Текст книги "Подвалы твоего сердца (СИ)"

Автор книги: hazy forest

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 55 страниц)

– Прикажете её убить? – с готовностью отозвался собеседник.

– При всем желании… – прошипел Протеус. – Я не могу. Мальчишка вынудил меня пообещать не трогать мисс Грейнджер и не позволять сделать этого никому из вас.

– Все можно списать на несчастный случай, как и с Люциусом… – гаденько захихикал Пожиратель.

– Я дал непреложный обет. Доверие Малфоя сейчас подобно треснутому хрусталю – стоит коснуться, и все развалится. Мальчишка связал мне руки, но совершил глупейшую ошибку, обнажив собственную слабость.

– И что вы собираетесь с ней делать?

– Пока что Грейнджер не играет для нас большой роли. Нужно лишь будет всучить юнцу его заслуженную игрушку, когда он начнет сомневаться. После заключения обета я понял одну вещь – Драко перешел на нашу сторону из-за неё.

– Идиот! – гортанно рассмеялся спутник, чуть ли не схватившись за живот. Протеус лишь сдержанно улыбнулся, не находя ничего смешного в складывающейся ситуации.

– Тем не менее, я чувствую, что пророчество изменилось. Необходимо узнать об этом.

– Но вмешиваться в судьбу слишком часто…

– О, Спрут! Прекращай брюзжать, словно эта старуха. Не раздражай меня.

– Кого это ты назвал старухой? – скрипучий голос раздался совсем близко, и Протеус резко повернулся к вошедшей.

– Меньше слов, – резко ответил он. – Я хочу узнать судьбу мальчишки.

– Я предупреждала, что тот раз был последним. Никто не может подглядывать за сплетениями жизни и оставаться незамеченным.

– Меня не волнуют твои суеверия, – выплюнул Протеус и шагнул к шару посередине комнаты. – Быстрее.

– Не боишься, что сила судьбы покарает тебя? – хитро прищурив глаза, прошептала ведьма.

– Я уже подчинил её себе, а рабов не страшусь.

– Не будь самоуверенным гордецом – судьба таких не любит, – продолжила старуха, тем не менее шагнув к полкам с ингредиентами. Дар провидицы говорил ей о том, что мужчина не отступится.

– Плевать, – он провел по шару руками. – Я хочу знать все от начала до конца.

– Десять лет жизни, – назвала она цену. Протеус обернулся на спутника и многозначительно вскинул брови.

– Но, господин… – Спрут неосознанно попятился к двери.

– О, неужели ты струсил?! – возмущенно произнес Нотт. – Когда новый Лорд придет к власти, мы все обретем бессмертие, а ты станешь одним из приближенных.

Спрут неуверенно посмотрел на ведьму, с иронией наблюдающей за разворачивающейся картиной. Она покачала головой и поманила Пожирателя сухим скрюченным пальцем. Медленно сглотнув и набравшись мужества, мужчина сделал несколько шагов вперед. Пророчица закрыла глаза и сжала в руке сердце совы, извлеченное из грязного сосуда пару секунд назад. Вместе с последней каплей бурой крови, стекающей по ладони ведьмы, на пол упал и Спрут.

– В нем было лишь семь, – презрительно фыркнула она, растирая кровь по рукам.

– Уступи мне пару лет, – расслабленно отозвался Протеус, без всякого сожаления посмотрев на налившегося белизной Пожирателя. – Я ведь потерял товарища…

Ведьма недовольно нахмурилась, но промолчала. Прошаркав к центру комнаты, она напряженно посмотрела на шар.

– Смотреть буду я. Тебя магия может отвергнуть.

Протеус замер в ожидании. Руки ведьмы опустились на шар, и он тут же заполнился туманной дымкой. Несколько секунд ничего не происходило. Глаза женщины закатились, а белки налились кристальным свечением. С напряжением хмуря брови, Нотт перемещал взгляд с неё на шар и обратно, испытывая между тем странное чувство тревоги. Громкий хлопок разрезал тишину комнаты, и шар, вспыхнув ярким светом, так же стремительно погас. Ведьма пронзительно вскрикнула и прижала руки к глазам.

