Текст книги "Подвалы твоего сердца (СИ)"

Автор книги: hazy forest

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 55 страниц)

Спустившись в столовую с особенно дурным расположением духа, Пэнси так и замерла на входе, увидев вместо двух человек за столом целую группу незнакомых людей.

– Доброе утро, дорогая, – подала голос мать, улыбаясь, как ни в чем не бывало. – У нас гости.

Их болезненно блестящие взгляды были прикованы к вошедшей. Мужчины – в большинстве своем обросшие, неопрятные – впились жадными глазами в обнаженные ноги девушки, почти не скрытые короткими шелковыми шортами. Пэнси гневно смерила взглядом каждого из них и яростно запахнула халатик в тон, прекрасно понимая, что он скрывает ничуть не больше шорт.

– Присаживайся. Нам нужно представить тебя нашим новым друзьям и серьезно поговорить, – отец сдержанно кивнул, призывая Пэнси занять место рядом с ним.

Медленно и в абсолютном молчании опустившись на мягкий стул, слизеринка тут же сощурилась, пристально посмотрев на мать. Если Паркинсон что-то не нравилось, она не боялась это выражать.

– Полагаю, ты не знакома с этими джентльменами лично, но вот с их детьми… – миссис Паркинсон махнула рукой в сторону. – Гринграсс и Нотты. Эти фамилии тебе известны?

Пэнси кивнула, цепким взглядом впиваясь в улыбнувшихся ей волшебникам. К счастью, отца Нотта она однажды видела, потому отличить его от главы семейства Гринграсс девушка смогла безошибочно. Ко всему прочему, довольно легко было определить человека, который провел некоторое время в Азкабане. Протеус Нотт выглядел сильно постаревшим. В черных волосах виднелись просветы седины, впавшие щеки и острый подбородок покрывала густая поросль. В глазах бывшего заключенного читалась глубокая усталость и не менее сильный гнев. Руки мужчины слегка дрожали, но Пэнси была уверена, что это не из-за волнения.

– Вас освободили? – Пэнси попыталась вежливо улыбнуться, но вышло криво. – Поздравляю.

– Спасибо, мисс, – хрипло ответил Нотт и приподнял кубок. Все мужчины за столом громко рассмеялись. Пэнси почувствовала, как гнев подступает все ближе к горлу. – Ну, будет, господа. Неприлично смеяться над незнанием. Нас не выпустили, Пэнси. Мы сбежали.

Паркинсон моментально перевела изумленный и испуганный взгляд на родителей, но на их лицах не было и толики удивления. Слизеринка подумала, что сошла с ума или попросту до сих пор спит.

– Что ж, – Пэнси, почувствовав себя совершенно одинокой во враждебной обстановке, попыталась принять надменный нейтралитет и схватилась за вилку и нож. – Это меня не касается.

– К сожалению, нет, дорогая, – спокойно произнес Протеус, наконец замечая в глазах девушки страх. – Ты нам очень нужна. Наш новый лидер еще не догадывается, какая роль отведена ему в истории Магического мира. Мира, который будет принадлежать ему. И тебе, если ты постараешься и будешь послушно выполнять все наши приказы.

– Мне не интересен захват мира, – огрызнулась Пэнси.

– Но, полагаю, интересен мистер Малфой.

Паркинсон вскинула на мужчину глаза, полные страха за чужую жизнь. Неужели они собирались шантажировать её благополучием Драко? Это было подло, низко, но вполне в стиле Пожирателей.

– Вам не добраться до него просто так.

– Разумеется. Именно поэтому нам нужна твоя помощь. Кажется, вы были очень близки когда-то давно? Тебе следует восстановить эту связь. Только представь, Пэнси, – мечтательно прикрыв глаза, Пожиратель покачал головой. – Малфой во главе темной армии, и ты – рядом с ним.

– О чем вы? Драко никогда не перейдет на вашу сторону!

– С рождения его судьба предопределена. Уже совсем скоро этот мир преклонит колени перед новым Темным Лордом, и на этот раз все будет совсем, совсем по-другому.

– Глупости!

– О нет, мисс, – Нотт негромко хмыкнул. – Это настоящая правда.

