Текст книги "My Joy (СИ)"

Автор книги: Volupture

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 47 страниц)

– Через год Мэттью будет семнадцать. Через два – восемнадцать, а через пять – двадцать один.

Том хрипло засмеялся и, сдавшись, разлил им обоим оставшийся виски, позабыв о дополнительных ингредиентах, стоящих на столе.

– …и мне, даже не знаю, кого поблагодарить, через пять лет будет не восемьдесят, и на том двойное спасибо.

Закончив разглагольствования о пространном будущем, они допили всё то, что можно было допить и разъехались по домам, не сказав друг другу ни слова. Уже прибыв домой, Доминик почувствовал себя окончательно разбитым.

Наконец, вернувшись мыслями в настоящее – более чем приятное, – Доминик прикрыл глаза и придвинулся ближе, опаляя щёку Мэттью разгорячённым дыханием. Действовать по инструкции Тома не хотелось, но руки сами по себе кружили там, где их почти насильно удерживали. Мэттью тяжело дышал, чуть запрокинув голову, и ждал. Ждал с нетерпением и одновременно с этим – готовый прождать хоть весь фильм, уже после получив всё, что пожелает. Его хотелось обнять и спрятать ото всех, унести с собой и оберегать от проблем, подстерегающих на каждом шагу. Его хотелось ласково целовать, и в этом Ховард не посмел себе отказать, даря подростку осторожный, почти обходительный поцелуй, вместо ожидаемых ласк за резинкой просторных шорт. Возбуждение порождало нежность, нежность унимала пыл и давала время подумать над собственным поведением.

– Я люблю тебя, – сказал Доминик, когда киноэкран потух, и всё погрузилось в непроглядную темноту. – И буду любить всегда.

Мэттью ничего не ответил. Только посмотрел внимательным взглядом, ставшим заметным при слабом свечении экрана, и в его глазах можно было прочесть любой ответ: от самого ожидаемого до крайне нежелательного.

– Нам снова придётся купить этот фильм на диске, – он пристроил голову на плече бывшего учителя. Волнующее чувство не слишком приятного дежа вю вопреки всему дарило самые положительные впечатления.

***

Самое настоящее свидание, как они называли это, случилось так же внезапно, как и было запланировано. Получив от бывшего сокурсника приглашение поиграть в гольф, Доминик поначалу подумал, что Карл спутал его с каким-нибудь другим Домиником, безумно влюблённым в этот странный, на его скромный взгляд, спорт. Но Карл Малкольм никогда ничего не путал и уж тем более – никого. Явившись точно по расписанию, едва собрав себя по частям в семь утра, Ховард приехал к воротам закрытого парка, где иногда, проезжая мимо на машине, хотел погулять, но не имел на то никакого права. Теперь же его пропустили без каких-либо проблем, стоило ему назваться.

Совершив несколько попыток быть активным в безразличной ему игре, Доминик заскучал уже через час, держась лишь на честном слове и попутно наслаждаясь великолепными видами. Парк располагал приличными размерами и двумя озёрами, а также – ограниченным списком возможных посетителей.

– Парк закрывают на оставшуюся часть лета, – сказал напоследок Карл. – Никакого гольфа до сентября.

Именно поэтому мистер Малкольм, обзвонив всех своих друзей – любителей гольфа – и получив отказ всех и каждого из-за занятости, позвонил Доминику. В свою очередь Доминик не забыл поинтересоваться, возможно ли посещение парка в экскурсионных целях.

– Моя супруга посещает парк каждое первое число месяца с целью пикника, – Карл пожал плечами. – Другие члены клуба, имеющие доступ к зелёным площадям, попросту ими не пользуются вне сезона. Я выпишу тебе пропуск.

Таким образом, получив возможность уютно уединиться на природе без возможности быть потревоженными, Доминик начал планировать это маленькое событие, сообщив о нём Мэттью только за сутки.

– Я думал, что ты забыл, – подросток предсказуемо надулся.

– Разве я мог? – не прекращая мысленно составлять маршрут по парку, спросил Ховард. – У нас будет уединения столько, сколько ты пожелаешь.

