Текст книги "My Joy (СИ)"

Автор книги: Volupture

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 47 страниц)

Всю оставшуюся дорогу до дома Беллами он раскладывал имеющуюся информацию по полочкам, в конце концов придя к одному единственному выводу. Этот человек занял его бывшую должность – учителя литературы и английского языка. Именно из-за увольнения, которое казалось Доминику его спасением и попыткой обезопасить самого Мэттью, у этого человека появилась возможность прийти в школу и остаться в ней на законных основаниях.

Пока что было неясно, как именно этот самый Доминик узнал о том, где учится Мэттью, и пришёл ли в школу ради него. Ховард припарковался неподалёку от детской площадки, чтобы проделать оставшийся путь до дома пешком. Не привлекать к себе лишнее внимание стало своего рода ежедневной привычкой. Он и без того никогда не слыл тем, кто ведёт себя вызывающе, впоследствии получая слова порицания за содеянное. Доминик считал себя человеком разумным и в меру занудным, что помогало ему не влезать в большие неприятности тридцать пять лет кряду. На тридцать шестой год в его жизни появилась маленькая и очаровательная неприятность, носящая красивое имя – Мэттью. Беллами не преследовал никакого злого умысла, действуя так, как ему подсказывала подростковая непосредственность. Однажды став жертвой грубой неучтивости, он искал поддержки, надеясь найти её у матери и брата. Но если первая и была готова ему помочь, на деле же попросту не находила на этого времени. Про Пола не стоит и не заикаться – о его безразличии к судьбе брата можно было слагать легенды, передавая их из уст в уста.

Мэттью пришёл именно к нему. Не требуя излишнего внимания, только слушая и ничего не прося взамен. Оставался после уроков, мало говорил, а после срывался и убегал, боясь опоздать на школьный автобус. Всё хоть и начиналось странно, но ничто не предвещало беды. Можно было сколь угодно долго винить себя в том, что однажды голову посетили дурные мысли, но у Доминика было одно огромное преимущество – подобные мысли возникли и у самого Мэттью, только ещё раньше. Подросток не совсем понимал, чем руководствовался, слепо тычась в протянутую руку помощи. Ховард думал и о том, могли ли они дружить, если бы тогда он пресёк поползновения на свою личную жизнь. Не стал рассказывать о том, с кем он жил и как потерял этого человека. У Мэттью попросту не возникло бы повода навязываться в гости и проявлять заботу, которую напротив должны были дарить ему. Доминик хотел дарить ему эту самую заботу, и тогда и сейчас. Хотел оберегать его, любить и быть рядом.

До окончания учебного года оставалось совсем немного. За это время может произойти что угодно, и именно Доминик должен был больше остальных озаботиться возникшей проблемой.

***

Мэттью открыл ему дверь и тут же отступил в сторону, пропуская вглубь дома. Молча прошёл на кухню и уселся за стол, подвинул чашку с чем-то дымящимся на другую его сторону и призывно посмотрел на Доминика. Присев напротив Беллами, он помолчал, обхватил предназначенную ему кружку пальцами и глянул в окно, за которым разыгрывалась непогода. Поднимался ветер, беспокоя деревья и постукивая их ветками в кухонное окно.

– Я должен сделать что-нибудь, – сообщил Доминик.

Констатировал факт, нежели сделал предложение.

– Я не боюсь его, ничуть, – Мэттью сложил руки на груди и привычно задрал нос, – что он мне сделает? Теперь я знаю, чего он хотел от меня, но понятия не имею, хочет ли получить то же самое вновь.

– Мы не должны рисковать, выжидая. Соизволит ли он что-либо предпринять, либо же будет мозолить глаза, нервируя одним своим присутствием, – Доминик помолчал. – Ты не говорил, что он был учителем тех же предметов, которые вёл и я.

– Не посчитал это важным.

– Твой выбор был не таким уж и случайным.

– Он не был случайным, – Мэттью вскочил на ноги, – он был совсем неслучайным. Но я не то, чтобы выбирал, это произошло само по себе… Так ведь бывает, да?

– Именно так и бывает, – улыбнувшись, Ховард тоже встал. Никакая еда не лезла в горло, когда в глазах Мэттью отражалось столько непонимания ситуации, в которую он попал.