– И какая же роль отведена мне? – недоверчиво покосившись на родителей, девушка впилась ногтями в ладони. Неприятное предчувствие не покидало.

– Первой леди Нового мира, – скоро ответил Нотт, и, отсалютовав бокалом мистеру Паркинсону, довольно улыбнулся.

– Но Драко больше ничего ко мне не испытывает. Сейчас все его мысли занимает грязнокровка Грейнджер.

– Дорогая, это можно исправить. Более важно, – Протеус прищурился, внимательно наблюдая за выражением лица девушки. – Что мы теперь заодно. Но первым твоим заданием будет совсем не мистер Малфой. Мой сын… – мужчина неторопливо втянул в себя дозу вина и зажмурился. – До сих пор околачивается в Хогвартсе. Приведи его сюда.

– Теодор не послушает, – Пэнси уверенно качнула головой.

– Неужели мне нужно подсказывать, как шантажировать человека? Порой я сомневаюсь, что ты действительно слизеринка. Как и мой мягкотелый отпрыск… – на лице Протеуса наконец отразилась первая живая эмоция. – Найди его слабое место и надави. Запомни: за неудачу будешь расплачиваться дорогой ценой.

Пэнси снова взглянула на родителей, но они словно ничего не услышали. Миссис и мистер Паркинсон продолжали пережевывать пищу, изредка поглядывая на остальных собравшихся. Девушка испуганно задержала дыхание. Ну конечно. На них наложили «Империус».

– Тебе все понятно? – голосом, не содержащим уже ни капли былого напускного дружелюбия, спросил Нотт и сжал нож в кулаке.

– Предельно.

Пэнси покинула особняк в этот же день сразу после окончания завтрака. Она чувствовала, что её собственный дом больше не может служить ей крепостью, а жадные взгляды сбежавших Пожирателей и вовсе вызывали тошноту. Слизеринка находилась в состоянии, близкому к истерике. Понимание того, что она совершенно одна, придавливало к земле, и оттого голова девушки с каждым часом опускалась всё ниже. Прибыв в Хогвартс, Пэнси вздрагивала от каждого звука и постоянно воровато оглядывалась по сторонам. Ей казалось, будто каждый догадывается о тайне, обладательницей которой она стала против собственной воли.

Прежде чем понять, что её единственная надежда – Нотт, слизеринка провела несколько часов в удушающем страхе и растерянности. В комнате Теодора не оказалось, и Пэнси со страхом подумала о том, что он все ещё не покинул Малфой-мэнор. Без особой надежды девушка поплелась к Башне старост, однако в её сердце уже погас обнадеживающий огонек.

– Паркинсон! – негромко окликнул её знакомый голос, и Пэнси круто развернулась. Блейз Забини, запыхавшийся и уставший, стремительно приближался к ней. – Уже вернулась? Слышала новости?

Девушка испуганно замерла, боясь за то, что выражение ее лица раскроет все секреты.

– Из Азкабана сбежали пожиратели, – Блейз нахмурился, опустив взгляд. – Отца Малфоя задержали и убили авроры.

– Что? – обреченно выдохнула Пэнси, и её руки безвольно опустились. – Как… Где Драко?

– Он в Мэноре, и я тоже отправлюсь туда. Макгонагалл решила, что там я буду полезнее, – неуверенно улыбнувшись, Блейз протянул Пэнси запечатанный конверт. – Это для Теодора от Министерства. Он вернулся в школу раньше меня, и мы разминулись. Сейчас меня ожидают в Мэноре, поэтому времени на поиск совсем нет. Передашь?

– Конечно… – обесцвеченным голосом прошептала девушка, сжимая пальцами шершавую бумагу.

Блейз исчез так же стремительно, как и появился, оставив Пэнси в вязком холодном одиночестве. Страх снова сковал хрупкие плечи слизеринки, и она вся съежилась, желая попросту раствориться в воздухе. В голове пронеслись мысли о побеге, но образы мертвых родителей тут же уничтожили их. Паркинсон ненавидела себя за свою трусость, но еще больше – за то, что не могла спокойно потакать ей.

