Текст книги "Подвалы твоего сердца (СИ)"

Автор книги: hazy forest

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 55 страниц)

– Может, это потому что она нечистокровная? – прошептала себе под нос Нарцисса, испуганно вздрагивая. Она не знала, как могут отреагировать кольца в такой ситуации. Миссис Малфой схватилась за голову, умоляя себя не думать о том, что по неосторожности обрекла Гермиону Грейнджер на смерть.

– О чем ты вообще говоришь? Какие еще чары?! – проревел Малфой, вскакивая на ноги, но не отходя от Гермионы ни на шаг.

– Сначала приведем её в чувства, – неожиданно уверенно произнесла Нарцисса.

– Закончится это когда-нибудь?! – почти прорычал Малфой и, повинуясь секундному порыву, подхватил Гермиону на руки и направился на выход. Мать что-то кричала вслед, но он не вслушивался. В голове билось лишь одно желание: привести Грейнджер в чувство. Дальше будет видно. А пока – она должна хлопать глазами и соображать, как раньше, чтобы Драко не винил себя ещё и в том, что из-за него умерла подружка Поттера. Тянущие ощущения внутри постепенно растворялись, поэтому Драко мог соображать более ясно.

С пинка открыв дверь в собственную комнату, он не останавливаясь прошел прямо к ванной, возблагодарив все на свете за то, что проход оказался открыт. Грейнджер на руках, казалось, холодела с каждой секундой все больше. Осторожнее, чем ему хотелось бы, Малфой опустил Гермиону в глубокую ванну и с размаху шарахнул по кранам, в душе призывая воду течь быстрее. С палочкой было бы куда удобнее, но, кажется, он забыл её, покидая комнату матери в спешке. Зачерпнув в ладони немного холодной воды, Драко осторожно оросил ею щеки и шею Грейнджер. Ему пришлось повторять этот ритуал несколько раз, прежде чем брови Гермионы вздрогнули, а глаза слегка приоткрылись. Болезненный стон сошел с её губ, ударяя в сердце Драко радостной волной облегчения. Рукой вцепившись в собственную рубашку, он недоумевающе смотрел на Грейнджер. Её вид вызывал внутри смешанные эмоции, которых априори не должно было быть.

– Малфой, – хрипло простонала она. – Что за выходки? Я же предупреждала тебя…

Сил на дальнейшие угрозы просто не осталось. Все внутри Гермионы закручивалось спиралью. Даже движения губ дались девушке непросто, а уж о том, чтобы подняться или ударить кого-то, можно было и не думать.

– Подожди, – спешно прошептал Малфой и, трясущимися руками завернув краны, снова наклонился над волшебницей. – Я разберусь, Грейнджер. Только молчи, ради Мерлина!

Если бы Гермиона хотела спорить с ним чуть сильнее, она обязательно сделала бы это, но совет помолчать был сейчас очень кстати. Испытав слабое удивление от того, что Малфой поднял её на руки, девушка закрыла глаза, ощущая вдруг некоторое облегчение от соприкосновения с теплом. Казалось, она так сильно замёрзла, что могла умереть от этого.

Быстро преодолев расстояние до кровати, Малфой опустил на неё Гермиону, снова не подающую признаков жизни.

– Грейнджер? – испуганно прошептал он и положил ладонь на её щеку. Вместо ответа она слегка приоткрыла глаза, и Драко поразился тому, как явственно в них блеснула бессильная ярость.

Он выпрямился и задумчиво окинул её взглядом. В голове прочно засела мысль о том, что следует вызвать мистера Гролли, однако уже через несколько секунд от былой решительности не осталось и следа. Драко понимал, что звать доктора было бы самоубийством, ведь тогда могли пойти слухи, что в доме Малфоев творится возмездие за поражение Темного лорда. Министерство не станет разбираться, и тогда вся семья воссоединится в Азкабане. Такие рассуждения пугали Драко, но, с другой стороны, еле дышащая Грейнджер вызывала в нем ужаса куда больше.

– Холодно, – едва слышно пролепетала она, сжимая ладони в кулаки.