Ховард обогнул стол, шагнул к Мэттью и привлёк к себе, а тот, тяжко вздохнув, вцепился в плечи учителя пальцами, прижимаясь теснее. Прошло несколько минут, за которые оба не пытались предпринять каких-либо действий, просто наслаждаясь этим кратким мигом, впитывая хотя бы мнимое чувство безопасности. Доминик был уверен, что всё наладится, особую надежду возлагая на скорейшее окончание учебного года.

– Что же я должен сделать, детка? – прошептал он, поглаживая Мэттью по волосам и ероша их пальцами. – Никто не должен причинять тебе вреда.

– Ты не можешь так просто прийти в школу и приказать ему отстать от меня, ведь он ничего не сделал, а тебя вряд ли правильно поймут. Я бы хотел, чтобы хоть кто-нибудь узнал о том, что нас связывает.

– Тебе было бы легче?

– Возможно. Ты можешь рассказать Хейли, а я? Невозможно столько держать в себе.

– Ты можешь рассказать Моргану, – Доминик наклонился к его лицу, – только не называй моего имени.

– Он может догадаться.

– Догадки – не факты, но будь осторожен в выражениях. Он знает о том, что… с Мэри ты бы не заночевал в одной палатке ни при каких обстоятельствах?

– Твои дурацкие сравнения забавляют только тебя.

– Я не забавляюсь, – Ховард увернулся от щекочущей руки.

– Он… догадывается. Но я не давал ему поводов подозревать именно тебя.

– Не говори о том, что ты в отношениях с учителем, тогда никаких проблем не возникнет.

– Ты больше не мой учитель, я не твой ученик… Разве это не даёт нам право быть чуть… свободнее в действиях? Я хочу быть таким же, как и все остальные.

– У нас немного другая ситуация. Ты можешь быть таким, каким хочешь, рядом со мной. Прямо сейчас.

– Тогда я хочу пиццу. Прямо сейчас.

Доминик рассмеялся, отстранился и исчез в проёме двери.

– Ты ведь только что ел, – бросил он из гостиной, окидывая её внимательным взглядом.

Ничего не говорило о том, что Роберт бывал здесь чаще положенного. Никаких лишних вещей, отсутствие мужской деловой одежды где-нибудь на спинке стула, только крохотный букет лилий, расположившийся в углу комнаты на туалетном столике.

– Иди ко мне, детка, – добавил он, усаживаясь на диван.

Настроение странно металось от отвратительного до превосходного, и оставалось только надеяться, что поводов ухудшить его в ближайшее время не появится. Мэттью показался в проёме двери, на ходу стаскивая с плеч школьный пиджак, в котором ему наверняка было смертельно жарко.

– Я могу рассказать Моргану? А Крису?

– Мэттью, – Доминик покачал головой, хлопая по дивану и приглашая присоединиться к себе.

– Крису уж точно было бы всё равно, он настолько понимающий, что даже странно. Он как Хейли, только… не женщина.

– Как хорошо, что она не слышит этого, – усмехнулся Ховард.

***

Беллами, как и предполагалось, начал отсчитывать дни до окончания занятий в школе почти сразу, как только Доминик пообещал ему сюрприз в последний день учёбы. Пока Мэттью пропадал в школе, на дополнительных занятиях и на прогулках с друзьями, Ховард всячески увиливал от приглашений Мэрилин, которая зазывала его на чашечку чая с такой частотой, что отказываться было попросту неприлично. Та пообещала ему пригласить Роберта, чтобы «мужчинам было о чём поговорить», а после загадочно намекнула на продолжение чаепития в более неформальной обстановке. Доминик, даже изо всех сил пытаясь относиться к ней как приятному собеседнику и уже почти давней приятельнице, всё равно натыкался на почти необъяснимое желание скрыться и не показывать даже носа.

– Ты нравишься маме, – не раз говорил Мэттью. При этом в его голосе сквозила явная гордость. – Она благодарна тебе за то, что ты помогал мне; за ту поездку и за новую работу, на которой она почти не устаёт, а ещё… Если бы не последнее, она бы не познакомилась с Робертом. Он бы нравился мне чуть больше, если не называл меня «маленьким Мэтти».

