Текст книги "Подвалы твоего сердца (СИ)"

Автор книги: hazy forest

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 55 страниц)

Когда Гермиона оглядела небольшой зал, в котором оказалась, её сердце тревожно содрогнулось в груди, вызывая гудение в ребрах и мурашки на руках. Это было то самое помещение, в котором она лежала на полу, доведенная Беллатрисой до почти бессознательного состояния. На глаза непроизвольно навернулись слезы, и Гермиона поспешила найти хоть какой-то выход отсюда. Взгляд наткнулся на неширокую темную арку, и девушка, почти не задумываясь, скользнула в неё. Вокруг стало ужасно темно, и Гермиона использовала «Люмос», чтобы осветить путь. Коридор, по которому она продвигалась, ничем не отличался от других.

Услышав какой-то необычный звук, девушка застыла. Гробовую тишину поместья нарушала тихая музыка, доносящаяся откуда-то из конца коридора. Звуки фортепиано вовсе не пугали и не настораживали смелую гриффиндорку, так что она даже не задумалась перед тем, как ускорить шаг. По мере приближения мелодия звучала все отчетливей, и Гермиона поразилась, насколько сильно она, преисполненная нежности и светлой тоски, контрастирует с холодными плитами и грубыми цветами поместья. Наконец Грейнджер начала различать источник света кроме своей палочки. Из приоткрытой двери выскальзывал на пол яркий луч, ползущий вдоль по коридору.

Она замедлила шаг и сделала поступь мягче. Больше, чем быть обнаруженной, она боялась прервать музыку, ласкающую слух. Гермионе уже давно не приходилось слышать звуков рояля. До битвы не было времени, а после уже совсем не хотелось. Слишком много плачей услышала героиня войны, и эта музыка, как единственная в мире, на долгие месяцы засела в её подсознании.

Но теперь, когда эхо разносило мелодию по стенам холодного Малфой-мэнора, Грейнджер ощутила слабую надежду, что темнота вокруг – это то, что способно раствориться сквозь время, – было бы желание. Нужно было только приоткрыть дверь, чтобы луч света скользнул во мрак, изгоняя его, и тогда музыка, заполнявшая сердце до момента скорби, могла бы заиграть вновь.

Остановившись в метре от двери, Гермиона испуганно отдернулась, заметив, что полоска света падает на её ноги. Девушка чувствовала себя воровкой, хотя украсть музыку вряд ли было возможно. Но ощущение того, будто она черпает что-то чужое и для неё не предназначенное, все равно терзало и не давало окунуться в волшебные мгновения до конца.

Спустя несколько минут Грейнджер поняла, что ещё одной вещью, мешавшей ей наслаждаться музыкой, было любопытство. Она задавалась вопросом, кто из обитателей Малфой-мэнора мог исполнять такую тонкую эмоциональную мелодию, находясь в столь скудных на вдохновение стенах. Осторожно приблизившись к двери, Гермиона заглянула в комнату. Сначала её взгляд скользнул к источнику света, коим являлся большой камин, трепещущий огнем. Напротив него на возвышении у стены находилась широкая кровать, окутанная тяжелым бархатом занавесок. Из-за приспущенной ниши Гермиона не смогла разобрать, кто же находился на таком царском ложе, но догадывалась, что это была миссис Малфой. И, наконец, глаза девушки столкнулись с фигурой, сидящей за роялем. Сперва Гермиона прищурилась и даже зажмурилась, полагая, что собственное зрение выкидывает вовсе не смешные шутки.

Слизеринец, негодяй, эгоист, самодур, самый настоящий нарцисс и кретин своими руками творил музыку, светлее которой Гермиона не слышала ни в одной из христианских церквей. Ничто не мешало этой мелодии: ни руки, оскверненные меткой, ни стены, давящие на находящегося внутри своим безразличным величием, ни условное будущее того, кто чувствовал аккорды своим сердцем. Музыке было все равно на обстоятельства, она просто существовала, искрилась и парила над пространством, в котором находилась Гермиона.

