Текст книги "My Joy (СИ)"

Автор книги: Volupture

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 47 страниц)

– Приезжай.

В груди что-то замерло, неспешно двинулось к сердцу и уже вместе с ним сделало околоакробатический кульбит.

– Мэттью?

– Ты ждал звонка от кого-то другого? – на другом конце провода усмехнулись.

– Что значит – приезжай? О чём ты? Где ты?

– Если тебе и правда интересно, я в туалете, – он снова хихикнул.

– Будь добр, объяснись.

В ответ раздалось многозначительное молчание, а за ним – звук спускаемой воды.

– Ты думаешь, это забавно? – Доминик нахмурился.

– Мы с папой в кафе, в которое собирались пойти вечером, – немного помолчав, начал Мэттью. – А ты знал, что он заранее договорился с директором, сообщив тому, что завтра я не приду на занятия?

– Я не знал.

– И я не знал. Он оставляет меня здесь на ещё один день, и я бы разозлился на него, если бы не… Если бы не придумал кое-что.

– Детка, – Ховард прикрыл глаза, боясь услышать продолжение.

– Приезжай.

– Есть ли смысл?

– Я уже провернул одно дело, тебе понравится, – в голосе подростка ощущалось самодовольство; он явно что-то натворил, и расхлёбывать они это будут вместе. – А мне понравилось твоё поздравление.

– Прости, оно такое банальное.

– Нет ничего банальнее пожелания от моей тётушки Энн из Тинмута. Она впервые за долгое время вспомнила о моём дне рождения, переслав определённую сумму. Ты поздравил меня вторым, после мамы.

– Моё упущение, – Доминик улыбнулся; сердце колотилось как сумасшедшее от одной только мысли о том, что он может увидеть Мэттью сегодня. – Что ты натворил за моей спиной?

– Я не могу говорить об этом по телефону. Мне пора, я напишу тебе позже.

О чём он говорил? Что успел сотворить, не оповестив об этом, как следует предполагать, ни своих родителей, ни самого Ховарда, явно в этом замешанного? Уже привычное подвешенное состояние теперь не приносило дискомфорта, напротив, давая шанс удивить себя, поддавшись инициативе Мэттью, которую было ощущать столь волнительно.

Через несколько минут пришли обещанные сообщения, в которых весьма подробно было описано то, что Беллами скромно назвал «кое-что». Не веря своим глазам, Доминик перечитал ещё раз, и ещё один для верности. Уже через двадцать минут он сидел за рулём автомобиля, заводя мотор, чтобы двинуть в сторону Стокпорта. Он глянул на часы, засекая час с лишним.

Расчётное время прибытия: семь тридцать вечера.

========== Глава 28 ==========

Доминику никогда не доводилось бывать в Стокпорте, но он отчётливо помнил дорогу до Манчестера, а от него было рукой подать до города, куда он держал свой путь. Указатели любезно вели его по дороге, а из радиоприёмника пела сладкоголосая певичка, имя которой он, конечно же, не знал. Она долго и томительно распиналась о несчастной любви, а после передала эстафету тяжеловесу в музыкальной индустрии – уж его-то сложно было не признать по первым же аккордам. Отстукивая в такт ударным, Ховард разглядывал сочный пейзаж за окном, стараясь сконцентрироваться на дороге, но мысли всё равно уносили его вперёд миль на сорок, которые он планировал преодолеть за полчаса, прибавив скорости.

Проехав очередную городскую зону, он припарковался и быстрым шагом двинул в магазин, зазывающий всех яркой вывеской и исписанной от руки стоящей рядом с дверью доской. На ней красовались и откровенно детские каракули, и серьёзные надписи, оповещающие потенциального покупателя о скидках дня. Управившись так быстро, как только мог, Доминик мысленно прибавил к семи тридцати ещё десять минут и сел за руль, бросив на заднее сидение, в компанию к уже стоящему пакету, ещё один, а после завёл мотор, выезжая на дорогу.

