Текст книги "Снохождение (СИ)"

Автор книги: mso

сообщить о нарушении

Текущая страница: 50 (всего у книги 60 страниц)

Лишь пожав плечами в знак недоумения, Фрай остановил двуколку на круглой площадке перед фасадом большого, очень красивого дома.

– Приехали, – быстро сказал он. – Прошу, – Фрай помог Миланэ сойти на землю. – Буду рад новой встрече.

Поставив вещи Миланэ перед ступенями, молодой лев поцеловал её руку и тут же, мгновенно, уехал, словно страшась здесь находиться.

Вообще, всё происходило как-то очень быстро, торопливо, так, что Миланэ каждый раз не успевала опомниться и осмыслить одно, как происходило нечто другое. Провожая его взглядом, услышала сзади голос:

– Красивого дня для сиятельной Ашаи-Китрах.

Она обернулась и увидела, что её вещи уже подхватили двое слуг, а высокий, на головы две выше её управляющий домом стоял перед нею, сложив руки на животе; на груди у него, как положено, была пластина на цепи, но вместо герба патриция там красовался всеизвестный символ Ашаи – огонь Ваала, а под ним – номен «С. с. Ваалу-Фрея».

Ну что же, получается, что хозяйка этого дома – какая-то старшая сестра. Хорошо…

И тут Миланэ увидела ещё нечто, от чего у неё похолодело в груди, а в душу закралось великое подозрение.

Под номеном прописью шёл девиз:

Не вижу знамений, ибо сама вершу их

Это могло означать только одно: хозяйка данного дома не только Ашаи-Китрах, но ещё и Вестающая. Только им вольно иметь личные девизы, которые во многих случаях составляют неотъемлемую часть их полного имени.

Казалось бы – что такого?

Но в сознании Миланэ очень многие вещи вдруг закружились в очень стройном танце и обрели облик; так бывает, если отойти от очень большой картины: поначалу видишь лишь непонятные фрагменты, но затем – целое полотно.

«Меня привезли к Вестающей! Чудно, Милани. Где ты впервые в жизни встретилась со «Снохождением»? У холодного тела Вестающей. Кто прятал книгу, как величайшую ценность… или злую улику? Молодая Вестающая. Кому среди Ашаи-Китрах невозбранен интерес к сновидению? Вестающим. Кто силён среди Сунгов? Вестающие. Как говорил тебе Амон? Ищи «Снохождение» там-где-ходят-по-снам. И что теперь?.. Если ненавидят они эту книгу, так я у них – в большой немилости. Если почитают – так в ещё большей».

Видимо, она надолго всмотрелась в эту табличку на его груди, потому он кашлянул и попросил:

– Прошу за мной. Сиятельная Ваалу-Миланэ-Белсарра в порядке?

– Что?.. А, да, конечно. Хорошего дня. Прошу меня простить.

Они пошли вверх по большой парадной лестнице, огражденную маленькими декоративными столбиками. Вилиус ввёл её в холл, указал, где можно омыть лапы и хвост, с чем ей помогла вмиг появившаяся служанка, дотошно вытершая досуха каждый коготь и умастившая чем-то кисточку хвоста. Миланэ, как всегда, ощутила неудобство, она никак не могла привыкнуть к этой аристократической обыденности; она даже боялась, когда ей мыли и вытирали лапы, потому что в Андарии львят и львён простого происхождения это приучают делать сызмалу самим. Затем управляющий предложил «время для некоторых личных потребностей», но посоветовал «не слишком задерживаться, так как преподобную ждут». Намёк был понят Миланэ верно, и она лишь посмотрелась в зеркало, бессмысленно расправив складки уже весьма примятого пласиса.

– Прошу, – пригласил вглубь дома управляющий.

Мозаичные полы, статуэтки, панно, изображающее быт Сунгов древности; дом не самый большой, но хороший, со вкусом. Лев открыл большую резную дверь, и Миланэ сразу поняла, что сейчас окажется в атриуме; почему-то он предпочёл боковой вход, хотя в атриум наверняка можно попасть сразу с прихожей.

Только она вошла, как за нею гулко закрылись двери, да так, что Миланэ вздрогнула.

