Текст книги "Подвалы твоего сердца (СИ)"

Автор книги: hazy forest

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 55 страниц)

– Здравствуй, – пытаясь сохранить спокойствие, Гермиона еще раз пригубила из кружки, но тут же чуть не захлебнулась: Малфой бесцеремонно вырвал напиток прямо у неё из рук.

– Что это? – брезгливо понюхав содержимое, Драко поставил его на стол подальше от возмущенной гриффиндорки. – Напиваешься дешевым алкоголем? Как это ожидаемо.

Между ними повисло едва различимое напряжение. Гермиона прятала глаза, а Драко внимательно наблюдал за её поведением. Казалось, в последний раз они виделись так давно, что успели забыть, насколько сильно ненавидят друг друга.

– Не была на матче? – так и не услышав ответа на свой выпад, спокойно спросил Малфой, пальцами постукивая по деревянному столу. Легкое чувство опьянения, подаренное ему хорошо выдержанным вином, посылало в голову особенно четкие образы роковой ночи. Драко было интересно, придавала ли Грейнджер произошедшему столько же значения, сколько и он сам.

– Что мне там делать? – фыркнула Гермиона, поворачиваясь к нему всем корпусом. – Я занималась более полезными вещами.

– Упивалась в одиночестве собственной ничтожностью? – тут же усмехнулся Драко. На лице Грейнджер проскользнуло недовольство, и это было воистину великолепно. Малфой довольно улыбнулся: как давно он не поддевал её!

– Если собираешься снова говорить бессмысленные вещи, просто уходи. Это не твое место, – сдерживая гнев, пробормотала Гермиона.

– А чьё? Недоумка Уизли? Я видел, как он надирается за барной стойкой, – оскалился Драко. – Что произошло? Неужели ты отказалась подарить ему свою жалкую невинность? Какое горе! Но ведь у него всегда есть запасной вариант: Браун тоже здесь и уже обнаружила твоего драгоценного дружка. Лучше им найти местечко поукромнее, а то эта девица любит визжать, – доверительным шепотом произнес он и едва успел отклониться от дернувшейся в его сторону руки Грейнджер. Малфой не совсем понимал, что и зачем говорит. Слова сами соскальзывали с языка, и ему оставалось только поражаться своему умению импровизировать с такой легкостью.

– Ну все, – Гермиона сердито выдохнула и, пододвинувшись ближе, замерла в ожидании. – Выпусти меня, Малфой. Я уйду сама.

– Разве я тебе мешаю? – наигранно возмутился Драко, поднимая обе руки в обезоруженном жесте.

– Ты прекрасно знаешь, что я не смогу беспрепятственно выйти отсюда! – с нажимом произнесла Гермиона и осторожно ткнула его в плечо, побуждая к действию. Драко возмущенно зашипел, и она испуганно втянула голову в плечи.

– Я не собираюсь и пальцем шевелить ради какой-то там гриффиндорской заучки. Перелезай, Грейнджер, – хитро сверкнув глазами, Драко в показном безразличии расслабленно откинулся на спинку дивана. Бессильная злость, трепещущая вместе с ресницами Гермионы, веселила его. За весь вечер Малфой впервые почувствовал себя так легко и беззаботно.

– Мерзавец, – прошептала Гермиона и, схватив с сиденья сумочку, решительно приподнялась и занесла ногу, чтобы все-таки перелезть через развалившегося на диване Драко и покинуть это место. Грейнджер оперлась коленом о сиденье и на несколько секунд зависла над ним, щекоча кожу щек растрепавшимися кудрями, и Малфой резко надавил ладонью на её поясницу, тут же обрушивая на свои колени. Гермиона возмущенно ахнула, когда ладонь Драко обжигала спину.

– Упс, – Малфой негромко рассмеялся и обхватил талию Грейнджер обеими ладонями так крепко, что она не смогла встать, когда попыталась.

– Что ты творишь?! Это не смешно! А вдруг кто-то увидит? – остервенело впившись пальцами в его плечи, запаниковала Гермиона. Сердце, отчаянно трепыхающееся где-то в горле, не давало спокойно вдохнуть.