***

На въезде в город Доминик сверился с картой. Он достал телефон, открыл последнее сообщение и принялся искать на ней тот самый дом, о котором писал Мэттью, безобразно сокращая слова и делая ужасающие ошибки, но при этом вмещая в пару смс максимум информации. Нужная улица оказалась за поворотом, и он обрадовался, что не придётся пользоваться электронным гаджетом, чтобы определить своё местоположение. Проехав чуть дальше, он развернул машину, сбавил скорость и переключил передачу, медленно пересекая узкую улочку, разделяющую линии кирпичных домов, налепленных близко друг к другу. По краям дороги стояло множество машин, мешая свободно двигаться. Доминик чертыхнулся, с трудом выруливая на Стокпорт Роад, практически свободную от транспорта.

Доехав до конца улицы, он увидел транспортную развязку и притормозил, чтобы приглядеться к домам. Один из них ему-то и был нужен, но какой именно, предстояло выяснить чуть ли не методом тыка. Номера домов было плохо видно, и он припарковался, чтобы, выйдя из машины, совершить неспешную прогулку, разглядывая тривиальный городской пейзаж не самого оживлённого места в городе. Рядом обнаружилась то ли типография, то ли маленькая фабрика, а напротив – вереница домов, мало чем друг от друга отличавшихся, рядом с одним из них расположилась вывеска с обозначением района.

Наконец разглядев номер дома, он неуверенно огляделся по сторонам, а после, не успев ступить и шагу, услышал, как кто-то громогласно окликает кого-то, и этим кем-то был, скорее всего, именно он.

– Я немного опоздал, – издалека начал мужчина, одетый в тёмные брюки и неприятного цвета рубашку. – Вы ведь насчёт дома, или я обознался?

Доминик распахнул рот, но, увидев, как незнакомец достал из кармана ключи, тут же его захлопнул и кивнул.

– Хорошо, хорошо, – тот засуетился, сделал пару шагов по направлению к одному из домов и остановился, вновь разворачиваясь. – Я не успел прибраться как следует… Как правило, люди озабочиваются такой деликатной проблемой, как съём жилья в командировках, заранее.

Поборов желание рассмеяться, Ховард стиснул зубы, надеясь, что этот жест останется незамеченным.

– Начальство иногда бывает даже слишком внезапным, тем более в выходной день, – делано серьёзно произнёс он, следуя за мужчиной. Теперь-то было ясно, какой дом имелся в виду.

– Тогда мне понятна ваша настойчивость, я почувствовал её даже через электронную почту.

Очередной приступ смеха Доминик проглотил вместе с вопросом, который не решился задать. Разговорчивость собеседника решала половину проблемы.

– Мой телефон разрядился, а другого под рукой не оказалось, – он пожал плечами.

Они взобрались на крыльцо и остановились. Мужчина вновь принялся шелестеть карманами брюк, выуживая оттуда то платок, то какие-то капли, и в конечном итоге извлёк ключи, которые зачем-то убирал.

– Понимаю, понимаю, – он кивнул и открыл дверь, два раза прокрутив ключом в замке. – Располагайтесь, в холодильнике даже есть еда. На днях я поссорился с женой и перебрался сюда, но теперь всё хорошо, и я вновь живу вместе с ней, это через несколько домов отсюда. Этот дом принадлежал моей матери, она недавно…

Он осёкся, по всей видимости поняв, что болтает лишнее, и эта информация совершенно ни к чему человеку, который приехал в Стокпорт по работе и вынужден искать жильё в последний момент.

– В общем, берите всё, что захотите, – он улыбнулся. – И ещё раз простите за бардак.

Доминик огляделся. Дом был не очень большим: стандартные два этажа, вытянувшиеся больше вверх, чем в ширину; гостиная светлая и просторная, сразу заметная кухня, лестница, ведущая наверх, где, скорее всего, есть пара спален и одна ванная комната.

– Если вам что-нибудь понадобится, можете найти меня в двадцать восьмом доме, на этой же стороне улицы. За ключами я зайду в понедельник вечером, но если решите уехать раньше – сообщите, – он оставил записку с цифрами. Номер телефона и номер дома, если вдруг у Доминика разыгрался мгновенный склероз.

– Спасибо…

– Гарри.

– Доминик.