– Что там?! – почти прорычал Протеус, рывком приблизившись к задрожавшей всем телом женщине. Некоторое время она молчала, вжимая пальцы в собственные глазницы. Когда дыхание провидицы выровнялось, она, покачнувшись, отняла ладони от лица. Нотт с отвращением сощурился и отшатнулся.

– Не нравится? – хмыкнула ведьма, вытирая стекающие по её лицу кровавые слезы. – Вот и судьбе не понравилось.

– Что ты увидела? – низким голосом спросил Протеус, быстро справившись с замешательством.

– Нити переплелись в другой узор.

– Не говори загадками, Моргана тебя побери!

– Великая Жертва обряда Обретения сменилась.

– Как? – Протеус похолодел. – Это больше не Нарцисса Малфой?

Ведьма молча покачала головой и медленно опустилась на стул.

– С будущим мальчишки все в порядке? Мой план свершится?

– За попытку это узнать магия наказала меня.

Протеус со злостью стукнул кулаком по столу, а потом снова посмотрел на старуху.

– Кто новая Жертва? У Малфоя больше нет никого, кто… – не закончив фразу, Нотт замер, изумленно посмотрев на провидицу. Она понимающе улыбалась. – Неужели?..

– Я уже говорила: судьба не любит, когда за ней подглядывают… Обстоятельства, люди, будущее – все переменилось, и уже не станет прежним. Даже положив свою жизнь на кон, я не смогу узнать, каковы пути развития твоих козней, и венчает ли хоть один из них удачный исход. Быть может, этим вмешательством был закрыт последний путь к твоей победе. Их ведь и до сегодняшнего дня оставалось маловато.

– Ты видела, как он лишает её жизни на алтаре Силы? – резко пресек её монолог Протеус, сжимая пальцами волосы.

– Я видела лишь, что она – новая Жертва. Больше ничего.

– Но хоть что-то… – он рвано вдохнул. – Должно быть что-то ещё!

– Что ж, возможно… – задумчиво протянула ведьма. – Она сама придет в его руки.

– Когда?

– Очень, очень скоро… – загадочно прошептала ведьма. – Бойся власти, что она захватила.

***

«30 мая 1791

Даже не знаю, что хуже – моя болезнь или то, что Элафия чувствует это. Три дня назад я был все еще зол на неё. Позавчера гнев улегся, потому что озноб пробирал кости. Сегодня я был рад видеть супругу у своей постели. Если бы не она, я бы, вероятно, не смог бы взять в руку перо этой ночью. Присутствие Элафии удивительным образом приносит мне силы. Хоть мы не обмолвились ни словом, я чувствовал – она переживает. Трепет во взгляде выдавал её. Весь день она пыталась напоить меня зельями, а я их послушно выпивал, чтобы создать для неё иллюзию, будто все действительно будет хорошо.

Обидно оставлять её вдовой так рано. Она ведь даже не побывала в моей постели! Такая светлая и невинная… Может быть, все к лучшему. Если подтвердится её нетронутость, Элафия сможет выйти замуж снова. Касательно той болезни, что меня поразила – целитель сказал, что она неизлечима. Проклятье, обнаруживающее себя лишь на одном из всего рода, обрушилось на меня. Сначала я метался, как безумец, и пытался найти выход. Потом впал в отчаяние. И только сейчас, когда Элафия находится у моей постели почти круглые сутки, я благодарен своему проклятью. Чувствую, что болезнь постепенно пожирает меня, хотя Элафия скрашивает боль своим присутствием. Если она будет озарять собой последние секунды моего существования – ничего не было зря. Даже мое рождение.

Не знаю, сколько дней или часов осталось до конца. Думая о том, что это моя последняя запись, я чувствую тоску и злость, а потому не стану растягивать момент прощания с бумагой и пером надолго…»

Гермиона перелистнула на следующую страницу, но та пустовала. Внезапность окончания записей ввела девушку в ступор. Драко говорил, что из его рода только одной паре удалось сопротивляться чарам почти два месяца. Неужели конец им положила смерть одного из связанных? Еще раз перелистав дневник в попытке найти хоть какую-нибудь зацепку, Гермиона с досадой закусила губу и осторожно убрала его в ящик стола. Стоило поблагодарить Блейза за то, что он спрятал реликвию Малфоев от глаз авроров. Пусть в дневнике не было ничего преступного – он мог подтолкнуть министерских работников на некоторые мысли. А раскрытие чар было чревато последующими проблемами как для самой волшебницы, так и для Малфоев. В первую очередь для Нарциссы, которую сейчас оккупировали авроры, журналисты и адвокаты. Драко так и не нашли – к великому облегчению и негодованию Гермионы. Ни следов, ни зацепок. Он просто испарился, и это удивляло даже волшебников.

