Текст книги "Лягушка-путешественница (СИ)"

Автор книги: Анастасия Анфимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 59 (всего у книги 66 страниц)

Едва она выехала на площадь у фонтана Тикла, к повозке подбежал сидевший у какой-то лавки Уртекс.

– Сестра! – прошептал он звенящим от радости голосом.

– Брат! – ахнула Вестакия и потянулась к нему, собираясь заключить в объятия.

– Тише! – пресёк её порыв подросток, деловито осведомившись. – Вы говорили кому-нибудь о сестре, госпожа Юлиса?

– Нет, – покачала головой та.

– Хвала Нутпену! – облегчённо выдохнул парнишка. – Отец велел пока помалкивать об этом.

– Хорошо, – кивнула путешественница, не слишком удивлённая подобным распоряжением.

Оглянувшись, сын морехода махнул рукой стоявшему у стены Милиму. Тот понимающе кивнул и бросился бежать, ловко лавируя между прохожими.

– Поехали! – распорядился Уртекс, забираясь на повозку.

Нике очень не понравился его тон, поэтому, шагнув ближе, она тихо сказала:

– Если хочешь сохранить возвращение сестры в тайне – иди отсюда.

– Почему? – удивлённо и обиженно вскинул брови парнишка.

– Ты привлечёшь к нам ненужное внимание, – снисходительно объяснила путешественница. – Что подумают знакомые, увидев тебя в тележке рядом с закутанной в накидку девушкой.

Стушевавшись, Уртекс спрыгнул на мостовую.

– Понимаю, госпожа Юлиса.

– Вот и хорошо, – холодно улыбнулась та.

– Тогда я пойду.

– Иди, – кивнула Ника.

Редкие прохожие провожали удивлёнными взглядами целеустремлённо шагавшую путешественницу, её рабыню, тащившую под уздцы осла и тележку с одинокой, загадочной пассажиркой.

Видимо, Уртекс не зря посылал вперёд Милима. Не успели они дойти до ворот, как калитка, а вслед за ней и створки ворот распахнулись, так что путешественнице со спутниками не пришлось ждать.

Крепкие руки рабов вцепились в оглобли и торопливо втащили во двор зажатого между ними осла, а не по-стариковски ловкий Терет быстро захлопнул ворота.

Остальные невольники Картенов, сгрудившись тесной кучкой у сарая, негромко, но оживлённо переговаривались.

Привратник со стуком задвинул засов. Повинуясь кивку хозяйки, Риата помогла Вестакии сойти с повозки. Сняв с головы накидку, девушка огляделась вокруг полными счастливых слёз глазами.

– Мама! – сорвался с опухших губ короткий крик, и она устремилась к стоявшей посредине двора Тервии. В паре метров от матери дочь резко остановилась, будто напоровшись на невидимую преграду. – Мама!

Вестакия рухнула на колени и заплакала, прикрыв ладонями лицо. – Прости меня, мама! Во имя Ноны, прости! Умоляю!

Бледная, как мел, Тервия подошла к дочери на негнущихся ногах, и опустившись рядом, прижала её голову к груди.

Несмотря на природную чёрствость и приобретённый цинизм, Ника почувствовала, как глаза защипало от навернувшихся слёз.

Да, ей не удалось найти Паули, зато получилось вернуть матери дочь. Так что пусть хотя бы это послужит оправданием собственных усилий.

Рабыни ревели, даже мужчины-невольники сурово молчали, отворачиваясь и шмыгая носами.

"А где Валрек?" – вдруг вспомнила путешественница, заметив плачущего Уртекса. Очевидно, самого младшего Картена куда-то увели, чтобы тот своими радостными криками не переполошил соседей раньше времени.

– Не плачь, доченька, – проговорила женщина полным нежности голосом. – Ты дома. Пойдём, нам о многом надо поговорить.

– Ты простишь меня, мама? – рыдая, спрашивала Вестакия, с мольбой глядя на мать.

– Как может быть иначе, доченька? – с грустной добротой улыбнулась та.

Тервия бросила быстрый взгляд на ревущих рабынь. Тут же Кривая Ложка и Толкуша бросились к ним и помогли подняться.

Обнимая дочь за плечи, супруга морехода повела её в комнату с ткацким станком.

"А мне надо помыться, – озабоченно подумала Ника. – И поесть... И попить..."

