Текст книги "Танец Опиума (СИ)"

Автор книги: Lime.lime

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 55 страниц)

– Как ты с ними справляешься вообще? – недоумевал Пейн месяцем раньше, прогуливаясь со своим начальником по саду и наблюдая, как двое влюбленных пытаются словить маленькую ящерку где-то в кустах.

– Сам не знаю… – обреченно вздыхал Учиха.

– И частенько такое бывает?

– Сакура – еще куда ни шло, а Саске чем старше, тем глупее…

И вправду, Сакура была одной из тех, кто умеет вовремя остановиться. Но Саске… К сожалению, он не относился к этому разряду людей. У него не было ни границ, ни мер.

За последние девять месяцев Сакура успела на многое насмотреться. На все, которые только ни есть, причуды Саске. И его попытки готовить, обвенчавшиеся небольшим пожаром на кухне. И его страсть к «Спанч Бобу», без которого он заснуть порой не мог. И его любимые пирожные, которые Сакуре теперь приходилось готовить каждое воскресение по той простой причине, что у повара «руки из задницы растут». Одним словом, Сакура познакомилась с человеком, которого в народе называют большим ребенком.

Конечно, Саске не ежесекундно таким был. Случались дни, когда они ссорились. Обычно это происходило по мелочам, потому что для крупных ссор никто из них повода не давал. И это было удивительно с учетом того, каким бабником Саске приходился до встречи с Харуно. Оба были страшными упрямцами, но мирились быстро и обиды забывались почти сразу. И секс был… страстным и необузданным. Порой внезапным и спонтанным, где-нибудь в общественных местах. Но почти всегда дома, с участием всяких игрушек. Бывало и примирительный, когда кто-нибудь из них не соглашался с мнением другого. Хотя, честно говоря, их мнения нечасто расходились.

С того дня в клубе и с Итачи всё потихоньку уложилось. И на этот раз точно. Близкие друзья – вот как они характеризовали свои отношения. Казалось, Учиха-старший и, правда, примирился с этим. По крайней мере, так думала Сакура. Они частенько проводили время вместе, и это самое время было превосходным. Безмятежные и спокойные разговоры о том, о сем, некоторые истории из жизни и всякие приятные мелочи, вроде готовки. На самом деле, у Итачи получалось намного лучше готовить всякую банальную стряпню, нежели у его младшего брата. Им нравились одинаковые фильмы и похожая музыка.

Дни проходили плавно, вытекая из одного в другой. Сакура работала и училась, а приходя домой, проводила время с братьями. Признаться, втроем они проводили вместе многим больше, чем наедине. Им было весело, и никто из них не хотел прервать минуты блаженства, проходящие в компании. В большинстве случаев, чудил Саске, вытворяя то одну, то другую вещь, а Сакура с Итачи, весело смеясь над казусной ситуацией, спешили ему помочь. А порой их выручал один только старший Учиха, когда дурнушка вдруг впадала в детство и говорила в оправдание себе: «Живем один раз!».

Была, к примеру, и такая исключительная история с участием Дейдары и Саске, когда пьяные в лабуды друзья приехали в три часа ночи домой и вытворяли какие-то чудеса. Между прочим, никто так и не узнал, что именно произошло. Два остолопа ничего не вспомнили с того дня, а у Сакуры с Итачи так и не хватило фантазии, чтобы завершить последовательную цепочку их действий и воспроизвести события той ночи. Короче говоря, блондина обнаружили застрявшего в огромной хрустальной люстре на потолке, а Саске – с шишкой на лбу в коридоре с пробитым потолком. В холле устроилось целое минное поле и баррикады. И это отнюдь не метафора. Это были самые настоящие сооружения из всего, что попало под руки: мебели, картин, мелких безделушек. В тот раз, полусонные Итачи с Сакурой прибежав на место преступления, негодовали и первое время понятия не имели, как снять блондина с люстры. А пьяным друзьям было весело, как никогда! Уж веселиться-то они умели, как никто другой…

И вот теперь, стоя перед гаражом, Саске на ум пришла какая-то очередная гениальная идея, которая может привести к непредсказуемому финалу. Итачи устало вздохнул и первым осмелился задать этот страшный вопрос:

– Что такое?

