Текст книги "Подвалы твоего сердца (СИ)"

Автор книги: hazy forest

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 55 страниц)

– Не заставляй меня говорить эту сопливую фразу, Грейнджер, иначе все это будет походить на тупой маггловский фильм, – Драко почувствовал, как ослабевшие ладони сползают с его щек на шею, и светло-серые глаза потемнели от бурь, образовавшихся глубоко внутри.

– Ты смотрел…

Неоконченный вопрос сиротливо повис в воздухе, потому что Гермиона, кажется, больше не могла говорить. Голова слегка закружилась от того, как резко её опрокинули на жестковатую подушку. Кудри сплелись в ореол, и Драко несколько секунд оценивал это удивительное зрелище, совсем не беспокоясь о том, что Гермиона практически задыхается от нахлынувших ощущений.

– Я могу тебя поцеловать?

– Тебя способен остановить мой отказ? – Гермиона даже не подозревала, что в ней способна проснуться эта непредсказуемая обольстительность. Кажется, она никогда не училась соблазнять мужчин, но Малфой практически ошалел от этих якобы невинных слов, сказанных робким полушепотом.

– Если ты играешь со мной, – глухо произнес он, прежде чем склониться совсем близко к её лицу. – То самое время остановиться.

– Иначе что? – она не понимала, откуда взялась эта наглость, но слова рождались сами, а тело с каждой секундой все больше полнилось горячими импульсами.

– Я мог бы взять тебя прямо здесь, – невинно прокомментировал он, кончиком носа проводя линию вдоль скул. Ощутив жар, приливший к щекам от последней фразы, Гермиона инстинктивно выгнулась, приподнимая таз и соприкасаясь с его бедрами. О, несомненно, он мог её взять. И… – И ты бы отдалась.

– Да, – сдавленно, смущенно пробормотала она и приоткрыла рот, чтобы глотнуть побольше воздуха. Казалось, своим присутствием Малфой уничтожил весь кислород в комнате, а потому стало жарко и влажно.

– Да, – эхом повторил он и уронил голову ей на плечо, заходясь в таком же тяжелом дыхании. В этой игре не было призовых мест. Каждый из них считал другого победителем, а себя – побежденным. Малфой хотел бы дожить до того момента, когда их обоюдное желание могло стать осуществимым, но с горечью понимал, что это невозможно. Если бы чары убили только его! Драко ни о чем бы не жалел. По крайней мере, тогда он мог умереть счастливым. – Спасибо.

Гермиона удивленно вскинула брови и слегка повернула голову. Его теплое дыхание ласкало шею, а пальцы ненавязчиво продвигались вдоль талии, изредка устремляясь к бедру.

– Я бы никогда не простил себя, а ты смогла, – приподнявшись на локтях, он внимательно окинул взглядом маленькое острое лицо, исполненное хмурости.

– Ты виноват, – все же произнесла она, сжимая ладонями ткань на рукавах его рубашки.

– Но не настолько, чтобы не заслуживать прощения.

– Я почти погубил магический мир.

– Почти, – пожала плечами Гермиона и ужаснулась безразличию, проскользнувшему в её голосе. – Я бы могла сейчас назвать много причин, оправдывающих твои поступки, но не стану. Когда-нибудь ты придешь к ним сам, и это будет в тысячу раз полезнее. Читать лекции уже поздно.

– Попробуй! Может, тогда я смогу почувствовать себя менее виноватым, – Драко усмехнулся, приподнимаясь. Холод, сквозивший в словах Гермионы, оскорблял его.

– Нет уж. Это будет твоим искуплением. Рано или поздно нам приходится отвечать за свои ошибки.

– Неужели и Гермиона Грейнджер когда-то оступалась? – фыркнул Малфой, опираясь спиной на стену. Его взгляд устремился в низкий потолок и там замер.

– Да, – она медленно приняла позу лотоса, всем корпусом поворачиваясь в сторону Драко.

– Я ошибалась в тебе. Думала, что могу исправить, как… Знаешь… – Гермиона недолго собиралась с мыслями. – Как неудавшееся зелье.

– Милое сравнение, – Малфой глухо рассмеялся, но его глаза сверкнули злостью. Правда была слишком болезненной, когда лилась из её уст.

