Текст книги "Снохождение (СИ)"

Автор книги: mso

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 60 страниц)

– Письмо для амарах, я хотела его передать!

– Чьё письмо?

– Патрона! – вспылила дисциплара, вбежав обратно в приёмную Админы.

Она устрашилась, что оно нечаянно потеряется, сгубится, уничтожится; что любопытная служащая нечаянно его вскроет (и тогда оно уже непригодно для амарах!); терзала себя за то, что вообще посмела его забыть.

– Чьего патрона, Миланэ, о чём ты говоришь? – наставница прильнула к стойке, как и ученица.

– Моего патрона, – быстро ответила Миланэ и тут же обратилась ко львице-служащей: – Прошу, прошу, пусть львица посмотрит… Я там забыла в комментариях одно письмо, мне нужно его забрать, оно там среди страниц, где-то в конце.

Со спокойной уверенностью та сразу нашла комментарии и, не задавая лишних вопросов, распечатала их.

– Аммм… – начала она быстро перелистывать тонкие страницы. – Сейчас. Ах да, есть. Прошу, – протянула.

То самое светло-блаженное облегчение, даже хочется смеяться.

– Моя глубочайшая благодарность. Пусть простится беспокойство, – с приторной вежливостью молвила Миланэ и медленно пошла, чтоб присесть где-нибудь.

– Ничего, ничего, со всеми случается, – успокоила служащая и без особых эмоций вернулась обратно к делам.

Лишь представив, как могло всё обернуться, потеряй она письмо патрона навсегда, то мелкая дрожь прошла вдоль спины. Присев возле неизвестной наставницы и маленькой ученицы-найси, которые всё ещё сидели здесь, Миланэ несколько раз повернула письмо в руке, бессмысленно осматривая личную печать её патрона. Хильзари присела рядом. Вопросов она не задавала, но ответов явно ожидала.

– В Марне… мне предложил патронат сенатор Тансарр из рода Сайстиллари, – сказала наконец Миланэ, понимая, что длинное молчание будет глупым и невежливым жестом: потакать себе в эмоциях можно лишь до определённой черты.

Наставница засуетилась, навострив уши:

– О небо, неужели? – и даже схватила ученицу за локоть.

– Вот… – как молчаливое свидетельство, протянула письмо Миланэ.

Не взяв его, Хильзари обрадовалась:

– Ваал мой, Миланэ! Как я рада за тебя! Вот и хорошо, вот прекрасно.

Чувствовалось, что она действительно рада.

– Моя наставница, судьба сделала мне необычный дар. Как я с ним встретилась – это долгая история, во многом необычная…

– Это ты потом расскажешь, успеется, – собралась с какими-то мыслями Хильзари и стала торопиться ещё пуще прежнего. Но теперь её торопливость избавилась от волнения: понимая, что хорошая ученица неожиданно заимела патрона в Марне, она обрадовалась тому, что той не придётся несколько молодых лет влачить трудное, полное вызовов для прочности духа служение, сопряжённое со смертью и риском гибели. Новость настолько облегчила душу, что она даже не особо успела заинтересоваться, как и почему так случилось, ведь учениц весьма-весьма редко берут под крыло патроната.

Она встала, всем своим видом показывая: «Пошли к амарах!».

Тем временем Миланэ, на радостях, решила поделиться добрым настроением с маленькой найси, которая совершенно пригорюнилась, прижав уши. Её наставница (по одежде, виду и манерам – юнианка) не совершала попыток утешить ученицу: то ли она глубоко думала о своём, то ли считала это лишним, то ли бросила пытаться. Было неизвестно, кого и зачем они здесь ждали, если ждали вообще.

– Всё будет хорошо, – молвила Миланэ.

Маленькая Ашаи, чуть больше десятка лет от роду, но уже с непростым взглядом, ответила с укором, даже вызовом:

– Легко говорить.

– Намарси, извинись, – негромко сказала ей наставница, не переменив позы, не бросив взгляда.

– Не стоит… Не стоит. Слова ничего не стоят, направду. Лишь поступки, – сказала Миланэ, вставая.

– Пусть слышащая Ваала меня простит, – ученица-найси тут же исполнила указание своей наставницы, неумело совершив жест извинения, причём сделав его сидя, а для него полагается встать.

