Текст книги "Подвалы твоего сердца (СИ)"

Автор книги: hazy forest

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 55 страниц)

Миссис Нотт была красивейшей женщиной всей Англии по мнению её маленького сына. Её внешность отличалась от той, которой можно было бы охарактеризовать всех аристократок Соединенного Королевства. Мисс Хардвуд, попавшая в Хогвартс практически сразу после переезда из родины её матери – Греции, в Англию, отличалась слегка смуглой кожей и темным, полным таинственности, взглядом. Стесняясь своих вьющихся волос, мисс Хардвуд всегда собирала их в тугие высокие прически, создающие иллюзию идеального порядка, однако в семейном кругу её часто видели с распущенными локонами. Главнейшей чертой, которая ярко выделяла девушку на фоне всех остальных, являлась смелость, нередко граничащая с безумством. Окончив Хогвартс на факультете Когтевран, юная леди отправилась в Академию Высшей Магии, где и познакомилась с будущим мужем. Как и принято в высокопоставленных семьях, брак не заставил себя долго ждать, однако это все-таки была любовь. Безумная, всеобъемлющая, но все же менее сильная, чем идеи Темного Лорда. В тот год, когда почтенная леди ушла из жизни, Теодору исполнилось только шесть. В официальном заявлении было объявлено, что миссис Нотт скончалась из-за родового проклятья.

На маленькие плечи ребенка взвалилась непосильная ноша: одиночество. Он знал истинную причину гибели матери, а потому не мог верить больше ни одному человеку, входившему в их фамильное имение. Завести друзей ему не удалось и в Хогвартсе. Общественная жизнь на первых курсах как-то не заладилась, но юный Нотт имел далеко не посредственные способности и тягу к знаниям, а потому его существование в Школе Чародейства и Волшебства можно было назвать сносным. Один учебный год сменялся другим, заканчивались одни предметы и начинались другие, год совершал круг, но Теодор понимал, что буквально каменеет.

Это был первый день его пятого года обучения в Хогвартсе. Промозглая осень окутала вокзал, и все студенты отчаянно кутались в шарфы, весело переговариваясь. Уже знакомое предвкушение буквально пронизывало каждого из подростков. Все ждали начала нового учебного года, радостно встречали друзей и знакомых, по которым успели соскучиться за три месяца, обсуждали свежие новости и слишком часто и громко смеялись. Теодор не чувствовал ничего. Стоя поодаль от толпы, он спокойно наблюдал за бегом людей, вслушивался в робкий гомон первокурсников и ловил равнодушные взгляды слизеринцев. Нотт уже не замечал привычной тошноты от наскучившей обыденности.

«А я говорю, что тебе не помешало бы прочитать хоть одну книгу из рекомендованных нам на лето! Рональд! Ты меня слышишь?!»

Громкий голос почему-то перекрыл смешанный шум перрона. Нотт поднял взгляд, и в глаза ему ударила теплота образа худощавой гриффиндорки, так ярко выделяющейся на фоне серости непогоды. Она ослепила, словно яркий солнечный луч, пробившийся сквозь плотные тяжелые занавески в безысходной темноте комнаты. Каштановые волосы, из-за влаги вовсе пришедшие в хаос, плавно вздымались на ветру, и легкое чувство ностальгии охватило сердце слизеринца. Недовольно нахмуренные брови делали её взгляд почти черным, но в тот момент, когда Грейнджер вдруг посмотрела на юношу, глаза распахнулись и налились теплым ореховым цветом. Теодор долго думал над тем, как можно было бы описать то, что произошло перед посадкой на Хогвартс Экспресс, однако пришел только к одному: Гермиона опалила все его существо одним лишь взмахом ресниц. По венам побежал огонь, все события вдруг закрутились в один узел и раскрутились, раскидывая мысли в хаотичном порядке. Долгими бессонными ночами он жалел о том, что не ответил на тот короткий кивок, что был ему подарен в роковой день.

