Текст книги "Лягушка-путешественница (СИ)"

Автор книги: Анастасия Анфимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 66 страниц)

Услышав за спиной взволнованное сопение Риаты, Ника поморщилась, знаком велев отойти подальше.

В памяти вдруг всплыл услышанный вчера вечером крик. Быть может, ей совсем не померещилось? Припомнив, откуда он доносился, девушка торопливо спустилась вниз.

Голый Картен продолжал допрашивать привратника, но тот упрямо стоял на своём, не обращая внимание на оплеухи. В дверях кухни сумрачным монументом застыла Кривая Ложка, из-за которой выглядывали горевшие жадным любопытством лица рабов. Но едва Тервия взглянула в ту сторону, их как ветром сдуло. Только циновка на двери ещё колыхалась какое-то время.

Не приставая к хозяевам, которым сейчас явно не до неё, гостья проскользнула в мужской зал, а оттуда в сад. Оглядевшись и вспомнив расположение дома, она направилась к левому забору. Справа он примыкал вплотную к соседнему участку, за самой длинной, протянувшейся параллельно фасаду, частью ограды располагалась широкая, довольно оживлённая улица. А вот слева пролегал узкий, тёмный переулок.

Рачительная хозяйка госпожа Картен использовала каждый клочок земли. В густой тени высокой стены протянулась короткая грядка или клумба, усаженная какими-то растениями с широкими светло-зелёными листьями, украшенными по краям белой каймой. На этом великолепии сразу бросалась в глаза вытянутая ямка, представлявшая из себя отпечаток пятки и части стопы, обутой скорее всего в обычные для Канакерна сандалии.

Подтянув подол платья, Ника поставила рядом свою ногу. Тут наследила явно не дочка морехода. У неё размер ещё меньше. Девушка ещё раз огляделась вокруг. К сожалению её опыта в чтении следов оказалось явно недостаточно, и ничего заслуживающего внимания она не разглядела. Впрочем, и увиденного оказалось вполне достаточно, чтобы сделать вывод: кто-то большой случайно наступил на край клумбы, втоптав в землю широкие листья. Осталось понять, откуда он здесь взялся?

Путешественница стала рассматривать сложенную из камней стену, очень скоро заметив зацепившийся за выступ комочек земли, по виду ни чем не отличавшийся от той, которая покрывала грядку. Или всё же клумбу? Разве что посветлее, потому что успела подсохнуть. А на самом верху еле различимые с такого расстояния чуть колыхались под ветром несколько коротких волосков, очень похожих на тонкую леску.

Громом прозвучавший в тишине скрип дверей, заставил девушку вздрогнуть. Вошедшая Мышь, скользнув по ней равнодушным взглядом, крикнула:

– Молодая госпожа, где вы!?

И зачем-то заглянула за росший возле скамейки цветочный куст.

Тут же, словно по команде, подобные возгласы послышались дома и на дворе. Очевидно, совсем потеряв голову, родители приказали рабам искать дочь повсюду.

Гостья встретила уже успевшего облачиться в хитон морехода на галерее. Озабоченный неожиданно свалившимися бедами, он так бы и пролетел мимо, если бы Ника не вцепилась ему в руку выше локтя.

– Отстаньте, госпожа Юлиса! – глаза купца полыхнули гневом, хотя он и старался говорить вежливо. – Не до вас!

– Это касается вашей дочери, господин Картен, – разжала пальцы девушка.

– Вестакии? – встрепенулся тот и сам схватил собеседницу за руки. – Где она? Что вы знаете?

– Думаю, вам надо самому посмотреть, – отвела взгляд путешественница. – Пойдёмте.

Странно, но купец почему-то не стал ни спорить, ни настаивать на немедленном ответе.

Они вошли в зал, где кто-то из рабов уже раздувал очаг, когда сзади раздался крик:

– Мерк, ты куда?

Позабыв о важности и солидности, за ними по галерее тяжело бежала Тервия.

– Госпожа Юлиса хочет что-то сказать о нашей дочери, – бросил через плечо консул.

– Показать, – мягко поправила его Ника, поманив за собой.

К чести морехода тот сразу всё понял, несмотря на взвинченное состояние, а вот его супруге пришлось объяснить.

– Кто-то спустился в сад по верёвке и наступил на этот листок, – сказал девушка. – Видите след?

