Текст книги "Подвалы твоего сердца (СИ)"

Автор книги: hazy forest

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 55 страниц)

Комментарий к 17. Выбор

Господи, я просто разрываюсь между собственной жизнью и писательством. Извините за объем главы и задержку. Я просто надеюсь, что вам все еще интересно это читать. Последнее время чувствую духовное неудовлетворение от написанного, но гонюсь за сроками. Не укладываюсь в планы, все горит.

Уф

Пожалуйста, поддержите меня

========== 18. Могила на двоих ==========

В Хогвартсе ночь всегда отдавала особой таинственной атмосферой. Во тьме казалось, что стены замка хранят множество темных секретов, и Гермиона, в поздние часы оказываясь вне Башни Гриффиндора, всегда чувствовала себя героиней готического романа. Лунный свет странным образом преображал Хогвартс. Из древнего здания, пропитанного запахом знаний, он превращался в средневековый замок, хранящий за толстыми стенами чужие волнительные истории. Часто гриффиндорка сочиняла романтичные сюжеты, приписывала старому построению выдуманное происхождение и обитателей. Когда-то в детстве она наивно полагала, что в замке жил старый колдун, держащий в страхе всю страну. Позже – в ту пору, когда в голове у всех девчонок был сплошь розовый цвет – что в стенах замка вздыхала прекрасная девушка, выданная замуж за старого короля и спасенная прекрасным рыцарем. Эти выдумки Гермиона помнила так же четко, как и дату своего рождения.

Они тихо шли в почти кромешной тьме, и девушка совершенно не понимала, почему ей вдруг пришли в голову подобные глупости. Впереди ждала очевидная опасность, Малфой был хмур и молчалив, в воздухе извивалось густое напряжение, а гриффиндорка с замиранием сердца представляла, что сейчас она – смелая героиня какого-то старого романа, идущая на подвиг рука об руку с мрачным волшебником, внутри которого тлел свет, которому она раз за разом не позволяла погаснуть.

– Ты волнуешься? – Гермиона неловко запнулась, и Макгонагалл с Волнером настороженно обернулись на неё. Убедившись, что все в порядке, профессора продолжили путь. Малфой сверлил спину профессора нумерологии ненавидящим взглядом. Волнер настолько выжал его за неделю после смерти отца, что Драко от одного лишь имени министерского работника пробирал холодный пот. Возможно, привлечение Минервы было вполне разумным решением, но вот решение директора разочаровало и угнетало Малфоя. Юноше отчаянно не хотелось сотрудничать с Волнером, будь он хоть триста раз подкованным в плане противостояния Пожирателям. Гермиона же была абсолютно иного мнения. План казался ей просто чудесным, и девушка почти не чувствовала волнения. Рядом с двумя взрослыми людьми, обладающими недюжинным опытом, Драко вряд ли был в опасности.

– Глупый вопрос, – все же произнес слизеринец, буквально заставив себя не отвечать резче. Он был зол на Гермиону. Девушка так легкомысленно доверилась другим людям, что Малфой тут же засомневался: та ли занудная Грейнджер стоит перед ним? Её словно подменили. Небывалый азарт в глазах гриффиндорки заставлял задумываться над истинными причинами её участия.

– И правда.

Они шли в тишине еще какое-то время. Драко смотрел лишь вперед, и ему казалось, будто он упрямо шагал к крутому обрыву, за которым его ждала тьма и неизвестность. У каждого человека в подобные моменты обычно просыпается предчувствие: ты делаешь что-то, что должно послужить твоему спасению, но знаешь наперед: ничего не выйдет. Нечто похожее ощущал и Малфой. Он шел вперед с полной уверенностью в том, что поймать и обезвредить Пожирателей не получится. Минерва, конечно, поступила разумно, не предав огласке этот случай, однако Пожиратели наверняка тоже не были идиотами, раз спокойно находились в Хогвартсе.

