Текст книги "Чертог Пустоты (СИ)"

Автор книги: Рэйя_Гравис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 57 страниц)

Волк помедлил и, перестав скалиться, неторопливо сел на пол, задумчиво шевельнув ушами. В янтарных глазах появилось странное выражение предвкушения, а по связи потянулась холодная решимость, от которой Гарри невольно передернул плечами. Он не сразу понял, что это за странное чувство, от которого сердце в груди зашлось безумным ритмом, а горло сжалось в нервном спазме.

– Нет, – прошептал он, поняв, наконец, о чем думает волк, – нет. Если ты убьешь человека после разрушения стены, то с восходом солнца погибнешь сам. Это не выход и не решение, – оборотень пристально смотрел ему в глаза, и это удушающее чувство предвкушения чужой смерти не исчезало. – Ты всю жизнь был одинок, – очень медленно заговорил Гарри. – Всю жизнь провел в клетке. Тебя презирали, боялись и ненавидели. Ты не знаешь других чувств. Но, представь, – он глубоко вдохнул, – только представь, что ты сможешь обрести, если объединишься с человеком, – волк фыркнул, тряхнув головой, – ты не просто будешь свободен. Ты обретешь друга и союзника. Он будет защищать тебя так же яростно, как ты будешь оберегать его. Вы станете одним целым. И никогда больше не будете одиноки. Вместе вы станете сильнее. Как стая. Как семья…

Зверь чуть склонил голову, разглядывая Гарри с задумчивым, расчётливым выражением, словно его слова наконец начали обретать для него смысл. Мгновение Поттер не мог понять, что именно заставило волка прислушаться, когда он вдруг осознал, что говоря о друге, он думал не о волке и Ремусе. Он думал о Томе. Именно чувства, всколыхнувшиеся в его душе, заинтересовали зверя. Он поверил не словам. Слова имели для него мало смысла. Но эмоции Гарри привлекли его.

И тогда наконец, Гарри понял, что должен делать. Сосредоточившись на собственных воспоминаниях и ощущениях, он направил по связи все самые яркие и тёплые воспоминания о дружбе с Томом. О том, как они с самого детства защищали и берегли друг друга, как много значил для него Том, как крепко они были связаны, и как бесценно было присутствие Арчера в его жизни, потому что пока в ней был Том, Гарри никогда не почувствует одиночества. И пусть порой эта дружба приносила им обоим много неприятностей, боли и вот теперь даже разочарования, Гарри ни за что не отказался бы от неё. И даже если Арчер, упрямый баран, творит чёрт знает что у него за спиной, Гарри не отступится от него. Пусть рухнет весь мир, Гарри не отступится от их дружбы. Он будет бороться. По крайней мере, до тех пор, пока остается то, за что можно бороться.

Шквал чувств и мыслей оказался настолько сильным, что он захлестнул волка и сбил с толку. В нём больше не было ни враждебности, ни недоверия, только жадный интерес и безумная жажда ощутить все те чувства, которые показывал Поттер. Зверь лег на пол и, прижав уши к голове, тихо заскулил, затравленно глядя на волшебника перед ним. Понимая, что переусердствовал в порыве показать оборотню собственные эмоции, Гарри с усилием заставил себя отодвинуть собственные чувства подальше и улыбнулся волку.

– Представь, как много ты потеряешь, если не попробуешь? – сказал он, оборотень в ответ ударил хвостом по полу, терзаясь сомнением. – Я помогу тебе, обещаю, – Гарри подался вперед, протягивая к нему руки, – я помогу вам обоим, если ты позволишь, – зверь шевельнул ушами, рассматривая заклинателя, и наконец поднял голову, принимая решение.

Он все ещё не до конца доверял ему, он всё еще боялся и всё еще ненавидел, но, тем не менее, готов был попробовать. И этого было достаточно.

Отчаянно надеясь, что в сердце Ремуса найдутся силы усмирить собственную ненависть, Поттер сделал глубокий вдох и, преодолев разделяющее их с волком расстояние, запустил пальцы в густую, жесткую шерсть, обнимая его за шею.

