Текст книги "Книга чародеяний (СИ)"

Автор книги: Katunf Lavatein

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 54 страниц)

Бежали долго, беспорядочно и совершенно неудобно, то и дело перекликаясь друг с другом сквозь завесу листьев и дождя. Несмотря на самое пессимистичное настроение, Арман был полностью сосредоточен на том, чтобы найти и выручить остальных: он никак не мог допустить, чтобы с ними что-то случилось.

– Глубоко они забрались, – послышался голос Адель откуда-то спереди. Арман почувствовал, что идущий впереди Берингар остановился, и тоже застыл, оторвав глаза от безвольной соломенной куклы.

– Направо, – велел Берингар.

– Почему?

– Дым от выстрела заговорённой пулей держится дольше, хоть и не для человеческих глаз. Следы пана Росицкого ведут направо.

– Ещё бы. Его-то аура посильнее, чем у девицы Хольцер, – пробормотала Адель и нырнула вниз с небольшого холма. Арману оставалось только последовать за ними, доверившись чужому чутью.

Они свалились прямо за колючий куст, из-за которого открывался вид на вышедшее из берегов озеро, поросшее цветами, и приютившуюся с краю его хибару. Домик из одного этажа накренился, как плакучая ива, и выглядел так, словно пережил два потопа и три пожара. Теперь и Арман без всяких свидетельств не сомневался – Милош и Лаура были там, но по своей ли воле?

***

Всё внутри неё ликовало, неясно почему. Нащупать след другой ведьмы, такой же, как она, оказалось приятно – не ради пользы дела, ради себя самой. Всё существо Адель переполнял охотничий азарт, какого она не испытывала безумно давно, если вообще когда-либо испытывала. Плевать на доводы Берингара, она не ошибается! Не может ошибиться… Женская энергия на коре дерева, следы на дороге, этот одинокий дом… Кукла – слишком крупная и правдоподобная для мужских рук: Адель помнила, как мама учила её плести и объясняла, тихонько смеясь – ни у какого колдуна не хватит терпения и выдержки на ручную работу. Им, мол, только бы пострелять…

Впрочем, Милош явно стрелял не просто так, а в качестве сигнала. Поскольку чех был единственным, кто не успел ещё прийтись не по нраву Адель, она даже самую малость за него волновалась – впрочем, по большей части она спешила, поскольку сгорала от желания поскорее найти ту, за кем гналась. Что там будет с куклой и другими членами команды, пускай разбираются брат и Берингар.

– Мы идём внутрь, – распорядился Берингар. – Куклу необходимо спрятать.

– Это весь план? – братец вздохнул как будто с недоверием. Адель слушала их разговор, пытаясь унять бешено колотившееся сердце и ворожа над носилками, точнее, рядом с ними: злополучный куст, покорный воле ведьмы, естественно вытянулся вширь и ввысь и превратился в отличный тайник. Не хватает только амулета Лауры… и зачем ей Лаура? Ветви слегка задрожали, прислушиваясь к шёпоту Адель и впитывая просьбу – беречь и таить.

Она против воли отметила, что впервые за много лет использует подобную магию ради защиты, а не ради атаки. Плющ-убийца был последним… пока последним.

– Решим на месте, – казалось, их главный хотел сказать что-то ещё, но передумал. Надо отдать должное, решения он принимал довольно быстро. Адель потянулась за ним, из последних сил сдерживая себя, чтобы не ворваться в дом первой – потом она заметила, что Арман придерживал её за рукав. Этот мягкий жест убедил её куда больше, чем смутная мысль об иерархии в группе и о том, что ей явно не следует лезть на рожон.

Вопреки ожиданиям, Берингар вошёл с ноги. То есть, сначала он, разумеется, постучал, но не дождался ответа и без зазрения совести налёг на дверь. Та поддалась и со скрипом распахнулась, едва не распавшись на мелкие частицы: ветхий старый дом не был готов к такому приёму, однако выдержал, как он выдерживал мощную концентрацию колдовства, запертую внутри.