– О боги! – только и смогла пролепетать женщина.

– А потом забрался обратно, – продолжала путешественница, втайне гордясь своей наблюдательностью. – И оставил на стене прилипшую к сандалию землю.

Не слушая её, Картен выбежал из сада, оставив Тервию переваривать услышанное. Ника устремилась за ним. Не задерживаясь, купец сам отпер калитку, оттолкнув суетящегося привратника.

Гостья догнала его на улице возле проулка. Присев на корточки, консул рассматривал две кучки помёта, отстоявшие друг от друга сантиметров на двадцать. Не понимая, чего он в них нашёл, девушка окинула долгим взглядом узкий, сумрачный переулок, не найдя там ничего интересного. А вот под ногами на камнях мостовой темнело тёмно-бурое пятно, по которому ползали зелёные, блестящие мухи.

– О, яйца Нутпена! – рявкнул мореход, хлопнув себя ладонями по коленям. – Член Дрина! Куда только смотрели домашние боги!? Так вы храните мой очаг?!

Вскочив, он потряс крепкими кулаками.

– Вам бы только принимать жертвы, да в спальнях подглядывать, неблагодарные бездельники!

– Что случилось? – спросила Ника, встревоженная такими богохульствами обычно уважавшего небожителей купца.

Бросив разъярённый взгляд на невольно попятившуюся собеседницу, тот выдохнул:

– Здесь стоял осел. Долго стоял! Два раза успел обгадиться!

Вдруг он посмотрел куда-то за спину девушки.

Напруженная в ожидании неприятностей, та быстро шагнула в сторону, одновременно обернувшись.

Но это оказалась Тервия. В отличие от своей гостьи, она не забыла набросить на голову накидку и, очевидно, поэтому задержалась.

Правая нога Ники неожиданно поехала в сторону. Путешественница едва успела опереться рукой в стену, а подняв сандалию, увидела раздавленный абрикос с чёрным ядрышком. Чуть в стороне, застряв между камнями, лежал ещё один. Облепившие сладкую мякоть осы взвились вверх с недовольным жужжанием.

– Какой осёл? – вскричала женщина, всплеснув руками. – У нас дочь пропала, а ты...

– Здесь стоял осёл! – грозным рыком прервал её супруг, указав пальцем на вонючие кучки. Может даже с повозкой. Что он здесь забыл ночью?!

Несколько секунд Тервия хлопала ресницами, беззвучно разевая рот, словно выброшенная на берег рыба.

Успевшая сообразить в чём дело девушка уже потеряла интерес к их разговору, привлечённая маленькой цветастой тряпочкой, крошечным обрывком размером чуть больше спичечного коробка.

Едва она наклонилась за ним, госпожа Картен вышла из ступора, и по переулку, отражаясь от стен, прокатился полный ужаса крик:

– Её украли!!!

– Да, во имя яиц Нутпена! – отозвался консул. – Нашу дочь похитили!

– О, Вестакия, доченька моя ненаглядная! – Тервия закрыла лицо руками. – Кто? Как? Когда? Бессмертные боги, она же ещё дитя!

Путешественница подняла кусочек ткани, судя по отсутствию пыли, оторванного совсем недавно. Повертела в руках, тщетно пытаясь вспомнить, видела она его раньше или нет?

– Но, может, ты ошибся, Мерк? – в последней отчаянной попытке спросила жена.

– Нет, – мрачно покачал головой тот. – Следы у стены. Теперь вот это. Хорошо, что мы вовремя спохватились. Скоро придут городские рабы чистить улицы. Если бы они убрали навоз, мы бы так ничего и не узнали...

Не дослушав, женщина бросилась к мужу и, уткнувшись лицом в его широкую грудь, затряслась от громких, прерывистых рыданий.

Взяв её за плечи, Картен торопливо заговорил, глядя в пустоту:

– Я сейчас же пойду к стратегу Ребу Стауту. Мы поднимем на ноги всех стражников, эфебов, обшарим Канакерн снизу доверху. Обещаю, я найду Вестакию. А того, кто её похитил, задушу своими руками, порву на кусочки!

– Тут ещё и девиц крадут, – пробормотала Ника себе под нос.

Но мореход услышал. Нежно проведя ладонью по тщательно уложенным волосам супруги, произнёс:

– Иногда. Последний раз такое случалось лет двадцать назад.