Драко показался ей отстраненным и сосредоточенным. Он внимательно следил за своими руками на клавишах и беспрестанно закусывал губы, будто боялся, что вот-вот сорвется и пропустит клавишу, но этого не происходило. Волосы слегка растрепались, и вместе с его движениями в особенно сильные моменты нарастания музыки все больше спадали на глаза. Гермиона боялась, что из-за этого он перестанет играть, но Малфой продолжал, потому что чувствовал: это необходимо не только для угождения матери, но и для возрождения в душе чего-то мимолетно прекрасного, теплого, родного и… безвозвратно забытого.

Но, как и лучшим временам, музыке приходится когда-нибудь заканчиваться, и Малфой, еще раз проиграв три последних такта, мягко отпустил педаль. Все в комнате замерло, и Драко подумал, что Нарцисса заснула.

В это же время Грейнджер слегка покачнулась, испугавшись того, как Малфой с тихим шорохом поднялся с места. Гермиона оперлась на дверь, и та не преминула предательски скрипнуть, привлекая внимание Малфоя и пробуждая задремавшую было хозяйку поместья.

– Кто там, дорогой? – слабо поинтересовалась Нарцисса, и Гермиона поняла, что её обнаружили. Решив не испытывать судьбу и дальше, девушка на носочках ринулась назад.

– Как невежливо, Грейнджер! – едко прилетело в спину, и Гермиона застыла, ожидая какой-нибудь магической атаки со стороны Малфоя, но её не последовало. Девушка замерла в темноте коридора, потому что не знала, что ей делать. Впереди был мрак, позади – разозленный Малфой. Палочку она доставать так и не решилась. – Может, соизволишь ответить? – Малфой оказался ближе, чем она думала. За какие-то секунды он успел подойти к ней почти на расстояние вытянутой руки.

– Я заблудилась, – смело ответила Грейнджер, повернувшись к нему всем корпусом.

– Для того, чтобы не заблудиться, было достаточно не выходить из комнаты. Так жаждала увидеть меня? – Драко подошел еще ближе и попытался различить, какие же эмоции испытывает пойманная гриффиндорка. Однако темнота вокруг скрывала слишком многое, как и то, что Гермиона раздраженно нахмурилась. В плотно сжатых губах крылись воспоминания о глубокой травме, которую она перенесла в этом мрачном особняке.

– В этот раз я здесь в качестве гостя, а не пленницы, так что посчитала вполне приемлемым ступить за пределы стен, в которых меня заключили, – негромко и на одном выдохе выпалила Гермиона, ощущая, как челюсть сводит от ярости. Даже если они с Малфоем были неприятелями, капля благодарности с его стороны вовсе не помешала бы. Более того, он должен был понимать, какие ассоциации возникают у неё при одной только мысли о Малфой-мэноре, так что соглашение быть его сопровождающей в это место было огромной психологической жертвой для Гермионы.

Драко отступил на шаг, сбитый со своей надменной позиции резким упоминанием прошлого. В его душе снова заклубился тот темный дым, что обволакивал все дни до этого. Воспоминания о том, кто он, медленно заползали под кожу, заставляя её невыносимо гудеть. Поведя плечами, Малфой сделал еще один шаг назад, взглядом, привыкшим к темноте, впиваясь в фигуру гриффиндорки. Он видел в ней напоминание о том предательстве, которое совершила его семья, и о тех злодеяниях, которые здесь происходили. Обожженная рука с меткой некстати заныла, потому что действие обезболивающей мази заканчивалось. Еще секунду назад Драко был весь там, в этой полутемной теплой комнате, и его мысли были заняты забытой мелодией. Самой большой проблемой пять минут назад было пропустить ноту и сорвать такт, не проиграв его. А теперь вместо каких-то живых, приземленных проблем, лишь одна – его прошлое.

– Драко? – обеспокоенный голос донесся до замеревших в ненависти подростков, и они посмотрели на худую женщину, опершуюся на косяк двери. Гермиона не сразу узнала Нарциссу Малфой – настолько она изменилась.

– Мама, зачем ты поднялась? – так, словно это было последней каплей, прошептал Малфой и бросился к ней. Гермиона неуверенно шагнула следом. Гриффиндорская натура рвалась изнутри, влекомая побуждением помочь.