– Маленьким Мэтти? – Доминик поднял взгляд от газеты, которую с каким-то странным упоением читал уже двадцать минут, и улыбнулся.

– Для него я ребёнок. Я ребёнок для всех, кто хочет думать, будто бы одни они способны испытывать смешанные чувства и иметь множество проблем.

– Ты не ребёнок, – отложив газету, Доминик встал и проследовал к Мэттью, садясь рядом с ним. Они были в доме семьи Беллами, ожидая прихода Мэрилин с работы, до которого оставалось без малого два часа. – Но тебе нужно внимание, нужен тот, кто будет о тебе заботиться и время от времени напоминать тебе о том, чего ты стоишь. Не так ли?

Доминик прошептал последние слова Мэттью на ухо, и тот, уходя от щекотливого касания, вжался в диван.

– Мистер Андерсон тоже говорит, что я особенный, – чуть помолчав, сказал Мэттью.

– Пресвятая дева Мария, – Доминик отклонился в сторону и нервно выдохнул. – Что он говорит ещё?

– Поговаривают, что он встречается с какой-то девчонкой из нашей школы. Недавно приходил Пол, и я не сдержался – рассказал ему.

– О чём?

– О том, что у нас преподаёт очень странный учитель. Он первым же делом спросил, не причинил ли он мне вреда. Откуда у него вообще такие мысли?

Тактично промолчав, Ховард постарался сосредоточиться на разглядывании красивой вазы, стоящей на туалетом столике.

– А после он спросил, не говорю ли я о тебе. Почему?

Подобного поворота Доминик, если и ожидал, то никак не сегодня.

– Он… может догадываться, – по прошествии нескольких минут всё-таки приврал он.

Повисла очередная пауза, наполняемая только звуком шумящего за открытым окном ветра. Все машины будто бы разом куда-то запропастились, давая насладиться летней тишиной в полной мере.

– Как он мог узнать? С чего ты взял, что он…

Беллами вскочил на ноги и принялся носиться по комнате.

– Он шантажировал тебя? Что он просил?

– Тише, тише, – Доминик подобрался к нему и осторожно обнял.

– Ты расскажешь мне обо всём, когда мама отпустит меня к тебе вечером. Она придёт совсем скоро, а я не хочу, чтобы тебя кто-нибудь прерывал.

– А вдруг не отпустит? – он отстранился и посмотрел Мэттью в глаза. – И откуда у тебя столько терпения, чтобы выдержать подобную пытку временем?

– За последние полгода я очень хорошо научился ждать и терпеть, – вновь прижавшись теснее, Беллами скользнул пальцами с талии учителя чуть ниже и оставил их там. – Ты не давал мне того, что я хотел, а я – того, что нужно было тебе.

– Ты ошибаешься, Мэттью. Я бы согласился ждать даже до твоего совершеннолетия, если потребовалось бы.

– Это стало бы… – Беллами прочистил горло и деловито передразнил самого Ховарда: – Крайней мерой, на которую бы мы никогда бы не решились?

– Именно, – пальцы сами по себе скользнули, чтобы пощекотать под рёбрами, но, вопреки ожиданиям, подросток не дёрнулся в сторону, а напротив – прижался ещё сильнее.

– Твоя мама скоро придёт, – осторожно, словно боясь спугнуть настроение Беллами, которое у того менялось со скоростью проникающих в окно лучей, шепнул Доминик, обнимая в ответ. – И застанет не совсем ту картину, которую ожидает.

– Она ничего не ожидает.

Доминик почувствовал, как ладонь Мэттью скользнула между пуговиц на его рубашке и легко преодолела такое незначительное препятствие. Оставалось только удивляться тому, как ему удавалось с такой лёгкостью менять темы разговора, направляя их в желаемое для себя русло, а ещё Ховард пытался думать о чём-нибудь безобидном, вроде того, что он мог бы приготовить сегодня на ужин или же… Поток бесполезных мыслей прервало хихиканье Беллами, уткнувшегося ему в ключицы.