– Мне кажется, что столько не способно дать ни одно самое далёкое на планете место.

– Нам бы хватило и малости.

Чуть помолчав, успев за это время нервно искусать губы, Мэттью наконец выдал:

– Крис и Морган хотели бы поехать с нами.

В последнее время Доминик часто слышал их имена. Он знал, что Беллами доверяет им и что ему, как никогда, нужны верные и понимающие друзья, но иногда они совали свои носы совсем не туда, куда следовало, и только из-за этого стоило начать переживать. Привыкнув везде видеть подвох, Ховард изо всех сил старался разглядеть в окружающих и хорошее. Эти два парня несомненно являлись таковыми. И Волстенхолм, и Николлз выросли в простых рабочих семьях, столь же обделённые родительским вниманием, как и сам Мэттью. В них не было злобы, таящейся в каждом втором современном подростке, напротив – они часто страдали от своей излишней простоты, в конечном итоге объединившись в небольшую группку из трёх человек. Кристофер, Морган и, конечно же, Мэттью.

Вряд ли порочный интерес этих двоих стоило осуждать. Как и девяносто девять процентов молодых людей, они тратили несколько часов в день на обсуждение секса и, быть может, около пятнадцати минут на само действо. Ещё в конце прошлого года Мэттью рассказывал о том, что эти двое успели познать все прелести взросления, при этом сам Беллами смог сдержаться, не без помощи Доминика, до дня своего рождения.

– Ты хотел бы, чтобы они поехали с нами? – закончив размышлять над очевидным, спросил Ховард. – Одна палатка на четверых, костёр и звёздное небо…

Он блаженно прикрыл глаза и тут же получил подушкой по голове.

– Две палатки, – Мэттью устроил подушку у себя на коленях и невинно улыбнулся. – Там есть озеро?

– Целых два, – Доминик прикрыл глаза, пытаясь вспомнить, как выглядело первое из озёр. Нетронутая течением водная гладь, редкий лес вокруг и огромные зелёные поля, простиравшиеся достаточно широко, чтобы удовлетворить пожелания всех членов закрытого клуба.

– И, знаешь, – после долгого молчания, начал Беллами: – ма будет рада, если я отправлюсь с ними куда-нибудь даже на пару дней.

Подобные слова звучали не только как открытое приглашение… пригласить на долгую увеселительную прогулку, но и в достаточной мере давали право предположить, что Мэттью мог бы остаться у Доминика дома на ещё одну ночь, служащую приятным дополнением к той, проведённой под открытым небом.

***

Получить разрешение на двухдневное отсутствие оказалось даже проще, чем казалось на первый взгляд.

– Она спросила, как мы доберёмся до парка, а ещё – где мы достали разрешение туда пробраться. Мне пришлось соврать, что отец Моргана даст ему свою машину и одолжит пропуск, который ему достался совершенно случайно в один из дней.

Сидя на сидении рядом с водительским, Мэттью болтал ногами из стороны в сторону и смотрел в экран своего телефона. Потом, вспомнив, добавил:

– А ещё она спросила, почему ты не захотел поехать с нами.

Доминик, крепко держащий руль, вцепился в него сильнее.

– Что ты ответил?

– Что ты захотел. Согласился в последний момент.

– Что ответила она?

– Что это к лучшему, – Беллами начинал веселиться, окрылённый успехом, – и что без тебя подобные мероприятия лучше не проводить, «во избежание неприятных ситуаций». Она работает и сегодня, и завтра, поэтому вряд ли будет сильно усердствовать со звонками.

– Мне нужно позвонить ей, – Доминик припарковался, как только смог, и выбрался на улицу, сходу доставая телефон из кармана.

Предположение особого характера не давало ему покоя.

– Доминик, добрый день, – Мэрилин ответила живо и жизнерадостно. – Вы уже в дороге?

– Заехали в магазин, чтобы купить еды побольше. Эти подростки едят столько, что все припасы подойдут к концу уже в первые часы.

Она добродушно рассмеялась, потом отвлеклась, извинившись перед этим, и уже после задала не самый ожидаемый вопрос:

– Вы с Мэттью уже забрали Криса и Моргана? Будет кто-нибудь ещё?