– Давайте наперегонки до города! – просиял Саске. – Я на мотоцикле, а вы на моей новенькой спортивной крошке.

– Ты меня-то ни разу так ласково не называл, – насупилась Сакура.

– Ты с дуба рухнул? – вставил своё слово Итачи.

– Я обещаю, что всё будет чики-пуки!

– Не будет, – строго шикнул старший Учиха. – В последний раз ты чуть шею себе не свернул!

– Не ссы кипятком.

– Я на твои похороны не приду.

– Придешь, куда ты денешься, – усмехнулся Саске, направившись за ключами.

– Даже не думай! – предупредила его Сакура.

– Женщины… – насупился младший Учиха, облокотившись о стену и натянув нижнюю губу на верхнюю.

Итачи усмехнулся и направился к своему Мерседесу. Они блестел и переливался всеми оттенками черного. Сакура еще ни разу не была в гараже и потому, открыв рот, с любопытством осматривалась. Машин здесь было с десяток, если не больше. Помещение представляло собой огромную по масштабам площадь с высокими потолками и серыми стенами. По углам расставлены шкафы с шинами и запчастями. Все отполировано до блеска. Справа от девушки находился широкий стол с какими-то бумагами, документами, а над ним, на стене – громадный стеклянный шкаф с ключами от машин.

– Саске, подай ключи от Мерседеса, пожалуйста, – вежливо попросил Итачи, проводя кончиками пальцев по излюбленному автомобилю.

– Бог подаст, – буркнул в ответ тот.

Сакура усмехнулась, подошла к Саске и чмокнула его в щеку.

– Чего ты ворчишь, бестолочь? Мы ж о тебе и заботимся!

Затем девушка сняла со стены нужный ключик и, осведомившись у Итачи о правильности своего выбора, вприпрыжку направилась к старшему Учихе. Однако не успели «няньки» отвернуть голову и отвлечься, как произошло то, чего они боялись больше всего. Этот самодур, захватив ключи от мотоцикла, вскочил на громадного железного коня, завел его и рванул с места.

Итачи тяжело вздохнул. Сакура ахнула. Оба без лишних слов сели в машину и поспешили вдогонку за большим дитём. Автомобиль быстро ехал по ровной трассе, стремительно догоняя беженца.

– Ладно, сыграем по его правилам, – усмехнулся Итачи, нажимая на газ.

Глаза Сакуры округлились в изумлении. Не уж-то само спокойствие и рассудительность решилось на безрассудство?! Девушка вжалась в сидение, усмехнулась и кивнула, после чего началась самая настоящая гонка. Итачи выжимал из своей машины всё, что только имелось, а Саске, чья кофта развевалась на ветру, ехидно улыбался и пытался снова и снова обогнать своих соперников.

У девушки внутри все переворачивалось. Завтрак смешался с обедом, а обед норовил вытолкнуть ужин. Легким не хватало воздуха ни то из-за ужаса и адреналина, ни то от огромной скорости.

– Мне нужно срочно выпить, – с бледно-зеленым лицом вымолвила она, когда Итачи с Саске приближались к резкому повороту. – Желательно русской водки…

Учиха-старший взглянул на девушку. Его глаза были полны азарта. Они налились краснотой из-за дикого адреналина, который зашкаливал в крови. Его сердце билось так громко, что, казалось, это должен услышать даже Саске. Итачи сжимал в своих руках руль, давил на газ и к нему постепенно приходило осознание своей свободы. В этот момент он летел навстречу новому ощущению. Его легкие наполнял совсем другой воздух. Если Саске испытывает это каждый раз, когда совершал глупости и шел на риск, тогда Итачи больше никогда не станет ограничивать себя в действиях!

Брюнет смотрел на Сакуру и удивлялся тому, как сильно она влияет на него. Одно её присутствие делает всё вокруг каким-то необыкновенным и неповторимым. Ради этой женщины можно поставить на кон свою жизнь. Ради этой женщины и разбиться насмерть не грешно. Ради этой женщины можно гнать по трассе вместе со своим братом и чувствовать, как сердце гонят кровь по жилам и венам, как мысли медленно улетучивается и появляется чуждый ему страх.

