Текст книги "Лягушка-путешественница (СИ)"

Автор книги: Анастасия Анфимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 60 (всего у книги 66 страниц)

Умильно наблюдая за торопливо жующей дочерью, Тервия подкладывала ей то нарезанный кусками сыр, то вяленую рыбу, то маслины и виноград.

Уртекс какое-то время дулся из-за того, что его выгнали из зала, не дав поучаствовать во взрослом разговоре, но потом тихо поинтересовался у сидящей рядом гостьи:

– Правда, что господин Румс убил одного из злодеев, госпожа Юлиса?

– Да, – подтвердила та, привычно разделывая пальцами рыбу. – Он заколол его мечом.

– Как? – с горящими от возбуждения глазами заинтересовался парнишка. – Каким приёмом? Как двигался?

– Прости, Уртекс, – извинилась девушка. – Но я ничего не понимаю в фехтовании. Спроси сам. Господин Фарк расскажет и покажет.

Сын морехода хотел опять обидеться, но вовремя передумал. Как раз в этот момент его уже изрядно пьяненький папуля провозгласил очередную здравицу в честь храбреца, вырвавшего из коварных лап похитителей свою невесту.

Со стуком вернув бокал на стол, мореход, вытерев усы и бороду, многозначительно проговорил:

– Завтра рано утром Румс Фарк со своим десятком поскачет на хутор и схватит Руба Остия Круна!

"Так он и будет вас дожидаться, – неприязненно подумала Ника. – Наверное, уже удрал куда-нибудь. А может, Картену это и надо? Чтобы на суде не всплыли истинные обстоятельства похищения Весткии? Он ещё тот хитрец".

– И завтра же, – продолжал вещать консул. – Я объявлю, что храбрый десятник конной стражи Румс Фарк освободил мою дочь, похищенную коварным Ноор Учагом!

Он усмехнулся и вдруг глянул на гостью почти трезвыми глазами.

– Надеюсь, госпожа Юлиса, вы не обидитесь, если я не стану специально упоминать ваше имя?

– Такая слава мне ни к чему, господин Картен, – улыбнулась девушка, чувствуя нарастающую боль внизу живота.

– Но отец, – робко подала голос Вестакия. – Негодяй Руб Остий будет говорить обо мне... совсем другое?

– Кто поверит такому мерзавцу? – пренебрежительно фыркнул мореход, косвенно подтверждая догадку путешественницы. – Он же совершил тягчайшее и гнусное преступление...

Грозно сведя брови к переносице, член городского совета со значением поднял палец.

– Держал в неволе свободного человека!

Придавленная торжественностью речи, дочь скромно опустила глаза, хотя Нике показалось, что слова отца её не слишком успокоили.

Видимо, мать это тоже поняла, потому что озабоченно заявила:

– Мерк, надо как-то оградить Вестакию от... чрезмерного внимания. Представь, что начнётся, когда все узнают, что она нашлась? Набегут родственники, знакомые. Они замучают вопросами бедную девочку.

– Да, ты права, – нахмурился мужчина, но тут же довольно улыбнулся, знаком приказывая рабыне вновь наполнить бокал.

– Руб Остий держал нашу дочь в таких ужасных условиях, что она заболела, и лекарь не велел её беспокоить. Утром вызовешь Пол Така. Сама с ним поговоришь, или лучше мне?

– Нет, нет, – запротестовала супруга. – Я мать, это моя обязанность.

Решив, что ужин на этом можно считать законченным, путешественница поднялась с табурета, но её остановил властный голос Картена:

– Подождите, госпожа Юлиса. Нам надо поговорить.

"Вот батман! – мысленно охнула девушка. – Прямо как в классическом кино: "А вас, Штирлиц, я попрошу остаться"".

– Хорошо, только пожалуйста побыстрее, – не очень вежливо проворчала она. – Я очень устала за сегодняшний день.

Повинуясь взгляду главы семейства, супруга с детьми быстро, но с достоинством покинули зал. Перед тем, как плотно прикрыть за собой дверь, Тервия метнула на гостью очередной неприязненный взгляд.

– Садитесь, госпожа Юлиса, – гостеприимно пригласил её за свой стол консул, тут же объяснив причину подобной любезности. – Мне не хочется кричать на весь дом.

