Текст книги "Подвалы твоего сердца (СИ)"

Автор книги: hazy forest

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 55 страниц)

– Мистер Малфой, хорошо подумайте, прежде чем совершить это! – вслед крикнула директор, делая бессмысленный шаг вперед. – Министерство до сих пор наблюдает за вами! Не решайтесь на необдуманные поступки, ведь на кону честь вашей семьи!

Он застыл почти у выхода, и Гермиона, наблюдая за бывшим Пожирателем в такой непривычной близости, удивилась мраку, проникшему в каждую черту его лица. Малфой стискивал зубы, лишь бы не сказать что-то лишнее, и Гермиона почти кожей чувствовала исходящую от него негативную энергию.

– Мой отец в заключении, а мать вот-вот умрет от тоски и презрения общества, которое на нас свалилось! Как вы смеете оправдывать свои приказы благими побуждениями во имя моей семьи? – дрожащий голос Драко свидетельствовал о том, что он ходил по краю нервного срыва. В глазах застыла влага, которую он так и не мог выплеснуть наружу, будто одолеваемый проклятьем.

И в эту секунду что-то переменилось в сознании Гермионы, заставляя её опустить руку с палочкой. Она смотрела в лицо Малфоя и представляла, что произойдет, если он потеряет последние капли здравомыслия и воли. Да, её не касалась судьба Драко, но… Третьей войны волшебный мир мог и не выдержать.

– Я буду сопровождающим… – тихий голос разнесся по кабинету, и Гермиона удивилась его слабости и неуверенности. Взмахнув палочкой, она оказалась видимой для присутствующих, и в глазах Драко застыло немое удивление. На секунду он даже позабыл о причине своих трясущихся рук, а потом, осознав, кто стоит перед ним, презрительно фыркнул.

– Мисс Грейнджер? – Макгонагалл знала о присутствии Гермионы в кабинете с самого начала, так что была совсем не удивлена.

– Простите за вторжение. Я не должна была подслушивать, – стыдливо потупив взгляд, Гермиона постаралась отвлечься от мысли о том, что Драко до сих пор внимательно наблюдает за ней. – Но я не могла не предложить свою кандидатуру. В Министерстве меня знают, так что проблем возникнуть не должно.

– Героиня Второй Магической решила выгулять Пожирателя на коротком поводке? Не много ли чести, Грейнджер? – хмыкнул пришедший в себя Драко, поведя плечом. Внимание подружки Поттера было непонятным для него, и Малфой тут же подумал о том, что, возможно, она страдает от дефицита его внимания.

– Придержи язык, – огрызнулась Гермиона, уже жалея о том, что вызвалась помочь Малфою покинуть школу. – Ты сейчас не в том положении, чтобы язвить, и учти: еще хоть слово, и я не буду столь благосклонной.

Их глаза встретились, но на этот раз Гермиона не могла вынести его яростного взгляда, а потому поспешно обратилась к Макгонагалл:

– Так что насчет моего предложения? – договорив, волшебница нервно выдохнула, и это не укрылось от внимания хищно оскалившегося Драко.

– Думаю, что это вполне приемлемо, – уже мягче ответила директриса, удовлетворенно складывая руки на груди. Она хотела торжествующе улыбнуться, но это было бы не совсем уместно в такой напряженной обстановке. – Мистер Малфой?

Драко поднял голову на директора, и прядь светлых волос, выбившись из пробора, упала на лоб, развенчивая образ педантичной собранности и ухоженности. – Это ваш единственный шанс, – надавила Макгонагалл, видя, что он колеблется. Взглянув на Гермиону с осторожной ненавистью, Малфой выдохнул и сдвинул брови на переносице. Выражение отрешенного мученичества на его лице позабавило Грейнджер, но внезапно в сердце зародился страх. Её побуждения были, несомненно, благородными, но вот что в действительности было на уме у Малфоя – оставалось загадкой. Гермиона отшатнулась, затаив дыхание. Уже сейчас она почувствовала досаду от проявленного благородства, потому что не представляла, как сможет сопровождать Малфоя, если при каждом их зрительном контакте где-то в мире рождалось новое проклятье.

