Текст книги "Подвалы твоего сердца (СИ)"

Автор книги: hazy forest

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 55 страниц)

Трепещущий неподалеку огонь бросал на молочную кожу матовые блики, неизменно притягивающие взгляд, и Малфой провел пальцами от лодыжки до бедра, повторяя взглядом каждый изгиб. До сих пор ему не удавалось рассмотреть Гермиону в настолько откровенном положении. Распростертая под ним, она шумно дышала и рассеянно водила пальцами по груди, то ли пытаясь прикрыться, то ли лаская себя. Раскрасневшиеся щеки и блестящий взгляд, губы, припухшие от поцелуев – все это способно было свести с ума любого, кто имел хоть какое-то понятие о красоте. Кудри, прилипшие к влажным вискам, змеями струились к острым худым плечам и выступающим ключицам. Её кожа горела золотом, каждая впадинка и выступ на теле были мягко очерчены глубокими тенями, и оттого манили ещё больше. Драко хотел бы постичь её всю – пальцами, губами, языком, телом – но понимал, что на это не хватит и десятка ночей. Ощутить пульс, бьющийся под кожей на изящной шее, соединить ломаной линией прикосновений родинки на теле, опалить горячим дыханием каждый выступающий позвонок сладко изогнутой спины… Картины рождались в голове с мимолетной быстротой, и Малфой не понимал, за какую из них следует зацепиться.

Гермиона нетерпеливо закусила губу и запрокинула голову. Ей казалось, что мир вокруг них начал кружиться с невероятной скоростью. Прикосновения отзывались жаром в теле и приятным теплом в сердце. Все земное оставило её, и нечто, недоступное для понимания человека, окутало со всех сторон, щекоча внутренности и заставляя кожу становиться влажной. Наконец ласкающие до сих пор пальцы скользнули под резинку белья и потянулись вниз. Пришлось на секунду соединить ноги, и Гермиона с наслаждением ощутила, что при этом движении мучительное желание внизу живота немного укрощается. Удовлетворение было жалким и кратковременным, а последовавший за ним жар показался еще сильнее прежнего. Взгляд Драко блуждал по её телу лихорадочно и жадно, и Гермиона никогда бы не подумала, насколько приятно ей будет это наблюдать. Она осознавала себя абсолютно желанной, и это чувство было одним из лучших среди тех, что ей удалось пережить. С каждой секундой, которую он тратил на промедление, терпеть становилось все невыносимей. Покинутая теплом его тела, Гермиона чувствовала себя брошенной и обделенной. Ей тоже хотелось прикасаться, ласкать и целовать, но тело отказалось функционировать. Она могла лишь инстинктивно приподнимать бедра, не ведая, как на самом деле искушает его. Осторожно разведя худые ноги, Драко остановил свой взгляд на лице волшебницы, в последний раз убеждаясь в искренности её намерений. Полностью обнаженная и раскрытая перед ним, Гермиона была воистину прекрасна, и Малфой, искоса посмотрев на нити чар, постепенно обволакивающие их, прикоснулся губами к подрагивающему животу.

К черту.

Ни магия предков, ни скорбное «завтра» больше не имело значения. Они были втроем в эту секунду: два близких как никогда ранее человека и их иллюзия счастья. Блики танцевали на обнаженных участках кожи, молодость и свежесть пропитала воздух слабым пряным ароматом, в комнате стало душно. Свеча догорала и, словно задыхаясь от недостатка кислорода, постепенно гасла, обрекая плавные переливы сладких прикосновений на темноту. Драко призвал палочку и наполнил комнату десятком свечей, подобных той, что догорела. Он не хотел упускать ни одного взмаха ресниц, пока это было возможно.

Где-то за пределами комнаты веял могильный холод, уже протягивающий к юному Малфою крючковатые ледяные пальцы, но он не мог пробиться через тепло помещения, оцепленного нитями чар и наполненного горячим напряженным воздухом. Смерти здесь не было места, и её досадливый скрипучий голос слышался в унылом завывании ветра за окном. Драко же слышал лишь дыхание весны и жизни, срывающееся с искусанных губ, и эти звуки грезились ему единственным, что он желал бы слышать в мгновения до и после смерти.