Он видел Гермиону Грейнджер раньше и даже как-то перебрасывался с ней парой фраз, связанных с учебой, однако никогда ранее сердце Нотта при этом не билось в бешеных конвульсиях. Только когда черты лица смелой гриффиндорки заострились, волосы налились более насыщенным цветом, а фигура округлилась, Теодор понял, насколько Гермиона похожа на его покойную мать. А дальше все покатилось по наклонной. Нотт начал наблюдать за отважной подружкой Поттера, замечать все больше похожего, тем самым питая растущие внутри чувства.

Ему было известно, что Грейнджер хороша почти во всем, однако с зельеварением, а в особенности с профессором Снеггом, у неё откровенно не складывалось. Нотт с улыбкой вспоминал те несколько раз, когда он тайно помогал ей с зельями. Профессор, разумеется, это заметил, и снял с обоих факультетов по десять баллов. Причины зельевар не назвал. Все удивились штрафным очкам, а Теодору стало стыдно. Были еще ночные прогулки под невидимыми чарами, долгие часы в библиотеке за неловким подглядыванием, и еще много всего, о чем слизеринцу было бы стыдно говорить.

Нотт упустил Гермиону трижды. Сначала он не предпринимал попыток сближения из-за собственной неопытности и застенчивости, а потом наступили темные времена. У Нотта возникла еще одна причина ненавидеть Волан-де-Морта и его идеи. За то время, что Гермиона отсутствовала в Хогвартсе, проводя время в опасных приключениях, Теодор заметно осунулся и практически перестал спать. Он первым хватался за Ежедневный Пророк, чтобы узнать хоть что-то, однако почти всегда откидывал его с отрешенным выражением лица. О Гермионе за время сопротивления было известно ничтожно мало. Никто не знал и о том, что в финальной битве великую Гермиону Грейнджер могли убить. В общей суматохе ни один человек не успел заметить, как в спину девушке летит зеленый магический луч, заряженный смертельным проклятьем. Теодор помнил только собственный крик, луч света, а потом его губы прошептали непростительное первый и последний раз в жизни. Пожиратель, поднявший палочку на подругу Гарри Поттера, умер, даже не успев осознать того, что пал от заклятья сына своего сотоварища.

Когда же все мало-помалу улеглось и Гермиона вернулась в Хогвартс заметно подавленной, но все же полной энергии, выяснилось, что место в её сердце уже занял Уизли. Теодор помнил, как раздосадованно саданул кулаками по столу в общей гостиной Слизерина, когда какие-то девчонки начали болтать про отношения Героев Войны. Он опять не успел. Снова допустил непростительную ошибку, однако вмешиваться в эту любовь не хотел. Потому что понимал: он не имеет права. Теодор обещал себе, что он не будет таким же, как его отец, и ни за что не причинит вред женщине, которую боготворит.

Но судьба выдала ему еще один – последний – шанс. Малфой. Он был ключом к победе и самой большой помехой. Когда Теодор узнал, что Гермиона наконец-таки порвала с Уизли, все те чувства, закованные в глубинах его сердца, вдруг взорвались и заполнили голову и сердце. Он больше не боялся проигрыша, потому что осознавал ценность возникших возможностей. Гермиона словно спустилась с пантеона. В определенный момент ему даже показалось, будто она несмело протянула к нему руку.

Но сейчас, стоя в кабинете директора уже который раз за день, Теодор с леденящим душу ужасом думал о том, что теряет Гермиону в третий, самый последний раз.

– Он не виноват! – яростно доказывала гриффиндорка. – Малфой был на пределе из-за возмутительных высказываний Рона, но взрыв произошел не из-за стихийного выброса магии.

– Это так? – Минерва напряженно посмотрела на Драко, чья сгорбленная фигура в неопределенности застыла у стеллажа с книгами.

– Да, – глухо отозвался слизеринец. – Теодору удалось выяснить, что Уизли напоили зельем ярости. Очевидно, его направленность была рассчитана на меня.

– Мистер Нотт? – директор поправила очки, задумчиво переводя взгляд на старосту школы.

– Что? – очнувшись от глубоких размышлений, Теодор сперва не понял, о чем его хотят спросить, но потом, столкнувшись взглядом с умоляющими глазами Гермионы, собрался.

