Текст книги "Танец Опиума (СИ)"

Автор книги: Lime.lime

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 55 страниц)

Какие-то старые станки и оборудование лежала в груде хлама вместе с помоями. Всюду свистел ветер и с улицы доносились громкие голоса незнакомцев. Двери с несмазанными петлями кричали, как чайки над морем. Так пронзительно и отчаянно, словно в последний раз. Запутанные коридоры кружили голову и сбивали с толку.

Мальчик молчал даже тогда, когда Рин указала ему на два обрыва, которые соединяла толстенная железная труба. Внизу было так темно, что казалось этот путь ведет прямиком в ад. Через прогнившие доски на крыше протиснулся лунный свет. Он, бледный и тусклый, был единственным фонариком, освещавший им трудную дорогу.

– Иди, дорогой, я прямо за тобой, – ласково произнесла Рин и слегка подтолкнула мальчика в спину. – Нам нужно спешить.

Держать равновесие было крайне сложная задача. Труба была жутко скользкой, и единственное, неверное, движение могло привести в действие необратимую череду событий, которые сулят только смерть. Однако из них двоих, казалось, мальчику было многим проще переживать этот стресс. Девушка же еле сдерживала свои слезы, гадая, куда запропастился её муж.

Последний раз она видела его, когда они выходили из зоопарка. Затем Обито заметил, что за ними следят, и всё пошло кувырком. Теперь Рин со своим маленьким крестником пытались спастись от неминуемой гибели, а её муж, и с тем же крестный мальчика, бесследно растворился в суматохе.

Перейдя на противоположную сторону, Рин грохнулась на колени и тяжело задышала, пытаясь сообразить, как далеко они забрели и как теперь выбираться из окружения. Слезы градом катились из её глаз, заливая дрожащие пыльные руки. Казалось, это тупик, ведь грозные голоса мужчин она слышала даже здесь, на втором этаже, за милю от них.

– Рин!

Девушка подняла свои глаза на мальчика, на переносице которого сошлись брови. Он выглядел весьма устрашающе и серьезно для своего-то возраста. Ну, а что еще можно было ожидать от великого потомка Учих?

– Нам нужно выбираться! Рано опускать руки! Нужно найти Обито!

Девушка молчала.

– РИН!

***

Итачи, преклоняясь хорошим манерам, врожденной вежливости и необъяснимым чувствам к этой загадочной особе, распахнул перед девушкой дверцу черного лимузина. Его бездонные черные глаза с холодной взвешенностью смотрели в её – теплые и зеленые, слегка уставшие, но всё по-прежнему добрые. В них он готов был утонуть. Им он готов был отдаться.

Залезая в машину, дурнушка, мало того, встретилась головой с косяком, так еще и о порог споткнулась. От неизбежного падения прямиком носом в пол её спас Итачи, вовремя среагировав и ухватившись рукой за её талию. Сакура тяжело вздохнула, отметив свою крайнюю неуклюжесть и полное отсутствие координации этим вечером.

Вот так всегда бывало… В самые важные или ответственные моменты жизни, Харуно находила неприятности на ровном месте. То упадет, как сегодня; то забудет речь, как это случилось в школьном актовом зале на выпускном; то начнет игнорировать определенные меры с бутылкой вина в руке. Каждый раз происходило что-то новенькое! Немудрено, что дурнушка с прискорбием называла себя бедоносцем.

Придерживая полы своего платья, которое всё-таки изрядно потрепалось, измялось и испачкалось, молодая официантка уселась на мягкое кожаное сидение и прикрыла уставшие глаза.

«Наверное, Самуи окончательно возненавидит меня, когда увидит, во что я превратила платье…» – подумалось девушке, прежде чем Итачи опустился рядом и, потирая кисти рук, снял золотые часы. Он-то, в отличие от Сакуры, был опрятен и аккуратен. Сразу видно: перфекционизм заложен в крови. Волосы приглажены, костюм словно бы только что отгладили, туфли всё по-прежнему блестят. Даже выражение лица на протяжении всего дня едва ли изменялось. Вот оно – настоящее постоянство во всем.