– Бери вещи, – велела она Риате. – Пойдём.

– А этого куда, госпожа? – растерянно спросила невольница, указав на грустно повесившего уши осла.

– Нас это уже не касается, – проворчала хозяйка. – Оставь здесь, кто-нибудь распряжёт.

– Слушаюсь, госпожа, – кивнула рабыня, забирая с тележки корзину, дротики и... овчинное одеяло.

Видя, что женщине очень неудобно нести всё это, путешественница забрала у неё оружие. Поднявшись в свою комнату, Ника плюхнулась на табурет, и сбросив накидку, приказала Риате приготовить ванну.

– Сейчас, госпожа, – послушно отозвалась невольница, запихивая свёрнутое одеяло под кровать.

– И захвати что-нибудь попить.

Пока они добирались до города, в амфоре ничего не осталось, да и бурдюк оказался пустым.

Оставшись в одиночестве, девушка привалилась спиной к стене, с наслаждением вытянув ноги, и заложила руки за голову.

Вот и всё. Поиски Паули окончились ничем, зато Румс вновь получил свою невесту.

"Ну ты и дура", – самокритично, но без особого сожаления усмехнулась про себя Ника. Странно, но на этот раз плакать о своей горькой судьбе почему-то не хотелось. Гораздо больше неудобства доставляли вспотевшие, зачесавшиеся ноги. Повозившись, сняла штаны и тут же почувствовала себя гораздо лучше.

"Разбаловала меня городская жизнь, – подумала путешественница, сворачивая кожаные джинсы. – Раньше целыми днями в них бегала. Все-таки в цивилизованной жизни есть и положительные стороны. Например, платья из льна".

Придя к столь глубокомысленному выводу, девушка взяла со стола мутное зеркало. Такая дальняя прогулка не смогла пройти бесследно. Причёска растрепалась, волосы торчали во все стороны, как хвост дикобраза, на лице грязные пятна.

"Мдя! – сурово нахмурилась Ника. – Красавица, ничего не скажешь".

И подойдя к окну, выглянула во двор. Куда там Риата запропастилась?

Внизу нет никого, кроме Терета, неторопливо, даже с какой-то нежностью распрягавшего осла. Старый раб ласково трепал животное по холке, и бормоча что-то неразборчивое, распутывал узлы на упряжи.

Борясь с нарастающим раздражением, девушка лично отыскала в корзине полотенце, нижнее бельё и, подумав, старое платье. А это пусть рабыня постирает сегодня или завтра. Сложив всё на кровати, стала терпеливо ждать возвращения невольницы.

Наконец, послышались торопливо приближавшиеся шаги.

– Всё готово, госпожа, – поклонилась запыхавшаяся женщина. – Простите, что заставила ждать. Пришлось греть воду. Вот возьмите, госпожа.

– Ладно, – устало поморщилась хозяйка, принимая от неё большой медный стакан с тёплым разведённым вином.

Заметив припасённое бельё, невольница всплеснула руками.

– Ах, госпожа, что же вы так себя утруждаете?

Но путешественница, раздражённо махнув рукой, уже торопливо шла к двери, оставив пустую посуду на столе.

Солнце закатилось, поэтому в ванной комнате уже чувствовалась вечерняя прохлада. Торопливо раздевшись, девушка осторожно вошла в почти горячую воду и присела на каменную скамеечку.

Подоткнув подол хитона, рабыня стала поливать ей на голову из кувшина. Путешественница даже глаза закрыла от наслаждения. Потом Риата тщательно промыла волосы хозяйки мылом, сполоснула и взялась за губку.

Когда невольница тёрла госпоже спину, в ванную стремительно ворвалась хозяйка дома с пылающим от радости лицом и тут же испортила гостье настроение.

"Её стучаться не учили? – раздражённо подумала она. – Или хотя бы задвижку какую на дверь сделали".

– Благодарю вас, госпожа Юлиса! – вскричала женщина. – Спасибо за то, что помогли спасти мою дочь! Хвала всем богам, Вестакия вернулась! А я уже совсем потеряла надежду увидеть её при жизни! О! Я никогда не забуду, что вы для нас сделали!

"Ещё бы! – усмехнулась про себя Ника. – Твоя гадалка никогда не ошибается".

