Текст книги "Чертог Пустоты (СИ)"

Автор книги: Рэйя_Гравис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 57 страниц)

Что бы ни собирался сказать Теренс, он этого сделать не успел. Или Гарри просто уже не услышал его слов за кошмарным грохотом, который, казалось, сотряс весь магазин. Помещение на мгновение залил белый свет, настолько ослепляюще-яркий, что Поттер, выронив пакет с леденцами, инстинктивно закрыл глаза руками, что, возможно, спасло его, когда во все стороны брызнули стекла разбивающихся окон и витрин. Секундой позже, чудовищная сила ударила его в спину, швырнув на раму разбившегося окна с такой мощью, что прочные деревянные перегородки не выдержали и с треском сломались. Гарри не успел ни среагировать, ни сгруппироваться, даже не почувствовал боли, когда его выбросило через окно на улицу и он, пролетев еще футов десять, упал на каменную дорожку. Несколько долгих мгновений он неподвижно лежал на земле, пытаясь сделать вдох и ощущая, как по телу медленно расползается боль. Всё еще совершенно не понимая, что происходит, Поттер перевернулся на живот и попытался подняться, упираясь в землю дорожащими руками. В ушах стоял оглушительный звон, а перед глазами плясали ярко-желтые пятна, холодная мостовая под ладонями странно вибрировала и лишь несколько секунд спустя, пока он безуспешно пытался подняться, Гарри понял, что земля под ним дрожит от топота ног, а в воздухе пахнет дымом и гарью. Зрение постепенно возвращалось и теперь он, наконец, смог увидеть бегущих в разные стороны людей, обломки зданий на земле и полыхающие в пожаре магазины волшебной деревни. Небо над головой затянули чёрные клубы дыма, и на землю, словно снег, опускался серый пепел.

Гарри с трудом сел, тяжело дыша и прижимая руку к груди, в которой при каждом вдохе и движении разгоралась острая, режущая боль. Обернувшись к «Сладкому королевству», он замер, глядя в широко распахнутые, мертвые глаза Теренса Хиггса. В абсолютном ступоре взгляд Поттера блуждал, изучая побелевшее, залитое кровью, изуродованное порезами и ожогами лицо, вывернутое под неестественным углом плечо и белеющий обломок кости, разорвавшей рукав мантии чуть ниже локтя. Ниже грудной клетки тело Теренса полностью скрывалось под разрушенным зданием магазина, крыша которого после прогремевшего взрыва провалилась, погребая под обломками продавцов и посетителей. Глядя на то, что осталось от здания, Гарри вдруг очень ясно осознал, что мог сейчас быть на месте Хиггса. При этой мысли к горлу подступил ком, и Поттер согнулся, упираясь руками в землю и борясь с тошнотой. Звон в ушах проходил, и до слуха начали долетать крики и плач, смешиваясь с чьим-то смехом и улюлюканьем. Подняв голову, Гарри обвел взглядом улицу, усеянную осколками битого стекла, обломками и черепицей с соседних зданий и наконец заметил нескольких волшебников, лица которых скрывали маски Пожирателей смерти. Облаченные в тяжелые черные одежды, маги неспешно продвигались по дороге, и улица озарялась вспышками проклятий, направленных на дома и людей. Понимая, что каменный выступ здания, соседствующего с разрушенным «Сладким королевством», служит не лучшим укрытием, и рано или поздно, его кто-нибудь заметит, Поттер медленно поднялся на ноги и со стоном привалился спиной к стене. Боль в груди усилилась, и Гарри пришлось несколько мгновений не шевелиться, переводя дыхание и собираясь с мыслями. Его взгляд метался от охваченных огнём домов поодаль к развалинам магазина, где похороненный под обломками находился ближайший путь к спасению. Пытаться вернуться в школу через главные ворота бессмысленно – туда вела лишь одна дорога и вокруг была сплошь открытая местность, где негде скрыться. К тому же Гарри был уверен, кто-то из Пожирателей сейчас находится там, преграждая пусть под защиту волшебного замка. Таким образом, оставался лишь один выход. Гарри обратил тоскливый взгляд к вьющейся между домов дороге, которая уходила налево к лесу, взбираясь на холм, где, скрытая деревьями и отгороженная покосившимся забором располагалась Визжащая хижина. Бросив последний взгляд на тело Хиггса и, стараясь не думать о том, сколько его друзей и знакомых сейчас находятся в опасности, шатаясь и прихрамывая, Поттер побрел вперед, опираясь на стену дома одной рукой, а другую по-прежнему прижимая к груди, где огнём полыхала боль. Позади прогремел ещё один взрыв, Гарри машинально пригнулся и едва не потерял сознание – казалось кто-то вонзил под рёбра нож и повернул несколько раз. Понимая, что так он не пройдет и половины пути, Гарри замер, сосредотачиваясь и призывая свою магию, пока та не заструилась с кончиков пальцев к животу и груди, опоясывая тело обезболивающими и укрепляющими чарами. Жгучая боль постепенно притупилась и отступила, позволяя выпрямиться и вздохнуть полной грудью. Эффект был временный, и полученные травмы не исчезли – Гарри по-прежнему чувствовал, будто что-то инородное застряло у него под ребрами, мешая двигаться, и наступать на левую ногу было неудобно, но по крайней мере он мог двигаться, не боясь лишиться чувств от боли. К сожалению, от головокружения и слабости это его не избавило, но, по крайней мере, теперь он мог бежать. Осторожно выглянув из-за угла дома и убедившись, что поблизости никого нет, Поттер выскочил на узкую тропинку за домом и бросился вверх по улице, старательно избегая открытых участков дороги.

