Текст книги "Подвалы твоего сердца (СИ)"
Автор книги: hazy forest
Жанры:
Фанфик
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 55 страниц)
– Разумеется, – Протеус вскинул брови и осмотрел толпу. – Кто из нас совершил непростительную ошибку?
– Человек, посмевший глумиться надо мной и управлять, как несмышленым юнцом… – манерно начал Драко, палочкой ведя незримую линию по воздуху. Его губы изгибались в мрачной улыбке, когда все, в чью сторону было направленно древко, испуганно отшатывались к стене. – Мистер Волнер, прошу вас.
– О, мой Лорд! – воскликнул Пожиратель и мелкими шагами вышел вперед, растерянно озираясь по сторонам. – Я лишь выполнял поручение! Мне необходимо было выманить вас из Хогвартса! Прошу, поймите своего преданного слугу и смилостивитесь над ним!
– Однако ты выставил меня идиотом, и, к тому же, привлек к этому невинного человека. Пэнси моя подруга, а ты запугал её до такой степени, что руки бедняги до сих пор дрожат. Как думаешь, это достойно «преданного слуги»? – скривился Малфой, делая шаг по направлению к Волнеру. Все взгляды на пару минут обратились к Паркинсон, пораженно застывшей в углу. – Ты раз за разом очернял моё имя в присутствии студентов Хогвартса и выказывал крайнюю степень неуважения.
– Я был предан вам, как никто другой!
– Чтобы быть преданным, совсем не обязательно быть таким жестоким… Что ж, пожалуй, последнее ты можешь не принимать на свой счет. Я не привык обвинять других в том, в чем замечен сам, – медленно улыбнувшись, Драко опустил палочку, а потом резко перевел взгляд на Теодора, с ужасом наблюдающего за разворачивающимся действием. – Нотт… Кажется, ты не в восторге. Я бы покарал эту дерзость, но, понимаешь ли, многим обязан тебе, и потому дам шанс завладеть моим доверием. Оно теперь дорого стоит… – Малфой сделал еще один шаг по направлению к Теодору, и тот вдруг почувствовал, как ледяные путы, сковывающие его мышцы и горло, исчезли. – Не попрактикуешься ради меня в самом непростительном из непростительных на нашем уважаемом профессоре?
– Иначе что, убьешь меня? – прошептал Теодор, не отводя глаз от острых зрачков Малфоя. Усмехнувшись, Драко подошел к однокурснику совсем близко, и толпа вокруг них расступилась.
– О нет, мой милый Тео, – скривился Малфой. – Есть кое-что, что ты сочтешь куда более болезненным, чем смерть. Слышал? Грейнджер будет моей, – прошептал Драко, приблизившись к лицу Теодора. – Так вот, когда это случится, я заставлю тебя каждую ночь наблюдать за тем, как я её трахаю. Ты будешь слышать каждый её стон, каждый вдох и хрип, когда я буду вбиваться в это маленькое тело, которое ты так желаешь…
– Ты… – дрожащим от ярости голосом начал Теодор.
– Но-но, – грозно прошипел Малфой. – Если ты будешь хорошим мальчиком и выполнишь мою небольшую просьбу, в будущем я буду позволять тебе закрывать уши руками.
Теодор наблюдал за сталью, сквозившей в глазах Малфоя, и совершенно не знал, что сказать. Его колотило бессилие, сердце разрывалось к чертям, а кожа холодела с каждым мгновением все сильнее. Малфой растворялся в своей ненависти и упивался ей, как никогда раньше. Все негативное, что жило в нем до этого под крепчайшим замком, вырвалось наружу, окрашивая зрачки в льдистые оттенки.
– Ну же! – нетерпеливо зарычал Драко, отступая на шаг. – Я жду.
– Теодор, – грозно прогремел Протеус.
– Нет… – отрицательно покачал головой юноша, отступая к стене. – Делай что хочешь, но я не убью человека.
– Кажется, мы обговорили некоторые условия… – прошипел Малфой, улыбаясь неискренней и гадкой ухмылкой.
– Нет! – проорал Теодор. – Нет, чертов ты ублюдок! Ты и пальцем её не коснешься!
