Текст книги "Книга чародеяний (СИ)"

Автор книги: Katunf Lavatein

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 54 страниц)

Арман отошёл и очутился рядом с Берингаром и сестрой – те тоже стояли чуть поодаль. Ему искренне не хотелось становиться свидетелем их частных разговоров, но на этот раз проснулся жгучий, почти болезненный интерес: не общаются же они между собой так же, как среди остальных? Но как? Арман не мог представить себе сестрицу, ласково взирающую на мужа и предлагающую ему почистить шляпу, ещё труднее его воображению давался Берингар в роли покорной жертвы дамских нежностей. То, что он в итоге услышал, легло бальзамом на душу.

– Ты что, в грязи катался? – возмутилась Адель довольно грубо. – Какого чёрта?

– Использовал свои способности для поддержки молодой семьи, – невозмутимо поправил Берингар. Арман фыркнул слишком громко и сделал вид, будто чихает.

– Если ради этого нужно валяться на земле… – ворчала сестрица, водя ладонью напротив испачканного сюртука. Лёгкий ветер выбивал пыль и ошмётки листьев.

– Ты же валялась, – едва слышно ответил Берингар, и Адель чуть не подожгла одежду. Следопыт легонько улыбнулся и отвёл её дымящуюся ладонь в сторону. – Полагаю, в этом что-то есть.

Дальше слушать стало неловко, выручил пан Росицкий. Отец семейства выскользнул из толпы, пристроился у стены и наклонился к Арману, спрашивая с тревогой:

– Всё-таки не ведьма… Как же так, Арман? Я, конечно, не решился бы оспаривать выбор моего сына…

Арман догадался, что его больше беспокоит не обычное происхождение Эвы, а то, что Милош утаивал это до последнего.

– Не расстраивайтесь, пан Михаил, мы тоже ничего не знали, – шепнул он в ответ, чтобы как-то утешить расстроенного отца. – И сами познакомились с ней только что. Мне кажется, проблем не будет!

Он, конечно, приврал – уверенность подкреплялась лишь коротким знакомством и выбором самого Милоша, а об обычаях магов, что касается быта и рутины, Арман знал непростительно мало. Конечно, он слышал о смешанных браках – его собственный отец был простым человеком без всяких способностей, но как это происходило на самом деле, в настоящем времени? А ведьма в семье всегда главнее и сильнее, как же Росицкие отнесутся к Эве?

То, что сама Эва справится на ура, у Армана не вызывало сомнений, и он так и сказал пану Михаилу. Во-первых, девушка успела проявить больше интереса, чем страха, и это хороший признак. Во-вторых… Милош должен был знать, что делает. Если б Эва была не готова признать магию, ничего бы у них не вышло.

– И вообще, – он прибегнул к последнему средству. – Вы же сами знаете, он у вас на треть ведьма. Думаю, нехватки магической мощи в этой семье не будет.

– Вы совершенно правы, – пан Росицкий успокоился и с благодарностью пожал ему руку. – Совершенно правы… В самом деле, как я мог усомниться…

Арман улыбался ему и краем глаза следил за пани Эльжбетой. Остальные женщины уже мало-помалу признали Эву, и она даже прошла испытание младшими сёстрами Милоша: девчонки беззастенчиво и довольно нагло задавали свои вопросы, таращась на неё во все глаза. Воспитанная Катаржина ещё сдерживалась, а маленькая Хана и вовсе не видала не-ведьм, точно так же она не знала чувства такта. Арман с беспокойством поглядел на их матушку… Лицо пани Эльжбеты показалось ему отрешённым, что пугало по сравнению с его обычной живостью и весёлостью, но пышные рыжие волосы лежали спокойно. Либо она не злилась, либо умело скрывала это.

– Мама, – в прихожей, где они до сих пор толпились, стало тихо. Арман понял, что не он один опасался этого момента. – Это Эва.

Настал момент истины. По прежним оговоркам Милоша Арман полагал, что Эва уже знакома со всей семьёй и им предстоят сущие формальности, но он оказался неправ – это заблуждение сполна развеял пан Михаил. Единственным человеком, кто знал Эву лично, был Корнель, который спокойнее прочих относился к обычным людям и передавал ей новости, когда Милош подолгу отсутствовал в Праге.

