Текст книги "Подвалы твоего сердца (СИ)"

Автор книги: hazy forest

сообщить о нарушении

Текущая страница: 52 (всего у книги 55 страниц)

Голос давно сел, но он все еще продолжал кричать, хоть и совсем беззвучно. «Чертов лжец», – обреченно и злобно думал он, – «Надежда сильнее волшебства? Нет… Не сильнее проклятья – уж точно…»

Двери с оглушительным грохотом распахнулись, в глаза ударил яркий свет иллюминационных чар. Фигуры в черных плащах стремительно просочились в дверной проем, окружая пару, расположившуюся на полу в нескольких метрах от выхода. Короткие выкрики команд остались без внимания Теодора. Он продолжал пронзать побледневшее лицо Пэнси отрешенным взглядом.

– … двое пострадавших… колдомедики… – урывками доносилось до слуха. А потом все вокруг задрожало под взглядом, и Теодор провалился в черноту.

***

– Поднимите руки, палочки направьте на Чашу, – нервно командовал Протеус, оглядываясь на Пожирателей. – Она повреждена, придется творить заклятье самим. Просто повторяйте за мной.

Пока все нестройным хором произносили заклинания, неизвестные никому, кроме Протеуса, Драко мучительно думал. Сердце все еще неистово колотилось после того, как Пэнси атаковало проклятье. Он лишь хотел сделать что-то, что было в его силах, но вышло отвратительно. Надеяться на то, что Нотт и Паркинсон покинут поместье, не приходилось – слишком уж легко Протеус отпустил их. Но убиваться по этому поводу не было сил. Драко ощущал болезненную потребность потянуть время, как будто помощь уже спешила. Гермиона подавленно молчала, внимательно наблюдая за тем, как Пожиратели заканчивают творить клятву. Из порезов на их ладонях тянулись к кубку кровавые ленты.

– Клянемся, – раздался в зале грузный гомон голосов. Драко испуганно вздрогнул, предчувствуя приближение неотвратимого. Неровное дыхание дало окончательный сбой, и Малфой начал задыхаться от страха и паники. Ища поддержки, он обратил взгляд к Гермионе, но её глаза были полны ужаса. Неукротимое, безрассудное желание защитить вновь завладело рассудком, и Драко дернулся, пытаясь привстать.

– Отпустите её, – скомандовал Протеус, когда закончил с клятвой Пожирателей. – Грязнокровка поможет нашему лорду встать. Пусть смотрит, как он предает её.

Как только грубые пальцы на предплечьях Гермионы разомкнулись, она ринулась вперед и рухнула на колени перед Малфоем. Смутившись своей слабости, он снова попытался встать, но ничего не вышло.

– Я рядом, – дрожащим голосом произнесла она. – Я рядом, Драко.

– Прекрати, – простонал он, с помощью Гермионы постепенно принимая сидячее положение. – Лучше ненавидь меня. Пожалуйста, лучше просто ненавидь.

Внезапный, и оттого еще более пронзительный визг стекла разрушил зрительный контакт, полный боли и невысказанных чувств. На всех присутствующих хлынул холодный ночной воздух, тут же взметая черные мантии и срывая с голов капюшоны. Гермиона запечатлела осколки, раскинувшиеся на полу, а потом, подняв взгляд, увидела фигуры в оконном проеме. Темные плащи авроров развевались от шквалистых порывов ветра, но массивные метлы надежно зависли в воздухе. Все это казалось застывшим снимком в маггловском альбоме, но миновало лишь мгновение – и этот снимок зашипел, закричал, исполнился жаром, а потом вдруг вспыхнул. Горячий воздух полоснул спину, почти обжигая, и когда Гермиона открыла глаза в следующий раз, все вокруг полыхало. Огонь оборачивал пространство вокруг кубка четким бушующим кольцом. Пламя ревело неистовой магией и стонало голосами Пожирателей, попавших в его чудовищные объятия.

Малфой инстинктивно привлек к себе Гермиону, пальцами жестко впиваясь в её талию. Страх перед огнем, окружившим их стеной, сменился на недоумение, и Драко быстро нашел взглядом Протеуса. Тот удерживал в руках палочку Малфоя и восхищенно смотрел на Адское Пламя. В глазах Нотта не было ни раскаяния, ни ужаса. Он полностью контролировал ситуацию, и даже смерть десятков сподвижников не могла сбить его с толку.