«Зато теперь я могу похвастаться, что обнимал настоящего живого оборотня», – гордо подумал он и позволил магии сорваться с кончиков его пальцев, ломая преграду в сознании волка.

*

Том на миг сжал пальцами переносицу и прикрыл глаза, борясь с царящим в сознании бардаком.

– То есть Гарри, никого не предупредив, заперся в камере с оборотнем, и вы не можете его оттуда достать, – заключил он, окинув взглядом мрачных волшебников, окруживших его со всех сторон, получив утвердительный кивок от Блэка, он вопросительно поднял брови: – Ну а я чем могу помочь?

– Вы же лучшие друзья, – угрюмо напомнил Сириус. – Может, он предупреждал тебя?

– О чем? – с легким раздражением уточнил Арчер. – Что собирается оригинально покончить с собой? Нет, не упоминал.

– Мистер Арчер, оставьте свой сарказм для ваших сверстников, – жестко отчеканил Снейп. – Ваш друг сейчас находится в смертельной опасности, и всё, что от вас требуется, это попытаться вспомнить, была ли у Поттера хоть одна разумная причина отправляться на рандеву с оборотнем в полнолуние.

Том помолчал, обводя полутемную гостиную задумчивым взглядом. Признаться, он совсем не ожидал подобного поворота событий, когда директор Хогвартса вызвал его в дом Блэка в разгар рождественского приема у Малфоев. Как и не ожидал, что трое весьма сильных волшебников не могут справиться с одной чёртовой дверью. Смешно право. Пусть это и фамильная темница семьи Блэк, неприступной крепостью ее сложно было назвать. Он искоса глянул на Дамблдора. Старик уж точно мог разнести в щепки половину дома, если бы думал, что его драгоценному золотому мальчику грозит опасность. И уж вряд ли он стал бы вызывать на помощь пятнадцатилетнего дружка Поттера, которого на дух не выносит со дня первой встречи.

«Тогда какого дьявола я тут делаю?» – досадливо подумал Том, внимательно изучая лицо директора. Разве что старик ждёт какой-то информации. Хочет узнать что-то, что может поведать только лучший друг Гарри Поттера. А чем таким полезным может поделиться Томас Арчер, чтобы убедить всех этих людей, что его лучший друг не свихнулся, запираясь в полнолуние в камере с оборотнем, потому что его лучший друг… ах, ну конечно…

Том едва не застонал от посетившего озарения.

Ну конечно, только Гарри мог выкинуть подобную глупость, собрав при этом толпу взволнованных зрителей. Черт бы побрал шрамоголового недоумка…

Он хмуро оглядел трех волшебников. Ну и что им сказать? Правду? Или что его лучший друг – полоумный идиот, который с детства любит пушистых зверушек и всегда мечтал погладить живого оборотня? Вторая версия весьма вероятно доведет кого-нибудь из присутствующих до инфаркта. И, весьма вероятно, это будет Снейп, а не Дамблдор, иначе Том определенно остановился бы на втором варианте. Но Альбус и так явно о чем-то догадывается, и от Арчера ему нужно словесное подтверждение.

«И кто я такой, чтобы облегчать им задачу? – мысленно фыркнул Том. – Если Гарри переживет эту ночь, пусть сам всё и объясняет. Будет ему хорошим уроком».

– Не могу точно сказать, зачем Гарри так поступил, – медленно произнёс он. – Но уверен, он знал, что делает.

– Знал, что делает?! – теряя терпение, рявкнул Сириус. – Он заперся в камере с оборотнем!

– Да, я уже в курсе, спасибо, – Том поморщился. – А ещё я в курсе, что Гарри способен окружить себя барьером, который не под силу сломать даже дракону. И это наводит меня на мысль, что он там не пропадет, – он выдержал небольшую паузу. – Конечно, при условии, что это не такой странный способ покончить с собой.

– С учетом обстоятельств, ты проявляешь просто «фантастическое» беспокойство о благополучии своего лучшего друга, – сухо заметил Блэк.

– А что? Мне следует с воплем носиться по кругу? – ядовито уточнил Арчер.

– Тебе как будто вообще плевать, что с ним случится, – ощерился Сириус.