Тервия резко вывернулась из его рук.

– Чего же ты стоишь? Беги, торопись!

И тут же схватила его за руку.

– Ну не в таком же виде! Причешись, одень плащ. Ты же консул!

–Да, да, – мужчина словно осунулся под тяжестью плеч, даже походка сделалась какой-то старческой, шаркающей.

Крепко зажав в кулаке подозрительную тряпочку, гостья пошла вслед за хозяевами. Когда трясущийся от страха Терет задвинул за ней засов, девушка всё так же тихо сказала:

– Вряд ли её украли.

Вздрогнув и покачнувшись, словно от удара, Картен резко обернулся, вперив в неё вспыхнувший яростью взгляд.

– Что ты сказала?

– О чём вы, госпожа Юлиса? – вслед за супругом испуганно пролепетала женщина. – Как это "не украли"?

– Суди сам, Мерк, – решив ответить неучтивостью на неучтивость, Ника не стала отводить глаз. – Разве можно незаметно утащить взрослую девушку из дома, битком набитого людьми? Я, твои сыновья, вы с женой. Внизу рабы. И никто ничего не слышал.

– На что это вы намекаете, госпожа Юлиса? – с неприкрытой угрозой поинтересовался консул.

– Вестакия могла и сама сбежать, – пожала плечами собеседница.

– Что? – сжав кулаки, Картен подался вперёд с таким видом, что она невольно попятилась. – Да как у тебя язык повернулся такое сказать?!

– Моя, моя дочь!!! – задохнулась от возмущения Тервия. – Сбежала?! Из родного дома?! Нет! Не может быть! Вестакия добрая, послушная девочка. Она чтит и уважает своих родителей! Она никогда... Слышишь? Никогда не пойдёт против воли отца и матери.

Глядя на их разъярённые физиономии, путешественница с грустной ясностью поняла, что длинный язык вновь втравил её в очередную неприятность.

"Вот дура! – думала она, продолжая отступать от пылавшего гневом морехода. – Не могла просто промолчать? Какое тебе дело до Вестакии, Картена и всего его семейства?"

Внезапно купец остановился. Лицо его приобрело более-менее осмысленное выражение. Резким взмахом руки заставив замолчать причитавшую супругу, мореход, подозрительно щурясь, спросил свистящим, словно змеиное шипение, шёпотом:

– С чего моей дочери убегать из дома? Вы что-то знаете? Вестакия говорила?

Очутившись в положении, когда терять стало нечего, Ника огрызнулась:

– Потому что вы не отдали её за Ноор Учага!

Консул замер, в его расширенных, как у персонажей анимэ, глазах читалось такое искреннее неподдельное изумление, что у девушки по спине забегали ледяные мурашки, заросший чёрными, с сединой волосами кадык морехода дёрнулся, рот открылся.

– Он же совсем недавно приходил просить её руки! – вскричала собеседница, отчётливо понимая, что облажалась, и только сейчас начинаются настоящие неприятности. – А вы ему отказали!

– О чём она, Мерк? – вскричала Тервия. – Какой-такой Ноор Учаг?! Почему я ничего не знаю?!

– Кто тебе наплёл такую чушь?! – отстранив жену, раненым бизоном взревел Картен. – Какое ещё сватовство?! Как ты смеешь распускать грязные сплетни о моей дочери?!

– Зачем же тогда к вам приходил сын вождя атавков? – в отчаянии хватаясь за соломинку, храбро пискнула девушка, и отлетев от мощного удара, врезалась спиной в ворота.

Голова загудела, как набатный колокол, или автомобильная сирена, колени затряслись. Беспомощно ловя ртом воздух, Ника стала сползать вниз, тщетно пытаясь упереться ладонями в гладко оструганные доски.

Но купец не дал ей рухнуть на каменные плиты. Мощные руки вцепились в шею путешественницы, помогая устоять на ногах, но сильно ограничили поступление воздуха в лёгкие.

– Если ты, меретта дикарская, ещё хотя бы раз произнесёшь имя моей дочери, я выгоню тебя из дома, и добирайся до своей глупой родни как сумеешь!

Цепенея от ужаса и боли, девушка попыталась оторвать цепкие, волосатые руки купца от своей шеи, но тот только крепче сжимал пальцы.

