Текст книги "Подвалы твоего сердца (СИ)"

Автор книги: hazy forest

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 55 страниц)

– Что? – настороженно прошептала Гермиона. – Я сделала что-то не так? Я же говорила, у меня совершенно нет опыта, и… – заливаясь краской, сбивчиво объяснялась девушка, а Драко думал о том, какой он придурок. Было очевидно, что способности волшебницы казались ему невероятными совсем не из-за наличия опыта.

– Прости, – примирительно выдохнул он и медленно поцеловал её дрожащую ладонь. – Все превосходно.

Накрыв руку девушки своей, он снова прижал её к своему животу, а потом медленно повел ниже, пристально наблюдая за реакцией Гермионы. Она стыдливо отвела глаза, но руки так и не отдернула.

– Посмотри на меня, – требовательно произнес он, поворачивая лицо гриффиндорки к себе за подбородок. В этот же момент ладонь Гермионы легла на возбужденную плоть юноши. Оба они замерли. – Чувствуешь, как мне это нравится?

Девушка прикрыла глаза, медленно выдыхая, а потом снова открыла их. Её неловкие пальцы потянулись к ширинке, но Драко остановил волшебницу, самостоятельно расправляясь с застежкой. Одной рукой продолжая направлять девушку, другой он пододвинул её ближе и снова скользнул под белье. Гермиона всхлипнула, неосторожно сжав руку. Драко зашипел, предостерегающе цокнув языком, и волшебница виновато закусила губу.

– Если не хочешь, – зачем-то начал Драко, прекрасно понимая, что просто погибнет, если не получит разрядки. Он и сам не мог объяснить, почему испытывал такую неуверенность. Гермиона была не такой, как остальные девушки. Драко боялся прикасаться к ней – складывалось такое ощущение, что он обращал в прах величайшую ценность. Однако куда больше смелости оказалось в самой волшебнице. Резко выдохнув и отчаянно решившись на следующий шаг, Гермиона скользнула под резинку боксеров и прикоснулась к члену. По телу прошла дрожь, выступившая ярким румянцем на щеках. – О, Мерлин, да… – прошептал Драко почти в ухо девушке и уткнулся носом в изгиб её шеи. Пальцы юноши с новой силой заскользили между влажных половых губ, задевая самые чувствительные места. Поддавшись наслаждению, девушка почти забылась, уйдя в плен собственных ощущений, однако когда палец Драко попытался проникнуть внутрь, дернулась и словно очнулась.

– Нет, я еще не… – она заправила прядь за ухо, стыдливо пряча глаза.

– В чем дело? – мягко спросил он, легко целуя её шею и снова смотря в глаза.

– Не была близка… ни с кем.

– Правда? – Драко распахнул глаза, восхищенно наблюдая за тем, как отчаянно краснеет гриффиндорка.

– Рон пытался несколько раз, но… – повела плечами она, но Драко снова начал двигать пальцами.

– Не хочу ничего слышать про Уизли. Ты сейчас со мной, – он еще раз властно поцеловал её подбородок и, не сдержавшись, все-таки улыбнулся. Он часто думал о том, спала ли гриффиндорка с Рональдом или нет, и этот вопрос неприятно волновал Малфоя. Хотя он всегда отшучивался о том, что рыжий недоумок слишком туп и неуклюж, их отношения с Браун доказывали, что гриффиндорец все-таки имел яйца. – Давай, милая.

Драко надавил на её ладонь, заставив обхватить ствол пальцами. Нескольких секунд хватило, чтобы Гермиона успела сосредоточиться и понять, что от неё требуется. Сжав ладонь, она медленно провела ею вниз и вверх, искоса наблюдая за выражением лица Малфоя. Юноша прикрыл глаза, блаженно закусив нижнюю губу. Он и представить себе не мог, что мастурбация способна принести столько невероятных ощущений. Не забывая стимулировать пальцами чувствительные места Гермионы, Драко склонился над шеей волшебницы, и, слегка сжав горло пальцами, медленно приблизился к нежной коже и несильно прикусил её. Девушка тихо вскрикнула и выгнулась навстречу, одновременно ускоряя движения собственной руки.