Итачи резко повернул руль в правую сторону, нажал на тормоз, и автомобиль развернулся ровно на сто восемьдесят градусов. Сакура уже чувствовала, как ком подступает к её горлу. А братья все резвились, поворачивая то в одну сторону, то в другую, а то и вовсе выезжая на встречку.

– Мы просто обязаны выиграть, – упрямо заявила Сакура, демонстрируя своё зеленое лицо. Они уже выехали на финишную прямую, и огни Витэма застилали их глаза белой дымкой.

Итачи усмехнулся и вновь надавил на газ.

– Тогда держись, – шепнул он.

***

– Я выиграл и не разбился! – просиял Саске.

– Не тут-то было! – парировала Сакура. – Ты позорно проиграл!

Завязался спор, который в итоге закончился смехом Итачи и поцелуем влюбленных. Саске подался вперед, нагибая свою девушку все ниже. Адреналин все еще зашкаливал в крови обоих, и, казалось, они хотели продолжить все это уже в постели, однако подошедший Дейдара испортил весь момент, заставив парочку оторваться друг от друга.

– Привет, – слегка запыхавшаяся и покрасневшая, поздоровалась Сакура. В этот момент её легкая улыбка была самой красивой на всём белом свете. Братьям хотелось крепко обнять эту милую кроху, прижать к себе и больше никогда не отпускать. Однако сделал это только Саске, а Итачи лишь спрятал свои эмоции за ледяной коркой безразличия.

– Здравствуй, – улыбнулся в ответ Дейдара, а затем встретился взглядом с Итачи и стыдливо умолк.

– Ты должен быть во Франции, – сухо отметил старший Учиха, позабыв о том, как минутами ранее он был счастлив.

Голубые глаза блондина виновато забегали, уже планируя план побега.

– Это я ему позвонил, – вмешался Саске. – У нас с ним планы.

– Планы у тебя, а у него – работа.

Сакура возникла перед грозным брюнетом и взяла его под руку. Её зеленые наивные глаза светились добротой и милосердием.

– Пусть развлекаются, – кивнула она всем сразу. Саске благодарно улыбнулся, а Дейдары уже и след простыл.

***

Сакура с Итачи добралась до набережной и облокотилась о перила. Девушка думала о том, каким всё-таки замечательным был сегодняшний день, да и вообще жизнь, которая налаживалась и становилась именно такой, о которой она мечтала с самого детства. Братья заменяли ей всех, даже тех, кого она лелеяла в мечтах. Парень, который готов носить её на руках, и лучший друг, которого она никогда в своей жизни не имела. И родителей, погибших много лет назад, и брата, находившегося в тысячах километрах от неё, и компанию, в которые её никогда не брали. Сакура жила теперь вместе с ними и проживала ту жизнь, которую заслужила.

Рассматривая водную гладь воды, Харуно думала о том, как ей повезло оказаться с этими людьми. Да, пусть их руки не так чисты, как она воображала себе; пусть за их спинами сложены трупы горами, однако всё это млело в сравнении с тем, что они делали для неё.

– О чем задумалась? – спросил Итачи.

Саске рядом не было. Он вместе с Дейдарой затерялся в толпе, в ярких огнях, барах и мелких магазинчиках.

– О вас…

Учиха приподнял бровь.

– О нас?

– Да. О тебе и о Саске. Думаю, как мне повезло с вами…

– Скорее наоборот, – задумчиво протянул Итачи. – Мы для тебя не находка. Таких, как мы, богатеньких и обнаглевших – вагонами грузи. Находка – это ты.

Сакура усмехнулась.

– Да такая, как я – повсюду.

– Ну не скажи…

– Кукушка хвалит петуха за то, что хвалит он кукушку, – усмехнулась девушка, вспомнив поучительную басню Крылова.

Итачи тоже не удержался от легкой взвешенной улыбки.

– Когда же ты, наконец, по достоинству оценишь свою роль в наших с Саске жизнях? – снова начал брюнет. – Ты, наверное, плохо представляешь, кто такие Учиха. Бездушные и ни к кому не привязанные Учиха.

