Текст книги "Чертог Пустоты (СИ)"

Автор книги: Рэйя_Гравис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 57 страниц)

– Да уж, – протянул Гарри. – Только вот моя, похоже, оказалась слишком заковыристой.

– Возможно и так. Но даже самая коварная загадка однажды станет лишь воспоминанием.

– Ага. При условии, что в конце она меня не погубит. (1)

Оставшуюся часть пути они почти не разговаривали. Гарри снова и снова мысленно возвращался к этому странному разговору, который отзывался в его душе колючим холодом и тупой ноющей болью. Луна сказала, что можно просто отойти в сторону и позволить событиям иди своим чередом. Но имел ли он на это право? Если Волдеморт действительно вернулся из-за желания Гарри спасти Тома, может ли он просто остаться в стороне? Ведь всё что произойдет в будущем, все, что уже происходит, происходит по его вине. И не имеет значения, хочет он этих последствий или нет. Он обязан всё как-то исправить. Но как? Присоединиться к Ордену Феникса? Почему? Потому что это правильно? Что это исправит?

«Кто решает, что правильно, а что нет? Люди вокруг? Общепринятые нормы? Я сам? И если я сам должен это решить, то что конкретно для меня правильно?»

Гарри прислонился лбом к прохладному стеклу, глядя на темнеющее небо за окном.

«А нужно ли что-то исправлять? Я не могу изменить или исправить то, что случилось. И вряд ли моя героическая гибель станет достаточно изящным извинением перед обществом за возрождение Волдеморта. И ход истории я изменить не могу. Но я могу повлиять на то, куда всё это приведет. А могу ли? И не сделаю ли я только хуже?»

Гарри понимал, что должен принять решение. Том прав, ему не позволят оставаться в стороне, как бы он сам этого ни хотел. Значит, он должен выбрать сторону и придерживаться её до конца. Должен определиться, что для него имеет значение и за что он готов сражаться. Возвращение Волдеморта принесет в мир перемены, возможно ужасные… чудовищные, но перемены. Орден будет биться за то, чтобы сохранить мир таким, каков он есть сейчас. Но сам Гарри не хотел ни того, ни другого. Ему не нравилось Министерство магии, не нравилось нынешнее положение дел и сражаться за то, чтобы всё осталось как есть, он не хотел. Но и путь жестокости и кровопролития был сомнительной альтернативой. Так что же ему делать?

Гарри безрадостно усмехнулся. У него вдруг появилось ощущение, будто он вновь оказался в Большом зале на высоком табурете со старой Волшебной шляпой на голове, принимая решение о том, на какой же факультет он хочет поступить. Ему вспомнилось, каким напуганным, растерянным и сбитым с толку он тогда был. Как сложно ему было определиться с выбором. А ведь тогда на кону была лишь его дружба с Томом, а не судьба всего магического мира и его собственная жизнь.

«Судьба изменчива и непостоянна… – негромко шептал в его памяти голос Волшебной Шляпы, – судьба хитрая особа, очень хитрая, Гарри Поттер, и очень мудрая, если ты прислушаешься к её шепоту, многое откроется тебе… Она подскажет тебе. Слушай. Слушай, Гарри Поттер».

И он слушал. Слушал так напряженно и сосредоточенно, что боялся даже дышать. Он слушал. Но в ответ раздавался лишь мерный стук колес паровоза, что вез его обратно в Хогвартс навстречу неясному и пугающему будущему.

Комментарий к Глава 7. О чувствах и долге (1) Меня понесло на игру слов. В русском её передать сложнее, но она мне так нравится в английском, что я не удержалась. Если вообразить что во время разговора Луна использует слово Riddle, говоря о загадке получается забавное раздвоение смыслов:

– У любой загадки есть ответ. Просто некоторые разгадать сложнее.

– Да уж, – протянул Гарри. – Только вот моя, похоже, оказалась слишком запутанной.

– Возможно и так. Но даже самая коварная загадка однажды станет лишь воспоминанием. – Ага. При условии, что в конце она меня не погубит.

“Any riddle has an answer. It's just that some of them are more difficult to solve”.

