Текст книги "Чертог Пустоты (СИ)"

Автор книги: Рэйя_Гравис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 57 страниц)

На этой мысли Гарри осекся и хмуро уставился на сэндвич в свой руке, который притащил ему заботливый Виви, и который он жадно уничтожал, все ещё валяясь в кровати.

А с чего он вообще взял, что Гермиона пыталась рассорить их с Арчером? Да, она была темпераментна, вспыльчива и прямолинейна, вдобавок обладая нездоровой тягой к вселенской справедливости, но помимо прочего она была самоотверженной, доброй и честной. Такой честной, что физически не способна была хоть что-то держать в секрете… что, в общем-то, иногда даже раздражало.

Так мог ли настолько открытый человек намерено совершить такую подлость?

Очевидно, что нет.

Тогда откуда эта бредовая мысль вообще зародилась в его голове?

Гарри откусил кусок сэндвича и принялся в задумчивости его пережевывать. Если так подумать, то до этого бесконечные опоздания Тома и Гермионы хоть и расстраивали его, но не злили. Скорее даже наоборот. Поттера веселили попытки друзей скрыть от него свои отношения. Гарри был уверен, что всю эту таинственность инициировал Арчер, который до последнего не желал признаваться ему, что встречается с девушкой, которую с одиннадцати лет считал скучной зубрилой. Эта стеснительность была даже трогательной в какой-то степени. Гарри делал вид, что ничего не замечает, дожидаясь подходящего момента и придумывая какую-нибудь шутку, чтобы как можно эффектнее сообщить о своей осведомленности.

Что ж. Одного он определенно добился – более эффектного выступления он бы и придумать не смог. Только вот это должно было быть мило. И забавно. Немного смущающе, возможно. Но определённо не ядовито и злобно. Не так, словно он всё это время исходил негодованием и желчью, ревнуя своих друзей друг к другу.

Стоило вспомнить случившуюся ссору, как аппетит тут же пропал. Гарри отложил недоеденный сэндвич на тарелку, отодвинул ту в сторону и уселся поудобнее, прислонившись спиной к стене. Как, должно быть, омерзительно он выглядел, закатив такой скандал. Но с чего вдруг он вообще стал разбрасываться подобными обвинениями? Гермиона не дала ему ни единого повода так думать. И она всегда искренне переживала за него и за Тома. Она бы никогда не стала настраивать их друг против друга. Даже когда он говорил все те гадости, она пыталась достучаться до него, объяснить, что он нечестно себя ведет по отношению к Тому. Возможно, она не во всём была права, но это же повод так на неё нападать. Все его вспышки гнева, направленные на других, пока он был не в себе, были чрезмерно преувеличены, но имели прямое отношение к их поступкам. То есть, пусть он и реагировал чересчур остро, но это можно было объяснить. А вот что за бес в него вселился во время ссоры с Гермионой? И когда это произошло?

Возможно, все эти мысли просто копились в подсознании, но до вспышки гнева он их игнорировал или находил безобидные оправдания?

Должно быть, так и было.

Хотя, по правде сказать, он не мог вспомнить, чтобы подобные мысли вообще закрадывались к нему в голову. И почему даже сейчас, когда он думал о Гермионе, в душе поднималось необъяснимое раздражение?

Поттер уставился на остатки своего сэндвича и мысли его плавно поползли в сторону дуэльного клуба, где он тоже умудрился набедокурить.

«И кто теперь вообще будет ходить на занятия? – тоскливо подумал он и, вдруг осознав, что сожалеет о том, что их занятиям пришел конец, недоуменно моргнул. – А с чего, собственно, я расстраиваюсь? – задался вопросом Гарри и, схватив с тарелки сэндвич, яростно впился в него зубами. – Эта идея мне с самого начала не нравилась! – он откусил большой кусок и принялся с чрезмерным энтузиазмом его пережевывать. – Мне что, больше нечем заняться, чем учить кучку ленивых болванов?»