– Я лишь говорю о своем дотошном перфекционизме. Это стало настоящим проклятием, и теперь я понимаю, что всю жизнь стремилась к чему-то несбыточному. Вместо того, чтобы быть счастливой, я постоянно бегу в пустоту, которая грезится мне абсолютным светом. Только вот ничего абсолютного нет, даже зла или добра.

– Ты читала слишком много маггловских книжек, – насмешливо прокомментировал Драко, склонив голову чуть набок. – В них все хорошо и прекрасно, даже если герой – последний злодей. Он переносит путь искупления и вдруг оказывается бедным ничтожеством, попавшим в водоворот событий. Только магглы могут придумать такие идиотские сказки. В настоящей жизни слабое зло умирает, а сильное продолжает править миром. Я много думал над тем, почему легенда о Силе до сих пор оставалась лишь сомнительным преданием, и теперь понял. Обряд требует принесения в жертву себя – это осуществимо. Бывают моменты, когда люди больше не способны выносить своей жизненной оболочки. Только вряд ли мы принадлежим только себе и никому больше. Часть нашей души, если она и есть, обитает в чужом теле, управляется чужими словами и взглядом. Эта последняя жертва, которую Сила требует за секреты её разрушительной магии, скрыта в людях, забравших в какой-то момент чужие сердца. Обряд – всего лишь фарс. Сила никогда не восстанет, потому что заключительная жертва неосуществима.

– Почему? – Гермиона нахмурилась, пытаясь собрать в голове воедино все обрывки информации, которые были ей известны об Обряде.

– Никто не станет жертвовать своими любимыми, какие бы великие цели за этим не стояли. Если кто-то способен надругаться над единственным счастьем и уничтожить его – это уже не человек. Только кусок мертвой гниющей плоти. Я бы никогда не смог пожертвовать тобой, потому что ничто, даже мировое господство, не способно толкнуть меня на преступление против единственного светлого, что было в этой жизни. А что насчет тебя? – Драко настороженно замер, стараясь совсем не шевелиться. – Удалось меня исправить? – его горькие слова ударили набатом в самое сердце.

– Нет, – она растерянно опустила голову. – Но я поняла, что зло и добро в одном человеке могут создавать немыслимые контрасты. Именно они заслуживают любви и участия, но не идеальность. Когда я думаю о том, что ты мог быть исключительно вежливым, уступчивым и почти безгрешным, меня тошнит. Свет и темнота вряд ли вообще существуют в чистом виде, и наши поступки постоянно смешивают их в одну неразличимую массу. Эта серость порой кажется темнее, чем она есть, или, наоборот, светлее, однако она все равно не может трактоваться однозначно.

– И что ты хотела этим сказать? – нетерпеливо закусив губу, спросил он. Гермиона выглядела уверенной, пока острый взгляд не вцепился в её лицо. Малфой выглядел раздраженным, и она запоздало поняла, что, вероятно, сильно унизила его врожденное тщеславие. Но у Гермионы и в мыслях не было обижать или отвергать его – напротив, все эти размышления ставили ей в укор прежнее поведение.

– Я не хочу больше притворяться кем-то совершенным и подстраивать окружающих под эти немыслимые параметры. В тебе есть нечто неотвратимо притягивающее меня, и я больше не хочу разбираться в том, свет это или тьма. Первого для меня достаточно, а второе не настолько велико, чтобы оттолкнуть.

Гермиона не решалась поднять взгляд. Признание, даже такое скупое, далось тяжело. Еще несколько месяцев назад они были абсолютно чужими людьми, если не врагами, так почему сейчас она ощущала столь многое, находясь просто рядом? По-прежнему мучал вопрос, что будет после того, как чары спадут. И, хотя оба они молчали об этом, в своих чувствах Гермиона была уверена больше, чем в чувствах Драко, а он, в свою очередь, считал, что симпатия Грейнджер обязательно спадет, когда чары рассеются. Подумав об этом, Малфой даже немного обрадовался, что умрет раньше. Должен ли был он пользоваться последними минутами своего триумфа?

– Ты бы хотела убежать? – внезапно спросил он, разрешая мечтательности на пару секунд проникнуть в его сознание. – Куда-нибудь, где нас никто бы не смог достать?

