Текст книги "Танец Опиума (СИ)"

Автор книги: Lime.lime

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 55 страниц)

Заметив ошарашенный взгляд и острую реакцию Сакуры на их слова, спорящие умолкли. Харуно судорожно вздохнула и перевела взгляд от них на белые облака, мерно проносящиеся мимо неё.

– Всё хорошо? – осведомился Даруи, а в ответ получил гробовое молчание.

Самуи не была расположена к Сакуре дружелюбно, поэтому слов выбирать не стала и сказала то, что крутилось в голове:

– Девочка моя, если ты хочешь задержаться у Учих, то тебе придется впоследствии не раз наблюдать, как их недругам вырывают кишки, отрезают ноги и фаршируют их мозги на ужин. Если ты думаешь, что мафия – это игрушки, то открой свои наивные глазки и сними розовые очки. В этом мире нет места жалости или милости. Есть только деньги, наркота и секс. Никакой любви и «долго и счастливо». Быть может, тебе удастся стать Учиховским инкубатором, но не более. Даже если Итачи-сама или Саске-сама примут тебя, то ты станешь всего лишь вещью в их руках. Родишь одному из них сына и сдохнешь!

На этих словах Самуи вскочила с места и умчалась в другое отделение самолета. Сакура не пошевельнулась. Она даже не отвела взгляда от белых облаков. Харуно сделалась бездушной статуей, в то время как внутри неё океаны расступались. Хотелось плакать, рвать и метать, но девушка не подавала виду.

Даруи сам был под впечатлением от услышанного, поэтому заговорил не сразу.

– Слушай, Сакура, всё не так плохо, как звучит… – Парень не мог подобрать нужный слов, но и успокаивать не хотел. В глубине души он прекрасно понимал, что гневная тирада Самуи не что иное, как правда, но как сказать об этом запуганной простушке, которая по большому счету понятия не имеет, во что впуталась?

– Почему вы все так уверены в том, что я собираюсь задерживаться у них? – гневно процедила Сакура, сжав кулачки до той степени, что костяшки побелели. – У нас с Итачи уговор. После этого глупого вечера я буду свободна, как говно в полете.

«Глупый не вечер, а ты, – подумалось блондину, но вслух он озвучить это не решился. – Учиха навестил тебя, а те, кого он навещает, либо навсегда остаются рядом с ним, либо умирают».

========== Глава VIII. ==========

Она была одета по последнему писку моды. У неё было всё, что может пожелать себе любая, уважающая себя, светская дама: самое дорогое платье и самый дорогой кавалер.

Всё бы ничего, но взгляд простушки выдавал Сакуру с головой. Девушка не умела держаться нагло, гордо поднимая подбородок к потолку. Она не умела презрительно смотреть на других людей и фыркать каждый раз, когда чья-то шутка оказывалась ниже поставленной планки. Она не умела правильно общаться с высшим светом. Ничто не отличало её от окружающей среды, как манеры.

Официантка чувствовала себя белой вороной на фоне всех остальных приглашенных гостей. Ей было скучно и тошно. Хотелось спать и совсем не хотелось пить здешнее шампанское, которое девушке предлагали каждые пять минут. Сакура опасалась, что капля алкоголя может пошатнуть её здравомыслие. Ведь в таком случае она подведет Итачи, которого дурнушка, впрочем, не видела весь этот злополучный вечер.

Её кавалер, молодой бледный брюнет, лишь удостоился проводить спутницу в зал, а затем скрылся со своими коллегами, подчиненными и конкурентами где-то на других этажах громадного итальянского домища. Сакура весь вечер сновала из одного угла в другой, пыталась пристроиться то к одной группе говорящих, то к другой. Но всюду на неё смотрели, как на чудило, ухмылялись без зазрения совести и махали рукой, мол, ступай деточка, еще не доросла до светских разговоров. Харуно явно была здесь лишней. Ей не терпелось покинуть это место раз и навсегда.

В конце концов, ни то от горького одиночества, ни то от скуки и желания повеселиться хоть немножко, Сакура выдула сдуру сразу несколько бокалов вина. Тотальных изменений не последовало, зато девушка почувствовала себя более уверенной и раскрепощённой. Настолько, что набралась храбрости влиться в компанию в центре зала, где собрались все «индюшки» и «петухи».