– Я забрал всех, – зачем-то соврал он, – все должны принять участие в выборе еды.

– Хорошо, хорошо, – в её голосе сквозила улыбка, – передавай привет Мэттью.

Будто бы не слыша то, что Доминик говорил ей, она продолжала так, словно кроме них двоих никого больше не существовало.

– У Мэрилин хорошее настроение, – сев в машину, он тоже попытался улыбнуться. Завидев расслабленное и довольное лицо Мэттью, он почувствовал, как на губах сама по себе расцветает лёгкая улыбка. – Приятно слышать её такой.

– Мне тоже. Не удивлюсь, если к концу лета Роберт явится к нам домой, встанет на одно колено и сделает ей и всей нашей немногочисленной семье предложение руки сердца.

Он фыркнул, а Доминик рассмеялся.

– Было бы славно, разве нет? Твоя мама, как никто другой, достойна счастья.

– Я знаю. Все мы достойны.

Беллами сказал это с необычайной серьёзностью, без намёка на попытку свести всё в шутку. Они замолчали и проделали значительную часть в пути в тишине. Захватив Криса и Моргана в одном месте, они, как Доминик и обещал, направились по магазинам, закупили множество полезной и не совсем еды и ближе к вечеру, заехав ещё в пару мест, оказались у ворот парка.

Крис и Морган вели себя поначалу скованно и даже смущённо. То и дело переглядываясь, они внимательно следили за каждым движением Мэттью, попутно что-то обсуждая между собой. Доминик хорошо понимал, в чём кроется причина их замешательства, но вряд ли мог что-либо сделать, разве что пытаться вести себя как ни в чём не бывало и совершать поменьше посягательств в сторону беззаботно болтающего Беллами. Крис и Морган хорошо знали, какие именно отношения связывают их друга и их бывшего учителя, но это был первый раз, когда они встретились вчетвером, чтобы провести время вместе.

– Теперь нам нужно водрузить всё на плечи и проделать немалый путь, чтобы найти идеальное место для пикника.

Он позволил им троим чуть притормозить и идти позади, чтобы у них была возможность поболтать между собой. Неплохо заучив дорогу в первое посещение, Доминик шагал вперёд, даже не пытаясь прислушиваться к разговору. Добравшись до первого озера, он хотел предложить остаться здесь, но не увидел особого энтузиазма на их лицах, посему пошагал дальше, твёрдо зная, что второе озеро им точно понравится.

***

Доминик не был уверен, что подобные места предполагают возможность разведения костров, но считал, что ничего дурного не произойдёт, если после они всё приберут за собой. На всякий случай взяв с собой две палатки, он также не был уверен в том, захотят ли его юные спутники провести всю ночь под открытым небом. Погода стояла жаркая, не обещая ни дождей, ни сильных ветров, поэтому ничто не могло помешать его желанию остаться здесь до утра.

Заметив в настроении Криса и Моргана положительные перемены, Доминик присоединился к разговору, подсев к Мэттью. Едва сдержавшись, чтобы не устроить руку у подростка на шее, он с приятным удивлением заметил, что Мэттью продолжал болтать, не испытывая ни малейшего неудобства, зато Морган тут же замолк, принявшись переглядываться с Крисом. Заметив смятение друзей, Беллами предложил поставить палатки.

– Даже если они нам не понадобятся, – добавил он с улыбкой.

Следующий час все усердно трудились над установкой палаток. Некоторые понятия не имели, как именно это делается, кто-то знал, но никогда этим не занимался, а некто, стоящий в стороне, был хорошо обучен походному искусству, раз в год обязательно выбираясь на природу с подругой. Доминик думал о Хейли и о том, что с некоторого времени они перестанут видеться если не совсем, то гораздо реже того, что было в течение пятнадцати, почти шестнадцати лет. Он вспомнил о рассказе его бывшего однокурсника Глена о том, что Лондон его никогда не впечатлял; также вспомнив о том, что тот оставил свой номер телефона, Доминик мысленно пообещал себе позвонить ему в ближайшее время. И, конечно же, нужно было увидеться с Хейли, когда та будет в городе.