Но вслух сказала совсем другое:

– Я рада за вашу семью, госпожа Картен, – она вновь села на скамеечку, погрузившись в воду по грудь. – А вот спасти служанку мне так и не удалось.

– Очень жаль, – без малейшего огорчения сказала Тервия. – Но она же всего лишь дикарка.

– Она была мне дорога, – нахмурилась девушка, и не дожидаясь следующих слов собеседницы, добавила. – Надеюсь, такая большая радость не заставит вашего супруга забыть о награде, которую он обещал за поимку пособников похитителей Вестакии?

– Не беспокойтесь, – губы хозяйки дома скривились в полупрезрительной гримасе. – Мой муж всегда держит слово.

– Я не сомневалась, – холодно улыбнулась путешественница, взглядом указав невольнице на бельё.

Догадливая Риата сообразила, что госпожа хочет прервать водные процедуры и покинуть общество супруги консула. Рабыня взяла полотенце и ловко завернула в него Нику.

Однако Тервия явно не собиралась так быстро заканчивать разговор.

– Из слов Вестакии я так и не поняла, как вы оказались на хуторе Руба Остия Круна? – проговорила она, усаживаясь на стоявшую у стены лавку. – Вы же собирались встретиться с рабом Вокра Рукиса?

При взгляде на её застывшее в напряжённом ожидании лицо со сверкавшими разоблачительским огнём глазами, Ника внезапно почувствовала сильнейшую опустошённость. Почему-то стало совершенно безразлично, что подумает о ней эта старая стерва.

– Я передумала.

– А может, никакого раба и вовсе не было? – продолжала наседать супруга морехода.

– Неужели, после того как ваша дочь вернулась домой, вам по-прежнему это так важно? – устало удивилась девушка.

На миг смутившись, супруга консула задала новый неудобный вопрос:

– Вы с господином Фарком вчера встречались, когда сказали, что хотите поговорить с рабом Вокра Рукиса?

– Нет! – решительно возразила путешественница, подумав, что о свиданиях с десятником конной стражи под сенью храма Ноны лучше помалкивать. Нона – богиня брака и целомудренных супружеских отношений, а Тервия вряд ли поверит, что при встречах с Румсом они только разговаривали. Ещё в святотатстве каком-нибудь обвинят. – У меня были другие дела.

– Тогда почему же сегодня вы оказались вместе? – со злорадно-обличительной гримасой спросила Тервия.

– Случайно встретились за городом, – бестрепетно выдержав буравящий взгляд женщины, ответила Ника, прекрасно понимая наивную неправдоподобность своих слов.

– Вы лжёте, госпожа Юлиса! – сделала очевидный выбор собеседница.

– Нет, – покачала головой путешественница. – Спросите Орри. Варвар совсем не умеет врать. Мы ехали к усадьбе Вокра Рукиса, а господин Фарк попался нам навстречу.

Хозяйка дома нахмурилась, сжав рот в куриную гузку. Воспользовавшись её молчанием, гостья оделась, с досадой почувствовав боль в пояснице.

"Что же так не вовремя? – с тоской подумала она. – По всем расчётам у меня ещё пара дней есть".

– Если не было никакого раба Вокра Рукиса, почему вы искали свою служанку в той стороне? – отвлёк её от грустных размышлений прокурорский голос Тервии.

– Зипей Скела подслушал, как о Змеином Ручье говорили гребцы той лодки, в которую села Вестакия, и положили связанную Паули, – честно призналась девушка.

– Откуда вы знаете? – взметнулись вверх аккуратно выщипанные и подведённые брови супруги морехода.

– Он сам сказал, – пожала плечами собеседница.

– Как? – ещё сильнее вытаращила глаза женщина. – Когда?

Первую часть вопроса Ника посчитала глупой и не заслуживающей внимания, а на вторую ответила, ничего не скрывая. – В тот день, когда ваш муж объявил награду за поимку пособников похитителей Вестакии.

– Почему же вы мне ничего не сказали? – растерянно пробормотала Тервия. – Сколько дней прошло... Мы бы давно её освободили...

Усталость, боль, злость на эту тупую вздорную бабу едва не заставили путешественницу сорваться. Крепко сжав кулаки, она прикрыла глаза, изо всех сил стараясь успокоиться. И тем не менее её голос звенел от негодования.