Набравшись мужества и запрятав страхи и сомнения так глубоко в сердце, что никто не смог бы добраться до них, Пэнси двинулась в сторону Башни старост. Во время пути девушка снова и снова повторяла себе, к чему она стремится. Малфой и безопасность семьи были превыше всего, и неважно, как низко она падет ради того, чтобы исполнить собственные желания. Даже если придется выполнять приказы Пожирателей – к черту. Главное, что она будет иметь все, что захочет. Глупо было бы надеяться на то, что желаемое придет к ней в руки без риска и страха. Пэнси знала, что за все в жизни необходимо было платить свою цену, а Драко, без сомнения, стоил многого.

Возможно, взрыв уверенности принес слизеринке еще и удачу, потому как Теодора она и впрямь нашла в Башне старост. Выглядел юноша просто ужасно. С осунувшимся бледным лицом и взъерошенными волосами, в мятом костюме и бокалом огневиски в руках, Теодор не был похож на старосту мальчиков, которого знала вся школа. Пэнси тут же заперла дверь взмахом палочки. Нотт ушел настолько глубоко в пучину собственного отчаяния, что совершенно забыл об осторожности, распивая прямо тут, где профессора или – хуже того – Макгонагалл могли бы легко его обнаружить. Мир, подумала Пэнси, действительно сходил с ума.

– Нотт, – резко выдохнула она, обходя кресло, в котором устроился слизеринец, по кругу. – Для тебя послание.

– Паркинсон, – скривив губы, он качнул головой и поднял дрожащую руку. Осторожнее, чем ей бы хотелось, девушка вложила конверт в ладонь напившегося однокурсника и отошла на несколько шагов. – Спасибо. Это все, что ты хотела? Тогда вынужден попросить тебя удалиться.

Даже не дождавшись ответа, Нотт схватился за конверт обеими руками и принялся раскрывать его. Получалось плохо, потому что пальцы то и дело заплетались. Пэнси наблюдала за Теодором с горечью и жалостью. Он еще не знал, какие испытания выпали на его долю, и девушка, честно говоря, слегка завидовала ему.

– Давай помогу, – Паркинсон протянула руки к конверту, и Теодор, снова вспомнив про существование в комнате еще одного человека, поднял на неё хмурый взгляд. Что-то решив для себя, юноша отдал конверт и снова откинулся на спинку кресла. Когда Пэнси одним движением руки разорвала конверт и извлекла письмо, Теодор вытянул руку и требовательно поманил пальцами.

Несколько минут в башне царила мертвая тишина. Нотт судорожно пробегался по строчкам взглядом еще и еще раз, пока смысл написанного не дошел до него окончательно.

– Они хотят, чтобы я явился на допрос, – хмыкнул Теодор и откинул письмо на пол. – Ты уже слышала восхитительные новости?

– Твой отец хотя бы жив, – фыркнула девушка, опускаясь на диван, стоящий рядом.

– Лучше бы его убили, как и Люциуса, – прошептал Теодор и разом опрокинул в себя еще одну порцию горячительного напитка.

– Как ты можешь такое говорить?! – взвилась Пэнси, для которой благополучие Драко было превыше всех моральных устоев и правил. – Бесчувственный идиот!

– Это ты совершенно не соображаешь своими крошечными мозгами, Паркинсон! – взревел Теодор, резко поднимаясь с места. Сначала отпрянув, Пэнси тут же приблизилась к Нотту, гневно распахнув глаза.

– Да как ты смеешь… – замахнувшись для пощечины, девушка тут же сдавленно охнула, ощутив, как Теодор перехватывает её за запястье, предотвращая удар. То же произошло и со второй рукой.

– Ты хоть понимаешь, что теперь может произойти? Этот мир рухнет, а на его обломках возведут новый. И даже Темный Лорд ужаснулся бы, увидев его. Ад на земле. Понимаешь? Пожиратели не перестают строить свои козни, а теперь их стало еще больше! Ты действительно так ослеплена Малфоем, что совершенно ничего не понимаешь?!

– Какая тебе разница? – прошипела Пэнси. – Мне не важно, каков будет этот мир. Я стремлюсь только к тому, чтобы быть ближе к Драко.

– Бедная, – цокнул Нотт, дергая её на себя. – Даже мир может измениться, но его чувства к тебе – нет.