Они обменялись финальным рядом любезностей, и этот самый Гарри, хозяин дома и большой любитель поболтать, покинул его, оставив на столе записку и ключи.

Внезапная тишина пришла со звоном в ушах. Доминик подошёл к окну и, отодвинув светлую занавеску, посмотрел на улицу. На пешеходной дорожке стоял этот самый мужчина и с кем-то мило беседовал, жестикулируя руками. Наверное, встретил соседа, и теперь хвалился ему, что дом не простаивает без дела – какой-то идиот снял его на двое суток, заплатив… Ничего не заплатив. Об этом ещё предстояло узнать у Мэттью, который провернул подобное дело у него за спиной, успев уладить все до единой проблемы, представившись Домиником Ховардом.

Маленький хитрый засранец.

Пройдя вглубь дома, он оказался в гостиной. Обставленная без особого вкуса, она всё равно окутывала уютом и напоминала о чём-то давно забытом – о детстве, беспечности, родителях… Думать об этом было приятно, несмотря на все переживания, которые преследовали его всю жизнь. Сейчас он чувствовал себя на удивление хорошо. В желудке сладко потянуло, когда он в полной мере осознал, что находится в одном с Мэттью городе, и тот, скорее всего, уже принялся виртуозно врать отцу о том, как он проведёт этот вечер. Сомневаться в том, что подросток весь день сочинял относительно желания провести остаток праздника подальше от родителей и каких-либо взрослых не приходилось.

Забравшись на второй этаж, Доминик обнаружил две двери. Одна из них вела в уборную, а вторая в спальню, из которой можно было пройти в ещё одну комнату, оборудованную под подобие кабинета. Этот дом был явно рассчитан либо на одного человека, либо на семейную пару без детей, потому как расположиться отпрыскам было бы просто негде. Что лишний раз и подтвердило слова хозяина дома – раньше здесь жила его мать, возможно уже почившая, либо же переехавшая куда-либо ещё.

Покинув дом, Ховард попробовал запереть его, боясь, что в первый раз у него это вряд ли получится. Но он без проблем провернул ключ два раза, положил его в карман и последовал к машине, припаркованной не там, где ему было нужно. Быстро справившись с задачей, он забрал с заднего сидения пакеты и свёртки, занёс их в дом и вновь запер его, решившись прогуляться. Наверняка, если хорошо поискать, он найдёт пару магазинчиков, которые в почти восемь вечера могли оказаться открытыми. Если же ему не повезёт, подышать свежим воздухом ему всё равно не помешает.

По дороге он набрал пару сообщений, сунул телефон в карман и с довольной улыбкой продолжил свою прогулку, по пути наткнувшись на ещё один магазин, по ассортименту больше похожий на аптеку, который носил гордое название Superdrug. Когда он добрался до выстроившихся в ряд кафе, желудок напомнил о себе. Решив, что от кусочка пиццы ещё никто морально не пострадал, Доминик заглянул в Pizza Express.

Телефон в кармане завибрировал аккуратно тогда, когда в желудке образовалась блаженная полнота.

«Я буду ближе к одиннадцати», – гласило сообщение.

Часы, висящие над столиком, показывали почти девять.

«Тебе придётся придумать досуг для меня», – Доминик шутливо подразнил Мэттью.

Они перебросились ещё несколькими ничего не значащими сообщениями. Ховард устроился на диванчике со всем удобством, расположив одну руку на мягком подлокотнике, а второй лениво ковыряясь вилкой в салате, который заказал в компанию к уже съеденным двум кускам пиццы. Еда здесь была выше всяких похвал, и предаться гедонистическим радостям показалось не самой плохой идеей, когда нужно было переждать ещё два часа. Окна кафе выходили на парк близ церкви, где богато раскинулись сочно-зелёные деревья, пряча серое здание за своей листвой.

На душе было легко, и настроение уверенно ползло вверх. Мэттью продолжал сыпать сообщениями, то заигрывая, то неся малопонятный бред, а под конец, когда стрелки часов показали девять, написал:

«Время для представления»

Доминик нахмурился, но не стал ничего спрашивать, наперёд зная, что не получит ответов на заданные вопросы. Меж тем, Беллами продолжал держать его в курсе событий.