– Нет, – подумав, покачал головой Картен. – Я тебя просто убью, и в Тарар все камни твоего полоумного папаши.

До рези в мочевом пузыре напуганная превращением вполне рассудительного и вроде бы здравомыслящего человека во взбесившееся чудовище, путешественница быстро-быстро закивала головой, чувствуя, как по щекам бегут слёзы паники и бессилия.

– Мерк, – негромко проговорила Тервия. – Что мы скажем людям? Фаркам, Приску Гроку, Сассе Луиле, Каниру Нашу?

Отпустив гостью, радушный хозяин торопливо зашагал в дом. Крепко вцепившись в засов, Ника зашлась в долгом, надсадном кашле, жадно дыша и потирая грудь. Перед глазами катались разноцветные колёса, а в голове проблесковыми маячками вспыхивали и гасли обрывки мыслей: " Он меня чуть не задушил!... За что?... Я же только хотела помочь... Что за люди такие?... Никогда, никогда больше не влезу в чужое дело... Тонуть будут, мимо пройду... Пусть сдохнут!...Козлы..."

– Давайте я помогу вам, госпожа, – неожиданно прозвучал рядом голос Риаты.

– Сначала в уборную, – с трудом просипела хозяйка, опираясь на плечо невольницы, та понимающе кивнула.

Поднявшись на второй этаж, путешественница окончательно пришла в себя, твёрдо решив ни во что не вмешиваться. Картен в очередной раз недвусмысленно дал понять, что ни в коем случае не является ни другом, ни даже приятелем, а всего лишь посредником. Значит, и к нему надо относиться соответственно. Перед тем как плюхнуться на кровать, она посмотрела на себя в зеркало и застонала, разглядев на скуле синяк, а на шее красные пятна.

– Госпожа, – отвлекла её невольница от мрачных мыслей.

– Что? – обернувшись, девушка увидела в руках у рабыни две маленькие круглые коробочки.

– Здесь светлая и тёмная краска, – объяснила женщина. – Если их смешать и нанести на кожу, никто ничего не заметит.

– Давай попробуем, – со вздохом согласилась Ника.

Глядя, как Риата подбирает нужный цвет в глиняной плошке, она спросила:

– Что ты думаешь об этом?

– О чём, госпожа? – собеседница сделала вид, будто не поняла вопроса.

– О том, что произошло сегодня, – постаралась быть терпеливой путешественница.

– Я рабыня, госпожа Юлиса, – попыталась увильнуть от ответа Риата, мазнула ей по шее краской, стараясь определить, насколько подходит составленный колер. – Мне думать не полагается.

– Для меня ты прежде всего человек, – раздражённо буркнула девушка, добавив про себя: "Хотя и не очень честный".

– А значит, умеешь и должна думать. Говори, мне интересно твоё мнение.

– Госпожа Вестакия сама сбежала, – прошелестел над ухом шёпот невольницы.

Удовлетворённо кивнув, она стала плавными движениями наносить краску на шею хозяйки.

– Вот только господин и госпожа Картен никак не хотят в это поверить.

– Почему? – удивилась Ника, хотя уже знала примерный ответ на свой вопрос.

Но Риате удалось её удивить.

– Ах, госпожа, – покачала головой умудрённая жизнью собеседница. – Согласиться с тем, что дочка сбежала из дома, значит, признать себя плохими родителями, неспособными правильно воспитывать своих детей. Кому это понравится?

Она насмешливо фыркнула и добавила ещё тише:

– И много ли граждан проголосуют за такого консула, который не способен внушить почтение собственной дочери?

Отшатнувшись, путешественница недоверчиво прошептала:

– Считаешь, это всё из-за должности?

– Вы сами спросили моё мнение, госпожа, – с лёгким упрёком покачала головой рабыня, но видя, что хозяйка всё ещё ждёт разъяснения, добавила. – Главное – не должность, а уважение и авторитет. В таких городах, как Канакерн, это значит даже больше, чем богатство.

– Почему?

– Потому что хора легко может лишить любого горожанина его имущества!

Хмыкнув, Ника взглянула в зеркало, с удовлетворением отметив, что синяк и пятна на шее уже не так бросаются в глаза.

– Все равно, рано или поздно все узнают, что Вестакия сбежала, – пожала она плечами. – От жизни не спрячешься.