“Yes,” said Harry. “But then again mine seems to be too confusing.”

“Maybe so. On the other hand even the most devious riddle will become only a memory one day”.

“Yeah, as long as it won’t ruin me in the end.”

====== Глава 8. Неприятные перемены ======

Праздничный ужин в Большом зале как обычно проходил шумно и весело. Встретившись после каникул, ребята не могли наговориться, обсуждая, как проводили лето. Даже за столом Слизерина царило беззаботное настроение. Сокурсники вели себя, как и обычно, разве что рядом с Гарри теперь сидел только Том. Остальные старались держаться подальше. По крайней мере, пока прямо напротив Поттера не плюхнулся Блэйз.

– Как кильки в банке, – шумно выдохнул он, поправляя мантию. – Набились на одну сторону скамьи, того и гляди перевернемся к чёрту. Хочу сидеть в комфорте.

И дабы подтвердить собственные слова, он тут же буквально растекся по скамье.

Гарри моргнул.

– Эм…

– Вот ты мне скажи, ты чем-то заразным болеешь, а? – перебил его Забини. – А то все тебя как чумного сторонятся – я беспокоюсь за своё здоровье.

– Пять минут назад был здоров, как бык, – заверил его Гарри.

– О, ну тогда отлично, – расслабился Блэйз и резко обернувшись, махнул кому-то рукой. – Эй, Драко! Можешь вылезать из-под стола! Он не заразный!

Малфой, сидящий на другом конце стола, тесно зажатый между Креббом и Гойлом, злобно ощерился и отвернулся, зато Блэйз привлек внимание Дафны и, та, заметив Гарри, тут же пересела к нему.

– А я тебя потеряла, – мурлыкнула она.

– Ну конечно, нас же тут легион, – недовольно бросил, подсаживаясь к ним Драко. – Как в такой толпе Поттера заметишь. Привет, Арчер, – он бросил завистливый взгляд на значок старосты, приколотый к мантии Тома. – Поздравляю с назначением.

Том холодно глянул на Малфоя и промолчал.

– Драко, как узнал, кого сделали старостой, всю ночь в подушку проплакал, – доверительно прошептал Забини, перегнувшись через стол. – Он об этом значке с пеленок мечтал, знаете ли…

– О, да заткнись ты, Блэйз, – процедил Малфой.

Гарри прочистил горло, спорщики обратили на него вопросительные взгляды.

– Я думал, вы меня игнорируете, – заметил он.

– Да говорю же, – Блэйз закатил глаза, – я полагал, ты заболел чем-то, все так от тебя шарахаются, ну и я струхнул чего-то, а то вот знаешь, как моя тётка Миранда…

– Это правда, что ты чуть не убил маггла на каникулах? – резко перебил друга Драко, с подозрением разглядывая Гарри.

– Это была самозащита, – скривился Поттер.

– Что они тебе сделали? – негромко спросила Дафна.

– Напали, – он пожал плечами. – Или типа того.

– Очаровательно, – фыркнул Малфой. – Тебя даже родня убить пытается. Везучий ты парень, Поттер.

– Это был полицейский.

– Кто? – не понял Драко.

– Ну, маггловский аврор.

– Ты нарушил закон? – влез в допрос Забини.

– Нет.

– А зачем он тогда напал? – нахмурилась Дафна.

– Не знаю.

– Как дикари, – презрительно скривилась она.

Гарри промолчал, обратив своё внимание на преподавательский стол. Он, конечно, был рад, что некоторые его сокурсники все же не поддались всеобщей паранойе, но весь этот разговор казался ему слишком напряженным и каким-то неестественным. Даже Блэйз, который старался вести себя как ни в чем не бывало, делал это слишком наиграно. Становилось понятно, что они боятся последствий. А значит, они уже знают о возвращении Волдеморта. Наконец, становилось понятно, о чем говорил Том. Возможно, Драко, Блэйз и Дафна и не считали Гарри врагом, но прекрасно понимали, чем может обернуться для них и их семей дружба с ним. А одновременно с этим, они хотели понять, какой позиции придерживается сам Гарри. Но как долго продлится это любопытство, на котором теперь держится всё их общение?