– Зачем? Всё равно мне никто не верит! Я искала и вашу дочь, а вы только и делали, что смеялись надо мной и придирались по пустякам! Для чего мне посвящать вас в свои дела? Чтобы ещё раз узнать о своей глупости? Я Ника Юлиса Террина, дочь Лация Юлиса Агилиса из славного рода младших лотийских Юлисов, не обязана терпеть ваши насмешки! Поэтому и молчала, госпожа Картен.

Получив столь неожиданный отпор, супруга консула смешалась, глядя на собеседницу так, словно видела в первый раз. Но очень быстро взяла себя в руки, и встав, гордо вскинула голову.

– Что вы ещё скрываете от меня, госпожа Юлиса? – вопрос прозвучал уже как-то обыденно.

– Клянусь Нутпеном и Ангипой – ничего, – непривычно холодно отчеканила та. – Что хоть как-то касается вашей семьи, госпожа Картен.

– Я благодарна за помощь в поисках моей дочери, – надменный голос женщины звенел металлом. – Но хочу, чтобы вы покинули мой дом. Я не терплю лжи!

– Полагаю, своим поступком я заслужила ещё хотя бы три или четыре дня, госпожа Картен? – тем же ледяным тоном поинтересовалась собеседница, и заметив тень неудовольствия на её лице, усмехнулась. – Я почти не буду выходить из своей комнаты.

– Почему? – слегка удивилась Тервия, явно занятая какими-то своими мыслями.

Девушка объяснила.

– Хорошо, – с явной неохотой кивнула хозяйка дома, тут же предупредив. – Но это последняя задержка!

– Разумеется, – охотно согласилась гостья. – Мне здесь больше делать нечего.

Не удостоив путешественницу даже взгляда, супруга консула величаво проследовала к двери. И тут девушку опять чёрт за язык дёрнул.

– О лжи вам лучше поговорить со своей предсказательницей, госпожа Картен!

Тервия заметно вздрогнула, но не задерживаясь, вышла на галерею. За спиной госпожи тихо, но очень неодобрительно вздохнула Риата.

– Не вздыхай, – устало махнула рукой Ника. – Всё уже закончилось. Лучше принеси из кухни чего-нибудь пожевать, а то когда ещё ужина дождёшься?

Какое-то время невольница растерянно смотрела на хозяйку, потом понимающе кивнула.

– Слушаюсь, госпожа.

Едва поднявшись на второй этаж, девушка услышала возбуждённый голос Вестакии. Женская часть семейства Картенов выбирала подходящий наряд для встречи отца. На кровати лежало несколько платьев, а Толкуша держала металлическое зеркало, перед которым увлечённо вертелась бывшая пленница.

"Быстро она пришла в себя от пережитого", – мысленно усмехнулась путешественница, вспоминая сюжет из телевизионных новостей своего мира. Судя по ним, с освобождёнными заложникам тут же работают психологи. Видимо, здесь к подобным вещам относились проще.

Разумеется, её к обсуждению нарядов никто не пригласил. Мать демонстративно отвернулась, а дочь ограничилась робкой извиняющейся улыбкой.

Придя к себе, Ника, приняв меры предосторожности, завалилась на кровать. Когда пришла Риата, дискуссия за стенкой разгорелась ещё сильнее. Невольница принесла вещи из ванной и передала хозяйке большую лепёшку с лежащей поверх кистью винограда. Девушка едва не подавилась, когда в соседнюю комнату, воя от восторга, ворвались Валрек и пытавшийся удержать брата Уртекс. Мать шикнула на них, требуя тишины, а путешественница вдруг остро почувствовала своё одиночество. Её здесь так встречать никто не будет. Аппетит тут же пропал, и она отдала недоеденную лепёшку рабыне.

Подкрепившись, невольница ушла, прихватив грязную одежду хозяйки. Вернулась она уже в сумерках, прикрывая ладонью горящую лучину. Когда Риата зажигала светильник, раздался требовательный стук в дверь. Услышав голос Картена, Ника, кряхтя, поднялась и подошла к окну.

В быстро открывшуюся калитку, ворча, вошёл консул в сопровождении десятника конной стражи. В наступившей полутьме лица различались плохо, но судя по тону, они оба казались чем-то сильно недовольны.

– Отец! – тихо сказала Вестакия под самым окном.