– Да, в крови Рона обнаружено упомянутое зелье.

– Как же оно попало к мистеру Уизли?

– Он еще не очнулся. Как только это произойдет, мы опросим его. Зелье могло попасть в организм через еду или напиток, – отстранённо пробормотал Теодор. – Во время обеда?

– Невозможно, – отрезала Макгонагалл. – Никто не имеет доступа к кухне, кроме эльфов. К тому же вся пища проходит проверку на безопасность. Иначе она просто не попадает на столы студентов.

– Подождите, – встрепенулась Гермиона. – За обедом Рон уронил свой стакан, а потом он снова наполнился. Возможно ли, что кто-то подмешал зелье в новый напиток?

– Ученик не смог бы такого сделать. Чтобы незаметно переместить зелье в жидкость, да ещё и на расстоянии, нужно обладать очень большими способностями. Для этого требуются годы тренировок.

– Значит, подмешавший зелье – не студент? – Нотт напряженно выдохнул, обменявшись встревоженным взглядом с Малфоем.

– Боюсь, что так. Если, конечно, мистер Уизли не употребил зелье иным образом, – развела руками Минерва.

– Но зачем кому-то не из студентов меня подставлять? – Драко повел плечами. – Тем более, если этот волшебник как-то относится к Пожирателям. Насколько мне известно, они хотели бы привлечь меня на свою сторону.

– Хогвартс – одно из самых защищенных мест Магического Мира. Тот, кто подмешал зелье, добивался вашего исключения. Вне стен школы добраться до вас будет значительно проще, – нервно отбарабанив по столу пальцами, Минерва закусила губу. – Если это и правда дело рук оставшихся Пожирателей, нам всем стоит быть более внимательными. Они среди нас.

В кабинете заледенело молчание. Все переосмысливали сказанное директором, отказываясь верить в происходящее. От войны устал каждый.

– Откуда мне знать, что это не кто-то из вас? – Драко неопределенно хмыкнул, останавливая взгляд на Нотте. – Для того, чтобы приготовить зелье, необходим доступ к личным вещам человека, против которого оно направлено. Со мной в комнате живут только двое, но Блейз не причастен к Пожирателям и вряд ли стал бы подписываться на что-то подобное. Ко всему прочему, подмешавший зелье был одним человеком, а тот, кто учинил взрыв – другим. И это был определенно студент.

– Если бы я был связан с теми, о ком ты говоришь, то не допустил бы проверки крови Рона Уизли на подозрительные элементы! – сдерживая гнев, процедил Теодор и взглянул на Гермиону, ища поддержки. Но гриффиндорка и сама была настолько растеряна, что сумела только перевести диалог в другое русло:

– И правда! Почему тот, кто подмешал зелье, не подумал об этом? Вряд ли Пожиратели такие уж глупцы. Они не могли упустить из вида того, что Рона могут проверить!

– Но упустили, – Макгонагалл отвела глаза. – Вероятно, они посчитали, что в случае мистера Малфоя особенных разбирательств не будет.

– Не думал, что моя поганая репутация когда-нибудь послужит спасению от отчисления, – горько усмехнулся Драко и снова оперся спиной на книжный шкаф. Он до сих пор пребывал в некотором шоке от произошедшего, а еще в груди юноши отчетливо копошился страх. Он знал, кто такие Пожиратели, даже лучше, чем Грейнджер, и оттого чувствовал себя куда более уязвимым.

– Что ж, самое ужасное в том, что все произошло на глазах мистера Волнера. Мне еще предстоит долгий и сложный разговор с профессором. Надеюсь, получится убедить его в вашей непричастности, – Минерва задумчиво покачала головой. – Я наведаюсь в кабинет нумерологии и попытаюсь определить причину разрушения. Магия оставляет особые следы, так что у меня, вероятно, получится определить её характер. А теперь идите. Вам всем нужно отдохнуть и набраться сил. И помните, о чем я сказала: будьте крайне осторожны и внимательны.