За преподавательским столом тоже произошли некоторые изменения. Во-первых, среди профессоров не было Хагрида, на его месте, переговариваясь с Флитвиком, сидела профессор Граббли-Дерг – волшебница средних лет в коричневой остроконечной шляпе и мантии того же цвета, которая, по-видимому, будет заменять полувеликана.

«Интересно, а где профессор Хагрид?» – размышлял Гарри, в то время как его взгляд скользил по учителям, пока не остановился на незнакомом лице. И эта дама, нужно признать, была весьма ярким пятном среди остальных профессоров. Пухлая и приземистая, с короткими курчавыми мышино-каштановыми волосами и повязанной на голову ужасающей ярко-розовой лентой, в пушистой вязаной кофточке того же цвета, надетой поверх мантии, она выглядела, подумал Гарри, как чья-нибудь вечно незамужняя тетушка. Круглое полное лицо, широкий рот с тонкими губами и выпуклые глаза отчего-то придавали женщине сходство с жабой.

– А это кто? – заинтересованно подал голос Забини, который, похоже, тоже заметил незнакомую ведьму за профессорским столом. – Ну и рожа у неё.

– Фу, Блэйз, – с укором бросила Дафна. – Разве можно так отзываться о даме? – она окинула женщину невыразительным взглядом. – Подумай, каково бедняжке жить с такой кошмарной внешностью. А эта кофта… – лицо Дафны исказилось, словно она испытывала ужасную боль.

В этот момент женщина подалась вперед и что-то зашептала на ухо Дамблдору, а после повернула голову и посмотрела прямо на Гарри. Ничего доброжелательного в этом взгляде не было.

– Это Долорес Амбридж, – тем временем сказал Драко, таким тоном, словно это было нечто очевидное. – Она работает помощником министра магии.

– И что, в таком случае, она делает здесь? – поднял брови Блэйз.

– Очевидно, по-моему, – сдержанно заметил Том, не проявляя к женщине никакого интереса.

– Не для меня, – пожаловался Забини.

– Да брось, – с сомнением протянул Гарри. – Не может же она…

Он покачал головой. Зачем брать на пост преподавателя защиты кого-то из Министерства? И зачем, если уж на то пошло, кому-то вроде неё на эту должность соглашаться? Разве помощник министра – не более почетный пост?

Несколько минут спустя дверь, которая вела в Большой зал из вестибюля, отворилась. В зал потянулась длинная вереница испуганных новичков, возглавляемая профессором МакГонагалл, которая несла табурет с Распределяющей Шляпой. Разговоры в Большом зале стихли. Первокурсники выстроились вдоль преподавательского стола. Профессор МакГонагалл бережно поставила перед ними табурет и отступила. Лица первокурсников, освещаемые огоньками свечей, казались очень бледными. Гарри на миг вспомнилось, какой ужас испытывал он сам, стоя на их месте, ожидая пока настанет его очередь, и волшебная шляпа решит, на каком факультете он будет учиться.

Началось распределение. Мало-помалу длинная шеренга новичков рассасывалась. В паузах между выкликанием имен и решениями Шляпы до Гарри доносились тяжелые вздохи голодного Блэйза и едва слышные комментарии Дафны относительно решений Шляпы. Наконец, последний первокурсник был распределен, и профессор МакГонагалл, взяв табурет со Шляпой, вышла из зала. Со своего места степенно поднялся профессор Дамблдор.

– Нашим новичкам, – звучно заговорил он, сияя улыбкой и широко распахнув объятия, – добро пожаловать! Нашей старой гвардии – добро пожаловать в насиженные гнезда! Придет еще время для речей, но сейчас время для другого. Уплетайте за обе щеки!

Под общий смех и одобрительные аплодисменты Дамблдор аккуратно сел и перекинул длинную бороду через плечо, чтобы не лезла в тарелку. А тем временем на столах появилась еда.

