Швырнув скомканный плащ в лицо Терету, грозно рявкнул:

– Пусть зашьют!

– Да, господин, – испуганно проблеял старый раб, втягивая голову в плечи.

Зло зыркнув на вышедшую из главного зала гостью, мореход, не говоря ни слова, протопал на второй этаж.

Ника и Уртекс долго ждали его к ужину. Причём подросток продолжал её подчёркнуто игнорировать.

Консул явился от супруги красный и злой. Плюхнувшись на своё место, он залпом осушил стакан, даже забыв брызнуть несколько капель домашним богам.

– Мерзавцы! – мужчина с силой грохнул пустой посудой о стол. – Какие мерзавцы!

– Вы о ком, господин Картен? – рискнула поинтересоваться девушка.

– Отец! – предостерегающе пробормотал сын. – Может, не стоит?

– Думаешь, она сама ничего не узнает? – криво усмехнулся мореход. – Да разве сохранишь что-нибудь в тайне в этом городе сплетников и лжецов!

"Ого!" – мысленно хмыкнула гостья. На её памяти консул ещё никогда так откровенно не высказывался о Канакерне.

– Это касается вас, господин Картен? – осторожно спросила она. – Или вашей семьи?

– Всех! – рявкнул хозяин дома. – Всех, госпожа Юлиса! Всей моей семьи! Нат Депун в глаза сказал, что Вестакия себя убила, и я, её отец, в этом виноват! А все вокруг молчали! Понимаете, госпожа Юлиса?! Никто даже не попытался ему возразить. Пришлось самому проучить наглеца. И я бы вышиб из него дух, если бы меня не остановили!

Судя по всему, Картен искренне негодовал по поводу случившегося. То мрачное настроение, с которым он сел за стол, уступило место ярости.

– В самый канун Ангипария этот лагир бесстыдно оскорблял мою семью, а они молчали!

Путешественница вспомнила о приближении торжеств, посвящённых богине плодородия. Согласно верованиям радлан, либрийцев и некоторых других цивилизованных народов, в эти дни Ангипа спускалась в подземный мир к своему мужу Дрину, где оставалась до весны.

Ника знала от Наставника, что в этот праздник принято навещать родственников, посещать храмы и кладбища, приносить жертвы. В глазах почитателей богини он, кроме всего прочего, символизировал единение семьи. Становилось понятно, почему Картен так возмущён.

– Отец! – неожиданно вновь вмешался Уртекс. – Все знают, что Нат Депун – пустой, никчёмный человек. Люди просто не хотели, чтобы ты марал о него руки.

– И поэтому спокойно слушали его бред!? – продолжал бушевать мореход. – Даже твои друзья поверили клеветникам!

– Неправда! – вскричал подросток. – Ни Лерций Лавк, ни Длинный Глот не поверили!

– Но ты сам сказал, что они спрашивали тебя об этом! – ткнул пальцем в сторону сына консул. – Значит, сомневаются!

Парнишка стушевался, а Картен как-то вдруг сник, ссутулился, тяжело опираясь о стол.

– Боги знают, когда напомнить о себе.

– О чём ты, отец? – встрепенулся Уртекс.

– Я же так и не принёс благодарственную жертву за своё благополучное возвращение, – борода мужчины дёрнулась. – Хотел обставить всё пышно и торжественно. А небожители не любят ждать.

Он хлопнул ладонью по столу.

– Завтра же пойду на рынок, куплю... быка! Лучшего быка, которого только смогу найти, и благоговейно принесу его в жертву Повелителю пучины Нутпену. Ты со мной, сын?

– Да, отец, – решительно кивнул подросток.

Консул вдруг выжидательно уставился на гостью.

"Чего он хочет?, – удивлённо подумала та, пережёвывая мясо. – Чтобы я тоже пошла с ними? Нечего мне там делать! За домом надо присматривать и вообще...".

– Что скажете, госпожа Юлиса? – перехватив взгляд отца, ехидно поинтересовался Уртекс.

"О чём?" – едва не спросила девушка. Но удержавшись, стала медленно пить разбавленное вино, лихорадочно подыскивая подходящий ответ и снова благодаря Наставника за то, что тот заставлял её читать скучные трактаты местных философов.

