Текст книги "Подвалы твоего сердца (СИ)"

Автор книги: hazy forest

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 55 страниц)

– Пришло время обсудить предстоящий Обряд, – наконец начал Протеус, сидящий по правую руку от Драко. Юноша плотно сжал губы, и, нацепив на лицо выражение абсолютной скуки и расслабленности, повернулся к Пожирателю. Нотт выглядел чрезвычайно довольно.

– Говори, – кивнул Малфой и не глядя поднял стакан. Боковым зрением уловив недовольный наклон головы Нарциссы, Драко сделал два больших глотка. Горло задрало, но юноша лишь удовлетворенно зажмурился.

Протеус вознес палочку и нарисовал в воздухе непонятный для всех остальных знак. Из древка ударили струи черного дыма и, извиваясь словно змеи, устремились вверх. С замиранием Пожиратели наблюдали за тем, как клубы спускаются к столу и, запутываясь в темный клубок, медленно рассеиваются. Когда последний изгиб дыма исчез, оставив за собой только тяжелый запах гари, на столе обнаружился высокий серебряный кубок, весь испещренный древними рунами и надписями. Его изящные гнутые ручки были обвиты тонкими цепями, соединяющимися в тяжелый навесной замок.

– Что это? – Драко приподнял бровь.

– Чаша для Обряда Черной Клятвы. Я уже говорил вам, – Протеус точно помнил, насколько пьян в тот момент был мальчишка, а потому с легким нетерпением приступил к объяснению заново. – Вы должны принести клятву на крови и зарядить палочку силой, которую мы все вложим в эту чашу. В противном случае вы можете не справиться с освобожденной Силой.

– В чем я должен поклясться? – тихо спросил юноша, прищурив глаза. Даже отсюда он чувствовал темную энергетику, исходящую от артефакта.

– В том, что выполните все условия, необходимые для свершения Обряда Обретения. Каждый из присутствующих также принесет клятву.

– Интересно, – Драко покачал бокалом, наблюдая, как жидкость сползает по тонким стенкам. Посмотрев на присутствующих сквозь прозрачный хрусталь, слизеринец запечатлел затравленный взгляд Пэнси Паркинсон. Она вздрагивала каждый раз, когда Протеус начинал говорить.

– Драко! – сбивчиво выдохнула миссис Малфой. Юноша мгновенно повернулся к матери, озлобленно сдвинув брови. Нарцисса не сказала больше ни слова, лишь укоризненно покачала головой. Происходила борьба взглядами, и Протеус недовольно нахмурился, наблюдая за мимикой Драко. Пожиратель не мог допустить того, чтобы юный Малфой усомнился в выбранном пути. Его состояние и без того оставалось шатким. Протеус понимал: один неверный шаг, и мальчишка сдастся и испугается. То, что он с прошлого вечера пребывал в отвратительном настроении, не было секретом ни для одного обитателя особняка. Сначала Нотт списывал это на злобу из-за выходки своего сына, но потом понял, что дело в Грейнджер. Могла ли она отказать мальчишке? Протеус подозревал, что между ними было что-то кроме юношеского влечения. Что-то куда более сильное и… древнее. Но спросить об этом Малфоя не решался даже самый главный из Пожирателей: юный Лорд находился в пьяном угаре почти все время. Вспышки его гнева то и дело поглощали стены поместья, и Протеус недовольно наблюдал за тем, как звенит хрусталь в люстре, когда выбросы магии пробегались по всем помещениям. Стихийные взрывы подавлять было очень сложно, но Протеус раз за разом восстанавливал поглощающие чары, чтобы мелкое поместье Паркинсонов не разлетелось в щепки. И теперь, перетерпев столько капризов мальчишки, Нотт не собирался сдавать позиции.

– Кажется, мой Лорд, здесь есть люди, сомневающиеся в вашей силе, – мужчина вскинул брови, в упор смотря на Нарциссу. Лицо её было полно решимости, но глаза – страха. Бледные руки сжимались в нервные клубки кулаков.

– Проводите миссис Малфой, – резко отвернувшись от матери, Драко опустил голову. – Она устала.