– Сладкая… – выстонал Драко, языком обозначив место укуса. – Ты такая сладкая, Гермиона… – не удержавшись, он приник к коже и оставил на ней багровеющее пятнышко.

Никогда еще волшебница не чувствовала себя такой желанной и такой счастливой. Странным было все: и та ситуация, в которой она оказалась, и те мысли, которые почему-то витали в её голове. По-хорошему, происходящее должно было вызывать сопротивление в её душе, однако Гермиона вряд ли могла сказать, что чем-то недовольна. Ей нравилась уверенная властность Драко, нравились его прикосновения, его хриплый голос, ласкающий слух. Сбитое дыхание двух человек тревожило тишину душной комнаты, свечи мерцали приглушенным светом, дрожа и вспыхивая. Свободной рукой Гермиона скользнула по обнаженной груди и плечу Драко, а потом её пальцы впились куда-то в область его правой лопатки. Движения рук ускорялись, становились интенсивнее. Гермиона почти кончила, когда услышала тихий стон, сорвавшийся с губ Малфоя. Он был так красив, так привлекателен в своем наслаждении, что девушка не могла отвести от него взгляда.

– Драко! – простонала Гермиона, чувствуя, как внутри все сокращается бешеными темпами, и удовольствие – яркое и сильное – накрывает её с головой.

– Еще немного, – он положил руку поверх её застывшей ладони, помогая двигаться. Пару раз усиленно толкнувшись в её руку, Драко протяжно выдохнул и откинулся на спину, увлекая девушку за собой.

Тяжело дыша и смотря в потолок, оба думали о том, как прекрасно освобождение от кары чар, которое они только что пережили. Однако смотреть друг другу в глаза было тоже страшно. Драко сжимал ладонь волшебницы в своей и осторожно прислушивался к её дыханию. Тихий всхлип врезался в сознание слизеринца, неприятно сковывая сердце.

– Не нужно, – Драко, перевернувшись на бок, посмотрел на закрывшую лицо руками волшебницу. – Если тебе было так противно, просто считай, что это было жизненно необходимо. Если бы мы не…

– Нет, – прервала его Гермиона. – Можешь смеяться надо мной, но это было… прекрасно.

– Тогда почему ты плачешь? – осторожно убрав руки от её лица, Драко стер слезы костяшками пальцев.

– Я ненавижу себя. Так глупо согласилась устранить чары, а потом заставила страдать от последствий не только себя, но и тебя!

– Прекрати, – твердо сказал он, приподнимаясь на локте и нависая над девушкой.

– И тебе пришлось…

– Замолчи, Грейнджер, – раздраженно нахмурившись, Драко щелкнул девушку по лбу. – Если бы знал, насколько расплата будет… – Малфой растянулся в довольной улыбке, пальцами перебирая темные пряди, – впечатляющей, я бы даже не кричал на тебя. Мне стоит извиниться за несдержанность.

– И ты сделал то, что, возможно, было для тебя глубоко неприятно и…

Её слова потерялись в изгибах его теплых губ. Драко замер, удовлетворенно оценивая результат. Грейнджер наконец-то заткнулась. Распахнутые глаза дрогнули, а потом медленно закрылись. Следовало требовательное движение губ, и Малфой улыбнулся сквозь поцелуй. Коснувшись кончика носа девушки своим, Драко навис над ней и обнял за талию, прижимая ближе.

Когда настоящий, страстный и глубокий поцелуй обрушился на неё со всей своей силой и разрушительной мощью, Гермиона капитулировала перед собственными чувствами, и, порывисто обняв слизеринца за шею, ответила ему со всей искренностью, на которую только была способна.

Комментарий к 15. Расплата

Ребята, я буквально выжата морально и физически…

24 страницы

Первый раз за всю историю моего фикрайтерства я пишу настолько большую главу. Что ж, пусть это будет знаком профессиального роста.

Я жду от вас больших и интересных комментариев, потому что закинула в эту главу очень много интересных (и,надеюсь, глубоких) мыслей.