– Я отправляюсь домой сейчас же, – наконец выдохнул Драко и развернулся к двери. На мгновение задержав взгляд на Гермионе, он вышел из кабинета директора.

– Спасибо, мисс Грейнджер. Надеюсь, вы понимаете, что это необходимо, – тихо произнесла Макгонагалл, но Гермиона только опустила глаза и, неопределенно качнув головой, поспешила за Малфоем.

Отважная гриффиндорка боялась предстоящего «путешествия». Болезненные воспоминания все еще были живы, а шрам на руке так и не смогли свести никакими заклинаниями – Беллатриса постаралась на славу. Несмотря на острое нежелание следовать за Малфоем, Гермиона испытывала чувство неприятной обязанности, которую на неё с легкой руки повесила Макгонагалл. Волшебница в сотый раз задавалась вопросом: почему именно она должна была бегать за этим негодяем и ограждать его от нелепых поступков? Казалось бы, ей какое дело, отправят его в Азкабан, или нет? Но при одной лишь мысли об этом страшном месте Гермиона содрогнулась: даже для Малфоя это было слишком.

Окутанная тяжелыми мыслями, она побрела по мрачному коридору, ведущему в башню Гриффиндора. Она понятия не имела, куда сорвался Малфой и почему не стал ждать её, но бегать за ним она не собиралась.

– Что еще за приступы отвратительной жалости? – прогремел голос рядом с Гермионой, а потом ее неосторожно столкнули с пути. – Думаешь, лучше меня, потому что подружка Поттера?

– Малфой… – прошипела девушка, разгадав намерение Драко загнать её в угол между коридорами. Стремясь избежать неприятного контакта, она ловко вывернулась и попыталась прошмыгнуть мимо Малфоя.

– Нет уж, давай поговорим, – насмешливый голос вместе с обездвиживающим заклинанием резко пригвоздил её к стене. Слизеринец подошел непозволительно близко, и в полутьме Гермиона смогла различить лишь его фигуру и яростно блестящие глаза. – Ты же сегодня целый день таскалась за мной. Зачем? – сделав паузу, Драко вскинул руку, и его палочка уткнулась между ключиц гриффиндорки.

– В моих правилах помогать ущербным, – скривила губы Гермиона, отдаленно понимая, что взяла совсем не то направление беседы, которое было нужно.

– Не дерзи волшебнику с Меткой, Грейнджер, – палочка, ощутимо надавливая на кожу, начала медленно продвигаться вверх к подбородку. – Спрашиваю еще раз: зачем ты за мной следишь?

– Так гордишься тем, что был собачонкой Волдеморта? – не сдавалась она, хотя понимала, что находится в весьма опасной ситуации.

– Как ты осмелела… – цокнул языком Малфой и, отстранив палочку совсем немного, прошептал какое-то заклинание. Гермиона почти сразу почувствовала огненный жар, исходящий от древка, и напряженно сглотнула. – Следи за своим грязным язычком! Стоило мне отвлечься, и ты совсем расслабилась. Рядом нет твоих дружков. Некому тебя защитить. Что будешь делать, Грейнджер? – не убирая палочку, Малфой вскинул брови и застыл в ожидании ответа. Сейчас он был уверен, что грязнокровка, зажатая им в угол, не позволит себе распускать язык.

– Ты не тронешь меня, – она смотрела ему в глаза, хотя плохо их различала. Дыхание Малфоя почти касалось её лба. Как ни странно, Гермиону пугала не его палочка, а разительно превосходящий рост и физическая сила. – Тебе это не нужно.

– Откуда такая уверенность, грязнокровка? – прошипел он, раздражаясь уже от того, что Грейнджер говорила так непоколебимо уверенно.

– Действительно готов напасть на меня, а потом попасть за этот проступок в Азкабан? Не стоит марать руки, Малфой, – вполне серьезно ответила Гермиона и тут же почувствовала, как раскаленная магией палочка отстраняется от ее кожи. – Может, отпустишь? Или боишься моих способностей?

– Чертова грязнокровка! – прошипел Драко и, развернувшись, взмахнул палочкой, освобождая волшебницу.

– Я хочу помочь тебе, – тихо произнесла Гермиона, разминая конечности. – Никаких других мотивов, Малфой.

