сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 47 страниц)
Схема мироздания очень проста, на примере космогонии от Ольмеков до Майя. Фигурка некоего божества, распятого на календарном колесе, обязательно высунула язык подобно богине Кали в индуизме – это общий жест на все времена, описывающий безжалостность, переменчивость, азартность, а по сути – символ маятника непреодолимой скуки. Медведь и Рысь помечены белым и красным пятном – низ мира и верх мира. В одной руке Солнце, в другой – Луна, – тотемы Кабана и Барсука, что помечены зелёным и синим пятном соответственно. Такова аддитивная13 цветовая модель «RGBA» в дремучих джунглях и в древней тибетской космогонии, где изображена та же самая структура. Цветовая модель определила и гороскоп семи чакр человека, средние значения которых являются врождёнными (см. гл. Устройство I). По подобию структуры мира, все врождённые комбинации мышления людей равновесны между собой и одинаково способны решить одну и ту же поставленную жизненную задачу используя именно свои задатки. Природой всё предусмотрено и всё на своих местах. Такова вечная воронка суеты – в колоде 4 масти, 16 карт, где лишь каждая следующая карта является иммунитетом для исчерпавшей себя карты предыдущей. Так идеи испытания себя и мира не могут вписаться в какой-либо устой. Абсолютной истины нет, но в головах людей не уживаются две противоречивые идеи, где люди, выбирая между ними, неизбежно вновь распределяются ровненько по всему «игровому полю» до нового завораживающего массы всплеска. Словно бесконечное волнение воды в стакане мироздания. Ясно, что соционика, вероятно, будучи открытой сенсорным путём, в чём сходятся многие исследователи, оперирует тем же принципом. Вообще, «типология Юнга – система типологии личности, разработанная швейцарским психиатром Юнгом, основанная на понятии психологической установки, которая может быть экстравертной либо интровертной (см. гл. Виды мировоззрений III) и на преобладании той или иной психической функции, к которым он относил мышление, чувство, ощущение и интуицию». Хотя на данный момент эта наука настолько заблудилась в своих определениях, что переживает сильнейший кризис, отчасти благодаря тому, что в отличие от гороскопов лишена какой-либо локальности. И каждый человек, видя одно и то же понятие по-своему, имеет возможность, как на маскараде, нарядиться в любое обличье, сам поверив в преодоление собственных качеств. А наблюдать «истинный объект», за которым прикреплено понятие, непосредственно нет возможности. Подвох также в том, а это и проблема при изучении гороскопа, что различие между людьми нельзя однозначно указать лишь принадлежностью вещей, черт характера или идеологии к конкретному типу людей, так как это внешнее, вторичное, что может быть искажено, а различается именно внутреннее. Например, как 2 + 2 = 4 и 1 + 3 = 4, – результат один, а выражения разные. То есть человека главным образом отличает не то, что он делает, а то, как он это делает, как рассматривает, каким образом мыслит и приходит к решениям. На втором шаге фрактала можно выделить уже не четыре, а 16 типов – идеально для наблюдений за людьми, но уже менее удобно для понимания принципа, потому я часто буду останавливаться лишь на четырёх, чтобы приобщить к первичным образам, а не к производному их сложения. Отсюда система кратна четырём (х = 4n) – это гороскопы сохранившие логику Свастичной фрактальности, уходящую в глубокую древность. «Если разобраться, мир полон копий одного и того же, – подмечает Дмитрий Емец. – Порой мне кажется, что на свете живет от силы человек двадцать, но все они для забавы укрываются в разных телах». Относительно равноденствий, весь Круголет – годовой цикл, разбивается на четыре части, где с каждой из частей проводим туже процедуру. Как ни удивительно, для лада в быту люди не обязательно должны быть более схожи мышлением. Существуют определённые варианты сложения, что также изучает и рождает понятие синергизма14. А именно, рисуем на круголете квадрат, углы которого упираются в свой категоричный тип мышления. И два угла которого с каждым шагом описанного выше фрактала сближаются, но не достигают друг друга, делая систему уже кратной трём. Но это тема Теории совместимости (см. гл. Любовь II).
