Текст книги "Лягушка-путешественница (СИ)"

Автор книги: Анастасия Анфимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 66 страниц)

– Стихает, – неопределённо ответил капитан. – Возможно, завтра или послезавтра мы покинем Сантис.

– А пока, – он обвёл рукой помещение. – Наслаждайтесь оплаченным гостеприимством нашего хлебосольного хозяина. Как там у Нектона Битийского?

Смоквы приносит

И сдобные булки

Нам щедрый трактирщик,

Светлого мёда в горшке

И масло для умащения,

Добрую чару вина,–

Угостился и спи, опьянённый.

– Что-то я его не вижу, – проворчала собеседница, чувствуя, как аппетит стремительно превращается в голод.

– Мермион! – рявкнул капитан, грохнув кулаком по исцарапанной столешнице. – Где ты лысый плут?! Эй, кто-нибудь?!

Ника оглянулась. Никто из посетителей не обратил внимание на пьяный вопль морехода. Но те, кому положено, его услышали, и возле столика появился молодой раб в хитоне на одно плечо с копной чёрных курчавых волос и поблёскивавшими из-под них хитрыми глазками.

– Чего изволите, господин?

Картен могучей дланью сгрёб его за грудки, и подтянув ближе, рявкнул с хмельным нетерпением:

– Где ты шляешься, бездельник? Вот нажалуюсь хозяину, и он отправит тебя в каменоломни, лагир!

– Простите, добрый господин! – совершенно натурально заплакал юноша. Слезы текли по грязным щекам, пухлые губы кривились в жалкой гримасе, взгляд молил о пощаде. – Я лишь слегка задержался на кухне...

"Ну и артист! – с невольным восхищением подумала девушка, вспомнив представление, устроенное Риатой. – Видимо, не притворяясь – рабу тут не выжить. Да, наверное, и не только рабу?"

– Оставьте его, господин Картен! – поморщилась она, заметив, что посетители наконец-то стали на них оборачиваться. – Пусть лучше скажет, что у них есть на завтрак?

Купец с явной неохотой отпустил невольника, слегка оттолкнув его от себя.

– Свежий хлеб, госпожа, – заговорил тот совсем другим тоном. – Овечий сыр, оливки, вино виганское, цилянское. Ещё могу принести салат с капустой, уксусом и луком, маслины. Только что принесли свежую рыбу. Если желаете, её могут пожарить для вас в луке...

Риата негромко кашлянула.

Вспомнив её рассказы, девушка жестом прервала говорливого официанта.

– Кто же ест рыбу утром? Неси вино, сыр и маслины. Не забудь и про моих людей.

Она кивнула на стоявших за спиной женщин.

– Захвати им оливковое масло и хлеб.

– Конечно, госпожа, – кивнул паренёк, исчезая.

– Из вас получится хорошая хозяйка, госпожа Юлиса, – одобрительно хмыкнул Картен, охотно пояснив. – Вы не забываете о тех, кто вам служит.

Сыр оказался страшно солёным, разбавленное вино напоминало кислый компот. Зато хлеб превзошёл все ожидания! Пышный, мягкий, ещё тёплый с поджаристой, хрустящей корочкой на крутом боку. Риата и Паули тоже ели с жадностью, макая его в плошку с оливковым маслом. Закончив завтрак, гантка одобрительно покачала головой, а невольница ещё и пальцы облизала.

Дождь заметно ослаб, но резкие порывы ветра продолжали метаться по узким улочкам, залетая в открытую дверь и зарешеченные окна обеденного зала. Ника подумала, что сейчас самое время пройтись по лавкам и попробовать реализовать один из сапфиров. Вряд ли у торговцев в такую погоду будет много покупателей?

Узнав, что пассажирка собирается прогуляться, капитан попытался её отговорить, а когда у него ничего не получилось, посоветовал попросить у хозяина сабраги.

– Это что ещё такое? – вскинула брови девушка, стараясь вспомнить, слышала она такое слово или нет?

Собеседник криво усмехнулся.

– Как же вы мало ещё знаете о настоящей жизни, госпожа Юлиса...

– Впрочем, – он дурашливо пожал плечами. – Ваши родственники ими не пользуются. Их в паланкинах носят.