– Наконец-то! – простонал изголодавшийся Блэйз и, потянувшись к ближайшему блюду с отбивными котлетами, стал наваливать их себе на тарелку под тоскливым взором Дафны.

– Подумать только, – вздохнула она, – и это представитель уважаемой семьи чистокровных аристократов. Кто тебя воспитывал?

– После того, как дядюшка Дюк отравил тётушку Агнесс из-за разногласий в воспитании их ребенка, у нас в семье к этому вопросу подходят с философской точки зрения, – невозмутимо откликнулся Блэйз.

– Нет у тебя никакой тётушки, – нахмурился Драко.

– Ну, конечно, нет, – хмыкнул Забини, – уже.

Когда ученики покончили с едой и гомон в зале опять сделался громче, Дамблдор вновь поднялся на ноги. Гарри, вяло подперев голову рукой, мечтал добраться до спальни, Том, который последние минут пятнадцать читал книгу, с тихим вздохом её закрыл, приготовившись к тому, что сейчас нужно будет разбираться с первокурсниками, Драко и Блэйз наконец свернули дискуссию на тему моральных устоев семейства Забини, Дафна зевнула, вдруг напомнив Гарри сонную кошку. Разговоры умолкли и все повернулись к директору.

– Теперь, когда мы начали переваривать этот великолепный ужин, я, как обычно в начале учебного года, прошу вашего внимания к нескольким кратким сообщениям, – сказал Дамблдор. – Первокурсники должны запомнить, что лес на территории школы – запретная зона для учеников. Мистер Филч, наш школьный смотритель, попросил меня – как он утверждает, в четыреста шестьдесят второй раз – напомнить вам, что в коридорах Хогвартса не разрешается применять волшебство. Действует и ряд других запретов, подробный перечень которых вывешен на двери кабинета мистера Филча. У нас два изменения в преподавательском составе. Мы рады вновь приветствовать здесь профессора Граббли-Дерг, которая будет вести занятия по уходу за магическими существами. Я также с удовольствием представляю вам профессора Амбридж, нашего нового преподавателя защиты от Темных искусств.

Прозвучали вежливые, но довольно скудные аплодисменты.

– Отбор в команды факультетов по квиддичу будет происходить...

Он умолк и с недоумением посмотрел на профессора Амбридж. Поскольку стоя она была лишь ненамного выше, чем сидя, все не сразу поняли, почему Дамблдор перестал говорить. Но тут послышалось ее негромкое «кхе-кхе» и стало ясно, что она поднялась на ноги и намерена взять слово.

Замешательство Дамблдора продлилось всего какую-нибудь секунду, после чего он спокойно опустился обратно на своё место, обратив на нового профессора выжидающий взгляд. Впрочем, так невозмутимо отреагировал только директор. Остальных профессоров подобное нахальство, похоже, сильно изумило. Брови профессора Спраут исчезли под растрепанными волосами, когда та подняла на Амбридж удивленный взгляд. Профессор МакГонагалл сердито поджала губы. Эрмелинда Герхард растерянно замерла, не донеся до рта кубок с водой. Флитвик обменялся возмущенными взглядами с Септимой Вектор. И даже Снейп чуть изогнул бровь, разглядывая Амбридж так, словно ему на глаза попалось какое-то особо мерзкое создание.

– Благодарю вас, директор, – тем временем, приторно улыбаясь, начала Амбридж, – за добрые слова приветствия.

У нее был высокий, как будто девчоночий, голос, который отчего-то делал образ ещё более отталкивающим. Амбридж еще раз мелко откашлялась и продолжила:

– Как приятно, скажу я вам, снова оказаться в Хогвартсе! – она опять улыбнулась. – И увидеть столько обращенных ко мне счастливых юных лиц!

Гарри оглядел зал, но счастливых лиц не заметил. Наоборот, все были неприятно удивлены тем, что к ним обращаются как к пятилетним. Даже Малфой, который буквально полчаса назад едва не лопался от гордости из-за того что знает её имя, выглядел сейчас так, будто его начало подташнивать.

– Я с нетерпением жду знакомства с каждым из вас и убеждена, что мы станем очень хорошими друзьями!