– Жертва, принесённая с чистой душой и открытым сердцем, – лучший способ попросить прощения у небожителей, – медленно проговорила путешественница. – Боги злопамятны и обидчивы. Но часто используют смертных, как орудие своей мести.

Мореход помрачнел, а с лица его сына сползла ухмылка.

– Я узнаю, кто распускает эти мерзкие слухи! – глухо, с угрозой пробормотал консул. – И, клянусь Нутпеном, им не поздоровится?

– Быть может, отыскав их, вы найдёте и Вестакию, господин Картен! – глядя в свою чашку, сказала Ника.

– Не думайте, госпожа Юлиса, что я перестал искать свою дочь, – помедлив, отозвался мореход. – И даже последовал вашему совету.

"Какому из них?" – мысленно усмехнулась девушка.

– Я нашёл почтенную и разумную женщину, – продолжал консул. – На днях она поговорит с подругами Вестакии. Хотя вряд ли от этого будет какая-то польза.

"Да уж побольше, чем от твоего жертвоприношения!" – раздражённо подумала собеседница, и пожав плечами, проговорила:

– По крайней мере не навредит.

Уртекс пренебрежительно фыркнул.

Утром Картена как будто подменили. Сух, собран, деловит. Без лишних слов позавтракал и, прихватив сына, отправился возвращать благосклонность богов.

Приняв продукты из усадьбы и выпроводив тележку, путешественница послала Риату с гантом в город, надеясь, что хотя бы на этот раз им повезёт.

Ника ещё не знала, что будет делать, если Орри узнает своих обидчиков. Во всяком случае появятся новые, на этот раз неоспоримые доказательства причастности Ноор Учага к похищению Паули и исчезновению Вестакии. А дальше пусть действует Румс или даже Картен, если десятник конной стражи опять заартачится. Мореход достаточно хорошо знает Орри, чтобы серьёзно отнестись к его словам.

Размышления прервала рабыня-нянька. Почтительно поклонившись, она сказала:

– Госпожа Картен разрешила маленькому господину сходить на площадь народных собраний посмотреть кукольников.

– Хорошо, – кивнула девушка и вдруг встрепенулась. – Может, послать с Обглодыша?

– Госпожа Картен ничего не говорила об этом, – растерянно пробормотала невольница.

– Тогда идите, – пожала плечами путешественница, вспомнив, что няньки часто водили маленького Валрека в город. Но все-таки в душе шевельнулась некоторая озабоченность.

Решив на всякий случай прояснить ситуацию, она поднялась на второй этаж. Заплаканная Тервия подтвердила своё разрешение на прогулку младшего сына, а когда Ника собралась уходить, попросила её остаться.

– Садитесь, госпожа Юлиса, – женщина указала на табурет. – Я очень тронута вашей заботой о моей семье.

– Вы же сами попросили меня об этом, – вскинула брови гостья. – Как я могла отказать?

– Вы мужа моего так же слушались? – криво усмехнулась супруга морехода.

– О чём вы, госпожа Картен? – нахмурилась девушка.

– Мерк беспокоится о вас, как о близком человеке, – охотно пояснила Тервия. – И вы так долго провели вместе. Люди и за более короткий срок успевают стать любовниками...

– Не знаю, – дёрнула плечами путешественница. – Любовников не имела.

Она давно ожидала подобного разговора, и тем не менее слова Тервии прозвучали неожиданно.

– Ваш супруг относится ко мне, как к удачному вложению средств, способных принести хорошую прибыль. Надеюсь, он рассказал вам, как отец отпустил меня с ним?

– Ваш отец поступил мудро, – кивнула женщина. – Но мужчины часто думают совсем не той головой. Понимаете меня, госпожа Юлиса?

– Понимаю, – усмехнулась Ника. – Только на свою голову я не жалуюсь, и родовая честь для меня не пустой звук. Да, путешествие через океан оказалось долгим и тяжёлым, но я не имела ни причин, ни желания становиться любовницей вашего мужа. Мне это не нужно, клянусь молниями Питра. Я хочу вернуться в Империю и занять место, предназначенное мне по праву рождения, поэтому не стану совершать поступки неугодные богам.

– Вы всё делаете правильно, госпожа Юлиса, – красные, опухшие глаза супруги морехода вновь заблестели от слёз. – Жаль только, не смогли найти мою дочь.