Как бы то ни было, подобные мелочи не волновали этих двоих, когда девушка аккуратно положила тяжелую голову на плечо Итачи. Она всё еще не знала, куда на этот раз её осмелился увезти этот мужчина, однако была совершенно не против еще раз стать его заложницей. Её восхищала эта совершенная отреченность от окружающего Учиху мира. И где-то глубоко в душе она точно также мечтала научиться скрывать свои чувства, отгородиться от всех и вся.

Однако мысли Итачи не были столь же безоблачными и безобидными, как и у его дурнушки. По правде говоря, он унесся сознанием куда-то к Нагато, которому поручил важное задание. У него из головы всё не выходил этот Хьюго, который словил пулю в лоб за свою бестактность в общение с Учихой.

Если бы Неджи изначально не наставил на Итачи рога и не начал бы бодаться с ним, изо всех сил пытаясь доказать свою независимость и бесстрашие, то возможно сейчас ехал бы домой со своей невестой. А эта милая девушка, Тен-тен, не попала бы сейчас на допрос к Нагато и не имела ни малейшего представления о том, на что способны Учихи в гневе. Однако без крови теперь не обойтись.

«Если я хочу закончить всё как можно быстрее, то без насилия, увы, не обойдется», – спокойно размышлял Итачи, вспоминая нормы морали.

Да к черту эти нормы! Для старшего Учихи они были не больше, чем пустой звук – не больше, чем слова, записанные философами Древней Греции, Египта или Рима. Его не волновало то, что подумает о нём народ, его приближенные или даже семья. Его задача – обеспечить всех безопасностью и гарантировать спокойную жизнь Сакуре. А методы, будьте добры, не жаловать, ибо у Итачи они всегда отличались особой степенью жестокости и бесчеловечности.

Мужчина очень устал, хоть не подавал виду. Он утомился от представителей мелких семей, которые то и дело лижут ему задницу в надежде на помощь в трудную минуту. Они надеются на поддержку семьи Учиха, когда их бизнес пойдет прахом, а влияние на черном рынке упадут с небес на землю. Крайне опасное положение…

Однако сейчас все эти мелкие заботы отошли на второй план. Итачи настроился играть по-крупному. И стоит его отцу дать сыну слабину, как это бесчеловечное нечто вырвется на свободу, со всей данной ему жестокостью расправляясь с ненавистной ему занозой в заднице, то бишь Сенжу.

До самой гостиницы они ехали молча. За это время Сакура успела задремать, пока перед ледяными глазами Итачи проносились огни ночного города. Если бы в окошко смотрела Харуно, то непременно бы удивилась той суматохе, что творится в первом часу ночи на итальянских улицах. Её бы поразила та спешность и неугомонность обычных горожан, совсем не принимая во внимание то, что от этих людей она не больно-то и отличалась.

Лимузин остановился перед громадным зданием в золотых тонах. Девушка встрепенулась, как только автомобиль ударил по тормозам. Она выглянула в окошко и прочла название отеля. Вывеска гласила: «Гранд-отель». Сакура невольно усмехнулась сравнению, которое пришло в её голову. Ведь ту улицу, на которой произошло судьбоносная встреча с Саске, носила похожее название… Гранд-стрит. Было в этом забавном совпадении что-то мистическое. По крайней мере, так показалось Сакуре, когда она под руку с Учихой выходила из лимузина.

Она глянула через плечо, и глаза её округлились от удивления. За лимузином протянулась целая цепочка дорогих автомобилей. Из серой машины не спеша вышли два человека. Они выглядели чересчур специфично даже для такого продвинутого итальянского городка, как этот. Сакура лишь успела заметить бледную, даже слегка синюю, словно бы тот был ходячим трупом, кожу коренастого мужчины и ярко-рыжие, пылающие волосы его менее крупного друга. Однако у последнего глаза были многим страшнее, чем у крепыша с татуировками жабр на скулах.

Рыжий вытащил из внутреннего кармана пиджака пачку Treasurer, извлек одну сигарету и закурил, с холодной взвешенностью поглядывая на Харуно. Бледный был несколько на взводе и что-то обеспокоенно вторил своему другу, пока тот играл в гляделки с дурнушкой.