Хильзари не вмешивалась, ибо ей было некогда – она пошла на мгновение перекинуться парой слов со служащими Админы.

– Я не злюсь на тебя, – бесхитростно сказала дочь Андарии.

– Меня не хотят принять к вам в Сидну, – вдруг подняла взгляд найси, и они встретились душами с Миланэ.

– Не печалься, ты ведь останешься львицей-Ашаи.

– «Плохие способности к игнимаре» – вот как сказали, – заметила наставница, при этом весьма вульгарно почесав шею.

– Со временем они могут выявиться, не отчаивайся, – терпеливо молвила Миланэ для найси. – Опускать хвост – самое простое.

– Зачем нужны эти глупые фокусы с огнём? – без вопрошания возгласила найси. – И кому?

Миланэ никогда не слыхала, чтобы кто-то из Ашаи, будь-то дитя или старая львица, так относился к игнимаре. Почти все воспринимали её, как удивительнейшую вещь, как великий дар. И тут – на тебе.

– Как же… Огонь Ваала нужен… – растерялась Миланэ, быстро перекидывая взгляд то на неё, то на наставницу.

– Нужен, конечно: чтобы Совершеннолетие пройти, и Приятие тоже, – смело сказала найси, даже не дрогнув, то ли по детской глупости, то ли по несмышленой отваге.

– Неудивительно, что с таким отношением ты не прошла Круг Трёх, – укорительно отметила Ваалу-Миланэ, покачав головой с печалью и укором.

Круг Трёх Сестёр в данном случае обозначал трёх наставниц дисциплария, которые принимали решение о принятии либо непринятии ученицы-найси на обучение в дисципларий. И совершенно ясно, рассудила Миланэ, что с таким, можно сказать, «подходом» к игнимаре – одному из главных даров Ашаи-Китрах – нечего даже и приходить в дисципларий.

– Метрика найси, можно забрать, пожалуйста! – отозвались служащие Админы.

Наставница встала, как и ученица.

– Прошу нас извинить, – бросила наставница и обратилась к воспитаннице: – Пойдём.

Найси, самостоятельная, ушла брать свои бумаги, а Миланэ остановила юнианку:

– Пусть видящая Ваала погодит. Можно кое-что спросить?

– Слышащая Ваала да пусть спрашивает, – с тонко скрытой иронией молвила Ашаи-юнианка; тем не менее, это ничуть не ускользнуло от внимательного чувства Миланэ.

– Ясно, что она не смогла войти в дисципларий с таким отношением к игнимаре. И у неё не так много шансов на Совершеннолетии, если ничего не переменится. Почему видящая Ваала не объяснит ей это?

«Если ей не нравится игнимара, так пусть хоть соврёт. Судьба ведь на кону, судьба!», – не понимала Миланэ.

– Прошу меня извинить, – равнодушно сказала та.

Но сделав шаг, она остановилась; вполоборота, глядя через плечо и вниз, наставница тихо молвила:

– Она ещё не умеет себе врать. В отличие от нас. Возможно, когда-нибудь ты поймёшь, львица сильной игнимары.

«Какая хорошая эмпатия», – только и подумала дочь Андарии. Не всякая Ашаи может вот так, сходу, определить дар к огню Ваала.

Тем временем возвратилась маленькая Ашаи-Китрах; она и Миланэ встретились взглядами, и что-то такое вечно-предвечное проскочило между ними; поразительно, но почувствовали они это одновременно, несмотря на огромную разницу в возрасте-опыте. Миланэ держала своё столь ценное письмо, маленькая Намарси обняла у груди свою бесценную метрику, свидетельство рождения.

– Будь охотна, маленькая ученица, – Миланэ показалось, что негромкие слова произнесла совсем не она, а некто через неё.

– Пойдём же, Миланэ, – помахала рукой Хильзари. – А то не успеем.

А за два часа до прибытия Миланэ её личное дело вместе с ещё тремя попало в руки амарах Сидны, Ваалу-Леенайни.

Она сидела в глубоком плетеном кресле, находясь в лоджии своих покоев во стаамсе; она любила читать и писать при свете, на открытом воздухе; предзакатные лучи солнца освещали стаамс, огромные земли Сидны, и ласкали её шёрстку.