Школьники начали переглядываться, некоторые с иронией, кто-то с раздражением.

– Я согласна с ней дружить, только если она позволит мне полностью сжечь её гардероб, – мрачно сообщила Дафна.

– О, да брось, Даф, – насмешливо шепнул Блэйз. – Вдруг в душе она абсолютная добряшка?

Гарри тихонько прыснул.

– Что за слово такое «добряшка»? – скривился Драко.

– Сам придумал, – гордо признал Забини.

– Дурак ты, – вздохнул Малфой.

Профессор Амбридж снова издала свое «кхе-кхе», и шепот, который доносился не только от слизеринского стола, тут же стих. Но когда она опять заговорила, восторженного придыхания в голосе уже почти не слышалось. Он звучал куда более деловито, а речь была такой заунывной, словно она накануне вызубрила её наизусть.

– Министерство магии неизменно считало обучение юных волшебников и волшебниц делом чрезвычайной важности. Редкостный дар, с которыми вы родились, может быть растрачен впустую, если его не развивать и не оттачивать бережными наставлениями. Древние навыки, которые выделяют волшебное сообщество из всех прочих, должны передаваться из поколения в поколение – иначе мы потеряем их навсегда. Беречь, приумножать и шлифовать сокровища магических познаний, накопленные нашими предками – первейшая обязанность тех, кто посвятил себя благородному делу преподавания.

Тут профессор Амбридж сделала паузу и легонько кивнула коллегам, ни один из которых на этот знак внимания не ответил. Профессор МакГонагалл так сурово нахмурила темные брови, что стала очень похожа на хищную птицу. Гарри заметил, как она обменялась многозначительным взглядом с профессором Спраут. Амбридж между тем в очередной раз кхекхекнула и заговорила дальше:

– Каждый новый директор Хогвартса привносил в трудное дело руководства этой древней школой нечто новое, и так оно и должно быть, ибо без прогресса нашим уделом стали бы застой и гниение. Однако прогресс ради прогресса поощрять не следует, ибо большая часть наших проверенных временем традиций в пересмотре не нуждается. Итак, необходимо равновесие между старым и новым, между постоянством и переменами, между традицией и новаторством...

Гарри почувствовал, что ещё немного, и он просто уснет. Он скользнул взглядом по лицам сокурсников. Блэйз выглядел так, будто спит с открытыми глазами, Дафна придирчиво изучала свой маникюр, Том снова вернулся к чтению книги, Драко уныло ковырял пальцем деревянную столешницу. За столом Гриффиндора хмурилась, слушая новую учительницу, Гермиона. Тишины, которая всегда наполняла зал, когда слово брал Дамблдор, не было и в помине: школьники наклонялись друг к другу, шептались, хихикали. Рон и Симус что-то тихо обсуждали, и, судя по выражению лиц, это был квиддич. За столом Рейвенкло Чжоу Чанг оживленно болтала с подружками. Луна, сидевшая недалеко от них, читала «Придиру». Профессор Амбридж вольного поведения учеников как будто не замечала. Казалось, начнись у нее под самым носом буйный мятеж – она все равно договорила бы до конца. Пожалуй, из всех присутствующих внимательно ее слушали только преподаватели и Гермиона, которой явно совсем не нравилось то, что она слышала.

– ...потому что иные из перемен приносят подлинное улучшение, в то время как другие с течением лет выявляют свою ненужность. Точно также некоторые из старых обычаев подлежат сохранению, тогда как от тех из них, что обветшали и изжили себя, следует отказаться. Сделаем же шаг в новую эру – в эру открытости, эффективности и ответственности, сохраняя то, что заслуживает сохранения, совершенствуя то, что должно быть усовершенствовано, искореняя то, чему нет места в нашей жизни.

Она села. Дамблдор похлопал. Педагоги последовали его примеру, но весьма неохотно. Присоединился и кто-то из учеников, но большинство пропустили конец речи, которую, в общем-то и не слушали. Директор вновь поднялся на ноги.