Нахмурившись, Ника обернулась и жестом подозвала Риату. Та, видимо, всё слышала, потому что тут же зашептала, понизив голос:

– Это вроде сандалий, госпожа, на высокой деревянной подошве. Чтобы в грязи не утонуть.

Мореход ещё продолжал разглагольствовать, а она уже направилась к двери на кухню, возле которой располагалось что-то вроде стойки или прилавка. Окликнув возившегося за ним хозяина, девушка расплатилась за завтрак и поинтересовалась на счёт сабрагов. Ей как-то не хотелось бродить по улице по щиколотку в холодной грязи.

Увы, но в наличии имелось только две пары, которые Мермион готов предоставить постоялице за чисто символическую плату. Пообещав сейчас же вернуться, путешественница прошла в свою комнату, оставив Риату и Паули в обеденном зале.

Закрыв за собой дверь, она отыскала в корзине одну из запасных рубах с бахромой по подолу, кинжалом распорола толстый шов и достала небольшой синий камень.

Больше всего сабраги напоминали японские сандалии гэта. Деревянная подошва с двумя поперечными планками. Когда рабыня завязала ремешки и помогла госпоже подняться, та почувствовала себя выше сантиметров на двадцать. Хотя на самом деле в них вряд ли было больше десяти.

Она решила Риату с собой не брать. Пусть в комнате сидит, добро охраняет, за одно приготовит сухую одежду к их возвращению.

С неба по-прежнему капало. Ветер забирался под накидку и шерстяное платье, неприятно холодя кожу. С черепичных крыш сбегали тонкие водопадики, которые легко разбивались резкими порывами гулявшего по узким улочкам сквозняка. Мутные потоки воды сбивались в озера, устраивая водовороты возле забитых канализационных люков.

Прохожие встречались редко. В основном рабы, бесстрашно шлёпавшие по грязным лужам. Свободные граждане торопились по своим делам, плотно закутавшись в плащи, а иногда воздев над головой приспособление, чем-то напоминавшее зонтик Только четырёхугольный и явно не складывающийся. Все они звонко топали по камням в сабрагах самой разной высоты.

Молодой человек с короткой бородкой и завитыми волосами в полосатом плаще вышагивал на настоящих, сантиметров тридцать, ходулях. Сопровождающий его тощий раб в покрытой заплатами тунике не только держал над головой господина " зонтик", но и время от времени подхватывал его под локоть, не давая упасть.

Проплутав по узким улочкам и промокнув, Нике удалось отыскать лавочку ювелира. На стене двухэтажного дома темнел дощатый навес, с краёв которого капала вода, а под ним располагалась низкая массивная дверь и прямоугольное окно, в котором скучала широкая бородатая физиономия под головным убором, напоминавшим тощий тюрбан.

За широкими, покатыми плечами поблёскивали статуэтки и какие-то безделушки из металла и кости. На палочках висели разнообразные ожерелья из жемчуга, нефрита, янтаря и ещё каких-то красивых камушков.

При виде Ники со служанкой рожа лавочника расплылась в такой счастливой улыбке, словно он только что выиграл джекпот.

– Не проходите мимо, госпожа! Заходите, взгляните на лучшие украшения в Сантисе. У старого Тирафа есть всё, что нужно такой прекрасной женщине! Вот ожерелье, оно так подойдёт к вашим глазам! Либрийские агаты. Не желаете ли примерить серьги из бирюзы и ляпис-лазури. Их привезли с другого края земли из волшебного Келлуана, страны магов, специально для того, чтобы украсить ваши замечательные ушки...

– А сапфиры есть? – прервала рекламный ролик девушка, заметив, что левый глаз продавца как будто затянут мутной плёнкой.

– У вас прекрасный вкус, госпожа, – похвалил её бородач, доставая откуда-то из-под прилавка ожерелье из нескольких грубо отшлифованных синих камней в серебряной оправе. Центральное место занимал сапфир почти такого же размера, что лежал у неё в кошельке.

– Сколько будет стоить такая прелесть?

– Только для вас, – прижал волосатую руку к пухлой груди продавец. – И только сегодня... Четыре тысячи серебряных риалов. Ну или сорок империалов, если пожелаете расплачиваться золотом.

– Вы, как я полагаю, знаток драгоценных камней, господин Тираф? – поинтересовалась потенциальная покупательница.