В замкнутом круге остались лишь трое: Протеус, Драко и Гермиона. Кубок нетерпеливо дрожал, ожидая завершения Клятвы.

Когда Нотт все же смог оторвать взгляд от своего детища, он посмотрел на Драко и, искривив губы, приказал:

– Поднимайся.

Гермиона тут же потянула Малфоя вверх, хотя едва держалась на ногах. Тело захватила в плен дрожь паники и отчаяния. Авроры были так близко! Казалось, что для спасения нужно было сделать еще два шага и протянуть руку, но Протеус сумел отреагировать быстрее. От обиды хотелось рвать на себе волосы и кричать что есть мочи.

– Ты принесешь клятву, но для этого потребуется палочка, – Протеус подошел к чаше. Не разжимая древка, из которого лились потоки Адского Пламени, другой рукой он скользнул во внутренний карман мантии и извлек оттуда короткую неказистую палочку. – В ней чуть больше магии, чем в сквибе, – он усмехнулся, но тут же посерьезнел. – Поклянешься и опустишь её в чашу. Не пытайся что-то провернуть, – Протеус, немного подумав и оценивающе посмотрев на Малфоя, протянул палочку вперед. – Этим «оружием» вряд ли получится сотворить даже простейшие чары. Но если какая-нибудь дурная мысль все же зародится в твоей голове, знай: сейчас именно я управляю заклятьем. Попытаешься что-нибудь провернуть, и Адское Пламя выйдет из-под контроля, а ты и твоя грязнокровная подружка сгорите заживо, – Протеус оскалился, ожидая ответа.

– Я понял, – сглотнув, просипел Драко. Дрожащей рукой он принял палочку и зажмурился, пытаясь почувствовать её магический потенциал. Протеус был прав: магия внутри Малфоя едва откликнулась на новое оружие. Сцепив зубы, Драко исподлобья посмотрел на завладевшего его палочкой Нотта. Сомневаться в превосходстве Пожирателя не приходилось. Мысль о том, чтобы попытаться атаковать, была бессмысленной, ведь предупреждение Протеуса звучало вполне убедительно. Драко крепче сжал дарованную ему ущербную палочку в руке и бросил взгляд на Гермиону, прижавшуюся к его боку. Они поддерживали друг друга и едва не падали от бессилья.

– А теперь поклянись, что завершишь Обряд в Гробовом Ущелье, принеся жертву. Поклянись, Малфой! – Протеус шипел, нервно оглядываясь на пламя. Гермиона заметила, что оно будто бы стало ближе: кожу жгло, и от этого лицо покрылось испариной. Внутри круга стало невероятно душно, а жалкие остатки воздуха раскалились до предела и теперь обжигали легкие. – Давай же!

Теперь Гермиона не сомневалась, что Адское Пламя сужало круг: об этом свидетельствовали нервно блестящие глаза Нотта. Всё близилось к финалу, и поэтому Гермиона тихо всхлипнула. Взгляд Драко, тревожный и полный отчаяния, остановился на её лице. Создавалось впечатление, что он что-то мучительно обдумывал, и Гермиона настороженно нахмурилась. Малфой на секунду зажмурился, прижался губами к её лбу, а потом горячее, сбившееся дыхание опалило кожу у самого уха:

– Прижмись ко мне.

Гермиона ошарашено уставилась на Малфоя, но все равно крепче обняла за торс и прижала голову к его груди.

– Ну же! – что есть сил заорал Протеус, и пламя в его глазах отразилось безумством.

Драко тяжело сглотнул и выставил перед собой руку. Взгляд скользнул к палочке в руке Протеуса, но тут же вернулся к лицу Пожирателя. Нотт нахмурился, как будто подозревая что-то неладное, но Драко набрал воздуха в грудь и приготовился говорить.

«Пожалуйста», – уговаривал он свою кровь и оставшиеся силы, – «Всего два заклинания»

Пожалуйста

Пожалуйста

Пожалуйста

Короткий вдох. Резкий подъем головы.

– Эксплеллиармус!

Лицо Нотта вытянулось и застыло, но его тут же поглотило пламя.