– Гермиона Грейнджер? – удивленно вскинув брови и не обратив никакого внимания на недовольство сына, произнесла женщина.

– Извините, что вторглась в ваш дом и даже не поприветствовала, – вздрогнула она после того, как услышала собственное имя, изреченное с такой непривычной для Малфоев заинтересованностью. – Доброй ночи. Я пойду, – нервно улыбнувшись, Гермиона моментально развернулась.

– Постой, – слабо окликнула её Нарцисса. – Не выпьешь со мной чаю? В этом доме так скучно, а разговаривать приходится только с пугливыми домовиками и холодными мужчинами, – в её голосе проскользнуло едва различимое лукавство, но Гермиона не испугалась этого. Было бы глупо ожидать чего-то угрожающе-опасного от волшебницы, хоть и не вызывающей доверия, но столь больной и изможденной.

– Это ещё зачем? – процедил сквозь зубы Малфой, недоумевающий, почему вдруг мать решила посвятить свой досуг общению с нечистокровной волшебницей.

– Полагаю, Драко, именно благодаря ей ты сейчас здесь, – строго сказала Нарцисса, укоряюще смотря на сына. – Я знаю о том, что тебе запрещено покидать Хогвартс без разрешения или одобренного Министерством сопровождения. Проходите, мисс, не обращайте внимания на его поведение.

Малфой, хоть и был до крайности оскорблен тем, что в собственном доме с его мнением вовсе не считаются, подхватил мать под локоть и сопроводил до кровати. Только полностью удостоверившись в том, что Нарцисса в порядке и устроилась в подушках достаточно удобно, Малфой отступил назад, найдя себе пристанище около камина.

– Присаживайтесь, мисс Грейнджер, – заискивающе произнесла Нарцисса, и её взгляд метнулся к шкатулке, до сих пор лежащей на краю кровати. – Сейчас я прикажу подать чай, – женщина, с трудом оторвавшись от предмета пристального внимания, щелкнула пальцем, и в комнате материализовался домовик. Отдав короткий приказ, миссис Малфой снова обратила взгляд к прибывшей гриффиндорке.

Гермиона выглядела подавленной и уставшей, что не ускользнуло от блестящих интересом и надеждой глаз женщины. Она медленно разглядывала юную волшебницу, про себя отмечая, что с последней их встречи (а была она не при самых благоприятных обстоятельствах) Грейнджер похорошела. Воистину, время всеобщего мира как ничто другое украшает человека, настрадавшегося от войны. Хотя одежда девушки была по-прежнему непривычна для взгляда миссис Малфой, более расположенной к черствой элегантности, внешний вид гостьи вполне удовлетворил хозяйку поместья.

– Только подумать, Героиня Войны в нашем доме! – сухо рассмеявшись, Нарцисса сжала шкатулку в ладони, в то же время метнув взгляд к Драко. Он, думая, что за ним не наблюдают, прожигал дыру в профиле Грейнджер. В этом взгляде, безусловно, играла ненависть, но Нарцисса почему-то медленно вскинула брови, приподнимая уголки губ. Когда юноша, устав не моргая смотреть на Гермиону, встретился со взглядом матери, в его лице все переменилось. Сторонний человек мог бы предположить, что заметавшийся взгляд и закушенная до боли губа были признаками какого-то совершенного злодеяния.

– Как вы себя чувствуете? – неловко поежившись, спросила гриффиндорка. Еще день назад она и предположить не могла, что станет интересоваться здоровьем одной из бывших сторонниц Темного Лорда.

– О, я полностью разбита, – так, словно это пустяк, отмахнулась Нарцисса. – Драко, дорогой, не принесешь какую-нибудь книгу из библиотеки отца? Хочу почитать перед сном, – поспешно обратившись к сыну, женщина впилась внимательным и напряженным взглядом в его лицо. – Ты же знаешь, что никому, кроме нас с тобой, туда входить не позволено… – добавила она, пронаблюдав за возмущением в сощуренных глазах Драко.