В конце концов, он уже немало им рассказал, и если им так надо, пусть дальше занимаются самостоятельно. Он за них не отвечает, так? Так. Тогда и нечего переживать. Наоборот, стоит чувствовать себя воодушевленным! Ведь он так удачно избавился от этих дурацких занятий, которые только время отнимали. Отлично! Прекрасно! Теперь у него появилась куча свободных вечеров, чтобы посвятить их своим исследованиям. Он ничуть не переживал. И ему вовсе не нравилось проводить время в компании кучи малознакомых людей, которые… внимали каждому его слову так, будто им и правда было интересно. С которыми он после занятий подолгу обсуждал историю магии или особенности чар. Которые шутили и смеялись вместе с ним, обсуждая последние события в школе, обмениваясь новостями и сплетнями или жалуясь на сложное домашнее задание и грядущие экзамены, будто они были… друзьями.

Гарри доел сэндвич и удовлетворенно хмыкнул.

Это к лучшему. Определенно к лучшему. Зачем ему эта морока?

Осталось разобраться, что сказать Снейпу и Дафне. На остальных ему было плевать. Даже на Гермиону. Потому что все они сами во всём виноваты.

Замечательно.

Никаких проблем.

Гарри взглянул на часы и поморщился. Скоро уроки подойдут к концу, и кто-нибудь обязательно зайдет в спальню, чтобы проверить, как он себя чувствует. Разговаривать с кем-либо он пока не хотел. Конечно, Поттер понимал, что хоть прятаться от мира и собственных проблем, валяясь в кровати, было делом приятным, но рано или поздно ему придется столкнуться с последствиями.

Но лучше поздно, чем рано.

Выбравшись из кровати, Гарри сменил пижаму на джинсы и свитер и, завернувшись в мантию-невидимку, покинул общежитие. Стараясь двигаться как можно тише, чтобы кто-нибудь ненароком не услышал его шаги, эхом разносящиеся по пустынному коридору подземелий, он добрался до Тайной Библиотеки Слизерина, где улёгся на свой любимый диван и уставился в сводчатый потолок.

Оставалась последняя проблема, которую следовало обдумать.

Что произошло со Зверем?

По-видимому, он среагировал на вторжение Арчера в сознание Гарри, но откуда вдруг столько ярости? Поттер прекрасно понимал, что вся эта дикая злость принадлежала не ему. Он и раньше испытывал нечто подобное, когда его магическая кора трещала по швам. Но тогда Зверь реагировал на сильные эмоции Гарри, а не наоборот. Впрочем, Поттер и после этого порой испытывал отголоски чувств Зверя, которые отчасти отражались на его собственном поведении. Ему вспомнилась первая отработка у Амбридж, когда он едва не напал на профессора, ослепленный негодованием собственной магии. Если так подумать, то особо сильные эмоциональные вспышки у Зверя случались в следствии столкновения с любым проявлением несправедливости по отношению к Гарри. Особенно, если это было как-то связано с физическим уроном.

Так и в чем же состояла несправедливость, которая вызвала настолько сокрушительный гнев? Что такого сделал Том? Пытался прочитать какие-то особо секретные мысли? Так у Гарри не было секретов от лучшего друга, не считая КАБРиСа, да и это не было такой уж страшной тайной.

Выходит, Зверь подобным образом будет реагировать на любое вторжение в сознание Гарри? Это могло стать проблемой. Ведь если Гарри после каждого подобного случая будет превращаться в берсерка, то рано или поздно его разбушевавшаяся магия кому-нибудь навредит. И хорошо, если это будет недоброжелатель, а не случайно подвернувшийся под горячую руку сторонний наблюдатель.

Поттер мысленно содрогнулся, на мгновение представив, что могло бы произойти с Арчером, если бы не его реакция и магический щит. Одновременно с этим он вдруг вспомнил случай на третьем курсе, когда его стихийная магия вышла из-под контроля и разнесла на клочки половину коридора Хогвартса. В тот момент в эпицентре стихии находился и Том, но по какой-то причине он не пострадал, будто сама магия, чувствуя его привязанность к Арчеру, обошла того стороной. Нелепое предположение, конечно, но… что если так оно и есть? Что если его магия уберегла Тома? Так ведь произошло и во время их дуэли в библиотеке Слизерина. Тогда Гарри призвал магию намеренно и, даже понимая, насколько разрушительными и страшными могут быть последствия, он также чувствовал, что стихийный выброс, за считанные секунды разорвавший на части василиска, не навредит Арчеру.