С начала нападения, должно быть, прошло не больше пятнадцати минут, но казалось, будто минула целая вечность. Улицы Хогсмида практически опустели – жители деревни и студенты прятались в уцелевших домах, возможно, кому-то из ребят даже удалось вернуться в Хогвартс. Где-то поблизости должны были находиться и профессора, которые в этот день здесь дежурили, но Поттер никого из них не встретил. Возможно, они скрывались вместе с учениками, обороняя их укрытия, пока не подоспеет помощь. Кто-то ведь уже должен был оповестить Аврорат, так? Гарри не ощущал никаких чар, вроде того барьера, с которым он столкнулся во время нападения на Косую аллею, а значит, в скором времени сюда явятся авроры. Совершенно не нужно сломя голову мчаться кого-то спасать. Гарри подумал про Тома. Книжная лавка находилась в другом конце деревни, и отсюда сложно было понять, как сильно пострадала та часть Хогсмида, но он верил, что Арчер не погиб где-то в завалах, как Хиггс, и не пострадал из-за взрывов, как сам Поттер.

«Том прекрасно справится без моей помощи, – задыхаясь от бега и давления в груди, думал он. – Том в полном порядке».

Безумное желание резко развернуться и броситься в сторону книжной лавки оборвал луч проклятья, промчавшийся в паре дюймов над головой. Пригнувшись набегу, Гарри оступился, поврежденная нога подогнулась и он упал на землю, но уже через мгновение вскочил на ноги, выставляя вокруг себя щит, о который разбилось очередное заклинание.

– Неужели мне посчастливилось встретиться со знаменитым Гарри Поттером? – выступая на дорогу из тени дома, глумливо протянул Пожиратель. – Какая честь!

Голос был ему незнаком, но Гарри показалось, что за маской скрывается некто довольно молодой, по крайней мере, звучал он так, словно Пожирателю было не больше двадцати. Впрочем, он мог и ошибаться. Да и с другой стороны Гарри было плевать, сколько лет психу, который принимал участие в жестоком нападении на деревню. Сняв щит, Поттер отбил брошенное в него заклинание и мгновенно ударил в ответ сразу тремя, завершая атаку резким взмахом руки, с которой, наподобие брошенного мяча сорвался сгусток искрящейся магии. В воздух взметнулись снег и мелкие обломки, когда над землей с низким гулом, похожим на угрожающее рычание, промчался мощный поток энергии. Даже стоя в тридцати с лишним футах от Пожирателя, Гарри услышал треск, когда сокрушительный удар магии сбил Пожирателя с ног, ломая кости и выворачивая суставы. Захлебнувшись собственным криком, маг остался лежать на земле, корчась от боли, его волшебная палочка откатилась в сторону, выпав из сломанных, кровоточащих пальцев. Поттер не стал проверять, сильно ли тот пострадал – он был слишком взволнован и зол, чтобы как следует контролировать силу своей магии. Оставив Пожирателя истекать кровью, он развернулся и побежал дальше, чувствуя, как высвобожденная магия кружит возле него, словно огромный невидимый зверь, бесшумно следующий рядом. Безопасный маршрут, пролегающий между домами, закончился, и впереди, почти на сто ярдов, не было ничего, кроме заснеженной белой поляны.