Это было похоже на спёртый воздух, и Адель едва не задохнулась поначалу. Затем ощущение сжатой силы – прямо как внутри самой Адель – отступило, отчасти вырвавшись наружу с потоком липкого вязкого воздуха, и внутри стало легче дышать. Стены украшали пучки засушенных трав и цветов, черепа, чучела животных, камни и ракушки в запылившихся склянках. Занавески на окне, выходящем на озеро, оказались сшиты из птичьих перьев; мрачные стенки печи, чёрные от времени и копоти, обнимали один из множества котлов, жидкость в котором застыла и покрылась переливающейся плёнкой. От порога разбежалась троица пауков.

Всё это источало крохи магической силы и ритуальных следов, но их количество не играло на руку восприимчивым чародеям. Адель окончательно пришла в себя лишь через минуту, что было непростительно долго; впрочем, за это время ничего не произошло, и никто даже не сдвинулся с места.

– Я уже говорил вам, пани, что к большому моему сожалению не знаю и не видел никаких убийств, – а это Милош, с трогательным упрямством величавший всех на славянский лад. Адель пригляделась и поняла, что они с Лаурой оба связаны на видавших виды стульях, а перед ними нависает горбатая спина в лохмотьях. – Однако, если вы требуете рассказ в качестве платы за жизнь, я расскажу вам историю. На одном шабаше, лет двадцать пять тому назад…

Только не это. Пока Милош сбивал ведьму с толку знаменитой повестью о родах своей матери (то есть, его родах, то есть – понятно о каких родах), Лаура отчаянно делала знаки глазами. Адель вместе со всеми проследила за её взглядом: на стенах было слишком много всего, и она не поняла, в чём дело.

– Довольно, – проскрипела ведьма и обернулась. Адель впилась в неё взглядом – хозяйка дома выглядела точь-в-точь как злая колдунья в глазах недалёких людей! Уродливая и грязная, с выпирающими из передника грибами и паутинкой в волосах, не хватало только зловещих воронов и чёрных кошек. Берингар на краю зрения Адель едва заметно покачал головой – надо полагать, расстроился, что Крамер и Шпренгер не соврали. – Вы ещё кто? Вы с дороги?

– Да, хозяйка, – громко ответил Берингар, знаком велев остальным молчать.

– Спешили, небось? Мчались на полном ходу? – ведьма была больше всего заинтересована в их путешествии, но при этом пожирала взглядом Адель. Между ними вот-вот грозили промелькнуть первые искры.

– Именно так.

– А не было ли там кого на дороге?

– Кто-то был, – невозмутимо ответил Берингар. – Но мы не обратили внимания, поскольку сначала искали трактир, а потом – заблудших друзей.

Заблудшие Милош и Лаура возмущённо переглянулись, но промолчали. Адель не понимала, почему Берингар подкармливает ведьму полуправдой, потом догадалась – лгать было не в его духе, а так он не произнёс ни единого лживого слова, при этом дав старухе интригу. Сомнений нет, она причастна к кукле! Хозяйку же дома Адель понимала куда лучше: кажется, та была настолько возбуждена и настолько сильно жаждала убийства, что не замечала подвоха ни в чём. Глядя на неё, Адель убедилась в этом ещё больше. Азарт был заразителен…

– А ну, посторонись! – снедаемая нетерпеливым ожиданием, ведьма на удивление резво проскочила мимо них и, не обращая внимания на придержанную Берингаром дверь, выскочила наружу. Адель затаила дыхание: кажется, куст не пострадал и куклу не выдал. Либо она оказалась сильнее, что лестно, либо… как же сильно она жаждет мести! Почему именно мести? Мыслей Адель не читала, но и предположений не делала. Померещилось что-то на дне живых немного безумных глаз.

Какое-то время они не двигались со своих мест: Берингар велел всем стоять и сидеть неподвижно, пока он не осмотрится на предмет следов. Это ведь, очевидно, ловушка, раз другие члены группы оказались связанными. Оказалось, нет: Милош увидел пустой дом, соответствующий его ожиданиям, и решил подать сигнал, чтобы не тратить время зря. А дом оказался не пустым – вполне естественно, что хозяйка испугалась пальбы.

– Это был не очень умный поступок, – Берингар сказал то же, что пришло на ум Адель, в десять раз вежливее.