Так что же изменилось теперь?

Почему Зверь, скованный цепями магической коры, ослепленный болью и яростью, в тот раз не тронул Тома, а в этот попытался убить за то, что Арчер по сути всего лишь пытался помочь? Разве Зверь этого не знал? Он ведь видит всё, что видит Гарри. Сомнительно, что он вдруг пропустил тот факт, что это было просто занятие окклюменцией, а не нападение. К тому же, Зверь после этого пришел в такую ярость, что Гарри едва с ума не сошел от головной боли и злости, а такого не происходило никогда. Так что же так взбесило Зверя? Это была инстинктивная самозащита? Или реакция на какие-то действия Тома?

Поттер мысленно вернулся к той теории, где Зверь реагировал на некую несправедливость по отношению к нему. Если следовать этой логике, то выходит, что Арчер не просто пытался прочитать его мысли. Он сделал что-то еще. Что-то достаточно серьёзное, чтобы вызвать такую реакцию. Но что? Вряд ли Том собирался навредить ему. Тогда что? Внушение? Гарри фыркнул. Ну да. Как же. И что же он, скажите на милость, хотел внушить? Никаких странных, нелогичных мыслей у него не появилось, за исключением, пожалуй…

Он замер, глядя в потолок.

– Не может быть, – потерянно прошептал Гарри. – Этого не может быть…

Том никогда бы так не поступил с ним или с Гермионой. Это же было отвратительно! Это было нечестно… подло…несправедливо…

И зачем? За что?

Какой во всем этом был смысл?!

Гарри резко сел и на мгновение зажмурился, когда вся комната закружилась перед глазами, а виски обожгло знакомой болью. Все его степенные, упорядоченные мысли вдруг обратились в ураган бессвязных чувств. Он больше не мог ни о чем думать, анализировать, делать выводы. Ему нужно было успокоиться. Нужно было сосредоточиться. Нужно было… Поттер оттянул ворот свитера, чувствуя, что задыхается. Вскочив на ноги, он подхватил с пола мантию-невидимку и почти бегом бросился к выходу. Ему нужно было на улицу. Грудь сдавило, и он никак не мог сделать вдох. Воздух… ему нужен был воздух…

*

Том добавил последнее заклинание и затаил дыхание, пока на желтоватом пергаменте проступали очертания плана Хогвартса. Вот появился Большой зал, за ним длинная вереница коридоров и тайных ходов, кабинет трансфигурации, чар, ЗОТИ и так далее, пока наконец он не увидел Выручай-Комнату, где в неподвижности замерла точка с именем Том Арчер.

– Наконец-то! – он победно рассмеялся и ударил кулаком по столу, на миг растеряв свою холодную собранность.

Ему удалось обмануть карту Мародеров!

Закрыв все книги и тетради, в которых проводил расчёты, Том уничтожил копию карты, над которой до этого работал Поттер, и широко усмехнулся. Его вдруг охватило нестерпимое желание поскорее поделиться новостями с Гарри. Окинув последним взглядом свое безупречное творение, и попутно отыскав на карте точку с именем друга, он аккуратно свернул новую карту и убрал её в сумку вместе со своими записями.

«Гарри будет в восторге», – мимолетно подумалось ему, когда Том торопливо покидал Выручай-Комнату.

Уже спускаясь по лестнице, он натолкнулся на Гермиону, которая прошла мимо, даже не взглянув в его сторону.

«Ха, – злорадно подумал Том, – похоже кто-то в обиде не только на Поттера. Как мило с её стороны. Теперь мне даже не придется придумывать отговорку, чтобы больше с ней не общаться. Очень удобно».

Он уже почти добрался до конца лестницы, когда ему вдруг пришло в голову, что этот цирк с Грейнджер он затеял не только для того, чтобы она рассорилась с Гарри. Была и другая причина – слишком увлеченная отношениями с Арчером, Гермиона переставала замечать все его странности, да и думала через раз, но теперь на волне обиды, она может начать цепляться к любой мелочи, станет подозрительной и, не ровен час, узнает что-нибудь лишнее. Этого допустить было нельзя. Пусть лучше ломает голову над проблемами в своей личной жизни, чем сует нос в дела Тома. С этими мыслями, он развернулся и, привалившись спиной к перилам, скривил губы в саркастичной усмешке.