Размашисто шагавший по каменным плитам двора мореход замер.

– Это я, отец, – повторила девушка, медленно двигаясь ему навстречу с понуро опущенной головой. – Прости меня, отец.

Хлёсткий звук пощёчины заставил путешественницу вздрогнуть и прикрыть рот ладонью, гася невольный вскрик.

Лёгкое тело Вестакии рухнуло. С галереи донеслось сдавленное рыдание Тервии, которая даже не подумала заступиться за дочь. Румс тоже молчал, тёмной фигурой выделяясь в густой тени конюшни.

После такого приветствия Ника не удивилась, если бы Картен бросился пинать распростёртое тело. Но вместо этого мореход, присев рядом с нею, стал что-то очень тихо шептать на ухо дочери, прижимая её голову к груди. Та зарыдала, крепко обняв отца.

Наблюдавшая за ним гостья облегчённо перевела дух. Всё-таки она жалела эту девушку, тоже ставшую жертвой мужского предательства.

Консул помог дочери подняться и повёл в дом. Оставшийся на дворе десятник конной стражи повелительно крикнул:

– Позови госпожу Юлису, если она ещё не спит.

– Да, господин, – отозвалась, судя по голосу, Толкуша.

"Вот батман!" – охнув, путешественница бросилась к зеркалу и застонала от бессилия, убедившись, что почти ничего не может в нём рассмотреть при столь скудном освещении. Вымотавшись за день, она даже причёску сделать поленилась. Ну как в таком виде показаться Румсу? А шаги рабыни всё ближе.

Пришлось набросить накидку.

"И единственное приличное платье Риата уже выстирала", – мелькнуло в голове Ники, когда она разрешила Толкуше войти.

– Вас спрашивает господин Фарк, госпожа Юлиса. Что ему передать?

– Ничего, – покачала головой девушка. – Я сейчас спущусь.

Он ждал на галерее, где Дербан уже зажигал стоявшие на полочках масляные светильники. Из-за неплотно прикрытой двери главного зала доносилось неразборчивое бормотание и жалобные всхлипы.

– Вы хотели меня видеть, господин Фарк? – спросила путешественница, стараясь не обращать внимание на боль в пояснице.

– Да, госпожа Юлиса, – обернулся к ней десятник конной стражи, и в тусклом свете робких огоньков она без труда рассмотрела на красивом лице печать усталости и злости.

– Я не успел схватить Ноор Учага.

– Почему? – встрепенулась собеседница. – Что-то случилось с вашим конём?

– Нет! – поморщился молодой человек. – Меня опередили.

– Но как? – ещё сильнее удивилась девушка, всё же рассчитывавшая, что варвар ответит за свои преступления. – Кто?

– Его слуга! – скрипнул зубами Румс. – Не знаю, кто помогает этому мерзавцу: небожители или тёмные боги Тарата... Ему попалась повозка. Представляете? Ума не приложу, как он уговорил хозяина, но тот так гнал своего осла, что он оказался в городе быстрее Ворона.

Молодой человек в бессильной ярости ударил кулаком по столбу, поддерживавшему крышу галереи.

– Я очень торопился и не стал ничего говорить ни стратегу Реду Стауту, ни своему полусотнику. Встретил двух знакомых городских стражников – и к дому Ноор Учага. А его там уже нет. Привратник сказал: "Почти перед самым нашим приходом приехал Савтак..."

Сын консула поморщился.

– Тот самый слуга Ноор Учага. На тележке, запряжённой ослом. Варвар вышел, отсыпал вознице горсть золота, вскочил на лошадь и умчался как ветер. Хотя верхом ездить в городе запрещено. Я хотел догнать...

Десятник конной стражи тяжело вздохнул.

– Но мой Ворон так устал за сегодняшний день...

– Вы его упустили..., – сделала беспощадный вывод слушательница.

– Я пытался! – яростно вскричал молодой человек. – Отправил с посыльным письмо Картену и поспешил в конюшни городской стражи. Пока договаривался насчёт лошади, этот мерзавец сумел скрыться. Я его потерял.

Он опять ударил ни в чём не повинный столб, отозвавшийся обиженным гулом.

– Там перекрёсток... и я, наверное, свернул не туда. Вестакия права, этот варвар – колдун!

– Вам пришлось вернуться, господин Фарк, – сочувственно покачала головой путешественница.