– Может, господин Картен думает, что его дочь скоро вернётся? – предположила Риата. – Или надеется быстро её отыскать?

– Хорошо, что нас скоро здесь не будет, – проворчала девушка, привлечённая шумом во дворе.

Встав сбоку от окна, она наблюдала, как Тервия провожала супруга до ворот, что-то выговаривая ему напоследок. Покачав головой, мореход обнял жену, поцеловал в щёку и вышел, громко хлопнув калиткой.

Смахнув с глаз слезинку, женщина громко потребовала принести ей табурет и привести няньку. Усевшись в тени дома, госпожа какое-то время мрачно разглядывала стоявшую на коленях невольницу. Бедная рабыня даже не решилась сменить платье, и ёжась от холода то и дело передёргивала плечами.

– Из-за того, что ты проспала, украли мою дочь, – заявила хозяйка вкрадчивым, не предвещавшим ничего хорошего, голосом. – Вина напилась, мерзавка? С кем пила, отвечай?!

– Что вы, добрая госпожа! – задрожав всем телом, лепетала нянька. – Я только чуть-чуть. На донышке. Молодой господин угостил.

Тервия бросила быстрый взгляд на стоявшего у колонны Уртекса. Из-за исчезновения сестры, он решил сегодня не ходить на занятие.

– Там оставался только осадок! – попытался оправдаться подросток. – Один глоток. Кто же с этого опьянеет?

– Тогда, может, ты была в сговоре с похитителями? – подалась вперёд госпожа Картен. – Сколько тебе заплатили за то, что ты притворялась спящей? Отвечай!

– Что вы, добрая госпожа! – повторяла рабыня сквозь зубную дробь. – Как я посмею? Ваши дети для меня, как свои.

– Что?! – вскричала поражённая хозяйка. – Ты смеешь сравнивать меня с собой? Обглодыш, Дербан, скамью и плеть!

– Пощадите, добрая госпожа! – в голос завыла нянька, на четвереньках подползая к супруге консула и пытаясь поцеловать её сандалию.

– Пошла прочь, неблагодарная тварь! – дёрнув ногой, Тервия в кровь разбила невольнице губы. – Кто тебе заплатил за мою дочь? Кому ты помогала?

– Никому, – заливаясь кровью, твердила рабыня. – Никому, клянусь всеми богами! Пусть поразит меня молнией светлый Питр, если я решусь на такое! Пощадите, я не сделала вам ничего плохого!

Невольники принесли низенькую, грубо сколоченную лавку. Обглодыш схватил няньку за плечи. – Сама ляжешь, или помочь?

Судя по выражению лица, мужчина нисколько ей не сочувствовал.

– Говори, или я прикажу пороть тебя прямо здесь! – рявкнула Тервия.

Дрожа всем телом, нянька улеглась на скамью лицом вниз. Похохатывая, раб задрал ей хитон, под которым ничего не было.

– Мышь, Кивая Ложка, держите её за руки! – приказал хозяйка. – Обглодыш, – за ноги! Дербан, начинай! Если мне понравится, получишь кувшин вина!

– А-а-а-а!!! – тоненько закричала невольница, когда на бледной коже спины появился багровый рубец.

– Кто украл мою дочь? – повторяла Тервия дрожащим голосом.

– Я не зна-а-а-а-юююю! – визжала рабыня, дёргаясь всем телом от каждого удара.

Но Мышь и кухарка крепко держали её за руки. Навалившись на ноги няньки, Обглодыш нервно облизывался всякий раз, как новая кровавая полоса пересекала спину несчастной.

Её полный боли крик рвал душу. Не понимая, как Тервия может спокойно его выносить, Ника отошла в глубь комнаты, села на кровать, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие, но чувствуя, как её начинает потряхивать.

Стоя у стены, Риата исподтишка наблюдала за хозяйкой. Свист плети, чмокающий звук впивавшейся в тело скрученной кожи, нескончаемый хриплый вой избиваемой женщины.

"Как человек может так громко и долго кричать? – думала охваченная страхом путешественница. – Почему она не заткнётся? Неужели так больно?"

Девушке захотелось закрыть глаза, зажать ладонями уши, забраться под одеяло, даже залесть под кровать! Только бы спрятаться от дикого, давящего сознание ужаса.

– Довольно! – голос госпожи Картен сорвался на сип. – Хватит, Дербан!

