Текст книги "Лягушка-путешественница (СИ)"

Автор книги: Анастасия Анфимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 66 страниц)

Возясь с печкой, Ника чувствовала себя как-то неуютно. С испугом подумала, что хворь вернулась. Но ни голова, ни живот не болели, даже слабость не ощущалась. Тем не менее, состояние дискомфорта не проходило. Только раскладывая по мискам кашу, перехватила неприязненные взгляды кое-кого из матросов. Девушка забеспокоилась. Даже когда они голодали и умирали от жажды на спине Змеи, пассажирка не замечала у моряков такого озлобления против себя. Неужели, после тех бед, что свалились на их голову в этом плавании, именно её решили назначить виноватой во всех несчастьях?

"Вот батман! – грустно думала Ника, раскладывая волчьи шкуры на досках палубы. – Ещё прирежут ненароком или в жертву принесут, как того варвара?"

Она свернулась калачиком, положив кинжал рядом с собой под одеяло.

Поднявшийся ночью ветерок утром смог наполнить парус, и корабль неторопливо двинулся к югу.

Девушка умывалась, когда из каюты вынесли тело Дреса. Стараясь не мозолить глаза команде, она быстро поднялась на корму и направилась к рулевому. Но Жаку Фрес так сверкнул глазами, что пассажирка невольно отпрянула. "А я думала, ты почти друг", – подумала Ника, отворачиваясь и глядя на море.

Мёртвого матроса отправили в царство Нутпена, а его приятели, переговариваясь, стали выводить на прогулку рабов.

– Вам опять придётся готовить, госпожа Юлиса, – недовольно проворчал Картен.

– Вы собираетесь посадить людей за весла? -удивилась она. – Разве паруса не достаточно?

– Нужно, как можно скорее, уйти из этих мест, – резко ответил собеседник, отводя глаза. – Здесь нас ждёт только смерть.

– Хорошо, – неохотно кивнула пассажирка. – Кашу я сварю. Но от мяса воняет уже нестерпимо.

– Так бросьте его за борт! – раздражённо огрызнулся купец. – Мы захватили у варваров топлёное сало. Добавьте его.

Когда Пуст принёс корявый кувшин с обвязанной облезлой шкурой горловиной на носовую палубу, Ника тихонько поинтересовалась, как дела у больных?

– Плохо, госпожа, – нервно сглотнув, ответил раб. – Гагнин без памяти, Ал Жорк и Варин мечутся в жару. Мой господин молил Пелкса. Вся надежда только на него.

– А отвар? – спросила девушка, зачерпывая большой ложкой беловато-жёлтую массу с резким, неприятным запахом.

– Грету Фро от него лучше, – сказал Пуст. – А остальным что-то не помогает. Если бы с мёдом... Но он уже закончился.

Последние слова он произнёс с явным упрёком, будто именно пассажирка виновата в том, что работники его господина умирают.

– Жалеешь, что на меня его извели? – усмехнулась она.

– Нет, госпожа, – тут же опустил глаза невольник. – Как можно? Вы же из славного рода Юлисов, а матросы – обычные простолюдины из Канакерна.

– Пошёл отсюда! – тихо рыкнула девушка, не понимая, издевается он или говорит серьёзно.

Крек Палпин предложил капитану усадить за весла варваров.

– Они здоровые, как лошади, – шмыгал носом матрос. – Чего их зря кормить? Пусть гребут.

Но первая же попытка использовать ганток окончилась неудачей. Грязные, плачущие женщины никак не могли понять, что от них требуют эти страшные люди, лишившие их родины. Вдвоём еле справлялись с одним веслом, то опуская его слишком низко, то вздымая к небу. Не попадали в ритм, мешали другим гребцам. Раздосадованные мореходы поколотили их древками копий и вновь загнали в трюм.

Весь день пассажирка чувствовала нарастающую ненависть команды. Даже капитан стал обращаться к ней только на "ты", цедя каждое слово сквозь стиснутые зубы.

"Если так дальше пойдёт, меня по рукам пустят, а потом отправят к гантам или сразу за борт", – грустно думала Ника, прислушиваясь к доносившимся из каюты голосам больных. Кто-то выкрикивал какие-то имена, кто-то слал проклятия капитану, богам и даже ей персонально, кто-то тихо плакал. Расположившийся у противоположного борта Картен тоже всю ночь не спал, ворочаясь на разложенных на палубе овчинах.