План был простой, и от этого Драко становилось тошно. Итак, Минерва, Волнер и Грейнджер занимали обговоренные позиции под чарами невидимости, в которых их нельзя было бы заметить чужому, даже очень пытливому, взгляду. Драко в уговоренное время подходил к башне, ждал появления Пожирателя, а потом подавал знак всем остальным. Для этого Минерва надела на его шею специальный медальон. Стоило только Малфою мысленно представить цветок красного плюща, и сигнал об опасности тут же передавался остальным. Их медальоны мгновенно нагревались. И каким бы продуманным и трезво составленным ни казался план, Драко было страшно. Не из-за того, что он боялся битвы с Пожирателями – их наверняка не должно было быть много. Один, два – максимум. Иначе Минерва смогла бы вычислить такую большую враждебную группировку у себя в школе. Малфой боялся того, что может случиться, если Пожиратели уже знали об этом трюке и теперь готовили следующий удар.

– Вы все помните? – перед выходом из замка спросила Макгонагалл, строго смотря на студентов.

– Да, – отозвалась Гермиона, а потом выжидающе уставилась на Малфоя. Тот лишь коротко кивнул, и, еще раз зло посмотрев на гриффиндорку, решительно шагнул вперед. Он должен был появиться у башни один.

Прохладный ночной ветер хлестнул Драко по щекам и разметал волосы. Теплая мантия уберегла юношу от следующих порывов, но Малфой все равно запахнулся поплотнее. Его пробирал не холод, но отчаянный страх оказаться лицом к лицу с реальным злом. Сказать честно, Драко еще не был готов к тому, чтобы принимать сложные решения. Он перестал размышлять о дальнейшем ещё после первого побега Люциуса, когда Грейнджер вдруг проявила к нему сострадание. Юноша позволил себе расслабиться, на миг отвлечься от тяжести проблем и… довериться. Это было непросто, и Драко до сих пор не понимал, полностью ли рассчитывал на гриффиндорку, однако знал: пути к прежней жизни уже нет.

Когда Малфой достиг подножия Северной башни, его пальцы безумно болели из-за впившегося в них древка палочки – так крепко сжимал её Драко в ладони. Вокруг было тихо, и лишь отдаленный шум Запретного леса напоминал о том, что все происходит в действительности. Малфой медленно разглядывал обстановку, готовясь вот-вот запечатлеть появления человека, личность которого была интересной загадкой. Наверняка этот кто-то был далеко не заурядным волшебником, раз осмелился пробраться в Хогвартс. С одной стороны, Драко не желал встречаться лицом к лицу с Пожирателем, но с другой – отчаянно нуждался в этом. Он хотел расспросить этого человека про отца, точнее, про то, что от него осталось. Наверняка был способ достать тело оттуда, куда оно кануло, потеряв жизненную силу. Это было делом принципа. Драко знал, насколько сильно страдает Нарцисса из-за того, что её муж не покоится рядом со своими предками в фамильном склепе. Наверное, если бы тело доставили в Мэнор, миссис Малфой не отходила бы от могильной плиты днями и ночами.

Справа что-то шелохнулось, и Драко резко дернулся, вскидывая палочку. Прошлогодние листья, подхваченные мимолетным порывом ветра, с шумом опустились обратно на холодную землю. Малфой выдохнул, и только сейчас заметил, как оглушительно забилось его сердце. Он трусил, и от этого приходил в ярость. Только сейчас в его голову пришла мысль о том, что Пожиратели абсолютно точно не явятся. С его стороны было глупо уступать Грейнджер и потворствовать ей. Драко не знал, когда успел так прогнуться под волей волшебницы, но из-за того, что не думал об этом раньше, не испытывал дискомфорта. Но сейчас, находясь в таком шатком и опасном положении, юноша понял, что потерял всякий контроль над своей жизнью, отдав бразды правления в руки гриффиндорки. Кто бы мог подумать, что когда-то эта раздражающая всезнайка обратит его волю в прах и заставит ждать любого своего слова с невероятным трепетом. Глупо было бы не признавать, что огромную роль в таких метаморфозах сыграли чары. Малфой понимал, что из-за физического влечения начал рассматривать Грейнджер как девушку, но вот все остальное, что происходило с ними за эти почти два месяца… Не один раз она спасла его, не один раз вытаскивала из пучин обжигающего отчаяния. Заставляла улыбаться против воли и идти дальше, сжав зубы. Это было тяжело, но Грейнджер оказалась надежной опорой.