– Посмотрим, что будет! – с вызовом прошептала она. – Думаешь, Грейнджер вдруг полюбит тебя? Не понимаю, каким образом эта грязнокровка смогла привлечь к себе столько слизеринцев за раз!

– Не завидуй, – спокойно рассмеялся Теодор, все еще удерживая её запястья. – Ты и мизинца её не стоишь. Ревнивая, подлая, эгоистичная…

– Перестань! – Пэнси еще раз попыталась вырваться, но в итоге только обессиленно обмякла и отвернулась. В глазах девушки заблестели слезы. – Ты ничего обо мне не знаешь…

Теодор замолчал, наконец потушив огонь гнева, распаленный крепким огневиски. Пелена раздражения спала с его глаз, и перед собой он увидел слабую запуганную девушку, готовую разреветься. Пэнси выглядела совсем крошечной и запуганной. Её ладони мелко подрагивали, налившись неестественной бледнотой – Теодор слишком сильно сжал запястья.

– Извини, Пэнси, – отстраненно пробормотал Нотт. – Не знаю, что на меня нашло.

– Иди к черту! – шмыгнув носом, слизеринка резко развернулась и понеслась к выходу. Надеяться на помощь Нотта расхотелось окончательно. Даже он отверг её помощь, так почему она должна была пытаться спасти этот хваленый мир добра, в котором была так одинока и несчастлива? Пэнси не была глупа. Стоило только дождаться, когда Теодора допросят и все подозрения будут сняты. Вот тогда-то она и вступит в игру, взяв за оружие самую большую его слабость – Грейнджер.

***

– Знаешь, у меня такое ощущение, что я – склянка с зельем на полке в кабинете профессора Снейпа. Такая старая, треснутая и с ярлыком. С этой проклятой бумажкой, которая обозначает, что я такое и для чего предназначен. Каждый смотрит на меня и думает: ага, «жидкая смерть». И самое, черт возьми, смешное, – Гермиона по голосу Драко поняла, что он улыбнулся. – Опасные зелья Снейп никогда не маркировал правильным названием, чтобы в случае кражи вор не получил то, которое хотел. То есть, под «жидкой смертью» у него пряталась какая-нибудь морочащая настойка или рябиновый отвар… – юноша замолк, поворачивая голову к закутавшейся в одеяло, словно в кокон, волшебнице. – Так и я. Меня кто-то заклеймил знаком темной силы, а я даже сказать не могу о том, что ничего из себя на самом деле не представляю.

– Неправда, – Гермиона поерзала и вынырнула из одеяла. – Мне кажется, если люди узнают тебя получше, то перестанут бояться.

– В памяти общества всегда только плохое. Даже если я возведу из пепла все, что было разрушено Темным Лордом, усыновлю тысячу осиротевших детей, отдам все свое состояние на поддержку пострадавшим, каждый в конце концов все равно будет вспоминать меня как Пожирателя.

– Я спасла магический мир, но в итоге все недолюбливают меня за пару слов в адрес собственного друга.

– Людям нравится выделять отрицательное в других. Так они оправдывают собственную ничтожность, – Драко пожал плечами. Гермиона замолчала, бездумно разглядывая потолок комнаты Слизерина. За те два часа, которые она здесь находилась, ни один человек не потревожил их уединение. Это можно было легко объяснить: Нотт покинул Хогвартс, а Блейз благоразумно не совался в комнату, чтобы – не дай Мерлин – не навлечь на себя гнев Малфоя.

– Наверное, мне пора уходить, – наконец выдохнула Гермиона, поднимаясь с постели. – Постарайся поспать. И больше не пей.

– Приказываешь мне? – Драко нагло усмехнулся, провожая волшебницу грустным взглядом.

– Да, – невозмутимо ответила она, и, направив палочку на бутылку огневиски, заставила ту исчезнуть.

– Осторожно, Грейнджер, я кусаюсь, – вскинул брови юноша и закусил губу, наблюдая, как щеки гриффиндорки сразу же наливаются розовым.

– Ничего страшного. Я сделаю укол против бешенства.