– Поцелуй меня, – потребовал он, ничуть не смущаясь и смотря прямо в глаза.

– Мэрилин вот-вот откроет входную дверь, и что же она увидит? – вяло сопротивляясь, Ховард отступил назад, натыкаясь на постель, на которой, предположительно, и спала миссис Беллами.

Ничего не отвечая, Мэттью потянул его за шею к себе и осторожно накрыл своими губами его, незамедлительно получая должную отдачу. Доминик любил делать это – целовать тёплые и мягкие губы подростка, ему нравилось чувствовать его запах и вкус и прикрывать глаза в определённый момент, когда на его шее повисали совсем уж откровенно, напрашиваясь на куда более смелые действия, которые хотелось незамедлительно совершить. Но здравый смысл вежливо покашливал в голове и напоминал о том, что возбуждение скрыть будет не так-то просто, случись что.

– Иди в ванную, – шепнул он после непродолжительной борьбы с самим собой. – Я сейчас приду к тебе.

Беллами незамедлительно унёсся в указанном направлении и демонстративно хлопнул дверью, а Доминик, оставшийся наедине с собственным возбуждением, которое достаточно сильно распалили одни невинные касания, вздохнул полной грудью и посмотрел на часы. Он был бы не собой, если бы не попытался хотя бы приблизительно просчитать во сколько придёт Мэрилин. Те крупинки информации, которой он обладал, помогали выстраивать цепочку рассуждений, в которую и попали знания о том, во сколько обычно она приходила домой, насколько могла задержаться на работе из-за Роберта… В общем и целом, у них было не больше получаса.

***

Мэттью был по-настоящему отзывчивым. Ничего не смущающимся, жадным до ласк и нетерпеливым. Он подавался навстречу, сбивчиво дышал и мотал головой из стороны в сторону, то и дело сжимая раковину пальцами и запрокидывая голову, прижимаясь всем телом к Доминику. Их взгляды пересеклись в зеркале, висящем на стене. Мэттью распахнул рот, пытаясь восстановить дыхание, и настойчиво повёл руку учителя к своему паху, и тот с радостью обхватил горячую плоть пальцами, сжимая возбуждение и принимаясь ласкать его.

– Сам случай благоволил мне, – шепнул он на ухо Беллами, вновь наваливаясь на него всем телом и не выпуская горячего члена из плена пальцев, – я нашёл презерватив в своём бумажнике, который положил туда, будто бы зная, что ты выпросишь у меня близость тогда, когда я буду к этому совсем не готов.

– Я не собирался, – в отместку вильнули тазом и громко зашипели.

– У нас мало времени, – Доминик отстранился и усадил подростка на небольшой столик, стоящий рядом с раковиной.

Беллами прильнул к нему, обвил руками и ногами, уткнулся носом в шею и кивнул, тем самым давая согласие на последние, не очень деликатные действия. Ховард, всем сердцем осознавая безумие собственного поведения, уже ничего не мог с собой поделать. Он целовал Мэттью в губы, лаская его в паху и то и дело соскальзывая туда, где их тела сливались воедино.

– Кончай, детка.

Он прошептал это Беллами прямо в губы, не прекращая движений бёдрами и рукой, и накрыл его чуть покрасневшие губы влажным поцелуем, в который подросток вскрикнул, когда крепко прижал к себе Доминика, содрогаясь всем телом.

– Вот так, – Ховард погладил чистой рукой его по щеке и убрал испачканную в сторону, потянувшись к крану, из которого не прекращала течь вода. Дополнительный шум из ванной мог стать для них спасением в случае чего.

– А ты? – Мэттью извернулся в его объятьях и глянул вниз, с удивлением отмечая, как быстро учитель за собой… прибрал.

– Рядом с тобой я становлюсь таким же впечатлительным подростком, готовым кончить за несколько минут.

Доминик погладил Беллами по волосам, убирая влажные от пота прядки за уши. Спрыгнув со столика, тот поправил футболку, в которую успел переодеться, когда оказался в ванной, и натянул те самые светлые шорты, в которых он был на свой день рождения.