– Сорок лет я их продаю, – растянул толстые губы в улыбке лавочник. – Поверьте, госпожа, никто в городе не разбирается в них лучше меня.

– Тогда скажите, сколько будет стоить вот этот камень?

– Я не могу его вытащить и продавать отдельно, – нахмурился толстяк. – Даже для вас!

– Но все-таки? – настаивала Ника, чувствуя, как начинают замерзать ноги.

– Не меньше тысячи серебром! – уверенно заявил лавочник.

– Тогда цена в девятьсот риалов не будет чрезмерной за этот камешек? – девушка грациозно достала из висевшего на поясе кошелька сапфир.

Физиономия торговца скривилась так, будто он только что сжевал лимон и даже без коньяка.

– Я не покупаю у незнакомцев.

– Жаль, господин Тираф, – огорчённо вздохнула путешественница, убирая камень и раздумывая, стоит ли поискать ещё ювелиров или лучше сразу вернуться в гостиницу?

– Впрочем, можно взглянуть, – остановил её лавочник, тут же предупредив. – Но я ничего не обещаю.

Он осторожно взял камешек и стал внимательно разглядывать, поднеся почти вплотную к правому глазу.

– Это не сапфир, а лазурит, – авторитетно заявил он спустя некоторое время. – Вас обманули, госпожа

– Что вы говорите! – в притворном изумлении всплеснула руками Ника.

– Но если вы очень нуждаетесь в деньгах, я готов дать за него, – мужчина замялся. – Пятьдесят риалов. И то только потому, что вы мне симпатичны.

– Лучше я оставлю его себе, – усмехнулась девушка.

Глазки лавочника сузились, превратившись в щёлочки, волосатые пальцы крепко сжали сапфир, а под густой порослью на роже зазмеилась насмешливая улыбка.

У неё внутри всё похолодело: "Вот батман! Этот пузан хапнет сейчас мой камешек, и всё! Чёрта с два потом на него управу найдёшь! Скажет: "Ничего не знаю, ничего не видел, а она все придумала!" Свидетелей нет, кроме Паули, но кто же дикарке поверит?"

Противно засосало под ложечкой. Этот драгоценный камень – половина того, что у неё есть. И вот так запросто отдать его чужому дяде, а самой остаться без трусов?! Что может ожидать одинокую девушку в этом мире – страшно даже представить. Тут никакое происхождения не поможет. За шикарную родословную никто кормить не будет. Молнией пронеслась в голове история Риаты. Доля бедняка здесь ничем не лучше рабской, а порой и хуже.

В груди глухо заворочалась обида, стало наваливаться отчаяние. Ну почему обладателям мужских половых признаков так нравится вытирать о неё ноги?! Уныние и жалость к себе перешли в ярость, и, как всегда в таких случаях, решение пришло внезапно. Ника понимала, что отчаянно рискует. Но купчина явно решил её грабануть, а то что на улице никого нет – может и к лучшему.

Чувствуя, как бешено заколотилось сердце, она подчёркнуто неторопливо сняла и передала мокрую накидку растерянной Паули.

– Послушайте, господин Тираф, – девушка навалилась на прилавок, с каждым словом заговорщицки понижая голос. – Мне рассказывали, что это не обычный камень...

– Что вы говорите? – заинтересовавшись, собеседник тоже подался вперёд, на всякий случай отведя в сторону руку с зажатым сапфиром.

Ника бросилась так стремительно, словно спасалась от голодных волков или отбивала летящее в грудь копьё.

Завопив, лавочник подался назад, но потенциальная покупательница, превратившаяся в продавщицу, уже крепко вцепилась в его густую, ухоженную бороду. Продолжая бестолково орать, лавочник пятился, втаскивая в окно настырную девицу. Согнув ноги в коленях, она зацепилась за край слегка выступавшего за стену прилавка. Вздрогнув, купец наконец-то опомнился и попытался оторвать её свободной рукой от растительности на лице. Но тут же замер, увидев возле правого глаза острие длинного узкого кинжала, который путешественница успела выхватить из ножен за спиной.

– Отпусти! – прохрипел Тираф. – Если тронешь меня, тебя казнят!

– Ты этого уже не увидишь! – звенящим от переизбытка адреналина голосом проговорила Ника. – И останешься слепым до конца дней! Подумай, стоит это моей жизни?