– Не надо отчаиваться, госпожа Картен, – попыталась утешить её девушка. – Ваш муж по-прежнему ищет Вестакию и обязательно найдёт.

– Мерк хочет умилостивить Нутпена, – глядя куда-то вглубь себя, пробормотала Тервия. – Но это не Владыка морей наказывает нас. Молиться нужно Диоле. Только жаль, что бессмертные не прощают клятвопреступников.

– О чём вы? – путешественница настороженно огляделась.

Кроме них в комнате находилась только застывшая у стены Толкуша.

– Я нарушила клятву, данную именем богини любви! – вскричала женщина, и из глаз её выплеснулась такая тоска, что Ника нервно сглотнула.

Взглянув на рабыню, она резко кивнула на дверь. Толкуша недоуменно захлопала ресницами. Девушка нахмурилась. Невольница на цыпочках выскользнула из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь. Однако её хозяйка даже не обратила на это внимание.

– Я не говорила об этом ни мужу, ни подругам, – продолжила она мертвенным, бездушным голосом. – Но эта тайна давит мне на сердце. Я долго старалась не замечать её, надеясь, что Диола простила или забыла обо мне. Только боги всё помнят и беспощадно карают тех, кто бездумно призывает их в свидетели. Я знаю, что заслужила наказание, и готова его принять. Но даже для небожителей это слишком жестоко. Почему за вину матери должен страдать её ребёнок!

После этих слов путешественница ожидала новую порцию слёз и даже укорила себя за то, так опрометчиво отослала из комнаты Толкушу. Несмотря на стервозный характер Тервии, Ника искренне сочувствовала ей, глубинным чутьём женщины ощущая, что для любой матери самая сильная боль та, которую испытывает её ребёнок.

Однако, глаза супруги консула оставались сухими, а речь текла так же размеренно и монотонно.

– Вы скоро покинете нас и наш город, госпожа Юлиса. Мы больше не увидимся, поэтому я хочу рассказать вам всё.

– Говорите, – кивнула Ника. Вспомнив свою исповедь Румсу, она понимала, как важно для человека выплеснуть свою боль, и поспешила успокоить собеседницу. – Об этом никто не узнает.

Впрочем девушке показалось, что Тервия её даже не слушает, по-прежнему глядя куда-то внутрь себя.

– До свадьбы я не любила Мерка. Я его почти не знала. Все мои мысли занимал другой юноша. Он снился мне по ночам, и эти сны до сих пор не дают мне покоя. Я сожгла все его письма, но они все ещё звучат у меня в голове, а каждая встреча видится словно наяву. Только его я хотела видеть своим мужем. Только ему желала принадлежать телом и душой.

Женщина заплакала.

Путешественница метнулась к столику за разбавленным вином, но супруга морехода отрицательно покачала головой.

– Я даже не представляла, что отец уже сговорился с Вотунисом Картеном. Родителей не интересуют чувства детей, они хотят лишь как можно лучше устроить жизнь. Но как я могла выйти замуж за Мерка, если любила другого? Я рассказала о сватовстве Картена, просила, чтобы его родители встретились с моим отцом, надеялась, что они смогут договориться. Но их семья жила тогда очень бедно, и его отец не решился перейти дорогу такому богачу, как Вотунис Картен. И мой любимый сам пришёл в наш дом, чтобы просить моей руки. Отец выгнал его и чуть не побил.

Ника насторожилась. Последние слова напомнили ей о визите Ноор Учага. Неужели история повторяется?

– Как я плакала, как умоляла отца не отдавать меня за Картена, – продолжала Тервия, качая головой. – Только он и слышать не хотел о моей любви. После этого я поклялась именем Диолы, что лучше умру, чем стану женой кого-то другого... Мы даже собирались бежать...

Девушка невольно подалась вперёд, словно напавшая на след ищейка.

– Но я струсила, госпожа Юлиса, – губы рассказчицы скривились в жалкой, виноватой улыбке. – И не пришла. А на следующий день вышла замуж за Картена. О бессмертные боги, как долго я его ненавидела! Потом привыкла. Мерк хороший человек. Он заботился обо мне, дарил подарки, читал стихи. В нём оказалось столько силы, доброты и нежности... Я родила ему дочь, сына и была почти счастлива... Если бы не та данная сгоряча клятва. Не зная, что делать, я рассказала о ней матери. Вдвоём мы пошли в храм Диолы. За большие деньги верховная жрица совершила тайный обряд отвращения беды. Она говорила, что теперь бояться нечего. Богиня умилостивилась моим раскаянием, богатыми дарами и забыла о моих неосторожных словах. Но жрица ошиблась...