Почти незаметно кивнув, Малфой, сначала слегка покачнувшись, размеренными шагами направился к двери. В его походке было нечто грациозно-умиротворенное, то, чего Гермиона не видела уже давно. Да, в Хогвартсе он не переставал вести себя как повелитель вселенной, но что-то в его силуэте будто сникло, а движения потеряли былую железную уверенность и отточенность. Со стороны могло показаться, что слизеринец шествовал все так же прямо, но внимательный глаз гриффиндорки замечал, что движения Малфоя несли в себе некую обреченность. Теперь же, в его каменных бездушных владениях, удаленных от суетливого магического мира, Драко снова казался воспрявшим, словно кто-то починил в нем тот стержень, которой сломался тогда, еще до Битвы.

Когда дверь затворилась, Гермиона почувствовала одновременно и облегчение, и нарастающее напряжение из-за того, что находилась наедине с Нарциссой, ещё более непонятной для неё, чем Малфой. Драко был некоторым связующим звеном между гостьей и своей матерью, однако теперь, когда он исчез, Гермиона почувствовала неловкость.

– Директор Макгонагалл попросила вас об этом? – спешно разрушила тишину Нарцисса, не чувствуя себя скованно в компании Гермионы, хотя каких-то несколько месяцев назад их можно было бы назвать противниками.

– Нет, – соврала Гермиона. Она прекрасно помнила о просьбе Минервы не разглашать мотивы заступничества. – Просто я не могла не помочь, когда это было в моих силах. Я прекрасно знаю, каково это – быть удаленным от родителей, так что чувства Драко мне понятны.

– Истинная гриффиндорка, – с некоторым восхищением прошептала Нарцисса и снова с сомнением взглянула на шкатулку. – Могу я попросить вас кое о чем?

Гермиона внимательно наблюдала за лихорадочным и взволнованным блеском в глазах миссис Малфой и не понимала, был ли он таковым из-за болезни или из-за чего-то нехорошего, возникшего в мыслях. Однако она была слишком измотана, чтобы разбираться в этом тщательно.

– Конечно, – неуверенно качнула головой Грейнджер, и Нарцисса нервно улыбнулась.

– Послушайте, – она схватила Гермиону за запястье, и та заметно вздрогнула, однако руки отнимать не стала. Больная вызывала в ней чувство, схожее с жалостью, и все родовые и кровные понятия невольно отходили на второй план. – Я чувствую, что очень скоро оставлю Драко, а Люциус покинет Азкабан только через пятнадцать лет, – плавная волна голоса Нарциссы при упоминании мужа вдруг прервалась, словно наткнувшись на скалу. – Если ему удастся выжить, конечно, – зажмурившись, женщина приказала себе собраться. – Если бы я только могла встать на колени и молить вас, мисс Грейнджер! – вдруг горячо зашептала она, сильнее стискивая руку девушки в своей.

– Прошу, не оставляйте Драко! Я чувствую, как нечто ужасное разрастается в нем! – взгляд Нарциссы безумно метался по лицу Гермионы, и та заметно оробела. Она не предполагала, что беседа свернет в подобное русло.

– Миссис Малфой, я…

– Нет, послушайте меня, у нас мало времени, – от волнения женщина закашлялась, но быстро пришла в себя. Она постоянно с тревогой косилась на дверь. – У вас еще нет своих детей, но вы должны понимать, насколько сильно я люблю Драко и как много могу отдать, чтобы он был счастлив, – больная сделала выразительную паузу, – только теперь у меня нет даже времени… Я знаю, что вы перенесли много неудобств от Драко и от нашей семьи, но, пожалуйста! – в глазах миссис Малфой заблестели слезы, и Гермиона почти полностью капитулировала. Искренняя речь заставила её расчувствоваться, и, нахмурив лоб, она обратила все свое внимание на говорящую. – Пожалуйста, оградите Драко от участи, которая обречет его на гибель. Еще не все потеряно, и ему нужна хоть одна причина оставаться на поверхности. Если вы его оставите, то Драко пойдет ко дну, и тогда я… – Нарцисса закусила губу, резко останавливая поток слов. Времени было все меньше. – Простите мне мой материнский эгоизм. Я уверена, вы обязательно поймете меня, – уже более сдержанно произнесла она и придвинула шкатулку к Гермионе.