Она оказалась в красивом атриуме, полном зелени и уюта. Где-то пели птички: то ли в клетках, то ли в густых ветвях маленьких лавровых деревьев, растущих в солидных кадках. В центре размещался небольшой, круглый фонтанчик, возле которого расположились четыре огромных красных дивана, усеянных подушками разных форм и размеров. Перед ними находились столы, и ближайший был заполнен яствами.

Миланэ встала возле него, перенеся вес тела на одну лапу и вогнув кончик хвоста вверх, а руки сложив в жесте закрытости, обняв плечи.

Справа на диванчике полулежала львица в длинной белой тунике с яркими узорами, лапами к Миланэ. Хвост её распластался по земле, одну руку она закинула за голову, ладонь другой находилась в плоской, наполненной тёмной жидкостью чаше. Лицо рассмотреть оказалось невозможным – на скулах, лбу, подбородке и даже части шеи была нанесена то ли белая глина, то ещё что, и Миланэ не смогла распознать, что это такое.

Прибытия дочери Андарии она, казалось, не заметила вообще.

Терпеливо постояв некоторое время, показавшееся весьма пристойно-продолжительным, Миланэ села на диванчик, подоткнув за спину побольше подушек и закинув лапу за лапу. Всё это время львица лежала, лишь пошевеливая пальцами в чаше, очень тихо напевая мелодию, и никак не обращала внимания на гостью сего дома. Заметив у неё на пальце кольцо сестринства, Миланэ сначала решила заговорить первой, но потом передумала, вздохнула и взяла со столика большую медовую грушу. Которую с наслаждением надкусила.

– Мням-мням.

Миланэ перестала есть.

– Как, вкусно? – спросила львица.

– Да, – ответила дочь Андарии, опустив руку с грушей.

– Это выдает тебя с головой. Зачем церемониться? Бери, что хочется, а остальные – тьфу, и слова не достойны. Какая провинциальность.

Пришлось промолчать. Что тут скажешь?

– Такие, как ты, всегда мечтают что-то свершить, выбиться в свет, проявить себя. Награбастать побольше, побольше! Сожрать! – не слушала ответа львица.

– Я пришла сюда, чтобы выслушивать эти низкие оскорбления? – Миланэ оставила грушу на тарелке.

– А что? У тебя есть выбор? Может быть, да. Нужно же указать, где твоё место.

– Кто-то знает моё место лучше меня?

– Ты так не считаешь? Ты вот сможешь меня оскорбить? – взмахнула хвостом незнакомка, но неудачно – он попал прямо на стол и чуть не перевернул кубок. – Ты не сможешь.

– Я не мастерица оскорблений, – слегка развела руками Миланэ.

– Зато я знаю, на что ты мастерица. Ты – воровка. Ничто не оправдывает воровство, даже величайшая идея. Воровство и благородство души – несовместимые вещи. По крайней мере здесь, в моей голове, – львица постучала себя по лбу.

– Меня мало интересует мнение львицы. Пожалуй, мне пора.

– Оооой, не советую. Ты не в том положении, чтобы играть в обижалки.

– Меньше всего мне хочется слушать бессмыслицу. Престранно будет узнать, что меня позвали лишь ради этого.

– Оскорбление – это оценка. Чтобы оценивать, нужно иметь волю. Тот, кто оценивает – тот творит мир.

– У львицы есть ещё слова для меня? Или всё?

– Вообще-то, с тобой хотят поговорить.

– Я полагала, что это львица пригласила меня на разговор.

– Да прям. Больно надо.

Вдруг с противоположной стороны атриума раскрылись двери и зашуршали шаги.

Миланэ сразу признала в одной из них, старшей, Вестающую. Она была одета, как подобает старшим сёстрам-Ашаи (а все Вестающие, даже совсем молодые – старшие сестры), и держала в левой руке небольшое позолоченное зеркало, которое Вестающие используют во многих церемониях, как символ своей касты. В повседневности – и Миланэ хорошо знала это – они его не носят и даже недолюбливают, а посему спутать Вестающую с обычной сестриной весьма легко. Более того, в традициях Вестающих, у неё был венец с большими подвесками.

Вторая оказалась одета совсем по-домашнему, в простой бежевый хитон без изысков.

– Так-так, кто это у меня в гостях, – начала вторая. – Ваалу-Миланэ-Белсарра из рода Нарзаи, воспитанница Сидны, родом из Андарии, талантливая во многих служениях Ашаи-Китрах…

– Имеющая влиятельного патрона, – тут же добавила хамка, продолжающая нежиться на диване.

