Текст книги "Подвалы твоего сердца (СИ)"

Автор книги: hazy forest

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 55 страниц)

– Я взяла с вас обещание! —строго произнесла Минерва. – Если вас это убедит, Министерство тут же снимет меня с поста директора, если узнает, что я обращалась к незаконной магии. Поймите же наконец, что все не так просто!

– А как? – Гермиона приподняла бровь. – Нам просто молча наблюдать за тем, как Малфой становится сильнее, чтобы в конце концов разрушить Волшебный Мир?

– Я не говорила о бездействии. Мне кажется, мы с вами обсудили пути исправления этой ситуации.

– А я еще раз повторяю, что не могу даже видеть Малфоя! Если бы вы знали, какие возмутительные вещи он мне высказал после того, как мы ушли отсюда! Он угрожал мне своей палочкой, и кто знает, как далеко Малфой способен зайти в своих запугиваниях…

– Мистер Малфой не виноват в том, что был воспитан своим отцом! Может, вы этого и не видите, но в Драко заложен огромный потенциал – как светлый, так темный. И сейчас единственный вопрос в том, в какую сторону склонится чаша весов. А на это можете повлиять только вы.

– Почему? – дрожа от безысходности, Гермиона впилась умоляющим взглядом в Минерву. – Вы видели это? Тогда почему не покажете мне?

– Я не могу, – покачала головой Макгонагалл. – Мне пришлось заблокировать эти видения в своих мыслях, чтобы никто и никогда не узнал о них. Если ожидающие возвращения Темного Лорда волшебники узнают, что вы можете свести мистера Малфоя с пути темной магии, ваша жизнь окажется в опасности. Я не могу подвергать ни вас, ни весь Волшебный Мир такому риску.

Гермиона жадно выхватывала каждое слово директора, пытаясь усвоить информацию, хотя ей до сих пор была отвратительна та мысль, что единственным путем к спасению становится её связь с Малфоем. Дружить с самовлюбленным кретином, в перспективе обещающим стать сильнейшим темным магом? Нет, Грейнджер была уверена, что тяжесть этой работы сломает её и без того ослабевшие плечи.

– Что мне делать? – опустевшим голосом спросила Гермиона, хотя знала, что ответ будет ожидаем и ничего кроме обреченности не принесет.

– Вам нужно найти путь к исправлению сознания мистера Малфоя. Он уже начал задумываться о страшных вещах, но пока еще есть шанс на спасение. Когда мрак и темная магия поглотят его душу, дороги назад уже не будет. Мы должны действовать как можно быстрее. Если вам от этого будет легче, вскоре вы получите возможность в некотором смысле… управлять Драко.

– О чем вы? – обеспокоенно спросила Гермиона, но ответа так и не получила. Макгонагалл упрямо молчала, без слов говоря о том, что все это Гермионе предстоит узнать самой. – Прекрасно…

– Я понимаю, что вам сложно переступить через себя и пойти на примирение, однако сделать это необходимо. Драко нужно попасть домой. Миссис Малфой в ужасном состоянии и, боюсь, на поправку может уже не пойти.

– И что же, мне его пожалеть? – дерзко вскинув бровь, Гермиона поднялась с места. Она бы не стала так разговаривать с директором в обычном случае, но сейчас её ярость просила хотя бы малейшего выхода наружу.

– Просто скажите ему, что готовы отправиться в Малфой-мэнор в качестве сопровождающего. Надеюсь, он поймет свою ошибку и извинится перед вами, – Макгонагалл и сама не очень верила в последние слова, но преследовала цель хоть немного расположить гордую гриффиндорку к ненавистному ей слизеринцу. Вместо ответа Гермиона хмыкнула, отлично понимая, что они обе сильно сомневаются в том, что Малфой способен на извинение. Скорее всего, даже под страхом Авады он не стал бы распинаться перед нечистокровной волшебницей.

– Ступайте, мисс Грейнджер, и пусть удача будет вам надежной спутницей, – наконец произнесла Минерва, тем самым обозначая конец разговора.

– Всего доброго, – неискренне бросила напоследок Гермиона и вышла из кабинета. Захлопнув за собой дверь, она остановилась и обреченно закрыла глаза, медленно выдыхая.