– Грозные и опасные. – Сакура показательно прикрыла рот ручкой в ужасе, а затем по-доброму усмехнулась. – Вы не так плохи, какими показываете себя.

– Если бы это было именно так…

– Ты постоянно твердишь, что вы обманщики, манипуляторы и последние сволочи. Но ведь это не так. – Девушка посмотрела на белое, как снег, лицо Итачи и снова удивилась этим черным бездонным глазам. – Из-за твоей работы тебе приходится надевать маску и становиться настоящим, прирожденным лидером…

Учиха тоскливо прикрыл глаза и отвернулся. Знала бы только Сакура, как она ошибается в своих суждениях. Знала бы о том, какие аферы проворачивал этот, по её мнению, безобидный молодой человек. Знала бы, что лицо, которое она назвала маской, является самым настоящим из всех. Та доброта и мягкость – это следствие влияния её зеленых глаз на него. Эта теплота, кое-выделяет холодное сердце, принадлежит только ей. Ей одной…

– Разве тебе повезло с нами? – недоумевал мужчина. – Что, если я скажу тебе, что ты сейчас живешь на волоске от гибели. Это ли ты считаешь везением? Что, если каждую чертову секунду, даже сейчас, ты под прицелом моих недругов? Что, если каждый день ты в опасности, а каждый проведенный с нами месяц ведет к разочарованию?

Сакура усмехнулась и посмотрела своими большими глазами на ночное небо, усыпанное прекрасными звездами. Сегодня они светили как-то по-особенному ярко. Пылали на черном небосводе, как её надежды. Каждое маленькое светило походило на светлячка. Маленького живого светлячка, свет которого освещал молодой официантке будущее.

– Не говори глупостей, Итачи. Вы оберегаете меня, как зеницу ока. Словно бы я нечто драгоценное и неповторимое. Порой даже чуток лишнего, тем самым действуя мне на нервы. – Она хихикнула. – Например, когда встаете спозаранку, чтобы отвезти меня в университет. Или когда бросаете все дела, чтобы привезти обратно домой. Или когда чуть ли не из помойки вытаскиваете мою старенькую лампу, отвозите её в мастерскую и дарите на День Рождения…

Итачи улыбнулся, вспоминая, сколько терпения и силы воли ему потребовалось, чтобы найти эти чертовы осколки в подвале общежития (их туда вынесла старая вахтерша невесть, по какой причине). Причем впервые он сделал грязную работу своими руками, а не воспользовался своим положением и не приказал подчиненным рыться в земле.

– Как вы, обо мне еще никто и никогда не заботился… – заключила, наконец, Сакура, отводя глаза от неба.

– Твой брат о тебе разве не заботится?

Харуно напряглась и нахмурилась. Что-то волновало её сердце.

– Я люблю своего брата, и никогда не отрицала, что он заботился и заботится обо мне. Но для него забота о своей младшей сестре была, скорее, обязанностью. Я знаю, что он любит меня и всегда оберегал от всех несправедливостей. Но, тем не менее, ему было тяжело со мной. Он никогда этого не говорил. Даже не намекал. Братец никогда не ругался, не делал замечаний. Он терпеливо выносил бок о бок со мной все трудности моего переходного возраста, да и вообще сложности характера…

– Сложности характера? – перебил её Итачи, искренне удивившись. – Да ты самый терпимый и спокойный человек из всех, кого я знаю!

– Ну не скажи, – засмеялась та в ответ. – Мой характер оставляет желать лучшего.

– В чем же?

– Я не люблю никому подчиняться. Порой вспыльчива, своевольна и вольнодумна.

– Ну, с первым, бог с ним, – заключил брюнет. – Своеволие и вольнодумство я также наблюдал. Но вспыльчивость?

– Она самая! Ты разве не помнишь, что стало с Саске, когда тот спалил кухню?

Итачи на секунду задумался, а затем усмехнулся:

– Тарелки летели только так… Он тогда даже ко мне за помощью прибежал. – Учиха снова на секунду задумался. – Впрочем, Саске сам тогда был виноват. Как говорится, коли срать не умеешь, жопу не мучай…

Сакура захихикала.