– Да, – кивнула львица в хитоне, усевшись слева от Миланэ.

Важная Вестающая продолжала стоять.

– И во… – хотела было добавить возлегающая, но её осекли:

– Аальзи, пожалуйста, дай и мне сказать.

– Аальзи?! – содрогнулась Миланэ от запоздалого узнавания.

Наконец-то она узнала возлегающую львицу. Знакомый голос, эти жесты! Подруга юности! Дружили они около года, будучи сталлами, и тогда ещё Миланэ не сошлась с Арасси. А потом, в один прекрасный день, её забрали из дисциплария Вестающие; это считалось великой честью. Они переписывались; но каждый раз ответы от Аальзи ставали всё короче и суше. А потом она и вовсе прекратила отписывать.

– Вы знакомы?

– В некотором роде. Когда-то. Были, – наконец, Аальзи встала с дивана и хлопнула в ладоши.

– Ах да, забыла, что ты когда-то была в Сидне, – небрежно махнула рукой львица в бежевом хитоне. Прибежавшим слугам молвила: – Заберите чашу и все эти штуки. Живей.

Миланэ всё это начало не то что бы надоедать, но раздражение появилось.

– С кем имею честь беседовать и по какому поводу приглашена?

Вместо хозяйки дома, к которой обращалась Миланэ, ей ответила Вестающая с зеркалом:

– Для тебя уже наверняка не тайна, что ты сейчас общаешься с Вестающими, ибо ты – умная львица и хорошая Ашаи-Китрах. Моё имя – Ваалу-Инлирамия, это – как ты поняла – Ваалу-Фрея, это – Ваалу-Аальзи. С тобой будет говорить Фрея. Можешь считать, что общаясь с ней, ты говоришь со всеми Вестающими мира вообще, ибо мы – едины, как семья. Теперь извини, мне пора. Желаю всего хорошего. До свидания.

Миланэ знала это имя. Инлирамия. Любая Ашаи-Китрах знает хотя бы одиннадцать самых важных Вестающих по именам, и это была одна из них. В таких случаях полагается встать и совершить жест почтения, но Миланэ даже не пошевелилась, лишь ответив:

– До свидания.

– Аальзи, что ты сидишь? – сказала Инлирамия. – Пойдём со мной.

– Э…

– Давай-давай.

Очевидно, Аальзи не смела ослушаться; зло поглядев на Миланэ, она быстро пошла вослед.

Стихло.

Дочь Андарии вдруг прыснула. Она никогда не предполагала, что снова встретит бывшую подругу в таких обстоятельствах, с этими глупыми нападками, да ещё с этой белой глиной на лице. Она всё меньше понимала, что творится в этом мире и чего нужно его обитателям.

– Что насмешило Миланэ? – учтиво осведомилась Фрея, поправляя свой хитон.

– Ничего… – утерла Миланэ несуществующие слёзы и посерьёзнела. Глубоко вдохнув, выдохнув и пошевелив пальцами в воздухе, с небольшим волнением в голосе молвила: – Итак, Вестающие хотят со мной побеседовать. Чем обязана такой чести?

– Сёстры-Ашаи всегда найдут о чём поговорить, верно? – улыбнулась Фрея. Потерев ладони, сцепила их вместе. – Миланэ, львица прекрасно понимает, что послужило поводом.

Она не оставляла впечатления неприятной или злой; напротив, Миланэ ощутила эмпатией, что это весьма благородная натура.

– Пусть будет прощено, совсем забыла: Миланэ хочет утолить голод, жажду? – вдруг встрепенулась Фрея.

– Может подождать, спасибо.

Заложив лапу за лапу и скрестив руки, Фрея начала, стуча когтями лапы по мраморному полу:

– Понимаешь ли, то что произошло, крайне взволновало нас. Очень плохо, что подлинник «Снохождения» был украден. Хорошо, что украден не корыстным ублюдком, а… выражусь осторожно… чрезмерно любопытной ученицей.

Миланэ опустила взгляд, а потом снова поглядела на Фрею.

