Текст книги "My Joy (СИ)"

Автор книги: Volupture

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 47 страниц)

– Спасибо, мой дорогой, – сдержанно произнесла Хейли. – Твои комплименты порой единственное, что может порадовать меня в череде серых будней.

– Ты стала такой же ворчливой, как и я, – Доминик рассмеялся.

– Это передаётся воздушно-капельным путём, не иначе, – съязвила та. – А теперь я говорю тебе до свидания, потому что у меня и так мало времени. Можете не торопиться, заглянуть в магазин, посидеть на лавке в парке или…

– Знаешь, иногда походы в магазин несут за собой весьма… волнующие последствия, – мечтательно протянул Ховард, тут же замолкая, вновь глянув на подростка, увлечённо набирающего что-то в своём телефоне быстрыми касаниями пальцев к экрану.

– Избавь меня от подробностей твоей околопреступной жизни, – фыркнув, Хейли попрощалась и отключилась.

– Спасибо, что напомнила мне об этом, Хей… – ответил коротким гудкам Доминик.

Сбросив вызов, он потёр переносицу кончиками пальцев, внезапно почувствовав себя совершенно обессиленным. Подобные выпады сбивали с толку и наталкивали на мысли, которых так отчаянно хотелось лишиться если не насовсем, то хотя бы на долгий период времени.

– Иногда она бывает абсолютно невыносимой.

– Судя по тому, что я знаю о ней, она любит вас, и очень сильно.

– Даже слишком любит, – он вздохнул. – Поэтому будет оберегать и предостерегать меня всегда, что бы я ни делал. Знакомство длиною в жизнь.

Он замолчал, чувствуя себя странно. Настроение металось от верхней отметки и до самого низа, и не было никакой гарантии, что в следующие пятнадцать минут оно не изменится так же кардинально. Мэттью сидел рядом, расслабленно устроившись на сидении и откинув голову назад – он наблюдал за уходящей в горизонт дорогой, солнце над которой уже почти опустилось, погружая улицу в закатную тьму.

– Сейчас половина девятого, – сказал Доминик, глянув на часы. – Мы можем остаться здесь, либо же зайти ко мне, чтобы не мозолить соседям глаза. Мимо уже успела проплыть миссис Худ, и не скажу, что я был особо рад увидеть её.

– Она так серьёзно готовится к приходу гостей, но при этом забывает о том, что они должны прийти, – справедливо заметил подросток, устраиваясь в нормальной позе.

– Мы иногда устраиваем вечера взаимных посещений: пьём вино, говорим о незначительных вещах и после прощаемся, уходя восвояси. Но перед этим она каждый раз готовит грандиозный ужин, словно за столом соберёмся не мы двое, а это будет, как минимум, банкет на сто персон.

– Она забавная, – Мэттью хихикнул, пряча телефон в карман. – Надеюсь, что мне будет не так неловко рядом с ней, как я себе уже вообразил…

Доминик тоже воображал. Хейли могла быть непредсказуемой и даже беспардонной, но в следующую минуту учтиво интересовалась, не желает ли гость чаю. Так бывало много раз, когда им приходилось делить друг с другом знакомства с важными в их жизнях людьми. Джим и Хейли не поладили с первой же минуты, но спустя полгода стали хорошими друзьями, посему Ховард решил сказать всё, как есть.

– Она может показаться тебе странной, – начал осторожно он. – Может обидеть или спросить какую-нибудь несусветную глупость, которая её совсем не касается.

– Например?

– Не удивлюсь, если она спросит и у тебя, было ли у нас что-нибудь серьёзнее поцелуев.

Мэттью распахнул удивлённо рот и на его щеках явственно выступил румянец, который он и хотел бы скрыть, да спрятаться ему было негде. Он зарылся носом в шарф и что-то пробормотал.

– Это не её дело, – Доминик кивнул, – поэтому удар буду держать я, а ты улыбайся и молчи.

– Как пингвины из «Мадагаскара»? – оживился Беллами.

– Какие пингвины? – недоумённо спросил Ховард, чувствуя себя идиотом.

– Которые улыбались и махали, в любой ситуации.

– Верно, как пингвины.