Глядя на красную, покрытую бисеринками отвратительного, вонючего пота физиономию, девушка с отчаянной решимостью поняла, что без сожаления выколет глаз этому мерзавцу. В голове мелькнуло: "Ну и дурные же привычки у вас, госпожа Юлиса!" Но какое-то движение в глубине лавки заставило забыть обо всём.

Позади и чуть сбоку от разевавшего рот купца появился голый по пояс мужчина в кожаном фартуке и с деревянной табличкой на впалой, волосатой груди.

– Пусть твой раб остаётся на месте! – голос Ники чуть не сорвался на крик.

– Погоди, Орг, – пролепетал толстяк. Видимо, богатый жизненный опыт научил купца разбираться в людях, поэтому он отнёсся к её угрозам очень серьёзно.

– А ты верни камень немедленно!

– Вот возьми, мне разве жалко, – облегчённо затараторил толстяк. – Он мне и не нужен вовсе!

– Положи на прилавок! – распорядилась девушка. – Только тихо, без резких движений.

Сапфир негромко стукнул о толстые, оструганные доски.

– Паули, забери! – приказала Нина. – И вытаскивай меня отсюда!

– Как?! – не поняла служанка.

– Быстро! – взвизгнула хозяйка.

Сообразив, гантка ухватила её за талию и дёрнула на себя. Они едва не грохнулись в лужу из-за неустойчивых сабрагов. Но всё же сумели сохранить равновесие, вымочив только подолы платьев.

– Ну и смелая же вы, госпожа, – качая головой, проговорила Паули, подавая накидку.

– Я на волков охотилась, а это так, шакал, – буркнула девушка себе под нос, чувствуя, как противно дрожат колени, а глаза начинает щипать от слёз. – Пошли отсюда.

– Постойте! – окликнул торговец. – Семьсот! Эй, слышите, семьсот риалов!

Как же тяжело и трудно было ей заставить себя остановиться. Несколько раз глубоко вздохнув прохладный сырой воздух, Ника обернулась.

– Восемьсот, и не рахмой меньше!

– Хорошо! – сильнее чем в прошлый раз скривился лавочник.

– И деньги вперёд!

– Ага! – вскричал Тираф. – Чтобы ты удрала с моим серебром!?

– Глупец! – фыркнула девушка. – Далеко я убегу в такой обуви?

Чуть приподняв подол она продемонстрировала свои сабраги.

– Ладно, – устало махнул рукой лавочник. – Иди сюда. Да не бойся, не обижу.

Получив в руки мешочек с серебряными чешуйками, путешественница прикрыла его накидкой и поспешила в гостиницу. Вряд ли разумно разгуливать по городу с такими деньгами.

Пока они пересчитывали монеты, дождь перестал, народу вокруг заметно прибавилось. Тем не менее, Ника не чувствовала себя в безопасности. Вдруг какой-нибудь местный гопник решит напасть на двух беззащитных женщин? Вырвет заветный мешочек и скроется в лабиринте улочек?

Да и продавец всё ещё внушал ей некоторые опасения. Уж слишком сильно она его унизила. Мужчины, как правило, такое не прощают особенно женщинам. Ника криво усмехнулась, вспомнив Глухого Грома.

Одно хорошо, торгаш не знает ни кто они, ни где живут. Чтобы установить это, потребуется какое-то время. Оставалось надеяться, что Картен проспится, а погода улучшится настолько, чтобы корабль смог выйти в море.

Но вдруг лавочник решит за ними проследить? Нет, не сам, для этого он слишком толстый. Но можно же кого-нибудь послать? Ника резко оглянулась и вновь едва не упала.

– Что с вами, госпожа? – тревожно спросила Паули.

– Ты не заметила, за нами от Тирафа никто не шёл? – спросила девушка, перекладывая серебро в другую руку.

– Нет, госпожа, – чуть помедлив, покачала головой служанка. – Я смотрела. Тот злой купец в окне со своим рабом разговаривал.

Услышанное слегка успокоило путешественницу. Но все же она попыталась прибавить шагу, а в пустынных переулках сама проверяла, не идёт ли кто следом?