***

Драко с раннего утра мерил гостиную старост нервными шагами. Когда ступни начали болеть, он опустился в мягкое кресло и задумчиво закусил губу. Пальцы барабанили по деревянному подлокотнику, выдавая внутреннее беспокойство, а светлые пряди разметались, делая вид Драко непривычно несобранным. Мантия неаккуратно лежала на спинке кресла, забытая владельцем. Стрелки часов неумолимо спешили к полудню, а это значило, что скоро в комнату должны были прийти старосты всех факультетов для традиционного ежемесячного собрания, которое Драко исправно не посещал уже несколько раз. Ему удавалось оставаться старостой лишь благодаря заступничеству директора и Пэнси, которая до сих пор выполняла все его обязанности.

Но и сейчас Малфой пришел в гостиную не из побуждений выполнить долг своего статуса. Он ждал появления Грейнджер, ведь не сомневался, что дотошная гриффиндорка не позволит себе пропустить собрание всего-то лишь из-за неприязни к нему. На удивление себе, Малфой довольно хорошо знал Гермиону, так что не удивился, когда она зашла в гостиную раньше положенного времени на десять минут. Да, Драко не удивился, но ощутимо испугался, потому что не ожидал, что их встреча произойдет так скоро, да еще и без посторонних.

– Здравствуй, Малфой.

Впервые Гермиона увидела рассеянность в глазах давнего неприятеля, когда тот смотрел на неё. Вид Малфоя показался ей несобранным и оттого смешным. Несмотря на то, что Драко казался безобидным, Гермиона тут же опустила взгляд и прошла на свое место за общим столом. Неприятные воспоминания о вчерашнем инциденте, хоть и не так сильно, как прежде, все же терзали её.

На скудное, но от того не менее неожиданное приветствие Малфой кивнул, не решаясь смотреть в сторону Грейнджер, непонятно по какой причине продолжавшей здороваться с ним. Он даже не подозревал, скольких душевных сил стоило Гермионе сказать всего два слова, не вкладывая в них ядовитое отвращение. При одном взгляде на Малфоя она вспоминала увиденное в Омуте и мысленно содрогалась. Гермионе казалось, что от слизеринца веет холодом, который способен убить её, если она приблизится хоть на шаг.

– Послушай, – все-таки выдавила она после нескольких минут молчания. – Когда захочешь покинуть Хогвартс, предупреди меня, чтобы я приготовилась. Сколько ты планируешь пробыть в Малфой-мэноре?

Драко был полностью сбит с толку. Он ошарашено смотрел на Грейнджер, разговаривающую с ним, как ни в чем не бывало. С губ почти срывался вопрос о том, в своем ли она уме.

– Не думай, что я забыла твою выходку, – немного помолчав, гордо продолжила она. – Просто у меня есть личный интерес. Слышала, в вашем поместье есть огромная библиотека. Уверена, там хранятся уникальные издания. Я работаю над тем, чтобы вернуть своим родителям память, так что если у меня будет доступ к такому источнику, думаю, смогу что-то раздобыть, – наконец Гермиона нашла в себе силы поднять глаза на Малфоя. Он казался ей мраморным изваянием, и лишь пронзительные иссиня-серые глаза блестели живыми эмоциями. Выдуманная история про библиотеку прибавляла уверенности и отчасти оправдывала ее побуждения помочь, однако Гермиона прекрасно знала, что секрет возвратного заклинания раздобыть наверняка куда сложнее, если он, конечно, вообще существует.

– Ты в своем стиле, Грейнджер, – как-то убого и неуверенно усмехнувшись, Драко запустил руки в карманы брюк. – Думаешь только о книжках.

– Так когда ты собираешься отправиться? – прерывая пустые ерничества, выпалила она и уткнулась взглядом в стопку листов, лежащих на столе.

– Как можно скорее. Сегодня вечером? – Драко с ужасом осознал, что он как будто спрашивает Грейнджер, удобно ли ей. Но прежде, чем он смог скрыть свой порыв вежливости привычным сарказмом, Гермиона дала ответ:

– Хорошо, жди меня у главного входа. Полагаю, директор Макгонагалл не будет против того, что мы трансгрессируем.