Они вышли из машины, и Мэттью стремительной рысью скользнул за дом – будто его здесь и не было. Сравнение ситуации с персонажами мультфильма не давало покоя, хотя бы потому, что лишний раз напоминало о том, что он был подростком, который мог увлекаться чем угодно, вплоть до просмотра глупых передачек с химическими экспериментами. Не раз он болтал по дороге из школы о чём-то подобном, заполняя своими словами тишину, которая никогда не бывала неуютной. Жестикулировал пальцами, смеялся над собственными шутками, сравнивал и анализировал.

– Где ты? – Доминик закрыл за собой дверь и прошёл внутрь дома, подходя к зимнему саду.

– Я подумал над вашим предложением, – ответили из темноты.

– Что же ты решил? – пытаясь понять, откуда доносятся слова, Ховард шагнул в гостиную.

– Если мама будет не против, то я с радостью позабочусь о ваших растениях, – Мэттью показался из тёмного проёма, держа в руках подаренный ему шарф. – Вряд ли мне удастся хоть в чём-то соперничать с умениями Деборы, но я постараюсь.

– У тебя получится, я уверен, – Доминик подошёл ближе и устроил руки на плечах подростка. – Если что, я всегда буду рад помочь тебе, и не только с непослушными растениями.

Ховард чуть склонился и оставил почти невесомый поцелуй в волосах Мэттью, обнимая его обеими руками. В темноте и тишине было слышно только дыхание обоих, и где-то совсем вдалеке неправдоподобно завывал ветер, напоминая всем желающим прогуляться в подобный час о том, что зима в самом разгаре.

– Вы правда не взяли номер телефона того… мужчины? – неожиданно спросил Беллами.

– Не взял, зачем он мне?

– Судя по его поведению, он… – Мэттью запнулся, поворачивая голову и утыкаясь носом в ключицы учителя, – он с радостью бы дал вам что угодно.

– Не всё вокруг вертится вокруг секса без обязательств, – прямо ответил Доминик. – Подобные ему коллекционируют контакты, как нечто ценное, возводя каждого уложенного на горизонтальную поверхность в ранг трофея. Мне не нужно это.

– Что же вам нужно? – Беллами поднял голову и посмотрел прямо в глаза.

В полумраке помещения в них можно было разглядеть только уже озвученный вопрос.

– Мне нужен ты, – Доминик погладил его по волосам и заправил непослушные прядки за уши. – Твои ласковые поцелуи, чувства и обещания.

– И всё? – удивлённо спросил Мэттью, хитро сощурившись.

– С остальным мы разберёмся со временем, детка.

Поцелуй не стал спонтанным. Руки подростка незамедлительно обвили шею Ховарда, притягивая к себе, и они разделили это касание со всей медлительностью, которая была в их распоряжении. Никакой горячки или намёка на нетерпение, только нежный, почти целомудренный поцелуй, говорящий куда больше слов, которые иногда бывали совсем бесполезными.

***

Встреча с Хейли прошла без каких-либо эксцессов. Она встретила их в вечернем платье, и Доминик смутился бы своего не слишком парадного вида, если бы не был знаком с ней столько лет. Мэттью скромно поздоровался, опустив взгляд, и тут же принялся благодарить её за подаренные билеты на концерт. Казалось, едва оседлав нужную волну, он раскрепостился больше положенного, эмоционально рассказывая о том, как прошло выступление, какие песни исполняли музыканты и как именно – оперируя всевозможными эпитетами – он реагировал на каждую. Доминик сидел рядом с ним, устроив руку на спинке дивана, едва касаясь плеча подростка, и так же внимательно слушал, иногда встречаясь взглядом с подругой, которая улыбалась и смеялась, задавая наводящие вопросы. В их распоряжении было чуть меньше часа, и спустя это время Ховард решительно поднялся и сообщил, что к десяти часам Мэттью должен быть дома.

– Я вынуждена настаивать на том, чтобы вы взяли всё то, что я наготовила, с собой, – она тоже поднялась со своего места, и Мэттью поспешно соскочил на ноги, помня об этикете.