Еще никогда Драко не уделял нечистокровной волшебнице столько внимания. Невероятно обрадовавшись тому, что Грейнджер снова начала разговаривать, он метнулся к ней, ожидая, что она продолжит свои лепетания. Но Гермиона молчала, шумно вдыхая и выдыхая воздух.

– Сейчас, – Драко, слегка приподняв расслабленное тело, вытащил одеяло и укрыл им Грейнджер, старательно подтыкая со всех сторон. Сначала Гермиона слегка расслабилась, но через несколько минут снова начала зябко ежиться. Малфой был готов взвыть от безысходности. Он не понимал, что нужно делать, и никто не мог подсказать ему. Умнейшая ведьма перед ним была почти без сознания и вряд ли могла помочь.

Выскользнувшая из-под одеяла рука Грейнджер, совсем недавно награжденная фамильным перстнем, привлекла внимание Малфоя. Он, бессознательно потянувшись к ней, был уверен, что это поможет. Касание вышло неловким и порывистым, пальцы Гермионы тут же неуклюже обвились вокруг ладони Драко, находящегося сейчас в какой-то прострации. Он двигался по наитию, когда опустился на кровать и перехватил руку волшебницы поудобнее. Тревога и мятеж в сердце начали понемногу успокаиваться, повинуясь неведомым чарам. Мысль о том, что он по своей воле взял грязнокровку за руку, оказалась выдворенной за границы сознания чувством уюта и спокойствия.

Гермиона поняла, что окоченение, колющее её конечности и внутренности, стало спадать, и потому слегка расслабилась, перестав болезненно жмуриться. Она понимала, что Малфой сейчас возмутительным образом касался её, но не хотела, чтобы это прекращалось. Его тепло, излучаемое ладонью, разливалось по всему телу, даруя желанное умиротворение.

***

Рассвет понемногу расползался в воздухе большой комнаты, освещая до этого неразличимые детали. Пол и стены сероватых оттенков эффектно оттеняли гобелены, ковры и тяжелые шторы насыщенного темно-зеленого цвета. Картины в массивных позолоченных рамах изображали какие-то безликие туманные пейзажи равнин близ Малфой-мэнора и навевали сосущее чувство тоски в человеке, чуждом этому месту. Камин с обрамляющей его крупной лепниной смотрел чернеющей пастью на два резных кресла, обитых шелком того же оттенка, что и покрывало на кровати. Ничуть не светлее остальных мховых оттенков, оно было расшито золотыми нитями, извивающимися подобно змеям. Однако рисунок полностью сейчас разглядеть было невозможно: покрывало, сбитое в один несуразный ком, покоилось на углу кровати.

Ресницы Гермионы дрогнули, и она, тихо выдохнув, слегка пошевелилась. Несмотря на то, что еще недавно она находилась в полубредовом состоянии, сейчас самочувствие было лучше некуда. Особенно это узнавалось на контрасте с теми болевыми ощущениями, которые девушка испытала ночью. Когда Гермиона поняла, что больше не чувствует ломоты во всем теле при каждом движении, то невероятно обрадовалась этому.

– Грейнджер? – хриплый голос обескуражил своей близостью. Медленно повернув голову, гриффиндорка тут же нахмурила брови: видеть Малфоя с утра пораньше было той ещё удачей. Он выглядел совсем заспанным; глаза его были не в полной мере открыты, а волосы растрепались и торчали в разные стороны. В помутненной серости глаз отчетливее проскальзывали синеющие островки, хотя раньше Гермиона вряд ли замечала это. Еще некоторое время она, сосредоточенно нахмурясь, пристально разглядывала цвет радужки прислонившегося к резной спинке кровати и взирающего на неё сверху вниз Малфоя. И если Гермиона хотела закончить список сегодняшних разочарований на том, что проснулась в одной комнате с Малфоем, то тут её ждало следующее: ладонь, свыкшись с чужим теплом, слишком поздно обнаружила переплетение пальцев. Бледная кожа Малфоя контрастировала с её – слегка смуглой, и Гермионе даже стало обидно. Пальцы Драко, слегка вздрогнув, тут же разжались, выпуская ладонь волшебницы на свободу.

– Что произошло? – на удивление себе и Малфою спокойно произнесла она, на локтях приподнимаясь из лежачего положения.