Сакура дернула Итачи за рукав и, приподнявшись на носочки, тихо поинтересовалась:

– Кто это?

Учиха-старший даже не удосужился повернуться. Он сразу понял, о ком шла речь. Он устало повел плечами и нехотя ответил:

– Моё окружение.

– Окружение?

– Да. Ближайшее окружение.

– То есть… твои друзья? – Сакура искренне пыталась вникнуть в суть дела. – Ты им, похоже… доверяешь…

Итачи остановился возле дверей, пока лакей учтиво их открывал перед прибывшими. Учиха посмотрел на Сакуру чуть менее равнодушными глазами и тихо ответил:

– Нет, Сакура, они не мои друзья. Они – моё ближайшее окружение.

Затем пара прошла внутрь и тут же отправилась на ресепшн. За стойкой стояла улыбчивая молодая блондинка с ярко-зелеными, как и у Харуно, глазами. Пока Итачи что-то нарочито медленно ей говорил, Сакура оглядывалась по сторонам. Она даже думать не хотела, сколько всё это, должно быть, стоит и какие деньги будут потрачены на вип-номера. В любой другой день у девушки бы глаза на лоб полезли от такой роскоши. Но не сегодня.

Сегодняшний день был каким-то особенным, и задумываться по пустякам у дурнушки не было ни сил, ни желания. К тому же, учитывая доходы семьи Учиха, выписанный чек был крошечной частью тех денег, которые Итачи взял «на всякий случай» с собой.

– Надеюсь, тебе понравится номер, – отозвался брюнет, когда они с Сакурой поднимались вверх на лифте.

– А как же твои друзья?

Учиха непонимающе нахмурил брови.

– Ну те… которые стояли у лимузина.

Учиха, наконец, понял, однако объяснять не стал, лениво пожав плечами и прикрыв глаза.

– Что значит твоё «ближайшее окружение»? Я не совсем понимаю…

– Тебе и не нужно понимать, – оборвал её Итачи. – Потом ты сама все поймешь.

Больше Сакура не приставала к Учихе с ненужными расспросами. Конечно, любопытство сложно унять, но девушке это удалось, пусть неприятное послевкусие и осталось. К тому же, молодая официантка понимала, что Итачи попросту устал за весь этот суматошный день. Возможно, он и хотел всё разъяснить Харуно, но скудные остатки сил этого не позволяли.

После характерного звука, двери лифта открылись, и Харуно выскочила в коридор. Золотисто-белый оттенок придавал этому зданию некое величие, отчего у Сакуры дух захватывало. Ей сложно было представить, что находится в номерах, если одно нахождение в коридорах этого здания заставляет визжать от восторга.

– Какой номер? – чуть громче обычного поинтересовалась Сакура, внимательно разглядывая круглые таблички с номерами на дверях, часто мелькавших перед глазами.

– Триста семнадцатый. У входа должен стоять твой чемодан с вещами.

И вправду, стоило завернуть за угол, и Харуно обнаружила у одной из дверей свой багаж. Темно-синий чемодан был невелик, но забит до нельзя. Он аккуратно был поставлен у стенки, а к его ручке была привязана бирка с именем.

Пока Итачи вставлял в дверной проем нужный ключ и медленно поворачивал его в замочной скважине, девушка успела прочитать содержимое бирки. По правде говоря, она немало удивилась странной ошибке, допущенной администрацией. Вопрос, почему вместо «Сакура Харуно» было ровным почерком выведено «Сакура Учиха», остался без ответа.

Оказавшись в номере, девушка первым делом заметила мягкие персидские ковры под ногами, а следом в глаза бросился открытые нараспашку двери балкона. Прозрачные белые занавески надувались от сквозняка, как парашюты. Потолок белый, с громадной блестящей люстрой. Свет был приглушен. На рыжих обоях – незатейливые, массивные рисунки. Номер был вытянут в длину. Вся его западная часть составляла мини-кухня. Центр занимал громадный стол из красного кедра. На нём – ваза с белыми цветами. Насколько правильно поняла Сакура, это были лилии. Чуть поодаль, на южной стороне – кресла и диван из какой-то очень мягкой ткани. На стене – громадная плазма. Восточная сторона была скрыта стеной, а за проемом – что-то вроде спальни. Большая и просторная. С двумя шкафами-купе, прикроватными столиками и дверью, ведущей в ванную. Двуспальная кровать располагалась на две ступеньки выше, чем вся остальная мебель. Шелковое постельное белье в серых оттенках. Красота, да и только.