– Помочь? – он повернулся, недоумевающе изогнув бровь, однако в глазах неизменно читался страх. Драко знал, что не бывает бескорыстного добра.

– Да, – Гермиона кивнула головой.

– Зачем? – нервно сглотнув, Малфой застыл в пространстве. Раньше он мог с блеском осадить кого угодно, но теперь просто сжимал зубы, чтобы не сделать свое положение хуже. Не каждый день со дня Победы ему предлагали помощь. Какую угодно. А прямой, и наверняка непременно честный взгляд Грейнджер заставлял поверить. Во что? Драко и сам не знал, но смутные догадки, зарождающиеся в темноте его мыслей, пугали.

– Мне не нужна твоя жалость… – вспомнив, кто он и, самое главное, кто она, Малфой очнулся от транса. Внезапно возникло острое ощущение потребности играть роль мерзкого ублюдка до конца. Только так, он был уверен, ему удастся сохранить собственную честь и… отомстить? Глаза слизеринца блеснули. Слово «месть» по-новому заиграло в его мыслях, озаряя их живой динамикой. Все внутри Малфоя вспорхнуло, тревожа привычную могильную тоску. Он вдруг почувствовал, что снова жив и может встать во весь рост. Месть! Вот, что было необходимо. Жизнь была несправедлива, так не имеет ли он право все восполнить? И начнет он с засевшей в его печенках Грейнджер. Да, именно так. Месть…

– Малфой, я тебя не жалею. Просто хочу, чтобы мы закончили нашу вражду, – Гермиона сделала шаг, заметив, что он застыл, думая о чем-то своем.

– О, Грейнджер… – хриплый, отчасти безумный смех прокатился по коридору, просачиваясь внутрь них. – Закончить вражду? – он резко вскинул ястребиный взгляд на растерявшуюся Гермиону, а потом, преодолев расстояние между ними в два шага, схватил за подбородок и приблизил к себе. – Как можно быть лучшей ученицей Хогвартса и в то же время непроходимой тупицей? – почувствовав, что Грейнджер вырывается, возмущенно задрав свой отвратительный маленький нос, Драко обвил пальцами ее запястья, предупреждая опасность быть награжденным «остолбенеем» или чем-нибудь не более приятным.

– Прекрати строить из себя злодея! – Гермиона, еще раз безуспешно дернувшись, замерла, затравленно посмотрев на Драко. – Люциус внушил тебе, что ты должен быть таким, но это же неправда! – она сомневалась, что эти слова как-то подействуют на Драко.

– Заткнись! Я не позволю тебе осквернять имя отца! – если до этого Малфой отчасти понимал, что делает, то сейчас он совершенно озверел. Даже слабый болезненный стон, который издала Грейнджер, почувствовав чрезмерно сильное давление на своих запястьях, не возымел на него никакого эффекта. – Может, ты влюбилась в меня? – выпалил Малфой, не до конца понимая, почему именно это созрело в его голове.

– Что за чушь! – честь Грейнджер была сильно задета. Чтобы она, истинная гриффиндорка, боевая подруга Гарри Поттера, влюбилась в слизеринца и, что самое главное, бывшего Пожирателя? Влюбиться в предателя всего магического мира – что за вздор!

– Какая бурная реакция, – хмыкнул Малфой, удовлетворенный эффектом, который произвели его слова. Сдержанность, с которой Гермиона отвечала на все его прежние выпады, раздражала. – Ты что-то говорила про подачки ущербным? Грейнджер, – он почти неосознанно почувствовал необходимость приблизиться к ней. – Может, мне переспать с тобой, м? Отыметь тебя прямо здесь или пойдем в спальню твоего дорогого Уизли?

Гермиона готова была поклясться, что Малфой еще никогда не был так хорош в издевательствах, как сейчас. Затронув нужную струну в душе, он направился прямо по этому пути, продолжая уничтожать Гермиону своими возмутительными словами. Тема близости была настолько сокровенной и болезненной, что волшебница просто не могла ничего ответить. Секунды молчания длились бесконечно долго. Драко лихорадочно скользил глазами по застывшему лицу, пытаясь понять, почему острая на язык гриффиндорка вдруг замолчала, закрыв свои глаза, презрительный блеск которых так раззадоривал. Сердце почему-то замерло. Мутная пелена почти спала с сознания, и он понял, что, похоже, в этот раз зашел слишком далеко. Тихий невнятный шепот в голове настойчиво повторял, что он самый большой негодяй, раз так отвечает на попытки кого-либо помочь.