– Да, – быстро ответила Гермиона, все еще борясь со смущением. – Только если…

– Если бы не было Пожирателей, ты бы когда-нибудь согласилась… – опередив вопрос, он сглотнул. – Согласилась быть рядом?

– Мне казалось, что это очевидно, – нахмурила она брови. – Все, что я сказала сейчас…

– Как мне поверить в это? – нервно и отрывисто. Драко ощущал, что опоздал с подобными разговорами. За ночь они ничего бы не смогли решить, но Малфой все еще пытался судорожно ухватить у жизни последние попытки собрать все прошлое в паззл и умереть хотя бы с малейшим пониманием происходящего.

– Ты сомневаешься? – в голосе сквозила обида. – Понимаю. Думаешь, что мной управляют чары. Значит, и твои слова – ложь?

– Все иначе… – уклончиво пробормотал Драко в сторону, ощущая, что он окончательно запутался.

– Связь действует одинаково, – холодно произнесла она и подтянулась ближе. Малфой дернулся в сторону, словно от близости Гермионы его обдавало нестерпимым жаром. Она непонимающе нахмурилась. – И я бы пошла за тобой, если бы этому ничего не препятствовало. Если веришь себе, поверь и мне.

Малфой почти не слышал последних слов. «Пошла бы». Вот так. Просто. И не нужны были эти глупые проступки, это представление с Пожирателями и насилие над чувствами. Ощущение того, что он разрушил все собственными руками, вдруг накрыло его с такой силой, будто все это время выжидало, чтобы накопить силы и обрушиться неистовой мощью.

– Драко, – она осторожно тронула его плечо. Малфой повернул голову и его глаза застыли на встревоженно нахмуренных бровях, но взгляд был отсутствующим. – Что случилось?

– Я все уничтожил, – глухо отозвался он. – И себя, и тебя.

– Но мы все еще здесь, – Гермиона сжала его руку в ладони настолько сильно, насколько могла. – Войны заканчиваются, Драко, закончится и эта.

– Очень скоро, – Малфой все еще думал о своем, и потому не заметил подозрительный взгляд, которым его одарила волшебница.

– Ты обещал не убегать, – дрожащим голосом напомнила она. Драко бездумно кивнул. – Я буду рядом. Посмотри на меня. Посмотри на меня, черт возьми! – не выдержав, рявкнула Гермиона, пальцами вцепившись в его подбородок. Драко поддался резкому движению её руки и наконец вынырнул из потока болезненных размышлений. Какой в них был толк? Лишние переживания были неспособны помочь, так к чему было их питать? Малфой внимательно осмотрел трепещущий огненным отблеском взгляд. «Мерлин», – подумал он, – «Слово «гриффиндор» читается у неё во взгляде». Стало смешно, и Драко позволил себе улыбнуться. Это оказалось очень кстати, так как Гермиона сразу расслабилась, подумав, что её слова достигли цели. Доверять такой стремительной перемене было очень неосмотрительно, но волшебница слишком устала, чтобы различать в мимике Драко свидетельство тяжелых мыслей. Да и у кого их сейчас не было?

– Я буду рядом, – снова повторила она, заметив заинтересованный и слегка насмешливый взгляд Драко. – Ты веришь мне?

Малфой медленно кивнул и опустил взгляд на перстни. Где-то внутри драгоценных камней теплилось слабое свечение. Артефакты навевали ощущение уюта и сокровенного уединения, создавали невидимую сферу, за пределами которой все было бессмысленно.

– Утром мне придется уйти, чтобы Пожиратели ничего не заподозрили, – решил он упомянуть напоследок, чтобы после предаться краткосрочному забвению.

– Когда ты вернешься? – Гермиона почти чувствовала, что он солжет.

– Как только разрешу все проблемы, – он лукаво улыбнулся и, подняв её ладонь, прижался к запястью губами. – Но эта ночь, – Драко пересчитал губами каждый дрожащий пальчик, и только потом продолжил:

– Пусть она будет принадлежать только нам. Можно я ненадолго забуду о хаосе, творящемся вокруг?