Древний язык
«Ребус – загадка, умственная забава, состоящая из замены слов и целых фраз рисунками» (Чудинов, 1910г). Язык на планете был и остаётся один – это язык образов, как следствие – язык математики. Образов сколько было, столько и осталось, никто их не терял, и возвращаться, по сути, не к чему. Да’Арийские Тьраги – первобытные многообразные руны. Впоследствии часть этих символов легла в основу криптограмм Крито-Микенской Культуры, а также иероглифического письма Египта, Междуречья, а впоследствии Древнего Китая, Кореи и Японии. Х’Арийская Каруна – второбытная руника, жреческая письменность, легшая в основу древнего Санскрита и языка Деванагари, где жрицы передавали руны демонстрирующим языком тела. Расенские Молвицы – Этрусское зеркальное письмо, легшее в основу Древнего Финикийского алфавита. Святорусское письмо – наиболее распространенное, обладая уже шаблонностью структуры и разными видами записи (буквицы, «черты и резы», узелковое письмо), оно легло в основу многих европейских языков, в том числе Латыни. Правда в том, что при наличии явления «слово» для него всегда найдётся, не одно, так другое. В диалектах всё течёт, а вот рисунки явлений изображаются всегда одинаково. Разница форм письма лишь в качестве и быстродействии, которые и стоит выбирать осознанно – вот что действительно стоит помнить. К примеру, для передачи информации каким-нибудь папуасам или далёким потомкам, а может и просто детям, которые, так или иначе, далеки от словарных построений современного общества, необходимо делать нажим на качество, безвременье, то есть брать кисть и рисовать рунические многообразные картинки, то есть на которых изображено сразу много образов, много объектов. Из каждой такой картинки можно вытянуть целую историю. Именно это, к примеру, является целью житийных икон, уходящих корнями далеко не только в Древний Египет, икон, в центре которых располагается изображение святого, а на полях в отдельных композициях — сюжеты из его жития. А в суете повседневности упор сам делается на скорость передачи данных, то есть на упрощение до готовых шаблонов, словарей и букварей, постоянно ускоряя их. Из выше написанного, тотальный переход цивилизации к первобытному письму сегодня просто нелеп, а вот забывать эти механизмы не стоит. Всё по законам адаптации, не волнуйтесь, человечество ничего не утратило. Образ [Об-Раз] – «объединение разностей», или «облако различий». Как разъясняет Ирина Горбунова-Ломакс, в этом понятии «акцент делается на функции различения и, через это различение – оформлении, определении во что-либо». Вот палочка – стилизованное изображение человека как объекта. Рисуем склонившихся домиком двух людей, маму и папу, что ясно отражает понятие основы общества как мини-системы или ячейки – буквица «Л» (Люди). Или «хито» по-японски означает «люди», а иероглиф для этого слова изображает двух людей, опирающихся друг на друга. Затем рисуем, как они держат на руках своё отроче, то есть человека, рождённого в обусловленной среде – буквица «А» (Азъ). Чтобы передать ощущение течения рисуем кораблик на волнах с направляющим парусом – буквица «Р» (Ръци). А чтобы передать покой рисуем покои, спящего на лежанке человека – буквица «П». Твёрдость рисуем в виде человека в непоколебимом состоянии, покрывающий сверху человека покой – «Т» (Твърдо). Указание на действие в виде человека, указывающего пальцем – «Г» (ГLоль), а остановку процесса или «лагерь» в виде сидящего человека – «L» (Лагъ). И так далее, если посмотрите на детские рисунки, станет ясно, что существенно ничего не изменилось. Что способность построения образов прочно вкроена в природу человека. Язык в своей древней сокровенности остаётся один, ведь не случайно Слово – логос, что значит Суть, вычлененная сущность.