– Киба-сама, вы, правда, считаете, что Национальный Музей Культуры и Исторических Ценностей позволит вам так просто своровать Микеланджело? – хохотнула невысокая шатенка, прижавшись всем телом к своему молодому человеку.

– А почему бы и да, – засмеялся тот самый Киба. – Хьюго-сама ведь не откажется от древнего артефакта в случае успеха?

Все обратили любопытные взгляды на длинноволосого красавца, сопровождавшего ту самую очаровательную шатенку. У него было вытянутое лицо и светло-серые глаза. Они будто бы светились, как два фонарика. Высокий, статный и с легкой ухмылкой на лице. Что-то было в этом мужчине такого, отчего кожа Сакуры становилась гусиной, а волосы на голове поднимались дыбом. Этот самый Хьюго-сама, оказавшись в центре всеобщего внимания, умудрялся держаться отстраненно. Мысли его блуждали где-то далеко, там, где располагалась фабрика по производству новых идей и гениальных планов.

Опасный? Странный? Своеобразный? Сакура никак не могла подобрать правильное прилагательное, чтобы охарактеризовать мужчину, возле которого кружилась веселая шатенка и дергала его за рукав пиджака. Хьюго не изменился в лице, продолжая загадочно улыбаться и строить свои планы.

Сакура сделала шаг вперед, чтобы получше разглядеть красавца, но запуталась в ногах, оступилась и громко ахнула. Однако к себе она привлекла внимание только одного человека, и им оказался именно Хьюго. Мужчина с любопытством взглянул на девушку и вскинул одну бровь.

– Не откажусь, если эта прекрасная особа согласится заключить со мной сделку, – с легкой улыбкой на устах проговорил Хьюго.

Все вдруг обернулись на Харуно и застыли. Однако ж, опьяненная шестью бокалами хорошего вина, девушка не почувствовала стыда. Она смело ступила вперед. На её щеках заиграл легкий румянец. На губах застыла ухмылка.

– И о какой же сделке идет речь? – парировала Сакура, глядя в глаза красавцу.

Шатенка, крутящаяся возле него, забеспокоилась, но виду не подала. Толпа зашепталась, забесновала. Круг любопытных зевак увеличился и подступил вперед. Если быть до конца откровенными, то многие из присутствующих не знали, с кем явилась сюда Харуно. Зато отлично понимали, что с Хьюго связываться – себе дороже, а сделки заключать – подавно. И дело даже не в том, что известный всем Неджи держал под своим контролем и в страхе пятую часть всех мафиози мира, но и в том, что Хьюго любил ставить на кон всё, что имел. И выигрывать. Один черт знает, почему удача всегда была на его стороне, но факт оставался фактом. Некоторые даже в шутку поговаривали, что парень продал свою душу дьяволу за вечный успех в темных делах.

– Всего лишь игра, – тихо заговорил Неджи, сделавшись серьезным. – На кон ставится всё, что ни есть у игроков. Проигравший теряет всё. Победивший заполучает всё.

– В чем смысл? – не отступала Сакура.

– В этот раз – игра за город. Подчиняешь себе какой-то один свободный городок любыми средствами и дело с концом. Наркотики, контрабанда или, быть может, выкуп всех фирм. Без особой разницы. Смысл – тотальный контроль над городом. Кому это удается сделать первым – победитель.

Сакура усмехнулась и покачала головой, осушив затем до дна очередной бокал с вином.

– Детский сад…

Хьюго усмехнулся и решил идти проверенным путем.

– Это не детский сад, а всего лишь стратегия. У кого-то хватает ума и сил, а кто-то – неудачник.

«Сакура, даже не думай соглашаться!», – дал о себе знать здравый смысл, и, благо (!), девушка услышала эти молитвы. Она нахмурилась, раскусив смышлёного красавца.

– Берешь на слабо. Не строй из себя тут героя своего времени. На самого сильного всегда найдется тот, кто стоит на голову выше.

Шатенка громко выдохнула, а толпа зашепталась пуще прежнего. Хьюго отдернул руку и медленной поступью вышел вперед к девушке, которая осмелилась намекнуть на его ничтожность в сравнении с кем-то.