Гермиона с готовностью кивнула, все внутри неё воспламенилось. Глухо мерцающий взгляд Драко заставлял каждую мышцу в её теле напрягаться, а горло пересыхало. Облизнув губы, она неуклюже пододвинулась к Малфою и посмотрела на него, чуть подняв голову. Драко коротко усмехнулся и, заметив нетерпеливый блеск в карих глазах, провел ладонью по щеке. Было удивительно наблюдать Грейнджер в таком состоянии: казалось, она безгранично доверяла ему, и от этого становилось стыдно. Аккуратные черты лица наконец не искажали ни скорбь, ни тяжелые размышления, и Драко наслаждался покоем, рассматривая лицо волшебницы так, словно видел впервые. Сейчас она казалась невероятно хрупкой и по-детски одержимой своими эмоциями. Маленькие ладони заскользили по его плечам, и Малфой вздрогнул, потому что был не готов приблизиться к ней так скоро. После всего, что случилось между ними в Малфой-мэноре Гермионе следовало бы опасаться близости, но она, к бесконечному изумлению Драко, была только взволнована. Взгляд упал на кольца, и он недовольно нахмурился. Магия связи понемногу пробуждалась, даря обоим чувство навязчивого возбуждения. Драко чувствовал его искусственность, потому что острее, чем когда-либо, воспринимал её прикосновения. Он не хотел, чтобы их последние поцелуи были продиктованы волей чар. В финальные секунды жизни Драко решил взбунтоваться против всякой фальши, а потому мягко, но уверенно отвел её руки.

– Нам обоим следует хорошо выспаться. Эти дни были слишком напряженными, – тихо сказал он, избегая её изумленного взгляда. – Я уверен, что ты тоже не сомкнула глаз за последние сутки.

Гермиона пребывала в полнейшем оцепенении, наблюдая за тем, как Малфой беззаботно укладывается на спину, прижимаясь ближе к стене. Слов не было, да и что она должна была сказать? О том, может быть, что надеялась хотя бы на поцелуй? Драко был слишком непредсказуем, но она все еще не успела к этому привыкнуть. Гермиона бросила короткий взгляд на кольца и заметила, что в них не мерцало и намека на магию. Это показалось странным, ведь всего несколько секунд назад, как ей показалось, волшебные лучи струились из камней.

– Давай, Грейнджер. Так и собираешься сидеть? – Драко подтянул на себя толстый плед и слегка отогнул край, приглашая Гермиону присоединиться. Он понимал, что её близость может снова пробудить чары, но сдаваться не собирался. По крайней мере, стоило хотя бы попытаться бороться. Малфой решил, что с него достаточно подчинения. К тому же, оскорбленное выражение лица Грейнджер говорило о том, что она вряд ли будет провоцировать его. Драко был уверен, что скорее Волан-де-Морт воскреснет из мертвых, чем Гермиона станет кого-то домогаться.

Что-то неразборчиво буркнув, она схватила край пледа и сдернула его с Драко, рывком опускаясь на противоположную сторону слишком узкой для двоих кровати. Чтобы не прикасаться к чужому телу, Гермиона приняла невероятно неудобную позу и подвинулась на самый край. Она бы скорее упала на пол, чем еще раз приблизилась к Драко. Волшебница испытывала стыд напополам со злостью, потому что окончательно запуталась в том, что происходило между ними. Еще несколько минут назад он говорил ей, что хотел бы быть ближе, а сейчас отстранялся с таким выражением лица, будто избавляется от назойливой поклонницы. Неужели чары ослабевали, и Драко начал постепенно понимать, что ничего не чувствует? Гермиона вытащила руку из-под покрывала и с прищуром посмотрела на кольцо. Отчаянно хотелось высказать украшению все, что она о нем думает, но присутствие Малфоя и оставшийся здравый рассудок не позволили этому произойти.

Драко повернул голову в сторону девушки, прислушиваясь к недовольному сопению. Хотелось наплевать на осторожность и притянуть её поближе, чтобы невинно обнять и просто отогреть, но мысль о чарах уничтожала это желание. Малфой считал свое решение правильным, потому что не хотел оставить в память о себе лишь слепую похоть и боль. Грейнджер ведь была правильной девочкой, она должна была понимать!