Расплатившись по счёту, Ховард покинул кафе и двинул вверх по улице, пытаясь запомнить этот момент. Было в нём что-то предвещающее, напоминающее, волнующее… Слишком много всего – и так мало желания копаться в себе. Он делал это так часто, что мог бы получить премию «Самокопатель года», потому что рефлексировать позволял себе неприлично часто. Даже понимая, как это вредно, он не мог сдержаться, заводя одну и ту же пластинку вновь и вновь, предаваясь сизифову труду.

Теперь в голове не было и отголоска тех мыслей. Тёмных, тяжёлых, безрадостных и не дающих взглянуть на жизнь под другим углом. Сегодняшний день был особенным, и не только для Мэттью. Дело не только в том, что должно произойти, не в становлении Доминика по эту сторону закона, сколько в том, как именно он принимал себя в текущий отрезок времени. Девятое июня ничем не отличалось от восьмого, как и не отличалось от кануна двадцать пятого декабря прошлого года. Думать о моменте, когда Доминик сможет обнять Мэттью и поздравить с его Днём, было приятно. Думать о том, что будет дальше, через полчаса, через час, на протяжении всей ночи, любого времени, что не столь важно, было так же приятно, но к теплу в груди примешивалось то самое волнение, которое наверняка испытывал и подросток, разыгрывая перед отцом настоящий спектакль одного маленького, но талантливого актёра.

Вечер медленно опускался на город, окутывая лёгким летним ветерком, безобидно ерошащим волосы. До дома оставалось ходьбы на несколько минут. Здесь было полно парковых зон, до которых рукой подать, – и по узким дорожкам даже в одиннадцатом часу вечера продолжали бродить люди, то в одиночку, то с кем-нибудь под руку, наслаждаясь тишиной.

Затянувшаяся прогулка закончилась со звуком закрывшейся двери. Доминик сел на диван, с удовольствием потянулся и коснулся нагрудного кармана, в котором он весь день протаскал подарок, предназначенный для Мэттью.

В дверь позвонили два раза, и Ховард едва ли не бегом отправился её открывать. На пороге стоял Беллами, с растрёпанными волосами, одетый в шорты длиной чуть выше колена и светлую футболку. Он улыбался.

– Я бы соврал, если сказал, что мне не нравится то, что я вижу. Они определённо должны быть короче на… пару десятков сантиметров, – Доминик нахально оглядел подростка с головы до ног.

– Мне надоело ходить в джинсах и брюках, – невозмутимо ответил Мэттью, делая шаг в сторону учителя.

– С Днём Рождения, детка, – кажется, более неподходящий момент найти было сложно.

– Кажется, я могу поздравить с этим днём и тебя, – он хихикнул.

– Как ты добрался?

– Я приехал на такси, – он шагнул ближе; их разделяло всего ничего.

– И водитель ничего не спросил у тебя?

– Он спросил: «Мальчик, ты потерялся?» Я ответил, что это не его грёбаное дело, – Беллами фыркнул. – И он предложил моим родителям вымыть мой рот с мылом.

– Ты повёл себя невежливо, – наконец, Доминик шагнул вплотную и обнял Мэттью за плечи, носом утыкаясь в его волосы.

– Но в твоём голосе слышится гордость, – руки подростка незамедлительно обвили талию и остановились ладонями на пояснице.

– Как дела у Джорджа?

– Тебе правда это интересно? – Беллами прижался теснее.

– Мне также любопытно, видел ли ты Дженну, потому что после общения с ней твоё настроение становится несколько… игривым.

Мэттью хихикнул и резко отстранился, следуя на кухню. Не оставалось ничего, кроме как последовать за ним и уже там сесть на стул напротив, чтобы разглядывать, как он жадно пьёт из стакана простую воду. Он запрокинул голову, делая глоток за глотком, и пара капель предсказуемо пролилась мимо его узких губ, стекая по подбородку к шее.

– Красивый, – произнёс Доминик на выдохе раньше, чем понял, что сказал это вслух.