В гостиницу они вернулись усталые и мокрые. Обеденный зал опустел, хотя, видимо, ненадолго. Скоро полдень – время обеда. Из кухни уже тянуло умопомрачительными запахами оливкового масла, жареной рыбы, мяса и каких-то специй, от которых рот Ники тут же наполнился слюной.

Всё так же возившийся за стойкой хозяин удивлённо посмотрел на женщин. Не собираясь ничего объяснять, они торопливо простучали сабрагами мимо, завернув в коридорчик к "номерам" для постояльцев, где едва не столкнулись с Картеном.

Увидев пассажирку, капитан почему-то вздрогнул, взгляд дёрнулся в сторону, но через секунду лицо его расплылось в пьяненькой улыбке.

– Как прошла прогулка, госпожа Юлиса?

– Плохо, – буркнула девушка, придерживая заметно потяжелевший мешочек. – Вы оказались правы, не стоило уходить из гостиницы.

Купец самодовольно кивнул и вдруг сладко, со вкусом зевнул, пахнув на собеседницу густым перегаром.

– Но дождь кончился, и ветер почти стих, – добавила она, заведя руки за спину.

– Значит, завтра отплываем, – удовлетворённо кивнул мореход, и покачиваясь, заковылял к своей двери.

Проводив его взглядом, Ника постучалась в свою комнату.

– Госпожа? – раздался недоверчивый голос Риаты.

– Я, – откликнулась та. – Открывай быстрее!

Пропустив их внутрь, рабыня выглянула в коридор.

– Сними с меня эту гадость! – со стоном взмолилась девушка, плюхнувшись на табурет.

– Сейчас, сейчас, госпожа, – засуетилась невольница. – Тут ремешок затянулся.

– Спала, что-ли? – проворчала Паули, сбрасывая мокрую накидку.

Ника бросила взгляд на скомканную постель.

– Вот ещё, что ты такое говоришь! – обиженно затараторила Риата, разматывая обернутый вокруг лодыжки ремешок. – Даже не думала!

Хмыкнув, путешественница положила на стол тяжёлый кошелёк.

– Неужели всё время на ногах стояла?

– Ну, может самую малость вздремнула, госпожа, – пряча глаза, пробормотала женщина. – Все равно же делать нечего.

– Одежду сухую припасла? – спросила Паули, самостоятельно снимая тяжёлые сабраги.

– Тебя ждать буду! – фыркнула невольница, со стуком ставя деревянные сандалии, и метнулась к кровати.

Не имея чётких указаний, многоопытная рабыня развесила на высокой спинке гантское платье, доставшееся госпоже из захваченных у работорговца трофеев, кожаную рубаху с брюками и ночную сорочку.

В комнате было прохладно, и аратачский костюмчик пришёлся бы как нельзя кстати. Но вдруг кто в гости зайдёт? Или самой выйти понадобится? Одно дело – непривычный фасон и расцветка, и совсем другое – аристократка в кожаных штанах. Подобное зрелище может вызвать разрыв шаблона у добрых жителей Сантиса и привлечёт к её персоне совсем нежелательное внимание. А вариант с ночнушкой лучше вообще не рассматривать. В ней и заболеть недолго.

Рабыня взяла её мокрое платье, накидку , чтобы вывесить сушиться на гостиничном дворе, и сабраги. Паули тоже переоделась и, расправляя ткань, сказала:

– Моё тоже захвати.

– Вот ещё! – дёрнула плечом Риата. – Сама неси. Ты такая же служанка, как и я!

– Не такая! – вскипела гантка. – Я свободная, а ты рабыня!

– Рабыня, да не твоя! – огрызнулась невольница.

– Вы ещё подеритесь! – морщась, проворчала Ника. – Как дети малые. Ты всё равно во двор идёшь? Вот и захвати её вещи. Не переломишься.

– Слушаюсь, госпожа, – с деланным смирением опустила глазки Риата.

Оставшись вдвоём со служанкой, девушка приказала ей сшить три мешочка для денег. Не стоит их держать все в одном месте.

– Если здесь тебе темно, пойди в зал или во двор. Только на улицу не показывайся.

Весь день Риата и Паули дулись, всячески демонстрируя друг другу свою неприязнь. Но формально Ника не могла ни к чему придраться. Все её распоряжения выполнялись так, что ссора их госпожи не касалась. Плюнув, та решила не обращать внимание на глупых баб, сосредоточившись на деньгах.