– Всегда можно сделать вот так, – лениво цокнув языком, Малфой выхватил свою палочку и взмахнул ей. Занавески, крепящиеся по бокам ниши, тут же захлопнулись, закрывая происходящее от чужого взгляда. Внутри стало почти темно, и Гермиона застыла в растерянности.

– Зачем ты это делаешь? – прошептала она, сильнее сжимая пальцами плечи Малфоя.

– Забыла? Мне нравится выводить тебя из себя, – лукаво улыбнулся Драко и снова сдавил её талию ладонями, чувствуя, что она снова пытается подняться.

– Какие безнадежно скучные способы. Я не очень-то страдаю, Малфой. Мне даже почти удобно. Если бы еще ноги не затекали, было бы совсем прекрасно, – нахально выдохнула она ему в лицо и показательно расслабилась. Гермиона знала, что перед Малфоем было необходимо держать удар, иначе он мог издеваться над ней веки вечные.

– Конечно! То-то ты вся дрожишь.

И это было истинной правдой. Гермиону колотила мелкая дрожь, демонстрирующая её волнение, и это распаляло и взволновывало воображение Драко, хотя он себе в этом не признавался.

– Я просто замерзла, – попыталась оправдаться она, наблюдая за его тускло горящим взглядом. Малфой следил за каждым движением, практически считал вдохи. Его бледное лицо прекрасно гармонировало с полутьмой.

– Неудивительно, – он хмыкнул, не отрывая взгляда от её широко распахнутых глаз. – Милый наряд. Для меня старалась? – Драко не мог не заметить, что сегодня Грейнджер выглядит иначе. Для себя он решил, что это была одна из причин, по которой он решил подойти к ней.

– Не льсти себе, – она скривила губы, опуская взгляд на собственную одежду, а потом густо покраснела. Драко ликующе усмехнулся. – Это Джинни заставила меня.

– Младшая Уизли, очевидно, получила вкус вместо всех своих родственничков, – заметил Драко, одобряюще проходясь взглядом по открытым плечам, а потом испуганно замер: они что, нормально разговаривали?

– Отпусти, Малфой, – Гермиона тоже была в ужасе. Она проклинала себя за то, что ей не были неприятны его прикосновения. Внутри поселилось странное чувство уюта, которое она последний раз ощущала когда-то очень давно рядом с Роном.

– Значит, не видела матч? – тихо спросил Малфой и пальцами подцепил серебряную цепочку со снитчем на шее Гермионы.

– Видела, – сдалась она.

– Впечатлена? Теперь понимаешь, что гриффиндорцам не выиграть? – он надменно вскинул брови, перетирая тонкое украшение между пальцев.

– Как твоя рука? Я видела столкновение с бладжером, – Гермиона даже не обратила внимания на раздражающий тон и слова. Её мысли метнулись к случаю в хижине, и сердце подозрительно заныло.

Все внутри Драко, возведенное усердным трудом и уговорами ненавидеть Грейнджер еще больше после случившегося, рухнуло, сопровождаясь оглушительным грохотом сердца. Грейнджер смотрела на левое предплечье, скрытое рукавом черной рубашки. Её волновала не слава, не пойманный снитч, не восхитительный победный рывок, а травма. Кажется, за сегодняшний день никто так и не спросил его об ударе.

– Ты же сходил в лазарет, чтобы раны обработали и перебинтовали заново? – Гермиона, совершенно забыв, в каком положении и с кем находится, осторожно отцепила руку Малфоя от своей талии и расстегнула пуговицы на запястье, чтобы задрать рукав и осмотреть место ранения. Широкий бинт был полностью окрашен в бордовый. – Мерлин!

– Грейнджер, – Малфой поспешно одернул рукав, попутно осознавая, что стыдится укоряющего тона волшебницы. – Это не твое дело!

– Моё! – с жаром воскликнула она, неосознанно приближаясь. – Это я нашла тебя той ночью, и именно я применила замораживающее заклятье, чтобы ты не умер от потери крови! Если с тобой что-то случится, это будет на моей совести, Малфой! Я принудила мадам Помфри ко лжи и выгородила тебя перед Макгонагалл. Так почему ты не можешь хоть немного позаботиться о себе? – сердилась Гермиона, попутно усиленно жестикулируя и ерзая на коленках Малфоя. Он слабо улыбался, наблюдая за её раскрасневшимся от гнева лицом.