Мокрые поцелуи спускались ниже, и Гермиона задрожала, сминая в пальцах грубоватые простыни. Руки Драко медленно путешествовали вдоль её ног, пальцы щекотали кожу, но вскоре влажные ладони легли под колени. Лодыжка Гермионы оказалась уложена на твердое горячее плечо, а вторая нога слегка отведена в сторону. Пальцы нетерпеливо пробежались по влажной плоти, слегка погружаясь меж половых губ. Гермиона слабо вскрикнула, но эти звуки донеслись до слуха Драко с опозданием. Он вскинул затуманенный взгляд на лицо девушки и, успокаивающе погладив нежную кожу на внутренней стороне бедра, заменил пальцы, до сих пор скользящие внутри, губами. Малфой делал это впервые, но ни разу не усомнился, когда его язык собрал влагу и двинулся вверх, лаская чувствительную плоть. Изумленный и хриплый выдох задавил тихий стон. Гермиона потянула простыни на себя. Её сердце неистово билось, и ему вторила неистовая пульсация внизу живота. Внутри разрасталось нечто огромное, и с каждым прикосновением губ и языка Драко оно разрасталось, подобно опухоли. Она подрагивала и закусывала ладонь, когда пальцы, вторя языку, надавили на припухшую от возбуждения плоть. Впервые Гермиона не могла понять, почему её тело совсем не слушается её. Оно подчинялось Малфою, принимало удобные ему позы и податливо выгибалось вперед, словно увлекаемое магией.

Драко замер, когда она изогнулась особенно сильно, и пальцами почувствовал напряжение, предшествующее оргазму. Оторвавшись от ласки, он поднял голову и вцепился жадным взглядом в полуоткрытые глаза. Дрожащая ладошка протянулась к его щеке и мягко опустилась на неё. В противовес царящей внутри и вокруг них страсти это движение казалось почти невинным и нежным, и Драко, почувствовав, как с теплотой её руки внутрь него проникает нечто, похожее на приятную боль, оставил сбивчивый поцелуй на ладони. Пальцы продолжали скользить между влажных губ, иногда погружаясь немного глубже, словно дразня, и Гермиона зажмурилась, предвещая то, как в глазах потемнеет от накатившего оргазма. Жалобно вскрикнув, она сделала поступательное движение бедрами, а потом дернулась и обмякла.

– Да, сладкая, – он поглаживал пальцами обнаженный живот, хищно наблюдая за тем, как Гермиона подрагивает и закусывает губу. – Вот так.

Когда она смогла снова открыть глаза, его лицо было напротив, а взгляд пылал нетерпением и страстью. Не теряя времени, Гермиона скользнула пальцами в светлые волосы, и, сжав их, притянула Драко ближе. Её неловкий, но, безусловно, благодарный и страстный поцелуй накрыл новой волной безумия. Широкие ладони хаотично скользили по груди и шее, оставляя за собой дорожки мурашек. Слегка приподнявшись, Гермиона поцеловала горячую шею и прижалась к ней щекой, восстанавливая дыхание. Её пальчики спустились ниже, проникая под рубашку, и ногти впились в спину на уровне лопаток. Драко что-то неразборчиво простонал, притягивая её за талию. Почувствовав настойчиво прижимающуюся к ней эрекцию Драко, волшебница согнула ногу в колене, касаясь её. Малфой вцепился пальцами в мягкую плоть, стараясь удержать себя в руках. Все, к чему привело их бездумное следование своим желаниям, казалось опасным. Он уже поймал себя на мысли о том, что мог бы наплевать на чары и войти в неё – такую влажную и готовую сейчас – и ни о чем бы не жалел. Но если собственная жизнь не стоила и поломанного галеона, подвергать опасности Грейнджер было в сотню раз страшнее. Да, может быть, он не хотел, чтобы кто-то другой наслаждался её невинностью и доверчивостью, её нежностью и чистотой, читающейся в теплом взгляде. Но Драко скорее пожелал бы смерти всех мужчин в целом мире, чем её гибели.