Гермиона не слишком вслушивалась в последние слова, потому что фраза о том, что именно она должна спасти Драко, невероятно раздражала уже давно обгоревшие нервы. Почему именно она? Весь мир будто сговорился, заставляя её через силу уживаться со своим лютым врагом.

– Что это? – спросила Гермиона, отдергивая руку от прикоснувшейся к ней шкатулки.

– Я хочу отблагодарить вас, – поспешно объяснила Нарцисса. – Может, это не то, что вам нужно, но сейчас… – миссис Малфой медленно распахнула шкатулку, и Гермиона с удивлением посмотрела на кольцо, искрящееся изумрудом.

– Нет, – выдохнула Грейнджер, отодвигаясь от презента. – Я не смогу принять это.

– Пусть оно будет символом вашего обещания, – настойчиво проговорила Нарцисса уже куда более окрепшим голосом. – Поклянитесь мне, что не оставите Драко!

– Я не могу обещать, ведь ваш сын и я… – попыталась увернуться от громких слов гриффиндорка, но тут же заметила обреченность в глазах Нарциссы.

– Поклянитесь же, умоляю вас! Поклянитесь, мисс Грейнджер! – дрожащим от нетерпения и волнения голосом выкрикнула Нарцисса, попутно доставая кольцо из шкатулки и крепче обхватывая руку Гермионы.

– Хорошо, я клянусь! – растерянно и испуганно прошептала девушка, сама не веря в то, что сказала. Миссис Малфой, хоть и была больна, все ещё прекрасно владела навыками подавления. В её твердых словах чувствовалось присутствие умирающего, но от того более крепкого духа.

Как только желанные слова слетели с губ Гермионы, Нарцисса, перехватив девушку за запястье, одним движением надела кольцо на безымянный палец её левой руки.

Все затихло. Успокоенно выдохнув, миссис Малфой снова откинулась на подушки, закрывая глаза и блаженно улыбаясь. Только сейчас Гермиона заметила, что её дыхание сбилось, а лоб покрылся испариной. Девушка с опаской посмотрела на кольцо, устроившееся на пальце, и тут же решила, что непременно снимет его и отдаст Малфою, как только удастся покинуть эту пропитанную безысходностью комнату.

Дверь приоткрылась на удивление тихо, и Драко замер в проходе, наблюдая за взволнованной Грейнджер и шумно дышащей матерью. Что-то было не так. Нет, подружка Поттера явно не могла навредить Нарциссе, потому что имела слишком огромное (и как она только с ним выживала?) сердце. Тогда что произошло в тот короткий период, пока он отсутствовал? Малфой ступил вперед, заметив, как смешно вздрогнули плечи гриффиндорки. На удивление, она оглянулась на него с надеждой. Что-то неприятно кольнуло внутри, но Драко подошел к кровати и замер.

– Я принес, что ты просила, – небрежно опустив книгу на постель рядом со шкатулкой, Драко раздраженно посмотрел на девушку сверху вниз. – Идем, Грейнджер. Хватит угнетать атмосферу своим присутствием.

Хоть тон Малфоя и раздражал Гермиону, она была рада, что ей представится возможность убраться из этой комнаты. Резко поднявшись с кровати, она резво направилась к двери, не желая дышать этим воздухом еще хоть секунду. Малфой удивленно наблюдал за терпеливой покорностью Грейнджер. То, что гриффиндорская гордячка никак не отреагировала на его оскорбление, было последним подтверждением случившегося здесь неприятного инцидента.

– Подождите, – встрепенулась Нарцисса, и Гермиона подумала, сумеет ли сделать вид, что не услышала, и сбежать. Кольцо почти тянуло руку вниз, его хотелось поскорее снять.

– Что такое? – Малфой тоже не пребывал в восторге от поведения матери, и, наверное, это был единственный раз, когда Гермиона могла признать, что солидарна с ним.

– Подойдите, – она поманила озадаченных Драко и Гермиону к себе, одной рукой скользя по постели в поисках палочки. В горле миссис Малфой пересохло, потому что она очень сомневалась в осуществимости своего плана. Однако отступать было уже поздно.