Малфой не мог сказать ни слова, и потому чувствовал себя последним идиотом. Немного постояв, он опустился на место напротив Грейнджер и уткнулся взглядом в столешницу, бездумно обводя резьбу на подлокотниках пальцами.

– Малфой, – вдруг произнесла она, и Драко резко поднял голову, тем самым напугав и без того напряженную Грейнджер. Её поднятая палочка тут же заставила Малфоя схватиться за собственную. – Выглядишь отвратительно… – переводя взгляд на готовое к бою оружие собеседника, Гермиона нахмурилась. – Не волнуйся, я не собираюсь тебя убивать, – уголок её губ дрогнул, но тут же опустился. – Просто ты выглядишь ужасно недисциплинированно. Не забывай, что представляешь свой факультет в качестве старосты.

Малфой нахмурился, наблюдая, как Гермиона делает короткое движение палочкой. Его галстук, расхлябанно виляющийся на шее, затянулся в аккуратный узел. Кажется, Драко ожидал того, что Гермиона примется затягивать галстук и дальше, чтобы придушить его, но волшебница, удовлетворившись результатом, отложила палочку в сторону.

– Надеюсь, с собственными волосами и рубашкой справишься сам, – будто просматривая исписанные собственным почерком бумаги, произнесла Грейнджер. На самом деле она даже не понимала, что сейчас пытается прочитать. Все внимание было сосредоточено на поведении Малфоя. Он удивленно смотрел на скрытое водопадом кудрявых волос лицо Грейнджер. По наитию пропустив упавшие на лоб пряди сквозь пальцы и отведя их в сторону, Драко тоже устремил взгляд вниз, про себя отмечая, что не узнает ни прежнюю Грейнджер, ни прежнего себя.

========== 3. Мелодии прошлого ==========

черный дым, отравный смог

затмевает солнце дня.

умер мой последний бог:

крепче впредь держи меня.

Гермиона намеренно задержалась на несколько минут, прежде чем пройти к главным воротам. Хотя все вещи были собраны и гриффиндорка ненавидела опаздывать, ей хотелось насолить Малфою хоть немного. Грейнджер не могла сдержать улыбку, когда представляла, как он сквернословит и истерит, преданно ожидая «грязнокровку».

Однако Драко снова неприятно удивил её и своим отсутствием в назначенном месте весьма озадачил. Гермиона, растерянно опустив небольшой рюкзак на ступеньку лестницы, ведущей к главному входу, огляделась. В голове вспыхнуло множество мыслей, одна хуже другой: во-первых было возможно, что Малфой решил улизнуть без сопровождения, что, конечно, незамеченным бы не осталось. Это светило большими проблемами не только самому заносчивому слизеринцу, но и всему волшебному миру в будущем. Во-вторых, все-таки немного надеясь на разумность Малфоя, Гермиона предположила, что он счел появление в поместье на пару с ненавистной ему подружкой Поттера ниже своего достоинства и отменил планы, а сейчас спокойно разделял свое одиночество с мрачными подвалами Слизерина. Второй вариант был куда ближе обеспокоенному чувству ответственности Грейнджер, так что она решила сконцентрироваться на нем

Прошло еще около десяти минут – Драко не появлялся. В воздух все сильнее просачивалась сумеречная темнота, а со стороны Запретного Леса начал наползать холодный туман. Гермиона поёжилась, с раздражением замечая, что стоило одеться куда теплее. Вместе с беспокойством понемногу зарождалась ярость: как Малфой мог пренебречь подобной благотворительностью? Она переступила через труп своей гордости, чтобы пойти с давним врагом на мировую, а он так небрежно отверг её помощь! Может, сегодня днем она слишком туго затянула галстук, и ненавистный слизеринец задохнулся где-нибудь по дороге сюда? Гермиона глупо хихикнула.

– Что смешного, Грейнджер? – послышался привычно холодный голос, и она вздрогнула от неожиданности, по инерции хватаясь за палочку. Малфой её напугал, но признаваться в этом Гермиона сочла бы недостойным.