– Просто прикоснись, – шепотом попросил он, умоляюще взглянув на неё. Гермиона медленно улыбнулась и, задумчиво склонив голову, подарила ему короткий поцелуй. Пальцы в кои-то веки ловко справились с оставшимися пуговицами на рубашке и жадно прошлись по торсу, слегка оцарапав. Драко шумно втянул воздух, понимая, что скорее всего не выдержит подобных пыток. – Гермиона, – укоряюще прошипел он, отстраняясь и садясь на постели, но тут же замолк. Пальцы волшебницы добрались до пряжки ремня и быстро расправились с ней. Глухо звякнула молния, и комнату разрезал полный наслаждения выдох. Драко запрокинул голову и зажмурился, ощущая, как она обхватывает его ладонью и медленно скользит, слегка сжимая у основания. Дыхание начало сбиваться заново, но внезапно пальцы покинули его плоть, и вздох разочарования сорвался с губ. Малфой снова посмотрел на неё, но в глазах Грейнджер блестело нечто странное. Радужки, подернутые страстью, казались совсем темными, и оттого взгляд её был подобен самому пороку. Драко впервые видел её такой, и потому не спешил возмущаться.

Лукаво закусив губу, она склонилась к крепкому торсу и оставила мокрый след на груди, потом – чуть ниже солнечного сплетения, а оттуда язык заскользил вниз к животу. Все было именно так, как видела Гермиона в одном из сотни своих развратных снов, после которых она изнемогала от неутолимого возбуждения в одиночестве. И почему только она не делала этого раньше? Кажется, было что-то препятствующее, но сейчас Гермиона едва ли могла бы вспомнить хоть что-то, не относящееся к её вспыхнувшим желаниям. Нежность к Драко сплеталась воедино с похотью и накрывала её с головой, отсекая любые сомнения. Влажные губы застыли внизу живота, и только тогда она подняла на Малфоя взгляд, чтобы насладиться триумфом. Прочитав во взгляде удивление, смешанное с сомнением и взволнованностью, она получила то, что хотела, и с уверенностью спустилась ниже, обхватывая губами возбужденную плоть. Малфой не удержался и застонал сквозь зубы. Он был обескуражен, и Грейнджер явно этим наслаждалась. Ей было приятно осознавать, что она заткнула за пояс Малфоя, исполненного предубеждений относительно её смелости в таких вещах. Если бы час назад она подумала о том, что будет способна вытворять нечто столь откровенное, её накрыл бы стыд, смешанный с нотками возбуждения. Часто, проснувшись ночью от «кошмаров», она представляла, как будет касаться Драко, но была уверена, что никогда не сможет воплотить фантазии в жизнь.

Сейчас чары не позволяли ей сомневаться в том, будут ли приятны неопытные прикосновения – рассудком управляла страсть и неуемное желание отдать столько же, сколько и получить. Доставить удовольствие, услышать стон и снова оказаться на пределе. Дрожать лишь от ощущения близости его надежных объятий, отделяющих фантазии от скупой реальности. Язык медленно скользил по стволу, когда длинные пальцы впились в её волосы и слегка оттянули, направляя и подсказывая. Неторопливые движения ускорялись, ногти впивались в напряженный живот, оглаживали его, и Драко пытался вспомнить, каково это – выдыхать, а не подавленно стонать.

– Грейнджер, – хрипло и обрывисто позвал он, и Гермиона подняла на него глаза. Обхватив хрупкое лицо ладонями, Малфой потянул её вверх и тут же впился в губы отчаянным поцелуем. Отцепив её руку от своего живота, уже покрытого бледными красными бороздами, Драко накрыл ею член и толкнулся вперед, все еще не разрывая поцелуя. Их языки столкнулись, Гермиона сократила расстояние между телами до минимума, и он сделал последнее движение тазом. Забывшись во взорвавшемся наслаждении, он сильно прикусил её губу и застонал сквозь зубы. Солоноватая кровь проступила сквозь ранку на губе, и Драко, словно извиняясь, поспешно слизнул её. Они обессиленно свалились и некоторое время переводили дыхание, глядя в дощатый потолок.