– Тише, Грейнджер, – он прижал палец к губам и дождался, пока она успокоится. – Вот, – и достал из внутреннего кармана мантии золотой мяч, поднимая его на уровень глаз Гермионы.

– Сегодняшний снитч? – она заинтересованно приподняла брови и протянула руку, чтобы взять мяч. Пальцы нечаянно соприкоснулись с холодной кожей Драко, и она вздрогнула, ощущая, как по телу проходит волна умопомрачительного тепла.

– Первое, чего я добился после всего дерьма, что со мной произошло. Возьми, – хрипло прошептал Драко, хищно впившись взглядом в рассеянное лицо гриффиндорки.

– Зачем он мне? – фыркнула Гермиона и попыталась подняться. Жар приливал к плечам и шее. Казалось, она почти ощущала разглядывания Малфоя.

– Будешь молиться на него по ночам, – Драко снова остановил её побег одним уверенным движением. – Сиди, Грейнджер. Я ещё не закончил.

Пальцами подхватив тонкую цепочку, подаренную Уизли, Малфой рванул её на себя. Звенья обессиленно разогнулись, и в следующее мгновение цепочка вместе с подвеской была сброшена на стол. Гермиона вскрикнула, но Драко уже взмахнул палочкой, и снитч на его ладони начал стремительно уменьшаться. Когда он стал размером с бусину, Малфой совершил еще несколько движений палочкой, и вытянутые в стороны золотые крылышки начали удлинняться, преобразовываясь в тончайшую изящную цепочку. Украшение медленно опустилось на шею замеревшей в удивлении гриффиндорки, а потом замкнулось, едва заметно вспыхнув волшебством.

– Чего-то не хватает, – недовольно пробормотал Малфой, словно не замечая той неловкости, которая буквально наэлектризовала воздух между ними. Вскинув правую руку с изящными часами, подаренными ему когда-то отцом, Драко хмыкнул и шепнул какое-то заклинание. Направляемые палочкой, мелкие драгоценные камни перекочевали с оправы часов на уменьшившийся снитч. – Вот так.

– Мерлин, зачем? – Гермиона недоумевающе смотрела на Драко, непомерно довольного собой. Но сам он вряд ли ожидал такой реакции: обычно, когда Малфой дарил девушкам украшения, они визжали и бросались ему на шею с объятиями, однако в глазах Грейнджер был только испуг.

– Это твой ошейник, – он обнажил клыки в зловещей улыбке и, снова поддев цепочку пальцами, потянул её на себя, привлекая Гермиону ближе. – А если будешь и дальше бегать от меня, придется наколдовать еще и поводок. Все ясно, Грейнджер? – и, поддавшись наваждению, провел кончиком носа по её щеке.

– Что ты… – Гермиона вцепилась в плечи слизеринца, обессиленно выдыхая. Ноги ослабли, как и все тело в целом. Хотелось облокотиться на Малфоя, прижаться к нему и расслабиться до конца. Кольцо довольно мерцало. – Это все чары… Малфой! Приди в себя!

Поморщившись, Драко еще раз сдавил хрупкую талию пальцами, но все-таки отстранился. Сквозь помутненный взгляд растрепанная и взволнованная Грейнджер казалась еще более раздражающей, и от того желанной.

– Отпусти, – снова шепотом попросила она, ладонями накрыв руки Малфоя.

– Что мне за это будет? – он криво усмехнулся, но разум вопил о том, что пора прекращать эти игры, иначе чары могли спутать его мысли и заставить делать странные вещи.

– Сохраненная жизнь, – прошипела Гермиона.

– Как опасно, – он вскинул брови, еще раз окидывая обнаженные плечи и ключицы жадным взглядом. Пальцы ослабли и скользнули на бедра. Грейнджер тяжело дышала. Её разум ожидаемо тяжелел, а тело наливалось сладкой ломотой. – Я больше не держу, Грейнджер. Уходи.

– Мерлин, за что мне все это? – простонала Гермиона и, собрав волю в кулак, скинула с себя руки Малфоя, замечая, как невероятно трепетно их пальцы цепляются друг за друга. Острые молнии ударяли в сердце одна за другой. – Не надо, Драко, – умоляюще прошептала она. – Нам нужно избавиться от чар.