– Благодарю вас, профессор Амбридж, за чрезвычайно содержательное выступление, – сказал он с легким поклоном. – Итак, я продолжу. Отбор в команды по квиддичу будет происходить...(1)

– Миленько, – пробормотал Гарри.

– Хм? – вяло моргнул Блэйз.

– Я про речь.

Том с интересом взглянул на друга.

– Впечатлен? – иронично уточнил он.

– Скорее удивлен, – признался тот.

– Чему? – заинтересованно спросил Малфой.

– По мне так ничего удивительного там не было, – кивнул Забини. – Сплошная вода.

– Не думал, что Министерство будет вмешиваться в дела Хогвартса, – ответил Гарри. – Раньше они этого не делали.

– Времена меняются, – заметил Том.

– Интересно только, что нам принесут эти перемены, – пробормотала Дафна.

– А по мне так ничего плохого в этом нет, – пожал плечами Драко. – Давно пора навести тут порядок. Отец говорит, что с тех пор, как директором стал Дамблдор, школа превратилась в балаган. Профессорами назначают кого попало, принимают грязнокровок, безопасность на нуле…

– И старостой факультета не Драко выбрали, – встрял Забини, – возмутительно! Мне вот всё интересно, Драко, где ты прячешь свой блокнотик, куда так старательно записываешь слова своего отца, чтобы потом их заучивать и с гордостью цитировать?

Малфой бросил на друга испепеляющий взгляд, тот ответил ему жизнерадостной улыбкой.

– Меня больше беспокоит, какой из неё получится преподаватель, – пробурчал Гарри.

– Какая разница? – фыркнул Драко.

– Большая, – Поттер нахмурился. – ЗОТИ – мой любимый предмет, вдруг она всё испортит?

– И правда, – язвительно рассмеялся Том. – Что может быть важнее.

Тем временем все вокруг зашумели и засуетились. Дамблдор, пока они разговаривали, объявил торжество оконченным. Ученики начали вставать и двигаться к выходу. Том поднялся из-за стола, бросив взгляд на Дафну.

– Похоже, пора разбираться с первогодками, – сказал он.

– Ах да, точно, – Гринграсс встала на ноги, и только тогда Гарри заметил, что к её мантии приколот серебристо-зеленый значок старосты. – Том, а давай, ты будешь злой староста, а я – добрая староста? – весело предложила она.

– А давай ты соберешь мелкий сброд, пока они не разбежались, как тараканы, и мы доберемся до общежития раньше завтрашнего утра? – сухо предложил Арчер.

– Какой же ты скучный, – вздохнула та и, мило улыбнувшись на прощание Гарри, отправилась к первокурсникам.

Том мрачно смотрел ей вслед.

– Если к концу года она внезапно пропадет без вести, это будет на её совести, – взглянув на Поттера, предупредил он.

– Да ладно тебе, Том, – рассмеялся Гарри. – Дафна умная. Ты ещё рад будешь, что она тоже староста.

Арчер смерил друга ироничным взглядом.

– Поспорим?

– На что? – широко ухмыльнулся Поттер.

– Да на что угодно, – Том закатил глаза и отправился за Гринграсс.

Гарри смотрел ему вслед, чувствуя, как улыбка сползает с лица.

«На что угодно?» – растерянно подумал он.

Почему-то невинный и шутливый разговор оставил на душе гадкое чувство, будто из привычной картины мира выпала какая-то очень важная деталь. Но это же ничего не значило. Ведь так? Так?