Сперва Драко несколько секунд осмысливал вопрос, отсутствующим взглядом упершись в лицо волшебницы, а потом резко отвернулся и поднялся с кровати. Воспоминания о событиях прошлой ночи понемногу восстанавливались, и их прилив приносил с собой все ту же тупую боль и надоевшую злость.

– Как ты себя чувствуешь? – так и не ответив на вопрос, Драко прошел к высокому дубовому шкафу. Ему хотелось поскорее скинуть с себя одежду, пропитавшуюся вчерашними событиями. Мятая рубашка раздражала и, казалось, сковывала движения. – Не хочу показаться заботливым, Грейнджер, но ты меня напугала. Если бы ты умерла прямо здесь… – он хмыкнул, решив оставить недосказанное на фантазию Гермионы.

Грейнджер, все ещё находясь в небольшой рассеянности из-за недавнего пробуждения, решила ничего не говорить. На самом деле, не очень-то и хотелось, ведь состояние было на удивление прекрасным. Гермиона чувствовала себя отдохнувшей – за последнее время не часто ей приходилось так замечательно отсыпаться.

Тем временем Малфой расстегнул последнюю пуговицу на рубашке и одним движением сбросил её с себя. В этот же момент в комнате материализовался домовик и, что-то покорно пробормотав, подобрал брошенную на пол вещь и снова исчез. Гермиона остановила свой взгляд на бледной широкой спине и почувствовала что-то сродни испуга.

– Подглядываешь? – Малфой, выхватив с вешалки белоснежную рубашку, накинул её на плечи и просунул руки в рукава.

– Как будто ты скрываешься! – фыркнула Гермиона и все же опустила голову, когда Драко повернулся к ней лицом. Так и не застегнув рубашку, Малфой подошел к кровати и остановился, насмешливо разглядывая потупившую взор Грейнджер.

– Нравлюсь? – он нахально приподнял бровь и шагнул к кровати, коленом вдруг опираясь на постель и чуть наклоняясь. – Очень жаль, Грейнджер, но меня возбуждают девушки, а не говорящие энциклопедические словари. Так что хватит разлеживаться в моей кровати – завтрака в постель не получишь, – искривив губы в злобной улыбке, Драко наклонил голову и приблизился, чтобы разглядеть выражение лица Гермионы.

– Самодовольный придурок! – зашипела она и, резко подавшись вперед и не рассчитав расстояния, ударилась с ним лоб в лоб. Драко болезненно цокнул и моментально отпрянул, не вполне понимая, зачем вообще приближался к ней.

– Если хотела меня убить, могла придумать что-то более изящное! – недовольно проворчал он.

– Приму к сведению, – равнодушно откликнулась Гермиона, выпутываясь из одеяла.

Вскоре она стояла у кровати, совершенно не зная, куда себя деть. Малфой уже отвернулся, занятый собственным отражением в зеркале, однако Гермиона не подозревала, что и оттуда он не прекращает преследовать её сосредоточенным взглядом. Все его мысли занимало произошедшее ночью. Закончив с рубашкой, Драко посмотрел на кольцо. Оно стало совершенно другим. Золото оправы превратилось в мелкую змеиную чешую и обвивалось вокруг пальца дважды. В объятиях гибкого тела драгоценной змеи, сверкающей малахитовым взглядом, находился камень. Драко недоумевающе смотрел на янтарный отблеск желтого топаза, потому что этот цвет никогда не нравился ни ему, ни кому либо еще из рода. Лучисто-древесный и теплый, он совсем не сочетался с мрачностью Малфой-мэнора и его хладнокровными обитателями.

– Точно, – в этот же момент Гермиона обратила внимание на свое кольцо и, прежде чем захотела снять его, обнаружила подобные изменения. Оправа, в отличие от кольца Драко, не приняла облик змеи, но стала похожей на ивовую ветвь, дважды оборачивающуюся вокруг тонкого пальца. Камень посередине изменился лишь в размере, став меньше и куда уместней, между тем как оттенок зеленой хрустальности по-прежнему сохранился. – Ты должен забрать это.