– Драко? – он насмешливо приподнял брови. – С каких пор мы настолько близки?

– Мы не близки, мы вынужденно связаны, – огрызнулась Гермиона. Ей надоело быть игрушкой в его руках. Изнывая от необычных ощущений, она наконец дернулась и поднялась с его колен, тут же обессиленно опускаясь на диван рядом. Переведя дыхание, Гермиона последний раз взглянула на Малфоя. Тот смотрел на неё так напряженно, как будто был готов напасть в любой момент. Решив не искушать судьбу, Гермиона поднялась на ноги и приготовилась бежать. – Не забудь сходить в лазарет, – напомнила она. – И нужно что-то делать с чарами. Это невыносимо.

Гермиона в спешке покинула «Три метлы», даже не сообщив друзьям о своем уходе. Все внутри жгло от желания убежать от Малфоя как можно дальше, а потом запереться в комнате и наконец отключиться, стирая сном все воспоминания о сегодняшнем дне.

========== 9. Обломки внутренних барьеров ==========

и мрак ночи клубится в крови,

и вражда полыхает в глазах,

и влечение страстной любви

утопает в жестоких словах.

Пэнси была ужасно напугана. Внезапно вырвавшийся откуда-то Драко подобно урагану пронесся мимо неё, схватив за руку. Танцпол со слегка пьяным Блейзом остался далеко позади. Впереди виднелась укромная подсобка «Трех метел». Малфой ни разу не обернулся, пока с усилием тащил её за собой, но в голову Паркинсон даже не приходила мысль о побеге.

– Пэнс, сегодня ты такая горячая… – втолкнув её в подсобку, Драко захлопнул дверь и остановился, привыкая к темноте в помещении.

– Что случилось? – спросила девушка слегка дрожащим голосом.

Вместо ответа Драко шагнул к растерявшейся волшебнице, и, найдя в темноте её бёдра, цепко ухватился за них и дернул Пэнси на себя. Он знал, что слизеринка не откажет ему, ведь было ясно, что она просто сходила с ума по несбыточной мечте об их отношениях. И, хоть «долго и счастливо» с Паркинсон не входило в малочисленные жизненные планы Малфоя, воспользоваться её чувствами именно сейчас было просто необходимо.

Но даже здесь, вблизи горячего стройного тела податливой слизеринки, Драко не переставал думать о той приятной тяжести на собственных коленях, когда Грейнджер была так близко. Словно крошечная птичка, пойманная в жестокий капкан, она вся трепетала и испуганно пищала, пытаясь не выдать своего ужаса. Драко тоже был напуган. В первую очередь тем, что он сам приставал к гриффиндорке, и во вторую – что она не пыталась противиться слишком сильно. В конце концов, юноша пришел к выводу, что Грейнджер вырывалась только для вида. Как будто они принимали участие в какой-то постановке и были обязаны хоть неохотно, но соблюдать собственные роли. Актер из Малфоя был плохой, из Гермионы – и того хуже. Но больше всего бесило то, что всегда, начиная с первого курса, эта гриффиндорская зазнайка выводила его из себя, а потом убегала и оставляла наедине с бунтующими эмоциями. Раньше это были гнев и отвращение, теперь – влечение и нездоровое возбуждение.

– Здесь? – неуверенно пробормотала Пэнси, тем не менее опуская руки на шею Драко. Хоть она и слыла довольно развязной девицей, опыт Паркинсон имела довольно ничтожный. В большей степени популярность роковой женщины ей придали те несколько месяцев, в течение которых она встречалась с Малфоем. После расставания со слизеринцем были еще несколько парней, но Пэнси не заходила с ними дальше поцелуев и нелепых облапываний. Её откровенно бесил каждый, кто был не похож на Драко хоть немного, и потому отношения обычно не затягивались. Пэнси просто преодолевала волны накатывающего одиночества, а потом снова вдыхала полной грудью, отчасти понимая, что причиной страданий является неугасшая привязанность к Малфою. И девушка по-настоящему страдала, потому что до сих пор не знала в жизни проблем серьезнее, чем выбор гардероба.