Чувствуя себя всё хуже, Ника, пожав плечами, выполнила просьбу, но расположилась на дальнем от него табурете. Хотя, если мореход вновь захочет её поколотить, в таком состоянии удрать будет непросто.

– Выпьете? – с той же пугающей любезностью предложил мужчина.

– Спасибо, больше не хочу, – покачала головой она. – Что вы мне хотели сказать?

– То, что такой лживой девицы мне видеть ещё не приходилось, – грозно прорычал купец. – Если бы не обещание, данное Лацию Юлиса Агилису, я бы приказал рабам палками гнать вас из города!

– Когда за правду норовят удушить, господин Картен, – зло усмехнулась путешественница, заметив, что мореход не назвал Наставника её отцом, и не собираясь выяснять причины недовольства собеседника, продолжила. – Поневоле врать начнёшь! Забыли, как мне в горло вцепились, едва я заикнулась о Ноор Учаге? Вот и пришлось искать свою служанку и вашу дочь тайком. Как считаете, вы бы дали мне возможность её найти, если бы я всё вам рассказывала?

Слегка смущённый отповедью собеседник на вопрос отвечать не стал, задав вместо этого свой:

– Как давно вы стали любовницей Румса Фарка?

– С чего вы взяли, что мы любовники? – теперь уже Ника удивилась.

– Вас много раз видели вместе, – охотно пояснил Картен. – И вы же не думаете, что я поверил в случайность вашей сегодняшней встречи?

Теперь молчала девушка, чувствуя, как боль и усталость напирают на осторожность и здравый смысл, грозя прорваться новым скандалом.

"Вот батман! – с тоскливой безнадёжностью думала она. – До чего же вы меня все достали! И ты, и твоя стерва жена! Какой, батман, любовник?! Мы и не целовались ни разу!"

– Я многое видел в жизни, госпожа Юлиса, – продолжал мужчина, явно наслаждаясь ошарашенно-опустошённым видом собеседницы. – Но до какого бесстыдства надо дойти, чтобы соблазнить жениха, невесту которого выкрали из дома?

– Не о том спрашиваете, господин Картен! – хищно ощерилась путешественница, чувствуя, как на глазах вскипают злые слёзы обиды. – И думаете не то! Очень скоро я с удовольствием покину и этот дом, и этот город. А ваш враг останется здесь. Организовав похищение Вестакии, на что он ещё пойдёт, чтобы вам досадить?

Мореход презрительно рассмеялся.

– Ноор Учаг...

– А причём тут Ноор Учаг? – хлопнув рукой по столу, подалась вперёд Ника. – Разве варвар настолько богат, чтобы, заплатив Зипею Скела, лодочникам, Рубу Остию Круну, при этом устраивать пышные унидиналии, кормить-поить приятелей да ещё и играть в кости?

– Он сын вождя! – повысил голос консул.

– И сколько у Тагара Зоркие Глаза сыновей? – огрызнулась собеседница. – Откуда у атавков деньги, чтобы оплачивать капризы каждого из них? Но главное – для чего Ноор Учаг держал Вестакию на хуторе? Не кажется ли вам, что он просто не знал, что с ней делать? А эти слухи о её самоубийстве? Почему они появились тогда, когда варвар после долгого перерыва навестил Весткию на хуторе, уверяя, что "скоро всё кончится"? А приступ вашей жены? Это тоже Ноор Учаг?

В пьяных глазах консула мелькнуло настороженное понимание, несмотря на выпитое вино, он ещё не совсем утратил способность соображать.

– Вот над чем надо вам поразмыслить, господин Картен, – путешественница встала. – Через четыре дня меня здесь не будет.

– Почему так долго? – усмехнулся ошарашенный напором мужчина.

– Спросите у жены, – процедила сквозь зубы Ника, и взявшись за дверную ручку, презрительно бросила через плечо. – Мы с господином Фарком всего лишь говорили о вашей дочери!