Малфой усмехнулся, прекрасно понимая, о чем она говорит, однако не стал прерывать попыток стянуть кольцо. Драко забавляло покрасневшее от напряжения лицо Грейнджер, и он даже позволил себе едва заметно улыбнуться.

– Не старайся, – наконец благодушно посоветовал он. – Оно не снимается. Здесь замешаны какие-то чары.

– Чары? – Гермиона возмущенно вскинула брови, а потом мысли вернулись в воспоминания о прошлом вечере. Нарцисса, Малфой, рукопожатие, какое-то заклинание и вспышка. Дальше вспоминать не хотелось, потому что от одной мысли о пережитом дыхание сводило неприятной судорогой. – Это ты сделал?

– Разве я похож на идиота, Грейнджер? – огрызнулся Драко, отворачиваясь от зеркала. – Связывать себя чарами с магглорожденной…

Почему-то определение «грязнокровка» теперь неприятно зудело на языке и обещало здорово резануть по ушам, если бы все-таки было произнесено вслух. Малфой недоумевающе проследил за изменением хода мыслей и разозлился ещё больше.

– Твоя мать? – не отвечая на колкость колкостью, спросила Гермиона. Её мало что волновало в эту минуту кроме того, с какой магией ей пришлось столкнуться. Неужели сюда была вовлечена темная магия? Нет, вряд ли миссис Малфой стала бы так рисковать, умоляя о спасении сына. – Зачем ей это?

– Как раз собирался узнать, – сжав кулаки, произнес он.

– Тогда пойдем немедленно! – возмутилась Гермиона таким тоном, будто они зря теряли время.

– Я сказал, что сам поговорю с ней. Вы уже встретились один раз, и ничем хорошим это не закончилось. Почему-то и для меня тоже, – раздраженно искривив губы, Драко ступил по направлению к Грейнджер, уже было собравшейся возмутиться. – А ты пойдешь в библиотеку и попытаешься разыскать информацию там. Думаю, с кольцом ты туда войдешь беспрепятственно.

Волшебница еще раз взглянула на украшение, поблескивающее на пальце, но тут же непонимающе нахмурилась.

– Но про что же мне её искать, скажи на милость? Я даже не помню заклинания, которое произнесла твоя мать, так что…

– Ищи среди книг с описанием фамильных ценностей. Это, Грейнджер, – Драко поднял собственную руку с магическим артефактом на пальце, – обручальные кольца древнейших из Малфоев.

С удовольствием пронаблюдав, как стремительно взлетели брови Гермионы, он усмехнулся. Её глаза стали ещё больше и сверкнули отвращением, чем-то напоминая блеск камня в кольце слизеринца.

– И не смотри на меня так, – он покачал головой и, закатив глаза, прошел мимо. – Я тоже пострадавшая сторона.

Гермиона открывала и закрывала рот, силясь что-либо произнести, но мысли путались и сбивались. Девушке казалось, что Драко слишком легко относился к тому, что на них наложены совершенно неизвестные чары, действующие не понятно по каким законам. Грейнджер чей запас знаний был достаточно обширным, чтобы она могла найти выход почти из всех сложных ситуаций, сейчас даже понятия не имела, с чем столкнулась.

На Драко незнание оказывало совершенно другой эффект. Он был холоден и спокоен, однако прекрасно ощущал, что под коркой этого напускного и привычного безразличия назревает буря. За последние годы Малфой научился жить не то что днем – минутой. Пока что-либо не было известно точно, это не могло быть радостью или горем. Сухость и скоординированность мышления помогали выжить.

– И что, просто уйдешь? – крикнула ему вслед Гермиона, рассеянно оглядывая стены незнакомой комнаты.

– Не проси поцеловать тебя на прощание, Грейнджер. Если ты думала, что, надев кольцо, станешь любовью всей моей жизни, то сильно ошибалась! – усмехнулся Драко, плотно прикрывая за собой дверь. Колкости всегда помогали ему скрыть собственные эмоции, и сейчас это было как раз кстати.