Архетипы I. Психология Волка
«Тот, кто понимает людей, не ищет у них понимания» (Богуслав Войнар). В этой роли человек совсем не объект утешения, не решение проблем, и ничем не обязан. Это человек, общение с которым даёт некое качество, и это качество отнюдь не в сострадании, это результат индивидуальной гармонии. Человек своеволен – сегодня есть, завтра его может не быть, всё до поры до времени, кто-то уходит рано, кто-то задерживается в твоей жизни подольше. Одни уходят, другие приходят. Нужно относиться к этому с пониманием, всегда позволять другому человеку быть другим, не похожим на тебя, то есть позволить ему быть собой, наслаждаясь мимолётными совместными играми, не требуя более того. Нужно понимать, что у всех своя жизнь, каждый сам по себе одинок, где бы он ни был, и стараться быть самодостаточным. «По мнению психологов, люди, сознательно или бессознательно избирающие роль жертвы (установка на беспомощность, нежелание изменять собственное положение без вмешательства извне, низкая самооценка, запуганность, повышенная готовность к обучению виктимному15 поведению, к усвоению виктимных стереотипов со стороны общества), постоянно вовлекаются в различные криминогенные кризисные ситуации с подсознательной целью получить как можно больше сочувствия, поддержки со стороны ролевой позиции жертвы» («Психология поведения жертвы», Малкина-Пых, 2006г). Очень немногим удаётся вырваться из стадной рефлексии16, большинству хочется чувствовать себя избранными, что-то пережившими, приобщёнными к чему-либо необычному, неважно к чему. И их находят различные религии, практики, учения, предоставляя долгожданную возможность найти приключения на свой зад. А потом привлекать внимание, просить и получать помощь, исповедоваться, плакать в жилетки, которые должны быть у каждой жертвы наготове.
«Две главы «никомаховой этики» посвятил дружбе Аристотель, рассматривая её как добродетель и самое необходимое для жизни. По Аристотелю, «никто не выберет жизнь без друзей, даже в обмен на все прочие блага». Дружба – это не только нечто необходимое, но и нечто нравственно прекрасное» (статья с сайта «Этические и эстетические представления»). Это так, но сегодня дружба подразумевает нечто гораздо большее, чем просто непринуждённое эстетическое общение. Друг от слова «другой», или что более точно «второй голос» – двойник по тому или иному качеству, например «друг по несчастью». Но всё это до поры до времени. Человек может найти себя, грамотно оценить положение вещей, лишь пребывая наедине с собой, в тишине, в отшельничестве, а дружба совсем не для этого, она скорей для того, чтобы на время потеряться, забыться, улететь в сонные облака. Вопреки всем мифам, в постоянном обществе потенциал падает, это особенно наглядно, когда при условии одоления человеком 100кг, два соразмерных человека вместе одолеть 200кг уже не могут, так как каждый неизбежно пытается экономить собственные силы за счёт другого, – такова психология Волка. Собираться в могучую кучку стоит лишь по действительно «пошлым», серьёзным вопросам, требующим коллективного решения, иначе эта групповая терапия ни к чему, понимаете. Волк – животное-одиночка, но эти хищники, – которые перед лицом угрозы или крупной добычи как по зову способны собираться в стаю. Человек-волк помнит, что в расцвет его эпохи великие короли имели при дворе двенадцать мудрецов – старцев-советников, по одному из каждого зодиакального чертога. Он говорит, что в принятии важных решений, на вечери, нужно услышать все двенадцать мировоззрений, что только в таком случае мы можем объективно воспринимать окружающий мир и самих себя: с двенадцати разных точек зрений и взглядов на жизнь. Так, в укладе раннего средневековья, в обсуждении принималось решение: этакий компромисс Кабана и Медведя – тотемов, одного с чертами индивидуальности, другого – общности. Однако, после внимания каждой исповеди, последнее слово всё же всегда оставалось за королём, что ему ослышится большим красноязычием. И туже суть имели культурные собрания. Все прочие трения – бедные находкой, а потому лишние. Волк открывает слабости, презирает болезни и эскапизм17. И в этой борьбе, имея в себе обе крайности, и слабость жертвы и силу хищника, борется сам с собою. Кстати, я не против дружбы, но также не ради того, чтобы индульгировать в ней свой эскапизм так же, как находить его в гордом одиночестве. Эта та причина, по которой у меня практически нет друзей, и знаете, я никогда не страдал по этому поводу. А теперь пора становиться великими, создавать гениальные предметы искусства и, в конце концов, захватывать мир. Для этого тебе нужен только ты сам.