– Ты опоздал, – сквозь зубы прошипела она, одарив Малфоя одним лишь взглядом, однако этого хватило, чтобы оценить его внешний вид. Драко явно поколдовал над своей внешностью, чтобы больше не походить на старую гипсовую скульптуру. На нем был привычный черный костюм; рубашка на этот раз оказалась идеально выглаженной и застегнутой на все пуговицы. Распахнутый пиджак трепетал от ветра, открывая взору Гермионы заметно похудевшую фигуру: пропуски общих обедов в течение нескольких месяцев дали о себе знать. Лицо Малфоя уже не было столь бледным, как раньше, а темные подглазины и вовсе исчезли. Волосы лежали в безукоризненном порядке, а губы наконец не казались бескровными нитями и придавали лицу более-менее здоровый вид.

– Мы с тобой не на свидании, так что букет в честь извинения не предлагаю, – небрежно бросил Драко, критично оглядывая свою сопровождающую. Ему она казалась до невозможности невзрачной: снова эти джинсы и безразмерный свитер, сползающий на бедра и скрывающий запястья. Все, что бы могло привлечь в Грейнджер, думал Драко, она убогим способом скрывала. Даже волосы, которые и так стали в разы короче, чем на первых курсах – и те оказались завязаны в небрежный хвостик. И в таком виде она собиралась отправиться в Малфой-мэнор? Драко вдруг стало стыдно за неё. Показываться вместе с Грейнджер перед матерью отчаянно не хотелось, и он решил, что не даст им встретиться.

– Простого извинения было бы достаточно, – едва слышно пробормотала Гермиона, хотя понимала, что это бессмысленно.

– Я не собираюсь играть с тобой в лучших подружек, Грейнджер, так что хватит пустой болтовни, – раздраженно закатив глаза, Малфой шагнул вперед и, еще немного посмотрев на унылый пейзаж, закрыл глаза на вдохе. – Подойди ближе.

Гермиона неловко шагнула вперед, осознавая, что добровольно приближается к Малфою на такое расстояние, наверное, в первый раз. Задумавшись о своем, она вздрогнула, когда пугающе ледяные пальцы обвились вокруг запястья. Драко и сам удивился тому, что рука Грейнджер оказалась теплой, даже горячей. И, как ни странно, вовсе не отвратительной. Скорее, Малфой даже получил удовольствие от того, что на лице волшебницы еще отчетливее проявилась ненависть. Драко постарался сократить их контакт до минимума, одними подушечками пальцев касаясь по-детски хрупкого запястья.

– Ничего не говори, Грейнджер. Мне и самому неприятно, – оскалился он, даже не поворачиваясь в сторону Гермионы. Она чувствовала, что Драко старается по максимуму не касаться её кожи, будто она была прокаженной. Вопреки здравому смыслу стало неприятно, и она отвернулась, закусив губу. – Сосредоточься.

Уже через несколько секунд их захватил поток пространственной магии, и Гермиона, как и всегда, почувствовала легкую тошноту. До того, как неприятные ощущения вышли за пределы терпимого, Грейнджер снова почувствовала твердую землю под ногами. Облегченно выдохнув, Драко тут же отдернул руку. Подавив желание раздраженно хмыкнуть, Гермиона сделала несколько шагов вперед и взглядом обвела величественное здание, чересчур мрачное в вечернем освещении. Из некоторых окон лучился какой-то холодный белый свет, и от этого становилось еще неуютней. Зелень оттенка темного малахита беспокойно шумела вокруг, будто предвещая бурю. Высокие ворота поместья, изрезанные металлическим орнаментом, казались неприступными и жуткими. Готика всегда провоцировала Гермиону на неприятные мысли.

Едва Малфой взмахнул палочкой, ворота, узнав владельца, гостеприимно распахнулись, сопровождая движения неприятным визгом несмазанных петель. Гермиона поморщилась, но, взглянув на Малфоя, не обнаружила на его лице никаких эмоций. Ни лязг металла, ни прибытие в родную обитель, казалось, не вызывали в его душе никакого отклика. Образ мрачного Аида, вернувшегося в свое безрадостное царство, снова воскрес в фантазии Грейнджер, и она позволила ему там поселиться окончательно.