Всюду висели картины. Почти вся техника управлялась одним только пультом, который был обнаружен Сакурой на тумбочке возле входной двери. Здесь же был вместительный шкаф для вещей.

Учиха затащил в номер чемодан и закрыл за собой дверь. Его, в отличие от дурнушки, не впечатлили здешние апартаменты. Даже наоборот, он презрительно покосился на крошечное пространство (по крайней мере, они таковым ему показались). Увы, в этом городке лучше отеля не найдешь и приходилось довольствоваться тем, что было. Конечно, этот номер нельзя сравнить с роскошью дома Учих в Мортэме, однако непривередливая ни к чему Харуно, приходила в восторг и от этого.

Девушка сняла с ног туфли, взяла их в руки и медленной поступью первым делом направилась прямиком на балкон. Обувь она бросила в сторону спальни, когда оказалась неподалеку, и, утихомирив непослушные занавески, вышла на свежий воздух. Здесь было красиво. Двадцатый этаж. Душа в пятки уходила.

– Нравится? – Итачи возник будто бы из неоткуда.

Девушка повернулась к Учихе и радостно улыбнулась, закивав головой.

– Это… это… это просто замечательное место!

– Я рад, что тебе понравилось, – с той же невозмутимостью ответил брюнет, остановившись у входа на балкончик. Он с трудом увильнул от желания оказаться рядом с девушкой. Пусть насладится этим моментом в одиночестве.

Однако одиночество Харуно не привлекало. Она снова обернулась и спросила:

– Мы здесь надолго?

– К сожалению, нет. Завтра утром вы вылетаем обратно. В Мортэм.

– Хорошо… Было бы здорово остаться тут…

Сакура подошла к громоздким перилам и полной грудью вдохнула свежий ночной воздух.

– Наш дом в лесу уже не устраивает тебя? – наигранно усмехнулся Итачи. С искренностью возникали некоторые проблемы. – Надоел Мортэм?

– Оу… Нет! Конечно, нет! – заспешила Сакура. – Я имею в виду, что здесь очень красиво. Смена обстановки, конечно, не для меня, но всё же… Я еще ни разу не выезжала за границу…

– Ни разу? – Учиха приподнял брови.

– Не-а, – замотала головой девушка. – Не было возможности… Честно говоря, вся эта роскошь вообще не для меня. Я привыкла к чему-то простому… К скрипучей кровати, облезлым обоям и, пожалуй, еще пустому холодильнику. Вот это по мне! – Сакура печально усмехнулась. – Эти новшества… они… Я не хочу привыкать к этому – к такой жизни…

– Почему?

– Я не хочу стать похожей на… – она осеклась, не договорив до конца.

– На таких, как я?

Сакура повернулась к Итачи и опустила в пол печальные глаза.

– Это сказано не в обиду вам… Честно! Просто я всегда презирала светское общество с их разговорами и завышенными ценностями. Стоит мне представить, что я точно так же, как и все остальные, буду смотреть на других людей свысока, и я… В общем, мне страшно.

– Ты говоришь так, словно бы я заставляю тебя становиться таковой.

– Нет, Итачи, я лишь хочу сказать, что это неизбежно, если я останусь с тобой. А ты явно не собираешься отпускать меня после сегодняшнего… поцелуя.

Учиха-старший скрестил на груди руки, облокотился о косяк и загадочно проворковал:

– Мне кажется, ты уже сама не захочешь уйти от меня после сегодняшнего поцелуя.

Сакура захлопала глазами, с удивлением уставившись на него.

– Я… – неуверенно заговорила она. – Итачи, мы знакомы не так давно. И то, что я про тебя знаю… это…

– Отпугивает?