– А я и не обещал делать что-то умное. Я обещал стрелять, – вскинул брови Милош. Никто не решился с ним поспорить.

В общем, ведьма их приструнила, но не собиралась ни травить, ни убивать – все её помыслы были заняты ребёнком. Она и не скрывала этого, не заподозрив, что молодые маги могут не одобрить подобной затеи. Пока остальные трое добирались, ломая ноги, через мокрый лес, Милош и Лаура выслушали душераздирающую, но сумбурную историю о том, как ведьма мечтала об обычной человеческой жизни и особенно – о ребёнке от человека. Увы, мужчина её мечты узнал истину, перепугался насмерть и сбежал, пообещав взамен никому не выдавать чужую тайну. Вскоре у него появился ребёнок от другой женщины, и хозяйка странного дома возненавидела их обоих.

– Она медленно отравляла его жену пять лет, – содрогнулась Лаура. – Конечно, люди не могли понять, в чём дело. Это ужасно!

– Смелый ход, – заметила Адель с уважением. На неё посмотрели косо.

Что произошло дальше, они выслушали также из первых уст: сведя в могилу супругу некогда любимого человека, ведьма вознамерилась убить и ребёнка. Увы, только страдание того мужчины могло смягчить обиду, а иного способа, кроме как лишить его всех близких, она не видела. Остальное казалось слишком мелко… Адель предпочла промолчать: она считала эту тактику наилучшей для мести, но остальные вряд ли разделяли её мнение. А жаль! Ведь в отрыве от жизни и смерти ведьма всё провернула блестяще, и её до сих пор не наказали за это!

Поняв, что она восхищена, Адель содрогнулась и заставила себя мыслить иначе. В ней говорил не столько её собственный характер, сколько территориальная близость ведьмы – казалось, она всё ещё видит перед собой этот взгляд, читает его насквозь, пропуская через свою мятежную душу.

– Я не чую здесь ничего, что могло бы навредить непосредственно нам, – сделал вывод неизменно внимательный господин Клозе. – Можете шевелиться.

Берингар поспешил на выручку Лауре, которая и сама почти развязала путы; Арман помог выбраться Милошу, которого почему-то связали крепче – видимо, потому что мужчина и стрелял. Адель не участвовала в спасении товарищей, продолжая рассматривать комнату. Сколько же здесь всего – и сколько из этих ингредиентов можно сотворить! Её образование в зельях заключалось в памяти матери, природном чутье и парочке трактатов на латыни, которые с большим трудом однажды раздобыл Арман. Один из трактатов оказался фальшивым – скорее отсылался к Богу, чем говорил о настоящем колдовстве, а второй ей немало помог. Здесь, однако, знаний хранилось больше, чем Адель могла себе представить.

– Где кукла? – спросила Лаура, с мольбой глядя на Берингара. – Если она найдёт…

– Спрятана неподалёку. Я предполагаю, что чары госпожи Гёльди сильнее, – зануда-немец, видимо, почувствовал вражду между ними и добавил: – Если бы вы были с нами, фройляйн, наверняка оставили бы охранный амулет.

– Мальчишку жалко, – отметил Милош, растирая запястья и возвращая всех в реальность. – В конце концов, невинное дитя раздора. Или в нашу миссию не входит спасение человеческих отпрысков, а, пан Берингар?

– Может, мы и не совсем люди, но человечность нам не чужда, – ответил тот. – Разумеется, мы не оставим это просто так: колдовство совершается с очевидно злым намерением… Нельзя же позволить делу пойти по заветам Крамера…

Адель хмыкнула: у него явно был болезненный пунктик на «Молоте ведьм», даром что сам не ведьма. Ей была безразлична судьба ребёнка, а вот то, что старая ведьма оказывалась теперь врагом, немало расстраивало. Одной из причин заняться книгой, которую Адель до этого момента скрывала не только от брата, но и от самой себя, была надежда на знания, на знакомство с такими сильными чародейками, которые смогли бы помочь ей… Положим, ей ничто не поможет, кроме шабаша, но хотя бы научиться лучше владеть своей силой! Это было бы так к месту…

– Получается, эту госпожу мы не будем расспрашивать, как собирались? – как можно беспечнее вмешалась она, садясь за стол и кладя подбородок на скрещенные пальцы.