Не так уж внезапно наступил вечер. Разведённый по всем правилам безопасности костёр ярко выплясывал на месте высокими языками пламени, освещая раскрасневшиеся от небольшого количества алкоголя лица. Доминик хоть и считал себя редкостным занудой, но всё же не отказал компании в том, чтобы они распили прихваченные с собой алкогольные наименования. Он и сам неделей ранее пил, словно потерял всё на свете, а на следующий день был счастлив так, каким счастливым бывал нечасто.

Мэттью сидел рядом с ним, закинув обе ноги на колени Доминика. На первый взгляд совершенно неудобная поза была одной из самых любимых. Между делом они вспомнили, что Крис и Морган были на рождественских праздниках в Лондоне, обсудили все виденные ими достопримечательности, а после плавно перешли к Парижу, обратив всё своё внимание на разморённого жаром и алкоголем Беллами. Тот что-то невнятно пробормотал, провёл ладонью по шее и ухватился кончиками пальцев за цепочку, плавно двигаясь вниз, чтобы взяться за кулон.

– Все воспоминания всегда со мной, – он встал, сделал пару неловких движений, чуть покачиваясь, и перебрался к Доминику на колени, обняв его обеими руками. – О Лондоне, о Париже и даже о Монмартре.

Понятия не имея, куда девать руки, Доминик осторожно коснулся обеими ладонями спины подростка.

– Ты пьян?

– Разве что немного. Настолько, чтобы решиться сделать какую-нибудь глупость.

И если главной глупостью вечера был подобный осторожный поцелуй, то Доминик согласился бы всю оставшуюся жизнь заниматься исключительно этим. Краем зрения он заприметил две удаляющиеся фигуры, и спустя несколько секунд они исчезли в палатке, прикрыв за собой импровизированную дверь.

– Теперь мы одни, – прошептал Мэттью. – Я хочу искупаться в озере.

Внезапное предложение ничуть не обескуражило, а напротив – грозило стать достойным завершением чудесного вечера. Изжарив на костре всё, что можно, и выпив всё с градусом выше, чем у сладкой газировки, оставалось только предаться прохладной воде и залечь отдыхать в мягкую траву.

На берегу они молча скинули с себя одежду и под конец раздевания Мэттью стыдливо отвернулся, чтобы стащить оставшуюся часть гардероба. Его смущение только умиляло и даже в какой-то мере забавляло, хотя бы потому, что в следующие полчаса подросток вёл себя так, словно целовался в последний раз в жизни.

– Мне уже нечем дышать, – смеялся он, цепляясь за Доминика руками, то и дело соскальзывая обратно в воду.

– Тогда мы должны прекратить, – бездумно отвечал Ховард, даже не собираясь выпускать того из объятий.

– Нет, мы не должны. В такие моменты мне кажется, что весь мир был бы не против того, что мы вместе.

– По крайней мере, несколько человек точно не против, этого достаточно?

– Нет, не достаточно, – упрямо твердил Мэттью, совсем обезумев от одолевавших его эмоций.

– Может быть, в ближайшем будущем узнает кто-нибудь ещё и нам за это ничего не будет, кто знает? – попробовал ободрить его Доминик, ухватив на руки. Беллами обвил его руками и ногами, как плющ, и отказывался отстраняться до того момента, когда его уложили на одеяло в палатке.

– Мне всё равно, – противореча самому себе, выдохнул тот.

Обнажённый, раскрасневшийся, с мокрыми волосами, облепившими лицо в хаотичном порядке. Только Доминик порадовался тому, что успел включить крошечный ночник, приделанный к основанию палатки, в этот момент его утянули на себя.

– Я и не подумал взять с собой ничего из… вспомогательных вещей, – стыдливо признался он, почувствовав себя подростком, лишающимся невинности в день летнего солнцестояния. Он и в самом деле даже не смел думать о том, что Мэттью решится на подобное, покуда его друзья будут в паре метров от них; должно быть, внимательно вслушивающиеся в тишину жаркой летней ночи, нарушаемую стрекотанием насекомых и взволнованными криками птиц.