Наступила тишина. Прошло много времени, прежде чем Гермиона, утомленная и счастливая, перестала оглаживать его лицо и изредка целовать, с восторгом принимая ответные ласки, и закрыла глаза, прижавшись к теплому телу. Драко боялся пошевелиться, чтобы вдруг не потревожить её сон, и лишь когда дыхание волшебницы стало размеренным и спокойным, решился на бегство. Осторожно переложив её голову со своей руки на подушку, он выскользнул из-под пледа и поднялся на ноги. Пуговицы на рубашке никак не хотели застегиваться – пальцы дрожали так, будто у Драко была застаревшая нервная болезнь. Он старался не смотреть на спящую Гермиону. Нечто в его горле вставало острым булыжником и осыпалось в грудную клетку тяжелой каменной пылью, затрудняя дыхание и придавливая сердце.

Когда последняя пуговица была застегнута, Малфой больше не мог оправдывать медлительности расставания, а потому нашел свою палочку, накинул верхнюю одежду и остановился у двери. Зачем-то обведя комнату пристальным взглядом, он закрыл глаза, размышляя, стоит ли в последний раз смотреть на Гермиону. Тянущая боль пронзила все тело, и Драко резко развернулся к двери, чтобы наконец уйти навсегда и больше не мучить себя долгим прощанием. Уже схватившись за ручку, он ощутил, как дрожат его губы, а в глазах застывает злая пелена безысходности. Дверь так и осталась открытой, когда Малфой, вдруг передумав, быстро подошел к кровати. Он неосторожно обхватил виски девушки ладонями и порывисто прижался губами к её лбу. Изнутри рвались отчаянные стенания, но он только безумно дрожал, и, когда Гермиона заворочалась, чувствуя настойчивые прикосновения, потянулся за палочкой. Тихий шепот заклинания снова погрузил её в глубокий сон, и Драко, отвернувшись окончательно, почти бегом кинулся к двери.

Комментарий к 27. Прощание (2)

Да, дорогие, это 13 страниц наичистейшей Драмионы. Кажется, в ПТС такое впервые)

Надеюсь, откровенные сцены никого не отвратят от основного смысла произведения и не остудят интерес к работе. Я подумала, что эта близость необходима. Честно говоря, в последних строках при описании состояния Драко я отчасти использовала и свои эмоции – расставание заставило меня расчувствоваться.

Спонсор этой нц – Lana Del Ray. Если хотите атмосферы, просто врубайте любую из её песен и читайте) Возможно, именно из-за этого моя неумелая эротика выглядит очень расплывчатой и почти неосязаемой. Но я, как всегда, насилую текст обилием эмоций, так что искренне надеюсь на ваше одобрение.

! Глава посвящается всем тем, кто был недоволен тем, что Драко постоянно обламывают!

Теперь, кажется, все честно.

Думаю, мой творческий мини-кризис прошел, т.к. я многое передумала в концовке работы, которую вынашиваю уже очень давно (именно поэтому она мне разонравилась, наверное). В общем, спасибо за безусловную поддержку и приятные комментарии)

Я счастлива, что есть такие люди, как вы ♥

========== 28. Странная фраза ==========

Знаешь, можешь мне не верить,

Но я за тебя умру.

Перед смертью, улыбаясь,

Вспомню я, как развевались

Твои кудри на ветру…*

Пэнси поморщилась, накрываясь колючим одеялом с головой. Чей-то настойчиво-громкий голос проникал в её сон и понемногу выводил из тревожного забытья. Захотелось отчаянно выругаться – за окном была ночь, и в комнате все еще царила темнота. Кому понадобилось орать в такое время? Разозленно откинув край одеяла прочь, Пэнси спустила ноги с кровати и сонно потерла глаза. В голове отдавало легкой болезненной пульсацией. Сколько ей удалось поспать? Час? Два? Пэнси помнила, что они с Ноттом очень долго просидели в тишине, прислушиваясь к вьюге за окном, прежде чем Теодор ушел. Она отговаривала его идти в комнату с камином, потому что знала: Нотт будет сторожить тревожным взглядом дверь Грейнджер, и это принесет ему лишние страдания.

Спустив ноги с невысокой кровати, Пэнси сонно потерла глаза и накинула на плечи одеяло. Выяснять причину шума не очень хотелось, но вот надавать кому-нибудь подзатыльников – очень даже, а потому она медленно поднялась и практически наощупь направилась к двери. Неразличимый ранее шум приобрел форму двух голосов. Остановившись у двери, Паркинсон прислушалась.

– …если Протеус догадается? Мы не знаем, сколько будет работать зелье.