«Нужно только добраться до леса, – набегу думал Гарри, – я успею, успею…»

Выскочив на открытую местность, он так отчаянно торопился поскорее оказаться под прикрытием деревьев и кустарников, что не сразу заметил пару магов в масках Пожирателей, только ощутил сразу два формирующихся заклинания, но от обоих сразу увернуться не успел, угодив под парализующее проклятье, мгновенно связавшее его по рукам и ногам. Упав на землю, Гарри стиснул зубы, пытаясь сбросить с себя невидимые путы. Атаковавшие его Пожиратели уже были рядом, направляя на него волшебные палочки. Поттер не знал, что они собираются делать: убить его или забрать с собой, и совершенно не хотел проверять, но к тому моменту, когда его магия почти справилась с оковами, а сам Гарри приготовился защищаться, обоих волшебников окутало золотистым сиянием и отшвырнуло от него на добрых двадцать ярдов. Тяжело дыша, Поттер повернул голову и чуть не закричал от радости и облегчения, увидев торопливо шагающего к нему Арчера. Он бы жив. Не ранен. Не убит. Лишь черная мантия слегка испачкана, рукав порван, а безупречная прическа растрепалась, и волосы небрежной волной спадают на высокий лоб.

С волной неимоверного облегчения Гарри тут же ощутил, как его покидают последние силы и лишь с глупой улыбкой наблюдал, как Том подходит всё ближе. Когда их разделяло всего несколько шагов, Поттер наконец заметил, что лицо Арчера было насколько бледным, что казалось почти белым, а в тёмных глазах пылал огонь такой дикой ярости, что Гарри вдруг стало не по себе. Человек с таким лицом был способен без колебаний и сожалений хладнокровно убить любого, кто встанет у него на пути.

– Что ты расселся? – процедил Том, грубо поднимая Поттера за шиворот. – Идём.

Схватив друга за руку повыше локтя, он потащил его вверх по тропинке к Визжащей хижине. Гарри мельком оглянулся через плечо, заметив, что за ними кто-то бежит. Послав в сторону преследователя сбивающее с ног заклинание, Гарри ускорил шаг, надеясь, что задержал Пожирателя хотя бы на время. Он уже видел впереди покосившуюся Визжащую хижину, которая с каждым шагом была всё ближе, и умолял себя продержаться ещё чуть-чуть. Перед глазами всё плыло, и боль постепенно возвращалась. Казалось, он вот-вот потеряет сознание. Но вот наконец они добрались до цели, Том нетерпеливым взмахом руки вырвал приколоченные к двери доски, отбросив их в сторону, рывком открыл дверь и шагнул в тёмное, стылое помещение. Поттер зашел следом за другом и, заблокировав дверь, обессиленно привалился к ней спиной, глядя на свою руку, которую до этого прижимал к груди. Только теперь он осознал, что кровь у него на ладони вовсе не от порезов. Что она течет из глубокой раны, в которой, похоже, застрял обломок деревянной рамы, когда его вышвырнуло в окно первой взрывной волной.

«Какой же я везунчик», – ядовито подумал он.

Расчистив проход в подземный тоннель, что вел в Хогвартс, Том обернулся к Поттеру, очень стараясь, чтобы его голос не дрожал от клокочущей в груди ярости. Он совершенно не понимал, какого дьявола эти разодетые Пожирателями смерти недоумки напали на Хогсмид. Он даже не знал, кто они и выяснять это сейчас, когда волшебная деревня была в огне и кругом носились ополоумевшие от страха дети, не было времени. Он точно знал, что не отдавал такого приказа и даже не собирался делать этого. Так что, чёрт побери, тут происходит?! Почему он не знал о том, что готовится нападение? И, если уж на то пошло, почему не предотвратил это? Слишком много «как» и «почему». Тёмный Лорд не любил сюрпризов. И не любил когда его застают врасплох. Сейчас он точно знал лишь одно: кто бы ни организовал этот дурдом, он в скором времени отправится на тот свет. Том лично за этим проследит.