Драко испуганно отпрянул от дрожащей всем телом Грейнджер, медленно осознавая, какие абсурдные вещи только что сказал. Да, он издевался над ней раньше, делая предметом иронии её кровь, но теперь язык сам собой произнес то, чего произносить не должен был никогда. Но почему же она ничего не отвечала? «О, Мерлин! Пусть она скажет хоть слово!» – думал Драко.

– Мерзость, – отчаянно прошептала Гермиона, тут же отстраняясь. Однако проигрывать битвы было не в её правилах, так что гриффиндорка, собрав все мысли, подняла голову. – Но, Малфой, я ратую за твое благополучие, как ты уже успел заметить. Так что, если собираешься сделать то, что обещал, боюсь, тебя стошнит…

Мгновенное облегчение пронзило мысли Малфоя, и он, словно не было мучительных внутренних монологов, снова злобно оскалился:

– О, да, Грейнджер. Это будет единственный раз, когда я с тобой соглашусь. От мысли, что до меня в тебе был Уизли, рвотные позывы не заставили бы себя ждать.

Драко пару раз моргнул, пытаясь прийти в себя. Почему он снова говорил вещи, совсем для него не свойственные? И почему последнее оскорбление прозвучало больше в сторону рыжего недоумка? Грейнджер смотрела на него глазами, полными слез.

– Урод, – прошептала Гермиона, отстраненно понимая, что в этот раз проиграла по всем фронтам. – Как ты выносишь эту грязь внутри себя?

Малфой молчал, потому и сам не знал ответа на этот вопрос. Ко всему прочему, он сказал уже достаточно. Наверняка Грейнджер больше не приблизится к нему, потому что теперь будет бояться не только насмешек. Сказать такую чушь!..

Смахнув слезы быстрыми движениями, Гермиона поспешила покинуть место, в котором воздух пропитался этими отвратительными фразами. Сердце гулко стучало в груди. Она почти бежала по коридору, но ускользнуть от мыслей так же, как и от Малфоя, было не суждено. Против своей воли Гермиона вспоминала ту отвратительную ночь, из-за которой все пошло наперекосяк. Малфой пробудил в её душе воспоминания, которые она усиленно блокировала в голове уже пару месяцев.

На счастье Драко, об истинном смысле его последней фразы Гермиона не задумывалась вообще, угнетенная картинами, восставшими в её воображении. Однако это не помешало Малфою промучиться от бессонницы всю последующую ночь.

========== 2. Два пути ==========

темнота заклубилась в венах

вместе с жаром враждующих глаз.

заблудились в рассчетных дилеммах —

до сих пор что неволило нас?

Гермиона, поколдовав над своими опухшими от ночи в слезах глазами, украдкой взглянула в зеркало. Оттуда на неё уныло косилось жалкое подобие той Грейнджер, которая смело боролась за себя и своих друзей. А сейчас – уязвимая, слабая, выбитая из колеи неудачными отношениями и тяжелым поручением – она представляла собой слабый пол в худшем его проявлении.

Гермиона долго думала и в конце концов решилась на разговор с Макгонагалл. Малфой вряд ли заслуживал сострадания, и Грейнджер была уверена, что благодаря достаточно настойчивой беседе с директором ей удастся сложить свои неприятные и опасные обязанности. Все-таки игра в фальшивых друзей с бывшим Пожирателем вряд ли была самой лучшей идеей для человека, желающего наконец пожить в спокойствии.

– Мисс Грейнджер… – Макгонагалл встретила Гермиону тревожным взглядом. – Вы все еще в школе?

– Я хочу отказаться от вашего поручения. Можете наказать меня как угодно, но я уверена, что с этим… – она задумалась, подбирая такие слова, которые бы не возмутили слух директора. – С Малфоем мне справиться не под силу. Мы давно враждуем, и я вряд ли смогу оказать на него хоть какое-то влияние, – Гермиона замолчала, но, не услышав ответной реакции, решила дополнить свои слова строчками из Истории Волшебного Мира:

– Кто мраку сердце подарил, тому полудня свет не мил…

Макгонагалл выслушала студентку до конца, сохраняя мятежное выражение лица. Еще минуту после того, как Гермиона закончила, в кабинете царило безмолвие, и даже звук часов затих, повинуясь напряжению.