Гриффиндорка устало потерла глаза. Ей так и не удалось разобраться, что мучает больше всего: посланные чарами сны или Драко, терзающий её в них. Волшебные сновидения были настолько реальны, что, просыпаясь с испуганным вскриком, Гермиона могла почувствовать боль на запястьях и шее. Жесткие пальцы сдавливали её кожу каждый раз, когда волшебница закрывала глаза и забывалась коротким сном. Малфой мучил её, и в его укусах, шлепках и жестоких словах сквозила боль предательства. Девушка знала, что может сопротивляться, но не хотела. Легкая боль, которую ей доставляли грубые, но страстные прикосновения, отрезвляла и слегка облегчала чувство вины. Гермиона терпела и лишь изредка позволяла своим дрожащим пальцам скользнуть в его мягкие волосы, чтобы несильно стянуть их. В такие моменты Драко что-то обреченно вышептывал ей на ухо и гладил по спине. Чары изводили их одинаково сильно. Второй месяц подходил к концу.

Гермиона тоскливо осмотрела стены башни старост, ставшей ей надежным укрытием от друзей, врагов и просто любопытных взглядов. За все время она смогла увидеться лишь с Блейзом – на общение с другими духа просто не хватило. Гарри и Джинни разыскивали её по школе, но Гермиона каждый раз удачно скрывалась. Она знала, что с существующей проблемой должна справиться сама. Насколько бы отчаянно и потерянно не чувствовала себя волшебница – впутывать в это друзей не хотелось. Что уж говорить! Ей бы не хватило душевных сил даже на то, чтобы просто рассказать им всю историю с начала до конца. Дистанция, которая внезапно возникла между ними, удручала и наверняка вводила бы в отчаяние, если бы не было проблем куда насущней. Гермиона понимала, что была виновата, и эти чувства придавали ей сил держаться за разум и не впадать в апатию.

Над планом по поиску Драко она размышляла уже второй день, но до сих пор её голову посещали слишком невероятные даже для волшебного мира идеи. Кольца покажут путь? Вряд ли магические артефакты могли прокладывать путь настолько далекий. Ко всему прочему, они вряд ли могли помочь, если Драко не хотел её видеть. Снова. Наверное, если бы не тяжелая история их отношений, Гермиона не вынесла бы этого контраста и попросту сошла с ума. Просить помощи у Макгонагалл не хотелось, и, ко всему прочему, она вряд ли могла поспособствовать больше, чем навредить. За ней пристально следили авроры, а лишнее внимание было теперь не лучшим союзником Гермионы. Драко Малфой был обвинен, и, следуя логике властей Магической Британии, вовсе не зря. Содействие Пожирателям, поджог, убийство – эти слова словно едкие штампы впились в каждую из статей популярных газет. Скиттер исходилась слюной, в красках описывая пожар в библиотеке, хотя понятия не имела, что там происходило на самом деле. По её словам, в тот момент на лице «мистера Малфоя» было ликование, смешанное с угрожающим злорадством. Гермиона никогда не отрицала наличие у каверзной журналистки фантазии, но в эти дни она ненавидела её даже больше, чем прежде.

Выхода не предвиделось, и с каждым часом бездействия Гермиона впадала во все большее уныние. Определенно, не хватало кого-то, кто был посвящен в ситуацию и мог помочь. Но Теодор исчез так же бесследно. До Гермионы долетали слухи, что в фамильном поместье его не было, а это значило лишь одно: он тоже присоединился к Пожирателям. В это волшебница не хотела верить до последнего, но факты говорили сами за себя. Однако обвинять и ненавидеть Нотта она так и не смогла. Разочаровавшись в себе, Грейнджер не могла уже разочароваться больше ни в ком. Да и что толку было от бесполезных обвинений? Теодор и Драко сейчас находились среди Пожирателей, и им наверняка было плевать, что об этом думает сама Гермиона. Волшебнице было обидно и больно, ведь она привыкла сосредотачивать власть только в своих руках. Вспоминая прошлое, она понимала, что, несмотря на «избранность» Гарри, всегда была мозгом их команды. Многие решения принимала именно она, а мальчики просто соглашались, потому что так было правильно. Никогда и ни у кого не возникало сомнений в правоте Гермионы Грейнджер. Она ведь просто не могла ошибиться!