– Ты определённо волшебница, – Доминик последовал за ней на кухню, оставив Мэттью в гостиной разглядывать какие-то альбомы, где частенько встречались фотографии их юности. – Приготовить всё это за полчаса! Джейми Оливер бы обзавидовался.

– Иногда даже великим нужно поучиться у обычных женщин, – она улыбнулась, начиная складывать какие-то закуски.

– Я не буду приводить в пример Цы Си, которая будучи бедной маньчжурской девочкой в детстве, стала великой императрицей Орхидеей.

– Некоторые мужчины и вовсе не стали бы великими, если бы не сильная дама рядом, – Хейли подошла к холодильнику и достала оттуда что-то ещё. – Возможно, Дали не стал бы известным, если бы не состоявшаяся женщина рядом. Подобных примеров масса, и ты знаешь, к чему я веду разговор.

– Естественно. Ты не любитель праздных бесед, как и я.

– Ты обязан подавать ему положительный пример, иначе всё это обернётся плохо для вас обоих, – она закончила все дела и вытерла руки полотенцем, присаживаясь на стул. – Он очень милый – я польщена его вежливостью. Все подростки, с которыми мне периодически доводилось сталкиваться, не отличались хоть каким-либо воспитанием.

– Я ожидал какой угодно реакции, но не такой, – Доминик сел напротив и выдохнул, издавая комичное «фууух» и улыбаясь.

– Я не какой-нибудь монстр с обострённым чувством справедливости, хоть иногда и хочется дать тебе затрещину за то, что ты поступаешь необдуманно. Но в данном случае, я уверена, позывы совести иногда лишают тебя сна и аппетита.

– К сожалению, ты права.

– Следуй в этом напряжении и дальше, потому что любое послабление грозит чем-то ужасным. Тебе процитировать пятнадцатый и шестнадцатый параграфы?

– Если ты сейчас шутишь, то я готов сделать над собой усилие и даже улыбнуться, – с лица мгновенно слетели все эмоции. – Цифра «пятнадцать» и так причиняет мне некий… дискомфорт.

– Будь добр, сделай над собой усилие и улыбнись, – Хейли протянула руку и коснулась его щеки, ведя ею успокаивающе. – Не осталось в мире человека, о ком я переживала бы больше, чем о тебе.

– Я ценю это, дорогая, – он обхватил её красивые и длинные пальцы собственными и прикрыл глаза, позволяя себе прочувствовать ситуацию.

– Вам пора, – она встала.

***

В машине Мэттью молчал, разглядывая виды за окном. Доминик решил, что он устал, ведь день был действительно насыщен событиями, начиная с самого утра. Воспоминания об их маленькой утренней забаве перекрыло другие, и он с радостью ухватился за эту мысль, стараясь забыть разговор с Томом. Образ хищно ухмыляющегося мужчины не приносил успокоения.

– Вы здорово смотритесь вместе, – сказал Мэттью, не поворачивая головы.

– С кем? – удивлённо спросил Доминик.

– С Хейли. Как женатая пара, прожившая вместе десяток лет.

– Что с тобой? – он припарковался у дома, где жила семья Беллами.

– Это странно. Вам было бы гораздо проще, если бы вы встречались с кем-то вроде неё, или хотя бы её возраста. Отношения со мной приносят слишком много проблем, я понял это ещё в клубе, когда ваше лицо побелело, стоило тому странному мужчине спросить «тот ли я Мэттью».

– Ты ошибаешься, – Ховард нахмурился. – Посмотри на меня.

Мэттью послушно повернул голову, глядя расстроенно и устало.

– Мы уже говорили об этом однажды, и затронем подобную тему в будущем, и каждый раз я буду отвечать тебе одно и то же: ты особенный для меня, Мэттью.

– Настолько, что вы готовы тратить на меня свои нервы день за днём? Я слышал, о чём вы говорили на кухне, не так уж далеко она находилась от гостиной.

– Ты должен был подумать об этом в тот день, когда впервые решился остаться после уроков, неловко сообщив мне, что я лучше, чем думаю. Думаешь ли ты так же до сих пор?

– Думаю, – тут же последовал ответ.