У неё ещё хватило сил подняться на второй этаж, глотая слёзы, пройти мимо Тервии, сидевшей у кровати Вестакии, и только рухнув на постель, в голос разреветься, гася крик подушкой. Давно не испытывая никаких иллюзий, девушка считала Картена порядочной сволочью, но даже представить себе не могла такой чёрной, предательской неблагодарности. "Я же вернула ему дочь! – выла Ника, в бессильной ярости колотя кулаком по матрасу. – А он... А он... Да он меня с дерьмом смешал! Как же так?! Что же за люди кругом такие?"

Понятливая Риата дала хозяйке прореветься, и только когда та стала тихонько всхлипывать, прошептала на ухо:

– Давайте я помогу вам раздеться, госпожа.

Путешественница со стоном села на кровати.

– Лучше принеси воды. И где горшок? Сил уже нет идти в уборную.

– Я уже всё припасла,– рабыня развернула лежащее комом у стены одеяло и достала узкий кувшин. – Вот, ещё тёплая.

– Ты умница, – грустно улыбнувшись, похвалила Ника женщину и поинтересовалась, стягивая платье. – Пятьдесят империалов это много?

– Много, госпожа, – не задумываясь, ответила невольница, помогая хозяйке. – Около тысячи серебряных риалов.

"Выходит, Картен заплатит мне десять тысяч серебром, – хмыкнула девушка, начиная успокаиваться. – На первое время хватит. Но пятьдесят тысяч было бы лучше".

Когда рабыня ушла выносить горшок, из-за циновки послышался робкий голос Вестакии.

– Можно мне войти, госпожа Юлиса?

Путешественница не испытывала никакого желания беседовать с дочерью морехода, поэтому раздражённо пробурчала:

– Я уже легла.

– Ну, пожалуйста, – заканючила девушка. – Я ненадолго.

– Заходите, – вздохнула Ника, поворачиваясь так, чтобы тусклый огонёк светильника не падал ей на заплаканное лицо.

– Я пришла ещё раз сказать вам спасибо, – голос Вестакии дрожал. – Я знаю, что это вы настояли на том, чтобы идти на хутор Руба Остия, и очень благодарна за это. Мне нечем отблагодарить вас, кроме этого.

Она шагнула вперёд, и прежде чем путешественница успела отстраниться, обняла и поцеловала её в мокрую щёку.

Отступив, дочь консула горячо заговорила:

– Я хочу предложить вам самую искреннюю дружбу. Клянусь Нутпеном, Нолипом и Диолой, у вас не будет подруги вернее меня!

Не ожидавшая ничего подобного попаданка растерянно шмыгнула носом, застывшие слёзы вновь заструились из глаз.

– Не знаю чем, но вижу, что отец обидел вас, – продолжала Вестакия. – Но поверьте, он неплохой человек. Боги наделили его великой мудростью, и он привык быть умнее других, а вы...

Девушка смущённо потупилась.

– Понимаете?

– Вашему отцу неприятно, что он ошибся, а я оказалась права? – Ника старалась говорить спокойно, но голос поневоле срывался.

– Да, – виновато вздохнула собеседница, тут же добавив. – Я знаю его лучше вас. Сами увидите, завтра, очнувшись от чар Диноса, он пожалеет о своём поступке. Хотя и не скажет об этом никому.

– Слово – это не птичка из клетки, госпожа Вестакия, – горько усмехнулась путешественница. – Это её можно поймать и посадить обратно, если она вылетела, а слово назад не вернёшь.

– Кто бы и что вам не говорил, – девушка в волнении прижала руку к груди. – Знайте, я никогда не забуду того, что вы сделали для нас с Румсом.

Последние слова больно царапнули душу расчувствовавшейся Ники. "Для вас с Румсом, – грустно думала она. – А для нас с Румсом? Хотя нет никаких "нас".... даже на один раз".

– Вы навсегда останетесь моей лучшей, самой любимой подругой, – голос дочери морехода звенел от переполнявших её чувств. – Пусть Яфром пошлёт вам добрые сны, а благодетельная Нона избавит от страданий.