– Гарри сильный волшебник, – Том нахмурился, – и весьма неординарный. И если он делает что-то, я предпочитаю верить, что он поступает обдуманно и уважаю его решения.

«По крайней мере, в тех двух процентах случаев, когда от этих решений не веет хроническим слабоумием», – мысленно добавил он, но им говорить об этом не стоило, поэтому Том лишь смерил Блэка презрительным взглядом и с надменной уверенностью, которой совсем не чувствовал, закончил:

– Вам я советую поступать так же, если вы хотите со временем добиться хороших отношений с ним.

– Ему пятнадцать лет!

– Но не пять же.

– Он может быть в смертельной опасности.

– И это всё ещё его выбор, – холодно отрезал Том. – Вы можете пойти и выломать ту дурацкую дверь, – он взглянул на Дамблдора, – уверен, что можете. И могли поступить так с самого начала. Но вы не сделали этого, директор. И что-то подсказывает мне, что вы, как и я, верите, что Гарри не пострадает, – он с издевкой усмехнулся: – Или я ошибаюсь, и величайший светлый волшебник современности не способен снести с петель обычную зачарованную дверь? Вам для этого понадобилась моя помощь? Ожидаете, что пятнадцатилетний мальчишка может что-то, чего не можете вы, сэр? – ядовито протянул он.

Снейп смерил Тома суровым взглядом.

– Не забывайте, с кем разговариваете, Арчер.

Том глянул на него в пол-оборота:

– Я в своём уме и прекрасно осознаю, с кем разговариваю, – ничуть не впечатленный авторитетом декана или директора равнодушно бросил он, в глазах его при этом скользнула пугающе знакомая надменность, от которой Северус на мгновение растерялся.

Это не было спесивым высокомерием зазнавшегося подростка. В каждом слове и жесте Арчера в его осанке, взгляде и даже повороте головы отражалось властное превосходство над собеседником, и всё это было до ужаса знакомо, ведь той же неуловимой грацией и ледяным высокомерием отличался лишь один знакомый ему волшебник. Драко не зря казался обеспокоенным. С Арчером явно что-то было не так. Но одно дело догадки Снейпа о том, что Том связался с Пожирателями, и совсем другое – пугающее сходство с Тёмным Лордом. Нужно было как можно скорее разобраться с родословной Арчера. Что-то подсказывало Северусу, что разгадка кроется именно в этом.

– Что ж, Томас, – вмешался Дамблдор, не обращая внимая на то, как тот неприязненно скривился, услышав своё полное имя, – признаю, что твои слова и твоя реакция подтвердили некоторые мои подозрения…

– Какие подозрения?! – тут же перебил Сириус.

Директор Хогвартса с легкой полуулыбкой глянул на Тома.

– Думается мне, Гарри действительно давно планировал это и, как ни печально признавать, , похоже, не посчитал нужным поделиться своими планами ни с кем из нас, – он пристально взглянул в глаза Тома. – Даже мистер Арчер, как я понимаю, не в курсе?

– Гарри передо мной не отчитывается, – сухо известил Том.

– Конечно, – улыбнулся в бороду директор.

– И что же теперь делать? – недоуменно спросил Блэк, которому совершенно не нравилось спокойствие Дамблдора.

– Нам остаётся только ждать, – помедлив, сказал тот. – Боюсь, если мы вмешаемся сейчас, то сделаем только хуже, – он помолчал, – и возможно подвергнем жизнь Гарри опасности.

– А сейчас он, по-вашему, опасности не подвергается? – едко уточнил Северус.

– Конечно, подвергается, – мирно отозвался директор, вызвав недоуменный и возмущенный взгляды от Сириуса и Снейпа. – Но эту опасность, как я понимаю, он контролирует, – он пристально взглянул на Тома, – не так ли, мистер Арчер?

Тот в ответ лишь равнодушно повел плечом, словно говоря: «Понятия не имею, о чем вы. Я вас не слушал», и отвернулся к окну, за которым над спящим Лондоном мерцала полная луна. За его спиной Блэк продолжал настаивать, что нельзя просто сидеть и ждать, пока ситуация разрешится сама собой, но Том больше не обращал на них внимания, сбитый с толку собственными противоречивыми эмоциями.