– Сначала её нужно обезвредить, – Лаура впервые заговорила с Адель.

– Если обезвредим, она нам ничего не расскажет – мы ведь будем ей враги, – сухо ответила та, глядя только на Берингара. Кажется, он колебался, но по лицу не поймёшь.

– Судьба всей магии или жизнь одного ребёнка? – подбавил драматичности Милош. – Такой выбор не по мне… Впрочем, это ведь не последняя, а всего лишь первая ведьма на нашем пути.

– Я согласен! – неожиданно воскликнул Арман, не поясняя сразу, с кем именно он согласен. – В смысле, согласен с Адель… Нам не надо ни бороться с ней, ни обезвреживать. Зачем, если можно пристрелить сразу двух зайцев? Пусть убивает мальчика – потом она наверняка расскажет, как…

– Да как вы можете! – ужаснулась Лаура, прижав руки к груди. Адель внутренне возликовала, но на самом деле не поняла, чем вызвана кровожадность брата – казалось бы, ему следовало занять нейтральную позицию.

– Тихо-тихо, – Милош перебил нарастающее возмущение, помахав своей неизменной тростью, и с интересом поглядел на Армана: – Кажется, я понимаю, к чему он клонит.

Теперь догадалась и Адель – сразу после его слов. Братец озирался в поисках необходимых инструментов, а сообразительный Милош уже с головой нырнул в ведьмин сундук и вытащил оттуда зеркало. Мрачного вида рама, с черепами и костями из драгоценных камней, пришлась всем по вкусу.

– Видите? – Арман кивнул на стену, где висели многочисленные портреты мальчика, по подобию которого делалась кукла. – Думаю, у меня получится… Адель, ты заколдовывала куклу, сходи за ней – мне понадобится эта одежда.

– Только не умри по-настоящему, – посоветовал Милош, помогая ему закрепить зеркало перед старым ржавым умывальником. – Мы ещё даже до Безансона не доехали.

Не без гордости за смышлёного брата, Адель сбегала на улицу, убедившись, что за ней не следят, проделала все необходимые действия с куклой и вернулась в дом с одеждой. За это время Арман успел объяснить всем свой план: он обращается в мальчишку и позволяет ведьме «убить» себя, тем самым спасая настоящего ребёнка от верной гибели. Поскольку Арман был взрослым волшебником, у него гораздо больше шансов выжить, пусть даже он будет в чужом теле. После этого ведьма, пребывая в прекрасном расположении духа, поделится с ними своей историей и вряд ли убьёт коллег по чарам, раз они не помешали её коварному замыслу.

Адель рассеянно просушивала одежду живым пламенем от ладоней и слушала, как остальные договариваются о деталях плана. Кое-что ей не нравилось совсем, и это была жертва Армана. Брата хлебом не корми, дай ради кого-нибудь пожертвовать, будь то родная сестра, плаксивая дура Хольцер или незнакомый ребёнок. Но ведь он может погибнуть по-настоящему! К счастью, об этом же подумал и Берингар.

– Вы не отправитесь в одиночку, – резко велел он. Арман помотал головой, разбрызгивая капли – он уже заговорил воду и начал умываться, то и дело поглядывая на портреты. – Мы не можем рисковать вами в самом начале пути.

– А в конце можете? – усмехнулся Арман и усиленно потёр щёки, чтобы те начали приобретать детскую пухлость.

– Не придирайтесь к словам, прошу вас. Я согласен с вашим планом, но вы даже не знаете, каким способом она захочет убить вас.

– Я знаю, – просто ответил братец. – Я сам выберу способ, ей останется только подчиниться. Представьте, герр Клозе: перед вами заяц по своей воле мчится прямо в капкан. Вы будете его останавливать на полпути и пытаться загнать в другой капкан, что получше?