– Мы теперь даже не здороваемся?

Гермиона остановилась на самом верху лестницы, вцепившись в мраморные поручни с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Обернувшись, она холодно взглянула на него через плечо.

– Добрый вечер, – равнодушно поприветствовала она и собралась уходить.

– Неужели ты и впрямь настолько обижена? – мурлыкнул ей вслед Арчер.

С её губ сорвался ядовитый, нервный смешок, когда Грейнджер, медленно обернулась.

– У тебя хватает наглости об этом спрашивать? – сдержанно осведомилась она, окатив его ледяным взглядом. – После того, как ты со мной так поступил?

– Как именно я с тобой поступил, Гермиона? – обманчиво мягким голосом, поинтересовался Том, непонимающе изогнув брови.

– О, можно подумать, ты сам не знаешь, – колко фыркнула она.

– Просвети меня.

Грейнджер мгновение молча рассматривала его, сощурив карие глаза.

– Как тебе это удается? – удивленно спросила она.

– Что именно?

– Быть таким… хладнокровным мерзавцем?

Арчер усмехнулся.

– Это врожденный талант, – самодовольно признал он, Гермиона в ответ только ещё больше помрачнела.

– Ты просто стоял там и молчал, – её голос едва уловимо дрогнул, указывая на то, что её ледяная защита дала трещину. – Ты ничего не сказал…

– А что я должен был сказать? – вежливо уточнил Арчер, намерено выводя собеседницу из равновесия своим показательным недоумением.

– Что?.. – она чуть повысила голос, но всё ещё держала себя в руках. – Даже и не знаю… что угодно, быть может? Ты просто слушал, как он швыряет мне в лицо все те ужасные обвинения и ничего не сказал ему! Не… – она сделала судорожный вдох, отчаянно стараясь не сорваться на крик, – не…

– Вступился за тебя? – закончила за неё Арчер, Гермиона лишь смерила его уничижительным взглядом и промолчала, гордо вскинув голову.

Том вздохнул.

– Ты разве не видела, в каком Гарри был состоянии? – напомнил он. – Думаешь, он стал бы слушать какие-либо доводы? Если бы я в тот момент встал на твою сторону, Гарри бы решил, что мы с тобой и правда плетём за его спиной Мерлин знает какие интриги и вообще бы с катушек слетел.

– О, да брось! – Гермиона скривилась. – Просто признай, что наши с тобой отношения… – она запнулась, – что я совершенно не стоила того, чтобы ссориться с лучшим другом.

– Позволь напомнить, – сухо прокомментировал Арчер, – что он там не только тебя грязью поливал.

– Но сорвался-то он на мне! – не выдержав, воскликнула Грейнджер.

– Да, – спокойно согласился Том, – потому что ты вступила с ним в дискуссию. Что с твоей стороны было глупой идеей. Гарри явно был не в себе. Ты сама мне об этом все уши прожужжала буквально за час до этого.

– И поэтому ты решил малодушно промолчать, – с издёвкой заключила Гермиона. – И правда. Какой смысл принимать удар на себя, когда поблизости есть достаточно отчаянный идиот, готовый с радостью сделать это за тебя? Как это по-слезирински дальновидно.

– Я решил, что, когда мы с ним останемся одни, я смогу его вразумить, – игнорируя сарказм, сказал Том.

– И как? Удалось? – язвительно уточнила она, скрестив руки на груди.

– В каком-то роде да. Он одумался, – Том выдержал небольшую паузу. – После того как его магия вышла из-под контроля, и он сломал мне два ребра.

Гермиона вмиг растеряла половину ядовитого раздражения, шокированно взглянув на него.

– Он напал на тебя?

– Представь себе….

– Ты, – она на миг поджала губы, разрываясь между обидой и беспокойством, – ты в порядке?

– Как видишь, – он развел руки в стороны, будто демонстрируя отсутствие тяжких увечий.

– Почему он напал? – теперь в её голосе явственно звучали тревога и недоумение.