Характера деятельного, живого. Роста маленького, окраса светло-светло-коричневого, обожает умащения-масла, вообще всякие хорошие запахи, не покажется перед другими без подведённых тентушью глаз и небольших чёрных полос на скулах (поклонница окраски). Возражений не терпит. Амарах стала шесть лет назад, крайне неожиданно для себя и для многих. Конечно, за это время успела наделать ошибок, обрела врагов и друзей, но главное – в полную силу решила претворить в жизнь некоторые идеи, благо, статус амарах позволяет очень многое; да что там говорить – почти всё мыслимое.

Хвост её безвольно отмокал в небольшом тазу со всякими травами – Леенайни посчитала, что шерсть там утратила лоск и блеск.

Сейчас ей надо принять важное решение, а когда Леенайни принимает важные решения, то неизменно пьёт очень крепкий зелёный чай безо всяких добавок. Страшная экзотика, этот зелёный чай, везут из каких-то совершенно диких мест через Кафну, а потому он ужасно дорог; но для амарах Сидны деньги и связанный с ними бред – тщетный вопрос.

Горячий чай в огромной чашке возле личных дел четырёх учениц-дисциплар.

«И кого мне выбрать?», – подумала она, беспорядочно выставив все четыре дела перед собою.

Ваалу-Шасна, Ваалу-Амариссани, Ваалу-Миланэ-Белсарра, Ваалу-Хойна – четыре дисциплары, у которых на протяжении трёх последующих лун должно свершиться Приятие.

На самом деле, четвёртое дело принесли зря, зря-зря. Она внутренне для себя уже решила, кто явно не подходит, и запросила дело Хойны чисто по инерции и из любви к парным числам. Во-первых, как раз Ашаи с её навыками позарез нужна в одной из больниц в далекой Кафне; во-вторых, Хойна ей просто не нравится – приторно-вежливая такая, без той особой внутренней гордости, с тихим, но неизменным огоньком поиска выгоды и полезного, хотя услужливая, предупредительная. Такие хороши, когда всё хорошо; когда станет плохо, нужны другие.

Не то что бы должно стать плохо, подумала амарах, но в жизни всяко бывает.

«Тебе, Ваалу-Хойна, милая, придётся уплыть через синее море, дальнее море. И не сетуй на судьбу, лучше скажи себе: «Мир повидаю!». Завели теперь привычку: чуть что, так жаловаться на место служения после дисциплария. А мы-то в своё время – ни-ни, мы прочнее были…», – вспомнила Леенайни не такую уж далёкую молодость, закрыв глаза и отпив горячего чая в тёплую погоду.

И, наконец, в отличие от остальных трёх, проступок Хойны был самым безделушным и пустяковым.

Остаются Амариссани, Шасна и Миланэ.

Махом отбросив дело Хойны подальше, на край стола, Леенайни, почёсывая подбородок всей ладонью, открыла остальные три дела. У каждого – кожаный переплёт (на года!), каждое – довольно толстое само по себе, но не из-за бумаги (у каждого от силы страниц десять), а из-за наличия светотипа – большой, в размер страницы стеклянной пластины, прозрачной с лицевой стороны, и полностью чёрной – с тыла. На каждой из них, с точностью и достоверностью, запечатлены ученицы после Приятия, то есть в юных семнадцать лет.

Изготовление светотипов – чрезвычайно дорогое и сложное удовольствие. Некогда подобные портреты создавались по старинке, художниками-портретистами, которые с помощью некоторых ухищрений-присоблений добивались практически идеального сходства. Но художники – капризные души: то у них сегодня не ладится, то медленно работают, то вообще отказываются писать в самый нужный момент; кроме того, их всегда не хватало, ведь за одно Совершеннолетие в дисципларий может придти сотня учениц, а то и больше. А ещё, по всеобщему однозначному мнению опытных Ашаи, по светотипу намного легче уловить общие черты характера и души, «увидеть», как говорят Ашаи-Китрах; это свойство светотипа было открыто почти случайно, через нескольких лет после его изобретения умнейшим учёным-оптиком Марнского университета, а это случилось сравнительно недавно, лет тридцать назад. Связывали это с тем, что художник невольно трактовал любой портрет через дымчатое стекло своей души, а стеклянная пластина с серебром – прозрачно-бесстрастна. Поэтому дисципларии Айнансгард и Сидна давно уже перешли на светотипию при составлении личного дела на ученицу, которая успешно прошла трудную Церемонию Совершеннолетия и стала дисципларой, и только Криммау-Аммау, где сидят непоколебимые хранительницы традиций, всё ещё составляет портреты учениц с помощью художников; что там, что там дисципларам нужно долго и упорно сидеть на стуле, потому для них разницы нет; но никакой мастер-художник не достигнет той достоверности, которую дарит светотип.