– Акцио палочка! – закричал Драко за секунду до того, как огонь лизнул его кожу. Палочка не отреагировала – все её силы ушли на первое заклинание. Сердце практически остановилось от ужаса, но крик Гермионы, полный боли и страха, сотворил нечто невообразимое. Внезапно магия в венах Малфоя вспыхнула, забурлила и ринулась к кончикам пальцев, сжимавшим палочку. По древку прошелся мощный разряд, отдавший колючей болью во всей руке, и палочка выстрелила. Жжение огня расползлось от шеи к ключице, но Малфой почти не обратил на это внимания, потому что вместо выпущенного из руки ничтожного оружия под пальцами оказалась знакомая гладь отполированного черного дерева.

– Партис Темпорус! – Драко чувствовал, как почти теряет сознание от пронзительной боли, но нестерпимый жар вдруг отступил. С трудом разлепив глаза, он увидел, как от центра зала и до разбитого окна разрастается узкая дорожка. По её бокам, еле сдерживаемое магией, все еще бушевало Адское Пламя. Противостояние сил, столкнувшихся в этом зале, завораживало.

– Бежим, – прохрипел Малфой и, пытаясь сосредоточиться лишь на поддерживании прохода, с трудом двинулся вперед. Палочка была в несколько раз мощнее, чем прежде, но требовала огромной отдачи: Драко чувствовал, что его силы на исходе. На языке почувствовался металлический привкус, и кровь проступила сквозь разомкнутые губы, тонкой струйкой сползая от подбородка к шее. Проход с каждой секундой сужался, и Драко обессиленно стонал, понимая, что шансов успеть покинуть зал все меньше. Ноги постепенно ослабевали.

– Без меня… – только и выдохнул он, но Гермиона закинула его руку себе на плечо и только ускорила шаг. Идти было тяжело не только из-за веса тела Драко, но и из-за боли: огонь успел пройтись по ноге, поразив плоть от лодыжки до бедра. Однако внутри полыхала невероятная сила, и Гермиона уверенно шла вперед, чувствуя, как стены из пламени постепенно сжимаются. До разломанного окна оставалась пара шагов, когда Драко вдруг согнулся и закашлялся. Сзади послышался угрожающий шелест огня, и Гермиона, обессиленно застонав, с новой силой метнулась к окну.

– Давай! – закричала она, отпуская Драко и перехватывая его за руку.

Рывок, шаг, порезанные об остатки осколков ладони – и они рухнули вниз, вцепившись друг в друга. Падение длилось всего несколько секунд. Уже теряя сознание, Драко подумал о том, что они разобьются к чертовой матери, а потом его глаза обессиленно закатились. Однако их фигуры, удерживаемые творимой кем-то магией, резко застыли в десятке сантиметров от земли, а потом мягко обрушились вниз.

Со стороны сада слышались резкие выкрики команд, но Гермиона не слышала ничего, кроме гневного рева пламени над головой и тяжелого, почти остановившегося дыхания Драко. Обняв его шею руками и прижавшись головой к тяжело вздымающейся груди, Гермиона подняла взгляд вверх.

Над ними, словно гигантский исполин, полный гнева и отчаяния, полыхал Малфой-мэнор, и сквозь струпья пламени звездное небо над ним казалось кроваво-красным.

Комментарий к 30. Клятва (2)

*Партис Темпорус – реально существующее в Поттериане заклинание. Создаёт проход в Адском Пламени.

_________________

Прежде всего хочу поблагодарить всех за длительное ожидание. Мне кажется, что я редактировала больше, чем читала. И буду редактировать еще. Каждый абзац я буквально вырезала из собственной души – писать такие мрачные вещи очень сложно. Но я, в целом, довольна тем, как выглядит финал истории с Пожирателями. Изначально он планировался совершенно другим, но так, наверное, даже лучше.

Не знаю, сумела ли я правильно передать эмоции, которые испытывали герои. По крайней мере, я очень старалась сделать это правильно с позиции Малфоя. Про его характер в этом фф я еще напишу в своем финальном обращении.

Я настолько выжата, что даже не знаю, что еще могу написать. Надеюсь на вашу фантазию! Напишите в комментариях, о чем вы подумали и что почувствовали, прочитав главу.

Спасибо за преданность этой работе! Некоторые из вас со мной с первых глав, и это невероятно ценно для меня.