– Впрочем, я и правда терпелива и во многом спокойна, но, увы, такой я стала не сразу.

Итачи вновь обратил внимания на её опечалившиеся зеленые глаза.

– В свои тринадцать я была сатаной. Всё было на плечах брата. Работа, учеба, моё воспитание, заботы по дому… Я была маленькой и, как бы не старалась помогать, в большинстве случаев только путалась под ногами. Я до сих пор чувствую вину перед ним…

– Потому и уехала жить отдельно? – сделал догадку брюнет.

– Да. Я подумала, что так будет лучше для него. Пусть вздохнет с облегчением хоть раз за всю свою нелегкую жизнь. Он этого заслуживает, как никто другой…

– Хочу сказать, что у твоего брата хорошо вышло с ролью воспитателя…

– Спасибо, – слегка покраснев, поблагодарила Сакура.

– Из всего сказанного тобой, я сделал вывод, что заботу брата ты относишь скорее к наличию родственных связей между вами. А мы с Саске, в твоём понимании, заботимся о тебе, как о незнакомке.

– Да! – просияла Сакуру, удовлетворенная тем, что её поняли. – У меня никогда не было друзей, чтобы поделиться с ними своими переживаниями или мыслями. Что в школе, что в университете, я оставалась изгоем, который никому не нужен. Это не мудрено, ведь я крашу волосы в розовый цвет, одеваюсь по старой моде и в большинстве своем сторонюсь людей. А вы с Саске приняли меня и относитесь ко мне, как к нормальному полноценному человеку. Вы не против моих крашеных волос, причуд и болячек из прошлого. И это всё очень важно для меня…

– Не уж-то у тебя совсем не было друзей?

Харуно поникла, вспоминая двух своих друзей, с недавних пор пропавших без вести из её жизни.

– У меня были только Ино и Сай…

Услышав знакомые имена, Итачи вдруг посерьезнел и отвернул голову. Он холодными глазами рассматривал противоположный берег, на котором толпились люди. А девушка продолжала:

– Они исчезли внезапно. Я звонила им, но они не брали трубку. Я отправляла сообщение на их электронную почту, но они не отвечали. Я даже письмо отправила на удачу, но всё бестолку…

Чернота глаз Учихи приобрела самый темный оттенок из всех существующих. Они как-то апатично смотрели в пустоту. В его голове голос девушки проносился отдаленным эхом. Сакура не замечала этого бесстрастного и жестокого взгляда, увлеченная хрустом хрупких суставов пальцев.

– …потом я сделала звонок родителям Ино. Но у тех телефон вовсе был отключен…

В воспоминаниях Итачи вспыхивала багровая кровь, стекавшая по женскому телу и растекающаяся по асфальту огромным безобразным пятном. Эта густая и всё еще теплая жидкость настигала черные, отполированные до блеска, туфли безучастного брюнета. А тот смотрел на своё нечеткое отражение в лужице и понимал, что внутри него сидит чудовище.

– …квартира Ино в общежитии пустовала. Вахтерша сказала, что теперь там никто не живет. Коттедж тоже пустовал, как и квартира в городе…

Учиха был на грани. Его глаза превратились в стеклышки, в отражении которых клубился дым и вместе с копотью в воздух вздымались частички обгоревшей кожи. Голос Сакуры стал совсем неразличимым в молящем вое. В крике, оглушающем и надрывистом. В прощальном плаче. В словах любви. В голосе, просящем быть сильным. В слезах, которые смещались с кровью на асфальте…

– А почему ты сторонишься людей? – внезапно задал вопрос Итачи, перебив девушку на полуслове.

Сакура даже вздрогнула от неожиданности. Всё это время брюнет молчал и о чем-то сосредоточенно думал. Внезапный вопрос сбил её с толку. Несколько минут Харуно поспешно собирала свои мысли в кучу и одновременно пыталась понять, отчего глаза Итачи стали вдруг такими безжалостными и пугающими.