В голове творилось странное, будто бы Ховард одновременно нарушил все заповеди и законы графства, но практичная сторона его сущности твердила о том, что всё обошлось, а значит – можно расслабиться. Они продолжали молча приводить себя в порядок, то и дело кидая друг на друга игривые взгляды, и под конец, когда Мэттью принялся пихаться локтями и смеяться, Доминик напомнил ему о времени.

– Иди в гостиную, а я… – Беллами всё-таки смутился, впервые за последние полчаса, – я приберусь здесь.

– А мне нужно будет попытаться вернуть себе неприступный вид.

– Это у тебя получается особенно хорошо, когда ты оказываешься рядом с мамой, – Мэттью хихикнул и вытолкал учителя из ванной комнаты.

Вернувшись в гостиную, Доминик первым делом присел на низкий стул, стоящий перед туалетным столиком. На него смотрел почти незнакомый ему самому мужчина – с горящими глазами, полными жизни, и лёгкой улыбкой на губах, которыми он только что остервенело целовал человека, в которого был и в самом деле влюблён. О проблемах, которые пришли вместе с Мэттью, думать совершенно не хотелось. Он не был похож на людей, склонных жить одним днём, но отчего-то подобная мысль больше не пугала, а ещё – не вселял постоянного ужаса тот факт, что о них станет кому-либо известно. Быть может, он и в самом деле имел право побыть счастливым, сколько бы времени это ни должно было продлиться.

***

Через пятнадцать минут, за которые Мэттью успел прочесть половину домашнего задания по литературе, в прихожей раздался шум. Громко зашелестел замок, дверь открылась, и отчётливо раздались шаги, явно принадлежащие не одному человеку. Сидящие в гостиной притаились, глядя друг на друга, а те, кто продолжал перемещаться по узкому коридору близ входной двери, не торопились проходить вглубь дома, чтобы явить свой светлый лик. Наконец, спустя пару минут, за которые Беллами успел одарить учителя парой многозначительных и даже пошлых взглядов, мимо гостиной проскользнули две тени, направляясь то ли на кухню, то ли в ванную. Но заметив их, один из новоприбывших встрепенулся и звонко рассмеялся, резко отстраняясь от мужчины, стоящего слишком близко.

– Мэтт! – Мэрилин сделала шаг вперёд, поправляя причёску. – Доминик, – она приветливо улыбнулась.

Ховард ответил той же любезностью, прекрасно понимая, свидетелем чего едва не стал. Роберт выглянул из-за плеча Мэрилин и неловко помахал им обоим.

– Я думал, что маленький Мэтти будет в школе допоздна, – он прошёл в гостиную и по очереди поздоровался с обоими за руки. – Не ожидал увидеть тебя здесь, – обратившись уже к Доминику, он поправил сползшие на нос очки.

– Маленький Мэтти закончил пораньше, чтобы заняться с мистером Ховардом более важными вещами, – нахально ответил подросток, даже не поведя бровью.

Едва не проглотив язык от двусмысленности этой фразы, Доминик только кивнул, сумев даже выдавить подобие усмешки. Ему нравилось то, как звучала эта фраза.

«Маленький Мэтти»

– Мальчики, вынуждена настаивать на том, чтобы вы остались на десерт, – Мэрилин привычно окружила всех заботой, сама того не замечая. – Ты останешься, Доминик?

– Он останется, – влез Мэттью, – потому что мы ещё не закончили разбирать «Счастливчика Джима». Знаете, о чём эта книга? – он обратился к Роберту.

– Я наслышан, – уклончиво ответил тот, переводя взгляд на Доминика. – Ты расскажешь нам?

– Эта книга о преподавателе, который то и дело попадает в дурацкие ситуации, а после, влюбляясь в девушку, которая ему не подходит ни по социальному статусу, ни по каким бы то ни было признакам, он решается бросить всё и уехать за ней в Лондон, наплевав на всех и вся.

Усиленно изображая реакцию тех самых «всех и вся» из книги, Доминик учтиво помалкивал, даже не пытаясь как-нибудь отреагировать на рассказ Мэттью. На самом деле, эту книгу они проходили в начале года, а проблема главного героя Диксона была совсем не в том, что общество отказывалось одобрять его отношения с некой дамой… Но Мэттью рассказал именно об этом, и изумлённый взгляд Роберта стал доказательством тому, что Беллами умел проявлять характер.