Когда все они покинули кабинет директора, уже приближался вечер. Гермиона чувствовала себя полностью вымотанной этим днем и мечтала поскорее добраться до кровати. Ей было не до решения сложных загадок. Из-за усталости гриффиндорка даже не замечала те убийственные взгляды, которыми обменивались Нотт и Малфой.

– Грейнджер, – позвал Драко, бесцеремонно вклиниваясь между ней и Теодором. – Я подумал, что стоит быть осторожнее с некоторыми людьми. Мы же не знаем, кто они на самом деле, – по язвительному тону нельзя было не догадаться, о ком именно идет речь. – Я согласен.

– На что? – безэмоционально отозвалась девушка.

– Быть твоим партнером на репетициях.

– Правда? – Гермиона постаралась спрятать торжественную улыбку, однако Малфой все равно её увидел. В груди слизеринца разлилось подозрительное тепло.

– В этом нет необходимости! – Нотт остановился, внимательно вглядываясь в лицо гриффиндорки. Он надеялся увидеть обреченность, неудовольствие и страх, но волшебница отчего-то была вполне счастлива. Это снова наталкивало на мысль о том, что он теряет её окончательно.

– Есть идеи получше? – язвительно усмехнулся Драко, приподнимая бровь.

– Я найду обратное заклятье совсем скоро.

– Так уверен в себе? Его не существует.

– Заклятье есть. Стоит только поискать, – настойчиво продолжил Нотт, слегка наступая на Драко.

– Это только наше с Грейнджер дело. Не вмешивайся, будь добр!

– Прекратите! – Гермиона удержалась от того, чтобы зажать уши руками. – Вы еще не устали от ругани? Теодор, – обратилась девушка к слизеринцу, понадеявшись на его адекватность. – В любом случае, мы должны репетировать. Ждать нет смысла. Если ты найдешь антизаклятье – прекрасно. Если нет – мы просто продолжим репетировать по моему плану.

– Сегодня ты говоришь на удивление правильные вещи, – усмехнулся из-за её спины Малфой, и Нотт гневно посмотрел на него.

– О, ты тоже! – Гермиона резко повернулась к нему, почти хлестнув своими волосами кожу щек Драко. – Просто заткнись! Я уже устала от этих препираний! Хватит ругани, лучше найдите партнершу для Теодора! И позаботьтесь о том, чтобы она не разболтала лишнего про чары.

Малфой хотел ответить что-то дерзкое, но, увидев полные утомления глаза гриффиндорки, решил пожалеть её нервы и благоразумно замолчал.

– Я ухожу, – тихо заявила Гермиона и, еще раз строго взглянув на парней, уверенной походкой направилась прочь. Именно в этот момент ей почему-то вспомнились дни её приключений, когда скука не могла даже сниться, потому что Гермиона почти не спала. Кое-что с этих времен все же изменилось. Новые приключения отдавали тяжестью серьезной ответственности, а друзьями по несчастью были уже не родные и добрые мальчики, а два надменных слизеринца, которые постоянно сталкивались друг с другом. Как гром и молния, они не уставали терзать её безоблачное небо мира, и девушка с ужасом понимала, что ей это нравится.

***

Ни у одного человека нет слуха, зрения и интуиции лучше, чем у ревнующей женщины. Пэнси Паркинсон, страдающая самой большой из болезней человечества – неразделенными чувствами, считывала каждый взгляд, брошенный Драко на того или иного человека. Проницательная слизеринка не могла не заметить того, что между её экс-бойфрендом и Грейнджер что-то происходит. Когда она, окутанная дымом, услышала голос ненавистной гриффиндорки, зовущий Малфоя по имени, все внутри перемешалось. Гарь разрухи и чувство ненависти смешались воедино, усиливая ревность в сто крат. Пэнси так и не удалось найти Драко во всем этом бардаке, а когда дымовая завеса рассеялась, она обнаружила, что оба исчезли.