То, что Гарри принял решение исцелить оборотня от проклятья, даже не поделившись своими планами с ним, вдруг навело на мысль, что Том лишился некой негласной привилегии знать о его намерениях, и это вместо досадливого раздражения вызвало в душе чувство едкой горечи и абсурдной потери. Будто он утратил нечто очень важное.

Но беспокоило его даже не это, а удушающий, иррациональный ужас, который он испытал в первые несколько мгновений, когда услышал о том, что Гарри оказался заперт в камере с оборотнем. Когда понял, что может больше не увидеть его. Он не подумал ни о том, что Поттер заклинатель, ни о том, что тот способен защитить себя, ни о том, что это будет даже отлично, если взбешённый волк откусит мальчишке голову, ведь тогда одной проблемой у него станет меньше…

Нет.

В то мгновение он думал лишь о том, чтобы броситься туда, выломать проклятую дверь и вытащить Гарри из клыков зверя, пока не стало слишком поздно.

Даже сейчас, когда Том заставил себя здраво осмыслить ситуацию, в груди его разрастался колючий холод, от которого он почти задыхался. Почти не мог думать, не мог заставить себя унять бешеное сердцебиение, не мог, чёрт бы его побрал, увидеть выгоду в смерти мальчишки. Он чувствовал лишь чёрную, ледяную безнадёжность. По телу прошла волна дрожи. Тому вдруг стало холодно. Так холодно, что он едва мог пошевелиться.

«Дьявол».

Он не мог больше здесь находиться. Не мог просто стоять посреди уродливой, пыльной гостиной в окружении своих врагов и слушать, как они обсуждают судьбу Поттера. Того самого Поттера, которого давно следовало прикончить.

«Это не моя проблема, – мысли казались чужими и неестественными, словно кто-то внушал их ему. – Это совершенно не моя проблема, – упрямо повторил он. – Если мальчишка умрет, это будет только его вина. Я тут совершенно ни при чем. Пусть умрет. Так будет только лучше».

И к черту это чувство, будто он задыхается. Будто он падает. К чёрту.

Холод становился сильнее. Еще немного, и он начнет дрожать всем телом. Еще немного, и он не сможет контролировать это… что бы это ни было.

Проклятый долг жизни сводил его с ума.

– Полагаю, я вам больше не нужен? – его голос звучал резче, чем хотелось бы, но у него больше не было сил изображать безразличие.

Обернувшись, Том встретился с тремя недоумевающими взглядами.

– Ты хочешь уйти? – нахмурился Блэк.

– А вы имеете что-то против? – раздраженно осведомился Арчер, с вызовом глядя то на крёстного Гарри, то на профессоров Хогвартса.

– То есть тебе все равно, что случится? – неприязненно скривился Сириус.

– Все равно или нет, изменить я ничего не могу, – жестко отчеканил Том. – А сидеть тут с вами всю ночь у меня нет никакого желания.

Не дожидаясь разрешения, он пересек широким шагом гостиную и, взяв с каминной полки банку с летучим порохом, зачерпнул оттуда горсть содержимого, собираясь вернуться в особняк Малфоев.

– Полагаю, о том, чем всё сегодня закончится, тебе можно не сообщать? – холодно бросил ему в спину Блэк.

Том помедлил, аккуратно поставив на место баночку с летучим порохом.

– Как вам будет угодно, – не оборачиваясь, сказал он и шагнул в камин, исчезнув в языках зеленого пламени.

Это была не его проблема.

Так и есть.

Это была совершенно не его проблема.