Но Гермиона не понимала. Она даже не пыталась заснуть, потому что взбунтовавшаяся фантазия разыгралась не на шутку. Пока Драко боролся с порывами прикоснуться к разметавшимся по подушке кудрям, волшебница уже обдумывала, как тяжело будет переживать расставание после того, как чары спадут. Злость уступала место отчаянию, а оно приглашало в уязвимые мысли дотошное самокопание. Гермиона искренне не понимала, что может привлекать в её теле таких парней, как Малфой. Конечно, он ведь видел и… трогал стольких красавиц! Вообще-то волшебница не знала число и конкретных лиц, но была просто уверена, что список впечатляющий. Разумнее было бы не доверять сплетням Лаванды и Парвати, но в эту секунду болезненные мысли поглощались с особой страстью. День назад в особняке она могла почувствовать одержимость Драко, а теперь он с безразличием отстранял её и улыбался одной из своих самых фальшивых улыбок. О, как она была зла! Теперь, когда события начали более-менее выворачивать в положительное русло, ей хотелось наконец забыть о том, что она борец за счастье магического мира и просто расслабиться. Хотя бы на секунду почувствовать себя обычной, хотя бы раз сделать то, что делают все. Может, дело было в том, что она не имела достаточно опыта? И эти невозможные волосы, постоянно пушащиеся в непогоду! Гермиона никогда не могла подумать о том, что будет обеспокоена мнением Драко Малфоя, но этот день настал, и волшебница пребывала в апатии. Дело, конечно, было не только в этом. С того момента, когда прикосновения Малфоя начали приносить совсем не раздражение и злость, Гермиона почувствовала нездоровую зависимость от тактильных ощущений. Мужские взгляды и прикосновения никогда ещё не заставляли её чувствовать себя так странно. Нечто внутри просыпалось и разворачивалось с неистовой силой каждый раз, когда Драко смотрел на неё. Гермиона описала бы это чувство как предвкушение опасного удовольствия, но все равно не могла до конца понять всего, что происходило под её кожей в те моменты, когда прохладные пальцы пробегались по щекам или оттягивали волосы. Это было что-то естественное, но очень тайное и сокровенное, нечто, не имеющее границ, но вполне обладающее логическим завершением. Тут же перед глазами встали сцены тех нескольких случаев близости, и Гермиона слегка сжала ноги, почувствовав мощный прилив возбуждения. Закусив губу, она зажмурилась и постаралась перестать об этом думать, но фантазия, как назло, посылала особенно яркие образы и звуки. Решив отвлечься от своих порочных размышлений, Гермиона прислушалась к дыханию Драко. Оно было тихим и ровным, и от мысли о том, что Малфой спокойно спит, стало слегка обидно.

Осторожно, чтобы случайно не разбудить его, волшебница повернулась на другой бок. На профиль Драко падал трепещущий отблеск огня свечи, но черты утопали в полумраке. Глаза были закрыты, грудь мерно вздымалась и опускалась. Гермиона, затаив дыхание, пододвинулась ближе и, подумав совсем немного, все же поделилась пледом и накрыла тело Драко. В помещении действительно было прохладно. Посчитав, что теперь она имеет полное право прижаться к нему исключительно как к источнику тепла, Гермиона подобралась совсем близко и опустила голову около его плеча. Драко не шевелился, видимо, заснув крепким сном. Приподнявшись и внимательно посмотрев на лицо спящего еще несколько секунд, она нерешительно оперлась на локоть и подышала на заледеневшие кончики собственных пальцев.

Закрыв глаза, Малфой мучительно выжидал. Прощание вышло странным и скомканным, но менять что-то было уже поздно. Оставалось только дождаться, пока она заснет, и тогда незаметно уйти. Он хотел поскорее рассказать Нотту план и возвратиться в особняк Паркинсонов, пока его отсутствие не было замечено. Драко, конечно, придумал оправдание на всякий случай, но не слишком надеялся на него. Протеус был слишком бдительным после побега сына.

Некоторое время в комнате стояла мертвая тишина, и только острые крупинки снега бились в стекло, привлекаемые тусклым светом из окна. Через несколько минут, проведенных в обездвиженном состоянии, Драко ощутил накатывающую на него сонливость. Он не смыкал глаз с той ночи, когда был совершен побег, и накопившаяся усталость наконец решила дать о себе знать. Борясь с сонливостью, Драко не услышал, как зашуршала постель. Кровать едва ощутимо дрогнула, но в следующую секунду тело обдало теплом накинутого пледа, и сон мгновенно испарился из сознания. Малфой прислушался. Близкое к уху сбивчивое дыхание привлекло внимание и слегка взволновало, но он не смел подавать вида.