Малфой, отвлекшись от размышлений, взглянул на часы. До полуночи оставалось не более пяти минут. Время еще было, но слизеринца не покидало неприятное предчувствие. Нечто незримое давило на него со всех сторон, и Драко все крепче сжимал палочку в руке, даже не боясь сломать её. Минуты текли так медленно, будто вдруг превратились в долгие часы. С каждой секундой холод все больше опутывал ветрами одинокую фигуру у подножия Северной башни.

Отдаленный крик поразил слух слизеринца, и он мгновенно поднял голову к замку, настороженно нахмурившись. В одном из окон, застланных ночной темнотой, сверкнул язык пламени. Цветок красного плюща неосознанно вспыхнул в сознании Драко, и он, совершенно забыв про встречу с Пожирателями, ринулся обратно в замок.

***

Темнота пугала Пэнси с детства. Она, вечером получив записку от некоего волшебника, назвавшегося её «другом», вынуждена была направиться в заброшенный коридор Хогвартса. По пути ей встретилось несколько студентов, почти не обративших внимание на подавленный вид слизеринки. Паркинсон ощущала, как сильно трясутся её ноги и кисти рук. Истерзанные из-за постоянных нервных укусов губы слегка кровили, и девушка постоянно облизывала их. Вкус крови слегка отрезвлял, словно напоминая о том, чем она будет расплачиваться в случае неповиновения.

Девушка еще не успела отойти от исполнения прошлого задания, а ей подкидывали новое. Спровадить Теодора Нотта из Хогвартса было просто на деле, но тяжело морально. Шея слизеринки все еще саднила с их самого последнего разговора. После этого Пэнси окончательно пришла к выводу, что от Пожирателей ей ничего не нужно. Перспектива быть рядом с Малфоем как-то померкла, потому что прямиком над ней нависла угроза жизням её родителей. А еще девушка чувствовала себя беспредельно одинокой и почему-то преданной. Некому было помочь ей или хотя бы успокоить. Даже у Грейнджер была целая куча защитников, включая Теодора Нотта. Для последнего эта привязанность и стала самой главной слабостью. Пэнси с нервной улыбкой вспоминала, как изменилось лицо слизеринца, едва она упомянула грязнокровку в качестве средства шантажа. Протеус был прав – Теодор легко поддавался давлению, если речь шла о чем-то дорогом для него. Конечно, Паркинсон опасно блефовала, когда говорила, что в случае неповиновения Пожиратели сделают все, чтобы Героиня войны больше никогда не открыла глаза. Едва угроза прозвучала вслух, Теодор вцепился в её шею пальцами и сильно сдавил, припечатав к стене. Ему удалось выжать лишь пару испуганных взглядов, но брать свои слова назад Пэнси не собиралась. Слишком опасно было отступать. Прорычав несколько пугающих угроз, Теодор все-таки отпустил её и пообещал покинуть Хогвартс в обмен на молчание. Паркинсон согласилась скрыть от Пожирателей маленькую слабость Теодора. В конце концов, ей не нужны были лишние смерти. Гриффиндорка, пусть и раздражающая её до нервной дрожи, не стоила того, чтобы пачкать руки кровью. Вчера Теодор покинул Хогвартс, сдав все экзамены раньше срока, и Пэнси уже было облегченно выдохнула. Все это время внутри неё жило напряжение, не дающее спокойно спать по ночам и даже есть. Каждую секунду слизеринка ожидала удара, и потому всегда была наготове. Такое состояние быстро выжало из неё все соки, и к тому моменту, как пришло новое послание, Паркинсон представляла из себя оживший труп. Впервые она задумалась о том, насколько сложно было Драко, ведь сейчас она оказалась в похожем положении.

Когда волшебница незаметно нырнула в темную нишу, секретный ход из которой вел в тот самый секретный коридор, Пэнси зажгла «люмос» и осторожно пошла вперед. Шаги волшебницы тоскливым гулом разносились по пустым помещениям, и даже привидениям, которые обычно обитали в этих частях замка, было бы жутко находиться здесь. Толстый слой вековой пыли всколыхнулся, извиваясь вслед за краями темной мантии. Воздух наполнился матовым туманом, и слизеринка испугалась того, что может заблудиться в нем.