Прочие обитатели поговаривают, что Волки предали лес, объединившись с теми, кто строит храмы. Люди-волки будто стоят на распутье, они видят множество дорог, которым можно было бы посвятить свою жизнь. Они объединили в себе одновременно замысел и бессмысленность, их звезда уже не в изголовье Овна, что порождает чистую мысль, но куда же выше изголовья? Но ещё не в голенях Водолея, что ведут его куда-то без устали. Их звезда живёт в душевном одиночестве, будто мир их выставил за двери. От того Волк видит мир не вовлечённо, разбирая округу на незаметные детали, тонко чуя, когда в воздухе запахло мертвечиной, как будто знаете, приходишь в лес или логово, а там и птички не поют, и цветы срезаны, и одни натюрморты, и видно сразу, что-то не так в устройстве. Волчья пята – символ тонкого чувства, уязвимости, которую Волк знает в себе и во всём окружающем мире, и он борется с ней, делаясь непобедимей. Волк видит равновесие и ничего не упускает из виду – таков его дар, и следит, чтобы равновесие не было кем-то нарушено: провозгласили Волка жители санитаром леса и истинным заступником, коего опасаются звери по обе стороны.
Архетипы II. Рогатые Лисы
«Вот въезжают на поляну прямо к морю-окияну, поперёк его лежит Чудо-юдо Рыба-кит»: чудо-чудище с двенадцатью головами, каким его изображают, – зодиакальными «царями», каждая из которых так и норовит вбить тебя в почву своим могучим хоботом, а это не просто хобот, это половой орган, зачинающий нечто новое. Отвергнутое людом, оно везёт на своей спине колыбель цивилизации. Когда, казалось бы, веками непоколебимая твердь уже не твердь. Сколько бы храмов не настроил, сколько бы деревьев не насажал, земля непослушно уходит из-под ног. Тонет твой дом. Тонет очередная вера, унося с собой всякого, кого удалось приковать, но только так земля будет другом: «Ни во что не верь на слово, – говорят рогатые Лисы, укрывшись под брюхом страшного образа, – ведь никакой магии, никаких чудес, всё это пьянящее, чтобы отвлечь впечатлительных зверей от насущных вопросов». Наш с вами «остров» не тонет, реальность куда более грозная – он вольно плавает, храня бесконечное множество секретов. Нет у тебя дома, нет родины, ты – вечный скиталец. В китайской традиции Лисы прочно связаны с мертвыми, потому что роют свои норы в старых могилах, как правило, заброшенных, или рядом с ними. Часто бывает, что Лиса присваивает себе фамилию того рода, в могиле которого живет, или даже выдает себя непосредственно за покойного. Этикет тут не к месту, просто дружи с почвой, а лесом «управлять само получается. Целью жизни всех без исключения Лисов является поиск развлечений и удовольствий. Точнее сказать, сама их жизнь является сплошным развлечением. Лисы постоянно придумывают различные хитрые комбинации и ходы. Эти комбинации лицам непосвященным покажутся полным бредом, маразмом и извращением. Потому они не Лисы. То, что все называют страданиями, Лисы называют острыми ощущениями. Основной тезис Лисов – «life есть кайф». И они его придерживаются всегда. Любая жизненная ситуация направляется ими в свою пользу» («Лисья йога»). Лис – несомненно, плут, он везуч, но далеко не глуп, каким невменяемым зверем его хочется видеть лесу. Даже когда, казалось бы, что Лис, лёжа на дереве, ничем не занят, будьте уверены, что это не так, что именно в этот момент он трудится больше прочего, ибо в уме он страстно продумывает механизм великой афёры. Он должен найти способ нарушить запрет, явив миру чудо, и вновь призывает на помощь кита, ибо зверь этот ищет справедливости, он указывает жителям леса на другие стороны того, что было отвергнуто. В среде вечной революции и утешений, вроде как на минутку, звери вновь обретают смысл жизни. Они ищут упрощённой модели мира, где есть добрые и есть злые, «но суть любого трюка состоит в холодном, расчетливом эксперименте с человеческим восприятием: способен ли он одурачить уважаемую публику? Экспериментальная выборка фокусников, – говорит Рэймонд Теллер, – охватывает тысячелетия, а сами опыты повторялись столько раз, что сомнения в результате минимальны, где главным секретом является то, что фокус оказывается гораздо более умным и трудоемким, чем можно было бы предположить по самому фокусу. Где сам трюк, как правило, выводится далеко за рамки восприятия, например, используя минимум два переплетенных между собой трюка одновременно».