Если бы Паркинсон спросили, что она ненавидит больше всего, слизеринка дала бы довольно четкий и краткий ответ: бессилие и Грейнджер. Девушка металась меж коридоров замка очень долго, но так и не смогла обнаружить сбежавших вместе студентов. Подсознательно Пэнси признавала, что нашла бы их, если бы не боялась увидеть то, что могло разбить её сердце окончательно. В расстроенных чувствах она вернулась в подземелья. Взрыв в кабинете нисколько не волновал её. Разве что хотелось бросить в Уизли парочку проклятий, чтобы он больше не смел распускать свой поганый язык. Неудивительно, что у Драко произошел стихийный выброс магии. Пэнси прекрасно понимала, как трудно сдержать гнев в определенных ситуациях.

Но когда Малфой вдруг подсел к ней на трансфигурации, Паркинсон горячо поблагодарила Мерлина за подобное благословение. Губы волшебницы, не улыбавшиеся вот уже целую вечность, тут же покрылись мелкими трещинками.

«Пэнси, я могу на тебя рассчитывать? Есть очень важное дело», – доверительно прошептал тогда юноша, подвигаясь ближе. Драко мог и не спрашивать. Слизеринка повиновалась бы любому его приказу. Однако то, о чем он попросил, застало врасплох. Паркинсон даже не успела отказаться – настолько опешила.

«Ты не должна никому ничего рассказывать, это останется тайной между нами», – делая акцент на два последних слова, прошептал Драко и улыбнулся ей той самой сражающей наповал улыбкой. То есть, дерзкой и властной.

«Что я получу взамен?»

«Ну, скажем, выгодную пару на выпускной»

«Я согласна»

«Я так и думал»

Уже стоя в зале для репетиций, она мысленно самоуничтожалась и пронзала Грейнджер яростным взглядом. Та словно не замечала этого, нервно теребя в руках край собственной бордовой кофты. Девушка постоянно озиралась по сторонам. Слизеринцы опаздывали.

Гермиона считала свой план удачным вплоть до этого момента. Когда же волшебница наконец открыла глаза на все его нюансы, то просто пришла в ужас. Она была вынуждена прикасаться – обнимать, прижиматься – к Малфою. К человеку, с которым была связана извращенскими чарами его предков. К человеку, с которым каждый физический контакт перерастал в похоть и бездумную страсть. Да, Гермиона явно не рассчитала чего-то очень важного, и ревнивые взгляды Пэнси были тому подтверждением.

– Девушки? – двери в зал распахнулись, к ним легкой походкой направился мистер Нью, учитель по танцам, специально прибывший в Хогвартс ради репетиций со старостами. Обладая весьма худощавой фигурой и достаточно преклонным возрастом, мужчина был похож на ветвь высохшего дерева. Его маленькие темные глаза в противовес прыти движений перемещались от предмета к предмету очень плавно и медленно. Короткие черные усы как-то смешно гармонировали с кудрявыми волосами и красными подтяжками. Гермиона старалась вспомнить, на какого из героев комических маггловских сериалов был похож мистер Нью, но додуматься так и не смогла. Выражение лица преподавателя отражало некоторое замешательство, и девушка собралась с духом. Следовало объяснить учителю присутствие на занятиях других студентов. – Это будет весьма сложно, но мы обязательно справимся!

Гермиона и Пэнси изумленно переглянулись. Казалось, мистер Нью совершенно не удивлен. Но размышлять над поведением преподавателя слишком долго не получилось. Вслед за ним в зал зашли Нотт и Малфой. Оба они выглядели достаточно раскованно, однако на лице Драко сияла особая самодовольная усмешка, а это значило, что он отличился какой-то гадостью совсем недавно. Гермиона с замиранием сердца наблюдала, как Малфой подходит все ближе, оценивая её внешний вид пристальным взглядом. Сам слизеринец выглядел дорого и изящно. Черная рубашка, заправленная в брюки, плотно облегала его фигуру и широкие плечи. Рукава были закатаны по локоть так же, как и у Теодора, однако даже эти детали не делали слизеринцев похожими хоть немного.