– Он мечется как крыса, загнанная в угол. Твоему отцу сейчас не до мелочных подозрений. Если обряд не свершится завтра ночью, ему придется ждать еще минимум семнадцать лет, а за этот срок…

– План очень шаток.

– Ты что, боишься? – насмешливый голос Малфоя изменил тональность напряженной беседы.

– Тебе прекрасно известно, что это не так, – в ответ раздраженно фыркнул Теодор. Пэнси прижалась ухом к двери, боясь упустить и слово. – Если они проникнут в мое сознание, то смогут узнать, где находится Гермиона.

– Моя мать может скрыться вместе с ней. Будет лучше, если они спрячутся на Гриммо.

– Разве там её не будут искать в первую очередь?

– В дом не так уж легко попасть, и…

– У тебя есть мощнейшее оружие из всех ныне существующих. Пожиратели могут «попросить» тебя использовать силу палочки.

Малфой замолчал, видимо, признавая правоту Нотта.

– В любом случае, Поттер должен найти какой-то выход. Просто сделайте так, чтобы Грейнджер оказалась под его защитой. Подключится Министерство, Аврорат, и в конце концов она будет в безопасности.

– Ты сказал, что после того, как Пожиратели войдут в ущелье, они окажутся в ловушке? – после напряженной паузы спросил Теодор. Пэнси нахмурилась.

– Клятва обязывает их либо завершить обряд, либо умереть. Если я не нарушу условия обета раньше них, Волшебный мир навсегда избавится от Пожирателей, – Малфой говорил четко и уверенно, но в его словах все же проскальзывала нервная дрожь.

– Ты не сможешь принести жертву…

– Ошибаешься. Жертва будет.

– Какая?

– Неважно. Запомни лишь, что от твоего успеха зависит абсолютно все.

Какое-то время царила тишина, и Пэнси встревоженно поджимала губы, боясь, что Малфой и Теодор перешли на шепот.

– Хорошо, – твердо ответил Нотт. Скрипнуло старое кресло, и Пэнси вздрогнула, слегка отстраняясь от двери. – Мне самому взять её волосы, или…

– Вот, – затянулось молчание. – Постарайся сделать все как можно быстрее. Гермиона будет спать ещё несколько часов. Я использовал слабое заклятье, но сила палочки внесла свою лепту.

– Зелье не успеет настояться до завтрашнего дня. Если я не буду принимать его постоянно, Пожиратели все поймут.

– Это уже моя забота. Я сделаю все, чтобы у тебя была возможность поддерживать этот облик. Нужно только продержаться до полуночи. Я приготовлю несколько порций зелья в особняке, так что у нас будет неплохой запас.

– Безумие… – устало простонал Теодор. Пэнси попыталась рассмотреть что-либо через дверную щель, но в помещении было настолько темно, что получилось различить лишь две высокие фигуры.

– Скоро все закончится, – спокойно ответил Драко и сделал шаг по направлению к двери. – Еще раз: завтра в полдень ты должен быть на площади Гриммо. Если Пожиратели будут что-то спрашивать – не говори, пока не появлюсь я, – встревоженно перечислял он, но наконец замолчал. – Что ж, – Драко последний раз взглянул на дверь, за которой находилась спящая Гермиона. – Мне нужно успеть до рассвета, иначе твой папочка начнет волноваться.

– Малфой!

Драко медленно обернулся, останавливаясь в миллиметрах от входной двери. Теодор смотрел на него почти безэмоционально, но проницательный взгляд Малфоя заметил оттенки гнева.

– Ты любишь её?

Медленно сглотнув, Драко тихо ответил:

– В том случае, если у меня все еще есть сердце.

Хлопнула дверь, и Пэнси внимательно посмотрела на тонкий шрам, пересекающий ладонь. Завтра ночью она была обязана появиться в гробовом ущелье. Девушка задумчиво нахмурилась и, бросив быстрый взгляд на дверь, за которой находился Теодор, протяжно выдохнула. Скоро должен был заниматься рассвет, но спать перехотелось. В голове начали всплывать воспоминания, связанные с клятвой, и Пэнси вздрогнула. Её родители не принимали клятву, и потому они не обязаны были присутствовать на обряде Обретения. Девушка закусила губу, а потом нахмурилась.