– Да, – нехотя признался десятник. – Но я всё равно его найду! Клянусь Нутпеном и Аксером!

– Где вы встретились с господином Картеном? – спросила Ника после недолгого молчания.

– Он получил моё письмо и ждал у ворот за городом, – мрачно проворчал молодой человек. – Господин Картен уговорил меня пока молчать о случившемся.

Румс криво усмехнулся.

– Но я уже успел рассказать о Ноор Учаге и Вестакии городским стражникам. Теперь об этом узнает весь Канакерн.

– Господин Картен достаточно богат, чтобы уговорить и их, – усмехнулась девушка.

– Вы думаете, он заплатил им за молчание? – удивился собеседник.

– Не исключаю, – ушла от прямого ответа путешественница. – Господин Картен умеет хранить секреты.

Десятник конной стражи раздражённо засопел.

Видя искреннее огорчение собеседника, Ника напомнила:

– Вестакия – его дочь, господин Фарк. Он отвечает за неё перед семьёй и богами. У него есть право решать кому и что говорить.

– Вы так упорно искали свою служанку, госпожа Юлиса, – зло ухмыльнулся сын консула. – Почему же теперь вы так безразличны к тому, что её убийцы останутся безнаказанными?

– Их наказание не вернёт мне Паули, – сухо ответила девушка. – Да и времени на месть у меня не осталось.

– Тогда я возьму её на себя, – с угрозой в голосе заявил Румс.

Их разговор прервал голос Уртекса.

– Господин Фарк, госпожа Юлиса, отец хочет с вами поговорить.

Полыхавшие в камине поленья бросали тревожные, багровые отсветы на стол, за которым сидела сникшая, словно пришибленная Вестакия, которую безуспешно пытался развеселить примостившийся на коленях Валрек, сама хозяйка дома с сурово поджатыми губами и мрачный консул.

Гостья удивилась, увидев его не на своём обычном месте во главе стола.

– Уртекс, – негромко велел он. – Отведи брата к няньке. Пусть она его покормит и укладывает спать, и скажи на кухне, что мы поужинаем позже.

– Да, отец, – буркнул подросток, явно огорчённый тем, что его выставляют из зала перед каким-то важным разговором.

– И плотнее закрой дверь! – добавил мореход, буркнув. – Садитесь, господа.

То, что им предложили расположиться за этим столом, а не за тем, что напротив, показалось путешественнице ещё более необычным.

– Я уже говорил, господин Румс, но повторю ещё раз, мне очень приятно, что именно вы отыскали и спасли мою дочь. Я очень рад, что ваши чувства к Вестакии не изменились. Поэтому мы с моим другом, вашим отцом, решили, что свадьба состоится в ранее оговорённое время.

На лицо десятника конной стражи набежала тень, а брови сурово сошлись к переносице. Заметив реакцию собеседника, Картен торопливо продолжил, не давая ему заговорить:

– Моя дочь любит вас, а то, что произошло, лишь кошмарное недоразумение.

– Колдовство, – робко пискнула девушка.

– Злые чары, – тут же поддержал дочку папа, и та явно воспрянула духом.

– Только колдовство могло заставить её совершить подобную глупость. Но вы разрушили его своей любовью и теперь после свадьбы получите верную и послушную супругу.

– Клянусь Ноной и Диолой, – вновь подала голос Вестакия, но тут же заткнулась под тяжёлым отцовским взглядом.

– Мы проведём все необходимые обряды очищения, – вступила в разговор Тервия. – Чтобы уничтожить последние следы злых чар...

– Это ваши женские дела, – поднял руку консул. – Не следует мужчинам в них вмешиваться. Сейчас речь о другом. Ваша семейная жизнь, господин Румс, будет испорчена, если все узнают, что Вестакия поддалась волшебству и сама спустилась в сад.

Он криво усмехнулся.

– Языки наших горожан острее меча и ядовиты, словно укус гадюки. Не у всех хватит ума понять, что дело в колдовстве. Пусть люди и дальше думают, что её похитили. Подлая рабыня Вилпа опоила всех сонным зельем, а Ноор Учаг со слугами пробрался в дом и выкрал Вестакию прямо из постели. Это даже не обман, а простое и понятное толпе объяснение.