Нотт, в отличие от Малфоя, не старался произвести ни на кого впечатления, и всем видом показывал простоту и ненаигранность поведения. Да, он не хотел производить впечатления, но все-таки производил. Пэнси смотрела на подошедшего к ней партнера слегка удивленно. Раньше их с Ноттом пути пересекались крайне редко, и Пэнси особенно не обращала внимания на старосту мальчиков. До старших курсов он выглядел не слишком привлекательно и эффектно. Вечно опущенная голова, ссутуленные плечи и длинные несобранные волосы, мягко говоря, не делали его популярным у женской половины Слизерина. Все, что Пэнси было известно о Теодоре до сих пор, ограничивалось тремя вещами: он был богат, умен, и семья Ноттов состояла в числе Священных двадцати восьми. Кажется, этого было достаточно для того, чтобы общаться с ним ради выгоды и союза в перспективе, но к тому времени Пэнси уже повязла в своем обожании к Малфою и не собиралась сворачивать с намеченного пути. Позже Теодор все-таки возмужал. Начало шестого курса ознаменовалось шумихой среди девочек, потому что Нотт в новый учебный год вошел совершенно иным человеком. Он сменил прическу, отрезав длинные волосы и сделав удачную стрижку. Ещё, кажется, прибавил в плечах и привел мышцы в тонус, но нельзя было сказать однозначно, приложил он к этому усилия, или же так начало казаться из-за того, что слизеринец перестал носить мешковатую одежду. Говоря языком сплетниц, Теодор буквально «расцвел» на глазах. Преображение повлекло за собой взрыв интереса, однако Нотт от него легко избавился, используя молчаливость как главное оружие. Пэнси не интересовали парни кроме Драко в принципе, и потому Нотт оставался незамеченным ровно до этого момента. Они смотрели друг на друга будто оценивающе, и Теодор буквально читал по глазам Паркинсон о том, что она нисколько в нем не заинтересована. Нотт выдохнул с облегчением.

– Я осведомлен о вашей ситуации и все прекрасно понимаю, – Нью хлопнул в ладоши и растянулся в неловкой улыбке. – В этом году директор пожелала видеть что-то необычное и… чувственное. Кто же знал, что подобные запросы встретят столько сопротивления!

Все то время, пока учитель усердно выговаривал каждое слово, Малфой смотрел на Гермиону с легкой усмешкой предвкушения. Внешний вид девушки снова не удовлетворял его, но Драко в некотором смысле был доволен. Он не хотел, чтобы Грейнджер наряжалась в компании Нотта и напрашивалась тем самым на комплименты. Стоило мистеру Нью повернуться в сторону слизеринца и гриффиндорки, Драко тут же состроил до жути серьезное лицо и согласно кивнул. Это выглядело очень смешно, и потому Гермиона негромко хмыкнула, тем не менее завладев вниманием Теодора. Во взгляде Нотта было столько сожаления и боли, будто её сейчас будут пытать на электрическом стуле по его вине. Гермиона спешно отвела глаза, пытаясь собраться и подготовиться к занятию.

– Сегодня разберем несколько начальных движений и вальсовый шаг, с которым, я уверен, у вас проблем не возникнет.

– Грейнджер, готова? – насмешливо поинтересовался Малфой, делая еще один шаг по направлению к гриффиндорке.

– Разумеется, – бесстрашно вскинула подбородок она. – А ты готов?

– О да, – зловеще прошипел он, не скрывая злорадной улыбки. – Я весь в предвкушении.

– Только без фокусов, – пригрозила Гермиона, послушно приближаясь к слизеринцу.

– Ради Мерлина, Грейнджер! Я же волшебник, – притворно поморщился Драко.

– Итак, встаньте друг напротив друга на расстоянии вытянутой руки. Сейчас мы начнем, – преподаватель еще раз хлопнул в ладоши и переключился на пару Нотта и Пэнси. Выражения их лиц оставались кислыми. Слизеринцы поглядывали друг на друга с осторожностью и некоторой неприязнью. Обоим не нравилось то, что происходит.

– Спасибо за то, что согласилась, – тем не менее тихо произнес Теодор для того, чтобы разрядить напряженность. Им предстояло репетировать вместе вплоть до выпускного, и стоило наладить хоть какие-то положительные отношения.