*

Больше всего на свете Гарри обожал скучные школьные будни, когда можно было думать только о грядущих уроках, домашнем задании и прочей повседневной ерунде, поэтому на следующий же день он с огромным удовольствием погрузился в знакомую рутину, полностью игнорируя любые отхождения от «нормы» на факультете. А изменения, как оказалось, были весьма ощутимые. От его внимания не укрылись долгие, пристальные взгляды сокурсников и мгновенно смолкающие при его появлении разговоры. Многие слизеринцы разговаривали с ним почти нехотя, словно одно то, что он к ним обращается могло как-то замарать их репутацию, и только открытая доброжелательность Блэйза и Дафны немного разбавляли это гнетущее отчуждение. Драко тоже по большей части болтался рядом, но явно не знал, как вести себя с Поттером. Что же касается Арчера, то он, с присущей ему изящностью и уверенностью принял на себя обязанности старосты, мгновенно взяв в свои руки бразды правления на факультете. Даже удивительно, как легко ему удалось примирить слизеринцев с осознанием того, что лучший друг Гарри Поттера теперь их староста. Многие старшекурсники, конечно, поглядывали на Тома с враждебностью, но открытых протестов никто не выражал. По крайней мере, пока. Увы, о себе Гарри подобного сказать не мог, потому что чуть ли не на следующий день после прибытия в школу слизеринская команда по квиддичу отправилась к Снейпу, требовать, чтобы капитаном команды назначили кого-нибудь другого. Судя по тому, что после разговора с деканом вернулись они очень мрачными, тот отказал. И теперь Гарри оставалось разобраться, как руководить командой, которая даже говорить с ним не хочет. В итоге не прошло и двух дней от начала учёбы, а он уже оказался почти изгоем на собственном факультете, который по-своему любил. Всё это чертовски расстраивало, но так просто изменить ситуацию он не мог.

Впрочем, ещё как минимум неделю он мог не беспокоиться хотя бы о команде, потому что набор новых игроков и тренировки начинались ближе к середине сентября. А пока можно было с головой погрузиться в учебу и, наконец, заняться созданием новой карты Мародеров, без которой в замке жилось очень грустно. Только вот заниматься этим Гарри вынужден был в одиночку, потому что Том и Гермиона были вечно заняты свалившимися на них обязанностями старост. Гарри решил, что стоит просто переждать, пока друзья разберутся со своим расписанием, и жизнь вернётся в более привычное русло. Но на это время он был практически предоставлен самому себе и карте Мародеров предпочел изучение записей Салазара и самостоятельные занятия, часами просиживая в библиотеке Слизерина или Выручай-комнате.

На уроки тоже уходило много времени. В этом году пятикурсникам предстояло сдавать СОВ, и профессора, казалось, с первых же уроков задались целью впихнуть в головы своих студентов так много информации, как только возможно. При этом каждый из них считал своим долгом напомнить насколько важен этот год и как много зависит от экзаменов. И это не говоря уже о том, что результаты СОВ напрямую влияли на профессиональное будущее студентов, что изрядно давило на нервы некоторых особо впечатлительных ребят, ведь если учащийся не наберет необходимых проходных баллов по определённым предметам, его не примут к обучению выбранной специальности. Грядущие экзамены, впрочем, не сильно беспокоили Гарри. Куда больше он переживал, что из-за нагрузок в этом году у него почти не останется свободного времени на более интересные проекты, но всё же он надеялся, что постепенно этот бешеный график немного устаканится, и он сможет уделять своим исследованием больше внимания и времени. Хотя с каждым новым уроком надежды на это всё больше угасали.

«И всё-таки, – думал Поттер, заходя в кабинет зельеварения в компании однокурсников и усаживаясь за первую парту рядом с Томом, – не могут же они вечно держать нас в таком напряжении? Возможно, когда профессора поймут, что новое положение дел немного улеглось в головах учеников, они от нас отстанут?»

Но пока приходилось изо дня в день переживать одно и то же нагнетание.

– Успокаиваемся, – холодно произнёс Снейп, закрывая за собой дверь.

Этот призыв к порядку был излишним: едва дверь захлопнулась, как безмолвие и неподвижность воцарились сами собой. Одного присутствия строго профессора, как правило, было достаточно для поддержания тишины.

– Прежде чем начать сегодняшний урок, – сказал он, неторопливо направляясь к своему рабочему столу, – я бы счёл уместным напомнить, что в июне вы будете сдавать серьёзный экзамен, который покажет, насколько вы усвоили науку изготовления и использования волшебных зелий. Хотя изрядную часть из вас, несомненно, составляют кретины, – при этом профессор обратил взгляд на ту половину класса, которую занимали гриффидорцы, – я всё же надеюсь, что вы худо-бедно заработаете за СОВ хотя бы «удовлетворительно». Иначе вам придётся столкнуться с моим… неудовольствием. По окончании пятого курса многие из вас, разумеется, перестанут у меня учиться, – продолжал он. – По программе, нацеленной на подготовку к выпускным экзаменам, в моём классе зельеварения будут заниматься только лучшие из лучших, с остальными же мне придётся распрощаться.

