Текст книги "Без права на ошибку (СИ)"

Автор книги: AsteriaWright / a-l-i-n-a

сообщить о нарушении

Текущая страница: 61 (всего у книги 64 страниц)

– Ты собиралась замуж за человека, которому нужно от тебя лишь твое лицо? – я попыталась собраться, но у меня это никак не выходило, за исключением того, что я могла говорить вполне связно.

– Если бегала за ним хвостиком годами, расставила перед ним ноги, значит можешь указывать мне, чего мне ждать, а чего нет? – я не понимала ее логики, но очевидно, она была такой же непонятной для нее самой.

– Расставила ноги? – переспросила я, не сводя взгляда с ее руки с ножом.

– Почему еще он собрался жениться на тебе? – в воздухе повисло окончание ее вопроса, то, что она не сказала, но было так очевидно, что она не могла найти объяснения почему Анхель выбрал не ее, – Очевидно же, что ты залетела от него, только чтобы удержать.

– Прити это не помогло, – уверенно улыбнулась я, восстанавливая душевное равновесие, – Я хочу от него ребенка, но пока этого не случилось. Он любит меня. Он хочет меня. В данную секунду думает обо мне, а не о тебе.

– Да, ты всего лишь жалкая… – разозлившись, начала она, приближая к моему лицу руку с лезвием, но прежде меня, ее остановила сильная мужская рука.

– Еще одно слово и тебе нечем будет говорить, – яростно с расстановкой предупредил Анхель. Он хотел ее ударить, но, заметив в каком я состоянии, он просто грубо дернул ее за руку к брату, – Самюэль.

Сами не понадобилось больше ничего. Он, кивнув мне, удалился из комнаты, а Анхель прижал меня к себе, и я обмякла в его руках.

– Я не готова, – удрученно сказала я, а в глазах стояли слезы, – При первой же опасности я сплоховала. Столько времени потрачено зря.

– Бестия, ты смогла дать ей отпор, не физически, но дала же. Это большой прогресс, – Анхель поцеловал мою макушку, а затем поднял мой подбородок, – Ты же знаешь, что она меня никогда не интересовала.

– Конечно, я не представляю, как тебя могла бы привлечь такая пустышка, как она, – я подставила лицо для его поцелуя, а руками обвила его словно лиана. Неважно, как себе объясняли другие наш предстоящий брак, главное, что мы сами и нужные люди знали, что он будет основан на любви и только на ней.

====== Глава 24. Бланка ======

Я устала.

У меня не осталось больше сил находиться во дворце и выслушивать все обвинения и оскорбления в свой адрес. Мне казалось случаи с Даниэль и Прити подготовили меня ко всему что могло бы меня ждать в нашей с Анхелем жизни, но это оказалось только начало. Но я ведь сама оказалась виноватой. Я знала кого полюбила, знала, что он обладает слишком большой притягательной энергетикой, что за ним по пятам будут следовать очарованные им девушки, но почему-то не подумала, что на меня будет направленно столько агрессии.

В своих любовных неудачах с Анхелем, помолвленным парнем, они винили меня. Словно не будь меня в его жизни, каждая из многочисленных обитательниц дворца получила бы кусочек от него. Ни одна не ставила в расчет его чувства, его желания, его выбор. Будто все зависит только от них, девушек.

Раньше я видела жизнь в Мадриде словно в розовых очках. Мне казалось все обитатели дворца будут столь же приветливы и любезны, как тогда, когда я была тут всего лишь гостьей, но это оказалось небом и землей. Меня с любезностью воспринимали, ведь я не рушила ничьи планы, поддерживая дружбу с королевскими близнецами, совсем другое дело, когда я, согласно их словам «завлекла в свои сети» их принца, причем старшего из них, самого желанного парня Испании.

Я остановила авто у входа в дом, и выскочив из него, сразу же направилась внутрь. Дом оказался почти пустым, за исключением разве, что седовласого дворецкого с серьезным лицом, но добрыми глазами.

– Добрый день, Ваше Высочество, – поклонился он, – Если бы мы знали, что Вы приедете, мы бы подготовились.

– Добрый день, Энрикес, – поздоровалась я с ним, снисходительно улыбаясь, – Неважно. Это моя вина, я приехала без подтверждения. Если Вашей жене будет не сложно, пусть приготовит что-то легкое на ужин и можете быть свободны.

– И конечно же мороженное? – улыбнулся немолодой дворецкий. Не так давно я в Испании и не так часто бываю здесь, но он запомнил. Как приятно.

– Конечно же. Но только если это не доставит хлопот, – ответила я. Я и так ворвалась неожиданно, не стоит еще утруждать так внезапно других.