Они прошли по каменной дорожке вплоть до дверей в абсолютном молчании, но оба были этому рады. Необходимость разговаривать хотя бы для вида исчерпала себя еще в Хогвартсе. Двери, повинуясь волшебству, распахнулись, и на Гермиону повеяло ледяным воздухом. Как оказалось, в самом поместье было еще холоднее, чем на улице.

– Домовик проводит тебя в комнату, а потом покажет библиотеку, если будет нужно, – отстраненно произнес Малфой, скользя взглядом по величественным стенам с некоторой подавленностью. – И, если что-то понадобится, обращайся к нему же. Надеюсь встретить тебя снова только при отбытии обратно в Хогвартс, – договорив, Малфой уверенно направился куда-то и вскоре скрылся за одной из массивных дубовых дверей. Гермиона, все-таки не удержавшись, обозвала его вслед придурком, однако он этого уже не услышал. Все мысли Драко были заняты третьей комнатой справа на втором этаже, где располагалась спальная миссис Малфой. Радость от скорой встречи с матерью заглушила страх перед особняком, бывшим когда-то резиденцией Пожирателей. Была бы его воля, Малфой младший снес бы это здание до основания, не гнушаясь памятью о предках.

Нарцисса лежала на высоко поднятых подушках, умиротворенно наблюдая за огнем в камине. На её щеках покоилась мертвенная бледность, сложенные на покрывале руки выдавали болезненную худобу. В окружении темно-синих оттенков постели она выглядела словно одинокая глыба холодного льда посреди океана. Приспущенная занавесь балдахина накладывала на образ женщины некоторую затемненность, скрывающую ряд неприятных особенностей болезни.

– Мама… – Драко хотел казаться уверенным, но голос его дрожал. Отец бы обязательно назвал его слабаком, но что бы сделал сам Люциус, увидев жену в таком состоянии?

– Драко, – она, отмерев от созерцания пламени, неспешно повернула голову в сторону прибывшего сына. Неожиданная радость придала её лицу прежнюю красоту, и теперь Нарцисса не казалась телом, находящимся на грани между жизнью и смертью. – Дорогой, почему ты здесь?

– Что с тобой случилось? – не обращая внимания на вопрос, сорвавшийся с бумажных губ, юноша подошел к постели, но так и не решился взять мать за руку – боялся, что она попросту рассыплется.

– Немного приболела, вот и все. Откуда ты об этом узнал? – Нарцисса, прекрасно разглядев ужасающиеся глаза сына, поняла, что непринужденной беседы у них не выйдет.

– Мистер Гролли, – Драко сглотнул, наблюдая за тем, как мать запахивает на груди шелковый халат, скрывающий сильно выступающие ключицы и посеревшую кожу. Женщина отдала бы многое, чтобы сын не видел её впавших и болезненно-красных глаз, острых линий на скулах, потускневших волос. Она надеялась умереть до того, как Драко запечатлеет её такой.

– Я просила его не говорить, – раздраженно произнесла Нарцисса, и Драко с облегчением узнал в её интонации характерный не терпящий неповиновения тон. Манера матери изрекаться в стиле Люциуса восхищала и ужасала одновременно. Эта больная женщина, так беззаветно обожающая мужа, могла больше никогда не увидеть его.

Драко, отступив на шаг от кровати, отвернулся. Он ненавидел себя за то, что не мог сдержать слез злости и жалости. Люциус прочно внушил ему, что истинный Малфой должен быть крепче камня и бесчувственнее могилы. Но смог бы отец сохранять свою хваленую невозмутимость в такой ситуации? Драко сильно сомневался.

– О, милый, подойди ко мне, – обеспокоенно прошептала миссис Малфой, нахмурив брови. – Не нужно переживать. Все это… пройдет.

Кажется, удачнее слов Нарцисса подобрать не могла, но Драко повернулся к ней с видом обезумевшего от горя человека. Магия, которую он использовал для приведения своего вида в относительный порядок, из-за нестабильности эмоций начала сходить на нет.