– Тогда прими как факт, что ты значишь для меня куда больше, чем можешь себе вообразить. Ты должен был понять это ещё в тот день, когда я позволил себе, чётко понимая, насколько это неприемлемо, поцеловать тебя в ответ. Я провожу тебя.

Мэттью кивнул. На улице стояла непроглядная темнота, и только где-то вдалеке светил один единственный фонарь. Этот район не считался криминальным, но, как и во многих других местах, правительство города часто предостерегало горожан о том, что в подобный час не стоит ходить по улицам в одиночку.

Они выбрались из машины, ступая по жухлой прошлогодней траве, усыпанной почти незаметным слоем снега; осадки здесь хоть и не были редкостью, но назвать зиму снежной ни у кого бы не повернулся язык. Миссис Беллами распахнула дверь так быстро, будто бы ждала за ней звонка, который огласил квартиру без нескольких минут десять вечера.

– Как всё прошло? – добродушно поинтересовалась она, предлагая Доминику зайти, но тот отказался, сославшись, что в подобный час невежливо нарушать покой, да и завтра рано вставать не только ему, но и самой Мэрилин.

– Без происшествий, – он отдал пару использованных и чуть помятых билетов ей в руки, доказывая и показывая одним жестом, что все его россказни – не выдумка. – Мэттью поделится с вами более эмоционально, чем я, но, кажется, ему очень понравилось, – он осмелился подмигнуть ей, и та ответила тем же.

– Буду рада видеть тебя в гостях в любой день, Доминик, – она доброжелательно улыбнулась, ему. – И если надумаешь посетить нас, Мэттью скажет, когда у меня выходной.

– Подумай о моём предложении, Мэрилин, – напомнил он, прощаясь, и женщина лишь кивнула в ответ, махнув рукой.

Добравшись до дома без происшествий, он сразу же направился в ванную комнату, чтобы смыть с себя усталость и как следует расслабиться. Утром у него явно не будет времени на подобное, да и вряд ли он захочет вставать раньше будильника, чтобы наведаться в душ. В последнее время хотелось подольше понежиться в постели, лениво переворачиваясь с боку на бок, и позволить себе мысли о чём-то… весьма конкретном. Мэттью казался счастливым в один момент, но в другой принимался хмуриться и язвить, поджимая губы в излюбленном жесте. Его упрямство не утомляло – без подобных жестов их общение не было бы таким, каким оно было сейчас. Уснул Доминик почти сразу, набрав перед этим пару сообщений с пожеланиями спокойной ночи Мэттью и благодарностью Хейли за тёплый приём.

***

Почти месяц пролетел незаметно. Ничего не менялось, только привязанность к Мэттью росла день за днём, и сам подросток, казалось, был не против подобного. Они не позволяли себе ничего выходящего за ту черту, что была прочерчена ими однажды, и часто говорили о том самом дне, «когда всё случится». Сидя в гостиной или столовой, так легко было говорить об этом, не упоминая никаких щекотливых слов, лишь изъявляя друг другу нетерпение.

– Я посмотрел пару видео… – заявил однажды Мэттью, задрав гордо нос. Доминик выронил книгу, которую достал мгновение назад, из рук и резко выпрямился, удивлённо смотря на подростка.

– Что за видео? – вопрос был задан скорее из вежливости, чем из реального любопытства. Он и так знал, о чём говорит Беллами.

– …до конца, – закончил тот, всё же устыдившись своих слов.

– Что ты думаешь об этом? – Ховард позабыл о книге и сделал шаг в сторону Мэттью, на руках которого были надеты перчатки; в них он ухаживал за растениями в зимнем саду.

– Мне страшно, но… это возбуждает.

– Ты должен был сказать эти слова наоборот, – Доминик усмехнулся, пытаясь придать лицу невозмутимое выражение.

– Мне понравилось, но я сразу же думаю о себе… и о вас, – он запнулся, – и о нас. О том, что будет летом.

– Как бы ты назвал то, что будет?

– Я преступлю ту черту, которая позволит делать нам что угодно, – он приблизился к Доминику.

Ховард кивнул, не решившись говорить о том, что заветная цифра ничего не изменит. Статусное доверие не позволяло иметь отношений с учеником до возраста его совершеннолетия.