Пани Эльжбета слегка сощурилась, не двигаясь с места. Арман не знал, что чувствует сейчас Эва, и не мог угадать – слишком короткой и внезапной была магическая связь между ними, но он видел, как девушка распрямила плечи и открыто, задорно улыбнулась. Без вызова, без нахальства, но и без боязни. Пани Эльжбета улыбнулась в ответ и взяла её за руки.

– Добро пожаловать в семью!

***

Празднества было два, и растянулись они на двое суток. Сначала Эву и Милоша чествовала волшебная семья, и надо отдать должное невесте, она спокойно перенесла появление многочисленных призраков из праха и зеркал. Её выдало разве что сорвавшееся с губ смачное чешское ругательство, но все присутствующие были твёрдо убеждены – это от восторга и благоговения перед усопшими. Зачарованные венки, летающие ленты и загадочный дымящийся напиток, который пришлось выпить до дна с закрытыми глазами, стоя на одной ноге, представляли меньшее из зол. По-настоящему Эва промахнулась лишь раз, и Корнель объяснил Арману:

– Тётя Анка спрашивает, когда Эва в последний раз была на шабаше. По-моему, тётя Анка не поняла, что Эва не ведьма…

– И что она ответила? – полюбопытствовал Арман, наблюдая за разыгравшейся сценой: тётушка сначала остолбенела, а потом одобрительно расхохоталась, отчего у любимого бюро пана Михаила отломилась деревянная ножка.

– «Да на той неделе», – хмыкнул Корнель и спрятал улыбку в бокале. – Решила, что потасовка со стражами порядка подходит под описание.

Арман передумал: может, Эва и не блестящий стрелок, но с чувством юмора она попала в яблочко. С завязанными, между прочим, глазами.

Из того дня больше всего запомнилась длинная речь Берингара, который со всей ответственностью подошёл к приглашению на свадьбу. Тётушки плакали от умиления, дядюшки ошарашенно закидывали в себя порции сливовицы, дети заснули от скуки, но в целом всем понравилось. Больше всех был тронут Милош, потому что Берингар потрудился самостоятельно перевести свои слова на чешский – гости восприняли это как должное, но мало кто знал, чего ему это стоило. Адель упрямо не уходила от латыни или хранила безопасное молчание, зато её коньком стал фейерверк, который они устроили на пару с пани Росицкой. Арман поздравил себя с тем, что догадался заранее спросить у Корнеля ритуальные слова: ему предстояло быть другом жениха, что бы сие ни значило, два дня подряд, и он чувствовал большую ответственность. Прежде у Армана друга не было, и подводить Милоша он не собирался.

– Да ничего такого не надо, – сказал ему Милош месяц назад. – Просто стоять рядом и улыбаться. Уверяю тебя, мои многочисленные тётки растают от восторга…

– Держи, я тут набросал, – ответил на тот же вопрос заботливый Корнель, когда Арман махнул рукой на туманные инструкции Милоша и явился за ответами к ним домой, воспользовавшись гостевым ключом. – Вот так лучше сказать при родственниках, а это подойдёт для друзей. Я пока не знаю, как всё пройдёт…

Поэтому, вернувшись вечером второго дня в дом Росицких, Арман долго благодарил Корнеля – старший брат Милоша смутился до того, что почти попросил его заткнуться. Если б не его помощь, хорош бы был друг жениха! Говоря по совести, Милош и сам плохо разбирался в обычаях, хотя и проводил немало времени с простой пражской молодёжью. Вот на пороге дома Эвы лежали топор и бутылка вина, предлагающие оценить выбор жениха: возьмётся за топор – будет молодцом, за бутылку – пьяницей. Арман таких тонкостей не знал, остальные друзья коварно молчали, поэтому хозяйственный Милош невозмутимо поднял оба предмета и заявил, что всё в дело годится. Традиционные ватрушки, которые накануне присылала невеста, оказывается, нужно было съесть и оценить, а не раздать котам и сёстрам-сладкоежкам. Больше всего гостям понравилось похищение невесты: Эва вместе с друзьями жениха пропила половину таверны, пока Милош их искал, и то была не вина Милоша – пили на скорость и на совесть.