Улыбнувшись на прощание, девушка выскользнула из комнаты. Разговор с ней помог путешественнице успокоиться и прийти в себя. Тем не менее прощать такую чёрную неблагодарность и незаслуженные оскорбления путешественница не собиралась. Самым простым казалось поставить на письме к Наставнику не тот значок. Представив рожу Картена в тот миг, когда друг и торговый партнёр вместо обещанных сапфиров набросится на него с кулаками, требуя объяснить, что тот сделал с его дочерью, попаданка мстительно улыбнулась. Даже если старик не доживёт до следующего визита морехода в Некуим, аратачи ни за что не отдадут купцу камни, не увидев на клочке папируса нужного знака. У Детей Рыси много недостатков, но как все дикари, они держат слово, данное соплеменнику, в отличие от цивилизованных людей, даже в ущерб собственным материальным интересам.

Сначала подобная мысль так понравилась девушке, что она уже стала придумывать, какую бы картинку нарисовать в уголочке письма? Смайлик, латинскую W или просто кривую загогулину? Однако, чем дальше успокаивалась, тем больше видела изъянов в своём плане.

Картен ни за что не простит пропажи такой кучи денег. У него хватит средств и решимости либо самому отыскать её в Империи, чтобы устроить какую-нибудь гадость, либо нанять убийцу. А добавлять к прочим поджидающим её опасностям ещё и разъярённого купца – не хотелось.

"Нужно что-то не столь очевидное, – поразмыслив, решила Ника, с сожалением отбросив такие сладкие и опасные фантазии. – Менее заметное, но столь же сокрушительное. Что ценит Картен больше всего, кроме семьи и денег?"

"Да свою репутацию! – поняла путешественница, усмехнувшись в темноту. – Вот где его слабое место! Учитывая здешние демократические порядки, надо вбросить на него такой компромат, чтобы он со свистом вылетел из городского совета!"

Проще всего перед отъездом приказать Риате рассказать кому-нибудь из рабов в городе правду о последнем плавании Картена. История о том, как женщины варварского племени захватили в плен матросов и капитана, придётся по вкусу падким на скандалы канакернцам. Но это косвенно ударит по гантам, а такой вариант девушку не устраивал.

Чувствуя, что мозги в голове ворочаются уже с большим трудом, девушка решила подумать об этом завтра и заснула.

Сквозь сон она слышала, как просыпается дом, как непривычно тихо распоряжается Тервия, не желая раньше времени будить вновь обретённую дочь, как недовольно ворчал мореход, как проснулась и ушла куда-то Риата.

Путешественница встала, когда та вернулась с кувшином воды и высохшим за ночь полотенцем.

– Госпожа Картен спрашивает, спуститесь ли вы к завтраку? – проговорила невольница с порога.

– Нет, – покачала головой хозяйка. – Скажешь, я плохо себя чувствую.

– Что с вами, госпожа Ника? – раздался из соседней комнаты встревоженный голос Вестакии. – Мама послала за лекарем, может, его прислать и к вам?

– Не стоит, – усмехнулась путешественница, в двух словах объяснив причину своего недомогания.

После чего решила всё-таки выбраться из постели и одеться. Она всё же в чужом доме и, значит, должна выглядеть прилично в любом состоянии.

Со двора донёсся стук калитки и знакомый голос. Хотя консул ещё не ушёл из дома по своим важным делам, встречала Пол Така Тервия. Прежде чем подняться на второй этаж, они о чём-то недолго совещались на галерее. Ника решила, что эскулап даже не взглянет на Вестакию. Просто получит деньги за молчание и уйдёт. Но она ошиблась. Либо лекарь решил до конца играть свою роль, или же супруга морехода решила обмануть и его, наболтав с три короба о страданиях недавно освобождённой пленницы.

В любом случае Пол Так зашёл к дочери морехода и принялся расспрашивать, что и где болит? После чего рекомендовал госпоже Картен прислать к нему в лавку раба за настоем, привычно оставил какие-то корешки для приготовления отвара и вдруг совершенно неожиданно спросил о госпоже Юлисе.

Девушка тут же насторожилась. Хозяйка дома подчёркнуто неохотно ответила, что гостья чувствует себя плохо и не выходит из своей комнаты. Реакция лекаря оказалась предсказуемой.

– Что с ней, госпожа Картен?

– Обычные женские недомогания, господин Пол Так, – раздражённо пояснила Тервия.