Беллами удивлённо распахнул глаза.

– Что? – на губах сама по себе возникла улыбка, которую Ховард и не пытался сдержать.

– Я не…

– Тсс, – он вытянул руку вперёд и коснулся пальцем рта Беллами. – Не нужно.

Повисло молчание.

– Иди сюда, – поманив подростка к себе, Ховард на автомате коснулся нагрудного кармана, в очередной раз проверяя сохранность подарка.

Беллами беспрекословно пересёк пространство между ними, обогнув стол и остановившись напротив учителя. Он замер, касаясь коленями ног Доминика, и прильнул ближе, стоило тому распахнуть объятья.

– Этот день начался далеко не так, как я планировал, – начал Ховард. – Повернись.

Достав из кармана то, ради чего оббегал не один десяток магазинов Лидса, Доминик повертел крошечный предмет в пальцах и обнял Мэттью со спины, одной рукой касаясь его живота и ведя ею выше, до груди.

– Не шевелись.

Он расстегнул цепочку на шее подростка и ловко проделал несколько движений, вновь застёгивая и отпуская, и она слегка натянулась под весом нового предмета.

– Что это? – Мэттью скользнул рукой к цепочке, повёл пальцами по её звеньям, пока не коснулся маленькой подвески.

– Я не очень хорош в выборе подарков, будь это день рождения или же любая другая важная дата… – Ховард мягко надавил на его плечи и развернул лицом к себе. – Но я люблю символизм – когда даже мелочь определяет многое. Когда я дарил тебе это, – он коснулся пальцами цепочки, перехватывая ладонь Беллами, – я признавался тебе в любви. Теперь же я хочу сказать, что мы не только любовники, но и друзья. Ты поддержал меня в тяжёлый для меня момент, а я оказался рядом с тобой тогда, когда ты был растерян и запутан некоторыми… событиями. Понимаешь, о чём я?

Мэттью кивнул, поджав губы. Его глаза мгновенно стали мокрыми, и он принялся моргать, не желая признавать собственную слабость, и уж тем более – пролиться каким-то там слезам.

– Когда будешь готов, можешь рассмотреть кулон внимательней. На лицевой стороне ты найдёшь свои инициалы, а на внутренней, если очень постараться, мои. Я, вроде как, всегда с тобой, но это мало кто замечает, а то и вовсе не знает о моём существовании.

– Спасибо, – Беллами тяжко вздохнул и полез обниматься.

Доминик рассмеялся, похлопывая его по спине и прижимая к себе. Ничем не замутнённое счастье навалилось на него во всех смыслах.

***

Через час, за который Мэттью успел отдохнуть от прошедшего дня, а заодно, вероятнее всего, попереживать о том, что скоро произойдёт, Доминик застал его наверху. У него было множество вопросов, которые хоть и терпели отлагательств, но желали быть озвученными вслух как можно скорее.

– Я уснул, – Беллами перевернулся на спину и потянулся всем телом, откидывая одеяло в сторону. – Сколько времени?

– Ещё немного, и настанет десятое число.

Смешно округлив глаза, Мэттью резко сел и распахнул рот, чтобы что-то сказать, но был бесцеремонно прерван.

– Нам некуда спешить, – присев рядом, Ховард ухватил его за руку и сжал пальцами. – Я должен рассказать тебе кое-что, а заодно услышать твою версию событий сегодняшнего дня, – он усмехнулся.

– Я придумал это ещё в пятницу, когда был с тобой. Отец красочно описывал наши выходные, но я знал, что всё пройдёт либо так же, как и всегда, либо чуть дороже – он любит этот жест, потому что понятия не имеет, как ещё можно меня удивить.

– И что же ты задумал?

– У меня есть пара приятелей здесь. Мы познакомились на одном музыкальном форуме, а через пару месяцев они стали звать меня в гости. Я и в самом деле был у Маркуса; па довёз меня до его дома, но после…

– Подростковая солидарность, – прыснул Доминик.