– И что же? – он поманил Мэттью к себе.

– И мы… – тот послушно шагнул к учителю, – мы сможем делать всё, что делают другие… пары. Все, чего захотите вы, и чего – особенно – захочу я.

– Детка, – выдохнул Ховард, сглатывая комок в горле. Атмосфера накалялась неделя за неделей, и три месяца, маячащих перед глазами своим томительным ожиданием, ничего не упрощали.

– Мы займёмся любовью, – шепнул Беллами, прижимаясь всем телом к Доминику. – Вы лишите меня невинности.

– Боже, – в брюках вполне предсказуемо стало тесно, и пальцы Мэттью, кружащие по животу, раззадоривали ещё больше.

– Я почувствую вас внутри, а вы почувствуете…

– Где ты нахватался этого? – спросил Ховард, цепляясь в плечи подростка.

– Я же сказал – смотрел порно.

– Почему ты делал это без меня?

Смутившись, Мэттью распахнул рот и несколько раз моргнул.

– Я… я боюсь, что это приведёт нас… к чему-нибудь.

– Боишься, что я не сдержусь и возьму тебя прямо на диване в гостиной? – нахально прошептал Доминик ему на ухо, обнимая обеими руками и прижимая к себе. Возбуждение Беллами не только отчётливо чувствовалось бедром, но и было слышно в его сбившемся дыхании.

– Нет, не боюсь.

– Почему же? Я не железный, чтобы вытерпеть столько времени, а твои провокации подталкивают меня к самой границе дозволенного, и в один прекрасный день я позабуду о собственном обещании…

– Вы не сделаете этого, – Мэттью всхлипнул, и Доминик сморгнул наваждение, овладевшее им.

– Но мне хотелось бы – помни об этом, когда решаешься спровоцировать меня, детка, – он погладил подростка по щеке и смахнул прядь волос с неё, а тот кивнул и отстранился, исчезая в зимнем саду.

В один из последних февральских дней, после школьных каникул, Мэрилин появилась на пороге его дома. Доминик распахнул дверь, ожидая увидеть кого угодно – от Хейли с очередным наставлением перед началом весны до торговцев чудо-пылесосами, – но это оказалась она, миссис Беллами с кипой каких-то бумаг наперевес.

Сердце пропустило пару лишних ударов.

– Рад тебя видеть, – он натянуто улыбнулся, пропуская её в дом.

Её настрой не был решительным, и она неловко переступила с ноги на ногу, всё же решившись зайти, и от этого стало чуть легче. Доминик даже обрадовался, что в этот день Мэттью не пришёл к нему после школы, отправившись с Крисом и Морганом куда-то в центр города.

– Мне неловко нарушать твоё спокойствие, но я всё-таки решилась.

– Очень рад это слышать, Мэрилин, – он действительно был рад.

Несмотря на извечно боевой настрой – другого её профессия и не предполагала, – она долго не могла решиться на такой важный в её жизни шаг. Пару раз они говорили об этом, когда Доминик приходил к ней и Мэттью в гости на ужин, или просто так, когда наверняка знал, что она будет дома. В другие же дни он старался не заходить, отпуская его одного, зная, что на следующий день он всё равно придёт к нему, чтобы позаботиться о саде. Разговор о его дальнейшей учёбе в школе Доминик откладывал до последнего момента, и сегодня он явно должен был наступить, раз уж Мэрилин сама пришла к нему домой, принеся благую весть.

– Уже довольно поздно, но сегодня я пришла домой только в полдень, поэтому проснулась всего полчаса назад… – начала она, и Ховард поспешил её уверить, что всё в порядке.

– Я и сам дремал до восьми часов, хоть и не работал всю ночь, – он пригласил её в гостиную, предложив чай. Она согласилась и на порцию вечернего напитка, и на десерт, припасённый будто бы для этого случая.

– Мне было непросто проститься с коллегами, Доминик, – она присела на диван и вздохнула.

– Понимаю, – он и правда понимал. Несмотря на отсутствие близкого общения с коллегами, ему всё равно было бы нелегко расстаться с ними, если бы пришлось сменить место работы.