Вместо ответа Мэттью продолжил активные действия. Его маленькие руки были везде, как и губы, оставлявшие поцелуй то здесь, то там. Эта возня могла продолжаться сколь угодно долго, если бы не внезапно вклинившаяся в их движения настойчивость с обеих сторон и один единственный стон подростка, разорвавший тишину.

– Чего ты хочешь, детка? – усадив Мэттью к себе на колени, Ховард прижал его к себе и стал водить пальцами по выступающим позвонкам, соскальзывая между ягодиц только на секунду, чтобы вновь вернуться к шее, обхваченной неизменной цепочкой.

– Тебя, – последовал предсказуемый ответ с совсем незапланированным дополнением: – Внутри.

– Дождись завтрашнего дня, и мы сможем сделать всё, что пожелаешь.

– Я хочу сейчас.

Мэттью принялся целовать его, не давая сказать ни слова: в щеки, в нос, с подбородок и наконец в губы, сжимая колени от нетерпения.

– Хочу, чтобы ты был внутри меня, без… каких-либо вспомогательных вещей.

– Но мы не…

– Хочу, чтобы я сам устроился на тебе, чтобы мне было больно, чтобы я двигался так… как… как нравится тебе, – он тяжело задышал и стал запинаться на каждом слове.

– Боже, – Ховард окончательно отдался ситуации.

Возбуждение давало о себе знать, особенно когда об него тёрся разморённый жарой и страстью подросток, желающий получить всё и сразу. Беллами обхватил его член пальцами и принялся двигать ими в одном темпе, не сменяя его так долго, что голова начала кружиться от желания излиться в этот маленький кулак сию секунду. Но почувствовав это, Мэттью убрал руку и вновь навалился на бывшего учителя всем телом, на этот раз желая получить ответную ласку, которую Ховард незамедлительно стал ему дарить. Устроив руки на ягодицах Беллами, Доминик проскользнул между ними и осторожно надавил, не решаясь на большее. Получив судорожный кивок, он повёл пальцами вверх по телу Мэттью и поднёс пальцы к его губам, и тот с готовностью обхватил их, прикрыв глаза.

Настолько порочная картина разрушила в Доминике все оставшиеся преграды, позволяя рукам творить всё то, что они жаждали совершить этой ночью. Спустя несколько минут он убрал руку от горячего рта и опустил её вниз, без каких-либо предупреждений проскальзывая сначала одним, а после и двумя пальцами в горячее и тесное нутро.

– Вот так, – шептал он, двигая ими в том темпе, в каком хотел бы трахать Мэттью уже не пальцами, – поработай бёдрами.

Мэттью застонал и принялся двигаться, насаживаясь на пальцы хоть и с трудом, но с видимым удовольствием. Они целовались как безумные, не прекращая свою прелюдию, которую в другое время расценили бы как нечто совсем непотребное. Но, кажется, этот вечер и некоторое количество алкоголя сделали Мэттью именно таким, каким он и хотел видеть себя рядом с Домиником – страстным и ласковым. Таким он бывал лишь изредка, когда набирался достаточно смелости, чтобы проявить характер не только в быту, но и в постели, которую они делили уже без малого полтора месяца в том самом, глобальном смысле.

Без каких-либо предупреждений и наставлений Беллами отстранился и слез с коленей Доминика. И уже через мгновение он жарко дышал Ховарду в пах, пытаясь, наверное, отыскать в себе ещё немного нахальности.

– Детка, – прошептал Доминик. Он прикрыл глаза, чтобы дать тому больше свободы, и почувствовал на своём члене первое влажное касание, за которым последовала желанная теснота рта.

Безумство ночи распалялось больше и больше с каждой секундой и минутой. Растянувшись на целый час, прелюдия отказывалась заканчиваться, удерживая в своём жарком захвате и мягко наставляя, что делать дальше. Почувствовав, что всё может закончиться раньше необходимого, Доминик мягко направил Мэттью выше, и тот беспрекословно вернулся вместе с поцелуями к его губам, понимающе глядя в глаза.