– Что-то вроде того, – Беллами поджал губы. – Я сказал, что раз уж завтра мне не нужно в школу, я хочу провести этот вечер с давним другом, у которого и заночую… Папа дал мне денег на такси, взяв обещание, что я вернусь к завтрашнему обеду к нему… к ним домой. Ему прекрасно известно, что если мама узнает, она больше не отпустит меня сюда.

– Где ты взял деньги на оплату аренды дома?

– Можно считать, что его оплатила тётя Энн, в этом году она не прогадала с подарком. О чём хотел рассказать ты?

Уж было расслабившийся Доминик напрягся и, только недавно устроившись на постели, вновь сел. Он понятия не имел, в каком виде стоит преподносить подобные новости, но знал, что откладывать не стоит, потому что он и так затянул с признанием.

– Я больше не твой учитель.

Вот так просто, без излишнего драматизма и хождения вокруг да около, Доминик сознался в «содеянном».

– Что?..

Мэттью недоумённо уставился на него, пальцами комкая край одеяла.

– Когда ты… зачем? Почему?

Его голос дрогнул в который раз. Если бы миссией Ховарда на этот день стало довести подростка до нервного срыва своими признаниями и действиями, то он справился на высший балл.

– Когда я только организовал твоей маме новое место работы, озаботившись тем, чтобы её приняли без проблем, я сказал тебе одну вещь. О том, что если бы мне предложили другую работу, где платили бы в пару раз больше, я бы ни за что не согласился.

– Тогда почему? – Мэттью наконец глянул Доминику в глаза и, хмурясь, вновь задал тот же вопрос: – Почему?

– В жизни любого человека наступает тот момент, когда хочется начать всё с начала. У меня появился ещё один шанс, который даёт мне судьба.

– Ты идиот.

Беллами вскочил на ноги и исчез в дверях. Он имел право протестовать и не принимать уже случившееся. Но Доминик знал, что со временем он поймёт, чего ради всё делалось, и каких последствий он пытался избежать, делая подобные отчаянные шаги.

***

Дав ему время, Доминик не спешил спускаться вниз. Он знал, где именно застанет подростка, в какой позе, с чем в руках. Часы где-то в прихожей пробили полночь, и через несколько секунд на пороге возник Мэттью, вцепившись пальцами в цепочку на шее с болтающимся на ней кулоном из белой платины, которую при не очень внимательном осмотре можно было принять за такое же серебро.

– Ты сделал это из-за меня.

Доминику было нечего ответить на подобный выпад в свою сторону, ведь спорить с правдой – гиблое дело.

– Что теперь будет? Что изменит твоё увольнение? Мне шестнадцать, и всё, что я делаю, я делаю осознанно, в чём никак нельзя обвинить тебя. Может быть, тогда его слова и были для меня чем-то неестественным, а после я привязался к тебе, не совсем понимая, что происходит. Время показало мне, что тебе не только можно доверять, но и что мой выбор был правильным. Я хочу быть твоим другом и кем-то больше… Я хочу быть твоим учеником, который любит только два предмета во всей чёртовой школьной программе, я хочу быть рядом с тобой, когда ты едешь домой после семи изматывающих уроков. Я хочу…

Он запнулся. Ховард поднял глаза, опасаясь увидеть что угодно. Его увольнение было самой обыкновенной слабостью, попыткой сбежать от ответственности и замести следы. Думая одновременно и о собственной безопасности, и о Мэттью, он принял это решение так быстро, как того требовала ситуация. Вполне разумным было доработать до конца года, но хотелось быть откровенным перед самим собой именно с этого дня.

– Я тоже хочу, Мэттью. Для этого мне не нужно быть твоим учителем.

– Ты бы мог и дальше… Никто бы ничего не узнал!

– Мы не знаем наверняка.

Беллами опустил глаза и, немого помолчав, подошёл ближе, останавливаясь в метре от кровати, на которой сидел Доминик.

– Теперь всё иначе.

– Правда? – Мэттью ступил ближе.

– Ты и сам знаешь, как называлось то, что происходило между нами.

– Перестань, – он накрыл рот учителя ладонью и прильнул совсем близко, обнимая за плечи и тут уже убирая руку.