– Но Ноор Учаг будет говорить на суде совсем другое, – пробормотал ошарашенный подобным предложением Румс. – И тогда я буду...

– Какой суд! – Картен скривился, словно от зубной боли. – Вы опоздали! Ноор Учаг покинул земли Канакерна. Тагар Зоркие Глаза не даст судить сына за то, что тот похитил девушку! Вы же знаете, что для варваров – это не преступление, а доблесть. Тем более моя дочь жива и здорова...

– Вы отказываетесь отомстить за её честь?! – десятник конной стражи вскочил, роняя табурет, рухнувший на пол с грохотом, заставившим всех в зале вздрогнуть.

– Я хочу ей счастья! – взревел Картен, тоже вскакивая на ноги. – Ваш отец не изменил своего решения. Свадьбе быть! Вы хотите выставить свою невесту легкомысленной.... дурой?!

– Ну, что ты такое говоришь, Мерк? – дрогнувшим голосом упрекнула морехода супруга, а Вестакия опять зарыдала, прикрыв ладонями лицо.

– Как хотите, господин Картен, – криво усмехнулся Румс, упрямо качая головой. – А я этого так не оставлю! Ноор Учаг оскорбил не только меня, но и весь Канакерн!

– Думаешь, я не хочу отомстить? – глухо прорычал консул, подаваясь вперёд. – Я сделаю всё, чтобы варвар сполна заплатил за свои преступления. Но только так, чтобы не пострадала моя семья! Сейчас по городу и так гуляют самые нелепые слухи, а если ещё станет известно, что Вестакия сбежала сама. Это испортит не только мою репутацию, но и вашего отца. Она же войдёт в его семью!

– Нужно всё хорошенько обдумать, – уже гораздо спокойнее закончил Картен.

Румс колебался, глядя бешеными глазами то на хозяина дома, то на плотно прикрытую дверь.

Ника подумала, что продолжение и дальнейшее развитие скандала ей совершенно без надобности, поэтому решила вмешаться, используя на этот раз фразу из своего родного мира.

– Мой отец говорил, что месть – это такое блюдо, которому надо дать остыть и есть холодным.

На миг лицо десятника конной стражи скривилось в полупрезрительной усмешке, но тут же прояснилось пониманием.

– Слышишь? – обрадовался неожиданной поддержке мореход. – Господин Лаций Юлис Апер – мудрый человек, он зря не скажет.

А вот губы Тервии вновь плотно сжались. Кажется, хозяйке дома не понравилось то, что будущий зять прислушался к словам гостьи.

– Но меня будут спрашивать друзья, – проворчал молодой человек. – А им врать я не хочу и не буду!

– Никому лгать не нужно! – горячо возразил прожжённый политик городского масштаба. – Рассказывай честно, но только то, что видел собственными глазами. Мою дочь держали на хуторе Руба Остия Круна силой?

– Да, – немного растерялся десятник.

– Слуга Ноор Учага напал на вас? – продолжал забалтывать его консул.

– И это было, – со вздохом согласился Румс. Кажется, он догадался, что хочет втолковать ему будущий тесть.

– Вот это и говорите! – удовлетворённо улыбнулся Картен. – А о том, как она туда попала – лучше промолчать. Выкрали, и всё тут!

– Только как я объясню своё появление на хуторе? – криво усмехнулся молодой человек.

Тут путешественница сообразила, что неожиданно появилась возможность подтвердить свою версию встречи с сыном консула Фарка в глазах подозрительно щурившейся Тервии.

– Скажете правду, – пожала она плечами. – Здесь скрывать нечего. Я же встретилась вам за городом. Вы спросили: куда я иду? Попробовали отговорить. А когда ничего не получилось, решили меня проводить, чтобы уберечь от возможных неприятностей. Вы же не могли себе позволить, чтобы гостья вашего будущего тестя попала в беду?

Румс опустил взгляд.

– Вот госпожа Юлиса вас на хутор и привела! – обрадовался довольный мореход, тут же спохватившись. – А сами-то вы как о нём узнали?

Этот вопрос девушку врасплох не застал.

– Моя рабыня случайно подслушала разговор Мыши с незнакомым мужчиной. Они говорили о хуторе возле Змеиного ручья. Не стоит упоминать им имя Зипея Скелы.