На следующий день умерли двое. Когда тело Варина скрылось в глубине, плачущий Тирган указал пальцем в направлении носовой палубы. И вызревавший много дней нарыв лопнул с оглушительным криком.

– Она во всем виновата!!! С тех пор, как эта девка ступила на корабль, нас преследуют беды и несчастья!!! У неё дурной глаз!!!

– Она вовсе не дочь Лация Юлиса Агилиса! – подхватил Нут Чекез, скаля гнилые зубы. – Я сам слышал, как аратачи говорили, что это мерзкая лягушка, которую демоны превратили в женщину с холодной кровью и подлым сердцем!

– Из-за неё мы попали на Змею и чуть не погибли! – продолжал надрываться Тирган. – Теперь она принесла нам лихорадку, и мы все умрём!

Застывшая у котла Ника испуганно посмотрела на корму. Но стоявший рядом с рулевым Картен демонстративно отвернулся, рассматривая чуть видневшийся на горизонте берег.

– Вот батман! – прошептала она побелевшими губами. – За борт что ли прыгать? Далеко? Что делать?

Матросы тоже заметили реакцию капитана на их обличительные речи. И, видимо, поняв её правильно, с криками: "За борт гадину! Бей её!" – устремились к лестнице, ведущей на носовую палубу.

Вздрогнув, Ника тихо заскулила и попятилась к борту, с тоской глядя в сторону берега. Но внезапно, как уже часто случалось в подобных ситуациях, страх сменился отчаянной решимостью, а потом и гневом. Шагнув к печке, девушка выхватила оттуда головешку, и не обращая внимания на ожоги, бросила в поднимавшихся по ступеням матросов.

– Вот вам, уроды! – закричала она, швырнув следующую. – Получите! Я вас козлов вонючих предупреждала: Не трогайте варваров! Оставьте их в покое! Не послушались, а теперь я виновата в вашей жадности, каракатицы бесхвостые! Держите!

Нападавшие невольно попятились под огненным градом. Кое-кто даже остановился. Но подходящие головешки скоро закончились и, воспрянув духом, матросы вновь стали подниматься на носовую палубу.

Затравленно озираясь, Ника схватила обломок весла, с помощью которого таскали котёл и каменные плиты. Волдыри от ожогов полопались, но она, тихо повизгивая от боли, упёрлась палкой в палубу и плечом навалилась на второй конец. Ещё одно усилие, и под ноги врагу рухнет не только котёл со все ещё скворчащей кашей, но и сама печь, внутри которой ярко переливались малиновые угли.

– Ну, крысюки помойные! – завопила девушка, весело и зло скалясь сквозь набежавшие слезы. – Не будет вам денег ни за шкуры, ни за рабов, всё пеплом пойдёт!

"А я за борт! – мелькнула у неё спасительная мысль. – И как получится!"

– Назад! – внезапно прорезал воздух голос Картена. В перила лестницы с тихим звоном воткнулась стрела.

Взгляды отпрянувших матросов и пассажирки устремились к корме.

– Оставьте госпожу! – махнул рукой капитан, а стоявший за его спиной Жаку Фрес натянул лук.

– Она во всем виновата! – истерически завопил Тирган, прижимая ладонь к обожжённому плечу. – Из-за неё мы все умрём!

– А я вам говорила! – не утерпев, повторила девушка. – Вечером, перед тем, как вы пошли на гантов! Забыл, тупая селёдка!

Матрос оскалился.

– Вы провидица, госпожа Юлиса? – громко спросил купец. – Вашими устами вещают боги? Вы зрите будущее?

Соблазн казался очень велик. В самом деле, кто будет связываться с предсказательницей? Ещё накличет какую-нибудь гадость. Но все же осторожность победила.

– Нет! – ответила Ника, гадая, сможет ли она опрокинуть печку, прежде чем рулевой спустит стрелу. – Я не могу видеть грядущее, просто иногда знаю, чего лучше не делать.

Она криво усмехнулась.

– Не стоит меня убивать. Если, конечно, хотите, чтобы хоть кто-нибудь из вас добрался до Канакерна.

Матросы на лестнице начали перешёптываться. Кто-то стал спускаться на палубу гребцов.