Пожалуйста, подарите мне немного своих ощущений и мыслей

Почти все свои я оставила в этой главе)

Спасибо за внимание, ожидание и преданность♥

P.S. Кто еще не оценил новую обложку (уже вторую), бегом смотреть! (ссылка есть в шапке)

========== 16. Утешение ==========

я сгораю в Геенне от жадности:

не допить, не добраться до дна

я вином упивался без надобности:

твои губы хмельнее вина.

– Чудесная ночь, – низкий голос раздался в полуметре от невысокой крупной фигуры, застывшей в нише между колоннами Малфой-мэнора. Прохладный ночной воздух всколыхнулся, нечто невидимое окружило две фигуры звуконепроницаемым куполом.

– Ты прав, – слегка хриплый голос звучал насмешливо. – Чудесная для начала сотворения нового мира. Все идет по плану?

– Разумеется. Макгонагалл постаралась на славу…

Злобный, бесчеловечный мужской смех ударился о стенки звуконепроницаемого купола.

– Не думал, что она так легко попадется на нашу уловку, – в голосе опершегося на колонну человека звучало искреннее удивление.

– Нельзя расслабляться. Доля правды в видениях пророчицы все же есть. Гермиона Грейнджер является ключом к победе Пожирателей и самой большой помехой. Нам стоит взять все в свои руки, если не хотим продолжить её благотворное влияние на юного Малфоя.

– Так почему мы не оставили все, как есть? Мальчишка мог прийти в наши руки сам.

– Направить во тьму окончательно его может только Гермиона Грейнджер. В тех пророчествах, где она отсутствовала, Малфой так и не попал в наши руки. Он может стать новым Лордом только в одном случае – если познает её предательство.

– Почему грязнокровка? Нельзя было подсунуть ему какую-нибудь чистокровную девицу, которой мы могли бы управлять? – прошипел некто, шумно вдыхая воздух. В его манере говорить явно прослеживалась нервозность.

– Я не знаю точно, но догадываюсь, что это именно из-за её происхождения и нынешнего положения. Она Героиня войны. Единственная, кто может его спасти, и единственная, кто может его уничтожить.

– Почему?

– Нити судьбы сплетаются порой в причудливые узоры… – задумчиво протянул человек, лицо которого было скрыто в ночи, и, по-видимому, улыбнулся. – Малфой может быть рядом с мисс Грейнджер только в двух случаях: если примет её позицию и научится жить в мире, за который она сражалась, или, приняв отказ, создаст новый, в котором правила будет диктовать он сам. Завоевание женщины после покорения мира – сущий пустяк.

– Но что, если он все-таки прогнется под её влиянием? Я видел юнца на сегодняшнем приеме, и могу заверить, что он совершенно расклеился. Да он чуть не краснеет при виде грязнокровной девицы!

– Все идет по плану. Он привязался к девушке после того, как она спасла миссис Малфой. Дети такие смешные! – темный силуэт покачал головой, скрипуче рассмеявшись. – Действительно думали, что сами справились с добычей Иезуитова камня. Если бы не наши связи в Управлении реликвиями… Это романтичное приключение в Египте не могло не повлиять на их отношения. Но скоро Малфою будет не до томных переглядываний. Дурная весть выбьет из него весь оптимизм, и тогда… – голос замер в торжественном предвкушении. – Тебе нужно будет сделать все, чтобы Драко узнал об истинной причине привязанности нашей Героини. Это будет легко, потому что он будет разбит почти до конца. Грейнджер потеряет доверие, и его единственная связь с миром оборвется. Больше ему некуда будет идти…

– Не думаешь, что «весть» вызовет у мальчишки ненависть к Пожирателям? Этот рисковый ход может возыметь обратный эффект.

– Вряд ли наше дело можно отнести к тем, в которых отсутствует опасность риска. Но все выверено. Мы лишь попытаемся помочь… – насмешливо прошипел голос. – Авроры сделают всю остальную работу. Юному Лорду не за что будет нас винить.

Тихий смешок поставил жирную точку в тайном разговоре под стенами отстраненного от происходящего Мэнора. Казалось, особняк замер, наслаждаясь таким долгожданным, но таким краткосрочным временем мира и покоя.