– Эм… – Сакура закусила губу, отчаянно подбирая нужные слова. – Они злые… По крайней мере, кроме тебя и Саске, я еще ни разу не встречала людей с добрым сердцем… – Итачи не стал прерывать её пустыми возражениями о том, что и он, и его брат, не более чем убийцы. Он пытался прийти в себя после странного феномена. До этой поры воспоминания о прошлом никогда не тревожили его душу. – У всех на уме одно и то же – поиметь выгоду с другого человека и поиметь выгоду с добрых поступков. Обмануть, предать, заполучить эту самую выгоду любой ценой. Всюду эгоисты. Они видят в глазах чужих людей соринку, а в своих бревна не замечают. Глупые, надоедливые, узкомыслящие остолопы с гениталиями вместо мозгов. Люди ценят секс больше, чем самих себя. Им нужна выгода, а не взаимоотношения… Людям нельзя доверять. Они врут и ненавидят. Все одинаковые… Все. До одного.

– Ты обо всем этом знаешь, философски верно размышляешь, – начал Учиха, – но стоит тебе окунуться в неправду, насилие или предательство, это ломает тебя… Почему ты прячешься от реальности? Каждый раз прячешься…

Сакура поняла, что имел в виду Итачи и что стремился до неё донести. Он старался лишний раз не упоминать о том далеком инциденте на трассе, поэтому доносил до девушки эту самую истину в мягкой форме.

– Так легче, – ответила Харуно, с какой-то грустью взглянув себе под ноги.

«Ну, раз так легче, значит, я буду охранять твой маленький внутренний мир наивностей и добра…» – подумал про себя Итачи, связывая это с кровавыми воспоминаниями. – «Я не позволю тебя никому обижать…»

Внезапно объявился Саске с кучей воздушных шариков в руках. Парень выпрыгнул из толпы так внезапно, что напугал девушку. Итачи же остался спокойным, уже закаленный с детства привычкой брата вдруг появляться где-то, распугивая окружающих. Младший Учиха выглядел счастливым до нельзя. Рядом с ним оказался блондин. Оба были немного подвыпившими и явно уже где-то нашли приключения на задницу.

Парни были потрёпанные и вспотевшие, как будто бы только что бежали марафон. Дыхание их было сбито, а волосы взъерошены. Причем, если некоторая неопрятность, безусловно, шла Саске и делала его капельку сексуальнее, то блондин с гнездом, вместо приглаженных волос, казался либо домовенком, либо бомжонком (Сакура еще не решила, к чему больше склоняется).

– Смотрите! – весело объявил Саске, указывая на свои приобретения.

– Когда же ты повзрослеешь, – скептично проговорил Итачи, закатывая глаза. – И где вы вообще носитесь?

Сакура улыбнулась, подалась вперед и встретилась с брюнетом поцелуем. Тот охотно ответил на ласку, приобнимая свою девушку за талию и притягивая её к себе. Затем его руки медленно опустились ниже и коснулись попы. Харуно захихикала смущенно, поцеловала того в щеку и отстранилась, опасаясь, как бы парень не позволил себе больших вольностей.

«Ты будешь счастлива, Сакура», – про себя подумал Итачи и прикрыл глаза, слегка приподняв уголки своих губ. Объявившийся братец привел его в чувство.

Эти приятные мелочи еще больше обрадовали Саске и тот, так и не найдя объяснения своим скромным путешествиям, пихнул блондина вбок и вместе с ним слился с толпой. Вот только перед этим он вручил все приобретения Итачи и Сакуре, поэтому теперь пара друзей снова осталась наедине с двумя десятками воздушных шариков…

– Он любит праздники, – слегка улыбнулся Итачи. – В детстве я редко водил его на карнавалы, ярмарки и городские праздники. Отец был занят мной, и Саске занималась мать… К сожалению, в нашей семье не принято лишнего сюсюкаться с детьми. Как бы мама не хотела дать моему брату больше любви и заботы, отец не позволял этого делать.

– Ваш отец строг?

– Я не знаю, как правильно объяснить, – нахмурился Учиха. – Он такой же, как я.

Итачи умолчал о том, что чаще всего его отца считали ангелом в сравнении с его старшим сыном. Многие из подчиненных прошлого поколения, глядя на будущего главу семьи, качали головами и с неоднозначными чувствами вторили: «Это будет самое жестокое и с тем же самое легендарное поколение за всю историю древней семьи Учих».