– Я уйду сама, – холодным голосом отрезала она, когда один из Пожирателей дернулся исполнить приказ.

Пока мерный стук каблуков наполнял помещение напряжением, Драко морщился и сжимал в руках стакан. Ему казалось, что он потерял абсолютно все: и путь, и даже собственную мать. Заставить её молчать было легко, но это не имело значения, пока Нарцисса не сводила с него осуждающе-горького взгляда. Все это было выше сил Драко. Разозленно стукнув кулаком по столу, он схватился за горлышко бутылки и отчаянно плеснул себе еще огневиски.

– Лорд Малфой, – Протеус покачал головой. – Я понимаю, что все это доставляет вам дискомфорт, но, пожалуйста, дождитесь окончания Обряда.

– Ты приказываешь мне? – Драко угрожающе улыбнулся.

– Я хочу, чтобы вы дали клятву, находясь в сознании. Иначе магия может повредить ваш рассудок, – терпеливо объяснил Протеус, но с усилием сжал кулаки под столом.

– Тогда давай поскорее закончим с этим, – Малфой махнул рукой, нехотя отодвигая стакан. Ему хотелось вернуться к Грейнджер. – Что мне нужно сделать?

– Сначала мы, господа, – Протеус улыбнулся Пожирателям, и все они, словно по команде, вытянули ладони к кубку. Пэнси недоумевающе оглянулась и поспешила повторить за остальными. Её пальцы било крупной дрожью. В голове зародилась тревожная пустота, но волшебница поспешила отвлечь себя мыслями о том, что получит в конце этого пути. Драко определенно стоил…

Мысли о радостном будущем испарились из головы Паркинсон, и на их место пришел страх. Коротким движением палочки Протеус рассек воздух, и на ладонях каждого из сидящих за столом, кроме родителей Пэнси, появились надрезы. Девушка едва не впала в отчаянную истерику, когда кровь каждого Пожирателя устремилась к кубку, смешиваясь и извиваясь алыми лентами. Серебро начало едва заметно светиться, загремели цепи на ручках.

– Клянемся верно служить лорду Малфою, чистокровному в двадцатом поколении, и последовать за ним в Гробовое ущелье, чтобы совершить обряд Обретения Силы, – мерно, словно читал мантру, произнес Протеус, палочкой контролируя потоки крови, закружившиеся над чашей.

– Клянемся! – произнесли Пожиратели почти в один голос. Пэнси прошептала свою клятву одними лишь губами. Все внутри неё содрогалось. Волшебнице казалось, что она подписала свой смертный приговор. Её рука обессиленно упала на стол.

Кубок медленно поплыл в сторону Драко. Юноша наблюдал за артефактом, почти не мигая. В голове была лишь упертость и уверенность в том, что другого пути все равно нет. Какая-то часть Малфоя хотела бы немедленно прекратить Обряд, но она была настолько мала и так запугана тяжелыми мыслями, что Драко почти не колебался, когда поднял свою ладонь и перевел взгляд на Протеуса.

– Клянетесь ли вы, лорд Малфой, чистокровный в двадцатом поколении, отправиться в Гробовое ущелье, чтобы завершить Обряд Обретения Силы?

Драко молчал несколько секунд. Внутри него вдруг вспыхнула борьба, и сердце забилось с бешеной скоростью. Совсем не так, предполагал юный лорд, должен был ощущать себя волшебник, стоящий в двух шагах от мирового господства. В голове зажглись идеи отступления, но Малфой тут же вспомнил, что его ожидает в таком случае. Азкабан, поцелуй дементора, и Грейнджер… В руках Нотта. Необъяснимая и пожирающая ревность заставила Драко сжать зубы и еще раз посмотреть на чашу. Она нетерпеливо мерцала, а воздух уже заполнился терпким запахом крови. Ну не глупо ли было совершать обряд на крови из-за девчонки?

Нет, – отрешенно подумал Драко.