– Я уж думал, ты нас не найдёшь, – поделился Арман, помогая Войтеку переставлять ноги. Войтек не слушал разговор – он был вполне счастлив и напевал себе под нос чешскую песенку, восхваляющую хмель и виноград.

– Я уж думал, придётся звать Берингара, – в тон ему ответил Милош. Он нёс на руках Эву, мурлыкавшую, как кошка, и такую же хитрую: настрадавшийся жених получил из её рук непочатую бутылку, и молодая семья успешно избежала первого скандала. – Уж он бы вас, пьяниц, своим носом из-под земли достал!

В итоге Арман сориентировался без потерь, хотя праздник в компании пражских друзей Милоша и Эвы дался ему нелегко: здесь нельзя было перейти на латынь. Поэтому после официальной церемонии, на которой настояли родственники Эвы, он положился на совет Милоша – стоял рядом и улыбался, а также участвовал во всех танцах и весёлых играх, что слов особо не требовало. Природное обаяние сыграло свою роль, и все были крайне довольны. Подумаешь, иностранец! Главное, что не немец… Всё же Арман одинаково хорошо ладил как с магическим сообществом, так и с обычными людьми – ему не приходилось сдерживать свои силы или теряться при виде чужих привычек, а если он чего-то не понимал, то быстро повторял за окружающими и сходил за своего. Может, Милош поэтому выбрал именно его? Мысль была мерзкой и какой-то мелочной, и Арман поморщился, недовольный своей логикой. Нельзя быть таким мнительным по отношению к людям, не сделавшим тебе ничего плохого.

– Что бы я без тебя делал, – как раз поделился Милош. Они плелись нога за ногу в дом Росицких, уставшие и самую малость перепившие. Эва осталась у себя с доброй половиной гостей – коварные молодожёны решили продлить празднество ещё на сутки, чтобы наверняка избавиться от родичей, прежде чем перейти к последнему этапу. Желанному, но интимному и требующему от оравы гостей тихого похмелья где-нибудь в уголке. – Кто бы ещё всё это выдержал…

– Не за что, – немного невпопад ответил Арман. Ему сделалось совестно за нехорошие мысли, и он осторожно добавил: – Надеюсь, я пригодился не только как полукровка.

– Проклятое пламя, Арман Гёльди, – буркнул Милош и от души пнул камешек. Камешек оказался сильнее, и Милоша пришлось ловить: это выглядело ещё смешнее из-за костюма, потому что вчерашний жених был одет с королевским шиком, пусть и несколько старомодно. Сам он шутил, что для полной картины не хватает только меча Святого Вацлава, только, во имя древнего духа, никаких крестов! [1] – У меня чёртова туча друзей, приятелей и знакомых. Ты правда думаешь, что я не отыскал другого умника, который треплется с могущественными ведьмами так же, как с базарными тётками? Ещё и не ломая при этом язык? Нет, это не так уж сложно, но среди них нет человека, с которым мы бы проехали пол-Европы и чуть не сдохли десять раз!

– Извини, – сказал Арман. В глазах отчего-то защипало. Он не имел понятия, что говорить, поэтому выбрал правду: – Это я себе поверить не могу. Не то чтобы у меня было много друзей…

Милош неопределённо пожал плечами и лихо свернул в ближайший переулок. Ошибся, вернулся. Через минуту они снова шли по широкой освещённой улице и изредка отступали к стенам домов, пропуская экипажи. Ранней осенью вечера стояли тёплые, только с Влтавы тянуло прохладой.

– Нет, правда, извини…

– Да извинил уже, – беззлобно воскликнул Милош. – Вот зануда… похуже Берингара… Адель починили, теперь тебя чинить будем, ну прекрасно. Ради разнообразия подумай о себе что-нибудь хорошее, ладно?