Адель немного успокоилась – Арман умел управлять людьми, пусть и не признавал этого открыто. Отчасти она знала это по себе, отчасти – по всяким историям с жителями Круа-Русса, как с той же Жозефиной… Тревога не отпускала, но больше не мешала думать. Адель с удивлением отметила, что она довольно долго не испытывала приступов гнева, и заставила эту радость уйти на задний план – теперь, когда Арман настолько задействован в происходящем, она готова сосредоточиться на миссии больше, чем кто-либо другой.

– Невероятно, – пробормотал Милош, наблюдая, как Арман заканчивает метаморфозу. Мальчишка, как две капли воды похожий на нарисованного, едва доставал ему до пояса и недовольно тряс безмерно широкими рукавами.

– Дайте мне одеться, – сказал маленький Арман. Адель сочла, что может позволить себе на правах сестры помочь ему, но упрямый карапуз отказался и, скрывшись за углом, справился сам. – Так, – он вышел, глядя на окружающих снизу вверх. – Я спрячусь здесь, неподалёку, прежде чем она вернётся. Когда вы сочтёте, что ведьма готова клюнуть на приманку, подайте какой-нибудь знак. Когда я буду готов, я начну петь. Дальше не вмешивайтесь…

Он говорил невнятно, не выговаривая половину звуков, и это могло бы быть смешно, если б не слова. Никому из группы не пришло в голову даже хихикнуть – если так подумать, рассуждающий о ведьмах и приманках ребёнок выглядит скорее жутко, чем смешно.

– Я собью горшок с подоконника, – Милош указал кончиком трости на окно. – Снаружи будет и видно, и слышно.

– Мы отвлечём от вас внимание, – подтвердил Берингар, внимательно глядя на Армана в его новом обличье. – Дайте знать, если вам потребуется помощь.

– Удачи, – рассеянно сказала Лаура. Кажется, она почему-то невзлюбила Армана – за компанию с сестрой, что ли? На памяти Адель Арман впервые кому-то не нравился.

– Будь осторожен, – Адель присела на корточки, быстро обняла незнакомого ребёнка и посторонилась, чтобы он выбежал за дверь. В доме всё стихло.

Лаура и Милош на всякий случай вернулись на стулья, к которым их привязали; внучка Хольцера перебирала амулеты из карманов своего платья, стоившего как дом Гёльди в Круа-Руссе. Это Адель могла сказать точно, хотя в фасонах не особо разбиралась – девица со слабыми косами носила весьма хорошую и дорогую ткань… Ещё бы, со своими влиятельными родственниками. Милош барабанил пальцами по оленьему черепу, попавшемуся под руку, и поглядывал в окно. Берингар застыл за столом, не особенно разглядывая интерьер, но Адель чувствовала, что он сосредоточенно размышляет и готов в любую минуту действовать, если понадобится. Что ж, непривычно для неё, но этот мужчина при всех обстоятельствах понемногу вызывал уважение Адель. Во всяком случае, ей не хотелось его придушить.

Она почти не переживала за Армана, потому что верила в него – по части перевоплощений и уловок ему не было равных. Даже если брат окажется слабее здешних опытных колдунов, он точно не будет слабее старой ведьмы, это Адель чувствовала так же явно, как процесс раздумий Берингара и то, что старуха возвращается. Волна злой энергии щекотала ей пятки и заставляла подниматься волосы на руках. А что, если?.. Нет, не стоит об этом думать – мысли материальнее некоторых вещей. Нет, нет. С братом всё будет в порядке, а если ситуация выйдет из-под контроля – она рядом. По-настоящему рядом.

Ведьма приближалась, они ждали.

– Не хочу нагнетать атмосферу, – медленно проговорил Берингар, – но кое-что мы не учли. Старуха одержима этим ребёнком – она может почувствовать, что перед ней подменыш.

– Арман – опытный оборотень, он знает, что делает. Более того, он умеет подавлять собственную ауру, когда изображает другого человека, – вступилась за брата Адель. – Как-то раз я сама не отличила его… Думала – обычный человек без капли дара, а потом он превратился.

– Ваш отец, герр Клозе, был высокого мнения о нём, – добавила Лаура. – Так же, как мой дедушка и герр Хартманн.

– Арман что-нибудь придумает. Или мы придумаем. Как вы сами сказали – старуха одержима, – повторил Милош и играючи погладил череп. – Одержимые люди не всегда… внимательны. Уверен, она теперь готова кинуться в погоню за смутным силуэтом, не то что за похожим ребёнком.