– Что с тобой такое? Чем занимается чертов Гролли? – быстро преодолев расстояние до кровати, Драко опустился перед ней на колени и порывисто схватил костлявую руку матери. Детский ужас пронзил сердце, и он усилием воли подавил в себе желание отдернуть руки от иссушенного болезнью существа, в которое превратилась его мать.

– Проклятье, – устало ответила она. – Не знаю, кому это было нужно. Все началось пару месяцев назад. Я думала, это легкая простуда, но все оказалось куда серьезней… – немного помолчав, Нарцисса накрыла запястье сына рукой. – Скорее всего, это сделал кто-то из сбежавших Пожирателей. Нас считают предателями, – в глазах женщины заблестела слабая ярость, но тут же погасла. Даже сил бороться за жизнь уже не осталось – что уж говорить о борьбе за честь рода?

– Нужно поискать хороших целителей и… я бы мог поднять некоторые связи отца, – лихорадочно начал перечислять Малфой, ощутив вдруг прилив уверенности. Ему нужно было что-то сделать, и неважно, насколько эффективным это будет. Только не бездействие, о, Мерлин, только не снова это молчаливое повиновение судьбе!

– Прекрати, Драко, это бесполезно. Лучше послушай меня, – прервала Нарцисса, легко сжав ладонь сына. – Тебе нужно окончить Хогвартс, а потом заняться делами семьи. Сперва следует выбрать удачную партию. Её семья не должна быть связана с пожирателями… – женщина напряженно выдохнула. – Так ты укрепишь свое положение в обществе. И запомни: чистота крови не должна помешать тебе в выборе. Нет, даже лучше, если она будет полукровкой, потому что тогда ты сможешь подтвердить свое безразличие к разрозненным слоям общества. Все должны поверить в твое исправление. Ты должен поверить в это. Только тогда род Малфоев вынырнет из позора… – прошептав это в сторону, Нарцисса вдруг замолчала, и горячая слеза, обжигая ледяную кожу, скользнула к её подбородку.

– Что ты такое говоришь? – наблюдая за влажными глазами матери, Драко был готов поклясться, что его сердце медленно пожирается чудовищной болью. Хотелось кричать и метаться, но все эти эмоции извивались внутри, ломая ребра. – Я найду того, кто сможет тебе помочь, – твердо произнес Малфой. – И даже не думай ещё хоть раз заговорить о том, что вы с отцом просто исчезнете, оставите заботу о роде мне.

Нарцисса внимательно посмотрела на сына, понимая, что сейчас он вряд ли способен трезво соображать. В нем пылала юность и уверенность в том, что любое его слово обязано материализироваться. Эгоистичные желания и первобытное чувство самосохранения охватили Драко целиком, пожирая мысли о неутешительной реальности. Он не поверит. Только не сейчас, иначе сойдет с ума и провалится в пропасть, из которой выхода уже не будет.

– Я отомщу, – прошептал Драко, вскидывая безумный взгляд на мать. – За отца, истлевающего в Азкабане, за тебя, за каждый презрительный взгляд! Они поплатятся! – сорвавшись на крик, Драко шумно вдохнул, закрывая глаза. Что-то и без того не слишком прочное ломалось под натиском всевозможных эмоций, возродившихся из-под обломков разрушенного сознания.

Нарцисса смотрела на сына с ужасом. К несчастью, она прекрасно понимала, что он чувствует и о чем помышляет. Однажды миссис Малфой уже видела такой взгляд. Видела, и до сих пор не могла забыть. Волдеморт являлся к ней в безумных снах, и женщина проводила целые ночи в бреду, вскрикивая и рыдая.

– Нет, – неожиданно резко произнесла она и положила ладони на шею Драко. – Месть – удел слабых, а Малфои никогда такими не были. Послушай меня внимательно, Драко, – женщина пыталась придать своему голосу уверенности, но он все равно подрагивал от рыданий, рвущихся наружу. – Даже не вздумай идти против мира совсем один, это поглотит тебя без остатка. Покорись сейчас, и ты станешь счастлив. Иногда ради того, чтобы обрести счастье и покой, необходимо перестать бороться. Не всякое наше желание верно и истинно по своей сути, – покачала головой Нарцисса, внимательно наблюдая за мутной пеленой слез, вставшей в глазах сына. Драко застыл, и женщина не знала, слушает ли он, или стремительно отдаляется от неё навсегда. Мысль о том, что сын может сейчас подняться и уйти туда, откуда не возвращаются прежними, разрывала сердце болью. Нарцисса была уверена: стоит Драко связаться с темной магией, и всему придет конец, а она уже никогда не сможет обрести покой – ни на земле, ни там, куда отправится после смерти.