Теперь споткнулся Арман – больше от неожиданности, чем от выпитого. Он вовсе не ожидал, что не особо внимательный Милош обратит внимание на его настроение. Ни сестра, ни Берингар не поднимали эту тему, а с Лаурой, которая знала Армана не хуже прочих, их теперь разделяло расстояние, бумага и чернила. Конечно, только стрелок застал странную сцену у дрезденской ясновидицы Эльзы, но побывать, вспомнить и заметить – совершенно разные вещи.

– Ты не обиделся? – с подозрением спросил Милош. В потёмках Арман не видел его лица, но повернул голову на голос:

– Нет. Дурацкий диалог какой-то, не находишь?

– Нахожу, – сокрушённо признался друг. – Очень даже нахожу, и знаешь что? Я уже не соображаю, на каком языке мы его ведём.

Арман открыл рот, чтобы ответить, и закрыл. О некоторых вещах лучше даже не думать.

Дома они застали тишину и уют: Катка и Хана уже спали, спали и племянники Лукаш и Кристоф, оставшиеся в гостях. Сосчитать всех взрослых Арман не решился, но в гостиной остались только Корнель и пан Росицкий. Пока он выражал свою благодарность смущённому Корнелю, Милош куда-то делся, видимо, избегая чрезмерного общества родичей, и встретился только на лестнице второго этажа.

– Ложишься? – спросил он и тут же, не дожидаясь ответа, добавил: – Ты был у нас на крыше?

Разумеется, о сне и речи не шло – Арман полез на крышу. Только теперь время, летевшее вперёд горящим колесом, немного замедлилось: праздничные дни больше походили на прерывистый бег, на лоскутное одеяло событий, чем на размеренный ход времени. Нельзя сказать, что они устроились с удобством; нельзя сказать, что здесь не дул ветер и не стояла сырость; нельзя сказать, что с крыши дома Росицких да в темноте открывался чудесный вид на всю Прагу, но всё равно здесь было замечательно. Редкие огни вокруг создавали причудливый узор, меж домов слабо поблёскивала река. Милош притащил с собой какое-то пойло, и они утоляли жажду, по очереди прикладываясь к бутылке.

– Наконец-то это кончилось, – пробормотал он. – Мы с Эвой долго ждали этого дня, но ещё дольше – следующего… когда уже не надо будет… вот это вот всё. Сядь поближе, а то холодно. Я предупреждал, что сложно будет, а ей хоть бы хны! Видел, как они с матушкой сладили? То-то же!

– Видел. Я даже испугался, – Арман с трудом подвинулся, опасаясь задеть хлипкую загородку или порезаться об острый край. Возможно, когда-то здесь было подобие балкона, только поэтому им удалось сесть и найти опору за спиной. – Так насчёт Эвы…

– А чего?

– Чего, чего! Милош! Ты правда не предупредил родителей о том, что она не ведьма?

– Да я забыл, – с досадой сказал Милош. Он выглядел самую малость смущённым: редкое зрелище и оттого неубедительное.

– Забыл?!

– А что такого? Мне казалось, все и так всё знают, все довольны…

Арман только покачал головой. Милош был человеком общительным и в целом любил всех, кто его окружал, но из-за большого количества этих самых окружающих напрочь забывал, кто с кем знаком и кому что врать. Помнится, весной он по-настоящему разозлился, когда понял, что Арман и Берингар не знают про Эву – это при том, что у них не было ни малейшей возможности встретиться раньше.

– Наверняка я вам говорил, вы просто забыли опять, – попытался увильнуть Милош, но Арман упёрся в истину:

– Мы спрашивали раз сто! Ты каждый раз уходил от ответа… ведьма, не ведьма…

– И какая в итоге разница? Нет, конечно, разница есть, – перебил он сам себя с немалым воодушевлением. – Главное, что мы друг друга любим, а теперь и матушка знает, так что всё в порядке. Что-то ты поздно спохватился.

Арман молча покачал головой. Если бы он знал, спохватился бы пораньше, но слишком много всего пришлось держать в голове накануне свадьбы. Так вот что удивило Берингара, когда они только подошли! Он сразу заметил, что Эва не ведьма, а оборотню подсказало незнание латыни и реакция на колдовство.