«И какого Мордреда идиот Поттер застыл, как изваяние у входа? Почему я, Лорд Волдеморт, вообще должен нянчиться с этим заторможенным, безмозглым…»

С губ мальчишки сорвался вымученный, безрадостный смешок и он, встретившись взглядом с Томом, обессиленно осел на грязный пол, прижимая к груди руку. Дикий, практически неконтролируемый ураган всех оттенков ярости в душе Тома в одно мгновение стих и замер, словно вмороженный в лед, когда он заметил кровь, сочащуюся между пальцев Гарри.

– Что с тобой? – шагнув к Поттеру, тихо спросил он.

В сознании вдруг наступила абсолютная тишина: не осталось ни гнева, ни ненависти, ни вереницы бесконечных вопросов.

– Похоже, до школы я дойти не смогу, – поморщился Поттер.

Том присел рядом с ним на корточки, осторожно отвел в сторону край разорванной, окровавленной мантии и несколько мгновений молча рассматривал кошмарную рану, из которой виднелся какой-то обломок или осколок.

– И ты носился по всей деревне с этой штукой под ребрами? – едва слышно уточнил он.

– Я ее не заметил, – Поттер виновато моргнул.

– Не заметил чёртов кол, торчащий у тебя из груди? – процедил Арчер.

– Я подумал, что просто… что-то сломал, – с трудом выдавил Гарри. – Магия заглушила боль, но чем больше я… терял крови,… тем слабее она… действовала. Я больше не… не могу идти… извини...

– Понятно, – поджав губы в безмолвной злобе, Том взглянул ему в глаза. – Молодец, Гарри, ты как обычно восхитительно решаешь все проблемы.

– Иди без меня, – выдохнул Поттер.

– Конечно, – с ядовитым сарказмом сказал Арчер.

– Уходи, – настаивал Гарри. – Сюда ведет слишком много следов. Они… – он закрыл глаза, пытаясь бороться с болью и слабостью, – они скоро будут здесь и найдут нас. Уходи. Я… я справлюсь.

– Ну да, – на автомате отозвался Том, разглядывая покрытое испариной бледное лицо, закрывающиеся сами собой глаза, слушая его тяжёлое дыхание.

«Мальчишка вот-вот лишится чувств, – понял он. – А возможно, даже очень скоро умрёт, если травма достаточно серьезная».

Последняя мысль на миг ввела его в абсолютный ступор.

«Он умрёт, – подумал Том. – Мне даже ничего не нужно делать. Да. Он сам сказал уходить, а это, по сути, позволяет мне игнорировать долг жизни. Просто развернуться и уйти. Выждать достаточно долгое время, прежде чем привести сюда помощь. Всё будет кончено, когда я вернусь».

Нужно всего лишь сейчас повернуться спиной к истекающему кровью, едва живому подростку и уйти. Не оборачиваться, не думать, не сомневаться.

«Уйти».

Том медленно, словно во сне, поднялся с колен, продолжая смотреть на Гарри. Он не замечал, как дрожат руки, как кружится голова и сбивается дыхание, чувствуя лишь холод и безграничную, безмолвную тьму, словно оказался в пучине черного, ледяного океана, где нет ни единого звука, ни малейшего движения и никакой надежды хоть на каплю тепла и света. И с каждой секундой он всё глубже проваливался в эту чернильную бездну.

«Развернуться и уйти».

В глубине души, скованное цепями и запертое в клетке нечто выло и кричало от ужаса. Том не знал, что это. И не хотел знать.

«Уйти. Это очень просто».

Он отступил на шаг и замер, не смея оторвать взгляда от своего врага, истекающего кровью у его ног.

«Ты ведь так этого хотел, – напомнил он себе. – Так почему ты медлишь?»