– Мисс Паркинсон, добрый вечер, – чей-то резкий баритон нарушил тишину заброшенного коридора, и Пэнси, чуть не подпрыгнув на месте, начала хаотично озираться по сторонам.

– Профессор? – неверяще прошептала девушка, когда свет её «люмоса» дотянулся до невысокой фигуры появившегося у полуразрушенного окна мужчины.

– Кажется, мы еще не успели познакомиться как союзники, – насмешливо обронил он. – Протеус передавал вам слова благодарности. Теодор Нотт заявился в поместье с такой готовностью, будто только и ждал возвращения Пожирателей. Не расскажете, как вы это сделали, если не секрет?

– Секрет, – резко ответила Пэнси, хотя понимала, что находится в глубоко зависимом и подчиненном положении. На лице Волнера проскользнуло острое недовольство, но он тут же скрыл его под привычной маской надменного безразличия.

– Юность, пылающая в вас, так восхитительна… – задумчиво протянул он и шагнул ближе. – Когда-нибудь она вас и погубит.

Пэнси разумно промолчала, отшатываясь от наступающего на неё мужчины.

– Но вернемся к делам насущным, – нетерпеливо выдохнув, продолжил Волнер. – Вы говорили нам, что мисс Грейнджер и мистер Малфой чересчур сблизились. Что ж, я увидел, что это абсолютная правда. Сегодня ночью должна была состояться наша с Драко встреча, но он доверил тайну своей новой… подруге. Если бы не знал, что она гриффиндорка, обязательно бы подумал о том, что здесь замешана амортенция. Подруга Поттера свела мистера Малфоя с ума, – мужчина насмешливо хмыкнул. – И с правильного пути тоже.

– Тогда не легче ли залечь на дно на некоторое время? – осторожно предположила Пэнси, хотя почувствовала, как недобрый огонек в её груди начал разрастаться с новой силой. Час назад она была настолько вымотана, что не хотела ничего, кроме покоя. Однако услышав об отношениях Драко и Грейнджер, Паркинсон вдруг обрела второе дыхание. Ревность, было задремавшая из-за проблем более важных, снова воспылала, и её искры поселились в зеленых глазах волшебницы. Волнер не мог не заметить этого и победно усмехнулся.

– Что легче, а что сложнее, решать не вам, – жестко осадил её Пожиратель. – Мисс Грейнджер, безусловно, чрезвычайно отважна и решительна, но иногда эти качества могут сыграть против их же обладателя. Сегодня ночью Драко явится на встречу в сопровождении директора, меня и нашей маленькой героини. Только там они никого не найдут. Хорошо, что я втерся в доверие Минерве, иначе сегодняшняя ночь могла стать последней для всех нас… – с вновь вспыхнувшей злобой пробормотал Волнер, крепко сжимая ладонь в кулак. Он с удовольствием распотрошил бы Грейнджер уже там, в кабинете директора. Она упрямо срывала все их планы, но сверху был отдан приказ не трогать девчонку, и Пожиратель не мог не покориться. – Но все к лучшему. С помощью вас мы сделаем так, что Минерве собственными руками придется сделать то, что мы пытаемся провернуть так долго…

– О чем вы? – Пэнси тревожно поджала губы.

– Вы должны будете поджечь библиотеку с помощью заклятья, которое я тебе скажу.

– Что? Нет! – запротестовала девушка, отступив на пару шагов.

– Если хотите сохранить жизнь своих родителей и свою, вы сделаете все, что потребуют Пожиратели. Не согласны? Мне убить вас прямо здесь? Не сомневайтесь, духа и сил на это мне точно хватит, – резко подняв палочку и направив её в сторону Пэнси, прошипел Волнер. Угроза возымела нужный эффект. Девушка, задрожав еще сильнее и едва сдерживая слезы бессилия, согласно замолкла.