– Нет. Это притягивает. И я…

Харуно зло чертыхнулась, ненавидя себя за отсутствие красноречия в столь необходимый момент. Она пожала плечами, насилуя суставы своих пальцев и раздумывая еще с секунду, а затем летящей походкой направилась к Учихе. Он не пошевельнулся, когда та накинулась на него и крепко обняла, уткнувшись носом в грудь.

– …и я не знаю, что это за чувство такое… по отношению к тебе, – наконец, закончила свою мысль Харуно.

Руки Итачи опустились на хрупкие плечи и не без труда оторвали девицу от себя. Он несколько долгих минут смотрел на растерянную девушку, а затем нагнулся и шепнул:

– Тебе пора спать.

У Сакуры дыхание сперло от этого. Ей казалось, что Учиха хотел сказать нечто иное, однако какие-то внешние раздражители, видимо, остановили его. Что-то в его планах пошло не так… Она в мгновение поняла, что если сейчас не скроется, то совершит какую-нибудь глупость. Поэтому проговорив невнятное «Я в ванную», она поспешно удалилась.

Сакура преодолела спальню и вбежала в ванную, захлопнув за собой дверь. Теперь её мучили сомнения на счет того, стоило ли ей говорить такие, по её мнению, громкие слова человеку, которого она едва ли знает. Тревога крепко вцепилась в её трепещущее сердце.

«Как я могла потерять голову от одного только поцелуя?!» – корила себя Сакура, ясно понимая, что для Итачи этот поцелуй мог ничего не означать. А ведь Самуи предупреждала её…

Желание смыть с себя тяжесть уходящего дня подорвало её страсть к долгим суровым размышлениям над жизнью и совершёнными необдуманными поступками. Потому очень скоро она оторвалась от двери, к которой как будто бы приклеилась и подошла к зеркалу. В отражении она увидела лицо самодостаточной молодой девушки, а вот в её глазах – замешательство, ужас и неуверенность в собственных силах. Может, стилисты и постарались приблизить образ дурнушки к простым светским дамам, но вот эти наивные глазенки никуда не спрячешь.

Сакура прикоснулась к медальону на груди и крепко сжала его. Отчего-то хотелось свернуться клубочком прямо на кафельной плитке в ванной комнате и уснуть, так и не дойдя до кровати. Дало о себе знать и желание провалиться сквозь землю – прямиком в тартарары, лишь бы не испытывать того же стыда, что и секундами ранее.

«Тебе пора спать»?! Вы что издеваетесь?! После похищения?! После этого странного вечера?! После всех стараний донести до холодного брюнета её тонкие чувства он только и смог, что отослать Харуно спать?! Да что же это за такое?!

В ванной Сакура проторчала немереное количество времени. Сначала она просто хотела принять душ, а затем ей в голову пришла мысль принять ванную. Поначалу – обычную, а когда заметила желтого игрушечного утенка и пену, то не смогла удержаться от дополнительных атрибутов. Благо, они дали свои скромные результаты, и Харуно немного отвлеклась от произошедшего небольшого инцидента. Мыслями она уносилась к светловолосому братцу. К его взъерошенным волосам и голубым добрым глазам.

«Давненько мы уже не созванивались с ним», – подумалось Сакуре, и появилось непреодолимое желание позвонить ему прямо сейчас. Однако секундой позже выяснилось, что все вещи были оставлены в чемодане, в том числе и телефон. Было решено позвонить завтрашним утром.

Харуно соизволила вылезти из ванны только спустя час после того, как впервые в ней оказалась. Она повязала себя полотенцем и еще разок взглянула в зеркало. Теперь перед ней предстала во всей красе прежняя Сакура, чудаковатого вида.

Напевая себе под нос какую-то песню, Харуно вышла из ванной в более или менее терпимом настроении. Ожидая увидеть пустой гостиничный номер, она совершенно не готовилась услышать сбитое дыхание и тревожное мычание. Девушка оживилась и встревожилась. Каково же было её удивление видеть на вечно равнодушном лице обеспокоенные морщинки. Мужчина метался во сне и произносил имя, совершенно Сакуре незнакомое.