– Я тебе точно говорю, – встрепенулся Милош; сделав короткую паузу в разговоре, он едва не задремал, уронив голову на плечо Армана. – Самое страшное позади. В семьях, подобных нашей, всё решает старшая ведьма. Раз мама не выставила Эву за порог в первый вечер, уж ей придётся держать слово до конца!

Возможно, пани Эльжбета потом устроит обстоятельный разговор с сыном, но вдали от чужих глаз. Арман представил эту сцену и малодушно порадовался, что не застанет её лично.

– Лаура говорила, что быть женщиной важнее, чем быть ведьмой, – назидательно процитировал он. – Мне кажется, она тоже за кем-то повторяла, но к ситуации вполне подходит… Главное, чтобы все нашли общий язык.

– Ну да… Вы общаетесь? – Милош опять забыл сделать паузу, чтобы послушать ответ. – Мы тоже, хотя совсем чуть-чуть… Я на всякий случай написал ей перед свадьбой, вдруг передумает, захочет прийти. Не передумала…

– Я бы на её месте тоже не передумал, – укорил его Арман. – Имей совесть.

– Совесть имею, – вяло отмахнулся Милош и зевнул. – Но как же я устал, – в очередной раз пожаловался он, запрокинув голову. Глаза уже привыкли к темноте, и Арман разглядел его растрёпанную шевелюру и припухшие веки. – А как тебе… О, привет, ребята. Проходите…

Что-то скрипнуло, зашуршало, и ведущая на крышу дверца отворилась. Арман повернул тяжёлую голову и увидел Берингара и сестру: на плечах Адель была тёплая накидка, которая едва не зацепилась за ручку двери.

– Здесь будет безопасно вчетвером? – уточнил Берингар, с подозрением осматривая крохотную площадку.

– Будет, если твои ноги влезут, – не преминул подколоть его Милош. Берингар дождался, пока сядет Адель, и спокойно пристроился последним, причём его ноги бесстрашно свесились вниз. – Ах ты хитрый кнедлик!

– Вы как нас нашли? – спросил Арман, без лишних напоминаний протягивая полупустую бутылку сестре. Та с удовольствием отпила и передала дальше.

– Как нашли, как нашли… Вы бы себя слышали! Топают, дверьми хлопают, ещё небось грохнулись задом с лестницы…

– Не ворчи, как бабка старая, – машинально откликнулся Арман. Слева вспыхнул небольшой огонь, но Адель только рассмеялась:

– Какие вы, такая и бабка! Ну как можно было так кряхтеть, пока лезете на крышу?

– Имеем право, – вмешался Милош. – Устали, в отличие от некоторых. Это вы тут целый день бездельничали, а мы, между прочим, отмечали!

– Тяжкий труд, – заметил Берингар. И, не дожидаясь слаженного хора, добавил: – Нет, не пошутил. Празднование собственной свадьбы требует полной самоотдачи… – Он всё-таки улыбнулся при этих словах, но так быстро, что никто не успел заметить.

Спина затекла, стремительно холодало, и всё же Арману не хотелось возвращаться в дом: они давно не собирались в таком составе, не хватало только Лауры… и призрака господина писаря.

– Хорошо сидим, – мрачно сказал Милош, будто прочитав его мысли. – Сюда бы ещё Лау да зачарованный труп, было бы совсем мило.

Адель проворчала что-то непонятное. Всем было известно, что она неоднократно предпочитала обществу Лауры компанию зачарованного трупа.

– Рождается жизнь, умирает,

Приходят, уходят года… – пробормотал Берингар. Милош потерял дар речи и протянул ему бутылку, а Арман с удивлением признал Гейне. От дальнейших разбирательств их отвлёк неразборчивый протяжный вопль.

– Кошка, – констатировала Адель и подалась вперёд, чтобы осмотреть двор; её тут же потянули обратно с обеих сторон. – Да отстаньте вы, не свалюсь! Я на метле летала!

– Ты и без метлы летала, – не удержался от шпильки Арман. Сестра проявила чудеса гимнастики и дотянулась до его уха через Милоша. – Ай!