– Давай так. Я никогда не буду скатываться к угрозам, принуждениям и прочей гадости – не подобает. Я предлагаю тебе рассказать всё начистоту, что и как случилось. Сразу оговорим: ты прямо сейчас можешь отсюда свободно уйти, никому ничего не рассказывая, без всяких объяснений и бесед. Но в этом случае твоё будущее под большим вопросом, а сама ты, безусловно, рано или ещё раньше будешь изгнана из сестринства и предана светским для их судилищ. Нам, в принципе, уже ничего не нужно – «Снохождение» в сохранности возвращается на место, Ирмайна вышвырнута из библиотеки, наконец-то, – вздохнула Фрея, – все довольны. Может быть, мы перепрячем книгу в хранилище понадёжнее, между прочим… Ты столкнула нас с ненадёжностью всех этих библиотек, спасибо. Но Вестающие, в моём лице, всё-таки хотят с тобой поговорить. Возможно, если будешь откровенна, мы даже как-нибудь повлияем на дальнейший ход событий. Так ты желаешь уйти?

«Нет. Конечно нет. О кровь предков, надо остаться и выслушать».

– Я хотела бы поговорить, – кивнула Миланэ, переложив одну лапу на другую.

– Тогда расскажи, пожалуйста, как всё случилось.

Дочь Андарии выдержала нужные мгновения, чтобы речь зазвучала.

– Мне неизвестны подробности самого похищения книги, – медленно начала она. – Но Амон – лев, который сделал это для меня – поступил так под моим полным влиянием. Безраздельным.

– Знаю, кто такой Амон. Я знаю о деле всё, что знают светские ищейки, и даже больше. Почему он на это согласился?

– Я повлияла на него всеми способами. Фрея понимает.

– Он в тебя влюбился, – заулыбалась Вестающая.

Вздохнула, посмотрев вверх, словно юная маасси.

– Как романтично.

Сложно, очень сложно понять, игра это или более-менее искренне чувство. У Фреи сложная и сильная душа – иные Вестающими стать не смогут – а потому потемки.

– Как вы с ним познакомились? Он сказал, что… – тут Фрея взяла из соседнего диванчика небольшую корзинку, откуда вытащила несколько листков бумаги. Чуть сморщившись, начала читать: – …подстроил знакомство, наняв за империал сумасшедшего, который облил тебя водой, когда ты возвращалась с гостей поздней ночью, – расслаблено бросила руку с бумагой и поглядела на Миланэ. – Звучит безумно, и он лжёт.

Чуть подумав, Миланэ решила говорить здесь всё начистоту.

– Обстоятельства нашего знакомства ещё более странны. Я возвращалась с пира у молодого патриция Талсы, куда меня пригласил Синга, сын моего патрона. Когда я возвращалась домой, то… в общем, начала сновидеть. Наяву. Это было… со мной такое случилось в первый раз. Я только потом вычитала у Малиэль, что в этом состоянии нельзя ходить возле вод, но откуда мне было знать… Меня притянули к себе воды, когда я шла через Сафский мост… и упала вниз. Амон выполнял поручение своего руководства, он ведь из Тайной службы, следил за мной… Он заметил беду и спас меня. Отнёс домой, я была в бессознании. Очнулась я у него дома, – остановилась Миланэ, считая историю оконченной.

– Дальше, – потребовала Фрея, вся с виду – в чрезвычайном любопытстве.

– Мы разговорились… я понравилась ему… Мы решили встретиться, ибо я случайно узнала во время разговора, что у него есть связи в библиотеке. Я уговорила устроить встречу с Халом.

– Хал утверждал на допросе, что ты тогда отменила всё дело, – вычитала Фрея в листочке, деловито и цепко сощурив взгляд.

А вот к этому вопросу она оказалась совершенно не готова. Не знала, как правильно ответить: в любом своём слове искала пользу и оправдание для Амона.

– Миланэ, ты хочешь соврать?

– Нет… Я решила, что Хал ненадежен.

– Амон всё равно потом использовал его. Почему?

– Иначе, наверное, не получалось. Не знаю. Я советовала Амону не брать его в дело.

– Зачем кого-то в такое посвящать, а потом… просто говорить «уйди»?

Миланэ лишь развела руками.

Немного выждав, Фрея постучала когтями по своему локтю.

– Амон рассказал, что отдал тебе «Снохождение» у дилижанса, когда ты уезжала в Сидну.

– Неправда. Условились иначе: я обещала полностью принадлежать ему, если он принесет книгу мне домой. Потом мы спали целую ночь, а в Сидну я уезжала с книгой. И обещала, что мы дальше будем вместе после Приятия.