Мягко усмехнувшись, Гермиона снова наложила на себя чары невидимости и проскользнула за дверь. Едва тишина сковала воздух комнаты, Драко откинулся на постель и закрыл глаза. Нужно было отдать должное Грейнджер – ему полегчало. Они разговаривали о всякой ерунде, и это странным образом отвлекло от неприятных мыслей. Из-за бессонных ночей Драко был совершенно разбит, а потому сознание, успокоенное тихим шепотом девушки, тут же захватил в плен крепкий сон.

Когда слизеринец снова открыл глаза, в комнате было абсолютно темно. Светильники, волшебным образом имитирующие солнечный свет и извещающие жителей подземелий о световом дне, погасли, а это означало, что Хогвартс охватила глубокая ночь. Драко поморщился от небольшой головной боли и сухости в горле, а потом потянулся за палочкой. «Люмос» ударил в глаза, и юноша зажмурился, пытаясь прийти в себя. Блейз спокойно сопел на соседней кровати, свесив руку к полу. Малфой усмехнулся и тихо опустил ноги на пол, стараясь не слишком скрипеть кроватью. Забини определенно заслуживал отдыха. Всю неделю Малфой беспрестанно орал на Блейза, однако был ему за это невероятно благодарен. Орать ему больше было не на кого. В основном давили на Малфоя, и, если бы не друг, Драко просто сошел бы с ума от мыслей, сверлящих виски.

Слизеринец провел рукой по растрепанным волосам, а потом снова опустил ладонь на холодное покрывало. Под пальцами почувствовалось нечто инородное, и Драко, нахмурившись, поднес палочку ближе. В тусклом освещении «люмоса» блеснула гладкая светлая прядь волос, перевязанная черной лентой. Слизеринец ощутил, как нечто холодное и склизкое сдавливает его горло и мышцы изнутри. То был необъяснимый, дикий и сокрушительный страх. Рядом с прядью волос виднелся сложенный пергамент, испачканный темными пятнами. Об их происхождении Драко решил даже не думать, и тут же схватил листок, судорожно-быстрыми движениями разворачивая его.

«Юный Лорд Малфой!

Пришло время отмщения за каждое преступление, совершенное миром против тебя! Приди к нам и прими нашу преданность как единственно мощное оружие, воспари над недостойными и повергни их в бездну отчаяния. Не их ли агоний и молитв о прощении ты желаешь сейчас? Люциус погиб, но погиб не зря. Пожертвовав своей жизнью, он доказал, что жалкие твари, называющие себя волшебниками, больше недостойны находится рядом с нами. Их место внизу, под нашими ногами. Посей же справедливость в этом отвратительном грязном мире! Приходи к Северной башне завтра ровно в полночь и обрети преданных союзников и власть. Прими верное решение.

Твои верные

ПСы»

Малфой еще раз посмотрел на локон волос. Они определенно принадлежали Люциусу. До боли сжав зубы, Драко смял письмо в руке, а потом затолкал его в карман брюк. Сердцебиение слышалось в висках, ладони вспотели. Несколько долгих минут слизеринец был похож на мраморную статую – бледную и мертвенно-неподвижную. В его голове перемешались все слова, сказанные ему за эту мучительную неделю. Каждый старался ужалить побольнее, и даже долгие сочувственные взгляды приносили чувство тошноты. Драко казалось, что Грейнджер смогла забрать всю боль, однако гнев разорвал оковы самообладания, и Малфой наконец подумал об отце.

Он намеренно не вспоминал о Люциусе уже долгое время, потому что знал: эти мысли выведут его из себя, а перед Министерством и Авроратом было необходимо держать лицо. Но теперь, в руках с последним, что от него осталось – прядью волос – Драко просто не смог игнорировать боль, царапающую сердце теперь так сильно. Глаза защипало от злых слез, но Малфой машинально зажмурился, прогоняя их и выходя из оцепенения. Понимание безвозвратной потери уже устойчиво поселилось в его голове, и из груди начали рваться болезненные и тяжелые выдохи. Казалось, кто-то схватил его за горло и принялся душить. Таким опустошенным и одиноким Драко не чувствовал себя уже довольно давно. Последний раз – в прошлом году, когда он рыдал от осознания собственной мерзости в туалете, в зеркало разглядывая монстра, в которого превращался.