Это было самым подходящим моментом загладить свою вину. Беллами сам наклонился к нему, прикрыв глаза, и Доминик притянул его к себе за затылок и поцеловал. Лёгкая, почти невесомая одежда Беллами не оставляла простора фантазии, и руки незамедлительно принялись, не спрашивая разрешения, оглаживать лопатки и спину, спускаясь ниже. Они повалились на постель, не прерывая поцелуя, волосы Мэттью щекотно скользили по лицу, а сам он ёрзал, без слов давая понять, что вряд ли дело ограничится только этим.

– Девятое июня закончилось, – произнёс он и отстранился, стащив с себя одним выверенным движением футболку.

– И что же это значит? – Доминик улыбнулся, разглядывая красивое лицо над собой.

Мэттью выглядел расслабленным, но по его подрагивающим пальцам можно было определить, как сильно он переживал. Пытаясь придать своему виду уверенности, он напротив демонстрировал ту самую слабость, её он и должен был показать учителю, который, ухватив его за талию, резво перевернул на спину, нависая сверху.

– У меня есть для тебя ещё пара почти незначительных сюрпризов.

– Они подождут, – Беллами принялся расстёгивать пуговицы на рубашке Доминика.

– Мне нужно взять кое-что внизу.

Ховард многозначительно посмотрел ему в глаза и, когда тот, округлив рот удивлённой «о», принялся глупо моргать, рассмеялся.

– Сейчас вернусь, – он поцеловал подростка в щёку и поднялся с постели, следуя к двери.

***

– Я должен тебе помочь… подготовиться. Обещай мне, что не будешь смущаться и позволишь сделать это.

Ванная комната наполнилась паром; Доминик тяжело дышал, мягко водя ладонями по спине Мэттью, сидящего у него в ногах. Они устроились в ванне, и горячая вода расслабляла бы, если бы не волнение, внезапно охватившее обоих.

– Перестань говорить так, – Мэттью наверняка поджал губы, отвечая подобным тоном.

– Как? – Доминик против воли улыбнулся.

– Как будто я ничего и ни о чём не знаю.

– Будто бы ты не перекопал весь Интернет в поиске нужной тебе информации?

Под руку попался флакон с гелем для душа, и Ховард щедро выдавил его себе на ладонь. Перед походом в ванную Беллами собрал отросшие волосы в маленький высокий хвостик, и теперь не боялся намочить их, даже запрокидывая голову назад, когда его плеч коснулись влажные ладони, начиная массировать напряжённые мышцы.

– Если я не умру со стыда после, то…

– Тебе нечего и тем более некого стыдиться, Мэттью.

***

За окном сгущались сумерки, а солнце, почти спрятавшееся за горизонтом, из последних сил освещало макушки виднеющихся даже издалека низкорослых деревьев, рассаженных вдоль линии парка. Вид из окна единственной в доме спальни открывался не самый зрелищный, но закат украшал даже серый городской пейзаж.

Доминик бездумно коснулся лёгкого тюля занавески, чтобы получше разглядеть кого-то, покинувшего свой дом в столь поздний час; тот брёл неспешной походкой, удерживая на поводке собаку крупных размеров, пока та пыталась утащить сонного хозяина вперёд, да побыстрее.

По комнате разливалась мелодичная музыка. Вставив в проигрыватель первый попавшийся диск, Доминик понял, что композиции на нём исключительно инструментальные, берущие за душу с первых же нот. Подобный звуковой фон подходил к ситуации как нельзя лучше.

В коридоре скрипнули половицы, и через несколько секунд на пороге показался Мэттью – с растрёпанными и завившимися в кончиках волосами, замотанный в большое белое полотенце, которое они отыскали в ванной комнате, только оказавшись там.

– Что там? – спросил он, подходя ближе.

Прошлогоднее воспоминание встало перед глазами так отчётливо, словно это случилось не больше полугода назад. Его спальня, тихие шаги в коридоре и неловкое «Сэр?», доносящееся вместе с ними. Тогда Мэттью был не уверен если не в каждом движении, то уж точно сомневался в том, стоит ли ему так просто входить в чужую спальню едва одетым.