Открыв каждое дело на первой странице, где находился портрет, Ваалу-Леенайни сложила перед собою руки на столе и начала всматриваться в каждую из них; подул свежий ветер, но она не обратила внимания.

«Пожалуй, сначала Шасну просмотрим».

Леенайни как-то привыкла думать о себе в третьем лице, и даже в разговорах вместо «Я пойду», «Я подумаю» говорила «Мы пойдём», «Мы подумаем».

Ваалу-Шасна. Даже тогда, в те юные семнадцать лет, у неё уже целеустремленный, строгий взгляд, строгое сердце – не урвёшься. Грубые, словно высеченные из камня черты, крупное, но ладное сложение. Леенайни неплохо знает Шасну, однажды прибегала к её помощи и несколько раз говорила по душам. Что ни говори, из неё – очень хорошая Ашаи-Китрах, нужная, такие нужны Сунгам; можно сказать – внушительная, да-да, именно так, внушительная. Внушает. Взгляд у неё такой… какое бы слово… меткий. Цепкий. Взяла за душу – держит тебя, не отпускает.

Ваалу-Шасна из рода Свельрра, рождённая 786 года Э. И., городок Тавальсиан, провинция Йонурру. Родное место на момент Совершеннолетия – город Мантри, провинция Йонурру. Оглашённая прайдовая принадлежность – норрамарси. Наставница – с. с. Ваалу-Вельза, Мантри, Андария. Происхождение: простое, сословие малоимущих горожан. Примечание: с девятилетнего возраста воспитывалась наставницей (отец пропал без вести, мать умерла по болезни). Отец – истинный Сунг, Йонурру. Дед по отцу, нишани по отцу – неизвестно. Мать, дед по матери, нишани по матери – принятые Сунги, Норрамарк. Вывод по родословной: принятая Сунга. Денежное достоинство рода: нижнее. Примечание: на содержании наставницы и государства.

Наследственных болезней – нет, увечий и уродств, несовместимых с достоинством Ашаи-Китрах – нет. Примечание: иногда мучают сильные головные боли неясного происхождения. Отношение к сестринству Ашаи-Китрах и вере Сунгов – достойное, исключительно уверенное. Прохождение испытания правдовидицей перед Церемонией Совершеннолетия – успешное. В низменных и недостойных поступках не уличена.

Место прохождения Церемонии Совершеннолетия – Сидна. Прохождение Церемонии Совершеннолетия – успешное. Мнения Круга Семи на Церемонии Совершеннолетия: все семь – принимают. Таланты, выявленные на Церемонии Совершеннолетия: большие способности к страйе, сильный взгляд, развитая способность к влиянию на души. Эскиз стампа (собственный) одобрен. 803 год Э. И.

Перевернув страницу, Леенайни перешла от скупых ведомостей, что были запечатлены после Церемонии Совершеннолетия, к более обстоятельным записям.