– Я не понимаю, мама, – прохрипел Малфой. – Разве мы не расплатились? Разве отец не несет свое наказание в Азкабане? Почему несчастья продолжаются? Если их хваленое добро победило, почему нам так больно?!

– Мой мальчик, – она нервно всхлипнула и, повинуясь порыву, притянула Драко к себе, крепко прижимая к груди. Нарциссе было невыносимо горько оттого, что она оставляет сына так скоро, еще не до конца насладившись материнством и не отдав и малую долю долю той ласки и любви, которую она копила все годы.

– Я отомщу, мама! Я отомщу за тебя! – то ли рычал, то ли рыдал Малфой, до удушения стискивая мать в объятиях. Он боялся, что сейчас, прямо в этот момент, нечто черное и непонятное заберет её навсегда, и он больше не сможет дышать. Драко не верил ни в какую любовь, кроме материнской. Только она была щитом, который мог вытерпеть все, всегда и при любых обстоятельствах. Эта любовь была жертвенной, и от того безумной в своей беспредельности. Драко прекрасно знал, что никто во всей огромной вселенной не переживает о нем больше, чем Нарцисса, но горче становилось лишь от того, что он так и не успевал отблагодарить её за это. Вот она – беспомощная, отдавшая все до капли ради сына – умирает в опустевшем холодном доме. И он – единственный наследник, Малфой, её сын, в конце концов – не может ничего сделать.

Как и любой мужчина, Драко терпеть не мог собственное бессилие, а его безупречно вышколенная гордость только утяжеляла муки сердца. Обуреваемый беззащитностью перед силами куда более страшными, чем темная магия, он готов был грызть землю и сливаться с мраком, лишь бы возвыситься над всем, что угнетало его и семью Малфоев.

– Тшш, – Нарцисса слабо покачивалась из стороны в сторону, будто убаюкивая сына. Казалось, в её объятиях замер не содрогающийся от ненависти к миру юноша, а всего лишь младенец, обеспокоенный приснившимся ему кошмаром. – Всё будет хорошо, мой милый. Мы обязательно справимся с этим, – повинуясь порывам нежности, она сбивчиво целовала горячими сухими губами то его висок, то темечко, нервными движениями поглаживая по спине, значительно шире её собственной. – Нужно только переждать, дорогой. Все будет хорошо, – снова и снова повторяла она, словно это было заклинанием.

И Драко постепенно приходил в себя. Через несколько секунд кожу на его лице стянуло от высохших слез, а дыхание выровнялось. Глаза блуждали по высоким окнам, за которыми уже виднелась желтоватая луна. Мягкий свет камина завораживал и слегка успокаивал нервы, и, когда Драко понял, что окончательно восстановил душевное равновесие, поспешно отстранился от матери и рассеянно отвернулся. Ему было стыдно за такое бурное проявление эмоций, ведь он был, в конце концов, мужчиной, да к тому же ещё и Малфоем.

– Принеси мне шкатулку с камина, – неожиданно попросила Нарцисса, и Драко, благодарный матери за то, что она нашла применение его терзаемому изнутри телу, неспешно выполнил её просьбу и опустился на край кровати. Приняв из рук сына дубовую шкатулку с изящной резьбой, Нарцисса нажала на механизм, и та распахнулась, обнажая красное бархатное дно. Внутри, покоящиеся на золотых подставках, находились два перстня с искусно вставленными в них темно-зелеными драгоценными камнями.

– Это ваши кольца? – Драко поднял осторожный взгляд на мать, совершенно не зная, как она относится к этим украшениям. Ведь, скорее всего, один лишь взгляд на них вызывал в душе Нарциссы усиление неисчезающей боли.