– Прекрасно. И разве вы не хотите освободить Драко от влияния мисс Грейнджер? Уверен, вы в этом заинтересованы ровно настолько же, насколько и все мы.

– Как я должна это сделать? – прозрачным шепотом произнесла девушка, не поднимая взгляд на профессора. Она отчетливо слышала, как на осколки разлетается вся её жизнь, так неосторожно брошенная к ногам Пожирателей. Пути назад не было, но было будущее, исход которого определяла лишь она. Умереть и отдать жизни родных во имя сомнительного торжества добра? Нет, она не была глупой безрассудной гриффиндоркой. И, если отступать было поздно, то вот перспективы следовало рассмотреть получше. Выполнив задание Пожирателей сейчас, она могла бы наконец-то заполучить Драко, а после и власть, несоизмеримую ни с чем. Все это вырисовывалось настолько здорово и благополучно, что девушку даже затошнило от неправдоподобной слащавости.

– К полуночи вы должны быть в библиотеке. Дверь отопрется самым простым заклинанием – все запретные книги переместили в хранилище понадежнее, и охрана ослаблена. Вам необходимо начертить эту руну на столе в самом центре библиотеки, а потом произнести заклятье, которое я вам скажу. Ничего не напутайте, иначе пожар не произведет необходимого эффекта, – Волнер протянул девушке свернутый пергамент. – После того, как вы начертите руну и произнесете заклятье, у вас будет всего минута, чтобы покинуть библиотеку. И запомните: никто не должен заподозрить или уличить вас, иначе первой умрет миссис Паркинсон. Пришло время родителям расплачиваться за грехи детей…

– Я поняла, – твердо кивнула Пэнси, хотя не чувствовала в себе ни капли уверенности.

– Вот и чудно, – одобрительно похлопав её по плечу, Волнер развернулся и направился прочь. – Приятно иметь дело с такими рассудительными леди. Женская сила воли – это хорошо, но только не тогда, когда она становится помехой для мужчин. Будете разыгрывать строптивость в постели с вашим будущим мужем, а я больше не потерплю слов протеста. Всего доброго, мисс Паркинсон…

Пожиратель скрылся так же тихо, как и появился, оставив за собой лишь очередной всполох пыли. Кружась и извиваясь в воздухе, светлые частички, похожие на снег, тихо и почти заботливо окутывали волосы и одежду Пэнси, словно желая согреть и пожалеть её. Девушка пошатнулась, и, ощутив прилив слабости, оперлась плечом о шершавую обваливающуюся стену. Голова казалась чугунным ядром, зажатым в тугие тиски. В мыслях появлялись образы родителей, Драко, Нотта. Даже Грейнджер сверкнула в воображении Пэнси своими карими глазами. Все они вдруг оказались связаны друг с другом. Окончание войны для одних означало начало новой для других.

Простояв в мрачном коридоре еще несколько минут, Пэнси направилась к выходу. Раньше она ни за что на свете не провела бы в таком жутком месте ни одной лишней минуты, но теперь готова была остаться здесь навсегда, лишь бы не исполнять ужасных указаний Пожирателей. Медленно девушка побрела туда, куда вели её ослабевшие ноги. Из дальних темных закоулков доносился смех парочек и шумных компаний старшеклассников, и Пэнси ежилась, чувствуя себя совершенно чужой в этом беззаботном мире. На неё вдруг навалилась такая тяжесть, будто она тащила за собой ядро земли. До полуночи оставалось еще несколько часов. Паркинсон не знала, что ей нужно было делать, чтобы до этого времени не сойти с ума.

– Эй, Паркинсон! – до неё донесся знакомый веселый голос, и слизеринка поморщилась, не желая поднимать глаз. Ей навстречу, довольный до невозможности и, вероятно, пьяный, направлялся Забини.

– Комендантский час еще не наступил, а ты уже пьян? – иронично изогнув бровь, Пэнси запечатлела появление перед собой Блейза и горько усмехнулась. – Расскажи, на какой из дисциплин рассказывали, как проносить в школу бочки с огневиски?