*

Разрушить преграду между сознанием волка и человека было несложно. Куда сложнее оказалось создать связь волка с человеком. Это не было похоже ни на диалог, ни на противостояние чувств. Гарри будто оказался в вязкой трясине из сомнений и недоверия. Все казалось спутанным, туманным и тусклым. Он прорывался через эту густую, удушающую тьму, увлекая за собой зверя и надеясь, что вскоре эта зыбкая стена исчезнет, но только глубже проваливался в пучину спутанных эмоций. Он уже прорывался не через проклятье, а сквозь плотную, непримиримую человеческую ненависть, смятение, боль и страх: все чувства, которые нужно было преодолеть, прежде чем создать связь. Он не знал, сколько провел так, прижавшись лбом ко лбу волка, отчаянно ища в сердце Ремуса хоть одну лазейку, чтобы впустить туда смирение и убедить принять зверя, живущего в его душе. Когда наконец бесконечная топь, которой отгородился от всего мира Люпин, исчезла, и Гарри мог отступить, ночь почти подошла к концу. Он всё еще ощущал отголоски чувств, сначала острых и непримиримых, наполненных ненавистью и болью, но постепенно мрак сменялся мягкой полутьмой, а значит, волк и человек все же смогли переступить черту, разделяющую их, и по-настоящему увидели друг друга.

С тихим вздохом Гарри устало привалился спиной к стене, наблюдая за волком. Он лежал на полу, глядя в пространство пустым неподвижным взглядом, но Поттер знал, что в душе его продолжается долгий безмолвный диалог с человеком, исход которого теперь от заклинателя не зависел. И всё же самое трудное осталось позади и теперь это больше походило на мирные переговоры, на попытку узнать друг друга. А на это требовалось много времени. В конце концов, им впервые выпал шанс встретиться.

Возможно, ему следовало объяснить Ремусу, чего ожидать. Возможно, нужно было как-то подготовить его к тому, что он впустит волка в его сознание. И он хотел, правда хотел всё рассказать. Но тот так сильно ненавидел волка и так отчаянно отрицал любую возможность, что зверь может оказаться разумным существом с собственными мыслями и чувствами, что Гарри испугался. Испугался, что, узнав подробности, Ремус откажется, или, даже согласившись, так сильно накрутит себя и запаникует, в ожидании встречи со своим «чудовищем», что подступиться к его разуму будет невозможно.

Быть может, Гарри был неправ. В конце концов, Люпин имел право отказаться. Это была его жизнь и его проклятье. И всё же Гарри так хотел, чтобы он понял, как сильно заблуждается…

И он принял решение открыть волку неподготовленное сознание Ремуса и предоставить ему возможность самому убедиться, что волк не был просто кровожадным монстром, которого Люпин столько лет рисовал в своем воображении.

Гарри поднял взгляд к потолку, впервые задаваясь вопросом, стоило ли оно того?

Правильно ли было вмешиваться?

Кого на самом деле он здесь спасал?

И спасал ли? Или это было просто научное любопытство. Эксперимент в попытке проверить собственные силы и возможности.

Кому это было нужно?

«С чего я вообще решил, что Ремус предпочтет такую жизнь проклятью? – тоскливо подумал он. – Теперь он обречен до конца жизни делить свой разум с волком, и он определённо этого не просил… я сам за него всё решил и посчитал что это правильно».

Целью заклинателя было оберегать магических существ и помогать им. Но помощь ли это?

Ответа на этот вопрос у Гарри не было, он мог теперь только отчаянно надеяться, что не сделал хуже.

На улице начало светать, когда волк моргнул и поднял на Гарри долгий, осмысленный взгляд в котором удивительным образом переплелись звериный и человеческий разум. Даже не смотря на то, что в этой форме Ремус был всего лишь наблюдателем, Гарри теперь чувствовал его присутствие, и в этом присутствии ощущалось… спокойствие и усталость человека, который впервые за многие годы наконец осознал, что может больше не бороться с чудовищем в своей душе. Что этого чудовища просто не существует.

«Ну по крайней мере он не зол, – мысленно порадовался Гарри. – Пока».

– У нас осталось последнее дело, – отодвигая в сторону собственные переживания, сказал он. – Ты всё ещё носитель проклятья и если ты укусишь другого человека, то он, как и ты станет оборотнем. Я могу это исправить, но для этого тебе нужно ещё раз довериться мне, хорошо?

Он протянул к волку руки и тот, помедлив, подался вперед, уткнувшись носом в ладонь Поттера. Тот мягко улыбнулся.

– Спасибо, – он чуть сжал пальцами подбородок зверя, вынуждая его открыть рот. – Только, пожалуйста, не откуси мне руку, – пробормотал он, надавливая ладонью на клык волка, пока тот не проколол его кожу.