***

Гермиона открыла глаза и, увидев незнакомую обстановку, тут же села. Тело незамедлительно отреагировало на резкое движение. Голову пронзила острая боль, а в мышцах почувствовалась свинцовая тяжесть. Зажмурившись, девушка приложила ладонь ко лбу и медленно опустилась обратно на подушки.

– Нехорошо так напиваться, Грейнджер, – насмешливый голос раздался откуда-то издалека, и девушка нехотя разлепила глаза.

– Почему… – Гермиона открыла рот, чтобы задать логичный на первый взгляд вопрос, однако мозг, отошедший от томительной ломоты, тут же предоставил ей воспоминания прошлой ночи. – О господи…

– И не говори, – Драко продолжал улыбаться, хотя и сам чувствовал сумасшедшую неловкость. Однако на переосмысление случившегося у него был целый час, так что слизеринец успел морально подготовиться к пробуждению Грейнджер. – Выпей это. Должно помочь.

Гермиона, опустив глаза, приняла из рук юноши фарфоровую чашку с теплой приятно пахнущей жидкостью. Отвар был похож на чай, однако, сделав всего глоток, волшебница почувствовала, как через её тело проходит тепло, освобождая от боли.

– Спасибо, – хрипло поблагодарила она. – Сколько… времени?

– Уже полдень.

Гермиона смешно качнула головой и замолкла. О чем, черт возьми, еще ей нужно было говорить? О погоде? Малфой совершенно точно не сводил с неё взгляда.

– Я должна извиниться, – наконец тяжело начала она. – За то, что принесла такие неудобства.

– Да, – недовольно поддержал Драко. – Не думал, что Нотт оказывает на тебя настолько сильное влияние.

Малфой хотел высказать Гермионе много всего и даже подготовил целую речь, насыщенную крепкими выражениями, но, увидев её заспанные виноватые глаза, отчего-то забыл все слова, а придумывать новые не захотел.

– Он говорил правильные вещи, и эта помолвка… – Гермиона замолчала значительно позже, чем следовало бы.

– Какая помолвка? – он нахмурился, подсаживаясь ближе. – Грейнджер, смотри на меня и отвечай.

Честно говоря, порой девушка чувствовала себя в обществе Драко как на допросе с пристрастием. Он постоянно заставлял её не прерывать зрительный контакт, будто это что-то меняло в их общении. С мысленным проклятьем Гермиона призналась в том, что все-таки меняло. Когда Малфой смотрел ей в глаза, девушка волшебным образом теряла способность врать.

– Это не важно. Я совершила большую глупость, понадеявшись на сомнительное антизаклятье.

– Так невыносима связь со мной? – Малфой нахмурился, ожидая ответа. Он уже ступил на эту тропу, и, если бы Грейнджер сказала о том, что хотела бы разрушить чары, слизеринец умер бы от позора. Слишком легкомысленно он влез в эти неправильные, но такие приятные чувства к когда-то раздражающей девчонке. Гермиона Грейнджер вечно будила в нем ощущение свободы от прошлого, общественного мнения и гнета собственных мыслей. С ней он словно переносился на много лет назад, когда было просто даже то, что казалось сложным. Безоблачное детство. Благополучное взросление.

В конце концов, глупо было не признавать: он ревнует её к Нотту. Стыдное заявление для любого из Малфоев, но это было так. Драко почти всегда доставалось все самое лучшее без какого-либо усилия с его стороны. И когда слизеринец увидел, как предмет его привязанности смущается при виде другого, что-то внутри него почти на подсознательном уровне забило тревогу. Инстинкт собственничества разыгрался не на шутку.

– Она слегка осложняет существование, – уклончиво ответила Гермиона. – Связь может стать нашей ахиллесовой пятой в борьбе с Пожирателями.

– Так же, как и сделать нас сильнее, – Драко смаковал это «мы» с особенным удовольствием, замечая, что Гермиона действительно считает, будто они являются одной командой. Такие мысли грели обычно ледяное сердце слизеринца, но и страха они приносили достаточно. Драко чувствовал, что он медленно катился по большому склону вниз, даже не пытаясь уцепиться за края обрыва. Но это была не та пропасть, в которую он скатывался раньше.