– Как ты могла подумать, – с деланной оскорбленностью произнес юноша, положив руку на сердце. Но потом, сверкнув озорным взглядом, он растянул губы в добродушной усмешке и прошептал:

– Такое здесь не преподают. Хочешь, проведу для тебя приватный урок?

– После таких уроков юноша обязан брать на себя ответственность. А ты, я уверена, ни разу не слышал такого слова, – хмыкнула Пэнси, замечая, как давление на виски ослабевает. Задорный вид Блейза отвлекал от плохих мыслей.

– Да ладно, Пэнс! Мы же друзья! Идем, я угощу тебя хорошей вещью, – заговорчески подмигнув, слизеринец схватил девушку за руку и потянул за собой.

Пэнси хотела воспротивиться и отбросить руку приставучего однокурсника, но вдруг поняла, что лучше уж она останется наедине с самым большим бабником Хогвартса, чем со своими тоскливыми мыслями. Не обращая внимания на заинтересованные взгляды студентов и недовольные – преподавателей, они достигли подземелий и шумно ввалились в гостиную. В этот момент Блейз рассказывал что-то про очередное любовное приключение, а Пэнси, наконец не сдержавшись, рассмеялась, уговорив себя отвлечься от проблем хоть на несколько минут.

Когда дверь в комнату мальчиков захлопнулась, Забини тут же ринулся к прикроватной тумбочке. Оглядевшись, Пэнси прошла вглубь комнаты и остановила взгляд на аккуратно заправленной кровати без матраса. Тумбочка рядом пустовала, и весь этот угол выглядел жутко одиноким и убогим.

– Теодор ничего не сказал тебе о своем скором отъезде? – настороженно спросила Пэнси, глубоко в душе чувствуя вину.

– Появились какие-то дела с семейным бизнесом. Хотя, учитывая то, что его отец на свободе, лучшим решением было бы остаться в Хогвартсе.

– Думаешь, здесь он защищен от Пожирателей?

– Здесь он рядом с друзьями, – Блейз настороженно взглянул на девушку, но, когда она, быстро кивнув, приблизилась к нему, позабыл про все свои опасения. В глазах Паркинсон блестели слезы. – О, милая, что такое? В последний раз ты плакала на пятом курсе, когда…

Блейз решил не договаривать про расставание с Драко. Он прекрасно знал, до какого отчаяния может доводить девушек его болтливость.

– Я… – Пэнси натянула ухмылку, попутно вытирая глаза, но было уже поздно скрывать следы переживаний. Когда юноша сказал о друзьях, что-то внутри слизеринки надломилось и обрушилось. Раньше Паркинсон никогда не задумывалась, как одинока на самом деле. Нет, подлиз и льстецов в её окружении хватало, но вот друзей – тех, кто не побрезговал бы подать ей, испачкавшейся в делах Пожирателей, руку помощи – не было.

– Держи, – Блейз понимающе качнул головой и втиснул в ладонь волшебницы стакан с янтарной жидкостью. – Он, конечно, обжигает, но тебе станет значительно легче.

– Только несколько глотков, – пролепетала девушка, старательно отводя тему разговора от её слез.

– Брось, Пэнс! Это несерьезно!

– Я должна быть бдительной, – она многозначно улыбнулась и приняла стакан. – Слова про ответственность были чистой правдой.

– Ты обо мне такого дурного мнения?

– Даже не представляешь, насколько.

Блейз смотрел на неё с серьезной обидой всего несколько секунд, а потом, нацепив маску веселья, вскинул брови и выразительно посмотрел на стакан:

– Пей, принцесса.

Девушка сделала сразу несколько глотков, а потом закашлялась. Жгучая жидкость ударила резким запахом и обожгла горло, проникая в пищевод. Забини был прав – огневиски было убойное.

– И как вы постоянно это пьете? – сморщившись и отдав стакан в руки скалившемуся юноше, проскрипела Пэнси и облизнула губы. – Отвратительно.

– Подожди некоторое время, и потом попробуй сказать это ещё раз.

– Думаешь, мне станет настолько хорошо?

– Настолько, что ты даже не сможешь говорить.

Пэнси испуганно посмотрела на Блейза. Она не могла явиться на задание в неадекватном состоянии.