Дисциплара Ваалу-Шасна, из рода Свельрра. Приятие назначено на конец Времени Всхода 810 года Э. И. Склонности и таланты, проявленные во время обучения: очень сильные навыки страйи и влияния на души, сильный взгляд, явная склонность к правдовидению (примечание на полях: видит далеко не всё и не всегда), отличное знание истории веры и сестринства, отличное знание законов Империи Сунгов, очень хорошая стрельба из большого лука. Овладение общими знаниями Ашаи-Китрах – почти полное, провал в фармации. В низменных и недостойных поступках не уличена, отношение к стампу – ответственное, в злоупотреблении веществами не уличена (примечание: питает отвращение ко всему, что влияет на сознание). Явление Ваала во снах – сбылось, подтверждено правдовидицей. Инструменты: флейта, мансура. Мастерство игры – достаточное. Владение танцами – достаточное, владение жестами и позами – достаточное. Владение каллиграфией – достаточное, владение рисунком и росписью – достаточное. Важные и примечательные служения и поступки: трёхлунное служение в Отделе сыска и следствий Префектуры Сармана в качестве правдовидицы (808 год Э. И.); бесстрашное уничтожение варвара стрелой в руке при трёхлунном служении в крепости Имперской Легаты на Восточных Землях (сто льенов от границ Первого Восточного Домината);…

Леенайни прекрасно помнила об этой нашумевшей истории. Суть была простой: года два назад Ваалу-Шасну, как дисциплару сильного духа и очень простого происхождения, отправили на служение-обучение прямо на Восток, за границу Империи, в дикие, варварские земли, где уже много лет Имперская легата пытается держать в узде многочисленные племена, княжества, земли и землишки восточных варваров. Там всё полнится постоянным страхом, мелкими и крупными нападениями, бандитизмом, восстаниями, непонятными никому сражениями; то вроде там всё спокойно, то чуть ли не тотальная война. Империя Сунгов не спешит возглашать эти земли своими, она их просто контролирует, чтобы обезопасить территорию, пытается иметь с Востока пользу в меру сил и возможностей, водружая на множество тамошних тронов и трончиков свои креатуры, которые постоянно выходят из-под контроля и плетут бесконечные интриги.

По сути оказалось, что Шасне вместе с ещё одной сестрой пришлось служить воюющему легиону. К своим обязанностям Ваалу-Шасна приступила споро, с пугающей уверенностью; она почти весь день проводила в хлопотах, разъездах, заданиях и походах. В одном из таких небольших походов её группа, около двадцати воинов, попала в засаду – самое обычное дело на Востоке. Лук Шасна заткнула за спину, поскольку он больше мешал, чем был полезен, а нападение оказалось крайне внезапным; варвары, прекрасно зная, что у Сунгов есть эти ужасно-непонятные Ашаи, видимо, яро пожелали захватить её живой; в итоге вся потасовка как-то сразу началась именно с её персоны. Но Ваалу-Шасна с самого начала умерила пыл нападающих, вытянув стрелу с колчана, который торчал из сумки, и этой стрелой проткнула первому нападающему живот, а потом и горло. Потом она, как ни в чём не бывало, взяла совну и отмахалась ею от нападавших.

Следом, на одной из страниц, этот случай по-военному сухо и кратко описывался комендантом крепости, но амарах знала о подробностях – их Шасна поведала сама, в присутствии множества учениц, нескольких наставниц и её, Леенайни. Кстати, рассказывать о нём Шасна не любила, что также было известно амарах.

Далее в заслугах и служениях Шасны оказалось множество всяко-разного: уличение во лжи преступников, спасение жизни одной из учениц, научение сталл основам искусства страйи и так далее. Пять-шесть листов были целиком и полностью заполнены положительными замечаниями и впечатлениями наставниц о силе её взгляда и влияния на душу.

Безусловно, это дар от Ваала.

«Она – хороший выбор», – подумала Леенайни. – «Неплохой».

Пролистав до конца дело Шасны, амарах отставила его и взяла дело Миланэ.

С первой страницы на неё глядела не совсем обычная дисциплара. Как правило, после Совершеннолетия они все чуть растерянно-радостные, со скрытым знаком триумфа на лице (только что пройдено труднейшее испытание!). Но Миланэ выглядела серьёзной, даже чуть чересчур. Типичные андарианские черты: лёгкая, почти незаметная тёмная полоска, которая начиналась от основания носа, ладные скругленные уши без острых углов, темноватый нос, тонкие черты рта. Ни дать ни взять – типичная андарианская маасси; её очень легко представить в этом узорчатом, длинном андарианском платье с неизменным тонким шлейфом, что крепится к правой стороне груди и ниспадает чуть ли не до самых лап, небольшом обруче. Тем не менее, её андарианские черты смешались с благородством сестринства; есть такой феномен красоты Ашаи: когда львёна становится ею, то сразу чуть меняется, чуть взрослеет; львица-подросток из сестринства, пройдя Церемонию Совершеннолетия, становится неуловимо изящнее и красивее – это факт, подтвержденный опытом множества поколений, а не досужие домыслы. Никто до конца не знал, в чём тут дело, потому все говорили, что это один из неявных даров Ваала.