– Ваше знание Истории весьма похвально, – губы Минервы дрогнули, и она резко отвернулась от Гермионы, подходя к омуту памяти. – Однако у этой фразы есть продолжение.

– Но если свет прольет лучи, мрак обратится в прах ночи, – с некоторой досадой дополнила волшебница, нервно сжимая ткань мантии. Макгонагалл так просто сдаваться не собиралась.

– Именно, – тихо произнесла директор, а потом прикоснулась палочкой к виску, медленным движением вытягивая светящуюся нить. Воспоминание, словно мерцающая паутинка, повисло на конце палочки, и Макгонагалл поднесла его прямо к туманной субстанции омута. – Я не хотела показывать это кому-либо… – печально опустив глаза, директор поманила Гермиону рукой. – Хочу взять с вас обещание, что вы будете молчать об увиденном. У меня просто не остается выбора…

Гермиона, каждой клеточкой тела ощущая страх перед тем, что ей предстоит увидеть, несмело подошла к заманчиво светящемуся волшебному объекту. Макгонагалл заметно нервничала и, когда Гермиона вплотную подошла к Омуту, отступила на два шага. – Запомните: все, что вы увидите, лишь один путь, по которому может пойти Драко Малфой, и всего лишь одна вариация судьбы Волшебного Мира. Пока будете наблюдать, не забывайте, что иное развитие событий зависит только от вас.

Медленно вдохнув и выдохнув, Гермиона погрузилась в Омут. На несколько секунд воцарилась глубоководная тишина, а потом словно издалека до слуха начали доноситься едва различимые голоса. Перед глазами была лишь дрожащая тьма.

– Хотите узнать его будущее? – заскрежетал чей-то голос, и Гермиона поморщилась. Понемногу она начинала понимать: темнота не рассеивалась отчасти потому, что в воспоминании Макгонагалл находилась в какой-то мрачной комнате. Но волшебный туман вскоре начал отступать, и Гермиона смогла различить небольшое помещение, освещаемое десятком свечей.

– Это темная магия, так что цена будет соответствующая, – низкая женщина с резкими и неприятными чертами лица смотрела нахально, но, тем не менее, с некоторой осторожностью. – И, так и быть, я покажу вам оба пути.

– Сколько? – раздался тихий голос Макгонагалл, и колдунья довольно оскалилась.

– Пять лет жизни.

– Хорошо, – ничто в голосе директора Хогвартса не дрогнуло. – Показывайте.

– Договариваться с вами – одно удовольствие, – пролебезила ведьма и начала суетиться, обшаривая крючковатыми пальцами полки. На стол перед Макгонагалл опустился такой громоздкий стеклянный шар, каких Гермиона не видела даже на уроках прорицания. Он внушал определенный страх. Ведьма щелкнула пальцами, и внутри шара заклубился черный дым. Разрастаясь из центра, он заполнил все стеклянное пространство, а потом сквозь темноту прорвался неясный свет.

– Подойдите, Профессор. Достаточно приложить руку, – заискивающе произнесла ведьма, поманив Макгонагалл крючковатыми пальцами. Едва Минерва прикоснулась к шару, Омут снова затянуло туманом. Прогремел гром, и все видимое пространство охватило темнотой, однако в следующее мгновение вспышка молнии осветила новую картину. Прищурившись, Гермиона сумела различить высокие серые стены Азкабана. Шум ливня и разбивающихся о стены тюрьмы волн слегка резали слух, а в небесах над мрачной постройкой начал разливаться синевато-зеленый свет. Молнии испуганными змеями впивались в свинцовые тучи, а между тем болотистый свет разрастался все больше, и в небесном пространстве уже можно было различить дементоров, кружащих над тюрьмой. Они, почувствовав вторжение, покинули свои посты и выбрались наружу, своим видом навевая уныние и страх на Гермиону. Еще секунда, и мощнейший столб ослепительного кислотно-зеленого света ударил с небес прямиком в центр тюрьмы. Волна взрыва, прокатившись по стенам, своей разрушающей силой откинула дементоров в стороны. Вместе с силами природы загрохотала величественная постройка. Камни ее посыпались в бушующий океан, и для стороннего наблюдателя это зрелище было настолько ужасающим, что Гермиона затаила дыхание. Насколько она помнила, за всю историю Магического мира разрушить Азкабан удалось только одному темному волшебнику, и его имя не хотелось произносить даже в мыслях.