Взглядом запечатлев кольцо на руке сына и возрадовавшись тому, что он не снял его, Нарцисса покрепче сжала в ладони наконец найденную в складках постели палочку.

Гермиона осторожно приблизилась к кровати, между тем как тревога в её сердце разрослась до настоящей паники. Посмотрев на Малфоя, она поняла, что он тоже подозревает нечто неладное. Подобное союзничество мыслей грело душу Гермионе, находящейся сейчас один на один с угнетающим Малфой-мэнором и его хозяевами.

– Я хочу, чтобы вражда между вами была прекращена прямо сейчас. Хватит уже этих нелепых предрассудков, – Нарцисса тихо выдохнула, ощущая, как внутри все сжимается от режущего волнения. – Пожмите друг другу руки прямо тут, при мне, и прекратите распри.

– Мама! – прошипел Малфой, возмущенный бредовыми, как ему казалось, идеями матери. Она точно что-то замышляла, но вот что – оставалось загадкой даже для проницательного Драко. Он боялся сделать первый шаг и, когда украдкой посмотрел на Гермиону, понял, что она тоже испытывает подобные эмоции.

– Мне кажется, это будет неуместно, – наконец вздернула подбородок Грейнджер. – Я сопровождаю вашего сына вовсе не из дружеских побуждений!

– Какое облегчение! Грязнокровка не набивается мне в подружки! – ядовито выплюнул Малфой.

– Я уже говорила тебе о том, что следует придерживать язык, находясь в зависимом положении! – распалялась Грейнджер, совершенно забыв про прошлые тревоги.

– Я никогда не был и не буду в зависимом положении от такой, как ты, Грейнджер! Это бред! – зашипел он. Грейнджер больно ударила его по самолюбию, и от ярости он покрылся красными пятнами.

Наблюдая за стихийной перепалкой, Нарцисса поняла, что приняла верное решение. Миссис Малфой была уверена: то, что она сделает, просто необходимо для будущего Малфоев и Драко особенно.

– Прекратите! Вы находитесь в помещении с больным человеком, и так несдержанны! – строго произнесла миссис Малфой, садясь на кровати. – Драко, ты не должен так высказываться в адрес мисс Грейнджер, потому что действительно обязан ей. А вы, – Нарцисса укоризненно посмотрела на Гермиону, – дали мне обещание всего несколько минут назад. Уже успели забыть?

Гермионе стало стыдно, и она потупила взгляд, стараясь не сталкиваться ни с осуждающими глазами Нарциссы, ни с яростными – Малфоя. Злость сменилась растерянностью.

– Пожмите же руки! – вскрикнула женщина. – Прекратите эту комедию, ради Мерлина!

Драко проследил за тем, как Гермиона сначала слегка приподняла, а потом опустила руку в нерешительности. Раздраженно фыркнув, он одним рывком потянулся к ладони девушки и обхватил её своей. На пальце гриффиндорки блеснул знакомый перстень, и Драко сощурился, непонимающе уставившись на него. Гермиона с тем же удивлением рассматривала столь похожий перстень на пальце Малфоя.

Догадка, столь же страшная, как и темная магия, пришла в голову молодым людям одновременно, и вспышка ослепительно-белого света была нежелательной спутницей этих мыслей.

– Винкулум!

Тянущая боль пронзила тела обоих, а перстни разразились темно-зелеными лучами.

Комментарий к 3. Мелодии прошлого

Мне очень интересно узнать, что вы думаете о подаче персонажей в этой работе.

========== 4. Кружение в пустоте ==========

путь потерь свел с прямой поверхности.

я мечусь, как слепец, в темноте.

танец жизни в цепях неизвестности —

кружение

в пустоте.

– Винкулум! – глубокий тембр разнесся по помещению шикарно обставленной, но отчего-то пустой комнаты.