Но рабыня продолжала кричать.

– Вот батман! – выругалась сквозь слёзы Ника и, не понимая что делает, бросилась к окну.

Свалившись с лавки, нянька, воя, каталась по каменным плитам двора, прижимая руки к животу. Вокруг, недоуменно переговариваясь, стояли рабы, торопливо расступившиеся перед хозяйкой.

– Заткнись, подлая! – приказала Тервия, но её слова не произвели на несчастную никакого впечатления.

Вытаращив налитые кровью глаза, она кричала:

– Спина! Бок! Больно как, бессмертные боги!

– Тебя уже никто не бьёт, грязная притворщица! – госпожа в раздражении топнула ногой.

– Ой, как мне больно! – вопила нянька, хватаясь то за поясницу, то за живот.

– Послать за лекарем? – пролепетал бледный, как мел, Уртекс.

– Плати ещё за неё! – фыркнула мать. – Она недостойна нашей заботы. Эй, вы!

Женщина обратилась к рабам.

– Свяжите её, заткните рот... и отнесите в конюшню. Я устала от шума.

И оглядевшись, тревожно спросила:

– Где Валрек?

– Только что был здесь, – растерянно пробормотал его старший брат.

– Ну, что встали?! – взвизгнула жена морехода. – Ищите!

– Он наверх побежал, госпожа, – вскричала Кривая Ложка, отворачиваясь, чтобы скрыть слёзы. – Я видела...

Тервия бросилась на галерею, Мышь поспешила за ней. А Обглодыш и Дербан с Теретом навалились на хрипящую няньку. Высморкавшись в подол хитона, кухарка, шаркая сандалиями, поплелась на кухню.

Поёживаясь от страха, Ника вернулась на табурет и вновь вгляделась в своё отражение на серебре. Сглотнув, невольно поморщилась от боли. А ведь всего несколько часов назад она считала, что в этом доме ей ничего не угрожает.

Девушка скривилась: "Наивная, батман. Что у аратачей, что здесь, ты никто и звать тебя – никак. Несмотря на все твоё яко бы аристократическое происхождение".

Не решаясь нарушить молчание госпожи, Риата тихо вздохнула, переступив с ноги на ногу.

"Нет, – усмехнулась Ника своему двойнику в зеркале. – Я уже не одна. От меня зависит жизнь и благополучие двух человек!"

"Которые предадут тебя при первой же возможности", – поспешил разочаровать её то ли здравый смысл, то ли недоверие к людям, пустившее глубокие корни во много пережившей душе.

Вспомнив, сколько раз уже приходилось проходить через измены близких людей, девушка вновь почувствовала острую жалость к себе. Захотелось поплакать, пожаловаться кому-нибудь на свою горькую судьбу.

Однако жизнь в этом мире принесла не только беды и несчастья. Испытания закалили характер путешественницы. Сейчас она уже не та беспомощная домашняя девочка, которую предал возлюбленный, бросив в лапах насильников.

Сжав губы в нитку, Ника гордо вскинула голову: "Значит, я должна не только следить за ними, но и не давать повода для измен. Пусть со мной им будет лучше, чем без меня!"

Тут же вспомнился непонятный кусок ткани. Хотела рассмотреть внимательнее, но вспомнила, что потеряла его. Скорее всего у ворот. Если искать, то нужно идти самой. Риата даже не знает, как он выглядит.

Внезапно девушка уловила звук приближавшихся шагов. Тут же метнулась к корзине. Не обращая внимания на тревожное оханье рабыни, достала кинжал, сунула его под подушку, а сама уселась рядом с кроватью, только руку протяни. Кто бы там ни шёл, но безнаказанно бить себя она больше не позволит. Чем бы для неё это не закончилось.

Возле прикрывавшей проём циновки неизвестный остановился. Ника затаила дыхание, краем глаза заметив, как пятится в угол невольница.

– Можно войти, госпожа Юлиса? – громко попросил Уртекс.

Девушка почувствовала, как внутри словно распрямилась туго стянутая пружина, а на верхней губе выступили мелкие капельки пота.

– Заходи, – разрешила она, вытаскивая платок.

Оказавшись в комнате, бледный подросток нерешительно оглянулся, взволнованно облизывая губы и явно не зная, как начать разговор.