– Протеус, – обесцвеченным и лже-безразличным голосом позвал Драко, махнув рукой.
– Авада кедавра! – прогремел твердый голос старшего Нотта, и Волнер, так и не успев закрыть свои остекленевшие глаза, свалился на пол безвольной тушей. Пэнси взвизгнула, и, отшатнувшись, с силой ударилась о невысокий столик. Голова мертвого профессора лежала почти у её ног. Судорожно всхлипнув, девушка, мутным взглядом обведя помещение, сползла вниз по стене. Её закатившиеся вверх глаза тут же оповестили всех присутствующих о том, что молодая госпожа дома Паркинсонов погрузилась в глубокий обморок.
– В этот раз я простил тебя, Теодор, – ледяным голосом возвестил Драко в полнейшей тишине. – Но лишь потому, что когда-то допустил подобную ошибку.
Малфой, еще раз посмотрев на бездыханное тело Волнера, медленно сглотнул и развернулся к выходу. Его шаги звучали в полнейшей тишине, потому что никто из присутствующих не решался произнести и слова после проведенной только что показательной казни. Вопреки ожиданиям, лорд Малфой оказался куда более крепким и непреклонным, чем от него ожидалось. В паре голов даже зародилась мысль о немедленном побеге, однако уверенный вид Протеуса вселил в Пожирателей привычную мысль о полнейшем контроле ситуации.
– Прекрасно, господа, – сказал Нотт, убирая палочку. – Лорду Малфою необходимо отдохнуть, а потом мы приступим к обсуждению нашего плана.
– Мальчишка не так прост… – прошептал наконец кто-то в толпе, и Пожиратели, отмерев от изумления, снова зашумели, и, шурша мантиями, стали понемногу покидать помещение.
– Щенок, – с презрением выплюнул Протеус, пройдя мимо сына.
Комментарий к 19. Ненависть
Предвещая тапки относительно легенды о Силе и внезапной жестокости Драко, спешу сказать:
А) Это волшебный мир и моё воображение, здесь возможно все.
Б) Человек, загнанный в угол и до кучи в пучины отчаяния, способен тоже на все.
Спасибо за внимание и ожидание) Надеюсь, вы все ещё не потеряли интерес к этой работе. Заходите на страницу в Вк, если ещё не видели новой обложки)
========== 20. Секунда счастья ==========
вспоминая былые встречи,
я до боли сжимаю запястья.
в этом мире ничто не вечно
(кроме секунды счастья).
Когда солнце уронило свой первый луч в пустынную комнату, Гермиона слегка пошевелилась, и, сжав в руке ледяную простынь, поежилась от холода. Пальцами прикоснувшись к щекам и носу, девушка поняла, что совершенно замерзла. Неохотно подняв слегка припухшие веки, мутным взглядом она обвела пыльное помещение. В рассеянном утреннем свете оно не казалось таким темным и зловещим. Мысли понемногу собирались воедино, и девушка приподнялась на локтях. Глаза остановились у стены, где, согнувшись в отчаянии, этой ночью сидел Драко. Теперь на этом месте, изогнувшись наподобие змеи, валялся слизеринский галстук, сброшенный Малфоем во время очередного приступа ярости. Гермиона пару раз моргнула, а потом медленно обвела взглядом комнату ещё раз. Спрятаться было некуда, а потому довольно быстро волшебница осознала следующую вещь: Малфой исчез. Сначала Гермиону пронзил страх того, что его уже увели авроры. Но не могли же они выпустить только его, да еще и посреди ночи? Она бы точно услышала тяжелые шаги служащих Аврората и их громогласные формальные фразы. Спустив ноги с кровати, гриффиндорка поднялась и прошлась взад-вперед по комнате, нервно закусив губу. Заглянув под кровать, а потом нахмурившись из-за собственной наивности, Гермиона подошла к галстуку серебристо-зеленой расцветки, подняла его, а потом задержала на уровне глаз. Холодная жесткая ткань выпрямилась в её руках, и девушка почувствовала ненавязчивый аромат цитруса, исходящий от вещи. Пронизывающий окоченевшие пальцы ток пронесся по телу, заставив волшебницу обреченно охнуть. Сжав галстук в кулаке, она быстро достигла двери и дернула за ручку.