– Теперь ты можешь сделать это, – сказал он, облизывая губы.

– Мне нравится, когда немного больно, – кажется, Мэттью говорил эту фразу однажды, или дважды, или вовсе раз сто. Смысл от этого не менялся, он хотел чувствовать себя хорошо, но не был против небольших неудобств, которые сегодня, ввиду отсутствия смазки и чего-либо ещё обязательно будут его преследовать. – Когда ты с силой сжимаешь мои бёдра, наваливаясь сверху… когда…

Он замолчал, обхватив рукой член Доминика, и устроился удобнее. Его пальцы подрагивали от волнения, на лбу выступила испарина, а на губах играла немного нервная улыбка.

– Я хочу, чтобы ты кончил в меня, – сбросив последнее смущение, сообщил он.

Вновь потеряв дар речи, Доминик задумался над тем, чем Мэттью будет способен удивить его в будущем или даже этой бесконечной и прекрасной ночью, наводнённой маленькими открытиями для самих себя.

– А после мы снова пойдём к озеру, – продолжал он, – и уснём поздней ночью, когда костёр окончательно погаснет.

Романтичная картина, представшая перед глазами, никак не вязалась с тем, что делал Мэттью, сосредоточенно раскачиваясь. Его лицо отражало множество эмоций одновременно: он морщился; распахивал рот, чтобы надышаться на час вперёд; стонал на каждый толчок Доминика, решившего не сидеть без дела под судорожно двигающимся подростком; и был готов разрыдаться от счастья, охватившего его.

– Не спеши, – обняв Мэттью, Ховард стал шептать успокаивающие глупости ему на ухо, – тише, детка.

– Мне так хорошо, – вторили ему, задыхаясь от быстроты движений, – почему мне так хорошо?

– Потому что мы делаем всё, что захотим, – шутливо ответил Доминик, попросту не зная, что можно сказать ещё. – Потому я сделаю всё, что ты захочешь.

– Всё-всё? – бездумно спросил подросток; его движения стали судорожней, дыхание сбилось сильнее.

Вопреки желанию обрекать пошлые мысли в слова, с языка слетали только нежности, которые Доминик шептал Мэттью на ухо, прижав его к себе так тесно, что между ними не оставалось ни сантиметра расстояния. Горячая кожа, столь же жаркое дыхание и удивительно сильные пальцы, сжимавшиеся на спине и царапающие ногтями вспотевшую спину. Они перестали двигаться почти одновременно. Доминик, подававшийся навстречу в бесконтрольном темпе, замер и позволил Мэттью закончить всё так, как они оба хотели.

Ни к какому озеру они, конечно же, уже не пошли. Обняв Беллами, Доминик смахнул ладонью пот с его лба и оставил почти целомудренный поцелуй в щёку. Отдышавшись, они стали лениво переговариваться, и через несколько минут Мэттью прошептал:

– Ужасное ощущение.

И начал хихикать.

– Какое?

– Мокрое.

По-дурацки разинув рот, Ховард наконец понял, о чём шла речь. Если бы не смертельная лень, внезапно охватившая его, он, быть может, и смутился бы произошедшему. Вместо этого настроение сделалось лениво-игривым – в подобном состоянии хотелось обрекать всё в незамысловатую шутку.

– Многие находят это в своём роде очаровательным.

– Я нахожу это очаровательным и ужасным.

– Так не бывает.

– Бывает.

Мэттью развернулся в объятьях Доминика и посмотрел ему в глаза.

– Костёр почти погас.

В его взгляде было только одно – полнейшее довольство ситуацией. Сравнение с котом, наконец получившим самый лучший кусочек со стола, было бы уместно, если бы Ховард захотел сообщить об этом Мэттью.

– Тогда спокойной ночи, детка.

– Спокойной ночи.

Обесточив маленький источник света, Доминик устроился удобнее, накрыл их одеялом и прикрыл глаза, едва успев почувствовать, как сбоку прижались и громко засопели.