– Шучу, – Забини легко щелкнул её пальцами по носу, и, мысленно посмеявшись над серьезностью девушки, подошел к собственной кровати. Обессиленно плюхнувшись на неё, Блейз откинулся на спину и устремил взгляд в потолок. – Иди сюда, я тебя не обижу.

Нерешительно опустившись на краешек кровати, Пэнси оглянулась на довольного донельзя Блейза и сама нерешительно улыбнулась.

– Так в чем дело? Может, я смогу помочь? – нерешительно, но серьезно начал юноша, сосредоточенно вслушиваясь в тишину.

– Нет, все… под контролем. Не так, как хотелось бы, но вполне сносно… – извернулась Пэнси, и, ощутив прилив расслабления, откинулась назад. Повернувшись, она бы могла увидеть лицо Блейза в непосредственной близости. – Просто иногда тяжело, когда держишь все в себе. Напряжение скапливается все больше с каждым днем, и ты хочешь, чтобы весь мир просто оставил тебя в покое. Даже планы на будущее стираются. Остается только неизвестность и постоянное чувство тревожности. Я думала, эмоции не могут пытать человека, но эти ощущения страха, потерянности и одиночества… – Пэнси замолкла, прекрасно понимая, что наговорила много лишнего.

– Ты всегда можешь рассчитывать на меня, – Блейз скользнул пальцами по щеке девушки, чтобы привлечь её внимание. Паркинсон повернулась к нему с глазами, полными слез. Что-то внутри него, вероятно, заложенное природой, ощутимо содрогнулось. Желание защитить и согреть возобладало над разумом. Приподнявшись на локтях, слизеринец склонился над лицом волшебницы и настойчиво прижался к её истерзанным и соленым на вкус губам. Пэнси вздрогнула, и, отогнав мысль отпрянуть и залепить наглецу пощечину, покорно закрыла глаза. Её губы сминали нежные прикосновения. Горячий язык скользнул по мелким трещинкам, слизывая кровь. Паркинсон нервно всхлипнула, обвивая шею Забини руками. О, как ей хотелось раствориться хоть в ком-то! Между тем руки Блейза вполне целомудренно покоились на её шее и талии, и едва ощутимые поглаживания успокаивали и уносили в приятную сказку под названием «безопасность». Когда девушка скользнула руками по вороту его рубашки и принялась судорожно расстегивать пуговицы, Забини отмер от сладостного мгновения и мягко пресек её попытки раздеть его. – Подумай хорошо, Принцесса. Я сказал, что ты можешь рассчитывать на меня, но мы никогда… – Блейз замолчал, потому что ненавидел говорить подобные вещи. Он обычно и не говорил их просто потому, что ему было все равно на чувства девчонок, так легко вешающихся на шею. Но Пэнси была подругой – его и Драко – и он не мог причинить ей такую боль. Юноша не понаслышке знал, какую боль приносят не оправдавшиеся ожидания и надежды.

– Мы никогда не будем чем-то большим, и, если ты согласна…

– О, Мерлин! Блейз! – испуганно прошептала Пэнси и резко поднялась. Пронаблюдав за тем, с какой бешеной скоростью девушка вскакивает с кровати и поправляет одежду, слизеринец болезненно зажмурился.

– Только не обижайся! Пэнс, ты замечательная, но я…

– Просто заткнись, – вложив в голос всю боль, Паркинсон, не оглянувшись, рванула на себя ручку двери и направилась прочь. Ей было не важно, куда идти. Не важно, потому что нигде её не ждали. Она была совершенно одна.

Удобная Пэнси, которую можно поманить, как собачку, и она прибежит, радостно виляя хвостом! Пэнси, которую можно запросто обнадежить поцелуем, а потом безжалостно все разрушить. Боги! Девушка понимала, что связываться с Забини было бессмысленно, не мог он сделать хотя бы вид, что ему не все равно на её чувства? Череда неприятных событий в её жизни наводила на мысль о родовом проклятье. Пэнси никогда не была обожаема и любима, никто и никогда не говорил девушке, что сделает ради неё что угодно. А ведь она, между прочим, была не такой уж отвратительной сукой, как о ней говорили. Скверный характер Паркинсон использовала как самый мощный щит против неприятелей, но, если уж кто-то ударял её, когда она была открыта и доверчива, мир девушки рассыпался на кусочки. С каждым таким ударом она все больше обматывалась колючей проволокой жестоких слов.