– Что же вы хотите сказать этим? – нарочито медленно проговорил Неджи, приближаясь к Сакуре.

Девушка распрямила плечи и выпалила:

– Всего лишь то, что ты слишком самоуверенный! Тебе бы следовало быть более осторожным и внимательным в выборе соперников.

Хьюго остановился и напрягся.

– Простите меня великодушно, но я хотел бы узнать ваше имя.

Сакура, наконец, поняла, что попала в неприятности, которых до этого часа старательно избегала.

– Сакура Харуно.

– Ну так вот, Сакура Харуно, будь ты умнее, то молчала бы. Но раз ты так храбришься, значит, имеешь что-то за душой…

– Я не боюсь тебя.

Толпа снова бесновала, а шатенка нервно заметалась, пытаясь найти в собравшемся кругу спасения бедной девице.

«Глупая овца», – зло думала Тен-Тен, не решаясь так открыто вступить за смелую простушку. – «Она хоть понимает, куда лезет?!»

Неджи стал мрачнее грозовой тучи.

– Ты ведь понимаешь, что в мире нет равных? Есть только хищники и жертвы.

– Да, – огрызнулась Харуно, сделав шаг навстречу грозному Хьюго.

– Кто же твой кавалер, раз ты такая смелая?..

– Я, – раздался громкий низкий голос, и из толпы в круг неторопливо зашел Итачи Учиха. На его лице осталось всё то же беспристрастие. Холод и равнодушие в стеклянных глазах. – Привет, Неджи.

Хьюго слегка пошатнулся, испугался, но виду не подал, оставаясь все таким же гордым и неприступным. Шатенка позади него прикрыла рот рукой, а толпа, пораженная внезапным поворотом событий, встревожилась.

– Здравствуй, Итачи, – тише проговорил Неджи, и зал умолк. – Давно не виделись.

– Не так давно, как хотелось бы.

– Я не знал, что эта… эм… барышня с тобой. Прошу прощения за мои слова.

– Не передо мной извиняйся, – холодно бросил брюнет.

Хьюго чуть приклонился перед раскрасневшейся девушкой, улыбнулся как-то загадочно и тихо произнес слова извинения. Чертов джентльмен! Сакура оставила это без внимания и следом спряталась за спиной Учиха. От испытанного ужаса Харуно даже протрезвела и теперь ясно осознавала свою глупость и безрассудство.

– Ты упомянул о сделке, – небрежно бросил Итачи, словно ему было по барабану происходившее.

– Я обознался, – спокойно парировал Хьюго. – Учитывая наше с вами шаткое положение…

– Мне это неинтересно. – Учиха-старший повысил голос на целый тон. – Ты предложил сделку, я – согласился. Не нужно лишних слов.

Хьюго весь напрягся.

– Детали обговорим позже. Сейчас у меня на тебя нет времени, – продолжил Итачи, потирая кисти руки. – Я пришлю за тобой людей. Развлекайся.

На этих словах Учиха развернулся и направился прочь. Толпа перед ним расступилась, глядя вслед одного из крупнейших мафиози современности. Никто ничего толком не понял, но одно оставалось ясным – Хьюго влип во что-то крупное. По крайней мере, на крючок его словили.

Толпа зевак не знала, что и сказать. Связаться с Учихами – значит потерять абсолютно всё, включая и собственную жизнь. Но беря во внимание тот незатейливый факт, что Хьюго находится под крылом еще одного современного монстра черной экономики, получалось, что дела обстояли хуже некуда.

Всё молчали. Сакура ни жива, ни мертва, стояла смирно, прикусив нижнюю губу. Теперь на неё смотрели с глубочайшим почтением, уважением и всепоглощающим страхом.

«Лучше бы меня считали отбросом, чем деспотом», – пронеслось в голове Харуно.

Как только Итачи исчез из зала, послышались громкие рыдания. Та самая шатенка, всем сердцем желавшая Сакуре только добра, теперь сидела на полу, убитая горем. Никто из присутствующих не повертел пальцем у виска, а лишь сочувственно покачали головами. Запуганные внезапным появлением здешнего дьявола, люди страшились даже слово лишнее вставить, не то, чтобы подойти к Сакуре, Тен-тен или (упаси господь!) Хьюго.