========== 31. Через тернии к звездам ==========

В склепе было тепло и сухо. Почерневшие ветви лаванды, там и тут разбросанные на могильных плитах, распространяли тонкий сухой аромат. Сквозь узкие окошки под самым потолком прорывались солнечные лучи, ласкающие своим светом танец беспокойных пылинок. Нарушая застывший покой, мелкие светящиеся частицы оседали вниз и забивались в высеченные на свежем мраморном покрытии буквы:

ПЕРСЕФОНА ЭЛОИЗА ПРИСЦИЛЛА ПАРКИНСОН

1980 – 1999

Per aspera ad astra

Как и тело, скрытое внутри, могила была изящной и не состаренной временем. Если бы только не тяжелое ощущение присутствия смерти, каменным изваянием можно было бы залюбоваться. И все же белизна мрамора вносила какой-то тоскливый акцент в пожелтевшую и обросшую мхом обитель печали. На полу, усыпанном засохшими лепестками пионов, все еще были заметны следы чьего-то недавнего присутствия. Откуда-то снаружи слышались подавленные голоса. Очень постаравшись, можно было различить всхлипы миссис Паркинсон и успокаивающие комментарии её мужа, но все это было настолько лишним и раздражающим, что Пэнси тут же поморщилась.

– О, детка! – истеричный вдох оказался громче, чем все предыдущие слова, и девушка тут же закрыла глаза. В голове промелькнула мысль: может быть, если ей удастся притвориться мертвой, все просто уйдут и оставят её в покое?

– Ты меня слышишь?! Пэнси!

… нет, не оставят.

Веки казались слишком тяжелыми. Застонав от слабой ломоты во всем теле, Пэнси распахнула глаза и попыталась приподняться. Все тело невероятно затекло.

– Мама? – голос был настолько хриплым и слабым, что Пэнси не сразу узнала его, а потому замолчала. Вокруг было светло и серо. Палаты больницы святого Мунго не отличались оригинальностью.

– Как ты себя чувствуешь? Мерлин всемогущий! Мы так за тебя испугались! Милая… – миссис Паркинсон не замолкала ни на секунду, но Пэнси была счастлива слышать голос матери.

– Воды, – хмуро потребовала она, и вскоре в ладони оказался стакан, полный прохладной жидкости. Жадно осушив его, Пэнси облизнула губы и еще раз обвела родителей взглядом. – Долго я была без сознания?

– После пожара в Малфой-мэноре прошла неделя, – отец неуверенно покачнулся и осторожно сел на стул, стоящий рядом. – Время от времени ты просыпалась, но колдомедики снова вводили тебя в состояние сна. Проклятье задело много жизненно важных органов, поэтому на восстановление понадобилось много времени. Мерлин, – в глазах мужчины блеснула тень ужаса. – Если бы авроры опоздали хоть на минуту…

– Что с Теодором? – Пэнси попыталась подняться, но тело тут же отозвалось слабостью. Отец мягко надавил на её плечи, укладывая обратно.

– Даже имени его не произноси, – прошипела миссис Паркинсон, и её лицо внезапно побагровело. – Он подверг тебя такой опасности, когда…

– Я была в опасности с самого начала. Ты ничего не знаешь, – неожиданно резко выпалила Пэнси и сжала кулаки. – И представить себе не можешь, что нам пришлось перенести.

– Самонадеянный глупец! Этот брак и чары… – женщина, не обращая внимание на замечание дочери, передернула плечами. – Не переживай, мы с отцом делаем все возможное, чтобы поскорее освободить тебя от этих ложных уз.

– Мама… – угрожающе сдвинув брови, прошипела Пэнси.

– Ты права, милая. Мы ничего не знаем, – тихий голос мистера Паркинсона заставил всех замолчать. – Я никогда не прощу себя. Никогда, – отец сжал руку Пэнси и склонил голову, словно обуреваемый стыдом. – Нам не рассказывают о том, что произошло в день пожара, но я знаю лишь одно, – Пэнси ошарашенно смотрела на дрожащие губы отца. – Теодор был рядом в то время, когда рядом должен был быть я.

– Но он… – мать Пэнси обиженно закусила губу, когда мистер Паркинсон взмахнул рукой, призывая к молчанию.