Едва пыль от первого взрыва растворилась в океане, небо, озаренное темной магией, извергло сотню едва различимых фигур. Темные точки стягивались к тюрьме, и по мере приближения силуэты восседающих на метлах людей становились все четче. Проревел еще один раскат грома, и волшебники словно по команде достали свои палочки и направили их в сторону тюрьмы. Началась хаотичная стрельба зелеными лучами, и, если бы не истинный смысл происходящего, Гермиона сравнила бы это с фейерверком.

Внезапно перед глазами снова возникла неопределенная мутноватая дымка, но уже через секунду она рассеялась. Гермиона увидела множество грязных людей в поношенных тюремных одеждах, серые стены, испачканные сажей от взрыва и ослепительно-зеленое небо над головой. Волшебники, до этого направляющие в тюрьму разрушающие чары, стояли по одну сторону, а заключенные – по другую.

– Какие будут дальнейшие указания, мой Лорд? – ближайший человек вышел вперед, но из-за темной мантии и капюшона, скрывающего его лицо, Гермиона не могла распознать личность. Вместо ответа Лорд вскинул руку в перчатке и вышел вперед, видимо, наблюдая за заключенными, с опаской ожидающими своей участи. Преступники из Азкабана были напуганы, что казалось Гермионе абсурдным, ведь в стенах этой тюрьмы сидели волшебники, олицетворяющие сам страх. Человек в перчатках медленно шел мимо толпы, и его мантия, явно чуть светлее, чем у других, трепетала от порывов ветра, пробирающихся сквозь разрушенные стены. На узком и длинном указательном пальце сверкал смутно знакомый перстень, а из-под капюшона виднелась прядь светлых волос.

– Ты, и ты тоже… – он указывал палочкой на определенных заключенных, не останавливаясь ни на секунду. – Выходите вперед.

Никто из вызванных преступников не дрожал, а их глаза полыхали нетерпеливой яростью и ликованием. Стиснув зубы, они внимательно следили за Лордом, пока тот заканчивал с отбором.

Гермиона напряженно вглядывалась в скрытые капюшонами лица и пыталась узнать хоть одну черту, которая могла бы выдать Малфоя. Но даже пробежавшись взглядом по ряду с заключенными она так и не смогла найти ненавистного слизеринца. – Остальных уничтожить, – хладнокровно произнес Лорд, и Гермиона, услышав его голос отчетливее, чем раньше, нахмурилась. Что-то в этой изящной манере говорить показалось ей знакомым.

Среди неизбранных преступников поселился хаос. Они, словно обезумевшие, сорвались с места и кинулись врассыпную, скрываясь в уцелевших проходах Азкабана. Вторгшиеся волшебники больше не ждали. С безумным гомоном и радостными криками, как и пристало всем варварам, они бросились вслед за спасающимися. Выкрики непростительных заклятий смешались в один неразличимый гул.

Тем временем Лорд, сохраняя идеальную невозмутимость, подошел к первому из «избранных» и недолго изучающе смотрел на него.

– Ты готов посвятить всего себя служению мне и только мне? – монотонно говорил Лорд, а Гермиона все пыталась распознать голос говорящего. «Люциус?» – с сомнением подумала она, но тут же отвергла это предположение. Он должен был быть среди заключенных Азкабана, да и фигура в мантии была куда выше старшего Малфоя».

– Да, мой Лорд, – покорно ответил заключенный. Человек в мантии поднял руку, и преступник, осторожно придерживая её, приложился лбом к тыльной стороне ладони господина. Гермиона поморщилась: «Что еще за средневековые ритуалы?» Внутри разрастался интерес ко всему происходящему, а главное – к личности загадочного господина.