– Теодор! – прошептала она и распахнула дверь. Нотт опустил еще один ингредиент в небольшой котел, а потом поднял на Пэнси вопросительный и усталый взгляд. – Теодор…

– Я слушаю, – слегка нетерпеливо отозвался он и принялся считать помешивания.

– Ты не сможешь попасть в Гробовое ущелье, – обхватив замерзшие плечи руками, Пэнси сделала несколько шагов к столу.

– Ты подслушивала.

– Это сейчас не важно! Ты ведь не давал клятву, верно?

– Пэнси, иди спать. Завтра утром нам предстоит трансгрессия. Магия здесь концентрируется слишком плохо, поэтому хорошенько отдохни, прежде чем…

– Мои родители тоже не давали клятвы, и поэтому освобождены от обязанности быть завтрашней ночью в ущелье. Значит, между ними и этим местом нет связи, которая смогла бы обеспечить беспрепятственное проникновение… – закончила Пэнси, склонив голову. Теодор вопросительно вскинул брови. – Неужели ты не понимаешь?! – наконец вспылила она, осознав, что смысл слов не достигает Нотта. – Человек, не давший клятву, не сможет войти в Гробовое ущелье.

– Это факт или предположение? – спокойно спросил Теодор, наблюдая за буйством эмоций собеседницы.

– Не знаю точно, но я могла бы пойти туда…

– Вот именно. «Не знаешь точно», – он недовольно поджал губы. – Пэнси, иди спать. Мне нужно закончить зелье, – махнув рукой, Нотт вернулся к приготовлению.

Паркинсон открыла рот, но так и не нашлась, что сказать. Складывалось ощущение, что Теодор считал её глупым ребенком, мешающим взрослым заниматься важными вещами.

– Ну конечно, – тихо прошипела она, чувствуя острую обиду. – Если бы это сказала Грейнджер, ты бы даже сомневаться не стал. Я, по-твоему, совсем тупая?

– Ты прекрасно знаешь, что я так не считаю… – Теодор не отрывался от зелья. – Просто сейчас я очень занят, и мне не хочется терять время на пустые догадки.

– Да пошел ты! – прошипела Пэнси и, разозлившись, повернулась к двери. Она не собиралась доказывать свою правоту человеку, который даже не доверял ей. Прикрыв глаза в гневном порыве, Паркинсон шагнула вперед, но её повело вправо, и, чтобы не упасть, она порывисто оперлась рукой о стол. Тот пошатнулся и сдвинулся с места, Теодор громко выругался. Зелье, уже выполненное наполовину, разлилось из опрокинувшегося котла на столешницу.

– Паркинсон!

– Ох, какая жалость! – ядовито прошипела она, усмехаясь. – Но не переживай, тебе не потребуется зелье. В облике Грейнджер или нет – тебе не попасть даже на близкую к Гробовому ущелью территорию.

– Прекрати вести себя, как капризный ребенок! Пэнси, это все очень серьезно, – распаляясь, Теодор сделал шаг по направлению к девушке, но она даже не отшатнулась, плотнее кутаясь в плед.

– Ах, так это я – капризный ребенок? – она упёрла руки в бока и гневно сдвинула брови на переносице. – Думаешь, я не понимаю, насколько все серьезно? Все это, – Пэнси повела плечами и кивнула головой на разлитое зелье, – будет иметь значение, если вместо тебя пойдет человек, давший клятву.

– Пэнси, нет. – Теодор приблизился почти вплотную и посмотрел на Пэнси сверху вниз, надеясь испугать грозным взглядом.

– Но ведь…

– Нет! Ты не сможешь выйти из ущелья и просто погибнешь вместе с остальными Пожирателями! – Теодор почти кричал, не заботясь о ночном покое.

– Ты забыл, что я погибну в любом случае, – Пэнси вытянула перед ним ладонь, пересеченную тонким шрамом. – Магические клятвы никто не может нарушить, Теодор. Мне придется пойти туда завтра. Погибнуть от неисполнения клятвы или в Гробовом Ущелье… Какая разница? Я знаю, что вместе с Драко погибнут все, кто будет находиться там. Клятва не позволит им покинуть ущелье.