Итачи лежал на двуспальной кровати, на самом её краю. В одежде. Видимо, пока он ждал дурнушку, в свои объятия его приняла сладкая дрема, а там уж и сон не за горами. Сакура медленной поступью подошла к Итачи и теперь уже ясно различала в его мычании и тихом шепоте чужие имена. Рин и Обито.

– Не убивайте… не убивайте… Обито… Рин…

Харуно не сразу сообразила, что делать: оставить Учиху во сне или вернуть его в реальность. Однако мысль, что сны со смертями близких людей (а Обито и Рин, по её умозаключениям, явно не являлись людьми для него чужими) не есть нормальный феномен.

Девушка нагнулась к брюнету и приложила холодную руку ко лбу. Учиха весь горел, словно у него была жуткая температура. Сакура не на шутку испугалась и начала со всей данной ей настойчивостью будить спящего.

– Итачи! – Она трясла Учиху за плечо, тщетно пытаясь вытащить его из царства Морфея. Разбудить его удалось только минуты через три.

Брюнет неторопливо открыл глаза и увидел перед собой расплывчатое лицо с большими зелеными глазами и растрепанными волосами. Девушка была обеспокоена, взволновала и испугана одновременно.

– Всё в порядке? – тихо спросила она, вглядываясь в бледное мужское лицо.

Итачи молча сел на кровать. Он поднял свои уставшие глаза на молоденькую официантку, и сразу же на душе стало как-то спокойнее. Учиха только сейчас заметил, что Сакура была в одном только полотенце. Вся мокрая – только что вышла из душа. С коротких волос стекала вода и капала на темно-коричневые ковры под ногами.

– Все в порядке, – наконец, собравшись с мыслями, ответил Итачи и потянулся рукой к девушке.

Та не двинулась с места. Она застыла, как вкопанная, и оставалась неподвижной до тех пор, пока холодные сухие пальцы не коснулись её мягкой щеки. Как приятно было чувствовать его прикосновения и знать, что он рядом.

Однако минута блаженства продлилась недолго. Итачи вдруг встал и направился в зал, к мини-бару. Налив в прозрачный стакан воды, он отпил немного и снова повернулся к Сакуре. Та стояла в проеме между спальней и залом, с тоской поглядывая на Учиху.

– Иди, переоденься и ложись спать. Завтра рано вставать, – коротко оповестил её брюнет и вышел из номера, оставив Харуно в замешательстве. Он снова не сказал того, что собирался. Не просто же так Итачи дожидался её целый час.

Девушка тяжело вздохнула, откинула мокрое полотенце в сторону и накинула на себя гостиничный халат. На ощупь он был мягким и теплым – то, что доктор прописал. Затем она плюхнулась на кровать и посмотрела в белый потолок.

В голове невольно возникали сравнения, связанные с двумя таинственными братьями Учиха. Сакура поражалась, как такие похожие внешне люди, могут быть так по-разному воспитаны. Создавалось такое ощущение, словно бы они родом из разных семей, а внешность – насмешка природы. Их манеры ярко контрастировали друг с другом. Взять даже случай, произошедший секундами ранее.

Саске бы не оставил полуголую девицу одну в гостиничном номере. Он обязательно воспользовался случаем, не чураясь ни совести, ни подлости. Однако у Итачи в голове были свои законы и порядки. Старой закалки, он не позволял себе скверно думать о той, что запала в его душу, и уж тем более пользоваться моментом.

Теперь её мысли кардинально изменили направление. Она снова вспомнила этот вечер. Прокручивала его в голове, но снова и снова возвращалась мыслями именно к тому поцелую и, закрывая глаза, утопала в сладком моменте. Ей было в новинку это чувство. Чувство взвешенности и легкости. Желания снова оказаться в нужное время и в нужном месте, чтобы быть похищенной одним нужным человеком.

Она хотела еще одной встречи с ним. И, пожалуй, когда они оказались в одном номере, девушка была даже рада. Отчего-то в ней не вспыхнули хорошие манеры, и советь не прокричала вдогонку, что ночевать с фактически незнакомым мужчиной, не относится к разряду «нормально». Возможно, Сакура хотела остаться с Учихой этой ночью, и, наверное, поэтому она сейчас была слегка омрачена.