Понимающе хмыкнув, эскулап тут же предложил:

– У меня есть чудесное средство. Трилистник Гелады богини перекрёстков. Он хорошо помогает от боли и прочих неудобств в подобные дни.

– Вы слышали, госпожа Юлиса?! – повысила голос супруга консула.

– С удовольствием им воспользуюсь, знаю, что дурного вы не посоветуете.

Прихватив кошелёк, путешественница отодвинула перекрывавшую дверной проём циновку.

– Четыре щепотки на дебен кипятка, – объяснил Пол Так, передавая ей глиняную плошку с перетёртой в пыль травкой. – Как остынет – можно пить.

Получив две серебряные монеты, лекарь вышел, пожелав всем скорейшего выздоровления. Тервия покинула дочь сразу же после него.

Вернувшись к себе, Ника понюхала приобретённое зелье. Определённо пахло крапивой и ещё какой-то знакомой травкой. Когда девушка подошла к окну, чтобы позвать Риату, то увидела въезжавшую во двор тележку.

Так получилось, что как раз в этот момент во двор спустился Пол Так и хозяйка дома. Поэтому, едва поздравив Тервию с возвращением дочери, Алия Грок сразу же стала охать и причитать. Привлечённый шумом, из дома вышел принаряженный Картен, тут же гордо объявивший племяннику, что Вестакию нашёл и освободил её жених Румс Фарк. Приск Грок наверняка успел переговорить с Орри и примерно знал, как все было на самом деле. Однако это не помешало им с женой выразить бурную радость. Воспользовавшись суматохой, лекарь тихо смылся.

Благосклонно выслушав родственников, мореход со вздохом заявил, что к сожалению не может уделить им много внимания, предложив племяннику сопровождать его на площадь Народных собраний, где консул собирался торжественно объявить об освобождении дочери.

Разумеется, Приск Грок с удовольствием согласился, а Алия Грок стала уговаривать Тервию позволить ей увидеться с бывшей пленницей. Та, немного поломавшись, согласилась, сразу предупредив:

– Только недолго. Мерзавец Руб Остий Крун держал её в ужасных условиях!

– Конечно, госпожа Картен, – поспешно согласилась собеседница. – Я лишь поздравлю её с освобождением.

Стоило только женщине произнести несколько слов, а Вестакии поблагодарить её слабым, болезненным голосом, как хозяйка дома тут же выставила Алию Грок из комнаты. О Нике никто из дам, разумеется, даже вспомнил.

Чтобы хоть как-то отвлечься, та вновь взялась за свиток Днипа Виктаса Однума, который всё ещё лежал у неё в комнате. В который раз перечитывая какую-то заунывную драму, девушка внезапно вспомнила другую пьесу. Гамлет. Точнее фильм, снятый по этому произведению Шекспира. То место, где принц датский договорился с актёрами, чтобы те разыграли представление об убийстве его отца. А что, если написать пьесу о похищении Весткии? Но не мрачную трагедию или слезливую драму, а комедию. Пошлый фарс о глупом, жадном скряге, который не только сам не искал свою спрятанную под носом дочь, но и всячески мешал поискам, а потом ещё и не заплатил обещанную награду. Вот только написать надо так, чтобы жители Канакерна узнали в герое одного из своих консулов.

Когда из-за предательства Ника, а точнее тогда ещё Виктория Седова, оказалась прикована к больничной койке, у неё пропало всякое желание с кем-то общаться, путь даже в сети, и девушка с головой ушла в чтение разнообразных криминальных романов. Из них, а позже из многочисленных сериалов, которые часто приходилось смотреть из инвалидного кресла, будущая попаданка поняла великую силу средств массовой информации. Пусть в этом мире нет ни радио, ни телевидения, ни даже газет, зато есть театр, который люди охотно посещают. Вот пусть и не самый быстрый, но достаточно простой способ испортить репутацию Картена, не подставив ни себя, ни гантов.

Однако при зрелом размышлении путешественница с грустью поняла, что не обладает для этого ни способностями, ни талантом.

А в дом Картена целый день шло паломничество соседей, друзей, знакомых и родственников. Они поздравляли быстро уставшую от гостей Тервию, прославляли доблесть Румса Фарка, и все как один горели желанием увидеть Вестакию. Но подобной чести удостаивались очень немногие.