– Вот именно, – поддержал Милош, чьё ухо пострадало за компанию. – Дорогая моя, я был уверен, что славные события последних месяцев сгладили твой характер. Вот и не надо доказывать мне обратное!

Завязалась до боли знакомая перепалка: Адель в подробностях объясняла Милошу, что его мнение никого не интересует, а тот, в свою очередь, не снисходил до таких глупостей, чтобы закрывать рот во время чужого монолога. Арман отключился почти сразу – воспринимать их одновременно было практически невозможно, да и Бер не спешил вмешаться, занятый созерцанием луны. В этот самый момент Арману всё казалось просто и легко, от мрачных пророчеств до собственной глупой ревности, и сиди он поближе к Берингару, они бы наверняка поговорили о всяком… Но и нарушать идиллические посиделки совсем не хотелось. От холода берегла сливовица и вызывающий опасения жар, исходящий от сестры, от скуки и дурных мыслей – близкие люди, и всё-то было хорошо.

Крышу они покинули только на заре, когда Адель устала от словесных аргументов и отломила кусок черепицы.

***

[1]. Чешские королевские регалии – золотой крест, корона и меч Святого Вацлава.

XV.

«Злой король оказался хитрее храброго рыцаря. Он воспользовался тем, что рыцарь честен и верен, и послал его на верную смерть…»

Из кукольного спектакля пани Хелены.

***

По вересковым полям невероятной красоты двигались два всадника. С умеренной скоростью, чтобы не утомить себя и лошадей, они взбирались на холмы, огибали цветущие болота, терялись в тени редких деревьев и снова появлялись посреди фиолетового моря. С высоты птичьего полёта это были две тёмные точки, которые иногда скрывали облака, вблизи – двое молодых мужчин в шляпах, дорожных плащах и высоких сапогах. Всецело занятые разговором, они не обращали внимания на живописный пейзаж… во всяком случае, так казалось со стороны.

В данный момент Арман мог думать лишь о том, как у него всё болит. Всё-таки для успешной верховой езды нужна постоянная практика, и если в редких случаях, когда нужно было срочно куда-то домчаться, её отсутствие не вылезало на первый план, то переход через Люнебургскую пустошь оказался настоящим испытанием. Им предстояло добраться до самого Люнебурга, но у Берингара не было подходящего ключа, поэтому он выбрал кратчайший путь – сначала в знакомый дом в небольшом саксонском городке, затем – через пустошь. Изъезженный тракт слишком сильно забирал на юг, так что решение казалось оправданным, да и кто он такой, чтобы спорить? Утешало лишь то, что обратная дорога займёт не больше минуты. Не останутся же они на ночь там, куда держат путь… Лошадь фыркнула, приметив какой-то цветочек, и с любопытством вытянула шею. Арман только вздохнул. Спина болела, а собственное тело ниже пояса он уже почти не чувствовал. Может, оно и к лучшему?

– И с тех пор курфюршество расширилось благодаря герцогству Брауншвейг-Вольфенбюттель, – говорил тем временем Берингар. – Я не намерен давать оценку решениям графа Меттерниха, однако путаницы теперь не избежать. Впрочем, многие были готовы заплатить любую цену за избавление от французов, забыв о том, что правят ими всё равно британцы…

Арман сделал над собой усилие и сосредоточился. Ему было стыдно – сам попросил рассказать, где они находятся и что тут было раньше, а теперь не слушал. Берингар даже не очень монотонно говорил, но сначала Арман отвлёкся на болото, потом – на неудобное седло, на свои ноги и не только ноги.

– Ты упоминал какого-то наместника, – сказал он, надеясь, что не ошибся. – Наместники назначаются из своих, верно?

– Далеко не всегда. Не могу называть себя знатоком истории, но часто бывает наоборот. Нынешний вице-король родился в Лондоне, к сожалению, это всё, что мне известно о его происхождении. Тебе ещё интересно слушать?

– Интересно, – Арман покачал головой, сетуя на себя самого. – Я же сам спросил, просто никак не могу взять себя в руки.

– Не стоит противиться тому, что тебя отвлекает, – заметил Берингар. Разумеется, он ничуть не обиделся, а может, в глубине души даже удивился, что его слушали до сих пор – историческая справка на тему бытия Нижней Саксонии была отнюдь не краткой.