Не настроенная, не то, что играть в молчанку, а даже видеть кого-нибудь из их семейки, путешественница заговорила первой:

– Тебе что-то нужно?

– Да! – выпалил Уртекс. – Госпожа Юлиса, почему вы решили, что Вестакия сбежала?

– Твой отец запретил мне называть её имя, – зло усмехнулась собеседница.

– Я ему не скажу, – пообещал парнишка. – Клянусь Нутпеном!

– Ты готов обманывать отца?! – продолжая издеваться, Ника осуждающе покачала головой. – Разве ты не знаешь, как наказывают боги за ложь старшим, тем более родителям!? Не боишься, что Питр поразит тебя молнией? Я не могу допустить этого. Твой отец слишком много сделал для меня... хорошего.

Уртекс сник, хмыкнул, но вдруг встрепенулся, и хитро прищурившись, предложил:

– А вы имена не называйте. Просто скажите, почему думаете, что она сбежала?

"Сынок весь в папочку, – не без удивления подумала собеседница. – В таком возрасте и уже играет словами, как тот жонглёр ножами".

– Полагаешь, что можно незаметно залезть ночью по верёвке в чужой сад? – все-таки решила ответить она. – Пройти через незнакомый мужской зал, подняться по лестнице, связать сильную, горластую девушку, а потом проделать обратный путь так, чтобы никто в доме не проснулся?

– Но есть же искусные воры, которые забираются в дома, а хозяева ничего не слышат, – вскричал подросток. – Недавно лавочника Бунида обворовали, он тоже спал.

– Его дочь похитили? – деловито осведомилась путешественница. – Или сына? А может, кого-то из рабов?

– Нет, – смутился Уртекс. – Взяли только деньги из тайника и какие-то вещи.

– Вряд ли он хранил у себя целый мешок, с которым так неудобно спускаться по лестнице! – победно усмехнулась девушка.

Подросток вздохнул, почесал затылок, видимо соображая, что на это можно возразить? Но так ничего и не придумав, сменил тему, задав новый вопрос:

– Госпожа Юлиса, а что вы говорили о Ноор Учаге?

– Вот этого я тебе точно не скажу, – покачала головой собеседница. – Даже не уговаривай.

– Тогда я пошёл, – разочарованно пожал плечами паренёк.

– Подожди, – остановила его Ника, поражённая внезапно вспыхнувшей догадкой. – Я тебе ответила?

– Не совсем, госпожа Юлиса, – насторожился Уртекс.

– Ну хотя бы на один вопрос? – улыбнулась девушка.

– Да, – неохотно согласился собеседник.

– Теперь моя очередь спрашивать.

– Только один раз, – усмехнулся подросток, стараясь выглядеть очень взрослым и умным.

– Так будет справедливо, – охотно кивнула путешественница и улыбнулась. – Это не сестра угостила тебя тем вином, остатки которого ты отдал няньке?

Уртекс спал с лица, глаза, только что выжидательно-насмешливые, вдруг суетливо забегали, стараясь не встречаться с ней взглядом. Но достойный отпрыск славных Картенов колебался не более пары секунд.

– Почему вы так решили? Нет. Я...Я на кухне взял. Пить захотелось.

Но для обострённого внимания девушки оказалось довольно и этой короткой заминки. Острая неприязнь, которую она стала испытывать к взбесившемуся мореходу плавно перешла на все его семейство. Не в силах удержаться, Ника продолжила, испытывая мстительное удовольствие:

– И няньку угостить, тоже она предложила?

– Ничего такого не было! – пискляво вскричал Уртекс, и гневно сверкнув глазами, выскочил из комнаты, едва не сорвав циновку.

Статуей стоявшая у стены Риата негромко, но выразительно вздохнула. "Не одобряет, – поняла девушка. – Ну и пусть! Не я его звала – сам пришёл! Надоело им угождать. Как бродячая собачонка перед каждым хвостиком виляла!"

Устроившись на постели, она с каким-то болезненным удовольствием стала баюкать свою обиду. На Картенов, на Наставника, на этот поганый мир, а главное – на себя за те глупости, что так бездумно творила там в родном доме.

Но внезапно Ника сообразила, что солнце уже довольно высоко, а вторая служанка так и не вернулась. И тут ещё эта непонятная тряпка и кровь на мостовой.