Вылетев за дверь, Драко сжал кулак и яростно посмотрел на кольцо. Оно ехидно сверкало своим мерзким янтарным отблеском, будто заявляя права на волю и чувства обладателя. Ощущения влюбленности или вожделения не было, на удивление и счастье Драко, однако он четко осознавал, что минуту назад особенности его зрения словно переменились, и Грейнджер, высвеченная слабыми солнечными лучами, показалась тонкой, словно изящная ветвь, и хрупкой. Её худощавость из-за изнурительных будней преобразилась в восприятии, и он поймал себя на том, что разглядывал изгиб её шеи куда дольше, чем следовало бы. Когда Малфой все-таки приказал себе отвести взгляд, почти на бессознательном уровне он заметил две близко расположенные родинки под мочкой уха.

Судорожно выдохнув и прислонившись спиной к двери, Драко помотал головой, словно отгоняя видение. Образ Грейнджер испарился из головы, но осадок определенно остался. Пообещав себе разобраться в этом попозже, он твердым шагом направился к спальне матери. Из последних сил уверяя себя в том, что она лишь больная женщина и не стоит нападать на неё с агрессией, Драко шел сквозь залы и коридоры, слушая собственные шаги, твердым гулом оглушающие тихое пространство особняка. Когда-то он был грозным замком детства Драко, был омерзительным штабом Темного Лорда, но никогда не был настолько безликим, как сейчас. Теперь в здании гуляла лишь пустота, окутавшая фасад. Казалось, история затерялась где-то поблизости имения Малфоев, и их великолепное жилище было подобно тем, что выставляют на аукционах. Обедневшая честь рода иссушила все прелести огромного имения, некогда бывшего гордостью Драко.

За раздумьями об омертвевшем доме Драко не заметил, как оказался в одной из просторных гостиных, встретившей его прохладным и влажным воздухом. Тяжелая резная мебель, обитая темным шелком, уныло встречала присутствующего, словно повествуя о вселенской усталости. В окна начинали ударять острые капли дождя. Драко остановился, вонзаясь взглядом в мать, обессиленно опершуюся на спинку изящной софы. Приход сына не оказался незамеченным, но женщина не спешила поворачиваться, наблюдая за разыгрывающейся непогодой. У неё, наверное, первый раз не хватало духа посмотреть в глаза собственному ребенку. Миссис Малфой чувствовала себя ужасно виноватой, потому что прибегла к таким сильным и невероятно неожиданным средствам, как древняя магия рода.

– Драко, – наконец выдохнула Нарцисса и медленно развернулась. Он в который раз удивился иссиня-бледной коже матери и снова испугался за неё. Еще секунду назад Малфой был предельно зол, но теперь, наблюдая за тем, как неловко она пытается скрыть дрожь в руках, потерял всю былую уверенность.

– Объяснишь? – мягче, чем планировал, спросил Драко и медленно опустился в кресло, сцепляя пальцы в замок. Он не мог окончательно расклеиться, потому попытался сохранить отстраненное выражение лица.

– Конечно, – поспешно кивнула Нарцисса, но с места не сдвинулась. Ей было несколько обидно, что сын поступал столь неуважительно, восседая на месте в то время как она стояла. Однако здравый смысл подсказывал, что Драко имел полное право на презрение. – Это древние чары, как я уже и сказала.

– Что они сделают со мной и Грейнджер? – перебил он, гневно впиваясь ногтями в кожу при упоминании Гермионы.

– Винкулум – связывающее заклинание, – оскорбленно произнесла женщина. – Оно использовалось с тех пор, как первые из наследников начали вступать в межродовые браки. Кольца обеспечивали возможность появления наследников и в некотором роде… располагали супругов друг к другу, делая их более терпимыми к недостаткам.

– И зачем ты связала меня с магглорожденной подружкой Поттера, позволь спросить? Я презираем, но не настолько, чтобы испытывать недостаток в женщинах и быть обреченным на отсутствие наследника, – сухо улыбнувшись, Малфой вскинул взгляд на мать. Она возмущенно нахмурила брови, укоряюще смотря на сына.

– Нужен кто-то, способный удержать тебя на поверхности, – не отводя взгляд, четко произнесла Нарцисса. – Я умру, но не позволю тебе сбиться с пути из-за метки.