Два мешочка по двести риалов она убрала на дно корзины, завернув их в незаменимые заячьи шкурки и уложив рядом со шкатулкой. Ещё один положила сверху, прикрыв рубахой и предварительно отсыпав немного в кошелёк. Четвёртый вручила удивлённой Паули.

– Пусть у тебя будет. Чтобы мы без денег не остались, если вдруг меня ограбят.

– Вы так доверяете мне, госпожа? – вскинула белесые брови служанка.

– А что, не должна? – нахмурилась Ника.

Гантка степенно поклонилась.

– Спасибо, госпожа. Как своё беречь буду.

На обед и ужин девушка в зал не выходила, сославшись на недомогание. Ей не хотелось показываться на людях в платье варваров. Надо же соответствовать образу радланской аристократки. А еду ей принесли служанки.

Ни погода, ни капитан не подвели. Правда, отплытие пришлось отложить на несколько часов, пока грузили продукты и воду. Но ещё до полудня корабль Картена покинул гостеприимный Сантис.

Теперь, если не произойдёт ничего непредвиденного, следующей остановкой станет Канакерн. Среди матросов царило приподнятое настроение, а вот женщины явно беспокоились все сильнее.

Орри являлся единственным мужчиной – гантом на судне, поэтому Крек Палпин именно у него официально попросил руки Ильде. Жена моряка умерла несколько лет назад, оставив ему сына и свою престарелую мать. И вот теперь он вновь решил связать себя узами брака.

Риата потихоньку сообщила госпоже, что на родине ему бы ни за что не заполучить в жены такую молодую девушку.

– Если только она не ужасная уродина, – шептала невольница, косясь на гомонящих неподалёку ганток.

– Почему? – вскинула брови Ника.

– Старый, госпожа, – рабыня взглянула на хозяйку с лёгким укором, словно на малое дитя. – Какой девушке он понравится настолько, чтобы выйти за него замуж? И простой моряк. Какие родители отдадут ему свою дочь. А тут сразу и красивая, молодая жена для постели и работница в дом.

Видимо, подобные мысли пришли в голову не одному Креку Палпину. Через пару дней Нут Чекез так же попросил Орри отдать ему в жёны Елси. Матрос поклялся, что брак будет заключён по всем правилам, и даже согласился подписать брачный контракт, взяв в свидетели самого Картена.

Надо отдать должное молодому ганту. Перед тем, как ответить, он поговорил с девушкой наедине. Вот ей Ника точно могла только посочувствовать. Крек Палпин ещё тот козёл, но у него, по крайней мере, есть сын, и он не бросил тёщу. А Нут Чекез всегда вёл себя как конченный придурок.

То ли к счастью, то ли к сожалению, но больше никто не последовал их примеру. Потом Паули рассказала, что Гас Мрек уговаривает Флийну выйти замуж за его сына. По словам матроса, он хороший парень, здоровый, заботливый. Только сильно шепелявый. Поэтому очень стеснительный и до сих пор не нашёл себе девушку по сердцу.

Заинтересовавшись этой "ярмаркой невест", пассажирка спросила у капитана, будут ли гражданами Канакерна дети ганток?

– Происхождение всегда считалось по отцу, – удивился мореход. – Разве вы не знали этого, госпожа Юлиса.

– Я не то имела ввиду, господин Картен, – смешалась девушка, мысленно ругая себя за глупость и длинный язык. Как она могла забыть, что этот мир принадлежит мужчинам? Теперь надо срочно выкручиваться.

– Не будет ли препятствием то, что гантов считают варварами?

– Ах вот вы о чём! – понимающе кивнул купец. – Не важно – какая мать, лишь бы отец был гражданином.

Такое пренебрежительное отношение к своему полу не могло не покоробить жительницу двадцать первого века. Ну в самом деле – почему так? Мать рожает ребёнка, воспитывает, а судьба его зависит от того, какое общественное положение занимает отец. Получается, что женщины ничего не решают?

Не удивительно, что гантки, так быстро "простив" своих похитителей и насильников, легко соглашаются выйти за них замуж. Даже стремятся к этому. Очень трудно не пропасть в незнакомом месте среди чужих людей и дурацких законов. Особенно женщине. Кому, как не ей, знать об этом? Так что стоит ли осуждать Ильде или Елси за то, что они просто пытаются выжить? Так же, как и она.