Через некоторое время Драко приказал себе успокоиться и еще раз перечитал письмо. Чтобы отвлечься от дурных мыслей, он вгляделся в почерк и попытался вспомнить, видел ли его прежде. Пожиратель, написавший это, был в школе, и вероятность того, что слизеринец знал его, была огромной. У Малфоя была хорошая зрительная память, но даже через некоторое время пристального изучения почерка ему не удалось распознать написавшего письмо.

Среди ночи делать что-то было бы бессмысленно. Драко решил все хорошенько обдумать, прежде чем нырять с головой в эту отвратительную проблему. Идти на встречу было бы однозначным принятием стороны Пожирателей, а неявка? Что они сделают, если он проигнорирует их приглашение? И такая слащавая подпись – верные ПСы! Может, они и с просьбой оставить его в покое смирятся? Но в душе, как предатель, засела мысль о том, что месть действительно будет сладка. Понемногу развиваясь и разрастаясь, она вытесняла остальные рассуждения и вскоре стала похожа на недостижимую сказку, в которую Драко даже боялся поверить. В словах Пожирателей был смысл. Магический Мир сделал все, чтобы Малфой стал в нем изгоем, так почему он должен был терпеть это? В конце концов, он не был виновен в том, что родился в семье, одержимой чистотой крови и воспитан в соответствующей манере. Так же как и не был виноват в том, что не смог отречься от семьи, попавшей под влияние Темного Лорда. В том, что не смог выполнить единственный приказ и потому заставил страдать столько неповинных людей.

Драко не сомкнул глаз, тщательно обдумывая выход из ситуации. С одной стороны, Пожирателям доверять было никак нельзя, а с другой – доверять больше было некому. В любом случае Малфоя ждала неизвестность, однако обещания в послании выглядели весьма привлекательно. Под утро проснулся Блейз, и, что-то невнятно пролепетав, начал медленно собираться на занятия.

– Почему ты так странно смотришь на меня? – слизеринец посмотрел на Драко, слегка сощурившись. – Я разговаривал во сне?

– Нет, – Малфой отмер, тут же отворачиваясь от Забини. Впутывать и его в это темное дело не стоило. Блейз вряд ли мог хоть чем-то помочь. Возможно, Нотт сейчас был бы очень кстати, но он уехал. Только теперь Драко понял, что исчезновение Теодора абсолютно точно связано с Пожирателями. Неужели Нотт перешел на их сторону? Это было на него совершенно не похоже, но обстоятельства говорили об очевидном.

– Тогда поспеши и собирайся. Первым занятием у нас трансфигурация у Макгонагалл. Не буду тебе напоминать, что она делает с опоздавшими, – усмехнулся Блейз, продолжив собираться. Он не заметил ничего странного за привычно хмурым выражением лица Малфоя. Драко подумал, что это к лучшему.

За завтраком он ловил странные взгляды Пэнси. Слизеринка слишком очевидно проявляла свою никому не нужную жалость, и это раздражало еще больше. Каждое движение Малфоя отдавало нервозностью и злостью, и сидящие рядом однокурсники не могли этого не заметить. Чтобы не привлекать еще больше внимания, Драко покинул стол Слизерина раньше всех и решил побродить по замку до начала занятий.

Гермиона наблюдала за слизеринцем с самого утра, и, когда он покинул общий зал, направилась за ним, кажется, даже забыв попрощаться с друзьями. Ночью гриффиндорка проснулась от тянущей в груди боли. Сомнений быть не могло – это из-за Малфоя. Бежать на его поиски ночью было бы абсурдно, и девушка, заставив себя успокоиться, пролежала без сна до самого утра, раздумывая над тем, почему Драко испытывал душевные муки. Конечно, это было очевидно, но Гермиона все равно удивлялась. Ей казалось, она смогла избавить Драко от неприятных мыслей.

– Малфой! – окликнула его девушка, настигнув в одном из темных переходов замка. Драко развернулся, и, кажется, его лицо помрачнело еще больше. – Что с тобой?

– Все в порядке, – процедил слизеринец, прикрывая глаза. Вот только внимания Грейнджер ему не хватало! Она была последней, кого хотелось бы привлекать к проблеме противостояния Пожирателям.

– Я знаю, что ты лжешь, – невозмутимо заявила она, складывая руки на груди.

– Расскажи мне, Драко. Я уверена, что смогу помочь.