– Эй! Есть здесь кто-нибудь? – кто-то снаружи сонно закряхтел, а потом послышался звук шуршащей одежды и тяжелых движений.
– Что… – голос преподавателя по рунам был хриплым и слабым, будто он только что проснулся. – Ох уж эта работа… Не заметил, как заснул!
– Где Драко Малфой? – закричала Гермиона, дернув ручку двери еще раз. – Они не имели права увести его, не выслушав мои показания! Я ручаюсь за него! Где он? Выпустите меня!
– Мисс Грейнджер! Что за глупости вы говорите? Мистер Малфой заперт вместе с вами, – прозвучал флегматичный смешок, и некто другой, также приставленный охранять «камеру», что-то сонно пролепетал.
– Нет… – неверяще прошептала девушка, разгибая дрожащие пальцы и смотря на галстук. Змея на гербе ехидно усмехалась ей, и Гермиона напряженно сглотнула. Иногда девушка жалела, что так быстро соображает. И секунды не потребовалось для того, чтобы понять: Драко сбежал. Непонятно, каким способом, но вполне ясно, с чьей помощью. Оставил галстук, как величайшую насмешку над её попытками призвать его к свету. Профессор спрашивал что-то ещё, но Гермиона, окончательно абстрагировавшись от внешней обстановки, медленно подошла к кровати и обессиленно опустилась на неё. В голове с бешеной скоростью замелькали картинки недавнего прошлого. Драко в преддверии встречи с Пожирателями; его прямая фигура, врезающаяся в полотно непроглядной ночи. Верхушка северной башни, тихий шелест крыльев ночных птиц, вспорхнувших с крыши. Темнота, пронизанная напряженным ожиданием и страхом за весь мир. Только сейчас Гермиона вспомнила, как сильно боялась того, что все – война, убийства, кровопролитие и нескончаемая душевная боль, раздирающая внутренности подобно «Круциатусу» – может повториться снова. Ни одной мысли о Драко. Может, это было потому, что она считала слизеринца сильным и способным постоять за себя? Другое дело – остальной мир. За него всегда приходилось бороться лично ей, и до этого самого момента девушка не понимала, почему. Казалось, с самого рождения она была вооружена единственной целью: спасать всех вокруг, помогать страждущим и контролировать баланс в мире. Гермиона, подумав об этом сейчас, горько хмыкнула, понимая, насколько глупым было её убеждение. Пока она боролась против зла, все было хорошо, потому что волшебница была уверена: она поступает правильно и то, что она делает, обязательно принесет счастье. И, когда Макгонагалл поручила ей контроль над Драко, гриффиндорка с легкой руки определила, что ничего сложного в этой миссии нет, хотя и приятного мало. Гермиона гордилась тем, что умеет разграничивать добро и зло, тьму и свет, плохое и хорошее. До этого дня система четкого деления работала без сбоев.
Если бы не Малфой, волшебница и дальше продолжала бы свое до невозможности логичное существование. Однако слизеринец не подчинялся ни правилам мира, ни её собственным. Каждый раз, когда Гермиона пыталась истолковать тот или иной его взгляд или касание, она натыкалась на стену непонимания, однако мозг, не привыкший сталкиваться с такими значительными трудностями, просто отрицал их. Драко Малфой был и оставался для неё закрытой книгой, как бы ей ни хотелось думать иначе.
– Расступитесь! – послышался встревоженный голос за дверью. Замок щелкнул, и дверь, открытая будто с пинка, с грохотом отлетела к стене. На перепуганную волшебницу с воинственным выражением лиц смотрели четверо авроров. Они, задержавшись на пороге всего несколько секунд, тут же ринулись внутрь и принялись обследовать каждый сантиметр. Почти сразу сотрудники Аврората поняли: Драко Малфой не прячется – его просто нет.
– Куда он делся? – жестче, чем следовало бы, спросил один из мужчин. Воинственно возвышаясь над Героиней войны, он, очевидно, чувствовал себя чересчур уверенно. Не отрывая покрасневших глаз от непроницаемого лица аврора, Гермиона поднялась, пряча галстук в кулаке, и вздернула подбородок.