– Госпожа предупреждала, – неожиданно подтвердил Крек Палпин.

Топчась в задних рядах, он не торопился расправиться с пассажиркой, но и не спешил встать на её защиту.

– Умри! – неожиданно, с отчаяньем в голосе завопил Тирган. – А-а-а!!!

Ника упёрлась плечом, печка качнулась, готовая опрокинуться под ноги нападавшим. Но остальные матросы не сдвинулись с места. А пущенная Жаку Фресом стрела, пролетев над плечом вопившего моряка, исчезла в море.

"С такого расстояния даже я не промахнусь", – молнией мелькнуло в голове девушки. Перехватив обломок весла, она ударила Тиргана сверху вниз, словно колола дрова.

"Хочешь один на один? Давай!" – оскалилась Ника.

Противник отскочил, и в руках у него неожиданно оказался короткий кинжал с широким, хищно изогнутым лезвием.

– Держите его! – рявкнул Картен. – Чего встали?

Но люди, обычно беспрекословно исполнявшие приказ своего капитана, на этот раз не двинулись с места.

– Ты не дочь Юлисов! – презрительно плюнул ей под ноги Тирган. – А гадкая лягушка в человеческой коже! И я с тебя её сейчас сдеру. За Варина, за Дреса! За всех, кто из-за тебя не вернётся домой!

"Опять экзамен, – подумала будущая помещица, следя за каждым движением врага и стараясь пропускать мимо ушей оскорбления. – Решил в ножички поиграть? Так меня тоже кое-чему учили. Посмотрим, чей наставник круче".

Матрос сделал выпад, стараясь нанести колющий удар. Но ему в лицо полетела палка. Тирган без труда отбил её в сторону, но задев локтевой нервный узел, отпрянул, зашипев от боли. Этого времени пассажирке хватило, чтобы выхватить кинжал, с которым она в последнее время не расставалась.

Дальше всё произошло как-то само-собой. Возможно, противник оказался никудышным бойцом, или Лаций Юлис Агилис был настоящим мастером и кое-чему смог научить свою названную дочь? Тело легко увернулось от летевшего в живот лезвия, а клинок Ники, легко преодолев сопротивление кожи и мышц, вошёл в печень врага.. Мускулы сработали на автомате, выдернув и вновь загнав оружие по самую рукоять.

Тирган охнул, пахнув в лицо девушки смрадом гнилых зубов. Взгляд, горевший ненавистью, вдруг сделался жалким и обиженным. Казалось, взрослый, здоровый мужик готов расплакаться, словно ребёнок, у которого большие, злые мальчишки отняли любимую игрушку.

Внутри у Ники все заледенело, мышцы сделались каменными, потеряв способность двигаться. Горло перехватил спазм, который и помешал ей завизжать изо всех сил. На глазах стали закипать слезы.

Противник стал заваливаться на палубу. Ника почувствовала, как мокрая от крови рукоятка выскальзывает из обожжённых пальцев и, выдернув кинжал, отступила.

Тело матроса несколько раз дёрнулось, отвратительно завоняло. Запредельным усилием воли она повернула голову в сторону напряжённо застывших членов команды.

"Надо что-то сказать? – забилось в голове раненой птицей. – Обязательно, но что?"

– Ну? – хрипло выдохнула девушка, рукавом вытирая пот. – Кто-то ещё сомневается в моей родословной?

– Что вы, госпожа Юлиса! – раздался взволнованный голос Крека Палпина. Бесцеремонно расталкивая моряков, он быстро поднимался на носовую палубу.

Нику поразило горевшее восторгом лицо мужчины.

"Я же только что убила его друга? – мысленно воскликнула она. – Ну, или, по крайней мере, приятеля".

– Прости, госпожа, – неуклюже поклонился моряк. – Мы же не знали, что вашим голосом говорят сами боги.

– Иногда, – поправила его пассажирка, отступая к фальшборту и примериваясь, как бы половчее сигануть в воду.

Когда Крек Палпин сделал ещё шаг, Ника выставила вперёд кинжал. От души жалея, что не устроила этим морским козлам хорошенький пожар. На прощание.

Но матрос предостерегающе поднял руки.

– Я не собираюсь причинять вам вред, госпожа!