– Потому что я пытался объяснить ему, что он был не прав, обвиняя тебя, – Том скривил губы в досадливой усмешке. – Он, как видно, прислушаться к моим доводам не захотел. Вот и всё, чего стоила моя «слизеринская дальновидность», как ты любезно отметила. Но ты можешь, конечно, и дальше меня ненавидеть.

– Я тебя не… – Гермиона замолчала, не желая так просто уступать. – Я подумаю над тем что ты сказал.

– Подумай, – он пожал плечами и, мимолетно ей улыбнувшись, зашагал прочь, делая вид, что не чувствует пристального взгляда, которым его провожала Грейнджер, пока он не скрылся за поворотом.

*

Гарри стоял под снегопадом, одетый только в свитер и джинсы, и, обратив лицо к черному небу, ощущал, как на кожу и волосы плавно опускаются снежинки. В голове было тихо и пусто. Он хотел бы провести так всю ночь. Или всю жизнь. Не шевелиться, не думать, не знать и главное не чувствовать ничего, кроме декабрьского мороза. Он больше не хотел ни о чем думать, и не хотел ни в чем разбираться.

Плевать, что там разозлило Зверя.

Плевать, почему он вдруг так сорвался на бедную Гермиону.

Плевать откуда взялись все те гадкие мысли.

На все плевать.

Сейчас имел значение лишь холодный ветер, который приятно остужал разгоряченную после бега кожу, и крупные хлопья снега, плавно опускающееся на одежду и волосы.

Ему так нравилась эта неподвижность. Отгородившись от мира завесой снегопада, он мог представить, что остался совершенно один во всей вселенной и теперь ему совершенно не о чем беспокоиться.

Увы, это замечательное чувство длилось недолго и закончилось весьма неожиданно, когда на голову упала какая-то ткань. Гарри недоуменно моргнул, отрывая взгляд от неба, и в поле его зрения тут же попал Том.

– Ты вообще нормальный? – раздраженно поинтересовался он. – Шотландия. Середина декабря. Ты в курсе, что люди в здравом уме хотя бы зимнюю мантию надевают, отправляясь на улицу в такое время?

Гарри стянул с головы серо-зеленый шарф и, помедлив, обмотал им шею, пристально наблюдая за другом. Он вел себя так, будто совершенно ничего не произошло. Будто всё было в порядке. Будто он не пытался подавить волю Гарри, пользуясь его доверием.

– Ты такой заботливый, Том, – отстранённо заметил он, вновь обращая взгляд к небу.

– Я предусмотрительный, – высокомерно фыркнул Арчер, не обращая внимания на странное оцепенение собеседника. – У меня нет никакого желания возиться с тобой, когда ты свалишься с температурой.

– Мне казалось, для таких случаев у нас есть лазарет, – лаконично напомнил Поттер, не глядя на него.

– Ага, тебя попробуй туда затащить.

Даже не улыбнувшись, Гарри посмотрел на друга и какое-то время в полной тишине вглядывался в его глаза. Как бы ему хотелось сейчас уметь читать мысли… Раньше он почти всегда знал или хотя бы догадывался, о чем думает Том, а теперь… теперь…

– Ты в порядке? – заметив, наконец, отчуждённое состояние Поттера, уточнил Арчер, склонив голову к плечу.

– Том, – тихо сказал Гарри, понимая, что у него совершенно нет сил на то, чтобы сейчас умалчивать о собственных мыслях, придумывая какие-то оправдания, – на занятии окклюменцией ты внушил мне рассориться с Гермионой?

Вопрос прозвучал так равнодушно, словно ответ на него Поттера совершенно не интересовал. Мгновение лицо Арчера оставалось совершенно бесстрастным, но постепенно из бездонной тьмы в его глазах начало подниматься удивление, за ним неверие, а после – злость. Взгляд его сделался отстранённым и чужим.

– Ну, безусловно, – едко процедил он, у Гарри перехватило дыхание.

«Не может быть…» – почти в отчаянии подумал он.

– А до этого, – все так же саркастично продолжал Арчер, – я внушил тебе спрыгнуть с Астрономической башни, чтобы научиться летать.

Гарри моргнул, холод, сковывающий разум чуть отступил.

– Ч-что?