– Не обижайся на неё, – он кивнул головой в сторону жены и ободряюще улыбнулся. – Какое-то время мы думали, что ты не смогла выжить. Вокруг был такой хаос! Авроры, колдомедики, работники Министерства… Не знаю, есть ли боль сильнее, чем боль от потери собственного ребенка, – отец покачал головой и зажмурился, услышав обреченное всхлипывание миссис Паркинсон. – Я просто хотел сказать… – дыхание мужчины сбивалось, и Пэнси почувствовала, как к её глазам подступили слезы. – Хотел сказать, что мы так сильно любим тебя!

Мать кинулась к ней первой, чтобы обнять и прижать к себе настолько сильно, насколько позволяла хрупкость едва оправившегося от проклятья тела Пэнси. Мистер Паркинсон бормотал какие-то подбадривающие слова, поглаживая жену и дочь по плечам. Все они были настолько счастливы долгожданному воссоединению, что не услышали деликатного стука в дверь.

– Прошу прощения.

Пэнси выглянула из-за плеча матери и тут же спряталась обратно. Лицо Теодора показалось ей слишком взволнованным и оттого еще более смущающим.

– Ах, это вы, мистер Нотт, – отец Пэнси поднялся и бодрым шагом направился к юноше. – Кхм, да… Добрый день! – неловко откашлявшись, мистер Паркинсон оглянулся на жену и многозначительно вскинул брови.

– Ну конечно, кто же ещё, – прошипела та, стискивая Пэнси в своих объятиях еще крепче. – Она только очнулась, а здесь уже устроили проходной двор!

– Не переживайте, в палату допускаются только близкие родственники, – деликатно поправил Теодор стальным голосом. Его надменная улыбка вызвала у миссис Паркинсон неприятные мурашки.

– Кажется, еще никто из Паркинсонов не связывал себя родственными узами с Ноттами, – фыркнула женщина, выпрямляясь и оправляя платье. Теодор ей совершенно не нравился, и в особенности потому, что не поддавался её негативному воздействию.

– Ваша дочь прервала эту дурную традицию, – Теодор хмыкнул и сделал несколько шагов к больничной койке.

– Наши адвокаты уже работают над этой проблемой, – гордо вскинув подбородок, миссис Паркинсон подошла ближе. Ей до ломоты в руках хотелось раздавить наглеца. Но взгляд юного Нотта был тверд и ясен. Уверенность дышала в каждой черте его красивого лица.

– Тогда мне стоит позаботиться о том, чтобы у них нашлись другие, более важные дела.

– Хам! – вспыхнула миссис Паркинсон и ринулась к двери.

– Всего доброго, мэм, – бросил Теодор ей вслед, и через секунду дверь захлопнулась.

Пэнси тут же ощутила себя практически беззащитной, а потому неловко подтянула одеяло к груди. При взгляде на Теодора почему-то не вспоминалось то плохое, что с ними случилось. Вспоминались странные взгляды, осторожные прикосновения и слова… Ведь она что-то сказала перед тем, как потерять сознание? Кажется, это было что-то очень глупое, опрометчивое, но безумно необходимое.

– Не буду просить тебя быть повежливее с моей матерью. Она давно не встречала достойного противника. Пускай развлекается, – Пэнси неуверенно усмехнулась, но Теодор не одарил её даже малейшей улыбкой. Он внимательно осмотрел всю её с ног до головы, хотя тело было скрыто под тонким белым одеялом.

– Наконец-то ты очнулась, – сокрушительно выдохнул он и бросился к койке. Его руки тут же обхватили хрупкие ладони Пэнси, и она удивленно ахнула. – Я узнал только недавно, и сразу… – слегка отстранившись, Теодор неловко оглянулся вокруг. – Может, ты чего-нибудь хочешь? Мерлин! Даже не подумал про цветы… – Нотт тяжело выдохнул и взъерошил волосы. Только теперь Пэнси удалось рассмотреть его уставший взгляд и темные круги под глазами.

– Эй, – она улыбнулась и приподняла голову. – Наверстаешь все потом, ладно?