Это было сумасшедше, ненормально, но никак не глупо. Ко всему прочему, оглядываться назад не хотелось, да и было уже совершенно поздно: прошлое до сих пор оседало на мыслях истлевшим пеплом. Набрав в легкие побольше воздуха и еще раз посмотрев на замерших в ожидании Пожирателей, Малфой вздернул подбородок. Его стальной ненавидящий взгляд сталкивался с металлом чаши в таком ожесточении, будто это она была виновна во всех бедах. Лязг металла резал слух, и Драко наконец решился.

– Клянусь.

Бледную кожу рассек невидимый клинок, и темная кровь, извиваясь и кружась, устремилась в чашу. Цепи загремели так, будто кто-то дергал их из стороны в сторону с неистовой силой, а замок начал покрываться трещинами. Драко наблюдал за всем этим со странным безразличием: казалось, будто его совершенно опустошили.

– Теперь опустите вашу палочку в чашу, и обряд будет завершен, – не отрывая горящего взгляда от чаши прошептал Протеус. Его дыхание сбилось. Никогда раньше Пожиратели еще не были так близки к возмездию, как в эту секунду.

Драко достал свою палочку и поднял руку над чашей. На мгновение движения слизеринца сковал знакомый страх, но его путы быстро ослабли и обрушились: медлить не было смысла. Обряд был почти завершен, и именно сейчас, как никогда раньше, сворачивать было слишком поздно. Поэтому Малфой разжал пальцы над чашей и палочка беззвучно погрузилась в вязкую кровь. Замок взорвался, тут же развеваясь в прах, а цепи упали на стол у подножия чаши. Над артефактом закружилось черное свечение, и, подобно смерчу, начало набирать в высоте и ширине. Когда ужасная воронка взвилась почти к потолку, прогремел сильнейший взрыв, заставивший всех присутствующих зажать уши и испуганно отпрянуть. Вслед за этим послышался звон разбивающихся стекол в огромных окнах, и на Пожирателей повеяло влажной ночной прохладой. Ветер, ворвавшийся в помещение, лизнул лицо застывшей от ужаса Пэнси, наконец приводя её в чувство. Оглушенная из-за взрыва, она на некоторое время почти выпала из реальности. Огромными глазами наблюдая за потоком темной магии, кружащейся над чашей, волшебница осознавала, что забыла все слова, кроме одного:

«Смерть»

Так же стихийно, как и появился, смерч исчез. Все затихло, и тишина эта была подобна той, что Драко слышал в фамильном склепе Малфоев. В ней не было ничего, что могло бы потревожить чувства живого существа – лишь могильный холод и немое вопрошание к вечности.

Драко поднялся из кресла на ослабевших ногах и заглянул в чашу. Его палочка покоилась на дне артефакта, но прикоснуться к ней было почему-то страшно. Внешне она была почти такой же, если исключать длинную золотистую надпись на древке вдоль всей длины. Знакомых букв разобрать не удалось, и Малфой, поколебавшись еще секунду, протянул руку к собственному оружию. Когда его пальцы обхватили на удивление ледяное древко, ветер, гуляющий меж спинок кресел, усилился. Подняв палочку на уровень глаз, Драко крепко сжал её в ладони и направил на одно из разбитых окон.

– Репаро, – прошептал он, и тут же осколки, блестящей крошкой рассыпанные на мраморном полу, взметнулись в воздух. Уже через несколько секунд абсолютно все стекла были восстановлены. Малфой медленно улыбнулся, посмотрев на обновленное оружие. Это было лишь безобидное заклинание, но оно смогло восстановить все, что пришло в беспорядок после взрыва. Даже профессорам не удавалось возвести обломки Хогвартса в прежние величественные стены так стремительно. Определенно, оружие обладало силой, на которую Малфой даже не рассчитывал.

– Зачем мне овладевать Силой, если есть такое могущественное оружие? – Драко вскинул брови, будто невзначай направляя палочку на Нотта. Пожиратель заметно напрягся, и юноша от этого только повеселел. Наконец-то он ощущал власть! Все былые сомнения оказались забыты; Малфой ликовал. Держа в руках оружие, наверняка даже более сильное, чем то, что было у Волан-де-Морта, Малфой понимал, что теперь правда всегда будет на его стороне. Все тело юноши пронизывало нечто странное, когда он произносил заклинание. Словно бы кровь в венах останавливала свое течение на несколько мгновений и замораживалась, создавая впечатление полного умерщвления плоти и торжества духа. Магия наполняла его легкие и ударялась пульсом в висках, сковывая и в то же время раскрепощая. Малфой закрыл глаза и впервые за долгое время вдохнул с удовольствием, а не только для влачения жалкого существования.