– Да, – на удивление Малфоя, его мать довольно бесстрастно смотрела на кольца.

– Люциусу не разрешили иметь при себе даже это в Азкабане…

– Но они не магические! – злобно прошептал Драко, сжимая в кулаке ткань покрывала. Он думал, что для надзирателей тюрьмы эта собственность не значила бы ничего, но вот для его родителей – для матери Драко – кольца означали неразрывную связь.

– Я хочу, чтобы ты носил его, – Нарцисса с надеждой и любовью посмотрела на сына. – Так моему сердцу будет спокойней.

Драко рассеянно смотрел то на мать, то на кольца, и его одолевали смутные сомнения.

– Ты же знаешь, что они фамильные, так что когда-нибудь ты бы все равно стал владельцем… – осторожно взяв руку сына в свою, Нарцисса медленно надела перстень на его палец. – Оно будет напоминать тебе… о нас.

Малфой посмотрел на украшение, и зеленый камень блеснул как-то зловеще. Золотые узоры, сковывающие драгоценность, словно держались из последних сил, сдерживая поток магии, заключенный внутри камня.

– Сыграешь мне? – мягко спросила Нарцисса, когда молчание начало давить на виски. – Отца здесь нет, так что никто не будет против. Сыграй, Драко. Я так давно не слышала приятных звуков в этих стенах.

Драко покосился на стоящий в углу комнаты рояль и раздраженно зажмурился. Больше всего на свете ему не хотелось сейчас играть глупейшую музыку, как ни в чем не бывало.

– Я не уверен, что все еще помню, – попытался отказаться он, но печальный взгляд матери заставил Драко замолчать и покорно направиться к инструменту.

– Что-нибудь медленное, дорогой, но только не печальное, – Нарцисса поудобнее устроилась в подушках, и взгляд её загорелся каким-то детским предвкушением чуда.

Медленно остановившись у рояля, Драко провел пальцами по ледяной поверхности идеально гладкой крышки, а потом, резко подхватив её, откинул, открывая взору ряд белых клавиш. Все было совсем как раньше. Время и события не тронули инструмента, на котором он по вечерам скрашивал досуг матери. Ностальгическая улыбка тронула губы Драко, и он позволил себе забыть боль хотя бы на несколько бесконечных минут.

Звуки первых аккордов гармонично слились с шепотом огня и треском дров в камине.

***

Гермиона сидела в большой гостевой комнате около получаса, и вскоре ей это весьма надоело. Домовик – низенький сморщенный эльф – принес поднос с ужином, хотя фрукты и стакан сока больше походили на легкий перекус. Решив пока не пробовать ничего, Гермиона выложила некоторые вещи, включая учебники, и уселась на широкую кровать.

Интерьер комнаты был ожидаемо холоден: стены и пол бирюзового оттенка при свечах казались болотными, высокие шкафы и комоды из темного дерева поблескивали лакировкой, а кровать, вопреки ожиданиям Гермионы лишенная балдахина, была застелена белоснежным. Только покрывало, расписанное вычурными узорами в зеленоватых тонах, вписывало постель в общий интерьер. Два окна в комнате выходили на парк Малфой-мэнора, но Гермиона не смогла разглядеть почти ничего из-за густой темноты. Кажется, ей удалось увидеть отблеск озера, находившегося в пределах поместья, но и в этом девушка не была уверена: в ночи могло показаться все что угодно.

В конце концов, Гермионе попросту наскучило сидеть в комнате. Читать или учить что-либо совершенно не хотелось, и девушка решила покинуть пределы комнаты на свой страх и риск. Прекрасно понимая, что Малфой будет плеваться ядом, если встретит её, блуждающую по особняку, Гермиона шагнула за порог.

Однообразие стен, дверей и коридоров почти выводило её из себя. Ничего выделяющегося или хотя бы немного светлого не встретилось на пути. Тяжелые двери едва поддавались напору Гермионы, поэтому, открыв третью или четвертую, она заметно устала. Конечно, трансгрессирование еще никому просто так с рук не сходило. Для приличия усталость должна была продержаться ещё несколько часов.