– Да… – Теодор нервно улыбнулся, крепче сжимая её руку в своей. – Ладно. Ты права… Я просто… – Нотт мог бы продолжать нервное бормотание до бесконечности, но внезапный вопрос заставил его замолчать:

– Что я сказала перед тем, как… – Пэнси запнулась, потому что воспоминания действовали угнетающе. Забытые слова не давали ей покоя.

– Ты не помнишь? – удивление в голосе Теодора прозвучало настолько ярко, что Пэнси успела ужаснуться и пожалеть о том, что спросила. Неужели она произнесла нечто такое, что сложно было бы забыть?

Опустив взгляд, она отвернула голову. Сердце глухо стучало в груди, и Пэнси казалось, что её волнение слишком очевидно.

– Ты спросила, смог бы я полюбить тебя, если бы мы остались в живых, – спустя некоторое время тихо произнес Теодор, все еще стискивая пальцами её ладонь.

– И… – она задержала дыхание, прежде чем продолжить. – Что ты ответил?

Секунды молчания длились вечно. Пэнси чувствовала, как бледнеет. В голове вопили мысли о том, что не стоило заводить этот разговор. Паркинсон чувствовала, что вряд ли перенесет отказ, ведь после того, как она разочаровалась в своих чувствах к Малфою, невзаимность Теодора могла просто раздавить её. Пэнси знала, что все считают её железной стервой, и никогда не понимала, почему никто не замечал такой очевидной слабости, как её боязнь быть отвергнутой. И теперь, коснувшись темы, которую, может быть, и вовсе не стоило задевать, Пэнси с ужасом ожидала ответа. Тянулись секунды, Теодор молчал. И лишь когда ей захотелось, сгорая от стыда, вскочить и выбежать из палаты, теплые пальцы легли на опущенный подбородок и повернули голову. Темно-зеленый завораживающий взгляд Теодора обжег, и внутри развернулось нечто, близкое к ужасу. Теплое дыхание коснулось приоткрытых девичьих губ, а потом следовал осторожный короткий поцелуй. Пэнси не могла пошевелиться. Прежде она много целовалась. С Малфоем и другими парнями – просто из любопытства, из желания почувствовать чье-то обожание. Опыт казался ей достаточным, но в этот момент он как будто испарился, оставив её один на один с бушующими эмоциями.

– Еще, – едва смогла выговорить она, понимая, что молчание начинает тревожить Теодора.

Влажные чужие губы примкнули к её рту более настойчиво, и только тогда Пэнси смогла пошевелиться. Её ладони против воли потянулись к шее Теодора, а пальцы тут же скользнули в его волосы. Тело Нотта внезапно оказалось невероятно близко, и тот жар, что исходил от него, буквально пропитывал Пэнси. Страх исчез, осталось лишь чувство полной защищенности. Бесконечное тепло Теодора – тепло, которое она так отчаянно искала – заставляло конечности неметь. Хотелось смеяться и плакать одновременно, но Пэнси была слишком занята. Поцелуй был слегка нервным, но таким искренним и необходимым, что они смогли отстраниться друг от друга лишь тогда, когда в легких начал кончаться воздух. Теодор заметил разочарование, поселившееся в складке на её переносице, и поспешил прикоснуться губами к девичьим пальцам.

– Так как я смогла выжить? – спросила Пэнси, чтобы побороть возникшую неловкость.

– Проклятье… – Теодор нахмурился, подбирая слова. – Оно почти уничтожило тебя. Но чары замедлили его, и колдомедики успели произнести контрзаклятье. Авроры появились спустя несколько минут после того, как ты потеряла сознание. Я не помню, что было дальше – тоже выбился из сил. Очнулся уже в палате Мунго.

– Родители говорили про пожар. Что произошло?

– Когда авроры ворвались в дом, Протеус использовал Адское Пламя, чтобы защититься. Насколько я знаю, потушить пожар так и не удалось, и от Малфой-мэнора остались только стены.

– Как же… – Пэнси нахмурилась и испуганно взглянула на Теодора. – Как же Драко и… Грейнджер?

– Они спаслись, – с улыбкой выдохнул он и кивнул. – Выпрыгнули из окна в самый последний момент. Я до сих пор не знаю, что произошло после того, как мы покинули зал. Гермиону много допрашивали, но Министерство обязывает не распространять информацию.

– Что будет с ним?

Несмотря ни на что Пэнси все еще хранила тепло чувств к Малфою, ведь преданно пронесла его сквозь последние годы.