Малфой доказал обратное, и это задело гордость гриффиндорки. Маниакальная потребность решать все самой в итоге сыграла с ней плохую шутку, выкинув за пределы доверия Драко. Избегая влияния на неё мужчины, Гермиона поневоле сделала ему больно, хотя отчаянно не хотела этого. С другой стороны, когда речь идет о судьбе всего мира, слабоволие – худший помощник, но все же… Ей определенно стоило больше прислушиваться к Драко. И рассказать ему обо всем – тоже.

– Гермиона! – в дверь тяжело постучали. – Это я! Если не откроешь, клянусь Мерлином, я взорву эту дверь ко всем драклам!

Волшебница, выйдя из состояния задумчивости, вздрогнула от последующих неистовых ударов в дверь. Определенно, только один человек мог не бояться барабанить в дверь старост и грозиться разнести её в щепки – Джинни Уизли. Гермиона замешкалась, но все-таки поднялась на ноги. Она сделала шаг вперед и замерла. Может быть, подруга подумает, что башня пуста, и уйдет?

– У меня в руках карта Мародеров! Не притворяйся, будто тебя там нет!

Гермиона страдальчески вздохнула и, вознеся палочку, отперла дверь. Рыжая гриффиндорка влетела в помещение подобно вихрю, оглушительно захлопнув за собой дверь. Стены башни отозвались возмущенной дрожью. Джинни быстро окинула взглядом помещение, будто надеялась обнаружить здесь кого-то ещё, а потом пристально посмотрела на виновницу своих переживаний. Гермиона показалась ей такой сникшей и уставшей, что волшебница не решилась выливать на неё тщательно продуманный поток ругательств. Но отчитать её было за что! Не говоря уже о том, что последний месяц друзья подозревали Гермиону во внезапном сближении со слизеринцами, так теперь и все газеты трубили о том, что Драко Малфой использовал наивную героиню войны в своих гнусных «пожирательских» целях. О, Скиттер не скупилась на эпитеты!

– Я принесла немного еды и чай, – слегка остыв, произнесла Джинни. Она прекрасно понимала, что, если сейчас начнет давить на подругу, выпытывая подробности, та закроется окончательно. – Сегодня и вчера ты не появлялась в большом зале. Чем вообще питаешься? – Уизли опустила на стол перед креслом небольшой бумажный сверток.

– Спасибо, – сипло ответила Гермиона, старательно отводя взгляд. Теперь она чувствовала себя виноватой еще и перед Джинни. – Извините, если заставила поволноваться.

Гриффиндорка открыла было рот, чтобы выдать нечто возмущенное, но так и не произнесла ни звука, потому что обреченность в глазах подруги пригвоздила её к месту. Да, они безумно волновались за неё. Даже Рон, хотя он старательно скрывал это за фразами вроде «она должна была знать, с кем связывается». Его ревность можно было понять, ведь все вокруг (о, Мерлин!) трубили о связи Героини войны с бывшим (?) Пожирателем. И не какой-то там приятельской или дружеской, а любовной. Поверить в то, что Гермиона упала в объятия Малфоя, было настолько же сложно, насколько сдать на «отлично» зельеварение у Снейпа. Но то, что волшебница пряталась с момента побега Малфоя из Хогвартса, говорило о многом. Конечно, друзья старались не обращать внимания на сплетни, однако с каждым днем делать это становилось все сложнее.