– Подальше от ложных обвинений, – резко выплюнула она, шагая на допрашивающего.
– Проводите мисс Грейнджер в кабинет директора. Мы будем проводить опрос там, – аврор нисколько не обиделся на резкий ответ, лишь устало нахмурившись. – Не думал, что мы будем вынуждены общаться с вами при таких обстоятельствах…
– Взаимно, – Гермиона отшатнулась от рук других авроров, попытавшихся подтолкнуть её к выходу, и дерзко посмотрела на каждого из них. – Не утруждайтесь.
Волшебница никогда не замечала за собой такого агрессивного безрассудства. Особенно перед государственными служащими. Пока она шла по слегка тронутым рассветом коридорам Хогвартса, первичный пыл остыл, уступая тягучему унынию. Гермиона смотрела по сторонам и с каждым разом сердце все больше наполнялось тоской. У этого окна – она помнила точно – они разговаривали с Драко накануне приема в Мэноре. Тогда слизеринец был в приподнятом настроении, а Гермиона, как и всегда в его присутствии – раздражена. Он говорил какие-то глупости про её одежду, вспоминая случай с вечеринки в честь Кубка Школы, а она бесконечно злилась и чуть ли не топала от досады. В то утро дух Малфоя пребывал в настолько возвышенном состоянии, что юноша не реагировал ни на оскорбления, ни на обидные шутки. Пылинки, взвивающиеся в воздух, по цвету напоминали сами солнечные лучи, проникающие через цветное оконное стекло, и, оседая на волосы Драко, сливались с ними. В солнечные дни, как успела заметить Гермиона, глаза слизеринца совершенно точно сияли светло-голубым. Почти прозрачным, но не холодным и стальным, как в остальное время. Так и в то яркое утро – его ресницы трепетали, а глаза насмешливо сужались всякий раз, когда Гермиона совершала попытку уязвить его гордость. В ту секунду ни один из них не думал о том, зачем происходит то, что происходит. Их сближение было данностью, которую не принято обсуждать вслух. Гриффиндорка помнила, как сверкала на солнце вышитая серебром змея на гербе Слизерина, и впервые, глядя на этот знак, девушка не испытывала отвращения. Драко Малфой цеплял отдельные её кудри пальцами и оттягивал их вверх, злорадствуя словно первокурсник, которому удалось дернуть девочку за косичку.
– Мисс Грейнджер, – холодный голос сопровождающего её аврора прервал мыслительный поток. – Прошу.
Гермиона безразлично посмотрела на руку мужчины, протянутую в сторону двери, и, прикрыв глаза, ступила на порог кабинета директора. Знакомый запах сладостей и горькой полыни, который сохранился здесь еще с присутствия Дамблдора, тут же ударил в ноздри, возрождая совершенно неожиданные воспоминания. Девушка зажмурилась, остановившись перед столом Макгонагалл. Еще два месяца назад она находилась прямо на этом месте, с уверенностью заявляя Минерве, что не справится с заданием. Так и случилось. И от этого было горче, чем ожидалось.
– Мисс Макгонагалл, я бы хотел просить у вас разрешения допрашивать одну из студенток Хогвартса под действием сыворотки правды.
– Если это необходимо, – устало ответила она, поднимаясь из кресла. Глаза директора были покрасневшими от напряжения и бессонницы. – Но вы должны знать и без зелья, что мисс Гермиона Грейнджер ни в чем не виновата.
– Если это так, ей нечего бояться, – поспешно отчеканил аврор, отступая от двери. – Эта процедура требует конфиденциальности, так что не могли бы вы…
– Уже ухожу, – раздраженно фыркнула Минерва, с сожалением смотря в глаза студентки. Гермиона затаила дыхание, ведь, похоже, видела такое во взгляде директора впервые. Это была вина.
Когда Макгонагалл покинула помещение, аврор вежливо кашлянул и указал Гермионе на стул. Неспешно опустившись на мягкое сиденье, девушка сложила руки на коленях, но держать ровную осанку так и не смогла. Казалось, прошлая ночь придавила её и разломила напополам.