Он отступил ещё на шаг. Порыв холодного ветра с воем ворвался в комнату через оставленную в заколоченном окне широкую щель, осыпав пол крупными хлопьями снега и вырывая Тома из этого странного оцепенения. Он повернул голову, бесстрастно глядя, как вид за окном застилает непроглядная пелена снегопада, который будто отрезал старую, покосившуюся хижину от внешнего мира за ее стенами.

Том в бессильной обреченности на миг прикрыл глаза. Как же он ненавидел снегопады…

– Мордред бы тебя побрал, Поттер, с твоей нездоровой тягой к самопожертвованию, – проворчал он, устремив на мальчишку у своих ног досадливый взгляд. – От неё одни проблемы.

Холод и тьма в душе отступали, будто подхваченные колючим зимним ветром, который уносил их всё дальше в бесконечную белую мглу безмолвной пурги, обращая в невесомые хлопья снега и заметая следы, что вели к Визжащей хижине.

Комментарий к Глава 25. Безумие стремится к Рубикону (1) В главе использован отрывок из книги «Гарри Поттер и Орден Феникса». Все права принадлежат мадам Роулинг.

====== Глава 26. Земля пуста. Я в пустоте один ======

Земля пуста. Я в пустоте один

Всё существую, мучаясь от боли.

Кто сам себе и раб, и господин —

Тот не заметит ни оков, ни воли.

Кто сам себе и жертва, и палач —

Не различает барабан и бубен.

Кто видел всё – тот попросту незряч.

Кто знает всё – тот попросту безумен.

На троне сидя, празднуя успех,

Мы смотрим вниз, на тех, кто нас возвысил...

Но, потеряв, зачем мы смотрим – вверх?

Чего мы ждём от равнодушной выси?

Безмолвно небо, только лишь, с разгону,

Опять звезда скользит по небосклону.

KetrinBraun

– Весьма забавно наблюдать со стороны за тем, как ты уходишь на пару минут в одном настроении и возвращаешься в совершенно другом, – задумчиво отметила Нагини, пристально взглянув на Тёмного Лорда, который возник посреди своей спальни, словно из ниоткуда.

Хозяин молчал, мрачно взирая на небольшую вещицу, постепенно угасающую в руках, похожую на песочные часы, посаженные на ось, к которой крепилась длинная золотая цепочка. Нагини знала, что эта вещица могла отсчитывать время назад, позволяя Тёмному Лорду находиться в двух местах одновременно, но не понимала, зачем ему вообще это нужно.

– Как поживаешь, хозяин? – снова заговорила змея. – Случилось что-то интересное?

– Не сейчас, Наги.

Змея издала непонятный звук, по-видимому, эквивалентный человеческому фырканью и, свернувшись кольцами в кресле, принялась неотрывно наблюдать за хозяином. Тот пересёк комнату, открыв дверцу узкого шкафа, где стояли две идентичные шкатулки с вырезанными на крышках рунами, и убрал маховик времени в одну из них. Вторая предназначалась для экземпляра маховика, существующего в прошлом. При перемещении во времени, очень важно было следить, чтобы обе копии не находились в одном помещении. Для этого Том изготовил защищенные рунами шкатулки, блокирующие магическую энергию обоих артефактов: из прошлого и будущего.

Стянув школьную мантию, Тёмный Лорд небрежно бросил её на кровать и, ослабив серебристо-зеленый галстук, замер возле окна, за которым царила холодная январская ночь.

Всё же это было весьма кстати – обладать маховиком времени, который способен возвращать назад во времени более чем на несколько часов. И как удачно, что когда-то давным-давно Том приобрел такой маховик… даже если для этого пришлось избавиться от предыдущего владельца. До нападения на Хогсмид оставался почти месяц, и это время стоило провести с максимальной пользой. Волдеморт давно не испытывал такой страшной ярости, но поддаться ей сейчас было неразумно. Он всё же позволил себе грязно выругаться сквозь зубы, сжав пальцы в кулак. С момента нападения прошло три дня, а он всё ещё был зол. Чертовски зол. Выпуская на выдохе разрушительный порыв, который ревел в груди, словно дикое пламя, Волдеморт заставил себя сосредоточиться на решении проблемы, неторопливо прохаживаясь из одного угла своих покоев в другой. Звук шагов приглушал толстый шерстяной ковер, пока Тёмный Лорд с угрюмым раздражением перебирал в голове события минувшего месяца.