Не смогли проигнорировать столь значительное событие и лучшие люди города. Когда ближе к полудню запыхавшаяся Риата принесла хозяйке приготовленный отвар, то сразу сообщила, что Тервия опять приказала ей помогать Кривой Ложке.

– Вечером будут гости, госпожа, – со вздохом пояснила женщина, спросив с надеждой. – Так что мне делать? За вами ухаживать или на кухне помогать?

– Я справлюсь, – разочаровала её Ника, не желавшая ещё больше поссориться с супругой консула.

К торжественному ужину готовились основательно. Пока Тервия принимала посетителей, Алия Грок с Толкушей и Милимом быстренько смотались на рынок, а когда вернулись, рабы тяжело отдувались под тяжестью наполненных корзин.

В сумерках у ворот поставили два треножника, закрепив на их вершинах плоские, позеленевшие от времени бронзовые чаши, и когда солнце закатилось, зажгли в них щедро политые маслом древесные угли.

Первыми пришли Фарки. Похоже, история с любовником невесты Румса папу-консула нисколько не волновала. А вот десятник конной стражи выглядел непривычно сумрачным.

На предложение навестить Вестакию он вначале ответил отказом. Однако, когда будущая тёща трагическим голосом сообщила, как сильно та по нему страдает, бросил быстрый взгляд на окна второго этажа. Путешественница мгновенно спряталась, не желая попадаться тому на глаза.

Тут как раз к хозяйке дома с каким-то вопросом подошла Алия Грок, принимавшая самое активное участие в подготовке к празднику. Не дожидаясь, пока Тервия освободится, молодой человек, очевидно, используя право жениха, нагло взбежал на второй этаж.

Наблюдавшая за ним Ника на цыпочках метнулась вглубь комнаты, и усевшись подальше от светильника, приготовилась слушать.

– Позвольте войти, госпожа Вестакиия? – попросил разрешения десятник.

– Входите, господин Румс! – почти пропела девушка.

– Как ваше здоровье? – с наигранной учтивостью поинтересовался сын консула. – Вчера я не заметил, чтобы вы плохо себя чувствовали.

– Всё началось сегодня утром, господин Румс, – отозвалась собеседница. – Грудь теснит, болят руки и ноги. Господин Пол Так сказал, что это от перенесённых страданий. Радость от освобождения и встреча с вами придавали мне сил. Но сегодня вы забыли обо мне, и я заболела.

Прерывисто вздохнув, она продолжила:

– Лекарь сказал, что я скоро поправлюсь. Он дал целебный настой, велел принести жертву Пелксу, есть больше мяса и пить красное вино. Но я знаю, что лучшее лекарство для меня – это видеть вас, господин Румс. Прошу вас, заходите почаще.

– Я постараюсь, – пообещал молодой человек, тут же спросив. – Госпожа Юлиса у себя? Мне надо ей кое-что сказать.

– Она никуда не выходила, – с лёгким разочарованием ответила девушка.

– Госпожа Юлиса! – повысил голос сын консула. – Вы меня слышите?

– Да, господин Фарк, – отозвалась путешественница.

– Вы просили узнать о караванах на юг.

– Да, – повторила Ника, с кривой улыбкой прислушиваясь к торопливым шагам супруги морехода, спешившей узнать, о чём будет говорить будущий зять с надоевшей гостьей.

– Через пять дней работорговец Туна Ралий погонит свой товар в Готоним. Он может взять вас с собой. Но я бы не советовал. Рабы для каменоломен – не лучшие попутчики. Лучше подождите десять дней до каравана Ук Таша. Он направляется в Цилкаг, а это уже Империя.

– Спасибо, господин Фарк, – девушка с лёгкой иронией поблагодарила молодого человека за заботу. – Я подумаю.

И поинтересовалась:

– Вам удалось схватить Руба Остия Круна?

– Нет, – чуть помедлив, с раздражением ответил десятник конной стражи. – Хутор пуст. Мерзавец ушёл в землю кашариев. Там у него дочь замужем за братом вождя.

– Жаль, – вздохнула путешественница.

Попрощавшись с невестой и её матерью, Румс ушёл, а супруга морехода заглянула в комнату гостьи.