– Сыворотка, мисс Грейнджер, – аврор протянул ей склянку с прозрачной жидкостью.
Не медля ни секунды, девушка опрокинула в себя содержимое, и, на мгновение зажмурившись, отдала сосуд обратно. По телу разливалось пощипывающее тепло, а кончик языка едва ощутимо онемел.
– Вы готовы ответить на несколько вопросов?
– Да, – хрипло выдохнула девушка, гордо приподняв подбородок.
– Итак… – аврор щелкнул пальцами, и в его руках появился пергамент с зависшим над ним пером. – Причастны ли вы к деятельности Пожирателей?
– Нет, сэр, – отчеканила она, сжимая колени до боли. – И Драко Малфой тоже.
– Я не спрашивал об этом.
– Но я все же сказала, раз не могу лгать в этот момент.
– И почему же вы в этом так уверены? Библиотека Хогвартса сожжена Пожирателями, а именно мистеру Малфою, по показаниям профессора Волнера, приходили подозрительные послания.
– Моим родителям часто присылали купоны на участие в мошеннических лотереях, но это не значит, что они в них участвовали.
– Интересное сравнение, мисс Грейнджер, но давайте не будем отвлекаться. То, что произошло – серьезное преступление против Министерства и безопасности магического общества. Итак, насколько близки вы были с мистером Малфоем? Как можно было охарактеризовать ваши отношения?
– Мы были врагами… раньше, – Гермиона тщательно подбирала слова, чтобы не сболтнуть лишнего про чары. – Но за последние месяцы сблизились, потому что я помогала Драко адаптироваться в школе после произошедшего. Его семья перенесла несколько судебных слушаний, так что по прибытии в Хогвартс он чувствовал себя сильно подавленным.
– Вы сами стали инициатором этого сближения?
– Мисс Макгонагалл попросила меня, – Гермиона незаметно натянула рукав свитера на пальцы, чтобы скрыть кольцо.
– Почему?
– Директор переживала за будущее Драко. Он перестал учиться и ни с кем не общался.
– Вот как? Что ж… Насколько успешными были ваши попытки сблизиться?
– Сначала было сложно, – Гермиона невольно улыбнулась, и мужчина прищурился, внимательно наблюдая за реакцией волшебницы. – Драко и до войны не был подарком, а уж после… Чтобы подступиться к нему, мне потребовалось много времени, сил и нервов. Но в конце концов он начал открываться мне.
– И мистер Малфой смог, как вы выразились, «адаптироваться»?
– В некотором роде, – пылко ответила Гермиона, для верности качнув головой. – Он начал посещать занятия, даже выиграл отборочный матч Кубка Школы. Мог бы победить и финальной игре, если бы один из участников не нарушил правила, – Гермиона продолжала рассказывать, едва осознавая, зачем говорит так много ненужных вещей. Ей хотелось держаться с аврором сухо и сдержанно, но на щеках вдруг заплясал румянец воодушевления, а язык заработал с невообразимой силой.
– Как он отреагировал на известие о смерти Люциуса Малфоя? – спустя несколько секунд молчания спросил аврор, склонив голову.
– Как может отреагировать человек на смерть отца? – опустив глаза, Гермиона облизнула пересохшие губы. – Было тяжело, но он справился. Навалилось очень много нерешенных проблем, и некоторое время мы не виделись, потому что Драко находился в Малфой-мэноре.
– Да, – глухо отозвался аврор. – Я был в их родовом поместье в те дни.
– Тогда знаете, что мистер Малфой не причастен к побегу Пожирателей.
– Министерство склоняется к вашей точке зрения, – мужчина вскинул брови и опустил взгляд. – Но говорить о чем-то с уверенностью в данной ситуации мы не можем. Драко Малфой сбежал.
– Это преступление, – согласно кивнула Гермиона, но сдаваться не собиралась. – Однако у него просто не было другого выхода.
– И он решил скрыть один проступок другим?