Порой даже сам отец Итачи удивлялся способности своего сына так безжалостно расправляться с теми, кто мешался под ногами. Наказывать тех, кто провинился. Проливать кровь даже самых близких друзей, которые сделали что-то поперек приказа своего начальника. Всё было справедливо и по существу. Каждое принятое решение сделано с умом и расчетливостью. В каждом действии жили план и причина. Однако жестокость собственного сына всё чаще пугала нынешнюю главу семьи.

– Уверена, вы разные, – улыбнулась Сакура, и её взгляд упал на руку брюнета, покоящуюся на железном ограждении. Девушка накрыла её своей маленькой ладошкой. Итачи вздрогнул и с удивлением посмотрел на молодую официантку. Та улыбалась своей доброй улыбкой и захлопала большими наивными глазами. Поднялся ветер и подхватил короткие розовые локоны девушки, растрепав окончательно искусную прическу.

«Так она выглядит даже лучше», – подумалось Учихе.

Он осторожно, чтобы не спугнуть дурнушку, перехватил её руку и взял в свою. Итачи преподнёс маленькую ладошку к губам и жадно вобрал в себя пьянящий аромат её кожи. Сакура замерла, не понимая до конца, что значил этот жест.

– Ты замерзла, – спокойно отметил брюнет и освободил руку так, словно бы ничего секундой ранее не произошло. Это получилось так ненавязчиво, что Сакура мигом расслабилась, повторяя про себя, что это был не более чем дружеский жест.

Итачи снял с себя олимпийку и накинул её на хрупкие плечи дурнушки. Официантка почувствовала тепло, исходящее от ткани и, если бы могла мурлыкать, то обязательно замурлыкала бы от удовольствия. Вещь пахла брюнетом. Это был его родной запах, ни с чем несравнимый и неповторимый.

– Зато теперь я счастлива, несмотря на всё то, что мне пришлось пережить, – заключила Сакура несколькими минутами спустя. – У меня появился двадцати двух летний парень, который где-то достал двадцать шариков и в форме Спанч-Боба. Что может быть лучше?

Итачи засмеялся.

– Он, кстати, всегда таким был? – с обжигающим любопытством в голосе спросила Сакура.

– Да, – усмехнулся Учиха. – Только с тобой он менее агрессивный. Вся его злость с твоим появлением исчезла.

– Почему?

– Ты признала его, – безмятежно объяснил Учиха. – Ты первая, кто признал его, как индивидуальность, как отдельного от своей семьи человека, а не как мою тень, тень моих родителей или простую фамилию и богатства. Ведь если вдуматься, ты и правда с самого начала твердила, что Саске может быть лучше, чем он есть. – Итачи улыбнулся воспоминаниям. – Сейчас я признаю, что ошибался в нем и своих убеждениях. Пусть он большой ребенок, но если относиться к нему, как к индивидуальности, он станет незаменимым фруктом в монархии моего будущего правления.

– И ты это знал еще тогда, когда объявил его своей правой рукой на вступлении?

– Да, – подтвердил Итачи.

– После этого он стал более внимательно относиться к работе и семейному бизнесу… – с гордостью в голосе заметила Сакура.

Учиха снова кивнул.

– Он наладил отношения со мной и со всеми теми, в ком он нуждается. Стал с умом относиться к деньгам и к своему «я».

– В смысле? – не поняла девушка. – Поподробнее про «я».

Итачи несколько долгих секунд молчал, подбирая нужные слова.

– Ну, говоря о том, каким Саске был в недалеком прошлом, я отмечу его злость и агрессивность. Тогда я не понимал, чем вызвано недопонимание между нами. Пытался держать его в ежовых рукавицах и не спускать с него глаз. Но становилось только хуже… и это продолжалось до тех пор, пока по его вине не пострадал один невинный человек из правоохранительных органов, и меня с братом не отправили подальше от всех этих разбирательств.

– Полиция?