Перевернувшись на живот, Сакура погасила ночник и закрыла глаза. Только сейчас она почувствовала ноющую боль в мышцах. Молодая официантка застонала, уткнувшись в подушку, а затем прислушалась к тишине. За окном собирались тучи. Скоро начнется гроза…

Ночь вступила в свои права, но Сакура никак не могла уснуть. Её то одолевала бессонница, то преследовали жуткие образы за большим окном. После трех часов безуспешных попыток провалиться в царство Морфея, Харуно включила телевизор. Правда, последний тоже её огорчил. Каналов много – толку мало. Потому он был безжалостно оставлен без внимания, а затем и вовсе выключен.

В этот самый момент, когда Сакуре хотелось повеситься от скуки, раздался стук в дверь. Она опешила, в замешательстве глянув на часы: пошёл третий час ночи. Какие еще гости могли наведаться к ней в такой поздний час? Девушка, как ошпаренная, вскочила с кровати, поправила на себе халат и метнулась к двери.

– Кто? – нерешительно спросила она, а в ответ услышала низкий усталый голос.

Сакура дрожащими руками открыла незапертую дверь и уставилась на Итачи, как баран на новые ворота. Он смотрел на неё своими безрадостными глазами и не трогался с места.

– Может, все-таки позволишь мне войти? – с тенью улыбки проговорил Итачи, отмечая, что Харуно камнем встала на пороге. Она, опомнившись, промямлила слова извинения и отступила назад.

Учиха вошел в номер, как царь и бог. Он оглядывался так, словно бы впервые сюда попал. Его взгляд скользил по ровным стенам, по белому потолку и по мягкому ковру под ногами.

«Скорее всего, ремонт здесь совсем недавно делали», – отметил про себя Итачи, продолжая все рассматривать в потемках.

Сакура стояла возле двери, так и не решаясь пошевелиться. Она с замиранием сердца наблюдала за плавными и грациозными движениями брюнета, который был похож на ночную тень её воображения. Единственным источником света оставались огни ночного города за громадными окнами. Свет аккуратно ложился на мужчину, и его сумрачное лицо как будто светилось в темноте.

Сакура медленно зашагала к нему навстречу и остановилась только тогда, когда головой уткнулась в его грудь. Руки Итачи, сначала запущенные в карманы брюк (Учиха так и не переоделся в свободную одежду, продолжая расхаживать повсюду в строгом костюме), вдруг опустились на её хрупкие плечи. Брюнет поцеловал Харуно в макушку и жадно задышал, уткнувшись носом в короткие волосы.

Низ живота девушки снова одолела сладкая нега. Она внезапно оторвалась от Итачи, сделала пару шагов назад и осмотрела брюнета с ног до головы. Он ли это? Тонкими пальцами девушка принялась развязывать узел, чтобы снять халат. Учиха смотрел, но не мог произнести и слова. Его одолела минутная слабость перед этим телом и этими блестящими зелеными глазами.

Ткань мягко упала на ковер под тонкими ногами. Совсем нагая, такая беззащитная, она предстала перед Итачи в том же виде, что и в ночь насилия над ней, что и в той комнате перед зеркалом. С открытой душой и телом, она была его. Вожделение плотной пеленой окутало его рассудок, и когда Сакура оказалась совсем близко, Учиха впервые за всю свою жизнь поддался желанию.

Брюнет коснулся её шеи, плеч, задержался у ключиц и хрупкой спины, проводя длинными ледяными пальцами по выпирающим косточкам. Она очаровывала его своей простотой и незатейливостью, а он покорял её своими осторожными прикосновениями. Сакура чувствовала его жар и то противостояние внутри него, однако упивалась моментом, поднимаясь на носочки и целуя его в щеки, в скулы, в губы…

Зачем он пришел? Неужели потому, что так хотел её сегодняшней ночью? Или он явился, чтобы сказать то, что так и не осмелился пару часов назад? Итачи явился по той же причине, что и в прошлый раз, в доме, в Мортэме – он не мог успокоиться без неё, не мог прийти в себя и найти ответы на вопросы, которые волновали его более всего. У брюнета не было в планах воспользоваться её телом, а лишь насладиться редкими моментами наедине с ней. Вдыхать один и тот же воздух и размышлять над тем, что крутится в её голове.