Об этом он начал думать две недели назад, боясь углубляться в размышления из-за недостатка информации в этом направлении. Лето стремительно приближалось, оставался один семестр до самых длинных школьных каникул, а сам Мэттью обещал, что выпуск из средней школы закроет ему доступ к какому бы то ни было образованию. Ховард был с этим в корне не согласен, и всеми правдами и неправдами жаждал убедить его сдать экзамены на сертификат, чтобы продолжить обучение. Лето могло сделать их по-настоящему счастливыми только в одном случае – их отношения должны были перейти на новый уровень, который не преследовался бы по закону и не расшатывал и без того потрёпанные нервы. Либо Доминик уволится в последний день учёбы, либо Мэттью перестанет учиться в этой школе.

– Мэттью хочет бросить школу, – сказал он.

– Что? – реакция Мэрилин окончательно убедила его, что та и вовсе не знала о намерениях сына.

– Он думает, что ему нужно устроиться на работу и помогать тебе деньгами.

– Глупый мальчишка, – она устало приложила ладонь ко лбу. – О чём он только думает?

– Я пытался убедить его, что в этом нет необходимости…

– В этом действительно нет необходимости, особенно теперь, – она протянула увесистую папку Доминику.

Сверху лежала копия подписанного заявления об увольнении, а далее – целая кипа рекомендаций, восхваляющих Мэрилин, как великолепного врача. В её случае это была далеко не гипербола, а факт, особенно учитывая её трудолюбие и желание помогать людям, жертвуя собственным свободным временем.

– Не так-то просто променять практически безвозмездную помощь на комфорт, – она вздохнула. – Но я действительно устала, да и здоровье уже начинает шалить, потому что я очень мало спала в последнее время.

– Ты уже принята на новое место? – спросил Ховард, удивлённо разглядывая последний листок из папки.

– Мы с Робертом созвонились позавчера, он был в настоящем нетерпении, едва прочитав первые два листа рекомендаций.

– Таких специалистов, как ты, нужно ещё поискать. Госпиталь теряет действительно великолепного работника.

– Я взрастила себе неплохую замену, поэтому оставляю свой пост на двух интернов, которые вот-вот закончат своё обучение и получат лицензии врачей.

– Учитывая, как долго маринуют студентов в ординатуре, и чему именно ты их обучала… – он сложил все бумаги обратно, – я не сомневаюсь, что это действительно так.

– Спасибо тебе, Доминик, – она вздохнула и выдохнула с видимым облегчением.

– Всё делается к лучшему, – подбодрил он и извинился, исчезнув на кухне, когда услышал, что чайник закипел.

Спустя десять минут они сидели на кухне, неспешно распивая чай. За всё время их знакомства, они стали неплохо ладить, и Доминик радовался этому не только потому, что это давало возможность бывать с Мэттью так часто, как ему хотелось, не вызывая никаких подозрений. Это стало обыкновенной человеческой привязанностью, и приятельство с Мэрилин не приносило ему никакого дискомфорта. Она не оказывала ему знаков внимания в том самом смысле, а ему не становилось дурно от каждого её слова, как это часто бывало с особями женского пола. Он не был редкостным гомофилом, но женщины редко вкрадывались в его окружение, исключением всегда была Хейли – нагловатая, но понимающая.

– Может быть, я плохая мать, – произнесла Мэрилин фразу, которую Доминик ожидал, но боялся услышать. Теперь была его очередь убеждать её в обратном. – Я и в самом деле так мало была рядом с ним в последнее время…

– Думаю, он понимал, что всё это делалось ради него, – отстранённо заметил он.

Не говорить же ей, что он прекрасно знал о том, что решение Мэттью не учиться дальше, было прямо связано с занятостью его матери. Совсем необязательно Мэрилин знать, насколько их отношения с её сыном доверительные и… близкие. Думать о том дне, когда она узнает об этом, не хотелось вовсе.

– Его брат перестал проводить с ним время, – а теперь Доминик по-настоящему занервничал. – Я спрашивала, в чём дело, но он отнекивался и говорил, что о Мэттью и так есть кому позаботиться.