Девушка опустила оружие, изо всех сил стараясь унять страх, заячьим хвостиком трепетавший в глубине души.

– Тирганом овладел демон, посланный Исми, – приблизившись, Крек Палпин кивнул на застывшее тело. – Богиня безумия.

– Кажется, не он один хотел меня убить, – усмехнулась пассажирка, продолжая пятиться.

– Но мы же справились с демоном, госпожа Юлиса! – обиженно заявил матрос.

"Он сам-то вертит в то, что говорит? – фыркнула про себя Ника, с трудом удерживаясь от иронической усмешки. – Или просто тупо смеётся надо мной?"

Ни задать соответствующий вопрос, ни тем более получить ответ, девушка не успела. На носовую палубу, растолкав все ещё толпившихся на лестнице подчинённых, ворвался Картен Мерк.

Ступив в лужу крови и бестрепетно перешагнул через мертвеца, он встал перед мгновенно насторожившейся пассажиркой.

– На судне уже не так много опытных моряков, госпожа Юлиса. А из-за вас стало ещё на одного меньше.

– Из-за вас, господин Картен! – не осталась в долгу собеседница. – Вы не смогли удержать своих людей от глупости, которая могла закончиться печально для всех нас!

Под бородой капитана заходили желваки, а пальцы правой руки, которой он держался за пояс хитона, сжались в кулак, сминая ткань.

Ника видела, как напряглись лица матросов. Команда застыла в напряжённом ожидании.

"Вот батман, да пошли вы все! – в отчаянии решила она. – Будь, что будет. Бить, так первой и побольней!"

– Вы уже забыли, как я сказала, что с такими умелыми моряками мы спасёмся от Змеи? – начала она в лучших традициях семейных скандалов. – Ну, что молчите? Говорила?

– Да, – выдавил из себя Картен, а по толпе матросов пробежал возбуждённый шёпоток.

– Я добыла рыбу там, где по вашему её просто не может быть, – наседала Ника. – Я сказала, что касатки ничего не сделают кораблю. Так?

Набычившись, купец мрачно засопел.

– Я предупреждала, что не нужно трогать варваров?! – голос её серебряным колоколом звенел над притихшим судном.

– Вы не только не послушали, – зло усмехнулась девушка. – Ещё и посмеялись. А теперь...

Она перевела взгляд на притихшую команду.

– Вы обвиняете меня в том, что плохо слышали? Это не я...

Пассажирка помахала пальцем перед носом невольно отпрянувшего капитана.

– А вы виноваты в том, что нас преследуют беды!

– Это варвары привели с собой демонов лихорадки! – Крек Палпин крикнул так, что все вздрогнули, тут же обратив на него внимание.

– Никто из них не заболел!!! – ликующе и злобно орал матрос, потрясая кулаками. – Они колдуны! Вот почему их не трогают демоны лихорадки!

– Давайте их утопим? – неожиданно предложил незаметно подошедший Жаку Фрес. – Тогда злые духи уйдут вслед за ними к Нутпену! А уж владыка моря с ними сам разберётся.

Команда стала перешёптываться. Похоже, предложение рулевого пришлось по вкусу.

"Вот батман! – Ника едва не взвыла от бессилия. – Чего же они тупые-то такие?"

Она хотела объяснить, что к ним попали те из гантов, кто уже перенёс болезнь и выздоровел. Но потом поняла, что испуганные суеверные мореходы в такое простое объяснение просто не поверят и ещё, чего доброго, отправят её вслед за варварами.

"Что же делать? – мысли заметались, как тараканы по кухне, когда неожиданно включили свет. – Если они все же утопят этих женщин, то получится, что я буду виновата и в их смерти? Вот батман! Почему так? Я же всегда хочу как лучше, а получается... чёрт знает что!"

– Да пошли вы все! – по-русски процедила она сквозь стиснутые зубы и громко объявила, перекрыв нарастающий гвалт. – От этого будет только хуже!

Матросы удивлённо замолчали. Купец облегчённо перевёл дух, вытирая потную ладонь о хитон.

– Почему? – растерянно спросил кто-то из команды.

– Не знаю, – пожала плечами пассажирка. – Только их смерть уже не избавит нас от бед.

Крек Палпин насупился. Похоже, эти слова ему не понравились, да и остальным морякам тоже.