– Возможно, – наконец улыбнулась Гермиона, но, словив чересчур внимательный взгляд Драко, тут же отвернулась и покраснела.

Затянулось сладко-тягучее молчание. Оба размышляли совсем не о чарах или промашке Теодора. Вчерашняя ночь изменила их отношения, и отрицать это было глупо. Но начать обсуждение такой щепетильной темы они не решались. Гермиона подумала, что это, возможно, хорошо.

Стук в дверь прервал тяжелые размышления и уютную тишину. Драко нахмурился и поднялся с кровати. Девушка, быстро накинув на себя покрывало, тоже спустилась с постели и направилась вслед за слизеринцем. Когда дверь открылась, на пороге они увидели дрожащего Линка. Он лихорадочно перебирал маленькими ручками, его губы дрожали, а глаза были наполнены крупными слезами.

– Господин, – начал он, но всхлипнул. – Требуется ваше присутствие. Хозяйка упала без чувств…

– Почему? – Драко тут же принялся застегивать рубашку, тревожно взглянув на Гермиону. Она, поплотнее завернувшись в покрывало, внимательно уставилась на Линка. Внутри рождалось неприятное предчувствие. Волшебница была абсолютно уверена в том, что случилось нечто страшное, но в то же время отчаянно не хотела об этом слышать. Сладких минут спокойствия минуло так мало, что Гермиона позволила себе эгоистично пожалеть об их скоротечности.

– Линк не имеет права говорить господину. Пожалуйста, следуйте за мной, – эльф обессиленно опустил руки и еще раз шмыгнул.

Драко, не раздумывая, рванул вслед за домовиком, но рука Гермионы, скользнувшая в его ладонь, остановила порыв. Малфой внимательно посмотрел на пальцы волшебницы, обвившие его руку, а потом на неё саму. Девушка могла поклясться, что в этом взгляде была благодарность. Её сердце содрогнулось в приятном спазме, и Гермиона уверенно пошла вперед, плечом ощущая тепло Драко. Такой сильной она себя еще никогда не чувствовала.

Малфой на несколько секунд даже забыл о неприятном известии, полностью сконцентрировавшись на своих ощущениях. Впервые за долгое время он чувствовал себя по-настоящему дома. Стены Мэнора больше не давили на него своим неприступным величием, напротив – Драко чувствовал себя куда выше и мощнее их, он словно преобразился в могучего великана, которому все по плечу. Удивительно, думал он, что может сделать маленькая хрупкая женщина своим искренним участием.

И все же по мере приближения к комнате миссис Малфой Драко все больше ощущал это сосущее предчувствие чего-то дурного. В отличие от Гермионы, реакция домовика нисколько не удивила юного Малфоя. Он знал, что эльфы всегда были расположены к излишней экспрессии, поэтому не позволял себе паниковать. Они добрались до комнаты миссис Малфой совсем скоро, и у дверей наткнулись на Блейза. Тот заметил сплетение рук бывших врагов и даже позволил себе несмело улыбнуться. Но в глазах слизеринца был неподдельный испуг, и это стало последним тревожным знаком.

– Грейнджер, тебе лучше остаться здесь, – тихо проговорил Забини, слегка склонив голову.

– Почему? Что случилось? – Гермиона передернула плечами, вопросительно смотря на Драко, но он, словно поняв что-то по взгляду слизеринца, мягко отпустил руку девушки и уверенно кивнул ей. Волшебница слегка расстроилась, отступая, и кинула обиженный взгляд на мулата. Он покачал головой, плотно сжимая губы. Гермиона не понимала, что происходит, но все внутри покрылось коркой льда, и она замерла. В голове пронеслась тысяча мыслей, одна сменяя другую. Все они были исключительно плохими. Дверь за Драко захлопнулась.

– Ты скажешь мне? – осторожно поинтересовалась Гермиона, на всякий случай опираясь плечом на колонну.

– Из Азкабана был совершен побег. Сбежали пятеро бывших Пожирателей, – тяжело начал Забини, и, не выдержав испытующего взгляда Гермионы, отвернулся. – В том числе Малфой и Нотт.

– Их нашли?