– Что Вы, не волнуйтесь. Все необходимое будет в скором времени доставлено, – ответил дворецкий и помог снять мне плащ, – Может стоить сообщить принцу где Вы?

– Нет, не нужно, я сама ему сообщу, – пообещала я и прошла в дом.

Все же хорошо, что я приехала одна и без предупреждения, пустынный дом успокаивал. Помогал успокоить расшатавшиеся нервы, восстановить внутреннее спокойствие. Чего так не хватало в последнее время в переполненном дворце с пираньями.

Как же хорошо мне жилось в Анджелесе, где во дворце кроме семьи и прислуги никого не было, за исключением гостей, но их обычно было немного, и они не доставляли беспокойство. Другое дело Мадрид, с его бурлящей дворцовой жизнью. С одной стороны, это очень удобно, когда министры или советники круглосуточно находятся в пределах досягаемости, но с другой стороны стирается грань, отделяющая личную жизнь королевской семьи от публичной, позволяющая некоторым личностям нарушать субординацию согласно их желанию.

– …. Они это от нас скрывают, чтобы мы все поверили в их сказку, которой на самом деле нет. Нет никакой большой любви, – заканчивала длинный монолог Альба, рассказывая все, что узнала от меня, Хулии или кого-то еще из близкого окружения, – Джордан Таунсенд отказался от помолвки с нашей дорогой принцессой, а Анхелю не оставалось ничего, кроме как выручить ее, сделав предложение, иначе репутация и будущее Бланки было бы погублено.

– Бедняжка, – вздохнула одна из девушек, кажется Лукреция, которую я хотела взять в свои фрейлины, но вместо того, чтобы остановить Альбу, которую я считала подругой, мы все считали ее другом, она верила ее словам так легко, а это не могло не огорчать. Какой же жалкой я выгляжу, если испанская знать так легко верит каждому слову обо мне?

– Его Высочество поступил очень благородно, но разве не было другого выхода, – я узнала еще один голос. Катарина, дочка одной из фрейлин Николетты. Одна из пустышек, наряженных в шелка кукол. Вот уж в ком я точно не сомневалась.

– Говорят, что это как-то связанно с тем, что произошло во время ее плена, – снова заговорила кузина Самюэля. Мне надоело это слушать, я выпрямила спину и гордо зашла в комнату под удивленные и опасливые вздохи, а затем вышла через другие двери…

Побродив по пустынному дому, наслаждаясь тишиной и спокойствием, я зашла в свою комнату, переоделась в запасную удобную одежду, взяла один из своих блокнотов, карандаш и спустилась вниз. На кухне вкусно пахло, но ни сеньора Энрикеса, ни его жены Дерьи нигде не было видно. Очевидно я много потратила времени на прогулку по дому и переодевание, написание сообщений Хулии и Женевьеве, чтобы не волновались. Если Анхель узнает, что я сбежала из дворца до того, как сам вернется из двухдневной поездки в Каталонию, он сразу же примчится сюда, а я пока не хотела этого. Мне хотелось побыть одной, наедине. С кружкой приготовленного гляссе и эклерами с творожно-кокосовым кремом я вернулась в основную гостиную, где дворецкий заботливо распалил камин.

Конец октября выдался на редкость прохладным, немного согреться не помешает. Удобно устроившись на софе и частично успокоившись и настроившись на творческий процесс, я принялась выстраивать забавные, а иногда и причудливо закрученные цепочки из слов и рассыпая их по кремовой поверхности блокнота.

Слово за словом, строка за строкой, и я не заметила, как поленья в камине начали догорать, а сумрак опустился на землю, приближая ночь. Чашка давно опустела, лишь легкий темно-коричневый осадок напоминал, что когда-то там было кофе, карандаш слегка затупился, а руки устали писать, но голова прояснилась, волнение улеглось и даже скрежащее чувство внутри меня от поступка Альбы улеглось. Я почувствовала себя почти что умиротворенно.

Отложив в сторону блокнот и карандаш, я взяла чашку и направилась на кухню за новой порцией кофе. Пока оно готовилось, я размышляла над тем, что делать дальше. Вариантов было немного: посмотреть фильм, отыскать недочитанную в прошлый визит беглянку Пруста, позвонить Хулии или позвонить любимому. Так и не придя к решению я взяла чашку и сделав глоток собиралась направиться обратно в гостиную, чтобы там уже решить и заодно подкинуть из поленницы в камин деревяшку, но оказавшись в холле я услышала скрежет поворачиваемого в замке ключа и замерла в ожидании. Первой мыслью было, что это пришел господин Энрикес, проверить все ли у меня в порядке, хоть я и заверила его в этом, но все же.