– Варвары помогут нам! – тут же продолжила Ника, лихорадочно соображая, что бы ещё такого придумать. – У нас много больных. Скоро за ними будет некому ухаживать. Поить, кормить, убирать. Пуст уже кашляет. Да и я как буду готовить с такими руками?!

Она продемонстрировала ладони со следами лопнувших волдырей.

– Они нас всех отравят или перережут! – крикнул Нут Чекез.

– Те, у кого хватит сил, будут за ними следить, – поддержал её Картен. – Разве граждане Канакерна не справятся с какими-то варварами?

Он пренебрежительно сплюнул.

– Все видели, хозяин, что вышло, когда мы их за весла посадили? – упорствуя, напомнил Крек Палпин. – Эти тупые коровы только выли, да на берег пялились.

– Значит, надо отойти подальше, – предложил Жаку Фрес. – Пусть видят вокруг только море. Мы же все равно не заблудимся, хозяин?

Капитан рассмеялся.

– Пока днём светит солнце, а ночью сияет Северный кол, я приведу нас в Канакерн. Клянусь чреслами Сухара!

Моряки засмеялись, а Ника почувствовала, как чудовищное напряжение начинает отпускать. Колени мелко задрожали, дыхание перехватило, и зверски заболели ладони.

Чтобы никто не заметил её слабости, девушка несколько раз вздохнула, и заставив себя успокоиться, громко сказала:

– Только для работы лучше брать тех, кто с одной косой.

– Девок? – вскинул брови Картен. – Почему?

– Они не так сильно нас ненавидят.

– Хорошая мысль, госпожа Юлиса, – одобрительно хмыкнул купец и вдруг закашлялся. Кое-как восстановив дыхание, он махнул рукой в сторону мёртвого тела.

– Отправьте его к Нутпену. Хороший моряк был.

– Это все демоны... Такеры, – пробурчал Крек Палпин, беря труп за ноги.

"У вас тут одни демоны, – устало подумала пассажирка. – А вы всегда ни при чём. Такие белые, пушистые, аж противно".

– Вы хорошо владеете кинжалом, госпожа Юлиса, – хмыкнул капитан, когда Тиргана с грустным плеском приняло море.

– А вы думаете, отец учил меня только кашу варить? – хмыкнула девушка, заглядывая в котёл. – Кстати, она почти готова.

Потом, взглянув на палубу, покрытую кровавыми отпечатками подошв, и на свои липкие руки, буркнула:

– Помыть бы тут.

Машинально кивнув, Картен ушёл. Девушка спустила за борт кожаное ведро и долго оттирала ладони, закусив губы от пронзившей их боли. Остались ещё большие пятна на рубахе. Но её она сменит позже. В корзине ещё запасные есть. Ника грустно усмехнулась. Длиннополый первобытный стиль одежды тоже имел свои преимущества. Кровь на брюки почти не попала.

Пока пассажирка приводила себя в порядок, купец с подручными выбирал работниц из числа пленных ганток, а Жаку Фрес опытной рукой направил корабль в открытое море.

Несмотря на лёгкий ветерок, судно, казалось, еле двигается. Когда Тритин Версат привёл на носовую палубу молодую девушку в длинном, замызганном платье, украшенном по подолу и рукавам незатейливой вышивкой, берег почти скрылся из глаз и скорее угадывался, чем был виден.

Ника поставила перед грязной, дурно пахнущей рабыней ведро с водой, бросила куски размочаленных канатных обрезков, служивших здесь вместо половой тряпки, и красноречиво указала на загаженную палубу.

Девушка опасалась, что гантка откажется, сделав вид, будто не понимает, что от неё хотят. Или того хуже, гордо вздёрнет нос, отказавшись работать на врагов. В таком случае придётся прибегать к мерам физического убеждения. Ника заранее решила, что не опустится до побоев. Не к лицу аристократке руки марать, но вот отдать приказ придётся. Ну, а как будет заставлять работать упрямую рабыню Тритин Версат, ей даже думать не хотелось.

Но невольница, молча взяв ведро, исподлобья посмотрела на пассажирку.

Та удивлённо вскинула брови.

– Чего глядишь? Мой!

Пожав костлявыми плечами, гантка что-то прочирикала. Её речь оказалась переполнена мягкими и свистящими звуками.