Почувствовав на языке вкус крови, зверь в панике дернулся назад, но Гарри свободной рукой удержал его, проводя окровавленной ладонью по зубам волка.

– Кровь заклинателя – это своего рода нейтрализатор, – начал торопливо объяснять Гарри. – Как противоядие. Это часть ритуала и мне не навредит, не волнуйся, – он тихо рассмеялся. – У меня сейчас своего рода иммунитет.

Волк тяжело, отрывисто дышал, но все же замер, позволяя Гарри довести дело до конца.

– Ну вот, – он слабо улыбнулся, погладив здоровой рукой волка, – вот и всё, – он подался вперед, уткнувшись носом в густую шерсть и закрывая глаза, – тебя теперь и оборотнем как-то неправильно называть, – сонно пробормотал он. – Но и не анимаг, – от волка исходило приятное тепло, а шерсть уже не казалась такой жесткой, – знаешь, заклинатели называли таких как ты «пробужденными», – засыпая, бормотал он, – но звучит как-то странно, да?

Гарри что-то ещё сонно бормотал, зарывшись носом в шерсть волка и крепко обняв его за шею, а тот, смиренно лежал рядом с ним, чувствуя, как за стенами камеры разгорается новый день. Где-то в отдаленном уголке сознания за ним с легкой опаской наблюдал человек, но жажда крови и убийства более не руководила зверем. В его душе больше не было ярости и злобы, как не было тьмы и одиночества.

Волк тихо вздохнул, прикрывая глаза. Он поспит совсем недолго, пока мальчик-говорящий не проснётся. А после… возможно, он сможет увидеть солнце.

Ночь подошла к концу, и вместе с этим запирающие чары, которые Гарри наложил на дверь, развеялись, замки с тихим щелчком открылись.

*

Солнце уже стояло довольно высоко над домами, когда послышался щелчок замка и запечатанная дверь в тюремную камеру открылась. Сириус, который в полудреме дежурил возле нее в коридоре, тут же подскочил на ноги, бросившись внутрь, и замер на пороге, потрясенно открывая и закрывая рот. За его спиной застыл Снейп, который был готов к чему угодно, но только не к ужасающему зрелищу мирно спящего монстра, который с шестого курса порой преследовал его в кошмарах, возле которого крепко обнимая его за шею, дремал Гарри.

Волк шевельнул ушами и, приоткрыв глаза, поднял голову, обратив настороженный взгляд на пару волшебников. Почувствовав, что зверь рядом с ним напрягся, Гарри открыл глаза и сонно моргнул.

– О, Сириус, привет! – пробормотал он. – Видишь? Я же говорил, что все будет нормально, – он перевел взгляд на Снейпа, который молчал всё еще пытаясь осмыслить то, что видел. – Профессор Снейп? – Гарри пригляделся к окаменевшему лицу декана. – Вы только не ругайтесь, со мной все хорошо.

– У вас рука в крови, Поттер, – едва слышно прошелестел декан Слизерина, сумев найти во всем этом безумии хоть одну вещь, которую можно было прокомментировать без риска заработать преждевременный инсульт.

– Он тебя укусил? – бледнея, прохрипел Сириус, всё ещё не решаясь шагнуть в камеру, откуда за каждым его движением наблюдал оборотень.

– Нет, это я сам, – Гарри зевнул и, наклонившись к самому уху волка что-то прошептал, после чего поднялся на ноги и потянулся. Проследив за ним взглядом, волк положил голову обратно на лапы и снова закрыл глаза.

Поттер пересек камеру и, оттеснив Сириуса и Снейпа в коридор, аккуратно прикрыл дверь, оставив при этом внушительную щель.

– Не запирайте, – попросил он. – Я обещал, что его больше не запрут в клетке.

– Поттер, – процедил Снейп, страстно желая обхватить паршивца руками за шею, – это оборотень.

– Ну уже не совсем, – Гарри вяло улыбнулся. – Не волнуйтесь. Он никого не обидит, и Ремус если что проследит за ним.

– Ре… – Сириус тряхнул головой. – Гарри, что вообще здесь происходит?!