***

За пределами палатки кто-то тихо переговаривался, так же осторожно перебирая струны гитары, которую кто-то из подростков умудрился прихватить с собой. Было в этом утре что-то нереальное, схожее с той ситуацией, в которую ты, казалось бы, никогда не должен был попасть. Чуть поворочавшись на месте и обнаружив себя без одежды и белья, Доминик вспомнил, что оставил её на берегу озера, так и не удосужившись взять её с собой. Сделав первую попытку найти сумку с вещами, он увидел свою вчерашнюю одежду аккуратно сложенной у себя в ногах.

Мэттью рядом не оказалось, только слышался его голос где-то неподалёку. Он рассказывал о чём-то то ли Крису, то ли Моргану, и ему так же вполголоса отвечали, не забывая посмеиваться. Покидать своё уютное убежище не хотелось хотя бы по причине того, что он понятия не имел, как смотреть всем троим в глаза. Если перед Мэттью он вряд ли бы стал смущаться чего бы то ни было, то с остальными двумя парами глаз пришлось бы нелегко.

Кое-как справившись со всеми неурядицами, он всё же очутился в центре утренней неспешной беседы, ведущейся исключительно с тем помыслом, чтобы неловкая тишина не повисла между её участниками.

– Это было свиданием? – неожиданно спросил Беллами, продолжив ворошить палкой угли в костре.

– Не хватало только свечей, – попытался отшутиться Доминик.

***

– Это в какой-то мере можно называть эксгибиционизмом, – сказал Доминик, когда Крис и Морган выбрались из машины и остались на остановке, чтобы своим ходом разъехаться по домам.

– Я не знаю такого слова, – Беллами что-то терпеливо набирал в телефоне.

– Посмотри в интернете.

Через несколько минут Мэттью удивлённо посмотрел на бывшего учителя и нахмурился.

– Фу, это отвратительно.

– Что именно?

– То, что написано в интернете. Мы не делали ничего подобного.

– В этом нет ничего плохого, если не злоупотреблять имеющимися возможностями, – усмехнувшись, Доминик сбавил скорость. Они остановились на светофоре.

– Здесь ещё есть другое слово. Вуайеризм, – почти по слогам прочёл подросток. – Крис и Морган – вуайеристы!

Он покатился со смеху и спрятал телефон в карман, заметив, что они почти подъехали к дому семьи Беллами.

– Сомневаюсь, что они подглядывали. Или намеренно подслушивали.

– Я совсем забыл о них, – кажется, Мэттью было ничуть не стыдно, – когда мы выбрались из озера и направились к палатке. Думаю, что мы ни в чём не виноваты. В конце концов, парк был большим, а озеро – не единственным.

Теперь была очередь Доминика смеяться над непосредственностью Мэттью.

– Мне нужно кое-что взять дома, сейчас вернусь.

Он выбрался из машины и в этот момент Доминик увидел Мэрилин в окне дома. Она смотрела прямо на него. Когда Беллами вернулся в машину, он выглядел столь же озадаченным, как и Доминик.

– Она должна быть на работе, – пробормотал он, – а теперь зовёт тебя в дом на чай.

– Разве я могу отказать твоей маме? – успев изобразить улыбку, ответил Ховард и заглушил мотор машины.

***

– Как прошёл пикник, мальчики? – Мэрилин суетилась с чашками и ложками, не замечая напряжённого вида мужчины перед собой.

– Было скучно, – сказал Мэттью, нагло соврав. – Мы съели всё в первый же час, и нам пришлось лечь раньше одиннадцати.

Мэрилин рассмеялась, сложив руки на столе. Перед ней дымились две чашки с чаем, в которые она секундами ранее рассыпала сахар: две ложки Доминику и три сыну.

– Ничего особенного, – пожав плечами, подтвердил Ховард. – Скучные посиделки перед костром и тоскливые песни Джонни Кэша о поисках любви под гитару.

– В моё время имя Джонни было скорее нарицательным и несколько отрицательным, – она подвинула обе чашки вперёд, – но песни у него славные. Ты поёшь, Доминик?

– Если только в одиночестве и изрядно выпивши.

– Достойный аккомпанемент гитаре.