Вслед за матросами капитан тоже стал проявлять признаки нетерпения. Обычно спокойный и рассудительный, он чаще бранился, кричал на подчинённых, совершенно напрасно увеличивая темп гребли и продолжительность "рабочего дня". Близость дома словно подстёгивала его, заставляя забывать обо всём, в том числе и о здравом смысле.

Не удивительно, что люди начали потихоньку роптать. При чём на сей раз их мнения совпадали, не взирая ни на пол, ни на место рождения.

Как и Картену, Нике не терпелось поскорее сменить тесный душный трюм на просторную комнату. Спать не на досках, чуть прикрытых шкурами, а на тюфяке, набитом свежей соломой, вновь ощутить под ногами твёрдую почву. Но она видела, что на корабле назревает большой скандал, если не бунт. При чём сейчас капитану придётся иметь дело со всей командой.

Пассажирка несколько раз пыталась урезонить ретивого морехода, но вокруг всё время были люди. А Ника знала, как ревностно тот относится к любому покушению на свой авторитет. Выждав момент, когда рядом не оказалось ни одного матроса, она заговорила на языке аратачей.

–Мы уже близко, господин Картен. Стоит ли заставлять людей работать до изнеможения? Поверьте, день – два ничего не решит, но даст возможность отдохнуть и успокоиться.

Купец вздрогнул, зло сверкнув глазами из-под нахмуренных бровей.

– Они очень устали, – продолжала увещевать девушка самым мягким и благожелательным тоном. – А в этом состоянии человек способен на такие глупости о которых потом будет очень сильно сожалеть.

Шумно втянув носом воздух, капитан, видимо, собирался грубо ответить пассажирке, но в последний момент сумел удержаться.

– Я опаздываю с возвращением почти на три месяца, – проговорил он на том же языке. – Такого ещё никогда не случалось. Я не знаю, как там мои дети, жена, хозяйство. Что с ними? Возможно, меня сочли мёртвым, уже приносят жертвы на алтаре домашних богов, а Приск Грок готовится захватить моё имущество, пользуясь тем, что Уртекс только через год может попытаться пойти в эфебы. Каждый лишний день жжёт моё сердце, госпожа Юлиса. Поэтому будет так, как я скажу. А недовольные пусть отправляются за борт!

Последние слова он произнёс на радланском и отвернулся, давая понять, что разговор окончен.

Неизвестно, к чему могло привести упрямое нетерпение морехода, если бы не вмешались боги, послав устойчивый северный ветер. Ника вновь обрядилась в свой брючный костюм, а матросы поставили парус. Гребцы наконец-то получили возможность немного отдохнуть. Правда капитан все же время от времени сажал их за вёсла. Но Милим уже не колотил по бронзовой пластинке как сумасшедший.

Корабли стали попадаться чаще, так что даже опытному мореходу приходилось прилагать значительные усилия, чтобы избежать нежелательных встреч. Сильно изменился берег. На горизонте появились высокие горы с голыми, серыми вершинами. Иногда скалы подступали к самой воде, где прибой с шипящим шумом накатывался на мокрые камни.

Капитан, регулярно измеряя высоту Небесного гвоздя над горизонтом, сверял их положение с картой. Однажды он объявил:

– Если боги позволят, завтра мы будем в Канакерне!

Матросы отозвались восторженным рёвом, гантки даже их невесты настороженно помалкивали.

Ника с утра уложила вещи, обрядилась в своё единственное парадное платье, набросила на плечи накидку. Всё, она больше не вернётся в этот тёмный, тесный трюм с въевшейся в доски вонью. Самая длинная часть пути осталась позади. Но, возможно, она окажется не самой трудной? Впереди дорога через горы по продуваемым ветрами перевалам и узким извилистым тропам мимо отвесных скал и глубоких пропастей. Неизвестно ещё, кто или что её там ждёт?

Завозилась, не решаясь нарушить молчание хозяйки Риата. Девушка вздрогнула, прогоняя мрачные мысли.

– Посмотри, Паули узел забрала?

– Да, госпожа.

– Тогда пойдём отсюда.