– Почему? – рыдала шатенка, уткнувшись лицом в ладоши. – Неджи, почему?..

Хьюго присел возле девушки и приобнял её за плечи.

– Это конец, – рыдала она. – Конец… Он убьет тебя!

– Рано об этом говорить, – сомневающимся тоном осведомил её Неджи.

– Я знала, что этот день рано или поздно придет…

– Все будет хорошо…

Шатенка все рыдала и рыдала, пока гости вокруг расходились в разные стороны.

Меньше всего на свете молодая официантка хотела, что бы две громилы в черных строгих костюмах пафосно ворвались в зал и потребовали, чтобы Хьюго вместе со своей девушкой пройти вместе с ними. Мол, Итачи-сама хочет обговорить какие-то важные детали состоявшегося договора.

Как бы Харуно не билась и не кричала в припадках, чтобы её лично отвели к Учихе, все было тщетно. Собравшиеся в зале тупо смотрели себе под ноги, мялись и боялись слова нормального высказать. Тен-тен рыдала, а Неджи был уверен, что всё обойдется. Пусть Сакура и не понимала, что здесь происходит, но все равно не могла оправиться от шока. Вот и получилась такая странная картина на холсте, где одних уводят, другие – жмутся в углу, а самая смелая из всех – скачет, как козлиха, то там, то здесь. Харуно пыталась выяснить, куда их вели, но мужчины не были особо разговорчивыми, захлопнув дверь прямо перед её носом.

***

Итачи восседал на офисном мягком кресле во главе длинного стола. Все присутствующие – мужчины в самом расцвете сил, одетые с иголочки и с аристократическими манерами – как-то угрюмо молчали, размышляя каждый о своем. Кто-то вспоминал семью, кто-то – думал о завтрашнем дне, а кто-то – замышлял какую-то пакость. Они все были разными: по цвету кожи, по одежке, по внешности, но всех объединяло одно – страх перед Учихой.

По сути своей никто из этих людей не был собственностью Итачи. Они не принадлежали к его семье и не являлись ни подчиненными, ни друзьями, ни даже знакомыми, но гремучая смесь ужаса и замешательства притаилось змейкой внутри каждого из них.

Кабинет, в котором они заседали, был вытянут в длину, и вся его правая сторона, выходящая на север, состояла из одного только стекла. На полу – паркет кремового цвета, стены выкрашены в ту же самую краску. Ни одного горшка с цветами. Все максимально опустошено. Минимализм – вот, что царствовало в этом кабинете.

За окнами правила глубокая ночь и оживленный итальянский город. Небо переливалось тусклыми звездами. Их свет заглушал смог от машин и промышленных предприятий. И потому только самые яркие светила, похожие на крошечных светлячков, добирались до черных пронзительных глаз Итачи. Он в это мгновение вспоминал обсерваторию в самом сердце жаркой пустыне и бессонные ночи, которые он проводил за громадным телескопом, наблюдая за одной из тысяч вселенных. Эти мысли уводили его далеко прочь от кабинета и дрожащих от страха за столом людишек. Они вели его как можно дальше от родной Земли и шумного города, который никогда не отдыхал. Который резвился с утра до вечера и развлекал в своих крепких объятиях жителей, гостей, туристов и всех тех, кто решился хотя бы на пару часов заехать в обитель развлечений и пафосных светских разговоров.

Итачи даже не заметил, когда два амбала привели в кабинет Хьюго. Он еще несколько минут блуждал среди звезд и планет, и только потом отвел задумчивый взгляд от мрачного неба. Учиха устало взглянул на Неджи и сразу же заметил знакомый ему страх перед неизвестностью.

Как только Хьюго оказался на месте все посторонние люди мигом сорвались со своих насиженных мест, как ошпаренные. Они спешили вырваться из западни раньше, чем немилость Учихи падёт на кого-нибудь конкретного. В конечном итоге в громадном зале заседаний остались только двое.

– И снова здравствуйте, Итачи-доно, – съязвил Неджи.

Гордые птицы, вроде него, всегда вводили Итачи в некий ступор. Его забавляла эта смелость и умение плевать прямиком в лицо смерти. Этот пафос заставлял Учиху убивать своих жертв на секунду раньше, чем положено, в наказание за то, что недруги гнули тех, кого из себя не представляли.