Разговор отчего-то не клеился. Незапланированная встреча с Мэрилин несколько напрягала, потому как перед каждым визитом к ней Доминик, как правило, долго готовился и даже пытался придумать темы для разговора, заранее зная, что одним обсуждением Мэттью дело не обойдётся.

Спустя полчаса Мэрилин зачем-то отправила сына в магазин, написав длинный список товаров, которые ей наверняка были не так уж и нужны в это утро. Почувствовав себя ещё более неуместным, Доминик вызвался подвезти подростка до ближайшего супермаркета, но был остановлен учтиво улыбающейся Мэрилин.

– Чай остынет.

Оставалось только сесть на место и наблюдать за тем, как Мэттью медленно обувался и не переставал кидать обеспокоенные взгляды на мать.

– Завтра приезжает Джордж, – начала она, подвинув к себе чашку, предназначавшуюся её сыну, – и он спрашивает, захочет ли Мэтт провести целый день с ним, уехав в Стокпорт. Он даже не поленится потратить три часа на дорогу, удивительно.

Она замолчала и выжидательно посмотрела на Доминика, словно хотела получить ответ на вопрос, который предназначался не ему.

– Наверное, он будет рад повидаться с Дженной, – осторожно предположил он.

– Но у него могут быть свои дела, к тому же Джордж сейчас в отпуске – он мог бы приехать в любой другой день.

Промочив пересохшее от волнения горло, Доминик посмотрел Мэрилин в глаза, надеясь увидеть в них ответ на свой вполне конкретный вопрос – что она хотела узнать?

– Разве могут быть дела важнее, чем встреча с любимым родителем? – всё-таки попытался он.

– Когда мне было шестнадцать, я всеми силами избегала скучных посиделок за семейным столом. Сбегала к подругам, к тётке, в парк – куда угодно, лишь бы избежать неловких вопросов о том, где и с кем я была накануне вечером.

– И с кем же, если это и по сей день не секрет?

– С Джорджем.

Натянуто улыбнувшись, Доминик снова отпил из чашки; на этот раз вкус у чая был приторно-сладким и накатывающим тошноту.

– Он был чудесным – обходительным, внимательным и пунктуальным, как часы, – и всего на пять лет старше меня. Когда всё выяснилось, было уже поздно, и в восемнадцать я родила Пола. Через десять лет родился Мэттью, столь же незапланированный, но не менее любимый. Ещё через десять всё разладилось, но у меня остались два прелестных сына, которые поддерживали друг друга, пока у старшего не появилась своя семья и маленькая Аннабелла, с которой я вижусь гораздо реже, чем хотела бы.

Слушая буквально прописные истины, которые были известны Доминику уже давно, он старался держать лицо. Разговор вёл к чему-то более конкретному и, наверное, менее трогательному.

Но в момент, когда в истории следовало озаглавить новую часть рассказа, она встала и исчезла с кухни, вернувшись с белой рубашкой, исписанной чёрным маркером то там, то тут. Задрав порядком испачканный рукав рубашки, она показала одну единственную надпись, которую Доминик и не забывал:

«Хорошего лета с твоим Д. С уважением, М»

========== Глава 34 ==========

– Ещё в начале зимы, когда Мэттью начал очаровательно лгать о том, что Пол должным образом заботится о нём по вечерам, я удивлялась, сколько драгоценного времени ты тратишь на одного ученика со способностями чуть выше среднего. Мой мальчик говорил о том, что делает уроки и ждёт прихода Пола, но вместо этого исправлял свои оценки по английскому и литературе, а его брат даже и не думал о том, чтобы посетить дом, в котором прожил немало лет.

Мэрилин не поднимала глаз. Она говорила без каких-либо эмоций, лишь только улыбаясь, произнося имя Мэттью.

– Я перестала удивляться в тот день, когда впервые увидела тебя. И ещё меньше удивления вызвал твой подарок: ты хотел, чтобы наша семья отправилась в путешествие, пригласил даже Пола, не подумав о себе и, может быть, даже посчитав, что будешь неуместным.

Чуть помолчав, она всё же посмотрела на Доминика. Больше всего ему хотелось сказать, что в её взгляде было смирение, но он не был уверен ни в чём, особенно в том, что видел.