– Палочка – лишь часть Силы, которую вы получите. Скажем так, – Протеус напряженно проследил за тем, как Малфой опускает оружие. – Если не завершить обряд, магия может выйти из-под контроля. Для простой палочки она очень сильна.

– Хорошо, а теперь скажи мне вот что, – Драко снова опустился в кресло, но теперь его движения выражали полную расслабленность, а лицо – надменное тщеславие. Ловко прокрутив палочку, Малфой резко вскинул взгляд на Протеуса. – Что я должен буду сделать в Гробовом ущелье?

– Вы произнесете священный текст, а потом завершите обряд с помощью своей палочки и… Мисс Грейнджер, – спокойно ответил Нотт, с удивлением наблюдая за блеском в глазах юноши. В моменты невероятной самоуверенности Драко до безобразия был похож на своего отца. Протеус моргнул несколько раз, чтобы образ властного, и оттого еще более раздражающего Люциуса испарился из головы. Малфои! Иногда казалось, что надменность была их семейным проклятьем.

– При чем тут она? – тут же расслабленность спала с черт лица слизеринца, и он угрожающе склонился в сторону Протеуса. Но мужчина был так невозмутим, что, казалось, ничего страшного в складывающейся ситуации не было. Однако спокойствие Пожирателя проистекало из факта вполне ясного: Малфой поклялся на крови, что завершит обряд, а это значило, что пришло время диктовать юному лорду свои условия.

– Девушка станет сосудом для Силы, – отчеканил Протеус давно выдуманную фразу. – Сейчас часть вашей сущности находится с ней, потому что любовь заставляет жертвовать душой. Но Сила не принимает чего-то неполноценного, так что часть вас – мисс Грейнджер – должна будет участвовать в обряде, чтобы впустить в свое и ваше тело Силу.

– Что с ней будет?! – Драко выхватил палочку. Его губы било дрожью, а сердце отдавало глухим буханьем в груди. – Ты поклялся мне, что с её головы не упадет и волоса!

– Во-первых, – Протеус помрачнел, усилием воли заставляя себя не отклоняться назад. – Я обещал, что её не трону ни я, ни остальные Пожиратели. И во-вторых, – сглотнув, когда Малфой нетерпеливо дернул палочкой, мужчина сцепил руки в замок. – Мисс Грейнджер будет в порядке, равно как и вы.

– Что именно с ней произойдет? – процедил Драко, вытягивая руку с палочкой. С каждой секундой спокойствие Протеуса таяло.

– Она станет сосудом для Силы. И после того, как обряд завершится, будет жива и здорова.

– Откуда мне знать, что ты говоришь правду?!

– Потому что она – единственное, что у меня есть. После падения Лорда единицы сохранили знания о Силе, и с каждым днем нас может стать меньше. Я тороплюсь, лорд Малфой, поэтому не стану тратить время на жалкую ложь. А вы поклялись завершить Обряд.

– И сделаю это, – Драко всматривался в лицо Протеуса, пытаясь выискать в нем хоть одну черту, которая подтвердила бы лукавство Пожирателя, но не мог. – Но если с ней случится что-то… – низким голосом проговорил Драко, подходя совсем близко к Нотту. – Если она поранится, если испугается или с её головы упадет хоть один волос… – палочка уперлась прямо в солнечное сплетение Протеуса. – Ты разделишь одну камеру со своим сыном. Если я позволю тебе жить, разумеется. – Драко резко отпрянул и зашагал вдоль стола. – Это вас всех касается!