– Гермиона делает все возможное, чтобы приговор смягчили, но судьи Визенгамота… – Теодор замялся. – Они склоняются к тому, чтобы заключить его в Азкабан.

– Но ведь он изменил решение! – Пэнси гневно свела брови на переносице. – И понял свою ошибку. Если бы не это, мы не были бы живы.

– Если бы не он, нам бы вообще не пришлось пережить этого ужаса, – мрачно напомнил Теодор.

– Да, – горько усмехнулась Пэнси. – Вот только если бы у меня был шанс выбора, я бы все равно согласилась на этот путь. Потому что все, что происходит с нами – не случайно. Подумай сам! – Паркинсон пожала плечами. – Рано или поздно Драко все равно бы пришел к такому решению. Хорошо, что это случилось тогда, когда рядом с ним была Грейнджер и другие люди, способные помочь. Да, Малфой совершил ошибку, из-за которой мы все пострадали. Но если бы не это, я бы продолжала тешить себя иллюзиями и никогда бы не повзрослела. Нет идеальных историй любви, дружбы или жизни – я поняла это, пусть и дорого заплатив. И если бы не все произошедшее, мы с тобой…

Пэнси не закончила фразу, но Теодор понимающе кивнул и мягко улыбнулся. Якобы вежливое покашливание донеслось из-за приоткрытой двери, и вскоре в проеме появилась голова миссис Паркинсон.

– Мистер Нотт. Полагаю, вы позволите нам поговорить с дочерью наедине, – едко выпалила она, сверкая темными глазами. Теодор с Пэнси насмешливо переглянулись.

– Разумеется, мэм, – он поднялся и посмотрел на женщину слегка прищуренным взглядом. – Одну секунду, – и, склонившись над Пэнси запечатлел короткий поцелуй на её щеке:

– Выздоравливай. Я приду позже.

Если бы Теодор был слишком восприимчив к чужой ауре, то волны злобы, исходящие от миссис Паркинсон, уже давно бы убили его. С улыбкой победителя он вышел из палаты и осмотрел коридор. Туда-сюда сновал персонал больницы святого Мунго, но трепет их светлых одежд разбавляло мелькание черных плащей авроров. Поскольку не было достоверно известно, сколько Пожирателей участвовало в Обряде, больница хорошо охранялась на случай, если кто-то из оставшихся попытается добраться до Малфоя. Теодор поймал несколько косых взглядов и про себя усмехнулся: общество видело клеймо Пожирателя на самом его имени. Хотя невиновность младшего Нотта подтвердилась после тщательного допроса в Министерстве, к его персоне все равно относились с осторожностью. Но Теодор практически не обращал на это внимания. Он знал, что был человек, страдающий от последствий произошедших событий куда больше, чем кто-либо. И это был даже не Драко Малфой.

– Ох, Теодор! – рассеянно донеслось до него из-за спины. Нотт повернулся и тут же наткнулся на уставший взгляд Гермионы. – Ты тоже здесь.

– Пэнси наконец пришла в сознание, – коротко ответил он, с сожалением окидывая взглядом её поникшую фигуру. Плечи Гермионы казались неестественно опущенными, и Теодор догадывался, что совсем не от усталости, а от давления общественного мнения.

– Как она? – Гермиона неловко переступила с ноги на ногу и провела ладонью по слегка растрепанным волосам.

– Все еще слаба, но идет на поправку, – Теодор не хотел заострять внимание на состоянии Пэнси, потому что знал: у Гермионы было полным-полно других проблем. – Снова попытаешься попасть к нему?

– Я получила разрешение, – с нервной улыбкой выпалила она. – Пришлось пройти уйму процедур. Авроры хотели убедиться, что я не нахожусь под действием зелья или «империуса».

– Мне жаль, что тебе приходится проходить через все это. Когда будет судебное слушанье?

– Через несколько недель. Министерство сказало, что разберется во всех деталях и вынесет приговор. И… Драко позволят сдать выпускные экзамены в Хогвартсе.

– Есть предварительные прогнозы? – тихо спросил Теодор, но ответом ему служил затравленный взгляд, полный страха и отчаяния.