Почему она так переживала за благополучие других? Разве не заслуживала хотя бы немножко счастья? Хотя бы одного куска от пирога благополучия, которым её совершенно обделили? Было такое ощущение, что мир раз за разом ожесточал и прогибал её под себя, мерзким шепотком напоминая, что она ничего не значит.

В подобных отвратительных мыслях Пэнси провела несколько часов, выбрав местом временного пристанища Астрономическую башню. Волшебница от души наревелась, когда вспомнила о том, как мечтала, будто в ночь выпускного Драко сделает ей предложение на этом самом месте. Отсюда открывался прекрасный вид на Запретный лес и ночное небо, и потому Пэнси считала, что места романтичнее в Хогвартсе нет. Знала ли она, что в конце концов, несчастная и зависимая от гадких Пожирателей, она будет сидеть здесь в одиночестве, пока Драко находился подле Грейнджер, а единственный человек, хоть немного похожий на друга, спокойно спал, поцеловав и тем самым оскорбив её? Наверное, если бы каждый человек знал о своей судьбе наперед, то не доживал бы и до совершеннолетия. Трудности сложны в преодолении, но еще сложнее – в предвкушении.

За четверть часа до полуночи, полностью опустошенная и мертвенно-спокойная, Пэнси направилась к библиотеке. Она уже не переживала так, как прежде. Откровенно говоря, ей стало совершенно плевать на то, что произойдет в дальнейшем, потому что, как казалось, хуже уже быть просто не могло.

Дверь и правда поддалась после второго отпирающего заклинания, и Пэнси, на всякий случай осмотрев коридор, шагнула внутрь. В ноздри ударил знакомый запах старого пергамента и волшебных чернил. Окинув помещение безразличным взглядом, девушка твердым шагом направилась вглубь. Найдя стол, предположительно находящийся в середине библиотеки, Пэнси развернула пергамент и посмотрела на руну, нарисованную на нем. Взмахнув палочкой, она перенесла начерченное с бумаги на лакированную поверхность стола, а потом снова воспроизвела в голове нужное заклинание. До полуночи оставалось всего несколько минут. Еще раз окинув книжные стеллажи взглядом и заглушив внутри предательскую жалость и тоску, Пэнси прошептала заклинание и быстрее, чем даже следовало бы, направилась к выходу. Через несколько десятков жалких секунд все здесь должно было полыхнуть адским пламенем.

– Мисс Паркинсон? – изумленный голос поразил её и обездвижил. – Что вы делаете в библиотеке в такой поздний час? – мадам Пинс, в одной лишь сорочке и накинутом сверху длинном халате смотрела на девушку с укором и раздражением. – Как хорошо, что я забыла здесь свои очки! Итак, юная леди, вы собираетесь объясниться передо мной? Помимо того, что вы находитесь вне своей комнаты после комендантского часа, так еще и…

– Остолбеней! – охрипшим голосом вскрикнула Пэнси, направляя палочку в безоружную женщину. Адреналин стучал в висках, колени подгибались, а руки тряслись так, будто кто-то дергал их со всей силы.

«Никто не должен уличить вас, иначе первой умрет миссис Паркинсон»

Одни и те же слова мистера Волнера бились в голове девушки как единственное, что вообще имело значение. Захлопнув за собой дверь библиотеки, Пэнси отбежала к противоположной стене и рухнула на пол, вцепившись пальцами в собственные волосы. Зажмурившись, она услышала, как в помещении взрывается нечто огромное, а потом шелестящие звуки пожара заполняют все пространство за закрытыми дверьми.

Мадам Пинс была мертва.

Громкий, почти нечеловеческий крик боли и отчаяния пронесся по пустым коридорам школы волшебства, а потом Пэнси очнулась, потому что сорвала голос. Даже в состоянии, близком к помешательству, она ясно понимала: нужно убираться.