– Вы же не собираетесь оставаться здесь ещё десять дней?

– Ни в коем случае, госпожа Картен, – успокоила её путешественница, прячась в тени. – Я уйду из вашего дома, как договаривались.

– Я рада, – величаво кивнула Тервия, вглядываясь в темноту.

Как раз в это время со двора донёсся стук в ворота, и она торопливо вышла. Метнувшись к окну, Ника увидела трёх немолодых, богато одетых мужчин. Один из которых, стратег Ред Стаут, что-то тихо говорил хозяину дома, а двое других, улыбаясь, кивали чёрными с сединой бородами.

Девушка решила, что хозяйка дома спустилась специально, чтобы поприветствовать дорогих гостей. Но мореход, не дожидаясь её, лично сопроводил визитёров в дом. Чуть позже пришли ещё четверо, и вновь консул встречал их в одиночестве. Ни его жена, ни Алия Грок во дворе даже не появились. Во всяком случае путешественница их не заметила.

Очевидно, сегодняшний званый ужин пройдёт исключительно в мужской компании. Внезапно доносившийся сквозь доски пола глухой шум множества голосов сменился громким, нескладным пением. Ника с удивлением узнала хвалебный гимн Нутпену, божественному покровителю славного города Канакерна.

"У хора в театре получалось лучше, – насмешливо фыркнула она и замерла от неожиданности. – Вот батман! Ну и тупица! Как я могла забыть. Там же и свой писатель есть, или как правильно? Драматург! Превий Стрех, страдающий от того, что лучше всего у него получаются именно комедии".

Усмехнувшись, девушка подумала, что не плохо бы подсказать автору нужный сюжет. А лучше заказать у него пьесу. Если, конечно, непризнанный гений не запросит слишком дорого. Творческие люди, они всякие бывают. Однако вдруг фантазия заведёт его в такие дебри, что от первоначального замысла ничего не останется. Нет, процесс написания ни в коем случае нельзя пускать на самотёк. Вывод напрашивался сам собой. Отправляться вместе с труппой, или по местному "урбой", если не в Империю, то хотя бы до первого крупного города, где можно найти новых попутчиков. Вряд ли артисты откажут в подобной просьбе гостье господина Картена, тем более, если она сможет им заплатить. С этой мыслью она заснула.

Следующий день прошёл не столь бурно и примечательно. Путешественница, как и обещала, по-прежнему сидела в своей комнате, спускаясь в уборную.

После обеда Ника впервые увидела подруг Вестакии, явившихся в сопровождении рабынь и мам. Пока две богато одетые дамы поздравляли Тервию со счастливым возвращением дочери, девчонки поднялись на второй этаж и засыпали бывшую пленницу вопросами: "Правда ли, что варвар писал ей прекрасные любовные письма? Как он перелез через стену? Она сильно испугалась, когда Ноор Учаг пробрался в дом и напал на неё? Её всё время держали взаперти и никуда не выпускали? Почему она не пыталась бежать?"

На взгляд путешественницы дочь консула достойно выдержала испытание, не посрамив ни имени, ни должности своего отца.

– Да, варвар прислал два или три письма, совершенно лишённых изящества и хоть какого-то литературного вкуса.

– Дикарь приставил лестницу в переулке, а в сад спустился по верёвке. Он ничего не боялся, потому что мерзкая рабыня опоила всех в доме сонным зельем.

– Настолько испугалась, что даже потеряла дар речи и не успела позвать на помощь, пока он не заткнул мне рот.

Ну, и дальше в том же духе. Слушая слабый, болезненный голос Вестакии, Нике оставалось только усмехаться, и качая головой, гадать, как такая хитрая девица позволила себя обмануть?

Неизбежно речь зашла о славном герое и пылком влюблённом. Гостьям ужасно хотелось узнать, сколько злодеев перебил красавец Румс Фарк, как он был одет и почему так долго искал свою невесту?

К сожалению, исчерпывающих ответов на эти вопросы подругам получить не удалось. Пришла Тервия и строго попросила девушек дать Вестакии отдохнуть. Те обрушили на бывшую пленницу ворох добрых пожеланий, и спустившись во двор, удалились в сопровождении молчаливых рабынь. А их мамочки ещё немного посидели с супругой морехода в комнате с ткацким станком и амфорой цилянского.