– Как глупо. Зачем домой?

– А куда ещё? – притворилась дурой Миланэ.

– Не знаю. Тайник, условное место. Другой город, Ваал мой!

– Но так и было. Я просила его домой принести.

– Какую только глупость не сделает самец, чтобы завладеть самкой! И он пришёл?

– Ну, как видим из случившегося, да, – будто сама удивляясь, ответила Миланэ.

Фрея вздохнула и повела ушами.

– Ты знаешь, почему за тобой следили тайники? Вообще, Амон признавался тебе, что он – из Тайной службы?

– Признавался.

– Эка ж ты, Миланэ, коварна. Ты его совсем растопила, он тебе всё выболтал, да?

– В Сидне славлюсь… славилась… как мастерица стальсы. Фрея понимает. Большой опыт со львами. Немного эмпатии, немного взгляда, немного ласки.

– Ты что, и по заказу работала?

– Бывало, – соврала Миланэ, чтобы быть убедительней.

– Прямо в Сидне?

– Ну да. А где ещё? Добрые термы только у нас, далеко идти не надо; поначалу стальса, потом остальное, по желанию.

– Угум… И что он тебе сказал? Зачем ты сдалась тайникам?

– Говорил, что не знает. Предполагал, что это связано с патроном и его недругами во власти.

– Ты сообщила патрону, что за тобой была слежка? – засуетилась на месте Фрея и вздёрнула хвостом.

– Нет, конечно. Тогда надо рассказывать подробности, а это значит – выдать Амона.

– А какая разница? Книгу ты уже получила, зачем он тебе нужен? Кроме того, Ашаи рода обязана служить патрону, разве нет?

– Это непорядочно. Всё-таки Амон мне доверился.

– Но патрону ты могла просто намекнуть о слежке! Я бы так сделала на твоём месте, – указала Фрея на неё пальцем.

«Хах, на моём месте. На моём месте, сладкая, ты бы давно…»

– Не успела.

– Советую так сделать. Не думай, что эти светские дурни, играющие в свои властные забавы, нацелены только на патрона. И тебе они добра не желают.

Приятно улыбнувшись, Фрея хлопнула в ладоши. Пришедшим слугам приказала принести чего-нибудь вкусного, а потом возлегла на подушки. Миланэ наблюдала за нею; уже можно сказать, что Фрея – львица умная и незлобивая по характеру, общение с нею – даже столь откровенное, в чём-то рисковое – не было в тягость; оставляла эта Вестающая хорошее и гладкое впечатление, и Миланэ даже поймала себя на мысли, что в иных обстоятельствах они смогли бы найти очень даже дружеский язык.

– Хустрианский виноград. Попробуй.

Миланэ не стала отказывать её гостеприимству и попробовала, хоть никогда особо не любила винограда.

– Ладно, всё это мало интересующие нас частности. Ты не можешь возвратить своих свершений, как говорила Даима-Хинрана, верно?

– Верно.

– Стоит подумать о будущем. Я уже упоминала, что твоё будущее, Миланэ, во многом определится тем, что ты будешь говорить в ответ на мои слова.

– Чего львица хочет от меня?

– Хотят Вестающие. Не забывай – я здесь говорю от лица всех.

– Чего хотят от меня Вестающие? – выдохнула Миланэ.

– В первую очередь: откуда ты узнала о «Снохождении» Малиэль? Кто подсказал прочитать? Кто указал достать? Кто вывел на тропу?

– Я сама на неё вышла.

– Где ты услышала о «Снохождении»?

– Впервые услыхала на занятиях по истории веры Сунгов. В дисципларии, ещё будучи сталлой, – честно ответила дочь Андарии.

– Миланэ, мы ж не маленькие дети, чтобы играть в словашки. Когда тебя отправляли в Марнскую библиотеку с комментариями, то… тогда, да? Когда ты загорелась желанием его достать? Отвечай, пожалуйста, если хочешь сгладить свою вину… и помочь другим.

Последние слова вынуждали Миланэ встать, сдержанно попрощаться и с достоинством уйти. По крайней мере, это был простой, понятный и гордый выход из этого дома с его тёмными, малопонятными намерениями, намёками, разговорами. «Сглаживать вину», а тем более перед «кем-то», да после всего, что произошло…

Но она это не сделала.