– Не переоценивай свою силу.

– Вот как? Значит, будешь молчать? Пойми: от твоих тяжелых раздумий мне тоже несладко, – вытянув руку с кольцом вперед, Гермиона приподняла бровь.

– Успокойся, Грейнджер, – хмыкнул юноша, уже намереваясь отправиться дальше. Однако что-то подсказывало ему, что гриффиндорка не отстанет просто так.

– Ты же сказал, что доверяешь мне! – крикнула она ему вслед, а потом напряженно поджала губы. – Неужели это была ложь?

– Я не лгу о таких вещах.

– Тогда расскажи, что случилось. После всего, что между нами произошло… Я имею право знать, – настойчиво произнесла Гермиона, подходя к юноше почти вплотную. Драко смерил её оценивающим взглядом и испугался собственных мыслей. Ему вдруг отчаянно захотелось открыть Грейнджер тайну своего беспокойства.

– Это может быть опасно, – Малфой мотнул головой, отгоняя наваждение прочь. Гермиона неуверенно рассмеялась. Вся её жизнь до этого была сплошной опасностью. Драко уже проиграл в этой битве характеров, потому что был слаб и потерян между двух дорог, по которым мог пойти.

– Я слушаю, – почти шепотом произнесла гриффиндорка, устремляя на него выжидающий взгляд. Драко помедлил, словно перед шагом в пропасть, а потом, набрав воздуха, выпалил:

– Пожиратели оставили для меня послание. Они хотят, чтобы я к ним присоединился.

Несколько секунд между ними витала оледеневшая тишина. Гермиона распахнула глаза и чуть приоткрыла рот, будто стон ужаса, так и норовивший слететь с губ, застрял горьким комом где-то в горле. Драко смотрел на девушку устало и мрачно. Он уже успел пожалеть, что сказал ей, однако на душе после признания подозрительно полегчало.

– Как? Когда? – только и спросила волшебница, хмуря брови.

– Сегодня ночью. Я нашел письмо вместе с прядью волос Люциуса. Пожиратели призывают меня отомстить за все.

– Но ты же… – Гермиона сглотнула. – Ты же не намерен воспринимать это всерьез? Это провокация! Ты знаешь – от них ничего хорошего ожидать не стоит.

– Я не дурак, Грейнджер, и понимаю риски, – уклончиво заметил Драко, и эта фраза очень не понравилась волшебнице. Было такое ощущение, что она имеет двойное дно и может трактоваться по-разному.

– Они назначили мне встречу. Я должен быть у Северной башни в полночь.

– Не ходи, – Гермиона умоляюще взглянула на Драко и порывисто схватила его за руку, изо всех сил сжимая ладонь юноши своими пальцами.

– Кто знает, что они сделают, если я ослушаюсь, – прошипел Малфой, накрывая запястье волшебницы рукой. – Они могут сделать что-то с моей матерью или даже… – Малфой замолчал.

– Ты не пойдешь один, – Гермиона уверенно мотнула головой, отводя взгляд. Она что-то мучительно обдумывала. – Мы должны все рассказать Макгонагалл.

– Нет! – Драко отдернул руку, будто его ударило током.

– Да! – настойчиво кивнула девушка, уперев руки в бока. – Вдвоем мы не справимся, если Пожиратели решат напасть.

– Все это зашло слишком далеко. Просто забудь, – Драко махнул рукой. – Ни слова Минерве.

– Это наш единственный выход! – воскликнула девушка, ухватившись за мантию слизеринца. Драко посмотрел на неё с нескрываемым раздражением, и это так больно выстрелило в сердце, что Гермиона на несколько секунд растерялась. – Пожалуйста, послушай меня.

– Хорошо, но я должен спросить у тебя одну вещь, – криво усмехнувшись, Драко перехватил её запястье и толкнул девушку к стене. – Что для тебя важнее: спасение Магического мира от Пожирателей, или я?

Гермиона ошарашенно уставилась на нависшего над ней слизеринца и медленно сглотнула. Вопрос был ужасно неправильный и эгоистичный, и девушка не знала, что на него ответить.

– И то, и другое, – наконец ответила она, отведя взгляд.