– Нарываешься? – Итачи словно бы играл со смертником перед его же казнью.

– Неужели вся эта суматоха из-за одной только бабы?

– Неджи Хьюго, – начал Итачи, – ты сам знаешь ответ на этот вопрос.

– Я не очень хорошо тебя понимаю…

– События, произошедшие двадцать лет назад.

– А-а-а… Так вот ты о чем. Получается, что ты использовал эту деваху, чтобы тайком затащить меня сюда? Как же низко с твоей стороны.

Черные глаза Учихи с высокомерием посмотрели на юношу.

Им шел равный год с момента рождения, но назвать их одногодками никак язык не поворачивался. Итачи был уже мужчиной, несмотря на свои двадцать четыре неполных года. А Неджи таковым не являлся, хоть и поражал своей способностью мыслить и держать себя в руках в напряженные моменты жизни.

– Сейчас ты находишься под юрисдикцией Сенжу, потому связаться с тобой, не привлекая при этом подозрений, крайне проблематично.

Хьюго склонил голову в правую сторону и вытаращил фиалковые глаза на Учиху. Страх смешался с бокалом вина, которое он выпил одним махом совсем недавно. Чувство самосохранения притупилось, потому Неджи вел себя непринужденно, словно его жизни ничего не угрожает.

– Дело в том, уважаемый Итачи-доно, что вы зря провернули такую сложную аферу, чтобы заманить меня сюда. Во-первых, всё, что вам интересно – недоступно. С этим пора бы смириться. А во-вторых, лучше бы вы следили за своей барышней, а то мало ли… украдут.

Это звучало, как угроза, потому Итачи только и смог, что равнодушно закатить глаза и в душе усмехнуться. Зря Хьюго сейчас не дрожал от страха и не вымаливал прощения…

– Вы, Учихи, неумолимый народ. Почему вам не живется спокойно? Почему бы вам просто не забыть о том, что было почти двадцать лет назад?!..

– Прикуси язык, пока я тебе его не отрезал, – спокойно процедил Итачи, после чего Неджи опасливо дернулся.

– Вы ищете правду там, где её нет. Хьюго убили Рин и Обито, потому что на тот момент Учихи хотели уничтожить нас. Единственное, что нам оставалось – дать отпор и найти себе крышу. Но с тех пор прошло двадцать лет, а вы все ищете правых и виноватых…

– Загвоздка не в том, сколько лет с тех пор прошло, а в том, что вы убили Учиху, одного из нас, и связались с Сенжу. Мало того, что вы совершили убийство на моих глазах, так еще и пошатнули равновесие сил во втором мире. Мире нелегалов.

Неджи мотнул головой.

– Пошло двадцать лет! Итачи! Двадцать чертовых лет! С тех пор утекло много воды!..

– Вы до сих создаете немало проблем, – оборвал его Учиха. – То там оплошаете, то здесь дров нарубите, а то и вовсе кашу заварите, которую сами же расхлебать не можете. И при том при всем вы еще ни разу по счетам не платили.

У Хьюго дыхание сперло от такой речи. У него многое не укладывалось в голове. Вопросы возникали на ровном месте. Если все это время Учихи так злостно ненавидели всю его семью и, скрепя зубами, терпели ошибки Сенжу, почему все эти недовольства так неожиданно вспыли сейчас, в самый неподходящий момент?!

– Какого черта тебе нужно? – плюнул Неджи.

– Мне нужна смерть всех Хьюго. Смерть тех, кто убил Обито и Рин. И смерть нынешней главы Сенжу. Тогда мы расплатимся по счетам и будем жить мирно.

– Ты безумец…

Итачи безмолвно навел на шатена дуло заряженного пистолета. Его рука не дрожала. Мысль не ускользала. Страха не было. Брюнет держал оружие и уже знал, что сделает в ближайшем будущем.

– Итачи, опусти пистолет, не делай глупостей. Я под юрисдикцией Сенжу. Если ты убьешь меня, развяжется война.