Вечером, после ужина, на который путешественницу не пригласили, Риата зажгла светильник и ушла на кухню помогать Кривой Ложке. Её хозяйка хотела раздеться и лечь спать, но тут Вестакия попросила разрешения войти к ней в комнату.

– Меня сегодня навестили подруги, – явно волнуясь, проговорила дочь консула.

– Я слышала, – кивнула собеседница. – Но что же вы стоите у двери? Садитесь.

– Вы, наверное, обиделись, что я ничего не сказала им о вас, – примостившись на край табурета, девушка в волнении теребила ткань платья. – Вы же тоже там были. На хуторе Руба Остия Круна. Вы помогали меня искать...

Под пристальным взглядом собеседницы девушка, окончательно смутившись, замолчала. Путешественница тоже говорить не спешила, гадая, к чему это вступление?

– Родители велели мне молчать о вас, госпожа Ника, – наконец выдавила из себя дочь морехода, и отвернувшись, смахнула слезу тыльной стороной ладони. – Простите меня, но я не могла их ослушаться.

Попаданка перевела дух.

– Не за что, госпожа Вестакия, – облегчённо рассмеялась она. – Поверьте, мне совсем ни к чему такая слава. Чем меньше людей узнают о моём участии в ваших поисках – тем лучше.

– Но почему? – растерянно, даже с какой-то обидой спросила дочь консула.

Ника успела о многом передумать за последние дни. То, что Картен по своим причинам совсем не афиширует, а то и скрывает её роль в освобождении дочери, даже полезно, особенно в перспективе нового опасного путешествия. Добрые жители Канакерна ещё долго не забудут о более чем щедром обещании консула. И среди них могут отыскаться желающие лишить чужестранку честно заработанных денег, возможно, вместе с головой. Так что это как раз тот случай, когда широкая известность грозит большими неприятностями. Разумеется, она не стала делиться с собеседницей своими размышлениями, ограничившись более понятными словами:

– Я не обижаюсь, госпожа Вестакия. Ваш отец – мудрый человек. Если он не хочет привлекать ко мне внимание, значит, так надо.

– Вы правда так думаете? – подалась вперёд девушка.

– Уверена, что господину Картену виднее, – твёрдо заявила путешественница. – Но всё равно, мне очень приятно ваше отношение ко мне.

– Вы же моя лучшая подруга, – собеседница улыбнулась.

Радость от встречи с дочерью едва не заставила Картенов забыть об Ангипариях, и так получилось, что празднование возвращения Вестакии плавно перешло в торжества в честь богини плодородия Ангипы.

Сидя наверху в своей комнате гостья с интересом наблюдала за царившей во дворе суматохой. После завтрака она выпросила для своей рабыни разрешение отлучиться в город. Поначалу хозяйка дома взвилась на дыбы, напомнив о предпраздничных хлопотах. Но когда узнала, зачем Ника отправляет свою невольницу, согласилась и даже дала несколько советов.

Путешественница поручила рабыне обойти местные гостиницы, чтобы найти подходящую комнату на несколько дней. Девушка уже успела убедиться, что Риата, несмотря на всю свою жуликоватость и чрезмерную любовь к плотским утехам, обладает незаурядным талантом располагать к себе людей, легко выведывая у них нужные сведения.

Ника знала, что в здании театра имеются жилые комнаты. Но во-первых, артисты могут и не брать с собой попутчиков, во-вторых, неизвестно, есть ли там свободные помещения, а в третьих, путешественнице просто стало жаль невольницу, которую Тервия совсем замучила со своими праздниками. Пусть лучше гуляет по городу, чем работает на кухне.

Очевидно, рабыня поняла намёк и где-то полдня пропадала. Обозлённая супруга консула пожелала лично присутствовать при их разговоре. Нисколько не смущаясь, невольница выдала полный расклад по каждой гостинице с характеристиками хозяев, чистоты комнат и качества блюд. Разумеется, Тервия не смогла удержаться от некоторых критических замечаний, но ничего не смогла возразить или дополнить по существу.