Женщина замолчала, будто придавленная тяжестью воспоминаний. Но странное дело, взгляд её, как будто сделался более живым и осмысленным.

Не в силах совладать с любопытством, путешественница спросила:

– А что стало с тем юношей, которого вы так любили?

Собеседница вздрогнула, словно выныривая из забытья, и заговорила уже немного другим тоном, словно с близкой приятельницей или даже подругой.

– Он долго не женился. Только после смерти родителей привёл в дом хозяйку. Жили они плохо, часто ругались. Жена родила ему пять детей, но выжили только две дочери. Четыре года назад он овдовел. Прошло столько лет, как мы расстались, но даже сейчас его чувства ко мне до конца не остыли. Хотя поверьте, госпожа Юлиса, я не давала ему никаких поводов, и всю жизнь хранила верность Мерку.

– Я нисколько не сомневаюсь в этом, госпожа Картен, – вновь, как ей показалось, с излишним пафосом проговорила Ника, тут же вспомнив несчастную Мышь. Очевидно, подобные отношения здесь за измену не считались.

– Последний раз я его видела совсем недавно, – понизив голос, с затаённой гордостью заявила супруга морехода. – Он предлагал позаботиться обо мне, говорил, что Картена убили пираты, а его матросы проданы в рабство...

– Но я не поверила! – Тервия вскинула подбородок, на миг став прежней, властной, уверенной в себе хозяйкой большого дома, госпожой покорных рабов.

А девушка вспомнила подслушанный разговор консула с Дербаном, а также встречу в порту с обладателем лошадиной физиономии и аккуратной бороды. Она ещё тогда поняла, что Картен и Лис Эмбуц недолюбливают друг друга, но оказывается тут стойкая, многолетняя вражда, причина которой сейчас лежит перед ней на кровати.

Классический сюжет на все времена о родителях-самодурах и несчастных влюблённых. Неудивительно, что так похожи истории Тервии и Вестакии. Только мать не решилась пойти против воли отца, а дочка все-таки сбежала. Удивительное совпадение.

– Пусть не обидит вас мой вопрос, госпожа Картен, – вкрадчиво заговорила путешественница, решив извлечь из нахлынувшего на собеседницу приступа откровенности максимальную пользу. – Но почему вы решили, будто все ваши беды – это месть Диолы?

И заметив тень раздражения на лице женщины, торопливо заговорила:

– Кто может знать о богах больше их слуг? Вы думаете, верховная жрица тогда вас обманула? Или сомневаетесь в правильности ритуала? Что, если всё не так страшно?

– Благодарю за то, что пытаетесь меня утешить, госпожа Юлиса, – супруга морехода улыбнулась с грустной безнадёжностью. – Только сейчас в этом уже нет нужды. Поверьте, я знаю, что моя дочь мертва!

Тервия закрыла глаза. Слезы заструились по дряблым, морщинистым щекам, руки, лежащие поверх одеяла, судорожно скрючились, сминая ткань.

– Вы видели её мёртвое тело? – с наигранным ужасом вскричала Ника, прикрыв рот ладонью.

– Нет, – не глядя, покачала головой хозяйка дома.

– Тогда откуда такая уверенность? – удивилась гостья, тут же спросив. – Или вам это сказал тот, в чьих словах вы не сомневаетесь?

– Да, – подтвердила её догадку супруга консула. – Только поклянитесь, что никому ничего не скажете. Пусть Мерк ищет того негодяя, кто погубил нашу дочь. Со временем он сам поймёт, что больше никогда не увидит Вестакии. Но так ему будет легче.

– Клянусь, госпожа Картен, – охотно пообещала девушка. – От меня никто не услышит то, что вы сейчас расскажете.

– Много лет я хожу к одной гадалке, лучшей в городе, а, может, даже на всем Западном побережье, – торопливо зашептала Тервия. – Боги наделили эту провидицу чудесным даром видеть будущее и толковать смертным волю богов. Когда Вестакия пропала, она сразу сказала мне, что похититель – чужак! Вот почему я обрадовалась, когда услышала о Меченом Рнехе. Но когда её у него не оказалось, я опять побежала к той гадалке...