Ибо Миланэ умна, смышлёна и не любит глупое безрассудство. Ей по нраву иное безрассудство: с духом, с огнём, лихое.

– Кто-то ведь должен был тебя напоумить, – настаивала Вестающая. – Кто-то тебе должен был рассказать, что достать настоящее «Снохождение» не так-то просто, – Фрея глядела на неё в упор, не сводя глаз, словно желая силой взгляда превратить её в куклу, лишенную воли. – Где ты в первый раз увидела эти строки? Библиотека Марны?

Последний вопрос прозвучал почти как уверенное утверждение, призванное лишь выудить ответы из Миланэ.

– Нет.

– То есть как «нет»? Ты видела его раньше?

– Да.

– Настоящее?

– Да.

– Где?

– Это долгая история.

– К ночи ещё много. Мои уши тебя слушают.

Сжато, блекло, нарочито бегло Миланэ повела историю с погибшей ученицей Вестающих на Востоке.

– Я помню этот случай, – кивнула Фрея. – Чья-то трагическая глупость, никчёмная беззаботность. Погибшая… как её звали… да, Амарель, она была хорошей ученицей, стала бы доброй Вестающей. О, как жаль. Почему они поехали той дорогой? Вот хороший вопрос.

– Почему у неё оказалась эта книга? Вот ещё один хороший вопрос, – подняла коготь Миланэ, поставив ладонь на собственный хвост. – Может быть, её смерть – не случайность, а наказание за вероборчество? И кто мог её наказать? Надзор?

– Хм, возможно и такое. Как знать. Но Надзор этого сделать не мог, уверяю.

– Это мог сделать тот, кому «Снохождение» совсем не по нраву. Как вижу, очень многим Сунгам оно не нравится. И сестринству – тоже.

Внимательно выслушав, Фрея парировала мгновенно:

– Хочешь сказать, что это мы убили Амарель из-за «Снохождения»?

– По крайней мере, способ выбран идеально.

– Хм… Думаю, самое время тебе кое-что показать.

Жестом пригласив за собой Миланэ, Фрея направилась к выходу из атриума; ничего не оставалось, кроме как следовать ей.

«Мне конец», – вдруг подумала Миланэ.

На самом деле она всю жизнь, до сих пор, вовсе не считала, что эту несчастную львицу-ученицу могли убить свои же, Вестающие. Но слова Фреи вдруг очень ясно, чётко, уверенно расставили всё по местам, и вся большая загадка разрешилась в стройной картине.

«В самом-то деле, ха-ха, сколь я была несмышлёная. Не видела дальше когтей! Вестающие ненавидят Малиэль, им-то и больше всего стоит её ненавидеть; ибо вся их жизнь строится на твердости веры во Ваала и избранности способностей к сновидению; но Малиэль ведь рушит эти глыбы, как песчинки! Именно они в своё время запретили его руками Надзора. А фальшивки, на которые я натыкалась? Возможно, тоже их старания. А теперь Вестающие узнали обо мне всё, что хотели узнать, и могут спокойно избавиться от меня… и не только от меня»

– Я, между прочим, знаю, что ты не боишься пускать оружие в ход. Ты хотела меня убить?

Мощная эмпатия у этой Фреи. Мощна.

– Скорее, мне хочется убить себя.

– Почему?

– Со мной и так всё кончено.

Фрея, внимательно посмотрев на Миланэ, улыбнулась и продолжила идти.

– Мы не убивали эту несчастную ученицу. Сколь жестоко ты думаешь о нас.

Она сделала несколько шагов и добавила:

– Возможно, нам не стоит тебе помогать, раз так. Вестающие решили помочь, Миланэ, но ты ведёшься очень грубо.

– Если вы и можете помочь, то сделайте так, чтобы Амону ничего не было.

Тем временем их путь кончился – они пришли в небольшую, но очень хорошо обставленную домашнюю библиотеку. Фрея без раздумий пошла прямо к одной из полок и безошибочно выбрала одну книгу среди многих. Простая коричневая обложка без всяких надписей, внушительный размер.

Вестающая поставила её на стол.

– Поверь, что самый большой твой враг сейчас – ты сама, – Фрея держала пальцы на книге. – Ты можешь ещё наговорить и наделать глупостей, тогда сестринство со светскими прихлебателями позабавится с тобой, как захочется. Они будут тебя разоблачать, испрашивать, судить и тешиться зрелищем. Разве я плохо приняла тебя в своём доме? Разве доброе слово Инлирамии не повлияло на тебя? Отвечай.