Малфой злился из-за того, что его триумф длился не так долго. Хотя сильнейшая палочка и была в его руках, уверенности слизеринец ощущал только немного больше, чем обычно. Протеус точно играл по-грязному, но думать об этом по мере приближения к собственной комнате хотелось все меньше. Когда Драко схватился за ручку и произнес заклинание, все внутри него заполнил пожар предвкушения. С каких-то пор Грейнджер стала его зависимостью и жизненно необходимым допингом. Малфой знал, что, стоит ему снова увидеть её глаза, подернутые дымкой сна, прикоснуться к волосам и телу – все проблемы станут крошечными и ничего не значащими. Правда, после прошлой ночи осталось горькое послевкусие – он кричал, практически не останавливаясь, но точно помнил, что не посмел поднять на неё руку.

Комната встретила его мраком. Повинуясь легкому движению палочки, на стенах загорелись подсвечники, и помещение наполнилось золотистым светом. В углах дрожали тени, создавая атмосферу уюта и уединения. Драко посмотрел на смятую постель, и, не обнаружив там Гермиону, прошел чуть дальше.

– Грейнджер! – он с тревогой нахмурился.

Звук его голоса легко проник через тонкую дверь, смежную с ванной комнатой. Гермиона, до этого пристально всматривающаяся в свое измученное слезами и недосыпом лицо, тут же отмерла и отошла от зеркала. Пальцы вцепились в край махрового полотенца, которым она обмоталась, выйдя из душа.

Открыв глаза сразу же после того, как Драко спешно покинул комнату, девушка решила во что бы то ни стало устроить забастовку. На принесенную домовиками еду она даже не смотрела, но вот терпеть липкость на всем теле сочла глупым: всю ночь её бросало то в жар, то в холод, когда Малфой заходился в отчаянных тирадах и проклятиях. Хотелось смыть с себя все остатки пережитых часов, и Гермиона, немного подумав, все же решила воспользоваться ванной. Волшебница искренне надеялась, что успеет закончить до того, как вернется Малфой, но задержалась напротив зеркала, рассматривая предательницу всего магического мира.

Гриффиндорка хотела бы повернуть время вспять, но не знала, сумела ли бы сделать иной выбор. Драко был уничтожен. Он метался словно зверь, пытающийся убежать от собственной боли, но она преследовала его и душила. Комната пропахла разлитым вином и запахом крепкого огневиски. Пришедшие домовики незаметно зажимали носы – их чувствительное обоняние не выносило концентрации таких резких запахов. Существа тихо перешептывались, то и дело упоминая «бедную мисс». Гермиона поняла, что эльфы жалели её. Но вот к самой себе у девушки вовсе не было подобных чувств. Может быть, презрение, разочарование, тупая боль, но не жалость. Она была уверена, что получила то, чего была достойна. И Драко обращался с ней соответствующе. Запястье все еще слегка саднило, а бледный синяк расцвел ближе к полудню, но волшебница смотрела на эту отметину с благодарностью. Если Малфой таким образом мог опустошить хоть часть своей боли – не страшно. Гермиона уверяла себя, что не будет бояться и дрожать. Весь день она морально готовилась к тому, что Драко, который придет к ней вечером, будет ничуть не мягче того, которого она узрела прошлой ночью. Да, она не боялась его жестокости, но вот к появлению все-таки оказалась не готова. Требовательный голос за дверью заставил её заледенеть от ужаса, и, мельком посмотрев на полотенце, девушка обреченно закатила глаза. В углу стопкой лежали вещи, принесенные домовиками. В почти кромешной темноте удалось различить мерцание бордового шелка. Голыми ступнями пробежавшись по холодному полу, Гермиона дернула на себя ткань, роняя полотенце к ногам. Это оказался длинный халат, а на пол упало нечто меньше, но из такой же ткани. Подумав, что это могла быть сорочка, девушка запахнулась в халат и туго подвязалась поясом. Она понадеялась, что отсутствие на ней белья останется незамеченным, и поспешила к двери.

Когда волшебница ступила на порог комнаты, Малфой был почти у двери в ванную. Его глаза мерцали злостью и беспокойством. Плотно сжатые губы говорили о том, что Драко сильно обеспокоен и раздражен: слизеринец подумал, будто Гермиона смогла сбежать. Гриффиндорка отвела глаза и прошла мимо Малфоя с невозмутимым видом. Хотя она не обвиняла Драко в его поведении, быть заложницей Пожирателя добровольно девушка не собиралась. Если он надеялся, что рано или поздно она сломается и примет его идеологию, то сильно ошибался. Гермиона Грейнджер никогда бы не стала жертвовать собственными убеждениями в угоду эмоциям. Одну ошибку она уже совершила – повторять её еще раз волшебница не собиралась.