А всё ведь так хорошо шло, черт побери.

Том Марволо Риддл никогда не плыл по течению, позволяя обстоятельствам руководить собственной судьбой. Первым и главным его правилом было сохранять холодный рассудок, независимо от ситуации. Он всегда просчитывал все исходы и вероятности событий, учитывал риски и последствия собственных решений, отдавая предпочтение стратегии, а не спонтанности. И никогда не поддавался эмоциям.

Чувства – это слабость.

Он знал это, запертый в серых стенах холодного приюта, знал, впервые в жизни переступая порог Хогвартса, и знал, когда за его спиной стояла армия Пожирателей смерти. Руководствоваться чувствами – прямая дорога к провалу. Любовь, привязанность, дружба, семья – всё это лишний груз, от которого вреда больше, чем пользы. И всё же нельзя отрицать, что без этой слабости играть на человеческих привязанностях и страстях было бы невозможно. Дамблдор всегда считал любовь великой силой и в чем-то был прав. Любовь, как и другие эмоции, были мощным оружием, если правильно их использовать, а не идти у них на поводу.

Не будь в мире любви, Тому никогда не удалось бы заставить наблюдательную и подозрительную Грейнджер закрыть глаза на любые странности в поведении Арчера и попутно выбалтывать полезные сведения. Не будь в мире дружбы и привязанности, Поттер бы не верил так слепо в любую ложь Риддла. Примитивная гордыня, страх и зависть сделали Драко Малфоя послушным сторонником, а это благоприятно сказалось на отношении к Арчеру других слизеринцев. Фанатичная преданность Долорес Амбридж Министерству настроила почти всех обитателей Хогвартса против нынешней власти, что было на руку Волдеморту. Фадж со своей паранойей и жаждой власти превратился в идеальную помеху любым планам директора начать подготовку к войне. Преданность Кричера прежним хозяевам и пренебрежительное, уничижительное отношение магов к домовикам сделали из него прекрасного шпиона, ведь никому из Ордена даже в голову не пришло, что одинокий, горюющий по хозяйке эльф может подслушать все их разговоры и передать врагу. А враждебность Симуса Финнигана по отношению к Гарри Поттеру немного преумноженная и грамотно направленная легким внушением в нужное русло подтолкнула того предать собственных друзей из желания насолить Поттеру.

Люди, в большинстве своем, легко управляемы, глупы и слабы. Чувства делают их предсказуемыми. Дамблдор тоже хорошо это понимал и так же умело манипулировал окружающими, преследуя собственные цели, попутно прикрываясь речами о «высшем благе». Именно поэтому он подсунул Поттеру воспоминания Риддла, в надежде, что они, вкупе с душеспасительными речами, заставят того повнимательнее приглядеться к лучшему другу, который поразительно похож на Тёмного Лорда. Дамблдор просчитался лишь в реакции самого Гарри, который вместо подозрений и недоверия ударился в философию и сострадание. Впрочем, тут сложно винить директора в неверности принятых решений. Поттер всегда поступал вопреки здравому смыслу и порой делал странные выводы. Даже Том, строя свои планы, учитывал его паталогическую непредсказуемость.

Тем не менее, попытки Дамблдора раскрыть Поттеру глаза Тому не нравились, и помешать этому он мог лишь убрав старика из Хогвартса. Оставалось только правильно все спланировать, выбрать повод и подходящий момент, а главное найти зачинщика, которым в данном случае стал Финниган. И как удачно, что Поттер, поддавшись уговорам Грейнджер, собрал свой идиотский дуэльный клуб, хотя изначально Том и планировал использовать саму идею создания клуба, как предлог для разлада между Гарри и Гермионой. Ещё удачнее оказалось то, что для занятий они выбрали Скрытую комнату старост, один из входов в которую (ах как удачно) находился в кабинете директора Хогвартса. Симусу стоило только заикнуться об этом, как уважаемая Долорес с готовностью организовала облаву. Заблокировать беглецам все пути к отступлению, кроме коридора в ванную старост, куда Амбридж отправила своих бравых дружинников, не представляло для наследника Слизерина никакого труда.