При упоминании клейма Драко вздрогнул и закрыл глаза, не вынося прямого и упрямого взгляда матери. Он сжал губы и подавил в себе вспышку гнева. Слово «метка» вызывало у него рвотные позывы и желание что-нибудь разгромить.

– Сначала отец, потом Волдеморт, а теперь и ты? Почему вы все пытаетесь сделать меня щенком на привязи, который будет послушно выполнять все команды за какую-то идиотскую похвалу? Может, стоит уже повесить мне на шею колокольчик, чтобы все знали, куда я хожу и что делаю, чтобы предупредить опасность? Я ведь безмозглый кретин, который не знает, как поступить со своей жизнью! – Драко хотел рассмеяться абсурдности всего происходящего. – Один Малфой за другим создавали собственные тени из наследников, и я – самая идеальная из них, а потому самая отвратительная, – в словах сочился яд, извлекаемый из боли прошлого.

– Нет, – Нарцисса сохраняла железное спокойствие, изо всех сил подбадривая себя и не позволяя проявлять слабость. – Ты не чья-то тень, Драко. Поверь, я знаю, о чем говорю. И в твоем роду есть не только Малфои, – женщина многозначительно изогнула брови. – Я намерена избавить тебя, как ты выразился, от этой «привязи». Ты до сих пор живешь тем, что внушил тебе Люциус, а в большинстве своем это ошибочные ориентиры, – Нарцисса сильнее сжала ладонь на резьбе и почувствовала отрезвляющую боль. – Или, если тебе так хочется, ориентиры, которые уже никогда не смогут быть правильными. Твой отец поплатился за собственные грехи, но вот тебе за них отвечать ни к чему.

– Я уже несу кару. Все так слепы, раз думают, что мне живется превосходно только из-за того, что я не угодил в Азкабан! – Драко стиснул зубы, пытаясь пересилить мечущуюся в груди злость. – Однако я даже не подозревал, что все можно сделать ещё хуже.

– Мисс Грейнджер – хорошая опора, но я боялась, что она не выдержит твоей заносчивости и надменности. Эта девушка нужна нам, – Нарцисса с нажимом произнесла последнее слово.

– Ты считаешь, связь с героиней войны и подругой Поттера сможет вытянуть род из позора? – Драко вскинул бровь, едко усмехаясь, однако подсознательно понимал, что это может иметь смысл.

– Это далеко не главный мотив, – поспешно помотала головой Нарцисса. – Мы оба знаем, что за мысли начинают зарождаться в твоей голове. Так что лучше ты займешь её чем-то иным, пока не избавишься от темных идей, которые породили обида и усталость. Гермиона, – миссис Малфой остановилась, ведь имя нечистокровной волшебницы впервые сорвалось с её губ, – поможет тебе. Она теперь обязана сделать это.

– Ты могла убить её! – вдруг огрызнулся он, вскакивая на ноги. – Наши проблемы не должны были касаться посторонних! Ты хоть знаешь, какой она была слабой прошлой ночью? Её ледяные руки преследовали бы меня в кошмарах, если… – Малфой остановился, набирая в грудь побольше воздуха. – Если бы Грейнджер умерла. А кошмаров с меня уже достаточно.

– Я виновата, – поспешно оправдалась Нарцисса, но тут же вскинула подбородок. – Но чувствовала бы себя куда хуже, если бы ничего не предприняла. Ты и сам знаешь, Драко, почему все это произошло. Ты же перестал посещать занятия?

Словно младшеклассник, Малфой вдруг растерялся, услышав про собственную безалаберность. Выносить колючий взгляд матери было сложно, поэтому Драко прошелся до камина, останавливаясь перед ним и рассматривая большую картину, висящую на уровне глаз. Широкое туманное озеро, изображенное на полотне, принадлежало владениям Малфоев и располагалось недалеко от особняка. Малфою вдруг отчаянно захотелось скрыться из этой комнаты и убежать к мрачному водоему, обещающему подарить чувство умиротворения и покоя.

– Не считаю нужным, – фыркнул Драко, набравшись уверенности. – Все равно ни одна академия не примет бывшего Пожирателя на обучение.