– Поешь, – Джинни осторожно, словно боясь спугнуть зверя, опустилась в кресло и закинула ногу на ногу. Гермиона не хотела начинать тяжелый разговор, а потому покорно уселась за стол и развернула бумагу. Несколько сэндвичей и кусок тыквенного пирога заставили её улыбнуться. Волшебница словно вспомнила, что когда-то была жизнь, когда она могла беззаботно наслаждаться едой и не думать ни о чем, кроме учебы. Проглотив несколько кусочков, Гермиона поняла, что понемногу выходит из состояния апатии, а сосущее чувство голода исчезает. Мысли постепенно вернулись в прежний стройный поток, дышать стало легче.

– Правда, Джин, – закончив с горячим чаем, произнесла девушка. – Спасибо тебе.

– Для этого и нужны друзья, – пожала плечами та, пристально посмотрев на вмиг помрачневшее лицо волшебницы. – А теперь, если ты не против, – Джинни вздохнула и сложила руки на коленях. – Расскажи, что произошло между тобой и Малфоем.

Вот так – просто и в лоб. Гермиона поперхнулась и отвела глаза. Младшая Уизли всегда отличалась прямотой и невозмутимостью. Любой другой спросил бы «что с тобой происходит?» или «это все правда?», а Гермиона не захотела бы отвечать на столь размытые вопросы. Во многом именно потому, что сама не знала на них ответы.

– Это сложно.

– Я постараюсь понять. Времени у нас много, и ни единая душа не узнает о том, что ты мне расскажешь. Если не захочешь, разумеется, – Джинни говорила с непроницаемо серьезным лицом, потому что понимала: то, что Гермиона так старательно скрывала от них все это время, было для неё очень важно.

– Хорошо, – Гермиона судорожно сглотнула. – Это правда, что мисс Макгонагалл поручила мне… Позаботиться о Драко. Тогда она обосновала свой выбор тем, что Гарри слишком устал от войны, а Рон – недостаточно сдержан для подобной миссии. Я поверила, потому что думала, будто такие, как Минерва, никогда не ошибаются. Оказалось, она действовала по указке Волнера. Не удивлюсь, если он был подосланным от Пожирателей человеком.

– Все это время… – – Джинни распахнула глаза, прикрыв губы пальцами. – В Хогвартсе?

– Да, – Гермиона закусила губу, сжав в ладони край рукава. – Первые дни были ужасны. Ты же знаешь Драко Малфоя! Я думала, что умру от раздражения, – девушка усмехнулась, искоса взглянув на подругу. – Может быть, мы так и не смогли бы сблизиться, если бы не случай в Мэноре.

– Когда ты сопровождала его в первый раз? – нахмурилась Джинни.

– Именно, – кивнула девушка. – Он плевался ядом, но выхода не было. Это был первый раз, когда я оказалась в Мэноре после… Ну, ты понимаешь. Думала, особняк испугает меня, а обитатели вызовут ненависть и раздражение, но все вышло иначе. В тот момент Нарцисса страдала от болезни и была на грани жизни и смерти. О, Джин! – вдруг воскликнула Гермиона, и её взгляд загорелся. – Если бы ты только видела Малфоя в тот момент! Раньше я думала, что он не способен на человеческие чувства. Но то, как он смотрел на мать… Нежность и страх! Это было так… – девушка замялась, подбирая слова, но так и не смогла ничего придумать. – Важнее, – успокоилась она, смущенно отводя взгляд. – Миссис Малфой обманом связала нас фамильными чарами… – Гермиона вытянула перед собой руку с кольцом.

– Что? – Джинни вскинула брови и осторожно взяла ладонь подруги, чтобы поближе рассмотреть украшение. – Связывающие чары… Ты серьезно? С Малфоем?!

– Знакома с ними? – удивилась Гермиона.

– Мама часто рассказывала про традиции её семьи, так что кое-что я знаю. Они ведь предназначены для уже женатых людей?

– Да, поэтому для нас с Малфоем их снятие оказалось проблемой. Чтобы избавиться от них, носящим необходимо вступить в близость, а мы не были обручены, потому избавление означало для нас смерть.

– То есть, если бы не ограничение, ты бы согласилась переспать с Малфоем? – Джинни растянула губы в пошлой улыбке, а Гермиона тут же вспыхнула от смущения. – Мама говорила, что связь вызывает сильнейшее физическое влечение.

– Так и есть.

– О, Мерлин! Так вот что происходило на самом деле!