– А еще раньше, – зашипел Том, – я внушил тебе разрушить твою магическую кору, – он вскинул голову, окатив друга ледяным, надменным взглядом. – Я вообще виноват во всех твоих проблемах. А ты только додумался, бедолага?

– Я…

– Что? – резко перебил Арчер. – Какое ещё обвинение ты не высказал? Продолжай, пожалуйста.

– Том…

– А, впрочем, знаешь, не стоит. Мне осточертело слушать твоё нытьё и упрёки, – тот презрительно скривился. – Нравится обвинять всех вокруг? Вперед! С меня хватит.

Резко развернувшись, он зашагал по снегу прочь к школе. Не в силах пошевелиться или что-то сказать, Гарри лишь провожал его застывшим, растерянным взглядом, а в душе кружил ураган спутанных чувств и мыслей, самой яркой из которых было осознание, что, похоже, сейчас он совершил чудовищную ошибку.

*

Тёмный Лорд отложил в сторону документ, который изучал, и, сцепив пальцы замком, взглянул на мужчину, расположившегося в кресле напротив его рабочего стола.

– Что ж, – неторопливо начал он, – должен признать, что результаты меня впечатляют. За два неполных месяца вы сделали то, на что у целителей в клинике святого Мунго уходят годы.

Кёльт Вилберг в ответ чуть скривился.

– Не то чтобы у меня был выбор, – с ноткой сарказма заметил он. – Помнится, вы угрожали убить мою дочь, если я не уложусь в сроки.

– Я всего лишь воззвал к вашему здравому смыслу, целитель Вилберг, – холодно улыбнулся Волдеморт. – Порой людям требуется немного мотивации, чтобы показать хороший результат.

– Угрозы не всегда являются хорошим стимулом, милорд, – веско прокомментировал Кёльт. – И порой могут спровоцировать человека на саботаж.

– Как удачно, что вы не относитесь к числу подобных людей, – бархатисто отозвался Тёмный Лорд.

– Я целитель, – Вилберг помрачнел, – и давал клятву спасать нуждающихся… кем бы они ни были.

– Высокие моральные принципы – это похвально, – насмешливо заключил Волдеморт.

– Как досадно, что не все могут этим похвастать, – Кёльт говорил спокойно, но ядовитый намёк всё же не укрылся от внимания Тёмного Лорда, и он угрожающе сузил глаза.

– Осторожнее, целитель Вилберг, – тихо предупредил он, – у моего терпения есть границы, и вы практически переступили черту.

– Угрозы, – Кёльт фыркнул, – шантаж и угрозы, – он покачал головой, иронично разглядывая сидящего напротив мага. – Позвольте сказать, что для человека, провозгласившего себя лидером и планирующего держать в своих руках столько власти, сколько вознамерились вы, инструментов управления у вас ничтожно мало.

– Вот как? – Волдеморт опасно усмехнулся и, опустив подбородок на сцепленные замком руки, с интересом взглянул на собеседника. – И каких же инструментов мне, по-вашему, не достаёт?

– Милосердия, честности, благородства, и, пожалуй, совести, – любезно ответил Кёльт.

– Ах, как это трогательно, – промурлыкал Тёмный Лорд, не сводя пылающего угрозой взгляда с целителя. – И многих ли правителей, которые пришли к власти, пользуясь этими качествами, вы можете назвать?

– Достаточно, – в тон ему отозвался Вилберг. – Ведь без этих характеристик вы не правитель и не лидер, – он выдержал многозначительную паузу. – Вы обыкновенный тиран. Вы можете быть бесконечно могущественным, но в жестокости и хладнокровии величия мало.

В кабинете Волдеморта повисла гнетущая, преисполненная опасного напряжения тишина, пока алые глаза Тёмного Лорда пристально изучали спокойное лицо целителя, который сидел напротив и, казалось, ничуть не тревожился за собственное благополучие. Наконец тонкие губы Волдеморта искривились в насмешливой улыбке.

– Должен признаться, вы мне нравитесь, целитель Вилберг, – куда благодушнее сказал он. – Не желаете ли присоединиться ко мне?

– Благодарю, но нет, – отрезал Кёльт. – Меня вполне устраивает мой дипломатический иммунитет, и я был бы вам весьма признателен, милорд, если бы так оставалось и впредь, независимо от того, кто победит в грядущей войне.