– А что? – Малфой хмыкнул, сжимая талию Паркинсон пальцами. – Не хочешь?

– Обижаешь, – хмыкнула она и царапнула длинными ноготками шею юноши. Малфой шумно вдохнул и притянул слизеринку ближе. Его губы суматошно прошлись вдоль шеи Пэнси, вызвав у той сладкий вздох. Драко поморщился. Девушка оказалась слишком податливой. Не было даже шанса для будоражащего подавления. Кожа Паркинсон была упругой и мягкой, но недостаточно шелковистой, талия – подтянутой и очень изящной, но недостаточно хрупкой. Жесткие и идеально прямые волосы девушки, в которые грубо запускал пальцы Малфой, пахли резкими дорогими духами. Все было не так. Пэнси была не той.

– Нет, – Малфой, ощутив горячее дыхание на губах, резко отстранился и замер, пальцами продолжая сжимать запястье и волосы Паркинсон. Он считал, что Пэнси красива и изумительно подходит для ласк и успешного удовлетворения в целом, но что-то было не так. Мерзкие цепи, сковавшие сердце в тот момент, когда он принялся суматошно шарить ладонями по её телу, пытаясь уловить остатки желанных видений, сейчас сдавили легкие, не позволяя вдохнуть.

– Что это? – Пэнси испуганно вздрогнула, увидев мерцающий в темноте камень фамильного кольца. Малфой заметил это значительно позже и, отчаянно выругавшись, отдернул руку от Паркинсон и метнулся к двери, в темноте врезавшись лбом в косяк. Казалось, будто это чары забавлялись с ним. Давление внутри прекратилось, но вот в узких черных брюках – нет.

Отперев дверь взмахом палочки, Малфой вылетел из подсобки и тенью проскользнул к выходу, кутаясь в мантию. К счастью, этого позорного побега никто не видел, ведь все в зале были заняты умопомрачительными танцами. Уже покидая «Три метлы», Драко заметил Уизли, вжавшего в стенку неестественно извивающуюся Браун. Скривив губы в отвращении, слизеринец так хлопнул дверью, что вибрация стен отвлекла лобызающуюся парочку. Пару раз недоумевающе хлопнув ресницами, Лаванда снова набросилась на Рона, грудью вжимаясь в торс юноши.

«Мерзкие, мерзкие чары…» – думал Драко, торопливым шагом направляясь в Хогвартс. Ему хотелось поскорее оказаться под холодным душем. До ванной старост добираться не хотелось, поэтому Малфой, скинув верхнюю одежду в комнате, проследовал к душевым Слизерина. Помещение ожидаемо пустовало: все ещё праздновали победу. Холодные струи воды обрушились на взлохмаченные светлые волосы, и Драко запрокинул голову, чувствуя, как жар понемногу спадает. В воображении снова вспыхнули затравленные глаза гриффиндорки и её сердитое выражение лица. Сначала Драко усмехнулся, заново представив сдвинутые на переносице брови, а потом возмутительные покусанные губы Грейнджер затмили все, что могло веселить до этого момента. Интересно, что она чувствовала, когда Уизли… прикасался к ней? Когда Драко видел их поцелуй воочию, он ничего не чувствовал. Будто обернутый толстой пленкой, юноша не мог пошевелиться или даже подумать, как он относится к такому проявлению чувств. Он просто наблюдал – словно бесстрастный зритель, словно ребенок, первый раз изучающий окружающий мир. Драко ничего не чувствовал, потому что не хотел, и это было прекрасно. Ощущения все осложняли. Малфой умело скрывался даже от себя самого, выстроив некий эмоциональный барьер.

Но та ночь, когда он узнал о побеге отца, будто что-то вскрыла в нем. Из-за криков боли стена, сдерживающая внешние, чужие эмоции, треснула и развалилась, похоронив под обломками самообладание. С другой стороны, после этой ночи Драко словно облили свежей ледяной водой, пахнущей морозной кристалльностью, а мир стал в разы ярче и импульсивнее. Все вокруг налилось жизнью и эмоциями. В то утро Малфой вдохнул и впервые за последние месяцы понял, что ему это нужно. Во всем была виновата чертова Грейнджер, бьющая наотмашь своим участливым взглядом и нелепыми словами. Драко не знал, почему поддался ей и так просто угодил в ловушку, которой так предусмотрительно сторонился. Боль, окружающая слизеринца плотным куполом, только и ждала, пока в непробиваемой стене безразличия и цинизма появится малая брешь. Грейнджер же буквально взорвала к чертям всю невозмутимость Драко, и от этого он страдал, как никогда раньше.