– Прекрасно, – удовлетворенно выдохнул Лорд и, резко схватив заключенного за руку, приложил палочку к коже предплечья. Еще секунда, и давший обет человек скорчился от боли, на ослабших ногах пригибаясь к полу. На руке, подобно метке Волдеморта, вычерчивался некий знак. Гермиона не могла его рассмотреть, пока Лорд не закончил с «посвящением». Сидящий на полу человек шумно дышал, с дрожью наблюдая за выжженной на коже буквой «М», заключенной в узоры фамильного герба Малфоев.

Гермиону прошиб холодный пот, а в сознании пронеслась догадка, в которую не хотелось верить. Среди заключенных Малфоя не было, и в рядах гоняющихся за ними волшебников – тоже. Он стоял прямо перед глазами Гермионы в своей темно-зеленой мантии, освещенный тусклым сиянием колдовства.

Ей сразу стало понятно, почему Малфоя не удалось узнать сразу. В видении он был как минимум на двадцать лет старше. И, хоть черты лица стали более резкими и взрослыми, Гермиона отчетливо рассмотрела до тошноты знакомые глаза, наполненные ещё большей стужей, чем раньше. Теперь это был не просто заносчивый придурок со Слизерина, не просто тот, кто умел унизить колким словом. Перед Гермионой стоял новый Темный Лорд. Может, сильнее первого. Может, еще более жестокий. И когда Драко из будущего вдруг растянул тонкие обескровленные губы в самой мерзкой улыбке, какую ей доводилось видеть, Грейнджер захлебнулась собственным вдохом.

Внезапно начался такой ливень, что уже через секунду и образ Малфоя, и очертания разгромленного Азкабана исчезли в серой влаге. Однако сплошная стена дождя закрывала обзор Гриффиндорки совсем недолго. Сквозь рассеивающуюся непогоду вскоре начали виднеться башни Хогвартса, светящиеся мягким теплым сиянием окон. «Нет, – пронеслось в голове у Гермионы, – ради Мерлина, только не это!».

Еще какое-то время стены Школы Чародейства и Волшебства отдыхали в безмятежности, беспокоимые только порывами ветра, но уже спустя пару вдохов и выдохов Гермионы одна из башен – башня Гриффиндора – рухнула без предшествующего взрыва. В безмолвии треснула многовековая кладка, тишиной сопровождался полет камней в воды Черного Озера. Все загрохотало только тогда, когда башня, развалившись на неровные осколки, устало опустилась на землю. Словно запоздавшее предзнаменование на небе начали разверзаться облака, открывая взору Гермионы уже знакомые болотные оттенки. Вспышка молнии – и девушка оказалась внутри стен родной школы.

На глаза навернулись слезы, ведь то, что она видела, было даже хуже, чем при битве с Волдемортом: насилие, разгром, убийства, зеленые вспышки, безумный смех приверженных Лорду волшебников и освобожденных из Азкабана преступников соединялись в пышный карнавал смерти. Среди последователей Малфоя не было тех, кто хоть на секунду сомневался в происходящем хаосе. Драко постарался не повторять ошибок Темного Лорда. Предатели убивали и приходили от этого в блаженное исступление, они захлебывались в крови, с каждым убийством изощряясь в способе все больше. Мгновенная смерть жертвы не удовлетворяла искуснейших убийц. «Круциатус» стал самым малым злом, а «Авада Кедавра» – и подавно. Добру было не победить в этот раз. Слишком слабы были ученики перед темной магией, ведь даже малая её доля не была в их власти, так как после Битвы с Волдемортом во всех учебных заведениях запретили занятия, тем или иным образом касающиеся сил мрака.

Тела мертвых преподавателей были пригвождены к уцелевшей стене над главным входом. Директор Макгонагалл была среди них, и Гермиона практически застыла, пытаясь убедить себя в том, что это лишь видение старой ведьмы. Кровь закипала; Грейнджер, обычно невозмутимая, сейчас до одурения желала убить Малфоя, хотя он и не подозревал о том, во что превратится в будущем. Руки дрожали и тянулись к палочке, но все, что могла сейчас делать Гермиона – это наблюдать.