Вздохнув, девушка, или скорее девочка-подросток, положила канатные обрезки в воду.

Перед тем, как уйти, матрос предупредил:

– Вы поглядывайте за ней, госпожа. Рядом с домом рабы часто бегут.

– Спасибо за предупреждение, – поблагодарила пассажирка, подбросив в печку толстых сучьев.

По лестнице торопливо поднялся Милим со знакомым полотняным мешочком и кувшином для приготовления отвара.

Опасения оказались напрасными. И эта девушка, и две другие пленницы, которых заставили помогать рабам Картена ухаживать за больными, выполняли все поручения безупречно, почти не вызывая нареканий. Вечером их вернули в трюм. Капитан счёл опыт вполне удачным, и на следующий день работать заставили уже троих девушек. Тем более, больных прибавилось, а Пуст свалился с сильнейшим жаром.

Нике надоело окликать гантку междометиями, и когда та, закончив кормить соплеменников, вернулась из трюма с пустой миской, решила узнать её имя.

– Я Ника Юлиса, – представилась она, положив ладонь на грудь, но поймав удивлённый взгляд Тритина Версата, быстро поправилась . – Госпожа Ника Юлиса Террина. Госпожа Юлиса. А ты кто?

Рабыня вскинула на неё удивлённые глаза.

– Отвечай, когда господа спрашивают! – матрос со стуком поставил на палубу пустую миску. Команда давно поела, а он задержался. – Говори, дикарка грязная!

И тут же зашёлся в кашле.

– Ильде, – чирикнула гантка, повторив жест пассажирки. – Ильде.

– Зря вы так, госпожа, – вытерев рот, Тритин Верасат с трудом перевёл дыхание и осуждающе покачал головой. – Как вам захочется, так и зовите. Раб не понимает доброты. Их надо держать в строгости и страхе. Иначе однажды они перережут хозяев или сделают рабами их.

– Такое уже случалось? – спросила Ника, наблюдая, как девушка тщательно моет миски морской водой.

– Много раз, особенно в "Эпоху крови и слез", – ответил собеседник, привалившись к фальшборту. – У моего деда была большая мастерская и много рабов в Моммее. Есть такой город в империи. Когда его осадили враги, они подговорили невольников на бунт, пообещав деньги хозяев и свободу. Эти тупые животные согласились. В городе началась резня. Мой дед чудом спасся, спрятавшись в кувшин с маслом.

Тритин Версат перевёл дух, похоже рассказ отнял у него много сил.

– Боги не оставили такое преступление безнаказанным, – моряк криво усмехнулся. – После того, как рабы отперли ворота, и враг занял город, всех бунтовщиков посадили на колья. Но дед остался без дома, без мастерской и без рабов. Вот после этого он и отправился на Западное побережье, где и осел в Канакерне.

Мужчина покачал головой.

– Пусть вас не обманывает её кроткий вид, госпожа. На самом деле она только и думает, как вас убить.

Подойдя к лестнице, он обернулся.

– Вы предупредили нас, мы не послушали. Теперь я вас предупреждаю.

Нельзя сказать, что слова Тритина Версата оказались каким-то откровением. "Глупо ждать хорошего отношения от того, кого лишил свободы и насиловал", – хмыкнула Ника ему вслед. Тем не менее, девушка понимала, что для гантов она такой же враг, как и матросы. Так что осторожность не помешает.

Утром в царство Нутпена отправили ещё двоих. Боле-менее здоровыми оставалось человек пятнадцать. Хорошо хоть у Марбета дела пошли на поправку. Однако, хуже всего оказалось то, что свалился Картен. Он продолжал хорохориться, отдавая распоряжения, но уже покраснел от жара и морщился, очевидно, ощущая сильную боль во всём теле. Обеспокоенный Жаку Фрес предложил, как можно быстрее направить корабль к земле, высадиться на берег и переждать эпидемию.

– Первый же шторм нас потопит, – доказывал он, взглядом ища поддержки у пассажирки.

– Если некому будет стоять у руля и управляться с парусом, – осторожно пробормотала та. – Может случиться всё, что угодно.

– Для этого людей хватит, – проворчал Крек Палпин, он тоже заболел, но ещё соображал. – Пристанем к земле, кто-нибудь из дикарок обязательно сбежит и приведёт своих соплеменников. Они нас точно не пощадят.