Как она посмела протянуть к нему свои мерзкие теплые руки? Как она только додумалась губами – грязными губами, которые осквернил Уизли – касаться его омертвевшей от холода кожи? А это дыхание, пахнущее пряностями того дешевого алкоголя! Почему это она напивалась такой гадостью? Хорошо, что удалось вырвать кружку из её рук… И потом, после всего, что сотворила с ним, она просто оттолкнула и запретила ему не играть установленную роль. Это было чертовски правильно, прямо в чопорном стиле Грейнджер. Правильно и логично. Но Малфой был недоволен, потому что последствием этой правильности было жгучее желание. Драко не знал, что с ним делать и куда девать. Он бы с радостью отдал его Грейнджер – но нет! Она убежала, снова оставив его погибать под давлением слишком живых ощущений. Правильно. Это она была во всем виновата. Для того, чтобы избавиться от такого неправильного напряжения, стоило для начала перестать думать об этой заучке.

Весь продрогший, но с восстановившимся дыханием, юноша выбрался из душа. Жар тела и напряжение внизу живота мало-помалу унялись. Едва дойдя обратно до комнаты, Драко рухнул на кровать и небрежно накинул на себя покрывало. Хотелось провалиться под землю, но слизеринец просто заснул.

***

Гермиона влетела в свою комнату, захлопнув дверь с оглушающим треском. Кинув сумочку на пол, девушка, почти не отходя от порога, принялась стягивать с себя проклятую блузку, но та, как назло, зацепилась пуговицей за волосы. Еще секунду яростно подергавшись, Гермиона поняла, что злостью ничего не добьется, и, устало застонав, подошла к кровати и обреченно опустилась на неё. Прохладный металл новой подвески жег кожу, и гриффиндорка осторожно взяла его в руки. Снитч переливался кристальными вкраплениями. Подвеска была действительно красивой, но в ней был один большой недостаток: украшение принадлежало руке Малфоя. С какой стати ему было делать такой странный подарок? Резко потянув цепочку в намерении разорвать, Гермиона остановилась, вспомнив о том, что сказал Малфой.

«Первое, чего я добился после всего дерьма, что со мной произошло…»

Рука дрогнула, и цепочка снова опустилась на ключицы. Гермиона была зла на Малфоя и на себя. Неужели он знал, что избавиться от этого украшения будет выше её сил?

Сегодня ей не удавалось прочитать эмоции в его глазах, но не по той причине, что прежде. Обычно в радужках слизеринца кружила пустота; ни единая эмоция не выражала себя во взгляде. Но сегодня под распахнутыми навстречу ей ресницами клубилась настоящая буря, гремучая смесь, опасный яд. Драко пронзал и ранил гриффиндорку битым хрусталем своих глаз, и из ран сочились эмоции, которых никогда не должно было быть. Гермиона подняла ладони на уровень лица. Именно этими пальцами она двадцать минут назад сжимала твердые плечи юноши. Бока болели от цепкой хватки Малфоя. Казалось, на коже остались синяки. Все тело дрожало, щеки горели. Хотелось засунуть голову в Северный Ледовитый океан.

Вот они совсем близко, щеки касается прохладный кончик носа, дыхание трепещет на подбородке, выбивая из-под ног земное притяжение. Так хорошо и спокойно, но в то же время горячо и желанно. Низкий шепот ласкает мочку уха, и это в сто раз хуже, чем прикосновения. Хочется податься навстречу этим адским тискам, умереть, чтобы наверняка с наслаждением воскреснуть. Отдать все, что есть, и забрать в обмен чуть больше. Услышать стон…

Гермиона вздрогнула, когда собственная рука скользнула по бедру. Испуг прострелил сердце и разум. Вскочив на ноги, гриффиндорка принялась усиленно маршировать по комнате, с ужасом осознавая, что только что фантазировала о Драко, черт побери, Люциусе Малфое. Пожирателе. Негодяе. И, наверняка, невероятном любовнике.