– Война началась тогда, когда был убит Учиха, а твоя тетушка вышла замуж за одного из Сенжу и родила ему дочь, которая сыграла роль живого договора между двумя семьями. Пока эта девчонка жива – договор остается в силе. Как только её не станет – Сенжу уже не будут отвечать за ваши головы. Им, как и Учиха, очень важна кровная связь, а пустые слова и бумажки – не более чем формальность.

– Почему Учихи проснулись только сейчас? Почему Фугаку молчал в течение всего того времени, пока восседал на учиховском троне?

– Скоро придет время нового поколения, и оно должно быть чистым по всем параметрам. Если молчал мой отец, это не значит, что молчать буду я.

Неджи с опаской поглядывал на дуло пистолета и отчего-то не сомневался, что в скором будущем он станет покойником.

– Единственное, что мне нужно от тебя – ответ на вопрос, – сухо произнес Учиха. – Где твоя сестра?

– Моя сестра – это залог того, что сейчас ты меня не убьешь, – на свой страх и риск тихо ответил Хьюго, хотя сам в это не верил. – К тому же, Итачи, сейчас ты глубоко ошибаешься, если думаешь, что Сенжу будут сидеть ровно на заднице, пока ты убиваешь их приближенных. Неважно, на чьей стороне правда. Смысл в том, что на данный момент всё ваше хваленое перемирие держится на соплях. Сенжу убили Учиху, а Учихи недавно отобрали Первый Город.

– Витэм сам сдался.

Неджи развел руки в сторону.

– Это не имеет значение! Когда ты уже это поймешь?! Все, что сейчас делают Сенжу и Учихи – грызутся, как собаки. Даже спустя почти шестьсот лет вы не можете найти общий язык!

– Перемирие, заключенное тридцать два года назад, нарушили Сенжу двадцать лет назад, – спокойно парировал Итачи. – Учихи терпели все их выкрутасы и лояльно относились к таким мелким семьям, как Хьюго. Но всю заварушку начали снова не мы. Мне отчего-то мало верится в то, что твоя семья сама полезла на рожон к Учихам, которых боится до чертиков. К тому же, мы не собирались уничтожать Хьюго, и все вы это прекрасно знаете.

– Это серьезные обвинения, Итачи.

– Тогда дай мне адекватный ответ на вопрос, на кой-черт Хьюго убили Обито? И не надо мямлить сейчас то, что придумал твой отец, лишь бы объяснить это убийство по официальным бумажкам.

Неджи как-то весь замялся, поник и в конечном итоге отвернул голову в сторону.

– Если развяжется война, то под удар будут поставлены все, кто тебе дорог. Твоя семья, брат, родители, ближайшее окружения… – Неджи загадочно поднял глаза и тихо шепнул: – …та девушка, на которую ты смотришь так, как смотрят Учихи на своих дурнушек.

В груди Итачи что-то екнуло. Пусть виду он и не подал, снаружи оставаясь холодной и невозмутимой статуей, но сердце его стало гонять кровь по жилам в три, а то и в четыре раза быстрее.

– Можешь ли ты ответить мне на поставленный вопрос вместо того, чтобы бубнить себе под нос какую-то ересь? – требовательным тоном парировал Итачи, снимая предохранитель.

– Нет.

– На нет и суда нет, – отрезал Итачи и спустил курок.

Глушитель не позволил этой новости разлететься мгновенно. Бездыханное тело упало с кресла на пол. Густая теплая кровь медленно растекалась по кафельной плитке, заполняя образовавшиеся со временем полости в паркете.

Итачи бросил оружие в лужицу крови, поправил пиджак и медленной поступью направился к окну. На небе так и переливались звезды, освещавшие путникам верную дорогу. Учиха будто бы тоже пытался отыскать свой путь, вглядываясь в темноту и усыпанный на ней светящийся порошок.

«Когда они узнают про Сакуру, будет слишком поздно», – подумал про себя Итачи, оглядывая оживленный ночной город равнодушными глазами. – «Нужно закончить всё это прежде чем…»

– Итачи-доно? – нерешительно позвал его со спины низкий приятный баритон.

Учиха даже оборачиваться не стал. Он непременно узнал этот голос и отчасти был рад, что верный друг оказался рядом в эту сложную минуту. Минуту, когда была объявлена война.

– Что такое, Нагато? – с равнодушием поинтересовался Итачи.

– У меня только один вопрос.

– Задавай.