Он скользнул по Гарри равнодушным взглядом и тот в ответ просиял улыбкой, всем своим видом демонстрируя, что так просто любимому профессору от него не отделаться. Готовность войти в число этих «лучших из лучших» внезапно стала его первоцелью. В конце концов, умудрялся же он прошедшие четыре года получать по зельям высший бал. Что остановит его теперь?

– Но до приятной минуты расставания как-никак ещё год, – тем временем продолжал говорить Снейп. – И потому, будете вы впоследствии претендовать на высшую аттестацию или нет, я советую всем активизировать те жалкие крупицы мозгов, что имеются у вас в наличии и постараться получить приличные баллы за СОВ.

Профессор обвел мрачным взглядом притихший класс и когда заговорил вновь, голос его приобрел скучающие, будничные интонации:

– Итак. Сегодня мы будем готовить зелье, которое часто входит в экзаменационные задания для пятикурсников. Это – Умиротворяющий бальзам, он помогает бороться с тревогой и снимать беспокойство. Кто скажет, почему к приготовлению зелья следует относиться с крайней осторожностью?

Руку подняла только Гермиона. Гарри тоже знал ответ, но вызываться и привлекать к себе внимание не хотел, к тому же у Снейпа явно было настроение позлорадствовать, поэтому следующие пару минут тот с удовольствием измывался над Роном, Невиллом и Дином и, только сняв с Гриффиндора десять очков, успокоился и фыркнул.

– Сдается мне, результаты ваших СОВ по зельям уже очевидны, господа, – отметил он, смерив кипящих от негодования ребят презрительным взглядом. – Остается надеяться, что не все здесь настолько безмозглые. Мистер Поттер?

Гарри мысленно вздохнул. Ну вот за что Снейп с ним так? Он поднялся с места.

– Если переусердствовать с ингредиентами, пациент может погрузиться в глубочайший, а иногда необратимый сон, – сказал он.

– Всё верно, – довольно заключил декан. – Пять очков Слизерину.

Усевшись обратно за парту под враждебными взглядами гриффиндорцев, Гарри почти обиженно глянул на профессора. Вот какой смысл настраивать против него гриффиндорцев? Можно подумать, ему мало того, что собственные однокурсники его сторонятся. Он покосился на соседнюю парту, за которой сидели Драко и Блэйз. Малфой одобрительно улыбнулся. Гарри моргнул. А с другой стороны, подумал он, возможно подобные мелкие достижения хоть немного примирят его со слизеринцами? А если ему ещё и удастся перетянуть на свою сторону квиддичную команду…

Тем временем Снейп снова взял слово:

– Пристально следите за тем, что делаете, – велел он. – Ингредиенты и способ приготовления на доске, – он взмахнул волшебной палочкой, и на доске тут же появились инструкции. – Всё, что вам необходимо, находится в шкафу. В вашем распоряжении полтора часа. Приступайте. И ради Мерлина, постарайтесь хотя бы на первом уроке не взорвать школу.(2)

Разжигая под котлом огонь, Гарри едва заметно улыбнулся. Как же хорошо было вернуться в Хогвартс.

*

– Это просто ужасно, – вздохнула Дафна, опускаясь на диван рядом с Гарри.

– Хм? – тот чуть повернул к ней голову, не отрываясь от эссе по трансфигурации над которым сидел последний час.

– У меня так много дел, что я пропустила последний номер «Ведьминой моды», – пожаловалась та.

– И что в этом плохого? – отвлеченно уточнил Гарри, перечитывая последнее написанное предложение, которое как-то выбивалось из контекста предыдущего абзаца.

– Что значит «что плохого»? – возмутилась Дафна. – Я даже не знаю, какой цвет благоприятно носить на этой неделе.