– Я не могу, – он нервно выдохнул, обведя глазами комнату. – Не могу позволить тебе так рисковать.

– Почему ты сопротивляешься? – шепотом спросила она, пристально наблюдая за нервными движениями Теодора. – Брось, мы друг другу чужие люди. Если боишься задеть мои чувства…

– Чужие? – глухо и насмешливо переспросил Нотт, но спокойствие в его голосе почему-то пробрало Пэнси до костей. – Мы женаты и связаны чарами! Кроме того, я пообещал тебе, что защищу. Пока я не выполню свою часть уговора, можешь даже не надеяться, что я позволю тебе рисковать жизнью.

– До Обряда осталось меньше суток, – Пэнси покачала головой. – У нас нет времени на то, чтобы придумать другой план. К тому же, Драко будет ожидать, что Пожиратели к полудню поймают лже-Грейнджер.

– Мы что-нибудь придумаем. Черт, Пэнси! – он порывисто опустил голову. Сколько еще людей ему предстояло потерять в этом противостоянии? В помещении повисла напряженная тишина. За окном тоскливо завывал ветер, в камине трещали дрова и тихо шелестел огонь. Два человека посередине комнаты замерли, боясь разрушить эту секунду мира, урванную у грубой реальности. Пэнси накрыла их с Теодором руки ладонью и слегка сжала. Ей и самой было страшно, но перед ним – рядом с ним – она казалась себе чуточку лучше. Немного более смелой, более спокойной и беспристрастной.

Её часто спрашивали: «Когда ты наконец повзрослеешь?». Теперь она могла ответить: «сейчас».

– Я не хочу умирать, – прошептала она. – Но у меня нет выхода.

– Нет…

– Не надо, – она покачала головой, подавив в себе желание разрыдаться. – Ты ничего не сможешь сделать для меня. Твоя задача – спасти Грейнджер. Разве не ради этого все затевалось? – Пэнси повела плечами и тихо хмыкнула. – Эта история не про меня.

– Мы говорим не о Гермионе, – строго процедил Теодор. – Ты считаешь, что её жизнь для меня важнее?

– Это очевидно.

– Из тебя плохой прорицатель, – Нотт неловко прикоснулся к её волосам, убирая выбившуюся прядь. Его пальцы легли на острое девичье плечо и слегка сжали его. Пэнси вздрогнула и приподняла голову, чтобы лучше различить эмоции во взгляде Теодора. Он не ожидал, что встреча глазами произойдет так внезапно, а потому застыл и задержал дыхание. Паркинсон казалась ему незнакомкой – настолько сильно она изменилась. Кольца издавали слабое свечение, когда его лицо (или Пэнси только показалось?) приблизилось на пару сантиметров.

– Теодор, Пэнси? – тихий голос расколол ничтожное расстояние между ними и заставил порывисто отпрянуть в разные стороны. – Что-то случилось? Я слышала крики, – миссис Малфой тревожно сжимала в руках края теплой шали, накинутой на плечи.

– Все в порядке, – Теодор очнулся первым. Поспешно возвращаясь к столу, он потупил взгляд так, словно его застали за преступлением. Пэнси неуютно поежилась и быстро облизнула губы.

– Где Драко? – убедившись в том, что все в порядке, Нарцисса слегка расслабилась.

– Он ушел. Пожиратели не должны были заметить его отсутствия.

– Даже не попрощался… – гневно прошептала женщина в сторону.

– Он посчитал, что так будет лучше.

Пэнси поджала губы. Было бы лучше, если бы Нотт не намекал на плачевность ситуации. Его последняя фраза раскрывала почти все, что должно было оставаться в тайне по крайней мере до следующей полуночи. Но миссис Малфой не выглядела ошеломленной. Она только неопределенно качнула головой и зажмурилась, пытаясь не дать скорбному стону вырваться из груди.

– Утром вы и Гермиона должны будете покинуть этот дом. Я уже сообщил Забини, чтобы он связался с Гарри Поттером. Вы будете под защитой.

– А вы с Пэнси?

– Мы должны помочь Драко, – подавленно отозвался Теодор.

– Как?