Дверь распахнулась, явив их взору злую и настороженную ведьму. Адель как будто ударило током, и она испугалась, что недооценила хозяйку дома: магия нестабильна, то, что один раз вышло слабо, в другой раз может уничтожить дом, ей ли не знать… Если так, они в опасности. Но Милош оказался прав: нездоровая жажда закончить своё тёмное дело была как шоры для этой женщины, которая мечтала отомстить тому, кого когда-то любила. Адель вздохнула про себя – ведьминские страдания из-за любви снова напомнили ей прабабушку.

То ли ощутив с нею сходство, то ли повторяя за братом, Адель взяла дело в свои руки, прежде чем кто-либо успел раскрыть рот.

– Неужели не вышло? – воскликнула она, оборачиваясь к старой ведьме. – Друзья рассказали нам, что случилось. Мне очень жаль, что вам до сих пор не удалось отомстить.

Адель была никудышной актрисой, однако она позволила своей злой и безжалостной половине взять верх, что было не так уж сложно. Хозяйка дома угрюмо кивнула, не ища подвоха и – что важнее – не ища Армана, а остальные застыли истуканами – видно, пытались уложить в голове такую пропасть между сестрой и братом.

– Мелкие куклёнки – ерунда, – проскрипела старуха, бредя вдоль стола и хватая с него какие-то склянки. Из одного такого сосуда повеяло плесенью, из другого – кровью. – Чем точнее хочешь ранить, тем больше нужно места. Закон таков. Глупцы этого не понимают…

– Не может быть, – растерялась Лаура. – А как же иглы?

– Ерунда ваши иглы, – отрезала ведьма. Она была не в духе, но, кажется, ещё в состоянии поддерживать беседу. – Их по-хорошему каждую отдельно заговаривать надо. Оно ж как: кукла особливо сделана, волосы в неё вплетены, всё по правилам, а всё равно вдруг не выйдет? Уж лучше по-другому…

– Естественная смерть! Бросить её под копыта и колёса было умно, – Адель как будто разговаривала сама с собой. Это убедило всех – ведьма закивала, находя утешение в её одобрении, Лаура пребывала на грани между неприязнью и шоком, Милош и Берингар внимательно следили за происходящим. Кусок соломы никто жалеть не будет, а вот о том, что лошади могут почуять неладное, ведьма не подумала. Или не знала. – Но всё же, почему в полный рост? Это не сложнее?

– Это лучше, – старуха бормотала себе под нос, было видно, что ей досадно и приятно одновременно – труды были оценены, хоть в этот раз всё равно пошли насмарку. – Уж я-то знаю… Мелочь эта может не дотянуть… только рядом закапывать, вы знаете… а я ж как в городе покажусь – все сразу пальцем тычут… Так я издали! Собрать немного вещиц этого грязного мальчишки, а потом можно и не возвращаться…

Адель догадывалась, в чём дело. У ведьмы не хватало сил, чтобы качественно заговорить все иглы, и также она не могла спрятать куклу вуду под порог, поэтому решила обойтись без порога и без игл, изобретя почти что двойника. Одежда повышала шансы на успешную порчу: одно дело – пара волосков или пыль от ногтей в соломе, совсем другое – не раз ношенная одежда, один пот и запах чего стоит. А ещё рост и внешнее сходство с оригиналом… Адель старалась держать себя в руках, но она снова пришла в восторг от того, как старая ведьма осуществляла свой замысел.

– Теперь новую делать, – ворчала она. – Нет и нет, нет и нет… в округе нет…

– Вы можете узнать, что произошло с пропавшей куклой? – тревога Адель была вполне искренней, хоть и по другой причине. Ведьма неохотно покачала головой и проворчала:

– Но было бы славно, если б её сожгли. Как было бы славно!