– Только Люциуса, – ответил слизеринец, но в его голосе не было и толики облегчения.

– Тогда почему… – Гермиона не хотела задавать этот вопрос, но он рвался из груди. – Почему миссис Малфой упала в обморок?

– Поскольку это была вторая попытка, – длинные ресницы Блейза опустились вниз, а потом он зажмурился. – Авроры пошли на крайние меры.

– О, Мерлин… – неверяще прошептала Гермиона, а потом в бессилии оперлась спиной о стену. – Я должна…

– Нет, – Забини преградил дорогу было рванувшей к двери Грейнджер. – Они поговорят вдвоем.

Дверь не пропускала ни единого звука. Драко, осторожно ступая по мягкому ворсу, приблизился к кровати и взглянул на мать. Её веки трепетали, а на лбу выступила испарина. Когда юноша подошел совсем близко и опустился на кровать, Нарцисса вздрогнула и открыла глаза. Внутри Малфоя все оборвалось. Глаза матери были наполнены слезами и смотрели на него почти неосознанно.

– Люциус… – она протянула к нему руку, едва сдерживая рвущийся плач. – Он мертв.

– Что? – Драко показалось, будто он перестал понимать язык вообще. Слова, произнесенные матерью, были настолько абсурдными, что даже не проникли в сознание юноши.

– От него не осталось и пряди волос, – болезненно кривя губы, прошептала женщина, сжимая в кулаках покрывало. – Они испепелили его, а останки канули в море. Меня лишили возможности похоронить собственного мужа. Я даже не могу прикоснуться к нему в последний раз, не могу попрощаться! – отдышавшись, Нарцисса снова набрала в грудь ядовитого, щиплющего внутренности воздуха. – Я ненавижу их всех! Будьте вы прокляты! Слышите? Будьте прокляты! – вскинув глаза к потолку, закричала Нарцисса, а потом обессиленно обмякла, задыхаясь в рыданиях. – Почему все остальные живы, а он мертв? Почему? Почему, Драко? Почему он мертв? – закрыв глаза и мотая головой, шептала она. – Неужели мы мало страдали, сынок? Чем я заслужила такое?

Драко поднялся на негнущихся ногах и отшатнулся от постели матери, неверяще смотря на неё. Он все ждал, пока она улыбнется и скажет, что все это – жестокая шутка, хотя Нарцисса никогда не шутила такими вещами. Мозг отказывался воспринимать услышанную информацию, и юноша молча отошел в сторону, обессиленно опускаясь в глубокое кресло. Невидящим взглядом упершись в кровать с рыдающей на ней матерью, он почти чувствовал, как та бездна, из которой он так упорно выбирался, затягивает его с новой, утроенной силой. Свет, до которого он мог дотянуться рукой всего несколько минут назад, померк, оставив его в кромешной и до тошноты знакомой темноте.

Драко выбежал из комнаты, и, наткнувшись на обеспокоенные взгляды Блейза и Грейнджер, ответил на них искривленной гримасой боли. Нечто в нем плескалось ледяным пламенем, обжигая и подавляя. Стены просторного Мэнора начали надвигаться со всех сторон, будто пытаясь раздавить юного Малфоя. Все вокруг закружилось, в ногах почувствовалась слабость. Но Драко стремительно шагал вперед, будто знал, куда намерен прийти. В голове юноши не было ничего и все сразу. Слова матери снова и снова вспыхивали в его голове, а потом какие-то отстраненные мысли перекрывали их, спасая истерзанное сознание от эмоционального шока.

Он влетел в кабинет отца так же неожиданно, как в детстве, и деловая атмосфера всколыхнулась. Крошечные пылинки взвились в воздух, а потом начали снова оседать на мебель и лакированные деревянные поверхности. Драко медленно осмотрел широкий резной стол из черного дерева, кресло с высокой спинкой, обитое кожей, большой портрет первого из Малфоев и забитые книгами и дряхлыми папками стеллажи. Все это, казалось, застыло и не менялось вот уже много лет. Драко помнил, как в детстве его манил кабинет отца. Из этой комнаты веяло серьезностью и взрослым парфюмом, иногда смешанным с терпким запахом коньяка. Мальчиком Малфой часто проводил здесь свободное время, однако он прекрасно помнил условие: в этих стенах он должен был либо учиться, либо слушать отца, который иногда говорил совершенно непонятным языком про активы, банки и недвижимость. Но Драко слушал, представляя, как он, когда вырастет, тоже будет сидеть на этом восхитительном «троне» с ужасно серьезным лицом и поучать своего сына. Да, розовые мечты юного Малфоя порой отдавали запахом денег и власти.