– Как видите, вам не придётся опускаться до лжи, господин Румс, – развёл руками консул. – Просто молчите о том, чего не видели сами.

– Хорошо, – нехотя согласился десятник конной стражи, тут же предупредив. – Но отцу я расскажу всё как есть!

– Боги запрещают детям скрывать что-то от родителей, – наставительно заметил хозяин дома и успокоил собеседника. – Мы с ним уже поговорили.

– Тогда я пойду, господин Картен, – не глядя на него, Румс тяжело поднялся с табурета.

– Подождите ещё немного, – остановил его консул, и солидно откашлявшись, объявил. – Я обещал городскому совету Готонима тысячу империалов, если они вернут мне дочь. У них ничего не получилось. Это сделали вы, значит, и награда ваша. По пятьсот золотых вам, господин Фарк, и вам, госпожа Юлиса.

– Нас было трое, – напомнила Ника, изрядно удивлённая куцым размером купеческой благодарности. Впрочем формально Картен не нарушил своего слова. Они же не привели ни одного пособника похитителей его дочери. – Просто Орри на обратном пути ушёл в усадьбу. Но без него нам бы ни за что не найти Вестакии.

– Тогда вам достанется меньше денег, госпожа Юлиса, – рассмеялся мореход.

– Нельзя оставлять без награды тех, кто её достоин, – улыбнулась та одними губами и, не сдержавшись, уколола. – Бог торговли Семрег любит честные сделки.

– Значит, разделим тысячу на троих, – развёл руками хозяин дома.

– Не нужно, господин Картен, – внезапно возразил Румс.

– Как так? – нахмурился консул, а путешественница замерла от неожиданности. Неужели благородный воин решил "кинуть" ганта?

– Я не возьму деньги, – заявил десятник конной стражи к её удивлению и... облегчению.

– Вы отказываетесь от награды? – нахмурился хозяин дома, тщетно пытаясь поймать ускользающий взгляд собеседника. – Почему?

Нике показалось, что молодой человек не желает отвечать на этот вопрос. Но родители невесты напряжённо ждали, а Вестакия, подняв мокрые от слёз глаза, не сводила умоляющих глаз с жениха.

Дрова в камине прогорели, превратившись в россыпь тревожно-багровых углей. Сгустившийся сумрак усиливал нараставшую в зале тревогу. Когда всеобщее молчание зазвенело, словно натянутая струна, становясь невыносимым, Румс вдруг довольно улыбнулся.

– Не хочу, чтобы люди говорили, будто я взял деньги за освобождение своей невесты.

Дочь морехода довольно улыбнулась, её отец понимающе кивнул, явно гордясь своим затем, а вот путешественница почувствовала в словах молодого человека скрытую иронию. Быть может, именно поэтому Тервия бросила на неё злой и настороженный взгляд?

– Тогда я разделю эти деньги между вами и Орри, – подвёл итог обсуждению довольный мореход.

Само-собой подобное решение не могло не обрадовать Нику, хотя ехидная жаба опять напомнила об обещанных консулом пяти тысячах, но у девушки хватило ума не заикаться о необдуманных посулах хозяина дома.

– Разве вы не останетесь на ужин, господин Румс? – встрепенулась Тервия, когда десятник конной стражи, поклонившись, направился к двери.

– Нет, госпожа Картен, – на ходу покачал головой тот. – Мне надо домой.

– Я провожу тебя до ворот, – поднялся мореход.

Когда мужчины вышли из зала, туда заглянул хмурый Уртекс.

– Кривая Ложка спрашивает, когда подавать ужин?

– Пусть несут, – величественно кивнула сыну мать. – И не забудут кувшин с герсенским.

– Я прикажу, – улыбнулся подросток.

Когда довольный консул вернулся, рабы уже накрывали на стол. Заняв на этот раз привычное место за стоявшим перпендикулярно столом, он приказал налить всем вина. Убедившись, что распоряжение выполнено, Картен встал, и воздев бокал к потолку, торжественно продекламировал:

– Хвала тебе, о грозный бог пучин, за то что дочь моя вкушает пищу вместе с нами и дома будет честной свадьбы ждать!

Щедро плеснув на пол жертву домашним богам, мореход двумя глотками осушил посудину, тут же приказав наполнить её снова. Чуть разбавленное вино путешественнице понравилось, как и тушёная баранина с овощами.