Конечно, всё прошло не так гладко, как планировалось, но Том учитывал все возможные повороты событий. К тому же результаты превзошли все его ожидания. Фадж и Амбридж доиграли свою партию превосходно. Риддл понимал, что директор ни за что не позволит выкинуть Поттера из школы и скорее подставится сам, чтобы защитить мальчишку. Так и получилось. Идеально. Холодный расчет, терпение, осторожность и предсказуемость людей, позволили одним выстрелом убить сразу двух зайцев: избавиться от Дамблдора на неопределенный срок и поспособствовать развалу дуэльного клуба, существование которого сильно вредило мировоззрению Поттера.

Чужие противоречия, амбиции и страхи прекрасно сыграли ему на руку. Тёмный Лорд никогда не поддавался чувствам и во многом благодаря этому мог предвидеть поступки других людей.

Так какого же чёрта его рациональный, расчётливый ум не смог предсказать того, что кто-то из Пожирателей решит устроить смертоносную самодеятельность в Хогсмиде?! Как, Мордред всех раздери, он пропустил готовящееся нападение? Кто вообще в этом участвовал? Мог ли он сам это организовать? Но зачем, Мерлина ради? Он всегда действовал только в своих интересах, зная, что любой поступок всегда должен в первую очередь приносить выгоду ему. Так и в чем же здесь выгода? Погибли волшебники… погибли ученики Хогвартса, и люди будут винить в этом Волдеморта. Просто замечательно. Теперь придется ещё и разбираться с толпой разгневанных и недоумевающих Пожирателей, которые по совместительству являлись родителями подвергшихся нападению детей. Теренс Хиггс, этот чертов идиот, был сыном Пожирателя. Что Тёмный Лорд теперь будет делать с его горюющим отцом? Деньгами и властью не заменишь погибшего ребенка. Нет. Он не мог напасть на Хогсмид. Как ни посмотри, ему это было невыгодно. Но определённо было выгодно кому-то ещё.

Дьявол.

Том готов был подозревать даже Дамблдора, если бы не знал, что старик слишком печется о своих учениках, чтобы устроить бойню в Хогсмиде.

Ещё одним очень простым правилом Тома Риддла было никогда не ставить чью-то жизнь или интересы выше своих. Во время нападения он легко мог схватить нескольких «Пожирателей», чтобы разобраться в происходящем. Это было разумно, логично и закономерно.

Но вместо этого он бросился искать в этом хаосе кретина Поттера.

Великолепно.

Более того, в порыве ярости он сам едва всё не испортил, когда собрался в тот же день вернуться в поместье Риддлов, не продумав все как следует и напрочь забыв, что Хогсмид до отказа забит аврорами. Подобная подростковая импульсивность была ему несвойственна.

Итак, за один неполный день он нарушил два своих главных правила и едва не потерял контроль, как над собой, так и над ситуацией в целом.

Уловив его настроение, Нагини тихо заметила:

– Ты пахнешь смертью и яростью. Что так тебя тревожит?

– Не имеет значения… – Тёмный Лорд перестал расхаживать по комнате, и, сменив школьную форму на тяжелую мантию из тёмно-синего бархата, которая для субтильного телосложения Арчера была чересчур длинной и широкой, замер напротив зеркала, разглядывая собственное отражение.

– Поговори со мной, – продолжала настаивать Нагини. – Я чувствую в тебе смятение и гнев. Я всегда выслушаю. Кто, как не преданный питомец, разделит все тяготы хозяина? Поговори с Нагини. Нагини будет слушать и сопереживать…

Том вздохнул, глянув на неё в отражении зеркала. Кто бы мог подумать, что змеи могут быть такими болтливыми? Порой он даже жалел, что владеет парсельтангом. Эта невозможно настырная, упрямая, наглая рептилия не поддавалась никакой, Мордред бы её побрал, дрессировке. Впрочем, змеи вообще не поддавались дрессировке…

– Что со мной происходит? – тихо пробормотал он, обращаясь к собственному отражению, Нагини с интересом наблюдала за ним. – Сначала я пропустил готовящееся светопреставление от моего лица…

– Что такое светопреставление?