Он и вправду не сказал ей того, что хотел. Итачи впервые оказался в замешательстве. Он знал, что всё происходит слишком быстро, разрушая четкую последовательность и планы в его голове, но не мог и не радоваться этому. Брюнет хотел всё сделать правильно, но бежал, сломя голову, как будто время внезапно вышло из-под его контроля.

Учиха хотел её. Хотел её всю, без остатка, без сомнений. Хотел такую, какая она есть, со всеми её недостатками, комплексами и странными пустыми фобиями. Но ведь Итачи не мог просто взять и воспользоваться ею, удовлетворив свои потребности и желания. Воспитание, увы, не позволяло ему это сделать. И оттого становилось мукой быть с ней наедине и ограничивать себя в действиях. Ограничивать себя в простых объятиях и словах, в поцелуях, в прикосновениях. Ведь его сердце, разгоряченное этой простушкой, топило ледяную корку.

Всё происходило слишком быстро…

Как бы то ни было и какими бы праведными ни были его помыслы, Итачи оставался мужчиной. И откровенно говоря, естественное положение дел выигрывало эту схватку. Потому, когда Харуно стянула с него пиджак, Учиха не особо сопротивлялся, и голос совести в его голове совсем утих.

Кто знает, чем могло закончиться это невинное посещение, если бы не зазвонил телефон Итачи. Брюнет оторвался от неё, тяжело дыша, а затем услышал от неё тихий вопиющий зов:

– Выключи…

Итачи посмотрел на экран телефона, поцеловал её напоследок в лоб и вышел на балкон, оставив пиджак в руках девушки. Для Сакуры оставалось загадкой, кто именно решил позвонить Учихе в столь поздний час. Любопытство преодолело все трудности путей её совести, и та, всё же удосужившись прикрыться пиджаком, медленной поступью направилась следом за Учихой. Она уже слышала его голос с балкона. Тихий, уравновешенный, но полный неприкрытого презрения и злости. По телефону он говорил о какой-то девушке, которой по сути вещей должно быть около двадцати лет. Мол, её нужно найти и привести прямиком к нему. Иначе – случится что-то плохое.

– Нагато, веришь или нет, но мне как-то не особо интересует, как ты выполнишь мой приказ. У тебя есть три дня.

Короткое молчание.

– Плевать я хотел на это.

Девушка подступила чуть ближе и напрягла слух, в надежде услышать голос по ту сторону телефонного провода.

«Итачи-доно, эта девушка… – Увы, Сакура не расслышала имени этой загадочной особы, о коей шла речь. То же самое произошло со следующим куском речи. – …то, что удалось узнать… – И снова Харуно ничего не услышала. – … её пытаются спрятать от Учих.»

– Кто? – холодно отозвался Учиха.

И Харуно могла поклясться Господом Богом, что услышала в следующую секунду имя Хьюго. Теперь-то молодая официантка совсем запуталась в том, что происходит. Что еще за девушка, которую, как она поняла, пытаются спрятать от Учих? При чем тут бедный Хьюго, которого Итачи запугал на вечере? Почему это стало так важно? Или это своеобразное противостояние между ним и этими странными личностями, вроде Хьюго, продолжается уже давно?

– Найди её. Найди тех, кто может знать, где она. – На этих словах Итачи сбросил трубку и резким движением разбил дорогой телефон о широкие перила. Затем ловкими пальцами вытащил из разбитого вдребезги гаджета симку, сломал её надвое и бросил весь этот мусор куда-то вниз, прямиком в тартарары.

Сакура наблюдала весь этот тихий ужас и не могла от негодования и слова вставить. Итачи повернулся и взглянул на неё глазами дьявола. В них дурнушка заметила холодное свечение, жестокость и бездушие.