Гермиона последний раз выдохнула теплый воздух на почти отогревшиеся пальцы и приблизила ладонь к глазам Драко. Поводив ею перед лицом и убедившись, что он спит, волшебница задержала дыхание и кончиком пальца отвела упавшую на лоб светлую прядь одним быстрым движением. Пугливо отдернув руку, она замерла в ожидании, но Малфой даже не поморщился во сне. Выдохнув с облегчением, Гермиона с интересом посмотрела на бледное лицо. Её мизинец осторожно прошелся по линии носа, задержавшись на небольшой горбинке, и спустился к губам. Драко все еще спал, и она неосознанно улыбнулась. Костяшки пальцев прикоснулись к губам и слегка потерли сухую кожу.

Приподнявшись еще больше и отведя волосы за спину, Гермиона склонилась над лицом спящего и замерла. Малфой выглядел безмятежным и спокойным. У неё захватило дыхание. Раньше казалось, что черты его лица были слишком резкими, словно предупреждающими о непростом характере владельца. Может быть, таковыми они казались как раз из-за знания о том, какой Малфой человек, но Гермиона совершенно точно помнила, что полгода назад не могла найти в нем ни одной привлекательной черты. Теперь глубокие линии скул, придающие лицу осунувшееся и усталое выражение, не вызывали отталкивающих ассоциаций. В подтверждение этих мыслей теплые пальцы нежно пробежались по щекам. Сердце волшебницы сжалось. Когда глаза Драко были закрыты и не источали презрительный стальной блеск, он казался очень несчастным и измученным. Несмотря на то, что пришлось пережить ей самой, Гермиона искренне жалела Малфоя. Он перенес много плохого за время до и после Войны. Лишенный поддержки и понимания, Драко блуждал в руинах собственного сердца в абсолютном одиночестве. Брошенный, обманутый, снова брошенный, и так до бесконечности. Гермиона видела радость в последние годы, но вот было ли что-то хорошее в жизни Драко с того момента, как его семья свернула на неправильный путь? Тогда он был лишь ребенком, не знающим границ зла и предела истины. Сейчас в его чертах все еще было что-то от того заносчивого мальчишки, но это было так глубоко и так неуловимо, что казалось, будто детство было тысячу лет назад. Малфой выглядел старше своего возраста, и его светлые волосы в полутьме отливали снежной сединой.

Подавив желание всхлипнуть, Гермиона тихо вздохнула и склонилась над лицом спящего, чтобы запечатлеть на его губах осторожный поцелуй. Прикосновение оказалось мягким и сладким. Его запах захватил в плен большинство здравых мыслей, и Гермиона задержалась в одном положении немного дольше, чем следовало бы. Испуганно отпрянув, она закрыла рот рукой, ожидая, что Малфой вот-вот проснется, но светлые ресницы так и не поднялись.

Сначала Драко было смешно. Он искренне удивлялся тому, что Грейнджер действительно считала, будто он не чувствовал её прикосновений. Пальцы, порхающие по его лицу, слегка щекотали, но Малфой усиленно сдерживался, чтобы не выдать бодрствования. Тяжелый, надрывный вздох заставил его напрячься и прислушаться, но в следующий момент теплые губы накрыли его рот в недвижимом поцелуе, и Драко забыл, что должен дышать. Запах Грейнджер вскружил голову, кожа на руках начала зудеть – хотелось притянуть её за талию и прикусить наглые губы, но ошеломление позволило сдержать инстинктивные порывы. Гермиона порывисто отпрянула, и ему потребовались все душевные силы, чтобы изобразить спокойное дыхание. Что она творила? Зачем? Нельзя было поверить, что Грейнджер действительно желала близости с ним, ведь это была… Грейнджер, черт возьми!