Женщина прерывисто вздохнула, словно собираясь с силами.

– Тогда она меня спросила, все ли клятвы богам я исполнила так, как следовало? Потому что кто-то из небожителей заставил дочь исполнить обещание матери. Представляете, как я испугалась, госпожа Юлиса?

Супруга морехода впилась в собеседницу расширенными от ужаса и красными от бесконечных слёз глазами. Под этим взглядом путешественница почувствовала себя очень неуютно.

– Только одной Диоле я поклялась умереть. Только обещание ей я не выполнила. Теперь ещё эти слухи... Я поняла, что Вестакия погибла из-за меня. Как мне теперь жить, госпожа Юлиса?

– А тот юноша... которого вы любили, – задумчиво проговорила Ника, стараясь не встречаться взглядом с женщиной. – Он знал о вашей клятве?

– Что? – встрепенулась собеседница. – Какое это имеет значение?

– Никакого, – поспешно ответила девушка. – Просто подумала, быть может, он вам тоже что-то обещал, и поэтому его жизнь сложилась так неудачно?

–Нет, госпожа Юлиса, – с грустной улыбкой покачала головой Тервия. – Своё слово он сдержал. Ждал меня на пристани у корабля, на котором собирался отвезти нас в Музгин.

"Выходит, знал", – хмыкнула девушка, впрочем вряд ли это имеет какое-то отношение к предсказательнице. После общения с Колдуном племени аратачей, вера путешественницы в гадальщиков и прочих экстрасенсов сильно пошатнулась, вернее, остатки её сошли на нет.

Скорее всего, есть прямая связь между появлением слухов о смерти Вестакии и результатом гадания. Возможно, хитрая бельмастая старуха кое-что знала о прошлом госпожи Картен. Она же служила в том самом храме, где Тервия с матерью совершали свой очистительный обряд. И услышав свежие сплетни, вспомнила об этом, испугав женщину своевременностью своих мрачных предсказаний. Учитывая то, как супруга морехода переживала по поводу неисполнения той клятвы, понятно то разрушительное впечатление, которое произвели на женщину эти слова.

– Вы не должны так себя мучить, госпожа Картен, – с искренним участием проговорила путешественница. – Не забывайте об Уртексе и Валреке. Сыновьям нужна материнская любовь и мудрость. Боги по-своему распоряжаются судьбами людей. Не нужно сдаваться, живите дальше, госпожа Картен.

– Спасибо за добрые слова, госпожа Юлиса, – растроганно шмыгнула носом собеседница. – После таких речей не верится, что вы всю жизнь провели среди грубых дикарей.

"Знала бы ты, сколько слезоточивых сериалов мне пришлось посмотреть в своё время, – усмехнулась про себя Ника. – Поневоле что-то в памяти останется, даже если не захочешь".

– Я уже говорила, госпожа Картен, – покачала головой девушка. – Среди аратачей много хороших людей.

Увы, развить эту тему помешал требовательный стук в ворота.

– Кто бы это мог быть? – супруга морехода озадаченно взглянула на путешественницу.

Та подошла к окну.

Стоя у распахнутой калитки, Терет низко кланялся Матре Фарк, явившейся в сопровождении молодой, полной рабыни.

– К вам гостья, госпожа Картен, – сказала Ника.

Узнав, кто пришёл, Тервия всполошилась.

– Задержите её, госпожа Юлиса, и пришлите рабыню. Мне надо привести себя в порядок.

– Постараюсь, госпожа Картен, – понимающе кивнула девушка, выходя из комнаты.

При её появлении сидевшая на корточках у стены Толкуша вскочила.

– Иди, – кивнула на дверь путешественница.

– Здравствуйте, госпожа Юлиса, – с любезной улыбкой поприветствовала её мамочка Румса. – Мне сказали, что вы тут теперь всем распоряжаетесь.

– Добрый день, госпожа Фарк, – с приторной вежливостью отозвалась Ника. – Вас ввели в заблуждение. Хозяйка здесь госпожа Картен, а я лишь гостья, которую попросили помочь.

Матра окинула оценивающим взглядом чисто выметенный двор и благосклонно кивнула.

– У вас неплохо получается, госпожа Юлиса.