– Я сделала это не ради тебя или Грейнджер, – тут же резко ответила Пэнси, все же вставая напротив Теодора.

– Я знаю.

– Прекрасно. Тогда не будем играть в хороших приятелей. Мне не нужен очередной поклонник, Нотт.

Теодор хмыкнул, и на мгновение его лицо просияло искренним весельем. Самомнение Пэнси забавляло его. Девушка была похожа на маленькое сосредоточие недовольства и ерничества, и на контрасте с высоким и благодушным Теодором выглядела весьма забавно. Если по виду слизеринца нельзя было сказать, что он чем-то сильно недоволен, то вот Пэнси была открытой книгой. Теодор ценил чужую эмоциональность, поскольку на собственную был неспособен.

– Для начала, юноши, вы должны пригласить своих дам на танец и сделать это красиво и непринужденно. Подайте руку и выведите девушек в центр зала, – начал мистер Ньют. – Смотрите друг на друга и никуда более.

– Мисс, – манерно произнес Малфой, слегка наклоняясь и протягивая Гермионе раскрытую ладонь. – Разрешите пригласить вас на лучший танец в вашей скучной жизни.

– Для того, чтобы он был лучшим, моим партнером должен был быть не ты, – едва слышно процедила Гермиона, отвечая слизеринцу наигранной улыбкой. Когда её рука оказалась во власти Драко, он сжал её с такой силой, что волшебница неловко охнула. В глазах Малфоя мелькнул заметный только для опытного глаза гнев. Медленно Драко повел её ближе к центру и там остановился, круто развернув к себе. Гермиона неловко покачнулась и отвела глаза.

– Замечательно, мистер Малфой! Мисс Грейнджер, смотрите на партнера!

– Слышала? Смотри на меня, – довольно прошептал Драко и, не дожидаясь команды преподавателя, опустил ладонь на талию девушки, слегка придвигая её к себе. Гермиона подняла на него вымученный взгляд, и Драко не сдержал улыбки.

– Как вы объяснили мистеру Нью нашу ситуацию? – чтобы отвлечься от волнения, спросила Гермиона, осторожно опуская собственную ладонь на плечо Драко.

– Ну… – Малфой медленно проследил за тем, как её тонкие пальцы слегка сжали ткань рубашки. – Мистер Нью в юности перенес большое предательство на любовном фронте и поэтому охотно вошел в наше положение.

– И какое же у нас положение?

– Двух безумно влюбленных друг в друга людей, – беззаботно парировал Драко, слегка сжав руку девушки. Она моментально покраснела и опустила глаза. – Не обольщайся, Грейнджер. Под «нами» я подразумевал также Нотта и Пэнси. Сейчас они изображают жутко ревнивую парочку. Стоило мне рассказать душещипательную историю их любви, и Нью сразу проникся к бедолагам сочувствием.

– Теодор и Паркинсон? – позабыв о смущении, Гермиона удивленно приподняла брови.

В это время учитель по танцам объяснил первое движение. Гриффиндорка внимательно проследила за ним, а потом, собравшись, повторила. Её рука взлетела вверх, тыльной стороной ладони девушка почти провела по щеке слизеринца. Касаться его она боялась, потому что те странные ощущения, не подлежащие объяснению, снова могли возродиться из глубин её души. Малфой следил за объяснением с легкой непринужденностью, в то же время успевая наблюдать за эмоциями Гермионы. Он слегка разозлился из-за того, что девушка так и не коснулась его, и потому перехватил её руку немного жестче, чем следовало бы для танца. Следуя за наставлениями, Драко отвел руку гриффиндорки в сторону и застыл в правильной позиции.

– Думаешь, было бы лучше, если бы пару изображали мы? По школе может пойти слух, – Драко крепче сжал талию волшебницы. Он медленно шагнул вперед и назад, словно раскачиваясь, и Гермиона вторила ему, то и дело поглядывая на Нью. Тот умело танцевал с несуществующей партнершей, показывая движения то для девушек, то для парней.

– Слухи влекут за собой повышенный интерес, а он – разоблачение. Не думаю, что нам так уж необходимо делать связь между нами достоянием общественности. Это ведь она вынудила всех нас к маленькой лжи.