Драко усомнился в своих предубеждениях, едва прохладная ладонь легла на его шею и заскользила вниз, к груди. Гермиона остановила её, пытаясь почувствовать биение сердца, но ничего не ощутила, а потому рассеянно провела пальцами по торсу. Плед понемногу начал спадать с тела, но Драко было все равно на холод. От робких прикосновений становилось жарко, а дыхание безвозвратно сбивалось. Малфой понимал, что, если Гермиона не прекратит эти домогательства, все закончится совсем не так, как он изначально планировал. Это не могло не злить, но Драко вряд ли смог бы отругать Грейнджер за то, что она хотела стать ближе. Ну конечно! Если бы она только знала, что это их последняя встреча, ни за что не стала бы так неразумно поступать. Если бы только она понимала, что у них нет будущего… Драко нахмурился, но Гермиона, занятая изучением его тела, не увидела этого. Пальцы заскользили по рубашке, сквозь неё ощущая твердость мышц и тепло кожи. На секунду показалось, что живот Драко напрягся от прикосновения. Взгляд нечаянно упал ниже, и волшебница, на секунду замерев, резко повернулась. Испуганный выдох сорвался с губ, когда вместо спокойно опущенных век она обнаружила недобро мерцающий взгляд.

– Все рассмотрела, что хотела? – хрипло спросил Драко, все еще не двигаясь. Лицо Грейнджер, пойманной на «преступлении», выглядело, как минимум, забавно.

– Я… – она открыла и закрыла рот, понимая, что оправдываться бесполезно. – Прости, что разбудила тебя… – она нервно заправила прядь за ухо, но сделала это так быстро, что та снова выбилась. – Спи, я больше не буду мешать. Пойду к камину и… – договаривать это она собиралась уже у двери, но ретироваться не удалось.

Драко схватил её за запястье, крепко сжав пальцы, и дернул на себя, одновременно поднимаясь из лежачего положения. Чуть не ударившись головой о спинку кровати, Гермиона поперхнулась воздухом и надрывисто выдохнула, ощутив на себе тяжесть разгоряченного тела.

– Хотела сбежать, не разобравшись с последствиями? – Малфой иронично изогнул бровь, зажимая второе её запястье все той же рукой и окончательно обездвиживая.

– Я, я… – Гермиона не чувствовала такого стыда уже очень давно, и поэтому упрямо прятала взгляд. Вернувшийся на место рассудок бесстрастно взирал на бедственное положение, а эмоции, доселе ликующие, испуганно жались в уголках сознания.

– Грейнджер, – глухо выдохнул он, вжимаясь в неё бедрами. Гермиона, почти не отдавая себе отчета о действиях, изогнулась в пояснице в желании теснее прижаться к твердому телу. Бедром она чувствовала его возбуждение, и от этого приходила в ненормальный восторг, за который раньше обязательно стала бы презирать себя. – Надеюсь, ты знала, чего хотела, когда провоцировала меня. Кто бы мог подумать… – он приблизился к её уху и тихо хмыкнул. По спине побежали мурашки.

О, Гермиона знала, чего хотела! Именно поэтому она больше не отводила взгляд и не пыталась найти себе оправдание. Они оба были взрослыми людьми, в конце концов, и если хотели стать ближе, стоило прямо говорить о своих желаниях. Шумно дыша ртом, Гермиона призывно посмотрела ему в глаза и, казалось, даже коварно улыбнулась.

– Ведьма, – прошипел он и вжал запястья в жесткий матрас еще сильнее. Дороги назад уже не было. Пальцами свободной руки вонзившись в мягкие волосы, он повернул голову девушки в сторону и склонился над тонкой шеей. Почувствовав её запах в такой одуряющей близости, Драко не удержался и прикусил тонкую кожу. Язык медленно прошелся по месту укуса, и Гермиона не сумела подавить тихий вздох, наполненный ликованием и наслаждением. Малфой обреченно подумал о том, что Грейнджер, как и обычно, безжалостно надругалась над его планами, и это заставило его оставить на матовой коже яростный засос. Посмотрев на багровое пятнышко, Драко на несколько мгновений замер. Он вдруг подумал о том, что эта метка останется на коже Гермионы всего на несколько дней, но исчезнет намного позже его самого. Это было почти клеймом, собственнической отметиной. Горькая мысль пронзила его возбужденное сознание: этому крошечному знаку будет суждено когда-нибудь исчезнуть, и тогда ничего, совсем ничего не останется в этом мире от Драко Малфоя.

– Слушай меня, – он внезапно отмер, и Гермиона вздрогнула, широко и доверчиво распахнув глаза. – Ты только моя, ясно?