– Боюсь, я не могу рассказать вам. Эта информация должна была остаться только между мной и вашим сыном, – процедил Нотт, смотря на Пэнси. – Он просил меня, чтобы вы помогли Гермионе. Ни я, ни кто-либо другой не должен будет узнать, где её спрячут. Завтра, когда мы передадим вас в руки Поттера, вы будете ответственны за жизнь Гермионы. Нельзя, чтобы Пожиратели нашли её.

– Что будет с Драко? – Нарцисса будто не слушала все, что сказал Теодор. Она мужественно сжала губы и выпрямила осанку, чтобы казаться увереннее.

– Я не могу вам рассказать, – Теодор прятал глаза, почему-то чувствуя острый стыд.

– Хорошо, – губы Нарциссы задрожали, и она, склонив голову, развернулась, чтобы направиться в свою комнату. Уже схватившись за дверную ручку, женщина вдруг повернулась вполоборота и медленно вдохнула. – Я хотя бы смогу забрать его тело?

На некоторое время в помещении поселилась мертвая тишина. Плечи Пэнси опустились, она тревожно посмотрела на заметно побледневшего Теодора. Никто не осмеливался произнести это вслух. Наконец Теодор, поборов чувство онемения, выпрямился и посмотрел во влажные глаза миссис Малфой.

– Я не знаю.

Опустошенный взгляд женщины прошелся сначала по Теодору, затем – почти бездумно – задел Пэнси, и только потом она, не сразу найдя дрожащими пальцами ручку двери, тихо удалилась.

– Завтра утром отдашь мне зелье, – Пэнси повернулась к Теодору спиной, чтобы вновь не столкнуться с пронизывающим взглядом. – И вот еще что: скажи Грейнджер, что вы отправляетесь к Драко, если хочешь, чтобы она последовала за тобой.

– Наверное, так будет лучше. И… Я тоже хотел кое-что сказать, – Теодор поднял голову и столкнулся с тусклым взглядом слизеринки. – Будь осторожна, пока я не приду за тобой.

– Ты не сможешь…

– Я что-нибудь придумаю, – резко оборвал он. – Слышишь? Я обязательно приду.

– Хорошо, – Пэнси несмело улыбнулась, про себя замечая, что слова Теодора были самой благородной ложью, которую ей только доводилось слышать.

***

На Гриммо было многолюдно и шумно. Пэнси оглянулась по сторонам, приготовившись угодить в ловушку, но ничего не происходило. Чтобы слиться с толпой, она медленно двинулась вперед по улице, опасливо озираясь по сторонам. В каждом прохожем мерещился Протеус, и от этого её начинало трясти. Вспотевшими ладонями Пэнси поправила непривычно кудрявые волосы. Капюшон был надвинут на лицо, но Пэнси все равно казалось, что все узнают её.

– Дорогая, – скрипуче позвал её кто-то справа, и Пэнси нервно повернулась. Старушка в аккуратном сером пальто и смешной шляпке смотрела на неё с нежной родительской улыбкой. – Не проводишь меня до дома моей подруги? Крыльцо её дома ужасно своенравное! Так и норовит скинуть меня каждый раз, когда я туда прихожу! – старушка обезоруживающе рассмеялась, и Пэнси слегка расслабилась.

– Конечно, – с натяжкой произнесла она и еще раз оглянулась по сторонам. – Это далеко?

– Всего сто шагов! Просто проследишь, чтобы я не сломала себе пару костей… Костерост – ужасная дрянь на вкус. Доводилось пробовать?

– Нет, – Пэнси последовала за шустрой старушкой, заметив блеснувший в её сторону стеклянный взгляд. Что-то в движениях старой волшебницы отдавало странной дерганностью.

– Это прекрасно! Прекрасно, когда у такой юной особы нет проблем со здоровьем! Когда я была молодая, то всерьез увлекалась квиддичем. Представляешь? Все эти травмы, синяки и царапины… Моя мать говорила, что я скорее выйду замуж за гоночную метлу, чем за волшебника.

Пэнси оглянулась. Оживленная часть улиц осталась позади, дорога сужалась. Дома становились все выше и словно нарастали сверху, образуя купол. Вскоре идти стало почти темно, и Пэнси закусила губу.

– Еще далеко?

– Нет, – бодро ответила старушка, заворачивая в один из узких переулков. – Но я все же вышла замуж! На целых десять лет старше меня… У него была лысина и подагра…