– О? – Волдеморт насмешливо изогнул бровь. – И что бы это значило?

– Как бы вы сами к этому ни относились, я оказал вам услугу. Взамен я прошу об ответном одолжении.

– Я сохранил жизнь вам и вашей дочери, – напомнил Тёмный Лорд. – Как я понимаю, вам этого мало?

– Я прошу о нейтралитете в отношении меня и Эрмелинды, – никак не отреагировав на эти слова, сказал Кёльт. – Мы являемся гражданами другой страны и как только закончится мой контракт в клинике святого Мунго, мы покинем Великобританию. Я не планирую вмешиваться в вашу войну и присоединяться к какой-либо стороне. Я прошу гарантий, что ни мне, ни моей дочери не будет причинён вред в течение следующих двух лет, пока мы находимся в этой стране.

Волдеморт молчал почти минуту, обдумывая эту просьбу и, наконец, едва заметно склонил голову в согласии.

– До тех пор, пока вы и ваша дочь будете находиться в стороне от политических распрей, я готов дать вам обещание, что вам не навредят, – уверил он.

– Благодарю, – в голосе Вилберга при этом не звучало ни нотки искренней признательности. – А теперь, позвольте узнать, когда я смогу вернуться домой? – в льдисто-голубых глазах скользнула мрачная ирония: – Мне совершено не хочется злоупотреблять вашим гостеприимством.

– Вы вольны уйти прямо сейчас, – Волдеморт пристально взглянул в глаза собеседника. – И вы никому не расскажете о том, где были и что видели.

Взгляд целителя остекленел, став пустым и отрешенным.

– И я никому не расскажу о том, где был и что видел, – монотонно повторил он.

– Вы ездили на международную конференцию целителей в Мюнхен, а после на несколько дней задержались там по работе, – четко произнёс Тёмный Лорд.

– Я ездил на международную конференцию целителей в Мюнхен, а после на несколько дней задержался там по работе, – эхом отозвался Вилберг.

– Замечательно, – довольно заключил Волдеморт. – Теперь вы вольны уйти. В коридоре вас ожидает мистер Петтигрю. Он вас проводит.

Кёльт кивнул и, всё ещё пребывая в отрешенном оцепенении, поднялся на ноги, покидая кабинет.

Как только дверь за ним закрылась, Тёмный Лорд откинулся на спинку кресла и на мгновение прикрыл глаза, Нагини, наблюдающая за ним со спинки дивана, где она нежилась в солнечных лучах, «попробовала» языком воздух и насмешливо фыркнула.

– Что, хозяин, слишком умный докторишка попался? – с наигранным сочувствием прошипела она.

– Во имя собственного благополучия, Наги, просто заткнись, – не открывая глаз, отозвался Волдеморт.

– Утомительно, да? Когда собеседник умнее тебя, – продолжала глумиться та.

– Давно хотел себе ботинки из змеиной кожи...

– Не думала, что у тебя такой ужасный вкус, хозяин…

Тёмный Лорд открыл глаза, отвлеченно глядя в потолок.

– Интересный человек этот целитель, – заметил он, – он даже мне понравился.

– Какой ужас, – в притворном изумлении прошипела Нагини, – с каких пор тебе нравятся люди?

Волдеморт искоса взглянул на свою питомицу и тускло усмехнулся.

– И правда, с каких пор?..

– Осторожнее, хозяин, – с издёвкой протянула змея, – не ровен час, ты займешься благотворительностью, начнёшь брать бездомных зверушек из приютов и усыновишь Гарри Поттера.

– Не смеши меня…

– Хотя я и не против зверушек, – задумчиво призналась Нагини, – будет кем перекусить... давай заведем кролика? – мечтательно предложила она. – Много пушистеньких, толстеньких кроликов…

*

До начала урока целительства оставалась пара минут, когда Блэйз уселся за парту рядом с Гарри и выжидающе уставился на него. Выждав несколько секунд, в надежде, что тот отвернётся, Поттер покосился на сокурсника:

– Что?

– Так я не понял, мы собираемся сегодня вечером или как? – поинтересовался он.