– Это не все, – поморщилась волшебница. – Я вынуждена была заставить Малфоя посещать занятия, поэтому использовала возможность чар. Взамен он приказал мне унизить Рона в большом зале. Сейчас все это не кажется таким ужасным. Последствия того инцидента разрешили наши с твоим братом отношения. Хоть Малфой и открыл правду, Рон продолжил свои отношения с Лавандой.

– Я, конечно, не хочу оправдывать поступок своего брата, но тогда… – Джинни сожалеюще покачала головой. – Тогда никто из нас не понимал, что с тобой происходит.

– Знаю. Но случившееся и правда помогло мне разобраться в себе. Мы с Роном просто друзья – ни больше ни меньше.

– Ладно, – с досадой произнесла Уизли. – Жаль, что мы с тобой так и не породнимся. Но ведь ты мне и так, как сестра! – Джинни, подчинившись чувственному порыву, обхватила ладони Гермионы и сжала их. Девушка ответила благодарной улыбкой.

– Что ж… – Гермиона сглотнула и набрала дыхания для последующего рассказа. – Постепенно Малфой начал открываться мне с другой стороны, и я перестала испытывать к нему ненависть. По крайней мере в той агрессивной форме, которая была раньше. Когда он не язвит и не прикидывается надменным придурком, с Драко можно о многом поговорить…

– Поговорить, конечно! – фыркнула Джинни, многозначительно поиграв бровями.

– Эй! – зашипела Гермиона, отчаянно краснея. – Я серьезно!

– Ладно-ладно, – Джинни замахала руками, не переставая насмешливо смотреть на подругу. – Что было потом?

– Помнишь, Скиттер писала про пропажу Иезуитового камня?

– О, только не говори мне, что…

– Это я украла его. Для зелья, которое могло спасти миссис Малфой, не хватало одного ингредиента. Но его не существовало, и поэтому пришлось прибегнуть к крайним мерам…

– Эй, подруга! Ты говоришь о краже магической реликвии мирового значения! – Джинни распахнула глаза и рот. – Это безумие!

– Да, – согласилась Гермиона. – Малфою пришлось применить ко мне заклятье, которое лишает магии на некоторое время. И помог преодолеть последствия, – девушка взглянула на ошеломленную подругу. Та не могла вставить ни слова, лишь изумленно хлопала глазами. – Было много моментов между нами, когда я… Когда чувствовала себя так, словно мы с ним можем сосуществовать и даже… Ладить.

– То есть, вы целовались, – скептически изогнув бровь, бесцеремонно спросила Джинни.

– О, Мерлин! – Гермиона закрыла глаза руками. – Я сейчас говорю не про это!

– Так целовались или нет? – не унималась Уизли.

– Да!

– Уф… – Джинни сдавленно хмыкнула, собираясь с мыслями. По глазам гриффиндорки было понятно, что она усиленно пытается представить то, о чем только что сказала её подруга. – Всегда было интересно… Каково это?

– Что? Целоваться с Драко Малфоем? – склонив голову, Гермиона смущенно улыбнулась.

– Ну разумеется! – взгляд девушки загорелся азартом. – Каковы на вкус его губы? Что он вытворяет руками? Что шепчет во время поцелуя? О, в вашем случае, я уверена, он произносил нечто похожее на «мой отец не узнает об этом», – Джинни звонко расхохоталась, спародировав манеру разговора юного Малфоя. Заметив обиду в глазах подруги, она тут же умолкла. – Я серьезно. Как до этого дошло?

– Не знаю, – сокрушенно произнесла Гермиона. – И вообще! Почему тебе интересно не то, как я стала сообщницей Пожирателя, а то, как целуется Драко Малфой?

– Уверяю тебя: если бы было известно, что вы состоите в таких… кхм… отношениях, – Джинни покачала головой. – Скиттер тут же забыла бы про Пожирателей и все, что к ним прилагается. Это же невероятно!

– Потому что он слизеринец и ненавидел меня с первого курса?

– Потому что ты краснеешь, когда говоришь о том, что целовалась с парнем. Знаешь, – Джинни задумчиво обвела глазами потолок. – Об обжиманиях с Крамом ты говорила так, будто проводила научный опыт. Я тогда сильно удивилась, потому что рассуждать профессорским тоном об особенностях поцелуя с самым горячим ловцом в мире – просто кощунство.