Двойник… В той же роли сейчас был Арман. Одновременно о нём вспомнил и Милош: он привстал под предлогом «а где тут вас попить чаю» и с размаху, от души расколотил хозяйкин горшок, да так, что слышно было аж в Париже. Та моментально рассвирепела:

– Да будьте вы все прокляты, мужчины недоделанные! – Милош за неимением амулета отмахнулся заговорённым пистолетом на тот случай, если проклятие было настоящим. Это разозлило ведьму ещё больше. – Тычут своими пистолями, тычут, тычут, руки кривые, что твои сучья!.. А пользы никакой! Да я тебя счас заместо мальчугана…

– Так если вы его не затоптали, он ещё появится! Убивайте на здоровье! – возмутился Милош. На самом деле, границы его милосердия были не так уж далеко. – А эту штуку опустите, пожа-ал…

– Палят! Грабят! Бьют! Как кабаны по моему дому прошлись!

– Да что ж такое! – оскорблённый в лучших чувствах Милош, кажется, был близок к бушующей ведьме по степени гнева. – Сколько можно?!

Никто не был свидетелем его пражских приключений, поэтому не понял, что именно задело Милоша за живое – а это было, разумеется, очередное за последнюю неделю сравнение с животным. Волевым усилием, а также окриком Берингара, все заткнулись на секунду и замерли – снаружи, со стороны озера, доносилось неровное и чуть визгливое детское пение. Старуха застыла.

– Неужто, – почти ласково забормотала она, разом забыв про Милоша. – Неужто мы вернулись, да и без папки… ай как хорошо… я так и знала, так и подумала, что щегол свернёт сегодня с дороги… любит он с веточками в лесу баловаться. А зря.

Адель похолодела, помня, что речь идёт об Армане. Наскоро грохнув на стол чайник, покрытый пылью и какими-то насекомыми изнутри, хозяйка выскользнула за дверь, и за ней тут же последовал Милош, резким жестом схватив что-то со стола.

– Ты-то куда? – зашипела на него Адель. Милош обернулся, всё ещё раздражённый, и она впервые при виде мужчины почувствовала что-то, похожее на испуг.

– Прочь из этого дома, – надрывно-драматичным тоном сказал он, – а вы сидите. Вы же не кабаны какие-нибудь.

После этого он совершенно спокойно подмигнул и вышел, свернув в другую сторону. Адель покосилась на Берингара, но тот, кажется, понял больше и оставался невозмутим. Показательный спектакль для отвода хозяйкиных глаз и ушей? Может быть.

– Идите сюда, – шепнула Лаура, подошедшая к окну. Сердце Адель билось неровно, когда она смотрела на разошедшееся озеро: не в самом центре, но неблизко к берегу торчала коряга, на кривой спине которой возился ребёнок. Мальчишка в не раз латаной желтоватой курточке, снятой с куклы, напевал какую-то ерунду про белок и орешки, неуклюже балансируя на мокрой древесине. В руках у него была ветка – мальчик размахивал ею, как мечом. – Как он туда забрался, такой малыш?

– Справа кочка, – Адель ограничилась двумя словами: её покоробил этот преувеличенно нежный тон. А ещё она соображала, что именно задумал брат. Видимо, он рассчитывал на то, что ведьма его утопит… Плавал Арман неплохо, но если она возьмётся за дело иначе? Своими руками?

Адель победно усмехнулась – она вспомнила слова Берингара. Редкая ведьма убьёт человека столь очевидным способом, у неё есть и другие дары. Какое колдовство ближе здешней колдунье? Явно не вуду, раз она изобрела почти что двойника, не в силах справиться с игольной порчей… Стихия – может быть, об этом говорили зарубки на деревьях и мощное сходство сил, которое ощущала Адель.

Надо полагать, Арман догадался об этом раньше.

Появившись в поле зрения незваных гостей, сгрудившихся у окна, ведьма остановилась чуть поодаль и, наслаждаясь и настраиваясь, протянула руки к озеру. Ранее непослушные, они не дрожали, каждый узловатый палец держался так ровно, будто лежал расслабленным на столе. Всё-таки мать-природа! Самое частое, но самое капризное колдовство… а уж как влияет на характер, мрачно подумала Адель.