– Я же приказал не трогать студентов Слизерина! – прогремел грозный голос взрослого Малфоя, и в одного из его подчиненных полетел луч зеленого цвета. Волшебник пал замертво, не закончив свою пытку над одним из учеников. К тому моменту студент уже потерял сознание. На вид юноше было около семнадцати, – видимо, он учился на старших курсах. С виска стекала кровь, пачкая белоснежную рубашку и галстук, перемежающий в себе зеленый и белый цвета. Малфой стоял над раненым около минуты, о чем-то раздумывая, а потом, взмахнув палочкой, наградил его коротким заклятьем. Кровь испарилась с кожи студента, рана на виске затянулась, а сам он понемногу начал приходить в себя.

– Вставай, – повелел Лорд, когда мальчишка смог осознанно воспринимать окружающую обстановку. Студент, из-за шока даже забывший, что был ранен, поднялся на ноги и выпрямился. В его взгляде и осанке чувствовалось слизеринское нахальство. – Я дал тебе шанс, но только один. Скажи, будешь ли ты мне предан, или предпочитаешь умереть героем, как эти глупые гриффиндорцы?

– Я буду служить, – пару раз нервно моргнув и опустив взгляд, произнес слизеринец. Драко хмыкнул и, приблизившись к юноше, волшебством вскинул его руку вверх. Едва палочка Малфоя коснулась кожи нового подчиненного, тот болезненно зашипел, а потом и вовсе застонал, оседая на землю и скручиваясь в агонии.

– Скоро пройдет, – равнодушно бросил Малфой и, отвернувшись от скорчившегося на земле слизеринца, пошел дальше.

– Мой Лорд! – к нему спешно подошел один из волшебников в темной мантии. – Мы все проверили. В доме Уизли никого нет.

Гермиона, услышав про Нору, тревожно вслушалась в их разговор. Её до сих пор трясло от увиденного здесь, и мысль о том, что Малфой нацелен на уничтожение жилища Уизли, окончательно растлевала остатки спокойствия.

– Тогда спалите дотла дом этих ничтожеств, – отдал короткий приказ Малфой. – Я еще должен закончить здесь. – Студент, получивший метку, уже оправился от болевого спазма и рассматривал клеймо, вряд ли осознавая, в какую безжалостную авантюру ввязался.

– Я прослежу за тем, чтобы ваш приказ был исполнен в лучшем виде, – волшебник, по традиции приложившись лбом к руке Малфоя, поспешно удалился, стараясь выслужиться перед своим Лордом.

Драко устремил взгляд на небо, подернутое зеленоватой дымкой, и глубоко вдохнул. Казалось, только сейчас у него появился азарт к жизни, и еще более безумная улыбка коснулась губ темного волшебника. Вместе с этим небо поразил еще один раскат грома, а потом видение начало дрожать, цвета и образы – смешиваться, и вскоре синеватый туман поглотил все без остатка. Кто-то с усилием потянул Гермиону за плечи, буквально вытаскивая из омута. Рухнув на стул, она еще несколько минут приходила в себя.

– Воды? – спокойно предложила Минерва и, не дожидаясь ответа, взмахнула палочкой. К Гермионе подлетел хрустальный бокал. Молча взяв его в руки, она почти залпом выпила всю воду. Мысли до сих пор путались и не желали связываться в одно целое. Гермиона понимала, что необходимо придумать план, как помешать Малфою, но кроме мысли о немедленном убийстве на ум ничего не шло.

– Теперь вы понимаете, почему я так беспокоюсь за Драко? – осторожно спросила Макгонагалл, опускаясь в кресло напротив Гермионы.

– Драко? – что-то в голове Грейнджер взорвалось с оглушительным треском. – Вы называете этого гнусного убийцу по имени без малейшего отвращения! В этом видении он убил вас, директор! Неужели вы не понимаете? Его нужно сейчас же отправить в Азкабан… – Гермиона огляделась, будто ища поддержки в окружающей ее обстановке. – Я должна обязательно донести об этом в Министерство. Довольно войн, я больше не смогу смотреть на смерти! – Гермиона заходилась судорожными вдохами. Она не хотела, чтобы пострадала Макгонагалл, другие преподаватели и семья Уизли. Не хотела, чтобы мир, достигнутый такой дорогой ценой, вдруг рухнул из-за такого ублюдка, как Малфой.