– Как интересно, – с натянутой улыбкой пробормотал тот, косясь на часы. – Может быть, всё-таки выпьем чаю? Я настаиваю.

Он удалился на кухню вслед за Мэрилин, которая, к счастью, не стала свидетелем маленького монолога Мэттью.

– Что это было? – полушёпотом спросил Ховард, присаживаясь на стул рядом с Беллами, занявшимся перелистыванием той самой книги, о которой он только что всем и поведал.

– Я перечитывал роман Кингсли Эмиса на днях, поэтому решил рассказать о нём, а что?

– Ты паясничал и лгал. Зачем?

– Я не…

– Роберт чем-то обидел тебя? – придвинувшись ближе, Доминик всё же старался соблюдать необходимую дистанцию.

Упрямо помалкивая, Беллами только замотал головой. После покусал губы и наконец разродился крошечным признанием, перейдя на шёпот:

– Он уговаривает маму переехать куда-то. Я не знаю, о чём идёт речь, но мне совсем не нужен новый дом.

– Может быть, так будет лучше для неё?

– Но не для меня!

– Не будь эгоистом, – Ховард тоже стал говорить тише, и едва ли мог бы услышать самого себя, если бы отступил от их странной пары хотя бы на шаг. – Откуда у тебя вообще взялось столько язвительности после того, что случилось? – Доминик прикусил губу, отчаянно пытаясь заглушить желание закурить.

– У меня есть одно предположение.

– Какое же?

– Этого было слишком мало, – Мэттью сложил руки на груди и деловито вскинул подбородок.

– Действительно?

– Я бы хотел обсудить детали чуть позже.

– А я бы хотел уличить тебя в непомерном количестве пафоса в речах, но… кто тому виной? – усмехнувшись, Ховард нашарил в кармане пачку сигарет.

– Ты, – без промедлений продолжил Беллами. – Дурной пример заразителен и всё такое.

Спустя несколько минут к ним заглянула Мэрилин, и Беллами принялся усерднее перелистывать страницы в тетради, чтобы скрыть смущение, а Ховард только откинулся на спинку стула и довольно прикрыл глаза.

***

Мэрилин вела себя совсем не так, какой её запомнил Доминик. Теперь она больше времени уделяла себе, своим отношениям и, конечно же, своему сыну, не пропадая на работе сутками. Её было сложно упрекнуть в том, что она выбрала комфорт и высокую зарплату, и в очередной раз оставалось согласиться, что перемены пришлись ей к лицу. Наблюдая за её плавными и немного кокетливыми движениями, Ховард отмечал, как много перенял у неё Мэттью, несмотря на свою любовь к импульсивному порой поведению и имеющийся в наличии дурной характер.

Разговоры за столом в основном велись ни о чём, не затрагивая серьёзных тем или рабочих будней, о которых ни Мэрилин, ни Роберт не спешили говорить, цепляясь то за одну нелепую ситуацию, то за другую. В очередной раз выслушав подробности личной жизни неизвестной Доминику женщины, он всё же извинился и покинул стол под предлогом неотложной нужды и желанием закурить. Во рту осела приторная сладость от выпитого чая и съеденных пирожных, и её хотелось заглушить горьковатым привкусом табака. Едва оказавшись на улице, Доминик услышал, как дверь дома вновь открылась и закрылась, и не нужно было поворачиваться, чтобы убедиться в том, кто именно последовал за ним.

– Ты успокоился? – спросил он, прикуривая.

– Да, и мне почти что стыдно за своё поведение.

– Ты хочешь извиниться передо мной? – Доминик усмехнулся. – Твои выходки для меня – лишь очередной повод хотеть вжать тебя в стену и целовать до изнеможения.

– Правда? – Мэттью подобрался к нему совсем близко и встал по левую руку, в которой Ховард держал медленно тлеющую сигарету.

– То, что случилось в ванной, распалило меня ещё больше, детка, – выдохнув дым, Доминик втянул воздух через ноздри и с наслаждением затянулся вновь. – И ты даже понятия не имеешь, что я хотел бы сделать с тобой прямо сейчас.