– А потом решил, что это хорошая идея – сохранить Поттеру жизнь… – Тёмный Лорд задумчиво нахмурился. – От долга жизни это меня все равно бы не избавило.

Со стороны Нагини послышался протяжный стон.

– Опять?

– Конечно, личность Арчера пока нужна мне, чтобы наблюдать за ситуацией в школе, а без Поттера под боком моё прикрытие начинает заметно сдавать позиции, – он помолчал. – В конце концов, именно дружба с Гарри ограждает меня от внимания излишне подозрительных личностей.

– А-а-ах, тоска… – змея положила голову на спинку кресла, глядя в одну точку.

– Но вполне очевидно, что долго этот маскарад всё равно не продлится, раз Снейп и Дамблдор начали что-то подозревать…

– Скучно...

– Так и что же я выиграл, продлив ему жизнь?

– Мышку бы…

– С другой стороны, смерть Поттера во время нападения могла повлечь за собой неуправляемый хаос… – размышлял он.

– Или две мышки…

– А теперь, то, что Том Арчер спас Гарри Поттера от нападения Пожирателей, заставит особо подозрительных личностей усомниться в его связи с Волдемортом…

– А лучше кролика…

– На какое-то время это отведет от меня подозрения…

– Да. Жирненького кролика… У нас есть кролики?

– В конце концов, Поттер пока не особенно мне мешает…

– Хозяин, давай начнем разводить кроликов?

Волдеморт, наконец, вырвался из собственных мыслей, раздраженно взглянув на змею. Почувствовав на себе его взгляд, Нагини неторопливо повернула голову, попробовав языком воздух.

– Хм? – она мгновение молча, вперив в него невыразительный взгляд и будто недоумевая, чем вызвано его недовольство. – Прости, я задумалась… ты что-то важное говорил?

– Ещё одно слово о еде, и я превращу тебя в садового гнома, – сухо пообещал он.

– Я говорю о еде не чаще, чем ты говоришь о Гарри Поттере, – с издёвкой заметила змея. – Это практически ставит нас на одну ступень эволюции. Что очень унизительно... для меня.

– Мерлина ради, – Волдеморт устало помассировал лоб. – Зачем я вообще с тобой разговариваю?

– А больше не с кем, – любезно напомнила та, – потому что у тебя нет друзей.

– Да, именно этого мне и не хватает, – ядовито фыркнул Том.

– Зато я всегда готова выслушать, если тебя что-то мучает.

Он помолчал, сумрачно разглядывая Нагини.

– Чёртов долг жизни…

– Ах, вдруг снова стало так скучно…

– Если ты ещё хоть раз меня перебьешь, я тебя освежую и пущу на ингредиенты для зелий, тупая ты рептилия, – скучающе известил Волдеморт.

Нагини неторопливо развернула массивные кольца своего тела и обратила на хозяина бесстрастный, пристальный взгляд, будто прикидывая, насколько серьезна эта угроза, мгновением позже, что-то для себя решив, змея положила голову на ручку кресла и все-таки предусмотрительно промолчала.

Тёмный Лорд отвернулся к своему отражению, откуда на него с досадой и раздражением взирало лицо Томаса Арчера. Он не стал бы произносить этого вслух, но магия долга жизни начинала пугать его. Наравне с непреложным обетом и чарами жертвы, она являла собой древнейшие магические узы, изучить которые никто так до конца и не смог. В книгах много говорилось об основных законах этой магии, о том, как формируется обряд, но сама сложность чар, их нерушимость и порой даже непредсказуемость находились за пределами понимания магов. Существовали тысячи книг, описывающие основные механизмы этих уз, но ни одной, где было бы хоть слово об их структуре. На сегодняшний день, это были три мощнейших обряда, разрушить которые не представлялось возможным. Но в случае с магией жертвы и нерушимым обетом все же была некая логика, свобода выбора и осознанность. Даже магия жертвы, при всей своей изощренности и фатальности, являлась добровольным решением того, кто эту магию применял. Связывая себя этими обрядами, волшебник осознавал, что делает и какие последствия может повлечь за собой его решение. Он контролировал это.