Нарцисса слегка зажмурилась, чувствуя, как внутри все ощутимо перекручивается из-за связывающей магии. Она посмотрела на своего мужа и с удивлением заметила, что лицо его почти непроницаемо. Люциус внимательно смотрел на своего отца, произнесшего заклинание, и не смел ни одним движением выдать какой-либо дискомфорт. Девушка, решив последовать примеру супруга, снова выпрямила спину и попыталась сделать такое же невозмутимое выражение лица, однако все же закусила губу. Её ладонь по-прежнему находилась в цепких пальцах Люциуса, и только то, с какой силой он сжимал её руку, выдавало его лживую невозмутимость с головой.

Кольца медленно меняли свою форму. Оправа становилась толще, на её поверхности появлялись изящные завитки. Однако камни, ранее россыпью распределенные по всей поверхности колец, исчезли, материализовавшись в один крупный посередине.

– Неплохо, – старший Малфой приподнял уголок губ, но Нарцисса боялась смотреть на него слишком долго. Отец её мужа внушал необъяснимый страх.

Между тем грубые тиски руки Люциуса смягчились, а неприятный жар кожи начал понемногу остывать. Нарцисса смутилась, осознав, что прикосновения мужа больше не кажутся отстраненными и непривычными. Люциус испытывал нечто похожее, однако лучше своей избранницы понимал причины таких ощущений. Связывающая магия начинала работать, проникая в каждую клеточку тела. Она не заставляла любить, ненавидеть, ревновать или желать. Древняя магия рода Малфоев была куда более сложной по своей сути.

– Думаю, вы снимете их раньше, чем через три месяца, – отец Люциуса, убрав палочку во внутренний карман своей мантии, смерил сына и невестку удовлетворённым взглядом. – Рекорд пока что – два, и дальше, полагаю, сопротивляться невозможно.

– Разумеется, отец, – тихо выдохнул Люциус, с неохотой отпуская руку жены. Из-за этих чувств, которые ему не принадлежали, он казался себе беспомощным младенцем. – Мы можем быть свободны?

– Конечно, – мужчина махнул рукой, позволяя паре наконец покинуть комнату.

Нарцисса вошла в дом Малфоев совсем недавно, однако все еще не могла привыкнуть к здешней ледяной атмосфере и неразговорчивому Люциусу. Все её попытки сблизиться обрывались на редких приветствиях и пожеланиях добрых снов. Казалось, муж считал её недостойной собеседницей, хотя их происхождение было одинаково благородным. Сперва это обижало Нарциссу, но потом она свыклась и перестала обращать внимание. Даже совместная кровать больше не смущала новую хозяйку Малфой-менора, потому что она видела в Люциусе кусок бездушной скалы, а не живого мужчину.

Кажется, необходимость нравиться исчерпала себя ещё на том моменте, когда старшие из Малфоев и Блэков твердо решили скрепить союз между семьями посредством брака детей.

Первые недели в чужой семье дались Нарциссе тяжело. Даже в муже она не видела опоры и друга, так что уж говорить о других обитателях Малфой-мэнора? Здание было мрачным и серым, каким-то убого-вычурным и бездушным. Так казалось сначала, но потом в громоздкой лепнине и резьбе девушка начала видеть что-то помимо излишней роскоши. И, если к особняку ей удалось понемногу проникнуться симпатией, то вот Люциус оставался для неё закрытой книгой, недоступной для прочтения никакими способами, и из-за этого неинтересной.

– Идемте, – холодно позвал Люциус. Такое проявление внимания было необычным. Раньше он бы просто развернулся и ушел, оставив жену на собственное попечение.

Кивнув головой, Нарцисса сдержанно улыбнулась, наблюдая, что супруг пропускает её вперед. Списав это на отточенные манеры всех Малфоев, девушка исчезла в дверном проеме и, ни на секунду не останавливаясь, быстрым шагом направилась дальше по коридору. В сердце вдруг начало разрастаться волнение, и она остановилась, неосознанно прикасаясь рукой к груди.

– Не удивляйтесь, – послышался шелест голоса почти рядом с ухом. – Чары уже начали работать. Вам некомфортно, когда я далеко?

– Похоже, что так, – взволнованно ответила Нарцисса, резко оглядываясь на Люциуса. Мужчина оказался в непосредственной близости, и она слегка смутилась. За весь непродолжительный период их супружества Люциус еще не позволял себе нарушать её личное пространство.