Началось! Мальчик покачнулся на коряге и ненадолго умолк, потом продолжил петь: испуганно, но упрямо, озираясь по сторонам и смотря куда угодно, только не назад. Не на ведьму. Та упивалась ощущением своей неразгаданной близости, а Арман настолько хорошо разыгрывал растерянность и неведенье, что Адель пришлось впиться ногтями себе в ладонь – лучше боль, чем вспомнить катакомбы. Споткнулся… нет, не упал. Поскользнулся снова… теперь не по своей воле – вокруг резко потемнело, а от вытянутых и теперь чуть подрагивающих пальцев ведьмы потянулся злой ветер.

В помещении погасли все свечи, жидкости в котлах начали бурлить и кипеть. Сверху сдуло паутину, кажется, на плечо Берингару, но тот не обратил внимания, также поглощённый происходящим снаружи. А там, снаружи и немного вверху, неистово стонали деревья, словно от раздирающей их изнутри боли, и листва шуршала сотней шаркающих подошв – они убегали и убегали прочь, но не могли сдвинуться с места, потому как бежали против ветра. Мальчик замахал руками и отчаянно вскрикнул, пытаясь ухватиться за сук. Тот отломился, и вместе с ним что-то отломилось в ожившем встревоженном сердце Адель.

Старухе оставалось лишь злобно захохотать и взметнуть руки к небу, но этого она делать не стала: вся она была сосредоточена на том, чтобы медленно и мучительно утопить ребёнка, ненавистного ей потому, что рождён был не от неё. Ветер помогал ей сверху, вода – снизу. Арман умирал красиво, словно ему предстояло играть на сцене или он уже играл – мальчик в его исполнении то сопротивлялся, то пытался ухватиться за ветку, изо всех сил показывая, что выбраться своими силами он не сможет. Потом он сдался и расширенными от ужаса глазами смотрел на ведьму, наконец очутившись с ней лицом к лицу. Это произошло, когда он уже висел по пояс в воде, из последних сил цепляясь пальцами за мокрую разваливающуюся кору.

Адель больше знала, чем надеялась, что последний крик о помощи был нужен для того, чтобы под его предлогом набрать побольше воздуха. С очередным порывом ветра и разбушевавшейся волной мальчик сорвался и ушёл под воду – барахтаясь, отчаянно размахивая руками и безуспешно глядя огромными глазами на ведьму, будто бы не понимая, почему эта странная женщина не хочет ему помочь. Лаура отпрянула от подоконника и прижалась к плечу Берингара, Адель молча сжала губы. В этот момент даже ей не хотелось видеть лица ведьмы.

Арман ушёл под воду, а время шло. Сколько он выдержит? Дольше, чем беспомощный ребёнок, это очевидно, но убедит ли старуху? Вода успокоилась, ветер постепенно стих – старуха утихомирила маленький клочок природы, подвластный ей, и осталась ждать… Хоть бы она не отправилась проверять. Хоть бы не стала поднимать озеро… Жёлтая курточка всплыла вверх. Не безвольной тряпкой, нет: в неё что-то было завёрнуто, Адель полагала, что бревно или ещё какая обманка, но братец превзошёл самого себя – это был он, безымянный мальчик, качающийся в такт волнам на неровной поверхности воды. Бледное лицо скрывали налипшие на лоб волосы – случайно или нет, оно повернулось к зрителям, и ведьма издала ликующий вопль.

– Уходи же оттуда! – шёпотом взмолилась Адель. Брату нужно было время, чтобы хотя бы вдохнуть незаметно. Решив больше не рисковать, она воскликнула громче: – Чистая работа! О, если бы я умела так…

Ведьма отвлеклась ненадолго – только обернулась на голос. Этого должно было хватить для вдоха. Полюбовавшись на дело рук своих, хозяйка развернулась и, постоянно оборачиваясь через плечо, направилась в сторону дома – легко, почти не сутулясь, и лицо её разгладилось и прояснилось, словно она вновь стала молодой.

***

У него было всего несколько секунд, чтобы вдохнуть, выскользнуть из верхней одежды и уйти под воду, не оставив кругов. Озеро и так неспокойное, но Арман не хотел рисковать, поэтому дождался, пока окажется среди разросшихся кувшинок: здесь, за цветами, не будет видно отсутствующей головы. Какое-то время…