– Ты не притронулась к еде, – слегка успокоившись, Драко убрал палочку и последовал за девушкой. Она медленно прошлась до трюмо с зеркалом и опустилась в мягкое кресло перед ним. Ноги путались в расходящейся ткани, и Гермиона поспешила запахнуть разрез. Очевидно, эта одежда была создана не для того, чтобы её надевали, а для того, чтобы снимали. Интересно, насчет её нового «гардероба» распорядился сам Малфой?

Драко смотрел на струящийся по ногам шелк с нескрываемым удовольствием. Приказывая домовикам найти нечто достойное женщины Малфоя, он не надеялся, что результат будет столь впечатляющим. Единственным недостатком оказалось то, что красный, пожалуй, совсем не подходил покоренной и скованной по рукам и ногам гриффиндорке. Мокрые волосы спускались на ссутуленные плечи и обрамляли маленькое осунувшееся лицо, однако даже такой Гермиона не могла не вызывать в нем вожделения и унизительного обожания. Обойдя её кресло справа, Драко провел кончиками пальцев по влажным локонам и осторожно достал палочку.

– Своей голодовкой ты никому ничего не докажешь. Только сделаешь себе хуже, – Малфой прошептал сушащее заклинание, и волосы тут же налились буйным объемом. С необъяснимым трепетом юноша поднял с трюмо серебряную щетку и, недолго покрутив её в руках, встал за спиной Гермионы. Её взгляд, сталкивающийся с глазами слизеринца в прозрачной глади зеркала, выражал открытое противостояние. Хотя «силенцио» сковывало её связки, мысли девушки оставались для Драко вполне ясными.

Юноша еще раз прикоснулся к уже сухим волосам и коротко улыбнулся. Кажется, он никогда в жизни никого не расчесывал, но помнил, как приятны были прикосновения миссис Малфой в раннем детстве. Драко подумал о том времени с легкой тоской. Он многое бы отдал, чтобы вернуть те же доверительные и нежные отношения с матерью.

Мягкие волокна впились в каштановые волосы почти у корней и поползли вниз, но тут же запутались. Гермиона болезненно зажмурилась. Еще минуту назад она думала, что Драко вернется все таким же злым и грубым, но он стоял и пытался расчесать её волосы. Это было так странно, что гриффиндорка некоторое время пребывала в абсолютной растерянности. Она была бы удивлена меньше, если бы слизеринцу вздумалось обрезать её волосы или превратить их во что-то гадкое. Но лицо Малфоя было столь сосредоточено, когда он неловко выпутывал щетку из кудрей, что Гермиона не сдержала внутренний смешок.

– Это сложнее, чем мне казалось, – признался он, в этот раз начиная с самых кончиков, сбитых в пышные кудри. – И как ты только справлялась с ними все это время?

Гермиона совсем смутилась. То, к чему она себя готовила весь день, совершенно расходилось с реальностью. По её расчетам, Драко должен был оскорблять её, но слизеринец, как и всегда, оказался непредсказуем. Его тихие слова настораживали разум, но расслабляли тело. Гермиона буквально чувствовала, как задеревеневшие от напряжения мышцы расправляются, а потому откинулась на спинку.

– Думаешь о том, почему я так спокоен? – задал риторический вопрос Драко, и Гермиона распахнула глаза. В отражении блеснула ироническая улыбка. – Гнев сгорел в алкоголе, – Драко пожал плечами, хищно наблюдая за выражением лица девушки. Он был почти уверен, что она недоумевала. – И злиться на тебя все равно бесполезно, – щетка прошлась по её виску и за ухо, массируя и лаская, но тон слизеринца оставался ледяным. – Потому что ты уже моя.