– Мы не были слишком близки, и это случилось лишь раз… – отмахнулась Гермиона.

– Но ты не краснела, как пятилетняя девчонка!

– Это потому что… – начала волшебница, но тут же замолчала, потому что не знала, как продолжить фразу.

– Потому что Малфой нравится тебе, – закончила Джинни, но на её лице не было и толики удивления.

– И ты не считаешь, что это неправильно?

– Пресвятой Мерлин, Герм! Это просто Драко Малфой, а не Лорд Волан-де-Морт! Просто парень! Если ты счастлива, в чем проблема? Знаешь, Гарри и Рон могли сказать нечто иное, но я считаю – важно то, на кого укажет твое сердце. И не надо, ради всего святого, загонять себя в рамки, обозначенные общественным мнением. Да, Драко Малфой последний засранец, задирал тебя всю свою жизнь, был приспешником своего папочки-Пожирателя и воевал на противоположной стороне. Но мы ведь живем в настоящем, и сейчас все иначе. Слушая тебя, я понимаю, что он больше не тот мальчишка с громадным самомнением. Ты бы просто не смогла сблизиться с ним, если бы это было до сих пор так. Я верю тебе, поэтому буду верить и в Драко Малфоя. Ты никогда не ошибалась, Гермиона. Не ошибешься и сейчас, если последуешь за своим сердцем.

– Но ведь чары… – рассеянно пробормотала девушка, заламывая руки.

– Чары могут заставить тебя хотеть его, но не любить. Помнишь? Магия не может создать любовь – лишь сымитировать. Связывающая магия пробуждает инстинкты, а они порождают определенные эмоции. Чистокровные предки не были идиотами, и, хотя основной функцией чар было воспроизведение потомства, в конце концов они помогали двум разным людям сблизиться и понять друг друга. Сложновато, знаешь ли, избегать контакта с тем, кого неистово желаешь.

– Я не уверена, что эти эмоции останутся, когда чары спадут. По крайней мере, сомневаюсь в Малфое.

– Хватит сомневаться в себе только из-за того, что у вас с Роном ничего не получилось. Понимаешь ли, – Уизли поджала губы, подбирая нужные слова. – Не все парни такие открытые и простодушные, как мой брат. Если по лицу Рональда можно прочитать буквально все, то вот Малфой – экземпляр куда более сложный. Но знаешь, когда он становится открытой книгой? – Джинни интригующе замолчала. – Когда думает, что за ним никто не наблюдает. В последние дни я подозревала, что между вами происходит нечто странное. По крайней мере, в большом зале Малфой обычно не сводил с тебя глаз и дергался каждый раз, когда вы с Роном здоровались. Он сколько угодно может быть хитрым и увертливым слизеринцем, но то, что я видела в его глазах, невозможно скрыть.

– Ты меня просто успокаиваешь… – Гермиона помотала головой, изгоняя из мыслей приятные картинки. – Даже если он что-то испытывал ко мне, теперь все иначе. Я не рассказала тебе всего…

– Что произошло на банкете? – Уизли словно знала всю историю наперед. Проницательность подруги пугала.

– Теодор попытался разрушить чары, но ничего не вышло, и они наказали нас. Случилось кое-что не слишком приятное. Точнее, приятное, но, черт… – Гермиона стушевалась и дерганно улыбнулась. – Утром стало известно, что Люциус мертв. В Мэнор прибыли авроры, но я смогла доказать непричастность Драко к побегу Пожирателей, потому что ночью мы были вместе.

– Гермиона! – взревела гриффиндорка. – Ради всего святого! Как я смогла пропустить столько важных моментов твоей жизни? И причем здесь Нотт?

– Он внезапно начал проявлять ко мне внимание.

Джинни открыла и закрыла рот, пораженно хлопая глазами. Очевидно, все тревожные мысли о Пожирателях снова вылетели из её головы, уступив место красочному треугольнику из Гермионы, Малфоя и Нотта.