Все посмотрели на капитана. Раб попытался поправить свёрнутую шкуру, служившую вместо подушки, но господин отшвырнул его так, что Милим ударился о дверной косяк.

Кроме самого купца в каюте оставались Пуст и Марбет. Остальных уложили на палубе гребцов, расстелив шкуры между скамеек и устроив навес из паруса и вёсел.

– Ты восемь лет ходишь со мной по морям, Жаку Фрес, – отдышавшись, заговорил Картен, в изнеможении прикрывая глаза. – Четвёртый год пошёл с тех пор, как я доверил тебе рулевое весло.

– Да, хозяин, – дрогнувшим голосом почтительно подтвердил матрос.

– Разве ты не сможешь угадать приближение шторма? – капитан пытливо взглянул в лицо. собеседника.

Тот, заметно волнуясь, кивнул.

– Смогу, хозяин.

– Тогда нам остаётся только положиться на волю богов и твою удачу, – больной вновь прикрыл глаза.

Милим поднёс к его рту чашку с целебным отваром. Сделав глоток, купец поморщился. Раб торопливо схватил стоявшую у стены лохань.

Ника поспешила покинуть каюту. Вскоре вышли Крек Палпин с Жаку Фресом. Девушка окинула взглядом лежащих матросов. Кто-то ёжился, плотнее заворачиваясь в оленьи шкуры, кто-то просто лежал с закрытыми глазами, тяжело дыша и шмыгая носом. Лёгкий ветерок чуть раскачивал судно и трепал края полотняного навеса.

У открытого люка сидели двое караульных, лениво наблюдая за четырьмя рабынями. Гантки то поили больных водой и лекарством, то подставляли миску под рвоту, то помогали дойти до борта, чтобы облегчиться.

Одни моряки вели себя прилично, хотя и воспринимали подобную заботу, как само собой разумеющееся. Другие – капризничали, кричали на девушек, награждали их тычками, иногда даже били, на сколько хватало сил. Когда одна из ганток попробовала огрызнуться, в дело вступили стражники, и поколотив её древками копий, отправили обратно в трюм, заменив на другую рабыню.

Возможно, отвар без мёда не обладал таким целебным воздействием? Или Нике просто повезло. Но пока только двое из заболевших начали потихоньку выздоравливать., а умерли уже восемь. Ещё тринадцать лежат, а из оставшихся на ногах здоровыми выглядят только пятеро, включая пассажирку.

Она уже начинала жалеть, что капитан не принял предложение Жаку Фреса и не согласился высадиться на берег. Девушка всё чаще с тревогой поглядывала на небо. Но погода, словно пытаясь компенсировать прочие неудачи, продолжала радовать мореходов. Ровный ветерок дул с северо-востока, медленно, но неуклонно приближая их к Канакерну. Несмотря на увеличение числа едоков, продуктов и воды пока хватало. Вот только каши из разваренных зёрен пшеницы и какой-то местной культуры, напоминавшей крупное желтовато-красное пшено, успели всем надоесть.

Получив в своё распоряжение невольницу, пассажирка решила заняться рыбной ловлей. Увы, но на этот раз результат оказался значительно скромнее. Видимо, сказывалось отсутствие загонщиков – касаток. Тем не менее, улова хватило, чтобы сварить суп и накормить больных. Не теряя надежды, девушка, полностью свалив приготовление еды на Ильде, сосредоточилась на рыбалке. Отравления она не боялась. Хозяева и рабы питались из одного котла, хотя и в два приёма. Сначала одна половина рабов и половина команды, потом вторая.

А болезнь продолжала собирать свою скорбную жатву. Выбросили за борт тело несчастного Пуста, потом ещё двоих матросов.

Иногда девушка ловила себя на мысли, что удивляется собственному спокойствию. Вокруг умирали люди, а её это будто и не трогало. Нет, жаль несчастных мореходов, чья жизнь оборвалась так рано. Но она ни разу не заплакала, глядя, как очередное тело исчезает в равнодушных волнах, хотя два месяца прожила бок о бок с этими людьми. Пережила такие испытания, которые, казалось бы, должны сроднить её с ними. Но нападение на гантов, а особенно то, что случилось потом, перечеркнули все. И теперь, слыша захлёбывающийся кашель или горячечное бормотание, доносившееся с палубы гребцов, девушка невольно вспоминала другие крики, не дававшие ей уснуть. Ника чувствовала, что та стена, которую она с самого начала выстроила между собой и мореходами, стала гораздо выше и массивнее.