Поттер посмотрел на крёстного, перевел взгляд на декана, оценил в равной мере убийственное выражение на лицах обоих волшебников и постарался придать себе максимально невинный вид, морально готовясь к буре, которая вот-вот должна была разразиться. Похоже, выспаться у него сегодня не получится.

*

Развернув кресло к окну, за которым в ночном сумраке виднелись ряды серых могильных камней, Тёмный Лорд бездумно крутил в пальцах фигурку белого шахматного коня. Из тёмного окна на него взирало смутное отражение его бледного лица с глубоко посаженными алыми глазами, и это лицо отчего-то вызывало у него отвращение, словно он смотрел в глаза забытого миром призрака, чьё тело давно истлело в одной из могил на кладбище возле поместья Риддлов. Словно это был не он, а лишь далекое его воспоминание. Эхо бестелесное и бездыханное.

Желая понять, что он так долго рассматривает за окном и от чего его и без того скверное настроение с каждым мгновением становится только хуже, Нагини неспешно заползла ему на колени и положив голову на плечо мрачного мага с интересом воззрилась на их отражение в окне.

– Мы хорошо смотримся вместе, да, хозяин? – довольно прошипела она.

– Пожалуй, – даже не взглянув на неё, отозвался он.

– Очень устрашающе, да?– с удовольствием добавила она.

Волдеморт молчал, хмурясь все больше.

– Пора заканчивать этот маскарад, – тихо сказал он.

– Маскарад? – недоуменно переспросила змея.

– Томас Арчер стал не нужен, – отстраненно протянул Тёмный Лорд. – От этой игры больше нет толка.

– Значит ли это, что теперь останется только этот облик? – уточнила Нагини.

– Да.

– И что станет с твоей более милой версией? – с легкой грустью спросила его питомица.

Волдеморт бросил насмешливый взгляд на её отражение.

– Более милой?

– Согласись, Томас Арчер выглядит симпатичнее, чем Волдеморт, – игриво отметила змея.

– Томас Арчер и есть Волдеморт, – ворчливо заметил он и досадливо цокнул языком, осознавая, что этими словами все больше сбивает с толку самого себя. – Томаса Арчера не существует, – помедлив, поправился он. – Вполне логично будет, если он просто исчезнет.

– И ты больше не вернешься в ту школу?

– Это будет лишь пустой тратой времени, – жестко отрезал он.

– А как же Гарри Поттер? – помолчав, спросила Нагини.

Тёмный Лорд ждал этого вопроса, но всё равно болезненно скривился, когда она задала его, потому что готового ответа у него почему-то не было.

– Он перестал доверять мне, – медленно произнёс он. – Больше нет смысла продолжать изображать его лучшего друга.

– О-о-о, вы поссорились? Какая жалость, – в притворном расстройстве протянула Нагини. – Скажи, хозяин, змеи умеют плакать?

– Нет.

– Как это досадно, – вздохнула она. – Сейчас я могла бы так грустно порыдать на твоём плече, чтобы в полной мере выразить всю трагичность ситуации, – она помолчала, но, так и не дождавшись какой-либо реакции на свои слова, с любопытством уточнила: – Ты ведь проявишь милосердие и убьёшь его прежде, чем мальчик-заклинатель поймет, что потерял друга? Ведь иначе он будет так переживать…

– Его печали – не моя забота, – холодно напомнил Тёмный Лорд.

– Конечно-конечно, – елейно согласилась Нагини. – Твоя забота – отделаться от него поскорее, что ты в ближайшее время и сделаешь, – она подняла треугольную голову с его плеча, обратив на хозяина пристальный взгляд янтарных глаз. – И, как я понимаю, эта угрюмая маска чёрной скорби на твоём уродливом лице должна означать беспредельную радость по этому поводу?

Он оторвал взгляд от собственного отражения, взглянув на змею.

– И что это должно значить? – мрачно осведомился он.

Она «попробовала» воздух, почти касаясь кончиком раздвоенного языка его лица.

– Мне не понятно, чем ты огорчен, – пояснила Нагини. – Всё ведь идет по плану, не так ли?

– Всё идет по плану, – эхом отозвался он, опустив взгляд на белого шахматного коня в своей руке.