– Иначе его бы запрятали в Азкабан на неопределенный срок. Драко бы там не выжил, – почти шепотом произнесла волшебница, чувствуя, как к глазам подступает влага. Поведя плечами, она резким движением смахнула слезы. Гермиона сказала себе, что не имеет на них права, однако горечь внутри груди не удавалось заглушить никакими уговорами. – Он всего лишь жертва обстоятельств.
– И сын Пожирателя, – мрачно напомнил аврор, и Гермиона, забыв про минутную слабость, подняла на него горящий яростью взгляд.
– А я – дочь магглов, и именно поэтому меня хотели убить. Если мы будем навешивать на всех несправедливые ярлыки и ненавидеть за это, сэр, то презирающая потомков Пожирателей Британия ничем не лучше той, что хотел создать Темный Лорд.
– Вы прониклись к мистеру Малфою чувствами куда более сильными, чем просто симпатия, верно? Извините за нетактичность, но это может сыграть большую роль в ходе расследования.
Некоторое время Гермиона молчала, опустив глаза на собственные запястья. Кольцо, казалось, слегка нагрелось и пульсировало. Девушка прикусила губу и протяжно выдохнула. Что она испытывала к Драко Малфою? Друзьями их мог назвать только безумец похуже Трелони. Любовники? Смешно! Тогда они бы не приходили в смятение каждый раз, едва соприкасаясь. Так кем же они приходились друг другу? В свете последних событий казалось, что врагами, но Гермиона не могла назвать Малфоя неприятелем, когда главную угрозу она находила в самой себе. Как и враги они каждый раз вспыхивали при взгляде, касании, неосторожном слове, но по сравнению с их ранней враждой это были совсем иные эмоции. Прямое противостояние, попытки доказать правоту, может, желание превзойти, но, черт возьми, совсем не ядовитая ненависть и презрение! Это проявлялось во всяких мелочах, значения которых Гермиона не осознавала до этого момента. К примеру, в сарказме, сопровождающемся вполне дружелюбной улыбкой, в касаниях, лишенных брезгливости и неприязни, и, наконец, в чистом и прямом взгляде. Волшебница за эти два месяца поняла, что так Малфой смотрел лишь на тех, в ком признавал равного, если не превосходящего. И, подводя черту под всеми тяжелыми размышлениями, Гермиона так и не могла признаться себе в истинной сути её отношения к Драко.
– Я привыкла защищать несправедливо осужденных, – ответила девушка, хотя понимала, что это совсем не то, что от неё ожидал услышать аврор.
– Я задал вам вопрос, мисс Грейнджер. Можете ли вы сказать, что привязались к мистеру Малфою?
– Да, – надрывно выдохнула она, мысленно благодаря аврора за то, что он изменил формулировку вопроса.
– Хорошо… – задумчиво протянул мужчина, отступая на полшага. – Еще пара вопросов, и вы можете быть свободны. Как насчет Пэнси Паркинсон? Известно ли вам о её участии в группировке Пожирателей?
– Паркинсон? – Гермиона удивленно вскинула брови, и аврор угадал ответ на свой вопрос во взгляде волшебницы. – Почему вы спрашиваете?
– Она пропала этой же ночью. Вероятно, вместе с мистером Малфоем.
Гермиона нахмурилась и с усилием сжала челюсти. Нечто еще более неприятное, чем чувство вины, садануло её по натянутым нервам, и в мыслях промелькнули наивные выводы. Паркинсон и Малфой сбежали вместе? Как романтично!
– Я ничего не могу сказать по этому поводу. Мы не общались, – наконец отмерев от секундного замешательства, ответила девушка.
– Понятно, – коротко ответил аврор. – И последний вопрос. Подтвердите ли вы натянутые отношения между профессором Волнером и мистером Малфоем?
– Упомянутый человек оказывал на Драко давление, так что да, – искривив губы в жесте ненависти, волшебница живо представила себе тот вечер в Мэноре и слова Волнера про лужу грязи.