– В таком случае, – пальцы Малфоя скользнули по предплечью и спине Нарциссы, – смысла ждать больше нет. – Нужно подождать хотя бы несколько дней, а потом будьте готовы…

Теплый воздух колыхнул пряди у виска, а потом внезапный жар охватил все её тело, заставляя кожу на скулах слегка порозоветь. Ладонь Люциуса блуждала по талии, затянутой в корсет, однако ни возмущения, ни неприязни Нарцисса так и не почувствовала. Вместо этого проснулось какое-то совершенно непринужденное принятие этих внезапных ласк, и сопротивляться ему совершенно не хотелось.

– Хорошо, – поспешно выдохнула она, поворачиваясь к супругу. Внезапно во внимание попал его чистый холодный взгляд, и Нарцисса подумала, что её муж достаточно красив, чтобы обратить на это внимание. Так почему же раньше она не задумывалась об этом? Захотелось ненавязчиво прикоснуться к нему, и девушка обхватила тонкими пальцами широкую ладонь, тут же получая ещё один разряд поощряющей её действия магии.

– Только на уважении, миссис Малфой, долго не протянуть. Согласны со мной? – томный голос кружил голову, и Нарцисса удивилась тому, как сильно древняя магия проникла в её сердце.

– Да, – прошептала она, ощущая, что в горле совсем пересохло.

***

– Грейнджер! – Малфой, пытаясь наплевать на неисчезающую боль внутри, встряхнул потерявшую чувства Гермиону. В его глазах метались ярость и растерянность, руки слегка дрожали, а голос срывался на каждом выкрике. Драко не знал, что произошло всего несколько секунд назад. Он только слышал, как мать произнесла какое-то заклинание, после чего кольца заискрились и Грейнджер лишилась чувств. Какие-то жалкие несколько секунд Малфой смотрел на её тело и с ужасом понимал: он уже видел её такой однажды. Эта была точная копия той Грейнджер, что лежала на полу Малфой-мэнора много месяцев назад: то же измученное выражение лица, та же ужасающая бледность, те же растрепавшиеся волосы и обескровленные губы. Губы, которые всегда так раздражали Драко, потому что складывали колкие слова на протяжении многих лет. Но сейчас он, хрипло вдыхая, желал только одного: чтобы эти отвратительные искусанные губы двигались и кривились, пусть даже от ненависти.

Пальцами быстро нащупав пульс на шее, Драко облегченно выдохнул: Гермиона была жива. Конечно, это мало оправдывало сложившуюся ситуацию, однако он подумал, что так на счету Малфоев хотя бы не будет смерти героини Войны. Малфой внимательно посмотрел на бледнеющее лицо Гермионы и почему-то почувствовал в сердце укол острой жалости к ней. Неловко взяв её лицо в ладони, он ещё раз попытался привести Гермиону в чувство, слегка встряхнув. Большими пальцами неосознанно проведя по коже рядом с губами, он с досадой на себя подумал о том, что следовало увести Грейнджер от матери еще тогда, когда они встретились взглядами, но теперь было уже слишком поздно. К разочарованию прибавлялось недоумение: зачем матери вредить Грейнджер? Любой, как и Драко, понимал, что вредить союзникам Поттера теперь было глупо даже ради мести.

– Что с ней? – не обращая внимания на собственные ощущения, он вскинул требовательный взгляд на мать. Миссис Малфой выглядела виновато и испуганно, её губы дрожали, а в глазах застыла влага.

– Я не знаю, почему она… – Нарцисса спустила ноги с постели, но встать так и не смогла. – Чары не должны действовать так, – нахмурившись, она посмотрела на лежащую на полу Гермиону и с ужасом подумала о том, что не должна была вовлекать её в эту отчаянную авантюру.

– Чары? – Драко вскинул брови, и его вдох сорвался, когда он наконец вспомнил про кольца. Схватив руку Гермионы, он тут же потянул украшение вниз, однако оно не поддалось даже с четвертой попытки. Тогда, лихорадочно метнув в сторону матери уставший и раздраженный взгляд, Драко попытался снять свое кольцо, и уже почти без удивления заметил, что оно тоже будто намертво приросло к коже.