Гарри мгновение непонимающе смотрел на него, пока не сообразил, о чем тот толкует.

– Не вижу смысла, – сказал он. – Всё равно никто не придёт.

– Ты шутишь, да? – разочарованно протянул Забини. – А какого черта я всю ночь взмахи палочкой отрабатывал?

Гарри моргнул.

– Чего?

– Поттер, слушай, я знаю, ты весь из себя такой занятой мрачный парень, но мы как бы всё поняли, – Блэйз поднял руки, словно сдаваясь. – Может, стоит дать людям второй шанс?

– Эм, ну… – Гарри затих, не совсем понимая, что тот имеет в виду, и не очень представляя, что на это ответить.

– Ну же, Поттер, не будь ты таким бараном упрямым, – закатил глаза Забини. – Мы все грустим и нам стыдно.

В кабинет вошла профессор Герхард, призывая учеников к тишине, чтобы начать лекцию, Блэйз не сводил с Гарри умоляющего взгляда, и он вдруг понял, что тот вознамерился доставать его весь урок, пока не добьется желаемого.

– Ладно, ладно, – Поттер торопливо отмахнулся от сокурсника, открывая учебник. – В семь.

– Блеск! – просиял Блэйз и наконец отвернулся, позволяя ему сосредоточиться на занятии.

*

Гарри сидел на столе, постукивая по ладони свёрнутым в трубочку пергаментом со списком членов КАБРиСа и очень сильно недоумевал, молча обозревая практически полный состав участников, включая Томаса и Финнигана. Пришла даже Гермиона, которую Поттер ожидал тут увидеть меньше всего. На собрание не явился только Захария Смит и, судя по тому, что никто его не ждал, можно было смело вычеркивать его из состава. Но остальные были в сборе. И Гарри, черт возьми, категорически отказывался понимать, зачем они все пришли, после его поведения.

– Итак, хм… – начал он, когда тишина стала затягиваться, – всем привет…

– Слушай, Поттер, – перебил его Рон, – прежде, чем ты начнёшь, мы хотели бы кое-что тебе сказать, – он обернулся на остальных ребят, те с сумрачной решимостью смотрели на главу клуба, тот вздохнул.

– Ну говорите, – поторопил Гарри, не особо представляя, чего ожидать от этой встречи.

– Мы хотели извиниться, – сказала за притихшего Уизли сестра.

Поттер изумленно посмотрел на неё.

– Что? – странно, но голос его звучал резко и почти грубо, хотя испытывал он лишь удивление.

– Мы обсудили то, что произошло, и, в общем, поняли, что были неправы, – взял слово Ли Джордан, переглянувшись с близнецами Уизли, и, так как Гарри ничего не ответил, продолжая непонимающе таращиться на собравшихся, он продолжил: – Ты, кончено, знатно психанул и всё такое, но мы тоже виноваты, потому что относились ко всему этому, – он обвел широким жестом аудиторию, явно имея в виду их занятия, – не слишком-то серьезно.

– Эм... – Гарри моргнул.

– Он хочет сказать, – заговорила Падма Патил, – что нам было весело. Нам всем, – она оглянулась на других членов КАБРиСа, и те согласно закивали. – И ты действительно хороший учитель. Но мы не подумали, что для тебя это значит гораздо больше, чем веселые посиделки.

– Ты учил нас защищаться, подходил к этому серьезно, а мы превратили занятия в балаган, – добавила Джинни. – Но это совсем не значит, что мы не хотели научиться, просто все эти уроки нам так…

– Нравились, – подхватил Джордж.

– Что мы расслабились, – добавил за брата Фред.

– И забыли истинное их предназначение, – проворчал Рон.

– Но это нас не оправдывает, – добавила Кети Белл.

– Ты столько сил и времени тратил, чтобы нас чему-то научить, а мы отнеслись к этому как к игре, – сказала Джинни. – И, наверное, обидели тебя и разочаровали. За это мы все извиняемся и просим тебя снова нас учить.

– И на этот раз мы обещаем хорошо себя вести, – клятвенно сложил руки Джордж, на губах его заиграла лукавая улыбка. – А ты, пожалуйста, постарайся в случае нового приступа негодования не вытирать нами пол. Как тебе предложение?