Волшебница растерялась, но озадаченно кивнула.

– И будешь всегда. Скажи это, – в его глазах читалось нечто странное, совсем не характерное для тех эмоций, что он должен был испытывать. Гермиона прищурилась и с ужасом поняла, что Малфоя почти трясет.

– Что с тобой?

– Скажи, Грейнджер! Скажи немедленно! – громче, чем следовало бы говорить в помещении с такими тонкими стенами, крикнул Драко и снова припал губами к шее, оставляя багровые пятна все ниже. Ему казалось мало, так невыносимо мало этих отметин, чтобы удержать её рядом, и Драко продолжал, хотя губы уже горели, а Гермиона принялась высвобождать руки.

– Драко! – она пошевелила саднящими запястьями и рванула их на себя, когда Малфой припал к её ключицам. – Да что с тобой, черт возьми? Что происходит?

Вцепившись в его волосы, она заставила Драко посмотреть на себя. Его взгляд выражал пустоту напополам с чем-то, странно похожим на безумное отчаяние. Взгляд лихорадочно скользил то по её лицу, то по шее, а тяжелое дыхание хаотично срывалось с припухших губ.

– Я всегда буду рядом, – тихо, но уверенно сказала она, когда взгляд Драко наконец смог сфокусироваться. – Всегда.

– Да, – он был недвижим еще несколько секунд, а потом припал к её рту в нетерпеливом поцелуе. Грейнджер всегда действовала на него подобно успокоительному зелью. Поцелуй продолжался всего десяток секунд, но едва Гермиона включилась в темп, приспосабливая свой язык к чужим прикосновениям, Драко оторвался и медленно выдохнул. Мысли о скорой разлуке остались за пределами сознания. Слова Грейнджер звучали волшебно, и Малфой решил поверить в них хотя бы на короткий миг. Должен же он был получить хоть что-то взамен всех тех скитаний, что перенес? – Так для чего ты меня соблазняла? – он коварно улыбнулся, и его ладонь несильно сжала правую грудь. Гермиона шумно вдохнула и искривила губы в ответ. – Славно.

Ужасная клетчатая рубашка, которую удалось раздобыть в доме, оказалась расстегнутой в несколько движений. Воодушевленная развитием событий Гермиона смутилась, когда взгляд Драко остановился на её ничем не прикрытой груди. Захотелось сорваться и убежать, но его тело по-прежнему крепко прижимало её к кровати. Прохладные пальцы коснулись обнаженной кожи, и волшебница вздрогнула всем телом. Малфой с интересом наблюдал за переменами в её мимике, едва ощутимо скользя ладонью по груди. Сначала волшебница только жмурилась и закусывала губу, но потом, устав сжимать кулаками собственную одежду, руками огладила его плечи, пробежалась пальцами по шее и скользнула ими в мягкие растрепавшиеся волосы. Драко поддался этому прикосновению, и в следующее мгновение уже прижимался губами к её солнечному сплетению, а его ладони устремились к плоскому животу. Поочередно лаская языком то правую, то левую грудь, он изредка поднимал голову, чтобы насладиться видом покрасневших щек и влажных раскрытых губ. Едва длинные пальцы пробежались по обтянутым джинсами бедрам, Гермиона дернулась и изогнулась, чувствуя, как внутри что-то переворачивается. Ей захотелось тут же свести ноги, но Драко, вклинившись между ними, не позволил. Быстро приподнявшись, он требовательно приник к её рту, языком раскрывая дрогнувшие от порывающегося стона губы. Его пальцы принялись наощупь расстегивать джинсы, но постоянно сбивались, потому что отвлекаться от губ Грейнджер, когда она так очаровательно всхлипывала в поцелуй, было почти преступлением. Наконец застежка поддалась, и Драко рывком спустил джинсы вниз, все еще стараясь не отвлекаться от поалевших губ. Наконец дыхание окончательно сбилось, и он отпрянул, набирая в грудь побольше воздуха. Рубашка душила, и он ловко расстегнул несколько пуговиц, обнажая грудь. Закатав рукава, до сих пор сковывающие запястья, Драко поднялся и подхватил стройные ноги под колени. Рывком приблизив её к себе, он до конца стянул джинсы и отбросил их в сторону.