– Я бы хотел знать, – Беллами на мгновение прижался к нему сбоку, а после сорвался с места и, добравшись до двери, бросил почти неслышно: – И я обязательно узнаю всё вечером.

Его самоуверенность по-своему впечатляла, и Доминик знал, что ему не следовало давать послаблений.

***

– Ты расскажешь про Пола? – первым делом спросил Мэттью, едва успев стащить с себя обувь в прихожей. Он всегда, как хороший мальчик, разувался и аккуратно ставил ботинки в угол, а уже дальше мог вести себя как угодно, но эту традицию он никогда не нарушал. Выпрямившись в полный рост, он добавил: – Не удивлюсь, если он случайно обронил пару двусмысленных фраз, а ты подхватил их и начал переживать. Ты любишь переживать.

Беллами двинул в сторону кухни, а Доминик следовал за ним по пятам, вслушиваясь в его ничего не значащее бормотание.

– Может быть, ты и прав, – придя к окончательному решению, произнёс Ховард. – Это просто совпадение.

Это был шикарный повод замять ситуацию, не заставляя при этом подростка мучиться дополнительными проблемами, которые уже, в общем-то, были решены.

– Вот видишь, – Мэттью устроил на журнальном столике в гостиной сумку с книгами и тетрадями, которую взял, чтобы создать видимость активного обучения. – Он не замечает того, что творится с его семьёй, и уже тем более не станет обращать внимания на подобные вещи. Сказать об этом ему некому, поэтому расслабься, – он обнял Доминика за талию.

– И получать удовольствие? – пошутил тот, обнимая в ответ, устроив ладони на узких плечах Беллами.

– Кажется, ты его уже получил, – хихикнули в ответ и извернулись в руках, прижавшись спиной. – Я даже и подумать не мог, что ты решишься на подобное.

– Ты ведь не думаешь, что в списке дел на пятнадцатое июня первым пунктом значилось: «Взять Мэттью в ванной комнате дома его родителей»?

Задохнувшись от возмущения, Беллами оттолкнулся от него и ринулся на лестницу, в несколько резвых прыжков преодолевая это короткое расстояние и продолжая уже со второго этажа:

– Я бы хотел, чтобы подобный пункт значился в твоём списке дел, – он упёрся локтями о перила и устроил подбородок на ладонях, – но ты слишком практичен и осторожен, чтобы оставлять подобные следы.

– Кто сказал, что нужно оставлять следы? – Доминик ступил одной ногой на первую ступеньку. – Самым лучшим устройством, напоминающим о невыполненных делах, остаётся мозг. Если он что-нибудь и забывает, то зачастую подкидывает важную мысль в самый необходимый момент.

– Например, мысль о том, что возню в ванной можно скрыть за шумом воды, – Беллами улыбнулся, а Ховард сделал ещё один шаг наверх, – или о том, что маленькому Мэтти нравится именно так, как ты делал сегодня – быстро и даже немного…

– Грубо? – закончил за него Доминик.

– Наверное, – смутился подросток.

– Если ты ещё пару раз назовёшь себя подобным образом, я буду вынужден перенять данное прозвище для повседневного использования.

Мэттью надул губы и сложил руки на груди, наблюдая за тем, как учитель медленно поднимался по лестнице – шаг за шагом, никуда не торопясь и осторожно касаясь кончиками пальцев гладких перил.

– Даже не думай.

– Тогда не дразни меня, детка, – предельно серьёзно произнёс Ховард, наконец поравнявшись с Беллами. – Иначе я раскрою тебе весь спектр прозвищ, которые иногда подбираю для тебя. Даже придуманное Робертом покажется тебе безобидным.

– Мистер Андерсон тоже любит придумывать нам смешные прозвища, – изрёк Беллами после недолгой паузы.

Доминик прикрыл глаза, пытаясь восстановить сбитое дыхание. Подобные новости, сообщаемые Мэттью раз в пару дней, каждый раз сбивали с толку и изрядно напрягали, но подавать виду никак было нельзя.

– Например?

– Мэгги он называет «раздражающей всезнайкой», а Рози – «вульгарной прорицательницей», потому что она часто предугадывает неприличные подробности чужой личной жизни.