– Предоставление двух вариантов предполагает выбор одного из них. Не увиливай, дорогуша.

– В мире, который построят Пожиратели, ты исчезнешь.

– Вряд ли они выманивают меня из Хогвартса, чтобы убить, – оскалился Малфой.

– Исчезнешь прежний ты, – сдавленно прошептала Гермиона, наконец поднимая взгляд.

– Откуда тебе знать?

– Это очевидно.

Драко долго и пристально смотрел на неё, пытаясь выискать подвох. Гриффиндорка, как и всегда, отвечала до приторного правильно. Вся она была похожа на сборник мировой морали, и от этого тошнило.

– Значит, ты не поддержишь любое мое решение? – склонив голову, Малфой замер в ожидании. Казалось, в эту секунду решалась его судьба.

– Только то, которое посчитаю правильным. Помнишь, мы разговаривали про мать Теодора? Ты сказал, что её смерть была глупой. Так вот, – Гермиона неуверенно положила ладонь на шею слизеринца и нервно погладила кожу большим пальцем. – Ты был прав. И я буду бороться, чего бы мне это ни стоило.

Драко показалось, что её глаза светились – настолько тепло ему было поблизости от этого маленького тела, заключающего в себе стальную душу.

– Мистер Малфой! – голос ударил железным прутом по затылку, и Драко рывком оттолкнулся от стены. – Мисс… Грейнджер? Кхм…

Минерва Макгонагалл не чувствовала себя так неловко ровно с тех пор, как Филч сделал ей ужасно неуместный комплимент относительно наряда в присутствии студентов. Лучшая ученица школы нервно поправляла одежду, а Драко Малфой разглядывал потолок так, словно был в Лувре.

– Директор! – первой нашлась девушка, краснея от стыда. Что могла подумать Минерва, увидев их в такой неоднозначной позе? – Нам необходимо с вами поговорить. Это срочно, – полностью придя в себя, заявила Гермиона. Драко закатил глаза, предвкушая очередную беспокойную беседу.

Уже через несколько минут они находились в кабинете директора. Минерва по выражению лица Гермионы сразу же поняла, что случилось нечто серьезное.

– Итак? – директор вопросительно вскинула брови.

Драко, не говоря ни слова, выложил на стол перед Минервой смятую записку, про себя отмечая, что он, вероятно, еще пожалеет об этом. Но Грейнджер излучала такую ненормальную уверенность, что слизеринец решил пока даже не задумываться о негативных последствиях. Быть может, более приподнятый настрой привлечет на его сторону удачу?

– О Мерлин! – прошептала Макгонагалл, прочитав до конца. – Хорошо, что вы не пошли одни и обратились ко мне.

– Я посчитала, что вы сможете помочь нам выйти из этой ситуации.

Драко стоял у двери, прислонившись к ней спиной, и почему-то чувствовал себя лишним. Из-за того, что Грейнджер все решила за него, юноша ощущал раздражение и неприятное чувство неустойчивости.

– Пожиратель, или даже несколько, в школе. Нам необходимо вычислить их и попытаться обезоружить, – сказав это, Минерва провела некоторые манипуляции палочкой. – И для этого нам понадобится помощь.

– Авроры? – Гермиона вопросительно вскинула брови, а Драко вздрогнул и поморщился.

– Нет, нам не следует создавать слишком много шума. Не забывайте, что Пожиратели где-то среди нас и пристально наблюдают за каждым шагом мистера Малфоя. В школе есть лишь один человек, на которого я могу положиться.

В дверь постучали. Минерва изумленно уставилась на неё, не ожидая, что вызванный ей человек прибудет так скоро. Спустя мгновение дверь распахнулась, и на пороге, хмурый и серьезный, возник мистер Волнер.

– Мы стали слишком часто видеться, мистер Малфой, мисс Грейнджер. Не находите? – язвительно произнес он, подходя к Драко. Пристально смотря ему в глаза, профессор словно хотел сказать нечто очень важное и страшное. Слизеринец неосознанно отступил, неуверенно хмурясь. – Что ж… В любом случае, юноша, спешу вас предупредить: если вы посмеете выкинуть что-то ещё, клянусь, я сделаю все, чтобы вы покинули Хогвартс в кратчайшие сроки…