В этом он неправ, не согласился Арман. То, что отвлекает, вовсе не всегда заслуживает внимания, а если позволить себе думать о том, что гложет, легко сойти с ума. Взять хоть те же ноги…

– Ты хорошо держишься в седле. Не хочу жаловаться, но я точно доберусь до Люнебурга живым?

– Меня учили, – Берингар внимательно посмотрел на него, потом перевёл взгляд на одному ему ведомую дорогу. – Тебе стоило сказать раньше. Мы можем остановиться на отдых, а ещё лучше – пройти какую-то часть пути пешком.

Арман знал, что это правильно, и всё равно едва не взвыл, когда ноги коснулись земли. Берингар напомнил ему – с заботой, сравнимой по силе и непреклонности со снежной лавиной, – о необходимости разминать мышцы, и Арман послушно разминал, потому как ничего другого ему не оставалось. Лошади, не сделавшие ему лично ничего плохого, шли в поводу, направо и налево лиловел вереск, а за холмом отчётливо звучало овечье блеяние. Пасторальная картинка не располагала к разговорам, и спутники молчали, сосредоточившись на собственных мыслях и на природе, такой величественной и спокойной по сравнению с шумными, суетными городами.

Поиски инициатора нападений велись старым надёжным способом – никак. Несмотря на все заверения магического сообщества, весьма разрозненного во мнениях и в географии своего обитания, после гибели группы Густава расследование прекратилось само собой. У них не было ни желания, ведь какой-никакой виновник найден, ни специального органа, который мог бы взять на себя такое дело. Книгой занимались самые разные колдуны, и далеко не все из них шли навстречу, когда им задавали неудобные вопросы. Всё это сбивало с толку, которого и так не было, и Арман сам бы уже давно опустил руки, но он обещал Берингару доказать невиновность Юргена – не говоря уж о личном интересе к книге и всему, что с ней связано. Первое время после возвращения домой все занимались своими делами, но с августа Берингар принялся за поиски и допросы всерьёз. Вдвоём они посетили добрую половину тех, кто был причастен к созданию книги: кожевенного мастера, мастера по зачарованной бумаге, мастера по ворожбе на чернилах, послов (какие были в Европе) и старейшин (какие открыли дверь).

– И что это значит? – недоумевал Арман, когда впервые в жизни увидел неработающий зачарованный ключ. Дверь открылась, но за ней была лишь наглухо замурованная стена.

– Это значит, что господин Ротшельд также не желает нас видеть, – объяснил Берингар, закрывая дверь. – Очень жаль.

Они столкнулись с подозрительностью, недоверием и непониманием, как в самом начале. Вопросы повторялись изо дня в день: кого вы ищете, раз виновник нападений под арестом? Как так – он невиновен, а почему его тогда посадили? Почему обвинение такое ненадёжное? Вы что же, молодые люди, хотите, чтобы мы теперь перегрызлись между собой, раз вы недостаточно доверяете уликам? Многим хватало того, что Юрген не сбежал, и «сеять раздор ещё больше» они не хотели.

– Мне не нравится, что они все повторяют одно и то же, – заметил Арман в другой раз, когда их отказалась принимать почтенная ведьма с добрым десятком имён – тоже старейшина, одна из тех, кто принимал у них завершённую книгу. – И то, что они готовы поверить в вину Юргена, лишь бы больше ничего не делать…

– В какой-то степени это свойственно всем людям, – Берингар спокойно надел перчатки, никак не выразив своей реакции на очередной отказ. – Гораздо проще принять простую ложь, чем раскапывать сложную правду. Нам помогают только те, чья трусость перевешивает лень.

– Что ты имеешь в виду?

– Люди из этой категории понимают, что настоящий преступник ещё на свободе. Даже если их не беспокоит безопасность книги и всей её скрытой мощи, они боятся за себя, боятся, что кто-то из старых друзей окажется врагом – а ведь так оно и есть. Некоторые думают, что угроза по-прежнему висит только над нашей командой, и они ошибаются. Другие считают себя неуязвимыми: нас, мол, это не коснётся…

– Или просто надеются, что не доживут, – добавил Арман. Многие уважаемые – а значит, возрастные – члены сообщества, несмотря на все свои заслуги, были убеждены, что с насущными проблемами разберётся молодое поколение.