– Профессор Волнер тоже пропал. Как думаете, мог мистер Малфой причинить ему какой-либо вред или же…
– Убить? – Гермиона возмущенно распахнула глаза. – Вам ведь и в голову не приходило, что из них двоих преступником может быть не Драко? Зачем же вы меня допрашиваете, если все равно ищете улики для его обвинения? Малфой иногда выходит из себя, но он бы никогда в жизни не убил человека из собственной ненависти! – рвано вдохнув, волшебница поднялась с кресла, и, сложив руки на груди, отошла к стене. Ей не хотелось никого видеть. Только сейчас Гермиона почувствовала, каково это – быть неуслышанным. Драко жил в положении общественного недоверия так долго, а она ни разу так и не попыталась понять его! Все было так, как и говорил слизеринец – лишь раз обвиненный будет повинен до конца своих дней.
– Спасибо за сотрудничество, мисс Грейнджер. Не смею вас больше задерживать. После сыворотки правды вы можете чувствовать некоторую усталость и сонливость, так что обратитесь к школьному колдомедику. Всего доброго.
Гермиона не ответила на любезность и даже не открыла глаза. Дверь за аврором закрылась, и в кабинете Макгонагалл повисла трагичная тишина. Несколько минут не было слышно ни одного звука. Гермиона невидяще уставилась в стену, уйдя глубоко в себя. Мысли скакали от одного события к другому, возрождая в душе эмоции, до этого хранящиеся под надежным замком. С утратой, как и бывает это обычно, пришло понимание. Исчезновение Малфоя заставило её наконец задуматься над тем, во что она угодила по причине собственной легкомысленности. Было очень наивно предполагать, что слизеринец навсегда останется для неё невыносимым снобом, общение с которым будет входить в списки самых нежелательных дел. На удивление себе, Гермиона нашла отдушину в взаимодействии с бывшим врагом, когда друзья стали непомерным грузом на её плечах. Сейчас волшебница понимала, что некоторые вещи по-настоящему оцениваешь лишь спустя много времени. Вспоминая все произошедшее за последние два месяца, гриффиндорка недоумевала, как только не умерла от тех эмоций, что испытала тогда. Закрыв глаза, Гермиона живо представила перед собой возвышающуюся пирамиду Хеопса и взволнованное лицо Малфоя. Тот страх, что она испытала в ту ночь, был восхитителен, а надменный слизеринец предстал перед ней в совершенно другом облике. Туманное утро в Малфой-мэноре тогда показалось ей невероятно уютным и обволакивающим, словно внезапные прикосновения Драко. Предательская волна стыда кольнула её живот, но Гермиона не направила свои мысли вслед за поднимающимися по её шее губами слизеринца. Важнее было то, насколько проясненным и расслабленным было лицо Малфоя после того, как стало известно, что Нарцисса полностью здорова. Волшебница усмехнулась. Она отчетливо помнила, как вежливость хозяйки Мэнора напомнила ей о родителях. Гермиона испытывала бы столько же гордости и удовлетворения, если бы спасла собственную мать, а не миссис Малфой. Почему-то приподнятое настроение Драко и его пусть и сомнительная, но забота, стали для неё достойной наградой за перенесенные трудности. Адреналин взбодрил заскучавшую кровь, и девушка вновь почувствовала себя нужной. Ни разу с того дня она не подумала, что во всем этом заслуга, но не вина Малфоя.
– Гермиона… – тусклый дрожащий голос бесцеремонно вырвал её из плена размышлений.
– Директор, – так же прозрачно произнесла девушка, не поворачиваясь к Минерве. – Вы говорили, что только я могу помочь Драко. На деле же все произошло наоборот.
– Каждый способен ошибиться, – горько заметила женщина, и, судя по звукам, опустилась в свое кресло. – Я думаю, все это было спланировано Пожирателями, а мне показали ложные видения.
– Но что же теперь делать мне? – раздраженно искривив губы, Гермиона резко повернулась к директорскому столу. – Что делать?! Драко исчез…
– Если бы вы только знали, насколько мне жаль… – закрыв глаза руками, покачала головой Макгонагалл. – Но я не знаю… не знаю…
– Зачем вы раскрыли все Профессору Волнеру? – немного придя в себя, спросила девушка полушепотом.
– Это предложил он.
– О… – руки Гермионы безвольно повисли по бокам. – Неужели все это время вы действовали по указке Министерства?