Она громко и с чувством выругалась, ударяя себя по пылающим щекам. Кольцо сверкало и переливалось. Стиснув зубы, Гермиона в порыве злости ударила камнем кольца о стену, а потом испуганно осмотрела украшение. Повреждение магического артефакта было чревато негативными последствиями. И как лучшая в своем выпуске Грейнджер могла забыть об этом? К счастью (или несчастью), кольцо было цело, но обиженно погасло. Понемногу жар начал отступать, и Гермиона недоверчиво прислушалась к своим мыслям. Образ изящных пальцев и тонких губ, искривленных в надменной улыбке, начал постепенно растворяться.

Без резких движений, будто боясь пробудить чары, Гермиона все-таки справилась с блузкой и брезгливо скинула её на кровать. Оставшись в одном белье, девушка скользнула под одеяло и крепко зажмурилась. Целенаправленно размышляя о домашнем задании по нумерологии, гриффиндорка забылась тревожным сном.

***

– Тебе не кажется, Нотт, что ты берешь на себя слишком много? – Драко откинул письмо матери в сторону и покосился на старосту школы, сидящего напротив. В гостиной Слизерина замерло время. Некоторые младшекурсники тут же собрали свои вещи и поспешно ретировались, оставляя больше пространства для гнева печально известного всей школе Малфоя.

– О чем ты? – не отрываясь от разворота «Пророка» ответил юноша, растягивая губы в понимающей улыбке.

– Миссис Малфой выражает тебе огромную благодарность за присланного в Мэнор фамильного целителя Ноттов, – передразнивая официальный тон, откликнулся Драко и сжал пальцами подлокотники. Его взгляд мог прожечь в Теодоре огромную дыру.

– Не стоит, – Нотт отложил газету в сторону и сцепил пальцы в замок, ответив на ястребиный взгляд Малфоя спокойным и невозмутимым. – Должен же он как-то отрабатывать галлеоны, которые исправно получает каждый месяц?

– Мне не нужны подачки и жалкое сочувствие. Я в состоянии справиться со своими проблемами без чужого вмешательства.

– Да, но почему-то до сих пор не справился, – нахально перебил Нотт и поднялся с места, стараясь занять более выгодную коммуникативную позицию. – Слишком много лишних мыслей, Малфой. Здесь нет подвоха. Я просто делаю то, что в моих силах.

– Ох, прекрати! – Малфой рывком поднялся из кресла, чувствуя подавляющую позицию Нотта. – Слизеринцы ничего не делают просто так. И ты, Теодор, не исключение. Только никак не могу понять, чего же ты добиваешься!

– Пройдемся? – немного помолчав, Нотт окинул взглядом присутствующих в гостиной. Лишние уши мешали. Получив в ответ небрежный кивок, староста школы направился к двери.

Вскоре юноши достигли главного входа и вышли на улицу. Свежий воздух приятно обволакивал и успокаивал. Драко глубоко вдохнул и выдохнул, разглядывая затянутое тучами серое небо.

– Смотри, – Нотт достал из кармана сложенный в несколько раз пергамент. – Это пришло пару дней назад.

Драко недоверчиво посмотрел на Теодора, но, заметив в выражении лица слизеринца убийственную серьезность, взял послание и медленно развернул его.

«Будущее предсказано. Придет новый Лорд. И меньшинство перерастет в большинство, и белое обратится в черное. Успей занять правильную сторону, юный Нотт…»

Написанные корявым почерком строчки ввергли Драко в настоящий ужас. Он пробежался по ним глазами еще раз, будто не веря в написанное. Война закончилась, так почему её отголоски возродились так скоро?

– Кто это прислал? – напряженно стискивая пальцами пергамент, спросил Драко.

– Я не знаю. Принесла сова. Адресата не удалось определить магией – он наложил чары сокрытия, – поспешно ответил Нотт, засовывая руки в карманы и опираясь на колонну спиной. – Вот поэтому я хотел сказать, что нам нужно держаться вместе. Пожиратели не отстанут просто так. Умер Темный Лорд, но не вера в него. Стоит всегда быть начеку.

– Вот черт, – Драко смял послание в ладони и разгневанно выругался. – Но я ничего не получал!