– Риата! – вскричала путешественница. – Паули всё нет. Я пойду в усадьбу и узнаю, в чём дело.

Рабыня, казалось, только что дремавшая с открытыми глазами, встрепенулась.

– Госпожа?

– Если даже она там переночевала, все равно уже должна прийти, – раздражённо буркнула девушка, слезая с кровати.

– Вам нельзя, госпожа!! – вскричала невольница.

– Что? – обернувшись, хозяйка вскинула брови.

Женщина привычно плюхнулась на колени, уткнувшись лицом в пол.

– Умоляю, выслушайте меня, госпожа Юлиса!

– Говори, – пробормотала девушка, ничего не понимая.

– Когда-то вы приказали мне.., – рабыня замялась, подбирая слова. – Предостерегать вас от необдуманных поступков.

– Я помню, – кивнула Ника.

– Тогда умоляю вас никуда не ходить!

– Вот как! – хмыкнула путешественница. – Надеюсь, ты объяснишь, почему я должна оставаться дома, когда пропала моя служанка?

– Потому, что дочь господ Картенов тоже исчезла, – Риата подняла голову. – Если вы вместо того, чтобы сочувствовать и переживать вместе с ними, отправитесь искать какую-то рабыню...

– Служанку, – машинально поправила хозяйка.

– Им все равно, госпожа, – невольница выпрямилась, всё ещё оставаясь на коленях. – Пока вы гостите в их доме, вы должны быть рядом, чтобы разделить с господами Картен радость или горе.

– Им нет до меня никакого дела! – фыркнула девушка. – Никто даже не заметит, если я уйду.

– Поверьте, госпожа, – принялась с мягкой настойчивостью уговаривать рабыня. – Даже в такие минуты люди всё замечают. Господин Картен и так... на вас обиделся.

– Да уж! – усмехнулась Ника, осторожно потрогав скулу и вытерев платком испачканные кончики пальцев.

– Представьте, как он разозлится, если вернётся без дочери, а вас нет, – продолжала увещевать женщина. – Вы, вместо того, чтобы ждать и утешать госпожу Картен, ушли искать какую-то рабыню!

– Наверное, ты лучше знаешь местных горожан, – вздохнула путешественница. – Но я не могу бросить своего человека. Мне необходимо знать, что случилось с Паули.

И добавила, стараясь говорить как можно убедительнее:

– Поверь, я бы и тебя пошла искать.

– Прикажите, и я пойду! – Риата встала на ноги. – Клянусь бессмертными богами, я узнаю, что случилось с Паули, и вернусь так быстро, как только смогу.

– Но ты не знаешь, где усадьба, – растерянно пробормотала девушка.

– Спрошу, госпожа, – пренебрежительно махнула рукой рабыня. – В Канакерне не так много консулов и всего один Картен.

– Ну, хорошо, – не удержалась от улыбки хозяйка. – Отправляйся.

– Только чтобы выйти за городские стены, мне нужно разрешительное письмо, госпожа, – сообщила невольница. – Я покажу его стражникам в воротах. Чтобы они не думали, будто я сбежала. Рабы не могут ходить, где вздумается.

Путешественница пристально посмотрела на неё. Женщина ответила бесхитростным выжидательным взглядом. Внезапно Нике пришла в голову совершенно дикая мысль. Что, если невольница просто решила удрать, воспользовавшись всеобщей суматохой и неопределённым положением госпожи, угодившей в немилость к Картенам? А это словоблудие с обиженными хозяевами – всего лишь лапша, которую хитрая невольница так ловко развесила ей на уши? Но Риата слишком умна, чтобы убегать без денег? Значит, надо проверить их наличие.

– Сходи за папирусом и чернилами, – распорядилась девушка. – Я напишу, что нужно, и поставлю печать.

Едва рабыня покинула комнату, её госпожа метнулась к корзинам. Беглый осмотр показал, что полотняные и кожаные мешочки с серебром никуда не делась. Усевшись за стол, Ника успела немного успокоиться, когда услышала приближение торопливых шагов.

– Госпожа Картен сидит в женской комнате, – шёпотом сообщила Риата последние новости, ставя перед хозяйкой чернильницу с воткнутым гусиным пером и свёрнутый лист. – Оба сына с ней. Из рабов никого видеть не хочет.

– Как хочет, – отмахнулась Ника. – Диктуй.