«Всё так, как и должно быть, – подумал он. – Томасу Арчеру не место в этом мире. А лорду Волдеморту не место рядом с Гарри Поттером. Мы не друзья и никогда ими не были. Я добился куда больше того, чем планировал изначально, и пришло время… – он сделал глубокий вдох, сжимая в пальцах фигурку коня, – пришло время положить конец дружбе, которой никогда не должно было существовать».

Легкий всполох магии в одно мгновение обратил шахматную фигурку в пыль, которую он, разжав пальцы, стряхнул с ладони, после чего поднял взгляд к омерзительно чужому лицу в отражении. К своему лицу.

– Даже удивительно, как легко уничтожить нечто настолько бесполезное и хрупкое, – в алых глазах застыл могильный холод.

Нагини взглянула на остатки шахматной фигурки на полу и положила голову обратно на плечо хозяина.

– И как сильно можно пожалеть об этом впоследствии, – задумчиво добавила она.

– Никаких сожалений, – он жестко усмехнулся, отворачиваясь от окна. – В конце концов, это была лишь подделка.

====== Глава 22. Всего на свете оказалась суть ======

Комментарий к Глава 22. Всего на свете оказалась суть Вторую половину главы, начиная с Косой аллеи, рекомендую почитать под следующие треки:

Les Friction – Louder Than Words

Last Days – Макс Рихтер

Ash – Secession Studios

Prelude 20 – Дастин О'Хэллоран

In Time – Egor Grushin

Realness – Kai Engel

Submersed – Price Of Fame

Всего на свете оказалась суть

Не в вечной жизни и не в вечной власти.

Суметь бы мне из прошлого взглянуть,

Как я живу, расколотый на части!

И давней звёздной ночи синева

Растаяла, сверкнув, подобно вспышке.

Но помнит нас примятая трава

На пустыре в забытом городишке!

Мы были там! А память – пусть молчит.

Ту ночь, создав застывшее мгновенье,

Я возведу вокруг себя, как щит.

Твой смех, твой голос, планы и стремленья,

И наши руки рядом, кожа к коже...

Бывает ночь – бессмертия дороже!

KetrinBraun

Гарри чувствовал себя и предателем и преданным в одно и то же время. С одной стороны, он понимал, что своей выходкой переполошил кучу народа и до смерти перепугал бедного Сириуса, не говоря уже о том, что напал на него, а с другой, он ведь не ожидал, что правда откроется так быстро. В конце концов, он специально никому не говорил, понимая, что слишком уж много чего придется объяснять и даже после этого есть вероятность, что крёстный его и на пушечный выстрел к оборотню не подпустит. Но в итоге вышло, что вышло. Теперь Блэк был в гневе и два с лишним часа устраивал крестнику разнос. Но и это было не всё. Мало того, что в курсе оказался ещё и Снейп, который, многообещающе взглянув на Поттера, мрачно пообещал, что поговорит с ним потом, после чего удалился в Хогвартс, так ещё и Ремус, как выяснилось позже, злился на него и за то, что Гарри подверг свою жизнь опасности, закрывшись в камере с волком, и за то, что не предупредил о разрушении преграды, разделяющей его и зверя.

На все попытки объяснить, что это был единственный способ разрушить проклятье, Люпин только холодно сказал, что будь у него выбор, он бы отказался от такой перспективы. Гарри знал, что этого стоит ожидать, понимал, что поступил по отношению к Люпину не совсем честно, но все же надеялся, что мирное соседство с волком и возможность в любое мгновение обратиться, перевесит негодование Ремуса. Но, увы, сейчас того занимало лишь то, что Гарри принял это решение не посоветовавшись с ним. Оставалось лишь радоваться, что Гарри «забыл» упомянуть альтернативный вариант, который заключался в полном уничтожении волка, что могло свести с ума или даже убить Ремуса, так как они слишком долго сосуществовали в одном теле. В противном случае разнос мог бы продлиться до следующего года. Несмотря на то, что Поттер понимал состояние Люпина, он никак не мог отделаться от мысли, что со стороны Ремуса это была чёрная неблагодарность. Он хотя бы мог сказать спасибо…