«Вот теперь твоя мечта исполнилась, Драко», – сказало ему подсознание каким-то горько-надменным голосом. «Ты владелец каждой вещи в этой комнате и каждой проблемы твоего рода. Как тебе, а? Чувствуешь гордость?»

Малфой зажмурился и опустил голову, медленно облокачиваясь на спинку софы. Когда ему было семь, он уснул прямо тут, утомившись от чтения, и в семейном альбоме хранилась колдография с этим моментом. Нарцисса обожала вспоминать об этом, хотя старший Малфой затрагивал этот случай крайне неохотно. Он сказал тогда, что Драко предстоит научиться преодолевать свои прихоти, если он не желает, разумеется, проспать все свое состояние. Юноша горько усмехнулся, пальцами проводя по изгибам софы. Драгоценные воспоминания. Вот чем был так важен кабинет.

Взгляд волшебника переместился к небольшому столику между двух высоких окон. Как сейчас он помнил тот вечер после очередного приема. Летом перед поступлением в Хогвартс Драко исполнилось одиннадцать. Отец впервые впустил его в кабинет, когда там собрались все приглашенные мужчины, чтобы обсудить деловые вопросы. Малфой чувствовал себя скованно и пугался каждого брошенного на него взгляда. Друзья отца смотрели на юного лорда с насмешливым снисхождением. Когда разговор зашел о детях, один из джентльменов заметил:

«Мой сын тоже поступает в Хогвартс в этом году, и знает почти все заклинания, которые предлагаются для изучения на первом году обучения. Разумеется, он ещё не пользуется палочкой, но в теории, уверяю вас, превзойдет любого из своих однокурсников. Я счастлив, что имею достойного наследника»

Комнату разразил одобряющий смех и гул, и Люциус с легкой улыбкой посмотрел на пугливо озирающегося Драко.

«Это чудесно, сэр. Но, возможно, я знаю лишь одного мальчика, который сможет составить конкуренцию не только вашему сыну, но и всему первому курсу. Мой сын перенял лучшие качества Малфоев и Блэков, его уровень знаний превосходит второй, и, пожалуй, третий курсы обучения в школе. Я считаю, что в магии чрезвычайно важна практика, поэтому Драко изредка тренируется с палочкой. Продемонстрируешь?»

Руки мальчика дрожали, когда он принимал палочку из рук отца. Взгляды представительных, и, наверное, чрезмерно важных взрослых людей были устремлены на него. Пересохшими от волнения губами Драко прошептал заклятье, которому его научил отец, и струя воды, волшебной змеей вырвавшаяся из палочки, зависла в воздухе, принимая форму герба Малфоев.

Те аплодисменты мальчик запомнил на всю жизнь. Исполненный гордостью, взгляд отца был подобен золотой медали, которую Драко охотно принял. В тот вечер перед сном Малфой услышал, как отец расхваливает его способности жене, не забывая упоминать глупое выражение лица хвастливого мистера. Драко тогда не понимал, что Люциус поступал почти так же, как и тот мужчина, но его детское сердце было абсолютно восхищено.

Малфой быстро отвернулся, понимая, что его дыхание сбивается. Медленно в защищенное от неожиданных всплесков эмоций сознание проползало понимание. Драко мотал головой и щипал кожу на запястье, но мысли безжалостно заявляли: Люциус мертв. Авроры поймали его и убили, не оставив и клочка одежды. Останки отца лежали на дне моря в вечном холоде и одиночестве. Издав отчаянный крик боли, он вскочил с места и метнулся к столу, сметая с него аккуратные стопки листов, которые отец оставил «до возвращения». Драко до сих пор помнил, каким печальным взглядом отец обвел кабинет перед последним судом. Он словно не надеялся, что вернется сюда или, может быть, знал наверняка. Легче от этого не становилось.