Гермиона протестующе отклонилась от прикосновений, гневно обернувшись на слизеринца. Его лицо выражало абсолютный триумф. Губы девушки сжались из-за бессильной злости, и она снова отвернулась к зеркалу, вцепляясь пальцами в подлокотники кресла. Ей было так противно находиться в зависимом положении, что, кажется, Гермиона даже чувствовала тошноту. Насмешливый взгляд Малфоя только добавлял масла в огонь.

– Лучше смирись, – он медленно склонился над её плечом и прикоснулся холодными губами к виску. – От твоего сопротивления будет только хуже. Все кончено, Грейнджер, Я победил.

Наблюдая его лицо, изрезанное острыми тенями, в непосредственной близости от своего, Гермиона впадала в отчаяние все сильнее, но нашла в себе силы уверенно помотать головой, выражая несогласие с последними словами. Пока она была жива, ничего не могло быть кончено.

– Ты не можешь мне сопротивляться, – глаза Малфоя угрожающе сузились, и Гермиона усмехнулась, склонив голову. Тут же её подбородок ухватили жесткие пальцы. – Хочешь проверить?

Кресло, повинуясь магии, резко развернулось от зеркала, и Гермиона едва успела вцепиться пальцами в мягкую обивку, чтобы не свалиться. Драко возвышался перед ней, держа в руках палочку. Волшебница смотрела на него несколько секунд, а потом предчувствие завопило: «что-то не так». Окинув его затравленным взглядом еще раз, Гермиона остановилась на палочке и нахмурилась. Ей показалось, или что-то изменилось? Однако размышлять об этом слишком долго не получилось. Быстро убрав оружие во внутренний карман, Драко облокотился на ручки кресла и многообещающе улыбнулся. Гермиона вжалась спиной в обивку, надеясь просто провалиться сквозь все материальное. Спокойный Малфой внушал даже больше страха, чем разъяренный, ведь она даже не догадывалась, какие идеи зрели в его голове.

Медленно приблизившись к лицу гриффиндорки, Драко склонил голову и оставил на губах холодный поцелуй. Гермиона почти не дышала. Она даже не могла закрыть глаз, чтобы не видеть этой обманчивой невозмутимости. Малфой провел костяшками пальцев по скулам волшебницы и задумчиво остановил взгляд на тонкой шее. Потом, словно что-то для себя решив, Драко отмер и припал к губам волшебницы в более долгом, словно бы требовательном поцелуе. Гермиона оставалась недвижимой, и Малфой догадывался, что она не станет отвечать. Однако расстраиваться по этому поводу слизеринец не спешил – сегодня его целью была совсем не ответная реакция.

– Жаль, что ты не сможешь кричать, – прошептал он в губы обмершей волшебнице и отстранился. – Ну-ну, Грейнджер, не глупи, – заметив испуганный взгляд, покачал головой Драко и расстегнул верхние пуговицы рубашки. – Я не собираюсь причинять тебе боль. Наоборот… – он лукаво улыбнулся, и, удерживая зрительный контакт, неспешно опустился на колени. Гермиона, не выдержав его взгляда, отвернулась, нервно закусив губу. Делать вид и дальше, что она абсолютно не взволнована странным поведением Малфоя, было практически невозможно. Тем временем слизеринец осторожно провел пальцами по ниспадающему кровавому шелку и, подцепив пальцами край материи, окинул её. Гермиона почувствовала холод, скользнувший по обнаженной ноге, и её испуганный выдох слился с восторженным – Малфоя. Обхватив руками тонкую лодыжку, Драко нетерпеливо дернул Грейнджер на себя, и девушка, не ожидая этого, соскользнула по спинке в полулежачее состояние. Прижав ткань к бедрам, Гермиона испуганно наблюдала за тем, как слизеринец поспешно приникает губами к её колену и тут же движется дальше, пальцами лаская голень. Разоблачить мотивы Малфоя удалось достаточно скоро – стоило лишь его губам перейти ближе к внутренней стороне бедра. Гермиона решила, что больше не может ждать и дернулась, пытаясь скинуть с себя руки слизеринца, но Драко лишь крепче сжал её лодыжку и откинул шелк со второго колена. Гриффиндорка чувствовала себя абсолютно беззащитной и бессильной. Если бы она только могла говорить! Гермиона была уверена, что смогла бы найти слова, способные заставить Малфоя остановиться. По крайней мере, так казалось сейчас.