– Я делаю все, чтобы найти хоть что-то… – Гермиона запнулась, опуская голову. – Хоть что-то, что сможет смягчить приговор. В ваших с Блейзом показаниях авроры нашли что-то, на что можно опираться при вынесении смягченного приговора, но этого слишком мало…

– Гермиона, – Теодор медленно выдохнул. – Ты ведь знаешь, что его не оправдают.

На какой-то момент взгляд её загорелся гневом, а усталые тени на лице превратились в тени злобы. Гермиона отшатнулась так, будто её ударили наотмашь.

– Знаю, – выпалила она, враждебно косясь на Нотта. – Но я не позволю им убить его или посадить в Азкабан. Не позволю, – повторила она, словно эти слова были действующим заклинанием.

Резко отвернувшись, Гермиона ринулась вперед по коридору. Встреча с Теодором и его слова занимали мысли волшебницы всего несколько секунд, и к тому моменту, как она добралась до двери, охраняемой тремя аврорами, в голове пульсировало лишь волнительное предвкушение.

– Есть разрешение? – строго спросил один из мужчин, загораживая собой вход в палату. Путаясь в собственных движениях, Гермиона достала из кармана сложенный вдвое приказ, вымоленный ею у Министра. Аврор хмуро пробежался глазами по строчкам и кивнул головой:

– У вас десять минут.

Внутри оказалось неожиданно темно. Гермиона несколько раз обескураженно моргнула, пытаясь приспособить зрение к освещению. Дверь за ней закрылась, и тишина тяжелым грузом опустилась на плечи.

– Драко? – Гермиона почти шептала, хотя понимала, что Малфой не спит. Тишина материализовалась в нечто живое, и теперь с укоризной смотрела на пришедшую. Так и не услышав ответ, девушка нахмурилась и тихой поступью направилась к окну, чтобы раздвинуть плотные шторы. Стоило только её пальцам коснуться тяжелой ткани, откуда-то из темноты донесся слабый, сиплый голос:

– Оставь.

– Так ты не спишь, – Гермиона почувствовала неловкость, но вскоре расправила плечи и гордо подняла подбородок. Она не собиралась и дальше разговаривать с безликой тенью. Одним уверенным движением руки занавеска была отодвинута в сторону, и усталое солнце нехотя бросило в комнату немного света. Послышался шорох жестких простыней и слабый скрип койки. Повернувшись, Гермиона увидела лишь светлые волосы на макушке Драко. Он отвернулся от неё?

– Я так долго хотела встретиться с тобой, – Гермиона уговаривала себя задушить обиду, мгновенно зародившуюся в груди, но та уже просочилась в голос. – Кажется, ты не рад моему присутствию.

Тишина начинала раздражать, и порывистая обида уступила место зарождающейся злости. Сжав зубы и грозно нахмурив брови, Гермиона подошла к койке и остановилась. Широкие плечи Драко медленно опускались и поднимались. Можно было бы подумать, что он задремал, но Гермиона точно знала, что это невозможно.

– Что с тобой, Драко?

Молчание.

– Не собираешься со мной разговаривать?

Малфой сильнее натянул тонкую простыню на лицо, словно пытаясь спрятаться.

– Ты ведешь себя как ребёнок! Что происходит? Хотя бы повернись ко мне, черт возьми!

Разозлившись, Гермиона схватилась за край материи и дернула её на себя. Малфой съежился и сильнее вжался щекой в подушку. Волшебница замерла, почувствовав себя нелепо. Драко по-прежнему не отвечал, и из-за этого атмосфера в помещении начинала казаться враждебной.

– Если ты не хочешь меня видеть, я приду в следующий раз, – сокрушенно прошептала она и медленно отвернулась.

Она не успела сделать и шага, когда прохладные пальцы обхватили её запястье. Сердце пропустило удар, и Гермиона порывисто обернулась. Серые глаза налились тяжелым, плотным серебром. Взгляд казался отсутствующим, но подрагивающие зрачки говорили о том, скольких сил Малфою стоило не отводить глаз. От виска, задевая часть скулы, тянулся к шее бледно-красный шрам. Кожа вокруг него была бледной словно бы от ужаса, и от того ожог казался еще более противоестественным. Прошло еще несколько секунд, и Малфой, хрипло вдохнув, отвернулся, пряча правую сторону лица в тени.