– Да, – подтвердил Итачи. – Затем мы встретили тебя, и ты объяснила мне, как правильно, так сказать, воспитывать его. А дальше дело пошло в гору. Саске стал тем, кем, по сути, является, а не тем, кого я хотел видеть. Когда ты встретила моего брата впервые, он просто играл уготованную мной роль. Я хороший манипулятор и психолог, но вот с собственным же братом прогадал… – Он вздохнул. – Недавно братец сказал мне, что выбрал тебя из всех в том кафе сразу. Мол, он выбрал тебя и знал, что выбрал надолго, но кем именно ты будешь в его жизни – не знал. А когда ты ударила его, он понял, что такую, как ты, нельзя оставлять прямо посередине забегаловки.

– В его духе, – захихикала Сакура, вспоминая, как Саске взвалил её на плечо и поволок к своей машине.

– Вы вместе уже больше года, и я не вижу в его глазах скуки. Он ворчит на тебя, не доволен какими-то твоими решениями…

– …часто командует, – продолжила девушка, – чудит и делает глупости…

– …но он счастлив, когда ты рядом, – заключил Итачи, прикрывая глаза. – Я рад, что мой брат сумел найти хоть кого-то, ради кого он старается быть лучше. Его место – рядом с тобой.

– Ну, а ты? – вдруг воскликнула девушка. – Когда ты найдешь своё место?

«Я его уже нашёл».

– У меня работа и мой младший брат, – соврал Итачи, усмехнувшись. – У меня нет времени до своего места…

– Забрасывать своё счастья из-за работы и брата? Глупо же, Итачи. Подумай хоть раз о себе.

«Ты – моё счастье…»

Затем Итачи сменил тему разговора, чтобы не капать ни себе, ни ей на нервы. Они беседовали очень долгое время и наслаждались обществом друг друга. Иногда к ним подбегали Саске и Дейдара, с каждым разом всё пьянее, и снова убегали восвояси. Всюду кружился народ. Танцы, пляски, веселья, и только одно не менялось на площади – местоположение Сакуры и Итачи.

Иногда они молчали, но это молчание было уютным. Стоя друг возле друга они думали о своем и были рады находиться так близко. Особенно им нравилось смотреть на воду. Она текла медленно и нерасторопно, как время, протекающее из прошлого через настоящее в будущее. Такие тихие минуты блаженства окутали друзей с ног до головы, пока неусидчивые Саске и Дейдара носились где-то неподалеку (по крайней мере, так говорили они, не особо отчитываясь о том, что делают в отсутствие своих «нянек»), бестолку растрачивая деньги.

Они простояли так еще минут с сорок, а затем Итачи объявил, что уже слишком поздно и пора бы возвращаться домой. Праздник, и правда, подходит к долгожданному концу. После финального фейерверка усталый люд расходился, кто куда. Всем не терпелось добраться до кровати и насладиться желанным сном.

– Спасибо за хорошо проведенный день, – улыбнулась Сакура и поцеловала Итачи в щеку. Тот в ответ несколько долгих минут смотрел на девушку, а затем слегка улыбнулся печальной улыбкой и кивнул.

По дороге домой единственную трудность составил поначалу Саске и Дейдара, которых Итачи и Сакура никак не могли отыскать в толпе. Затем они вчетвером добрались до машины и остановились перед камнем преткновения.

Мотоцикл был уже неинтересен чуду-юду-Саске (к тому же, пьяного за руль его никто сажать не собирался), поэтому позаботиться о железном коне доверили одному из подчиненных Итачи, которому он среди ночи без особого стыда или неудобства позвонил и отдал приказ. Затем Сакура усадила полусонного Саске, от которого разило крепкой водкой, на заднее сидение и пихнула туда же уставшего за день Дейдару, который, между прочим, был не совсем трезвым.

Все двадцать шариков каким-то чудом девушка умудрилась запихать в машину. Половину – в багажник, другую половину – в салон, на заднее сиденье к пьяным друзьям.

– Ты почему не на работе, Тсукури? – ворчал Итачи со своего водительского места, глядя через зеркало заднего вида на то, как блондин закрывает глаза и притворяется перед ним мертвым. – Зла моего на тебя не хватает! Если отчет мне вовремя не сдашь, отправлю прямиком в ад!

– Да ладно тебе, Итачи, – захихикала Сакура, присаживаясь на переднее сидение. – Они и так редко видятся. Пусть веселятся, пока могут.