Легкий укус на внутренней стороне бедра заставил её судорожно вздохнуть и выгнуться. Прикосновение, которые раньше приносили трепетное удовольствие, сейчас казались неправильными и бесцеремонными. Слабые ладони попытались остановить навязчивые руки, но Малфой властно отстранил их.

– Не заставляй меня использовать «инкарцеро», – прошептал он, языком нарисовав ведомый лишь ему узор на коже гриффиндорке. – Расслабься и перестань сопротивляться. Клянусь, тебе понравится, – Драко подхватил её ноги под колени в попытке раздвинуть шире, но Грейнджер совершенно зажалась. – Не слишком ли поздно играть в недотрогу?!

Страх, застывший в глазах Гермионы слезами, заставил его остановиться. Драко задумчиво качнул головой, пытаясь понять, что же не так. Чары должны были уже сработать, но гриффиндорка почему-то все еще не могла расслабиться и отдаться в его плен так же, как это было раньше. Её маленькие кулачки прижимали дорогой шелк к телу, и это выглядело по-детски наивно. Неужели она не понимала, что совершенно бессильна? Драко стиснул зубы, посмотрев на препятствующие ему руки. Тонкое запястье метил темный синяк.

– Это я сделал? – Малфой слегка отстранился и мягко перехватил руку девушки пальцами, рассматривая ушиб. Необходимость что-то доказывать тут же пропала. Драко был уверен в том, что прошлой ночью контролировал собственную силу, но неприятное для глаз потемнение на побледневшей коже говорило об обратном. Гермиона нерешительно кивнула, радуясь и удивляясь тому, что юноша остановился. – Прости, – тяжело выдохнул он и прижался губами к ладони гриффиндорки. Пугать и подавлять резко расхотелось. Силой он ни за что бы не заставил Грейнджер расслабиться и поддаться ему. – Идем спать. Уже поздно.

Гермиона почти не двигалась, наблюдая за резкой переменой в поведении слизеринца, а потому Драко, немного посмотрев на её скованное нервами тело, наклонился и обхватил хрупкую талию. Второй рукой он скользнул под коленями девушки, и тут же поднял, слегка прижав к себе. Гриффиндорка никогда еще не чувствовала себя такой бессильной, как сейчас. Малфой забавлялся с ней как с куклой, и от этого сердце полнилось горькой обидой.

– Ты должна поесть, – уложив Гермиону на постель, Драко строго посмотрел на неё. – Может, ты хочешь чего-то особенного?

Из-за внутренней слабости гриффиндорка на секунду забыла про собственное положение и с горечью подумала о мамином персиковом пироге и какао с корицей. От воспоминаний было тепло и грустно, а потому на лице девушки отразилась отрешенная задумчивость. Её мысли витали в пределах светлой родительской кухни ровно до того момента, как в мозгах что-то защекотало. Гермиона сморгнула, с опаской посмотрев на Малфоя.

– Вот что… – довольно протянул он и улыбнулся.

«Чертов легилимент», – подумала Гермиона и поспешила отвернуться, так как Малфой уже принялся снимать с себя рубашку. Некоторое время слышалось лишь шуршание одежды, а потом постель рядом с волшебницей прогнулась, и она услышала теплый шепот:

– Я сделаю все, Гермиона. Ты же понимаешь, – и властные руки обвили её талию, прижимая к твердой юношеской груди.

***

– Вы обещали! – голос Пэнси сорвался на хрип и ударил в спину идущему впереди Пожирателю. – Вы говорили, что Грейнджер умрет, так почему сказали Драко совсем другое? Как я смогу быть с ним, если грязнокровная девчонка постоянно будет рядом?! – девушка сжимала пораненную ладонь и истерично всхлипывала. Настойчивое ощущение того, что её обвели вокруг пальца, не покидало.

– Пэнси, – небрежно отозвался мужчина и лениво повернулся к слизеринке. – Не нужно так кричать, или мне придется наложить на тебя «силенцио».