Ваалу-Миланэ-Белсарра из рода Нарзаи, рождённая 786 года Э. И., посёлок Стаймлау (округ Ходниана), провинция Андария. Родное место на момент Совершеннолетия – посёлок Стаймлау, провинция Андария. Оглашённая прайдовая принадлежность – андарианка. Наставница – с. с. Ваалу-Мрууна, Стаймлау, Андария. Происхождение: простое, сословие добрых земледельцев и скотоводов. Отец, дед по отцу, нишани по отцу – истинные Сунги, Андария. Мать, дед по матери – истинные Сунги, Андария. Нишани по матери – принятая Сунга, Хольц. Вывод по родословной: истинная Сунга. Денежное достоинство рода: средне-нижнее.

Наследственных болезней – нет, увечий и уродств, несовместимых с достоинством Ашаи-Китрах – нет. Отношение к сестринству Ашаи-Китрах и вере Сунгов – достойное. Прохождение испытания правдовидицей перед Церемонией Совершеннолетия – успешное. В низменных и недостойных поступках не уличена.

Место прохождения Церемонии Совершеннолетия – Сидна. Прохождение Церемонии Совершеннолетия – успешное. Мнения Круга Семи на Церемонии Совершеннолетия: шесть – принимают, одна – воздержалась. Таланты, выявленные на Церемонии Совершеннолетия: чистая игнимара. Эскиз стампа (собственный) одобрен. 803 год Э. И.

Амарах вздохнула, подошла к перилам лоджии и чуть посмотрела на мир, а потом вернулась обратно.

Дисциплара Ваалу-Миланэ-Белсарра, из рода Нарзаи. Приятие назначено на начало Поры Огня 810 года Э. И. Склонности и таланты, проявленные во время обучения: чистая, стойкая игнимара в две руки; стальса; траурный церемониал. Овладение общими знаниями Ашаи-Китрах – полное. В низменных и недостойных поступках не уличена, отношение к стампу – ответственное, в злоупотреблении веществами не уличена. Явление Ваала во снах – сбылось, подтверждено правдовидицей. Инструменты: кифара, арфа, цимлатин, мансура; мастерство игры – достаточное (примечание на полях: на мансуре – хорошее). Владение танцами – достаточное, владение жестами и позами – хорошее (примечание: родовой опыт в швейном деле, отличный вкус в одеждах). Владение каллиграфией – хорошее, владение рисунком и росписью – достаточное. Важные и примечательные служения и поступки: ведение церемонии сожжения супруги префекта префектуры Регулата Закона и Порядка Сармана; ведение церемонии сожжения трагически погибшего септимарра Имперской Легаты; излечение тяжёлого спинного недуга у купца высокого денежного достоинства (из Сунгкомнаасы); излечение от шейных болей многих Сунгов; четырёхлунное служение Легате на Восточных землях (Второй Восточный Доминат).

Сводное мнение наставниц о предполагаемых местах служения Сунгам: Имперская Легата (боевые части); больницы для добрых Сунгов хорошего денежного достоинства; сестра, отвечающая за траурные церемонии в больших городах.

Детей на данное время нет. Патрона на данное время нет. 809 год Э. И.