Неприятная испарина выступила на лбу, а по спине скользнула холодная волна. Ховард почувствовал себя почти так же как в тот день, когда Пол сказал о том, что знает о них с Мэттью. Он не спешил ничего говорить, хотя бы потому, что язык словно примёрз к нёбу, не позволяя произносить и слова, оберегая своего дурного хозяина от необратимых последствий.

– Думаю, он имел в виду тебя, Доминик.

– Ну, ты знаешь, что я подвожу его домой, и наши дополнительные занятия…

– Ты будто бы оправдываешься, – она рассмеялась, – словно я этого всего не знаю!

Он нервно улыбнулся, чувствуя, как холодеют пальцы, которые, словно издеваясь, обжигали горячие бока кружки.

– Он считает тебя своим другом, и это так здорово, – Мэрилин протянула руку и обхватила его подрагивающие пальцы своими. – У него есть приятели-ровесники, но он редко говорит о них.

– Кажется, у него есть подружка, – ляпнул невпопад Ховард.

– Правда? – она удивлённо вскинула брови.

– Её зовут Мэри.

– Мэтт не рассказывал мне, хотя… когда ему было делать это? Стоит ли мне спросить об этом? Ты, как педагог и, стало быть, психолог, должен мне посоветовать.

– Со временем он расскажет сам, – идеальный момент исправить оплошность.

– И то верно, – она кивнула и сделала глоток.

***

Спустя полчаса они попрощались. Доминик, вопреки устоявшемуся в голове мнению, знатно устал от общества Мэрилин, но сам был виноват в этом. Он знал, что расслабиться в её компании ему вряд ли когда-нибудь удастся, хотя бы потому, что в любой момент он мог сболтнуть лишнего, что и случилось сегодня. Ему удавалось сдерживать себя в девяноста девяти процентах случаев, но коварный процент зачастую всё портил. Вспомнив об истории с настойчивым Томом, он вздохнул. К счастью, им не доводилось больше пересекаться.

Проводив Мэрилин, он уселся на кухне, прихватив с собой пепельницу. Он редко себе позволял курить здесь, опасаясь, что неприятный даже ему запах повиснет в воздухе без надежды быть выветренным, но сегодня ему стало плевать. Невыносимо хотелось увидеть сейчас Мэттью, обнять его и усадить к себе на колени, целуя горькими от табака губами. Тот бы показательно поморщился, воротя нос, а после ответил бы с двойным усердием, компенсируя все одинокие ночи Ховарда, проведённые в горячке от разрывающих его желаний. Больше не ограничивая собственную фантазию, он иногда видел такие сны, что наутро единственным желанием было обрести умение телепортации. Мучительное ожидание лета растянулось на месяцы, и, оказавшись в конце февраля, Доминик начал сомневаться, что обещание стоило давать. Мэттью хотелось до изнеможения, и игривость, которую подросток позволял себе наедине, сводила с ума. Его жесты, привычки и распахивающиеся в удивлении тонкие розовые губы… Выступающие тазобедренные косточки, рёбра, ключицы, острый подбородок и скулы… Он не был идеальным, и Доминик знал, сколько комплексов имел Мэттью, но всё это становилось самым идеальным сочетанием, которое только можно было хотеть видеть рядом…

Или же просто хотеть.

Однажды Доминик задал вопрос, на который должен был получить ответ ещё в первые дни их с Мэттью… отношений.

– Тебе нравятся девушки?

Тот смутился и долго не отвечал, но после всё же выдал:

– Не знаю, мне нравитесь вы, сэр.

– Может быть, тебе нравилась Мэри, но моё появление сбило с толку и…

– Нет, – твёрдо ответил Беллами. – Она проявляла инициативу, вы должны помнить об этом. Но я думал только о вас, и о том, что у меня нет шансов. Мне никогда не нравились парни из нашего класса или, может быть, соседские ребята моего возраста… Вы первый, из-за кого я стал плохо спать по ночам.

И сидя теперь на кухне, но мысленно будучи где-то совсем далеко, Доминик проговорил вполне чётко сформулированную фразу – первая любовь. Она и восхищала, и пугала, потому что зачастую проходила так же быстро, как и возникала. Но не бывает исключений из правил, как и абсолютно счастливых людей. Мэттью – особенный, и его чувства к человеку вдвое старше себя вряд ли можно так просто осудить, да и слишком поздно делать это.