– Думаю, это потому, что у тебя есть Метка, – неохотно заметил Нотт. Малфой с отвращением зажмурился. Вспоминать про клеймо совершенно не хотелось. – Не беспокойся. Министерство нейтрализовало остатки магии, которая действовала через Метки, и, если Пожиратели не найдут способ её восстановить, то тебе ничего не грозит.

– Если! – обреченно повторил Малфой и обеспокоенно посмотрел на заново перебинтованную руку. Он намеренно не смотрел, во что превратилось клеймо после парочки нейтрализующих заклятий, пока мадам Помфри меняла повязку.

– Послушай, – Нотт приблизился к однокурснику. – Болезнь твоей матери, побег Люциуса – это все не просто так. Мне кажется, все это дело рук Пожирателей. Они хотят оставить тебя одного.

– Зачем? – Драко покачал головой, тревожно озираясь по сторонам.

– Во-первых, ты станешь единственным владельцем всех счетов и имущества Малфоев. И во-вторых, так на тебя будет легче надавить и сломить. Когда ты один, ты безоружен. Пойми, Драко: тебе нужны союзники. Ты ничего не добьешься тем, что прячешься.

– Я не прячусь!

– Ты избегаешь всех, думая, что так будет лучше! – резко прервал Нотт.

– И это правильно! – Драко шагнул назад. – Ты же видишь, что происходит с моими близкими! Неужели непонятно? Я должен быть один.

– О, так поэтому Грейнджер бегает от тебя, словно от дементора? – Нотт скептически хмыкнул, заметив на лице Драко изумление. – Я никому ничего не расскажу, но, Малфой, посвяти меня в изумительную историю о том, как вы вляпались в связывающие чары.

– Откуда… – Драко изумленно вскинул брови.

– Понял, когда призрак рассказал про странную магическую нить, которая привела Гермиону той ночью в хижину. Если хочешь знать, каждая уважающая себя чистокровная семья двести лет назад имела в числе фамильных артефактов магические кольца. На связывающие чары была своего рода мода.

– Ты знаешь, как избавиться от этого? – Драко тут же собрался с мыслями. Он был уверен, что Нотт не станет болтать об их с Грейнджер связи направо и налево.

– Нет, но мог бы поискать выход. Если ты будешь сотрудничать, разумеется, – хитро ухмыльнувшись.

– Что ты хочешь? – сквозь зубы проговорил Малфой. Он не хотел привлекать к поискам антизаклятия кого-то ещё, но это было просто необходимо.

– Для начала, позволь помочь тебе справиться с болезнью миссис Малфой. Так мы нарушим планы Пожирателей, если это все-таки их рук дело.

– А если нет? – Драко презрительно фыркнул.

– Здоровая мать тебе совершенно не помешает.

– Думаешь, это так легко? В Мунго только развели руками, остальные целители и волшебники тоже не ответили ничего вразумительного.

– Это не потому, что болезнь миссис Малфой неизвестна для них. Скорее всего, Пожиратели спугнули всех, кто мог помочь, – Нотт бросил на Малфоя сочувствующий взгляд.

– Так значит, ты уверен в своем человеке? – Драко попытался скрыть надежду, пронизывающую его голос, но Нотт все-таки уловил её.

– Деньги перекрывают страх смерти, – Теодор, оттолкнувшись от колонны, развел руками.– Так что да, Малфой. Через месяц пригласишь меня на званый ужин в честь выздоровления своей матери.

– Какая самоуверенность, – фыркнул Драко и направился внутрь.

– В это время как никогда важно быть твердым духом. Не знаю, куда делась твоя непоколебимость, но я бы посоветовал вновь обрести её! – вслед крикнул Нотт, и Драко на пару секунд остановился. Однокурсник говорил пугающе правильные вещи. Развернувшись, Малфой только кивнул головой, рассчитывая, что Теодор поймет, насколько он ему благодарен в эту секунду. Нотт одобряюще улыбнулся.

Дождевые тучи, надвигающиеся на Хогвартс, вдруг столкнулись с сильными порывами ветра, и, не удержавшись, трусливо обратились в бегство куда-то на восток. Солнце протянуло к ветхим стенам замка свои теплые лучи.