Было несколько примеров почерка (обычного и каллиграфического), оттиск стампа, несколько посредственных стихов (сочиненных в процессе обучения искусству речи), два ещё более посредственных рисунка (грифелем и тушью), маленькое замечание от одной из правдовидиц Сидны: «Спокойные, твёрдые жизненные принципы, характерные для андарианок. Не имеет склонности к разглашению всяких тайн, предпочитает скрытность и утайку, неохотно идёт на искренность в некоторых темах, тактична в разговоре», и курьёзный, весьма смешной документ, который неизвестно зачем прикрепили к делу – объяснительная главы стражи центральных ворот о том, что он в служебное время ушёл в термы дисциплария и был замечен там «на лечении» у Ваалу-Миланэ-Белсарры по её же настойчивой просьбе, поскольку это требовалось «для обучения стальсам, массажам и прочим терапиям», правописание сохранено. Леенайни раньше как-то не замечала его и с весёлой живостью перечитала несколько раз; потом до неё дошло, что эту одинокую бумажку кто-то из наставниц всунул не смеха ради, а для полной характеристики дисциплары, мол, принципов она спокойных, строгого андарианского воспитания, но ничто из удовольствий ей не чуждо. Тут Леенайни вспомнила, как краем уха слышала о склонности Миланэ заманивать львов, преимущественно стражей, в термы дисциплария под вроде бы серьёзным предлогом… Правда, Леенайни и не знала всей правды: Миланэ и в самом деле звала львов в термы именно ради обучения стальсе, потому как она должна была знать не только анатомию и энергетику самки (подруги-дисциплары с величайшим удовольствием-то ходили к ней на сеансы), но и самца; конечно, при этом львы вздумывали себе всякое, но Миланэ мягко, но непреклонно отбивалась, и не захотела сопротивляться лишь раз. Так что мысли Леенайни о скрытной тяге к интимным развлечениям у Миланэ хоть и имели веские основания, но на самом деле не отвечали действительности. Все домыслы подруг и наставниц о скрытой тяге Миланэ к разврату (что само по себе спокойно воспринимается сестринством Ашаи) были именно домыслами; Миланэ знала о них, но не спешила что-либо отрицать, ибо это могло вызвать насмешки и даже обвинения в лицемерии.

Самое обычное, даже безликое личное дело. Неплохая дисциплара, но явно ничего выдающегося. Да и по сути, её Леенайни знает хуже всех, лишь больше по рассказам тех, кому доверяет. Несколько бесед и пара совместных работ в экзане не в счёт.

Но дело Миланэ оказалось у неё на столе по нескольким причинам. Во-первых, остальные дисциплары, у которых состоится Приятие в этом году, попросту не подходят по многим причинам: то влиятельный и богатый род, то ненадёжный, ветрено-смешливый характер, то особые умения, на которые уже ждут во множестве мест Империи, и так далее и тому подобное. Во-вторых, Леенайни втайне завидовала всякой Ашаи с отличной игнимарой, ведь у самой-то не ахти, и считала, что в её случае это будет очень полезным. В-третьих, почти полное отсутствие всяких проступков и вольностей во время обучения говорило об ответственности и страхе любым образом опорочить своё имя, а это на руку Леенайни.

Кроме того, с одной стороны, Миланэ ей чем-то симпатична, но с другой стороны – совершенно не нравится; первое чувство было вполне разумным, рациональным, плодом размышлений-сопоставлений, тщательного выбора из доступных вариантов. Второе возникало из созерцания её портрета на светотипе; острые, чуть асимметричные черты мордашки, цельная, внутренняя строгость во влажных глазах, даже узкий нос и подведенные чёрные полоски от глаз к шее (на Совершеннолетие принято раскрашиваться), странное, глубоко скованное, хищное бесстрашие (или же бесстрашная хищность), что тихо скользило по её юному, семнадцатилетнему облику – всё это внушало то ли непонятные опасения, то ли даже плохо объяснимый испуг. Какие-то слишком противоречивые чувства.

Статус Ашаи – всё, что есть у Миланэ, и она ни за что не захочет утрачивать его; Миланэ сделает всё, чтобы сохраниться в сестринстве; её небогатый род не сможет вмешаться, поднять шум или защитить свою дочь, да и высоких покровителей у неё нет. Всё это говорило «за». Но казалось, Ваалу-Миланэ что-то таит в себе, неизвестное; с одной стороны, именно это и нужно Леенайни, с другой – настораживало и пугало.

– Не знаю, не знаю насчёт тебя, не знаю. Миланэ, да. Род Нарзаи, да. Андарианка. Не знаю, брать ли тебя в игру…

В таких случаях совершенно логичным было бы использовать какой-нибудь способ предсказания. Но Леенайни слаба в мантике, она знает, что предсказательница из неё никакая, потому не надеется на мантику и не слишком верит ей, считая, что каждая душа сама шьёт свою судьбу.