Возросло число тех, кто уже не мог заниматься делами. Но прибавилось и выздоравливающих, среди которых оказался и сам Картен. Что, несомненно, являлось заслугой его последнего раба. Милим ухаживал за хозяином с истинно материнской заботой.

Весьма довольная этим обстоятельством, Ника стала надеяться, что капитан выживет, и эпидемия будет не столь смертоносной, как она думала вначале. Возможно, выкарабкается третья часть, а то и половина команды. Стараясь порадовать выздоравливающих чем-нибудь вкусненьким, девушка сосредоточилась на рыбной ловле, используя в качестве наживки не только мух, во множестве кружащихся над кораблём, но и разваренные зерна.

Само-собой, чистить пойманную рыбу она не собиралась, отдавая её Ильде. Всерьёз воспринимая предостережения Крека Палпина, пассажирка зорко приглядывала за рабыней. Но та по-прежнему не подавала никаких поводов для беспокойства. Несколько раз ловя притворно-равнодушные взгляды гантки, Ника думала, что та просто ждёт, когда они все здесь передохнут.

Вечером невольниц возвращали в трюм, и за больными приходилось ухаживать их товарищам. Многим это не нравилось. Крек Палпин и Жаку Фрес едва не подрались, когда матросы предложили оставлять рабынь на ночь. Рулевой высказался категорически против. Ссора зашла так далеко, что пришлось вмешаться капитану. Тот встал на сторону осторожного рулевого. Ни к чему вводить рабов в искушение. Тем более, что снаружи люк открывается очень легко.

Пользуясь прекрасной погодой, печь с палубы не убирали. Только внимательно следили, чтобы не оставалось тлеющих угольков. Рядом на каменные плиты укладывали чисто вымытые чашки, черпак и разделочную доску.

Выбравшись из-под многострадального одеяла, Ника со вкусом потянулась и оглядела палубу, где на овчинах спали ещё двое матросов. С удовлетворением убедившись, что те ещё даже не думают просыпаться, девушка совершила утренний туалет, перекинувшись парой слов с дежурившим у руля Тритином Версатом. Который тут же испортил ей настроение, сообщив, что ночью умер Претин. Их разговор разбудил здоровых и не очень членов команды.

Закрепив волосы заколкой, девушка выплеснула за борт воду, оставшуюся после умывания. Поставив ведро на каменные плиты возле печки, скользнула взглядом по разложенной кухонной утвари. И уже поворачиваясь, поняла, что чего-то не хватает. Привыкшая доверять своим ощущениям, Ника присела на корточки. Котёл, миски, доска, поварёшка, разделочная доска, палка, ещё одна палка, хворост. Вроде как всё на месте. Но вдруг у неё перехватило дыхание. Нож! Сточенный почти до шила клинок, которым только вчера Ильде потрошила рыбу, исчез. Не желая напрасно поднимать панику и терять с таким трудом завоёванный авторитет, она подняла разделочную доску,а потом ещё раз обошла вокруг печки.

– Вот батман! – выдохнула Ника: "Неужели, девчонка спёрла? Но зачем? В спину воткнуть?"

И тут её осенило.

– Ремни!

– Жаку Фрес! – закричала пассажирка, бросаясь к ограждавшим палубу перилам. – Не открывай трюм! Слышишь? Люк, говорю, закрой!

Но рулевой уже спускался в тесное, тёмное и вонючее нутро корабля. Сердце девушки сжалось в нехорошем предчувствии.

Сдавленный вскрик, шум падения. Зевавший у люка караульный, торопливо перехватив копье, неловко ткнул им куда-то вниз. Крепкие руки вцепились в гладко оструганное древко. Чтобы не нырнуть в чёрный проём, матрос, выпустив оружие, попятился.

Воспользовавшись копьём, как опорой, на палубу, словно подброшенный катапультой, выскочил молодой гант. Его вид с торчавшими во все стороны длинными, всклокоченными волосами, разорванной на груди рубахе и горящими жаждой мщения глазами, заставил второго часового тоже невольно податься назад.