– Может быть и так, – Нарцисса раздраженно закусила губу. – Но как легко ты принимаешь это, Драко! Так просто отказаться от всего, не пошевелив и пальцем!

– Даже если я разобью язык в кровь, убеждая Министерство и весь Магический Мир в том, что глубоко раскаиваюсь, все останется по-прежнему. Люди не помнят добра, но слишком хорошо запоминают зло. Однажды оступившись, я уже никогда не смогу стать героем этого мира. У меня нет второго шанса. Все это зашло слишком далеко, чтобы поворачивать сейчас! – сжав руки в кулаки, Драко повернулся к матери. – Всю жизнь меня учили видеть в зеркале не собственное отражение, а то, что хотели. И вот теперь я брошен всеми. Отец в Азкабане. Некому больше указывать, а что прикажете делать мне? Я слишком боюсь своих желаний. Я боюсь себя, – мысли метались, и от этого речь казалась бессвязной. – Ты же ничего не предпринимала, когда Люциус делал из меня это, так почему теперь пытаешься что-то изменить?! – Драко рывком вскинул руку с меткой и задрал рукав. – Слишком поздно, мама, – прошептал он, не желая верить своим словам. Ему отчаянно хотелось быть спасенным, но Малфой настолько привык быть один, что такие мысли казались чем-то нереальным.

– Нет, не поздно, – в словах Нарциссы также не было уверенности. Она не знала наверняка, что произойдет дальше. Сделав все возможное, миссис Малфой опускала руки. – Теперь она рядом. Взгляни на мисс Грейнджер не глазами Люциуса, а своими собственными.

– Зачем ты сделала это с нами? – простонал Драко, хватаясь за голову. – Можешь издеваться надо мной, но я не настолько ненавижу Грейнджер, чтобы вовлекать её в свои проблемы! И это после того, что она пережила здесь! – голос Драко сорвался при воспоминаниях о пытках.

«Вот он, – подумала Нарцисса, – настоящий Драко»

В глазах Малфоя сквозило сожаление. Он правда не хотел, чтобы Грейнджер испытывала еще больше несчастий из-за его семьи и него самого в первую очередь. Она же наверняка думала, что досаждать ей приносило Малфою удовольствие. Да, юный и гордый, Драко не мог оставить в покое нечистокровную волшебницу, кичащуюся своими далеко не посредственными способностями. Он действительно забавлялся, пока все попытки унижения заканчивались на колких фразах. Однако созерцание пытки «Круциатусом» могло доставлять удовольствие только больным и полностью обезумевшим. Таким, как Беллатриса, но не юному Малфою. В ночь, когда все произошло, Драко не мог уснуть. Его колотило от осознания того, что Грейнджер, измученная и обессиленная, коротает холодную ночь в темных подвалах его дома.

– Теперь вы связаны, и она не позволит тебе оступиться. Гермиона Грейнджер ни за что не прыгнет за тобой в пропасть.

– Это эгоистично с твоей стороны, – впиваясь взглядом в гордую фигуру матери, процедил Драко. Он не стал опровергать то, что ни в какую пропасть он не катится.

– О, Драко! Тебе ли говорить об эгоизме? – Нарцисса искренне усмехнулась. – Это у нас в крови, дорогой, ничего не поделаешь. Уверена, будь мисс Грейнджер на моем месте, она сделала бы то же самое.

– Ты же знаешь, что мы отвратительны друг другу! Не могла связать меня с какой-нибудь симпатичной колдуньей? – могло показаться, что Драко, перейдя на шутливый тон, перестал злиться, однако все было наоборот. Негодование достигло таких пределов, когда уже ничто не могло выразить его в полной мере.

– Ты думаешь, что ненавидишь Гермиону, но действительно ли это так? – Нарцисса, приподняв уголок губ, лукаво взглянула на сына.

– О чем ты говоришь? – прорычал Драко, рывком приближаясь к матери. Она задела самую чувствительную часть самолюбия сына. – Не важно, проиграна война или выиграна – магглорожденная останется магглорожденной! – произнеся последние слова, Драко почувствовал укол совести. Грейнджер – магглорожденная, и никогда бы их отношения не изменились, потому что…

Миссис Малфой промолчала, внимательно смотря на сына. Бурная реакция подтверждала верность сказанных ею слов, и это понимал каждый. Драко, презрительно скривив губы и зажмурив глаза, отвернулся от матери и некоторое время приходил в себя.