Теперь же он стоял рядом, вытирая волосы, и как только закончил, бросил его на пол, прижавшись сбоку. От него веяло теплом, и даже жара, нагревшая дом за день, не могла в этом с ним посоперничать.

– Там закат, – Доминик обнял одной рукой его за плечи и развернул к себе лицом.

Они несколько секунд смотрели друг другу в глаза, не произнося ни слова, – да и не было в этом никакой необходимости. Первым дёрнулся навстречу Беллами, буквально вжимаясь всем телом в учителя и повисая на нём всем своим незначительным весом, и этот поцелуй был другим, не похожим на предыдущие. В груди надсадно щемило от чувств, которые овладевали с каждой минутой всё сильнее. К любви, которую хотелось продемонстрировать как можно скорее, добавилось что-то ещё, и всё это оказалось проще всего обозначить одним словом – страсть.

– Если бы я знал, что мой день рождения так на тебя повлияет, – Мэттью запнулся и, ударившись головой о спинку кровати, когда они оба оказались на ней, всё равно продолжил: – то соврал бы тебе, что он в январе или феврале.

– Я бы всё равно узнал правду.

Доминик осыпал его шею, обхваченную цепочкой, на которой теперь болтался ещё и кулон, чередой поцелуев, не останавливаясь на одном месте надолго, чтобы не оставить красноватых следов, которые бы потом пришлось выдавать за аллергию и бессовестно врать насчёт вовремя выпитых таблеток. Тот в ответ коротко простонал, наконец давая волю чувствам, и пальцами ухватился за края подушки, на которую его деликатно уложили, вновь целуя в губы.

– Красивый.

Повторяться в этом направлении было удивительно приятно, но в этот раз Мэттью не стал спорить, лишь зажмурил глаза и распахнул чуть покрасневшие губы. Он чутко отзывался на каждое движение, цеплялся пальцами то в плечи Доминика, то вновь терзая ни в чём неповинную подушку.

– Мы столько раз были вместе, детка, – язык не слушался, словно полчаса назад они распивали что-то крепкое, что кружило голову и заставляло болтать лишнее, – но каждый раз всё по-другому, потому что ты особенный.

Мэттью тяжело дышал, гладкая и чистая кожа под пальцами стала чуть влажной от пота, и даже приоткрытое окно не спасало, потому что плотно задёрнутые шторы пропускали мало свежего воздуха и уж тем более не давали гулять по дому такому нужному сейчас сквозняку. Жарко было не только на улице, но и здесь. Беллами застонал, разводя бёдра в стороны, когда его лишили последней детали одежды, нависнув сверху.

– Разденься, – он посмотрел Доминику в глаза.

На том были только лёгкие домашние брюки, которые он успел натянуть, когда вышел из ванной. Если бы Мэттью велел ему прямо сейчас сделать что-нибудь совершенно бредовое и противоестественное, он бы выполнил его просьбу беспрекословно. Подчиняться этим ласковым приказам казалось таким правильным.

– Что ещё? – он усмехнулся, стаскивая с себя брюки; под ними ничего не было.

– Теперь всё идеально.

– Оставить музыку? Может быть, сделать тише, или…

– Просто прекрати суетиться, – Беллами улыбнулся.

На его щеках играл лёгкий румянец, который напоминал озадаченному Ховарду, что он по-прежнему умеет смущаться, волноваться и при этом быть невыносимо милым. Он встал на колени, подобрался ближе к учителю и посмотрел ему в глаза, кивая.

Будто бы только и ожидая этого, Доминик, мгновенно охваченный то ли похотью, то ли трепетным желанием, повалил Мэттью на постель и вжал в мягкость простыней и одеял, целуя в шею, спускаясь ниже, языком пробегаясь по выступающим ключицам. У него было согласие продолжать, и этого с лихвой хватило, чтобы всё тело охватило желание. Под кончиками пальцев будто бы искрилось, в груди сладко тянуло, а чуть пониже живота туго ворочалось возбуждение.

– Хочу, чтобы всё было идеально.

– Всё и так идеально, – Беллами низко застонал, больно цепляясь пальцами в волосы Доминика.