– У меня не было выбора. Я хотела дать мистеру Малфою шанс, но вышло совсем иначе… Это преступление будет на моей совести до самой смерти. Я прошу прощения у вас, потому что молить Драко уже неспособна.
– Неужели все было зря? – сквозь слезы прошипела Гермиона. – Все, что с нами произошло!
– Простите меня, – словно заведенная, продолжала Минерва, потирая виски руками. – Теперь уже ничего сделать нельзя. Наверняка Пожиратели спрятались достаточно хорошо.
– И это все, что вы можете сказать? – наверное, впервые во взгляде Гермионы, обращенном к директору, сквозило презрение. – Так знайте: я отступать не намерена и выполню ваше поручение до конца… – процедила сквозь зубы она и, схватив со стола директора свою палочку, направилась прочь.
В походке гриффиндорки было столько яростной уверенности, что ни одна живая душа не смогла бы догадаться о том, что на самом деле Гермиона Грейнджер даже понятия не имела о том, что ей делать. Была лишь слепая цель – найти Драко и вытащить из неприятностей, в которые его вовлекли с её помощью. Больше Пожирателей девушка ненавидела только тех, кто пытался ею помыкать.
Воодушевившись злостью, Гермиона представляла, как найдет Драко и все объяснит, не краснея и не глупея под его взглядом. Он должен был все понять! Конечно, волшебница не отрицала того, что глубоко виновата, но Малфой ведь даже не позволил ей объясниться! Итак, она найдет его. Найдет и сделает все, чтобы снова вернуть расположение. Она уговорит его вернуться, пообещает защитить. Все так и будет. Министерство не посмеет тронуть человека, защищаемого героиней войны. Азкабан? Малфой не был преступником. Может, сбившимся с пути подростком, лишенным отца, но не тем, кого следовало сопровождать под конвоем.
Проскользнув в Башню Старост под чарами невидимости – чтобы никто не приставал с идиотскими вопросами – Гермиона заперлась изнутри и подошла к окну. На улице уже было ясное утро, и ничто, казалось, больше не напоминало о тяжелой ночи. Глаза девушки были ясны, а мысли – ровны и почти спокойны. Гермиона приказала себе собраться. Слезами и сожалениями, как она уже знала, никому и ничему помочь было невозможно, а сдаваться было бы унизительно. Вспоминая вечер в Мэноре, девушка приходила в смятение. Тогда Драко был совсем другим. Не заносчивым слизеринцем, не угрюмым сыном осужденного отца, не презираемым обществом бывшим Пожирателем. Он смотрел на неё без напускных эмоций, говорил без желания уколоть побольнее. Тогда Гермиона не думала об этом, но сейчас осознавала особенно четко: в тот вечер Драко Малфой был открыт ей, как никогда раньше. Он чувствовал себя в безопасности и позволил защитной маске исчезнуть. Но та Гермиона – смущенная и потерянная – ничего не поняла.
Волшебница медленно выдохнула, проводя рукой по волосам. Следовало прекращать пускаться в сожаления и воспоминания, если она хотела все исправить.
Первым делом она пристально посмотрела на кольцо, с некоторым стыдом ожидая от него какой-нибудь подсказки. Но коварное украшение, как и всегда в нужных ситуациях, предательски молчало. Гермиона погладила камень подушечкой пальца и улыбнулась. Несмотря на то, что Малфой исчез, у неё все равно оставалась его часть. Невидимая нить тянулась сквозь стены и холодные ветра, и где-то далеко от Хогвартса Драко знал об этом, смотря на собственное кольцо с недовольством и презрением. Такие мысли грели сердце, и Гермиона, почувствовав, как её настроение немного улучшается, подошла к креслу и опустилась в него, задумчиво прикусив губу.
Где Пожиратели могли устроить свой темный штаб? В Малфой-мэноре? Маловероятно. Было бы слишком очевидно следовать этой традиции, и Гермиона была уверена, что сейчас поместье кишит аврорами и работниками Визенгамота. Бедная миссис Малфой! С досадой опустив глаза, девушка попыталась отвлечься от ненужных сейчас эмоций. Если это был не Мэнор… То что тогда? Очередной особняк одного из Пожирателей? Нет, их стали бы проверять прежде всего…