И нет, оказывать оному поколению помощь они также не планировали.

– Повторяют они то, что очевидно всем, и то, что ничего не доказывает, – продолжал Берингар, когда они стучались в другой дом – точнее, в забор, за которым прятался чей-то древний особняк. – Ты и сам об этом думал. Против отца указывает то, что он военный, участник создания книги и боевой маг. Этого многим хватает…

– Зачем он признал себя обвиняемым? Что это вообще за формула такая?

– Нет никакой формулы, – пожал плечами Берингар. – Насколько я понимаю, ему просто не хотелось затягивать процесс. Если бы я осознанно скрыл то, что мы услышали от покойной ведьмы, всем пришлось бы хуже, но здесь и правда никого не спасла… Отец слишком честен и ждёт от других того же. Неужели он не подумал о том, что они обрадуются наличию хоть какого-то подозреваемого и сложат руки?

Юрген действительно знал магическое сообщество лучше, чем они оба вместе взятые. Обычно Берингар не задавал риторических вопросов – либо ждал ответа, либо отвечал сам, но в тот раз надолго замолчал, будто рассуждал про себя. Арман добавил с неохотой:

– Не хочу обвинять Юргена в чём-то ещё, но о тебе он тоже не подумал. Может, если бы он сопротивлялся, то смог бы выиграть время и как-то помочь нам.

– Как? – без особого энтузиазма переспросил Берингар. – Если бы он знал, кто виноват, назвал бы без обиняков, если нет – мы бы точно так же стучали в запертые двери.

И он постучал ещё раз, но изнутри так никто и не вышел.

Арман перебирал в памяти все визиты и разговоры, пытаясь отыскать что-нибудь новое. Голова тяжелела от бесплодных размышлений, зато ногам в самом деле становилось легче – возможно, они даже доберутся до города к вечеру, эти ноги. Впереди вырос очередной холм, и Берингар свернул на тропинку, ведущую в обход.

– Не думал, что скажу нечто подобное, но магическому сообществу не хватает централизованной власти, – Арман обошёл дохлого голубя и тут же влетел сапогом в какую-то жижу. – Здесь болото?

– Болота южнее, но всё равно будь внимателен.

– Буду… Это так нелепо. Они не в состоянии решить даже простейшие вопросы, потому что никто не хочет брать на себя ответственность!

– Ты прав, и это проблема, – Берингар дождался, пока они поравняются на более широкой тропе, и продолжил: – Совет старейшин – непостоянный орган и собирается, когда кому-то что-то нужно. Текущими делами занимаются многочисленные послы, но тут у каждого своя точка зрения, в чём ты уже имел несчастье убедиться. Что до централизованной власти, она требует постоянного подчинения, на которое никто не пойдёт. Такие, как мы, привыкли жить вне всякого людского закона и слушать лишь самих себя – ведь сильнее нас никого нет. Впервые за долгие века нас объединило пророчество… И то не всех, как ты помнишь.

– Кому-то, безусловно, подходит такая характеристика, – согласился Арман, вспоминая своенравных колдунов из деревни Кёттевиц, гордых одиночек типа Стефана Мартена, пани Росицкую или собственную сестру. – Но не вам с отцом.

– Маги, поступающие на военную службу, живут в двух мирах и гораздо больше наслышаны о долге и дисциплине. Те, кто хочет развивать только собственную мощь, кто не способен подчиняться и управлять другими, у нас надолго не задерживаются.

– Но кто-то ведь затеял эту историю с книгой. Они вообще подумали, что с ней делать дальше? До того, как сбудется пророчество?

– Не подумали, – безжалостно ответил Берингар. – Должен сказать, я и сам не загадывал так далеко наперёд, а зря. Совет мог позволить себе затягивать с решением, пока книга не была создана, но теперь она готова и в любой момент может угодить не в те руки. Охрана сменяется каждый день – и это остаётся временной мерой.