– После той ночи наши отношения изменились, но, как уже знаешь, времени на то, чтобы разобраться в них, не было. Неделю Драко был в поместье, а потом мы увиделись лишь несколько раз. Пришло послание от Пожирателей и я вынудила его обратиться за помощью к Макгонагалл и Волнеру. Это была самая огромная моя ошибка, потому что именно в этот момент все обрушилось. Поджог библиотеки и смерть мадам Пинс… Волнер вцепился в эти события зубами. Подозреваю, что ни одно наше слово не было бы значимо. Министерство никогда бы не встало на сторону Пожирателя, пусть и сомнительного. После Войны никто не допускает и малейшего послабления, потому что страх все еще очень велик. Они не оставили Драко выбора. Он просто хотел существовать в мире, но был вынужден примкнуть к тем, кто хочет войны.

– Поэтому сбежал… – задумчиво заключила Джинни, оставляя размышления о личной жизни Гермионы. – Как думаешь, есть способ найти Драко быстрее авроров?

– Боюсь, это невозможно, – с горечью прошептала девушка и обреченно опустила голову. – Я вижу сны с Драко, но то место, где мы встречаемся… Оно постоянно меняется, хотя кое-что остается прежним: темнота.

– Вряд ли это поможет с поиском. Возможно, Пожиратели обосновались в одном из своих поместий, как и в тот раз. Слышала? Дом Паркинсонов разрушен. Остались только камни…

– Что? – сердце Гермионы тревожно забилось. – Были жертвы?

– Никого, – отрицательно помотала головой волшебница. – Обитатели пропали.

Девушки замолчали, мучительно обдумывая сказанное. Мысли вертелись вокруг одного и того же, но ответа так и не находилось. Наконец, устав от беспочвенных рассуждений, Джинни громко вздохнула и поднялась с места. В её глазах сияла твердая решимость.

– Вот что, – она сложила руки на груди. – Я расскажу об этом Гарри.

– Нет!

– Только ему, и далеко не все. Он может помочь в поиске штаба Пожирателей. Цель ему знать необязательно.

– Я думаю, это не очень удачная идея, – недоверчиво покосилась на подругу Гермиона. – Это мои проблемы, и разбираться с ними я должна сама. Позволь мне действовать одной.

– Мы не станем мешать тебе, – Джинни кивнула. – Но помощь все-таки не будет лишней. Если нам удастся что-то узнать, ты будешь осведомлена первой.

– Хорошо, – нехотя согласилась Гермиона, ощущая, как былая головная боль возвращается. – Только, пожалуйста, не говорите Рону. Порой ему трудно держать себя в руках.

Уизли закатила глаза, показывая всем видом: «могла и не говорить». Гермиона робко улыбнулась и поднялась вслед за подругой, чтобы проводить её до двери. Желание общения на этот день было полностью исчерпано. Волшебница хотела поскорее остаться наедине с собой, чтобы еще раз поразмыслить над планом дальнейших действий. Каждая секунда была на счету.

– Договорились, – уже выходя, сказала Джинни. – Обещай, что больше не будешь скрывать от меня таких важных вещей. Мы твои друзья, и всегда поддержим… – девушка хитро усмехнулась, порывисто обняв подругу. – Даже если твой выбор пал на Драко Малфоя.

– Спасибо, – прошептала Гермиона в волосы волшебницы, пахнущие земляникой. – И простите, что заставила поволноваться.

– Держись, – Джинни махнула на прощание рукой и скрылась в дверном проеме.

***

Когда Теодор вошел в замок, вокруг было подозрительно тихо. Ни отдаленных шагов студентов, разгуливающих по школе после комендантского часа, ни глухого хлопанья крыльев ночных сов. Темнота и тишина опускались на плечи слизеринца тягучей тревогой. Оглядевшись по сторонам, юноша выскользнул из темной арки и, почти прижавшись к стене, двинулся вдоль по коридору. Он держал путь к Башне Старост, отчаянно надеясь, что найдет Гермиону там. В одной руке волшебник держал палочку, в другой – пузырек с недавно приготовленным зельем. Ночь скрывала порозовевшие от волнения скулы и скованную походку юноши. Теодор прекрасно знал, что его здесь никто не ждет. Возможно, и Гермиона тоже. Ведь после того, как он покинул замок, девушка слышала о Ноттах исключительно плохое.