– Вы позволили быть рядом, и это было лучшей наградой для меня, – продолжил тогда Беллами.

Мэттью был его сокровищем, внезапно найденным в серой череде бессмысленных дней, но не таким простым, как казалось на первый взгляд. Его смыслом жизни. Его радостью.

========== Глава 22 ==========

Под конец марта Доминик растерял всякое терпение, пресекая приставания Мэттью, который, вдохновлённый весенним солнцем, разжигающим гормоны в крови, начинал провоцировать его с каждым днём всё больше. Ховард мужественно терпел, уворачивался и исчезал, стоило Беллами только глянуть в его сторону.

– Перестаньте прятаться от меня, – спустя пару дней сказал он, обиженно надувшись.

Они сидели в машине, собираясь отъезжать от школы. Пятничный вечер мог стать каким угодно – тихим и по-семейному уютным, активным, полным новых впечатлений и открытий, или же… Таким, каким ему никак нельзя было становиться.

– О чём ты?

– Не пытайтесь делать вид, что не понимаете, – Мэттью скользнул рукой на рычаг переключения скорости и коснулся бедра учителя. – Что не знаете, чего я хочу. Что не ведёте отсчёт до дня моего рождения… – пальцы двинулись дальше, пока он невозмутимо смотрел перед собой, даже не повернувшись в сторону Доминика.

Он улыбнулся, будто бы невзначай двинув пальцами дальше.

– Вы не касались меня целый месяц. Почему?

У Ховарда был ответ на этот вопрос. Но столь жалкий и ни в коем разе его не оправдывающий, что и вовсе не хотелось ничего говорить. Он боялся. Самого себя и своих чувств, которые овладевали им с каждым днём всё сильнее. Того желания, что разжигало в душе огонь, и его уже ничем нельзя было потушить, и тех мыслей – смелых, даже грязных, но наполненных нескончаемой нежностью к Мэттью, и её хотелось излить на него вместе со словами и ласками.

– Месяц назад ты озвучил причину самостоятельно.

– Вы боитесь не сдержаться? – пальцы Мэттью замерли, прекратив свои игривые поглаживания. Доминик прикрыл глаза, не решаясь даже дышать.

– Очень боюсь, детка, – выдохнул он вместе со всем напряжением, скопившимся в груди. – Сердце может слушаться зова разума, капризно и избирательно решая, как поступить, но стоит мне сделать хоть один неверный шаг…

Замолкнув, Доминик ощутил смертельное желание курить; казалось, что даже стёкла в машине запотели от накала страстей. Рука Беллами исчезла, вернувшись на его же колени, которые он согнул, поменяв положение на сидении.

– …и я сделаю то, чего мы оба так сильно хотим. Иногда ошибки совершать так приятно.

– Вы дурак, сэр, – кажется, это фразу можно было отнести в разряд любимых у подростка.

– Допустим, – Доминик начал веселиться.

– Вам немало лет, но вы иногда говорите такие глупости, что даже Морган бы позавидовал.

– Пожалуй, – он улыбнулся ещё шире.

– Мы ведь обсуждали это, – Мэттью сделал паузу. – Доминик.

Сердце пропустило пару лишних ударов.

– Именно. Не сэр, не мистер, – он запрокинул голову и рассмеялся. – Доминик, мой Доминик.

– Мэттью… – слова отказывались формироваться во фразы и предложения, словно пристыв к нёбу.

– Вот так – Мэттью и Доминик. Полным именем называешь меня только ты, даже остальные учителя сокращают его.

– Я мог бы…

– Ты не мог бы, – Беллами подмигнул ему, – потому что мне это нравится.

– Хейли называет меня «Дом», – он завёл мотор машины, поняв, что дальнейший разговор вряд ли будет серьёзным. – А я её – Хей.

– Прямо как приветствие. Хей, Хей?

– И так бывает. Когда-то, лет десять назад, это было шикарным поводом для шуток. Она, вращаясь в кругах помешанных на языках лингвистов-недоучек, выяснила, что сокращение моего имени тоже значит в некоторых языках кое-какое слово.