– Давай вернемся к главному, – спокойно начал он, снова опускаясь в кресло. – Как нам избавиться от чар?

Нарцисса, опустив взгляд, усмехнулась и покачала головой, представляя реакцию Драко, когда он узнает все до последней детали.

***

За огромными окнами сверкали молнии, а ливень беспощадно бился в стекло, пытаясь пробраться внутрь библиотеки и обрушить свои ледяные потоки на сидящую там Грейнджер. Девушка, закусив губу, вчитывалась в очередную книгу с описанием фамильных ценностей Малфоев. Информацию про кольца удалось найти не сразу, и, пролистывая списки и описания реликвий, Гермиона наткнулась на некоторые запрещенные вещи. Было бы разумно сообщить об этом в министерство, но Грейнджер прекрасно понимала, что подобное «стукачество» пагубно отразится на их с Малфоем «дружбе». Однако вскоре мысли о темных артефактах полностью испарились из зоны пристального внимания. На очередной странице девушка увидела изображение колец и вся обратилась в чтение.

«Связывающие чары, заключенные в двух фамильных перстнях, действуют на обладателей, связанных заклятьем и семейными узами. Чары обладают некоторыми индивидуальными особенностями в зависимости от носителей и отношений между ними. Неизменными являются следующие аспекты:

1) Действие чар продолжается в течение трех месяцев.

2) Носящие кольца испытывают неприятные ощущения при отдалении друг от друга. Усиливаются от первого дня действия чар к последнему.

3) Тактильный контакт связанных может унимать некоторые неприятные физические или психологические ощущения, не зависящие от действия чар.

4) Кольца имеют право наказывать носящих при их сопротивлении сближению, а также в случае нарушения родового кодекса.

5) Чары предполагают возможность выполнения желания одного из носящих взамен на соответствующее желание другого. За неисполнением загаданного по праву желания следует наказание.

6) Действие чар прекращается, если носящие вступают в близость раньше окончания срока или, в исключительных случаях, при возникновении между носящими связи сильнее»

По мере того, как Гермиона осознавала суть волшебных украшений, лицо её мрачнело и бледнело. Девушка продолжала читать некоторые выдержки из истории действия этих чар, и глаза её едва заметно расширялись, а дыхание стало прерывистым и тяжелым. Прочитав последнюю строчку, Гермиона возмущенно вскинула брови и отодвинула книгу прочь. С отвращением взглянув на свое кольцо, девушка ещё раз попыталась его стащить, хотя знала, что ничего не выйдет. Но написанное настолько вывело гордую гриффиндорку из себя, что она почти перестала следовать голосу разума. Такая простая инструкция к сильнейшим магическим артефактам вызывала изумление и раздражение.

Вскочив с места, волшебница нетвердой походкой проследовала к окну и прикоснулась лбом к ледяному стеклу. Мысли путались и прыгали, вызывая головную боль. Гермиона слишком устала постоянно думать. О своем благе, о благе Малфоя, о благе всего мира, в конце концов! И почему все это должно было свалиться именно на её плечи?

– Грейнджер! – дверь библиотеки закрылась с оглушительным грохотом. – Надеюсь, ты представляешь, во что вляпалась по собственной неосторожности!

Малфой буквально метал молнии взглядом, потому непогода за окном казалась сущей мелочью. Устало развернувшись, девушка опустилась на широкий подоконник и уставилась в пол.

– К сожалению, да, – мрачно констатировала она, с раздражением выслушивая гул шагов ходящего туда-сюда юноши. Засунув руки в карманы и грозно нахмурясь, он мерил огромное пространство библиотеки шагами. Только что мать оповестила его о действии чар во всех известных ей деталях. После этого Драко молча вышел из гостиной. Молча, но не беззвучно. Домовики, вероятно, до сих пор латали дверь после того, как она разлетелась в щепки под воздействием «Бомбарда». Малфой должен был выместить свою злость хоть на чем-то. А этот выцветший родовой особняк было совсем не жаль.