– Это абсурд! – Гермиона неуверенно рассмеялась, и Драко тут же почувствовал, что ему становится легче дышать. Взгляд Нотта позади перестал давить окончательно, а мысли о Пожирателях полностью испарились из головы.

Повторяя за учителем, Драко вскинул ладонь, соединяя её с ладонью гриффиндорки, и тут же опустил по вертикали, одновременно сцепляя их пальцы в замок. Волшебница затаила дыхание, тут же потеряв способность отводить глаза в порывах жгучего стыда. Прикосновение Драко принесло нежное тепло и спокойную уверенность. Медленным вальсовым шагом они двинулись по кругу, почти не слыша ритмичного счета преподавателя. Гермиона смотрела в глаза давнему врагу и не находила в них отвращения или глумливого превосходства. Взгляд слизеринца был похож на гладь Черного озера, когда над ним, туманным и сонным, восходило теплое солнце. Тогда таинственный водоем единственный раз в сутки не казался зловещим и враждебным. Воды отливали розоватой дымкой, напоминающей о тех далеких днях, когда они еще не были названы таким неприглядным названием. Уловить этот пейзаж было так же сложно, как и выражение мягкости в глазах Малфоя. Именно она сейчас терпеливо полыхала в его взгляде. Гермиона испугалась, ведь никогда до этого момента не чувствовала такой теплоты в их отношениях. Нет, нельзя было сказать о каком-то безумном влечении или желании содрать друг с друга одежду и бешено совокупляться. Гермиона четко различала то, как ушла былая вражда, уступая место теплому доверию и странному, секретному для всего мира уединению. Движения и взгляды Малфоя обволакивали, укрывая её от внешней обстановки. Вместе они танцевали в магическом коконе – непроницаемом, изолированном, но очень уютном. В его пределах не имела смысла её кровь, его прошлое, их проблемы. Была только эта минута, наполненная бесстрашной и обоюдной искренностью.

– Ты, может, и не поверила бы в эту выдумку, – очнувшись от созерцания живых карих глаз, Драко сдержанно хмыкнул. – Но вот мистер Нью совершенно иного мнения. Посмотри, как он обхаживает эту сладкую парочку.

Учитель и правда уделял очень много внимания Теодору и Пэнси, в то время как они раз за разом бросали на него яростные взгляды, изо всех сил пытаясь отдавить друг другу ноги. Пэнси проклинала ту секунду, когда согласилась на просьбу Малфоя. Он объяснил ей ситуацию со связью весьма сбивчиво, но суть она уловила: Грейнджер и Драко не могли касаться кого-то кроме друг друга. Слизеринец назвал существование этого недоразумения чистой случайностью, но Пэнси все равно съедала ревность. Лучше бы он вообще ничего ей не говорил, ведь знание порой обременяет ненужными страданиями. Драко прекрасно понимал, у кого просил, и умело этим пользовался. Пэнси не разболтала бы его секрет ни за что на свете, ведь на кону стоял большой приз – его компания на выпускной вечер. Паркинсон просто не могла упустить такой шанс, и потому теперь была вынуждена делать вид, что вполне не против репетировать танец с Ноттом, который, к тому же, и двигаться-то толком не умел. Он постоянно вертелся к другой паре, и потому то и дело промахивался и оступался.

– Еще раз наступишь мне на ногу – я просто уйду, – прошипела Пэнси, сцепив зубы. Она послала наигранную улыбку в сторону прислушавшемуся к ним Нью, сильнее сжав плечо Теодора пальцами. Длинные ногти ощутимо впились в кожу. Слизеринец, наконец отвлекшись от рассматривания Грейнджер, нетерпеливо взглянул на Пэнси. – Что вы сказали этому ненормальному? Такое ощущение, что он следит только за нами.

– Что мы с тобой слишком влюблены, а ты – чрезвычайно ревнива, – с неприязнью отозвался он, и Пэнси распахнула глаза.

– Что?!

Нью тут же развернулся к ним, окидывая обеспокоенным взглядом.