– Судьба коварна. Сейчас она улыбается, но через миг – показывает клыки. Я уже никому не верю.

Миланэ поглядела в окно.

– Кончайте со мной, как хотите. Только никого больше не трогайте.

Она подошла к нему ближе; волновались лёгкие занавески. Вообще, она однажды слышала, что душевнобольные в мгновения помрачения воспринимают окна, как выход, такой, который не используют все нормальные, а потому – привлекательный; причём не только как выход из дома, а именно выход вообще, способ всё прекратить и сказать миру, что с ним что-то не так. Да что тут сказать: тронутые душой – это те, кому говорят, что они не видят того, что на самом деле видят, и не чувствуют того, что на самом деле чувствуют; из-за такого чудовищного несоответствия они окончательно трогаются умом. Так сказала Ваалу-Скади, значит – так есть.

– Слова ничего не значат. Имеют значения лишь поступки, – бесцветно молвила Миланэ.

– О, хорошо. Тогда смотри, что делаю.

Миланэ обернулась не сразу. Поначалу даже не заметила, что такого сделала Фрея, но потом заметила, что та просто раскрыла книгу на первой странице. И она бы узнала эту книгу среди тысяч; не спрашивая разрешения, Миланэ сама перевернула страницу, потом ещё и ещё. Это было настоящее «Снохождение»; точнее, его копия, но добротно сделанная, и самое главное – подлинная. Потом подняла взор на Вестающую, полный растерянности.

– Малиэль Млиссарская – одна из самых почитаемых нами Ашаи-наставниц. Когда-то простые Ашаи-Китрах, которые, по своему большинству – всплывшая на поверхность чернь, отлучили её от сестринства, но мы, Вестающие – помним всё и продолжаем считать одной из величайших сестрин, ступавших по земле. До неё никто и не пытался внятно рассказать о сновидении, предполагая, что это невозможно; она с лёгкостью совершила невозможное, и почти каждая из нас, Вестающих, имеет у себя эту книгу. Любая Вестающая-наставница, которая получила под опеку ученицу, считает своим долгом подарить ей «Снохождение» как можно раньше. И Амарель прятала книгу под одеждой не потому, что это была улика, а потому, что это был именной подарок от её наставницы – самое дорогое.

– Но Вестающие сильны! Почему бы с неё не снять печать запрета? Ведь можно нажать на Надзор… не знаю…

– Она же не формально вероборческая, Миланэ; нет же, она по-настоящему вероборческая; там отрицается или отбрасывается многое из канонических учений о вере. Представь: все узнали, что Вестающие поголовно признают вероборческую книгу. Каков будет хаос и вой, а?

– Это ведь значит, что… – присела Миланэ на стул.

– Да, Миланэ, это значит, что мы крайне взволновались, узнав о пропаже «Снохождения». Но не потому, что нам есть дело до мнений Надзора и прочих дураков, а потому, что очень ценим Малиэль. Вестающие порицают тебя за кражу; с иной стороны, в нашей душе есть понимание мотивов твоего поступка.

Вдруг дочь Андарии резко встала.

– Я прошу прощения у львицы. Я была неправа.

– Ничего-ничего, сядь.

Слёзы накатывали сами, и сдержаться было очень трудно – Миланэ раз за разом потирала глаза основанием ладони.

– Я думала…

– Что Вестающие так уж плохи? – заулыбалась Фрея. – Нет, Миланэ, ты – наша единомышленница. Ты увидела величие духа; возможно даже испытала это знание в жизни. Вестающие живут сновидением, это наша жизнь – сновидеть и общаться там; нам-то не знать, что истинно, а что ложно.

– Испытала, испытала, – кивнула Миланэ, кое-как успокоившись. – И Вестающие признают, что Малиэль говорит об иных мирах?