– И никого не смущает подобное?

– Всем весело, – Мэттью пожал плечами. – Глупая пошлость забавляет большинство.

– Хочешь сказать, что ты – не большинство?

– Меня забавляют только те пошлости, которые говоришь мне ты, но не он.

– Мэттью, – Доминик развернул его к себе, вцепившись пальцами ему в плечи. – Почему ты не рассказываешь мне об этом?

– Разве это важно? – отвернув голову, Беллами смотрел куда угодно, но только не на своего бывшего учителя.

– Это очень важно. Если я не могу быть рядом во время твоего обучения, я должен хотя бы знать, что именно происходит в стенах школы. Что он говорит тебе?

– Ничего.

– Посмотри на меня, – осторожно удерживая Мэттью за подбородок, Доминик обхватил его лицо обеими ладонями и заставил последовать собственной просьбе. – Дело не в том, можешь ли ты постоять за себя, – ведь ты можешь, – а в том, что я волнуюсь за тебя и даже, ты будешь удивлён, ревную к другим.

– Ревнуешь?

– Именно. Ты не обязан подчиняться кому-либо, если не желаешь этого. Ты также не обязан быть здесь, но ты ведь этого хочешь?

– Естественно, – он кивнул.

– Вот видишь. Знай свои права – и пользуйся ими, тогда всё будет хорошо. А ещё: рассказывай мне о любых неприятных эпизодах, я обязательно попробую что-нибудь сделать, но так, чтобы об этом никто не узнал. Прежде всего, я забочусь о твоей безопасности.

– Мне ничего не угрожает, – устало вздохнув, Беллами полез обниматься. Уткнувшись носом в ключицы Доминика, он зевнул. – Я просто устал и иногда чувствую себя странно, будто бы боюсь всего на свете. И всех.

– Даже меня?

– Даже тебя. Но через пару секунд вспоминаю, что ты никогда не сделаешь мне больно, даже если я буду вести себя ужасно. Я капризничаю и требую невозможного, а ты терпишь меня. Я люблю тебя, знаешь?

Погладив Мэттью по голове, Доминик грустно улыбнулся. От подобного разговора ему стало ещё тоскливее на душе.

– Знаю, детка. И я люблю тебя.

***

Конец учебного года неумолимо приближался, а вместе с ним накатывало ощущение неизвестности. Иногда к Доминику заглядывала Хейли, радовала его собственноручно приготовленными угощеньями или же хорошими новостями, которых у неё значительно прибавилось. Она стала больше времени уделять родственникам, которые пообещали ей львиную долю маячащего на горизонте наследства, а также была не прочь похвастаться успехами на личном фронте.

– Я говорила тебе не раз, и скажу ещё: если бы ты не был увлечён исключительно собственным полом, у меня бы и мысли не возникло искать романтических связей. Мне бы хватило и осознания того, что ты способен любить женщину.

– Способен, – Доминик обхватил ладонью подруги, сидящей напротив него, и прижал к своим губам. – Я люблю тебя.

– Как сестру, – справедливо заметила та.

– Как сестру, как подругу и как женщину. Ты много значишь для меня, Хей, но ты не должна стоять на месте. Я был в оцепенении целый год, пока вновь не обрёл возможность любить, и ты помогала мне в этом. Теперь подумай о себе.

– Что бы ты сказал, если бы я вздумала уехать отсюда? Мои ненормальные родственники обещают многое, но при условии, что я буду навещать их как можно чаще. Стоит ли променять спокойную и столь привычную нам обоим жизнь на неизвестность?

– Я не знаю, – Доминик отпустил её руку и откинулся на спинку стула. – Подобные ситуации могут возникать в последний момент, и мы не всегда готовы с ними справиться. У тебя есть время подумать.

– У тебя тоже есть время подумать, – уклончиво произнесла Хейли и встала.

– Над чем?

– Я, в случае чего, всегда могу стать твоим случайным свидетелем, твоей сестрой или, в конце концов, твоей женой, которая и знать не знает ни о каких юношах, которые иногда бывают в твоей спальне, потому что она сама там спит.