Осторожно отложив в нерешительности дело Миланэ, Леенайни значительно бойчее-веселее взяла дело удобной и хорошей во всех смыслах Ваалу-Амариссани.

Ваалу-Амариссани, рождённая 787 года Э. И., городок Верхний Мас, провинция Дэнэнаи. Родное место на момент Совершеннолетия – городок Верхний Мас, провинция Дэнэнаи. Оглашённая прайдовая принадлежность – не оглашена. Наставница – с. с. Ваалу-Нолиана, Верхний Мас, Дэнэнаи (примечание: известная старшая сестра, Ашаи высоких достоинств, одна из лучших воспитанниц Айнансгарда своего года, крупная мастерица фармации и каллиграфии). Происхождение: простое, сословие чиновников среднего ранга. Отец, дед по отцу – истинные Сунги, Дэнэнаи. Нишани по отцу – истинная Сунга, Северный Ашнари. Мать, дед по матери, нишани по матери – истинные Сунги, Дэнэнаи. Вывод по родословной: истинная Сунга. Денежное достоинство рода: среднее.

Наследственных болезней – нет, увечий и уродств, несовместимых с достоинством Ашаи-Китрах – нет. Отношение к сестринству Ашаи-Китрах и вере Сунгов – радостное, слегка экзальтированное. Прохождение испытания правдовидицей перед Церемонией Совершеннолетия – успешное (примечание: с некоторыми допущениями и оговорками, см. стр. 4). В низменных и недостойных поступках не уличена, имела несколько замечаний от наставниц, будучи сталлой в Сидне.

Место прохождения Церемонии Совершеннолетия – Сидна. Прохождение Церемонии Совершеннолетия – успешное. Мнения Круга Семи на Церемонии Совершеннолетия: шесть – принимают, одна – воздержалась. Таланты, выявленные на Церемонии Совершеннолетия: отличные задатки к искусству речи и жестам. Эскиз стампа (собственный) одобрен. 803 год Э. И…

Бегло пролистав остальные страницы, амарах начала теребить краешек одной из них. Читала Леенайни чисто механически, не задумываясь. Она отлично знала Амариссани: живую, очень симпатичную, весёлую и крайне общительную молодую львицу; она покоряла обаянием и ненавязчивостью, а также умением много, складно и красиво говорить. Амариссани также писала проникновенные, светло-грустные стихи, вовсе не стесняясь выносить их на суд публики, и у неё даже появились поклонники в среде искусств. Взвешивая все «за» и «против», Ваалу-Леенайни понимала, что именно такая, полностью живая и здоровая духом Ашаи, может больше всего пригодиться.

Её умение быстро, легко знакомиться с кем угодно – бесценно.

Чай уж давно остыл. Ваалу-Леенайни поднялась; всё ещё не определившись с полно и окончательно, прошлась по лоджии; холодная мраморная колонна равнодушно испытала прикосновение ладони; Леенайни отсюда наблюдала огромные владения Сидны в золотом свете: вот перед нею раскинулся Сиднамай – жилой квартал для всех учениц Сидны и почти всех сестёр. Занимал он землю воистину внушительную, и в нём были общежития с дортуарами для учениц-сталл, общие дома с отдельными комнатами для двух или трёх дисциплар, небольшие отдельные домики (несчастные, они всегда предмет вечного раздора между дисципларами) для двух, трёх или четырёх дисциплар, парадные аллеи, громоотводы, камышовые кровли на многих домах, в некоторых даже фасады со штукатуркой под мрамор, общие комнаты, столовые, кухни, комнаты и дома для светских служащих, обсидиановые статуи великих и неизвестных Ашаи-Китрах, деятелей Империи, алебастровые светильники, диваны для сидения, диваны для возлежания, подставки для лап и хвостов, кладовые, ледники, сушилки для одежды, сушилки для трав и корней, угольные, дровяные и винные погреба, клумбы и сады с тюльпанами, крокусами, гиацинтами, примулами, ландышами и строфантом, гамаки в садах, лаборатории, места тишины и уединения, переливчатые колокольчики на входных дверях и ещё всего не счесть.