Стоявший за рулевым веслом Орри первым обратил внимание на небольшое серое пятнышко у самого горизонта. Что-то вроде размытого облачка. Посчитав его предвестником перемены погоды, юноша обратился к капитану за разъяснением. Но тот неожиданно рассмеялся.

– Это дым от маяка Канакерна!

– Он горит, этот..., – молодой гант замялся, стараясь правильно произнести новое слово. – Маяк?

– Да, – кивнул Картен. – На его вершине ночью жгут бочки со смолой, а днём земляное масло, чтобы указать кораблям безопасный путь в гавань.

Известие, что цель путешествия совсем рядом, взбудоражило людей. Но время шло, облачко превратилось в пересекавшую небосвод темно-серую полосу, а судно всё ещё двигалось вдоль покрытого невысокими скалами берега. Капитан лично взял в руки руль. Матросы и женщины сгрудились на носу, с нетерпением ожидая появление города, который должен стать для многих новой родиной.

Ника не захотела тесниться , предпочитая оставаться на корме. Здесь же стоял Орри, внимательно слушая рассказ морехода о местах, мимо которых они проплывали.

– Видишь, серое пятно на склоне холма? Да, вот то. Эту каменную статую поставили здесь в незапамятные времена. Она так вросла в землю, что снаружи осталась только голова размером с повозку. Но и её не пощадили ни время, ни люди. Теперь даже трудно понять, кого она изображает. За холмом Седерская долина, на языке атавков – "Место отдыха богов", там они зимуют. Эти варвары состоят в союзе с Канакреном...

Он хотел ещё что-то сказать, но тут с мачты раздался ликующий крик Рейко.

– Вижу! Гора вот там и этот.... О котором вы рассказывали, хозяин. Дымит который.

– Это называется "маяк"! – громко рассмеялся Картен. – Запомни, ты же моряк, а не репей сухопутный!

– Маяк, хозяин! – повторил довольный подросток, крепко обхватив мачту.

Взглянув вперёд, Ника увидела скалистый мыс, на плоской вершине которого стояла маленькая крепость. Или, вернее, окружённая стеной башня, с которой и поднимались вверх густые клубы дыма. По склону змеилась дорога с ползущей по ней крошечной повозкой, запряжённой какими-то животными. На ограде мелькнула вспышка отражённого от металла солнца.

– На маяке кроме рабов, поддерживающих огонь, дежурят стражники, – пояснил капитан, видимо, тоже заметивший блеск.

– Ему что-то угрожает? – поинтересовалась пассажирка.

– В горах живут разные племена, и не все они наши союзники, – усмехнулся собеседник. – Случалось, что варвары нападали и на маяк.

– Зачем? – вскинула брови девушка. – Какую добычу там можно взять? Земляное масло да бочки со смолой.

– Горцы не так глупы, как вы считаете, госпожа Юлиса, – покачал головой Картен. – Если тёмной ночью погасить огонь на маяке и разжечь костёр в нужном месте, то корабль, вместо того чтобы войти в гавань, налетит на камни у берега. Вот вам и добыча. Такое случалось не один раз, прежде чем город решил поставить на маяке крепкую охрану.

Судно, неторопливо обогнув мыс, подошло к входу в просторную, слегка вытянутую бухту.

– Канакерн! – благоговейно проговорил мореход дрогнувшим голосом и тут же стал отдавать распоряжения.

– Нут Чекез, Гагнин, Орри, Рейко спустите парус! Остальные по местам, за вёсла! Милим, ленивая каракатица, где ты там?!

– Здесь, господин! – испуганно отозвался раб, ныряя в каюту. – Сейчас, уже несу!

Ника принялась оглядываться по сторонам, но сначала увидела не город, а два десятка каменных домишек под камышовыми и соломенными крышами, разбросанные по берегу в километре от маяка. Больше всего её удивило отсутствие вокруг поселения ограды или хотя бы жалкого заборчика. Только трепыхались на ветру растянутые сети, да покачивались у маленького причала узкие лодочки.

Возле жилищ дымились очаги, ходили мужчины и женщины с корзинами и какими-то свёртками, не обращая на их корабль никакого внимания. Носились стайками дети. Крупные, белые чайки парили над волнами, важно расхаживали по берегу, сидели на крышах или копались в отбросах, воюя за них с тощими собаками.