Опершись руками на стол, Драко зашелся в тяжелом дыхании. Каждая клеточка в его теле горела, предвещая агонию. Гнев, захвативший разум, призывал к разрушению, но оцепенение ужаса не давало сделать и шага. Тяжелые, непривычные, противные и недостойные Малфоя слезы подступили к глазам, ком в горле разросся до размера булыжника.

Министерство сделало свое дело. Они все-таки избавились от Люциуса. Почему же других сбежавших не убивали? Не испепеляли, обрекая на позорную смерть предателя и труса? В представлении Драко герб Малфоев, заляпанный безвинной кровью, измазанный в саже войны и черной вязи предательства, рассыпался в прах. Раньше юный лорд еще надеялся очистить его и заставить снова сиять, но теперь все было бессмысленно. Своей смертью Люциус проклял всех Малфоев на сотню поколений вперед.

И все же, несмотря на эгоизм, тщеславие, лицемерие и порой малодушие, Люциус был его отцом. Человеком, который вырастил из Драко того, кем он сейчас являлся. Первым и единственным примером для подражания. Мужчиной, составляющим счастье его матери. И как она только не умерла, едва услышав о смерти мужа? Драко удивлялся, насколько преданным может быть сердце женщины. Не раз унижаемая, почти безголосая, Нарцисса продолжала любить его отца вопреки всему, что он делал с ней и их семьей. Люциус Малфой не заслуживал той смерти, которая его настигла настолько внезапно. Без гроба, даже самых простых похорон и скорбных прощаний, наследник древнейшего рода канул в презренное забвение. Драко подумал о прелести того, что мертвые не могут думать, ведь что бы ощутил Люциус, зная, что о его кончине будут горевать лишь двое?

Каждый человек превозносит того, по чьему подобию был создан, а потому каждый ребенок любит родителя так же, как и верующие – Бога. Слепо, беззаветно, отчаянно.

Протяжный стон ударился о стены замершего в скорби кабинета, и Драко упал на кресло отца, закрыв лицо руками. Каждая мысль била не хуже атакующего заклятья, и Малфой впервые за долгое время захотел исчезнуть. Но сознание, злобно смеясь и уворачиваясь от попыток эмоций до конца уничтожить его, все никак не покидало Драко. Остервенело сжимая собственные волосы, чтобы физической болью отвлечься от душевной, юноша принялся безумно раскачиваться, что-то бессвязно шепча.

– Драко… – тихий лепет долетел до его сознания чуть позже, чем сам звук женского голоса.

– Убирайся, – не отнимая рук от лица, выплюнул юноша. Сейчас он не хотел видеть абсолютно никого. Нужно было подумать о многом.

– Прибыли люди из Министерства и Аврората. Они хотят задать тебе пару вопросов, – Гермиона испуганно жалась к косяку, прекрасно понимая, что Драко не желает ни с кем разговаривать. И протягивать ему руку помощи она вряд ли имела права.

– Авроры? – Драко поднял голову, и его лицо разрезала кривая улыбка. – Что ж, прекрасно! – он вскочил с места, выхватывая собственную палочку. – Пора отблагодарить их за поимку опасного Пожирателя!

– Малфой! – Гермиона опасливо оглянулась на дверь, а потом захлопнула её почти перед носом разъяренного слизеринца. – Успокойся.

– Грейнджер, не выводи меня, – предостерегающе прошептал он, пытаясь отодвинуть её от двери. – Мне нечего терять. Я собственноручно разберусь с каждым из них, и ты не сможешь мне помешать.

В голове обезумевшего от яростного горя Драко стояло надменное лицо отца, наблюдающего за ним откуда-то сверху. Малфой должен был отомстить, чего бы ему это ни стоило. Заключение, позор, смерть – ничего уже не имело смысла по сравнению с той болью, которую испытывала Нарцисса и сам Драко.

– Нет! – она прижалась спиной к двери, с ужасом понимая то, что забыла свою палочку наверху. – Послушай меня! Сейчас тебе нельзя делать неосторожных поступков.