– Почему именно сейчас?

Учиха прикрыл уставшие глаза, повернулся к Узумаки, но так и не решился ответить на поставленный вопрос. Высокий мужчина с татуированными устрашающими глазами и почти красными пылающими волосами сделал шаг вперед и выдвинул смелое предположение:

– Это ведь из-за неё? Из-за той девчонки?

– Совсем скоро вся власть перейдет в мои руки, Нагато. Настанет новое поколение, в котором она и всё моё ближайшее окружение должны быть в безопасности. Когда я женюсь на ней, всё будет иначе.

– И все равно я не понимаю…

– Что?

– Неужели для Учих так важны их дурнушки? Что же это за женщины такие?

– Женщины, ради которых и убивать не грешно… – с холодной взвешенностью ответил Итачи, разглядывая расползающуюся лужицу крови.

Нагато холодно усмехнулся.

– Женщины, ради которых стоит затевать войну? Итачи, ты ведь понимаешь, что жертв не оберешься… И всё ради какой-то бабы!

– Ох, Нагато, – устало проговорил Учиха, поднимая на него глаза. – Сакура – лишь толчок к началу войны, а предпосылки были созданы уже давно. Просто появление этой девушки дало мне понять, что тянуть уже больше нельзя. Нужно закончить всё это прежде, чем я на ней женюсь.

***

Сакура больше получаса простояла в коридоре перед закрытой дверью, прежде чем решилась вернуться в зал. Конечно, перед этой гениальной идеей её навещали и другие мысли, связанные с побегом и тихим уходом, но Харуно решила довести этот вечер до победного конца. После этого она навсегда распрощается с насилием и болью. А на этот день ужасов было предостаточно.

Когда молодая официантка зашла в зал, свет был приглушен, живой оркестр играл медленную музыку, а женщина на сцене пела известную песню Уитни Хьюстон. Все танцевали медленный танец, а на глазах Сакуры наворачивались предательские слезы. Девушка медленно проходила мимо танцующих пар и понимала, что треклятая тушь всё-таки потекла. Харуно утерла влагу со щек и негромко всхлипнула.

«Осталось чуть-чуть потерпеть», – пронеслось в голове бедной официантки, когда она натолкнулась на высокую фигуру молодого человека.

Сакура даже глаз не подняла, промямлила себе под нос извинения и только затем заметила вежливо протянутую руку. Итачи был, как всегда, прекрасен, серьезен и вежлив.

– Вы подарите мне танец? – учтиво поинтересовался Учиха, надеясь на положительный ответ.

Сакура, хоть и питала к нему в эту секунду жгучую ненависть из-за произошедшего, но сказать парню «нет» ей не хватило сил и решительности.

«Пусть я буду слабохарактерной и бесхребетной амебой, но ему отказывать я не хочу и не могу», – подумалось Сакуре, и она неуверенно шагнула вперед. Одна рука Итачи плавно легла на тонкую талию девушки, а другая мягко сжала тонкие длинные пальчики. Харуно казалась маленькой и хрупкой куколкой возле высокого сильного брюнета. Она опустила свою крошечную ладошку на мужское крепкое плечо и подняла голову, чтобы видеть его черные бездонные глаза. Они медленно затанцевали, слегка покачиваясь из стороны в сторону.

– Что ты сделаешь с Хьюго? – спросила Сакура напрямую.

Итачи прикрыл глаза и устало вздохнул. Он ближе притянул к себе девушку и только после этого ответил:

– Ничего.

– Врешь!

– Убью, – вырвалось из него признание, от которого Сакура вздрогнула. Она хотела было отстраниться от парня, но тот удержал её.

Ужас свернулся внутри девушки змейкой. У неё было много недосказанных слов, но она смогла вымолвить только одно:

– Нет…

– Он этого заслуживает, – безмятежно ответил Итачи.

– Каким образом?!

Учиха нагнулся к самому уху Сакуры и прошептал:

– Он обидел тебя.

Харуно горько покачала головой, не отводя взгляда от брюнета.

– Итачи, я всего лишь официантка в замызганном кафе на Гранд-стрит! И я заслуживаю такого обращения! Я всего лишь… как вы там меня все называете… дурнушка!