– Да, конечно, – степенно ответила Фрея. – Признаём. Надо сказать, что сновидение требует долгой, сильной практики, должна быть опытная наставница или подруга, которая сможет подсказать, предостеречь, и так далее… Правда, Вестающие сновидят немного по-иному, чем простая сновидящая, ведь оно для нас – средство, а не цель, способ общения на расстоянии; наш великий дар. Мы не можем отправляться в далёкие миры, будь-то верхние или нижние, потому что это требует много силы, а сила нам нужна для другого. Всё-таки мы служим Сунгам и являемся Ашаи-Китрах, несмотря на наши более свободные взгляды на веру… Хорошо, Миланэ, у меня осталось не так много времени, – Фрея встала, то же сделала и дочь Андарии. – Обо всём этом мы сможем поговорить позже.

Поставив книгу на место, они вышли из библиотеки к атриуму. Фрея медленно шла по коридору, слева от неё шла Миланэ, внимая.

– Как видишь, Вестающие не пригласили тебя для того, чтобы издеваться или – Ваал упаси – наказывать. Мы просто хотели взглянуть в глаза той, что дерзнула свершить такой неоднозначный поступок. И я думаю, мы можем тебе помочь; тебе решать, принимать ли нашу помощь. Решайся.

– Фрея… пусть Вестающие помогут мне. Пожалуйста.

– Хорошо. Но в ответ мы тоже хотим попросить об услугах. Вообще, нам бы хотелось, чтобы ты, Миланэ, стала ближе к нам. Ты сможешь вольно общаться с нами, мы подскажем тебе о сновидении; в конце концов, сможешь читать «Снохождение» столько, сколько захочешь. И не только его. Поверь, есть ещё много интересных вещей.

– Что я должна сделать? – с готовностью сказала Миланэ, следуя за нею.

– Ну-ну, не сейчас, не время. Сейчас в первую очередь надо думать, как получше выйти из неприятной ситуации. Твоя амарах, Леенайни, бросила тебя, так что надо бы тебе выручаться.

– Фрея знает, что сделала амарах Леенайни? – удивилась Миланэ.

– Знаю, конечно. Ужасный поступок. Леенайни – жестокая идиотка, и будь моя воля, я бы давно поставила её на место; но мои сёстры-Вестающие всё что-то медлят… Мы знаем о её клике, которую она обозвала – нет, только вслушайся – «Тайнодействующие». Так же тайно, как торговка на рынке, да… Мы знаем, что она хотела тебя туда затащить, но ты не согласилась. Испытания она устраивает ученицам… Ничего себе испытания. На то и был расчёт: ты должна была испугаться, не идти на третье испытание. Но планы сломались. Мы знаем, Миланэ, что ты очень верная Ашаи-Китрах.

– Вы всё знаете. Спасибо за лестные слова.

Фрея лишь развела руками. Всё, так всё. Они вошли обратно в атриум.

– Итак, вот что. Сейчас тебя отсюда заберёт наш доверенный лев и вы с ним поедете обратно в форт Фес; возможно, по ещё каким-то конторам, не знаю. Не пугайся, пожалуйста – так надо. Твоё дело свершило много шума, из него не так просто выпутаться. Но не переживай – всё будет хорошо. Поедешь и делай всё, что он говорит. Думаю, к вечеру неприятности будут улажены.

– А как насчёт Амона? Он сейчас в форте. Можно его выпустить прямо сейчас? – с надеждой спросила Миланэ.

– Насчёт этого посложнее. Но тоже решится на протяжении нескольких дней.

– Фрея… пожалуйста… пусть Вестающие помогут освободить его… Я всё сделаю.

– В любом случае сначала надо решить проблему с обвинениями в твой адрес. Езжай с нашим львом и делай всё, что он говорит. Спасибо за общение, больше не смею задерживать.

– А где меня ждут?

– Выходи, он сам тебя найдёт, не беспокойся.

– Удачного дня, Фрея.

– И тебе, Миланэ, – то ли вежливо, то ли холодно улыбнулась Вестающая.

Нет, Вестающая не обманула. Как только Миланэ вышла из её дома, вежливо прощаясь с крайне предупредительными слугами, то встретил тёмный львина с совершенно непроницаемым ликом. Вид у него был такой, словно весь мир ему равнодушен, и что бы ни произошло – это его не волнует и волновать не будет. Прибыл он на большом и старом фирране, на котором, естественно, невозможно было перевезти все вещи Миланэ. Пришлось нанять извозчего, который согласился сам доставить вещи в дом; она опасалась за них, ибо там имелось немало ценного, но иного выхода не нашлось.

За всё это время лев даже не представился и сказал несколько слов:

– Я займусь львицей.

Потом:

– Коляску надо.