Учиха тепло усмехнулся:

– Ты моя дурнушка. И это всё меняет.

– Не убивай его, пожалуйста… – тихо взмолилась Сакура.

– Как твоей душе угодно.

– Правда? – Сакура с надеждой захлопала глазами.

– Я его и пальцем не трону… – Брюнет немного помолчал, а затем добавил: – …дурнушка.

Они смотрели друг другу в глаза и не могли оторваться. Сакура чувствовала, как низ её живота скрутило приятной негой: злосчастные бабочки закружились. Вся злость и обида ушла. Сердце билось в её грудной клетке, как весенняя пташка.

Они лишь остановились на секунду. Он лишь наклонился. Она лишь привстала на носочки. Дело случая… И их губы соприкоснулись. Итачи мягко целовал её и понимал, что не сможет упустить свою дурнушку, что бы ни случилось. Оберегать девушку и защищать её от всех невзгод – вот, что было по-настоящему важно. Ни деньги, ни бизнес, ни опасные конкуренты, ни одна женщина в мире не могли заменить ему этих губ и зеленых больших глаз. Он знал, что она будет его еще в ту самую далекую секунду, когда заметил её на пороге своего дома. Итачи узнает её лучше, станет ближе, превратится в её ангела-хранителя, ведь Сакура – другая.

Итачи целовал её, и понимал, что война, которую он затеял, стоит того светлого будущего с ней. Она будет в безопасности. Никто не причинит ей вреда. Их дети будут бегать по дому, резвиться и не знать бед. Они не увидят того, что пришлось увидеть Итачи в свои четыре года.

Харуно взяла его лицо в свои руки и поняла, что она плачет. Слезы скатывались по её щекам и исчезали где-то в складках их одежд. Девушка лишь чувствовала, как сильные руки крепко обнимают её за талию и притягивают ближе.

Всё перестало существовать для них обоих. И толпа, и музыка, и целый зал утонул в их поцелуе. Вот оно – её первый поцелуй. Он должен был быть именно таким… с Итачи…

Комментарий к Глава VIII.

Песня, о которой шла речь в конце главы:

Whitney Houston – I Will Allways Love You

========== Глава IX. ==========

На лице молодой девушки, как на холсте, были нарисованы различные эмоции. В карих глазах играл страх. У переносицы сгустился ужас. На поджатых губах – замешательство. Она дрожала, как осиновый лист, крепко сжимая маленькую ладошку своего крестника. В отличие от мальчишки, она всё понимала, потому и бежала, сломя голову, спешно минуя препятствия и опасливо оглядываясь по сторонам. Каждая клеточка её тела была напряжена до предела. В голове наматывала круги одна и та же навязчивая мысль о скорой гибели.

Девушка не боялась своей смерти. Она боялась, что отдаст жизнь напрасно, если не спрячет мальчишку. Её жизнь, по сути вещей, ничего не стоила в сравнение с этим юным дарованием. Она – не более чем пешка в драгоценных жизнях Учих. Беженка была обязана всем этим ни то жестоким, ни то милосердным людям за счастье, которая та обрела в их кругу. В благодарность за крышу над головой, за благополучие и любимого мужа она взяла на себя ответственность защищать темноволосого мальчика с черными бездонными глазами и пока еще добрым, понимающим сердцем.

– Рин, где Обито? – задыхался в своих словах мальчик, крепко сжимая руку крестной. – Куда мы бежим?

В его сердце было бы предостаточно страха, если бы Нохара Рин вовремя не спохватилась и не увела его подальше от опасного места. Сейчас же мальчик старался держать себя в руках и не капризничать по пустякам. В свои неполные пять лет он стал достаточно взрослым, чтобы понимать – необходимо вести себя благоразумно, когда вокруг развернулся хаос.

– Малыш, он скоро прибежит, – успокаивала его шатенка, заворачивая за угол и исчезая в дыме промышленных районов.

Они бежали по закоулкам, поворачивая то там, то здесь и в итоге наткнулись на заброшенный завод, находившийся на самой окраине района. Это было кирпичное здание с обветшалыми стенами, выбитыми окнами и прогнившей крышей. Всюду были раскиданы валуны и мелкие камешки. Пыль витала в воздухе и, словно туман, расстилалась перед беженцами.