Пока открывалась дверь, я почему-то замерла на месте, делая три размеренных глотка кофе, в голову совсем не закрадывалась мысль, что это может быть похититель, периметр домика даже в наше отсутствие хорошо охранялся, так что мысль о воре была бы слишком глупой.

Когда я делала очередной глоток, вторая дверь в холл открылась и в нее вошел мужчина, выше сеньора Энрикеса, моложе и определенно желаннее в моих глазах. Анхель облегченно вздохнул, увидев меня, словно сомневался, что найдет меня тут, но обрадовался.

Я и не подозревала, что так тосковала по нему, пока не увидела его родное лицо, шаловливую улыбку, которой он одарил меня, направляясь сразу ко мне, даже не снимая своей куртки, не думала, что мне нужен был только он, а не побег сюда и что его синие глаза – то успокоительное, что удерживало меня во дворце все это время. Он – мой якорь, где бы мы не были, мне хватит Анхеля, и я буду согласна на любые условия, лишь бы он был со мной.

Любимый остановился в шаге от меня, мы несколько долгих секунд смотрели друг на друга: он оценивал мое состояние, как физическое, так и душевное, я же, просто наслаждаясь тем, что он теперь со мной. Мягко улыбнувшись он прикоснулся к мое щеке и у меня снесло крышу.

Да, именно так.

Отказала тормозная система, внутренняя служба безопасности дала сбой, а разум выдал ошибку с просьбой в ближайшее время его не беспокоить, мысленный процессор перегрелся, перегруженный в последнее время мыслями, страхами, всевозможными делами, связанными с подготовкой к свадьбе, поддержкой Хулии, помощи Женевьеве, совсем не знающей испанского языка и обычаев адаптироваться к жизни в качестве невесты, а в последствии и жены сына короля, пусть даже и незаконнорожденного.

Я устала от оцепенения, каждый раз, когда наши поцелуи с Анхелем заходили все дальше и дальше. Я понимала, что это следствие пережитого страха и того, что почти случилось, но мне надоело быть жертвой, надоело дышать в полвдоха и жить вполсилы. Пора покончить с этим.

Привстав на носочки, я потянулась к его губам и поцеловала его с почти потерянной в лесу Анджелеса решимостью. Я хочу быть свободной от всего, хочу снова летать и только он может помочь моим крыльям снова распрямиться.

Губы Анхеля были слегка прохладны, он только зашел с улицы, мои же несли терпкий вкус эспрессо и сладость ванильного мороженного. Анхель улыбнулся, сквозь поцелуй, узнавая вкус моего любимого напитка, чашку с которым я по-прежнему держала в руках. Анхель ответил мне с жарким нетерпением, но потом, словно вспомнив нашу проблему с близостью, усмирил внутреннего волка и прекратил поцелуй, отстранившись от меня и заглянув в мои глаза ища ответ, показалось ли ему, что я намерена делать и как далеко готова зайти, насколько рискнуть.

Я решительно кивнула ему. Наша близость – неизбежность, тайный гость, замерший у порога, но не решающийся зайти. Точнее этот гость вошел бы в наши жизни, не цепляйся я так усердно в дверь, но может ее уже пора открыть? Через две недели мы уже будем мужем и женой и кроме того, я хочу его, хочу этого мужчину, даже не понимая, что в конечном итоге это значит.

Я просто хочу быть к нему еще ближе, ощущать его еще лучше, дышать с ним одним дыханием, видеть одними глазами. Каждый раз, когда он меня целует, когда увлекается, я ощущаю, что есть что-то еще, чего прежде я боялась, как огня, как самую страшную ночь, да я и сейчас боюсь, но теперь мне стало любопытно, с чем мы имеем дело и почему моя названная сестра и любимый братец перешагнули через все, чтобы изведать это.

Анхель, не спрашивая, уверенно, взял мою руку, в которой все еще была чашка с недопитым гляссе, и одним глотком опустошил чашку, а затем сам поцеловал меня, чтобы через несколько мгновений попытаться вновь отстраниться, что удалось ему лишь отчасти. Губы оказались оторваны друг от друга, но носы и лбы соприкасались, а глаза не видели ничего, кроме глаз другого.

Чтобы доказать ему свою решительность, я потянулась к его куртке и стянула ее с его плеч, с вызовом глядя ему в глаза, на что он отреагировал незамедлительно, наступая на меня и оттесняя назад, заодно завладев моими губами, указывая путь, ведомый ему, но неведанный мной.

Им завладело безумство, Анхель был словно опьянен, одурманен и все так же восхитительно сладок, как и всегда, но что-то неуловимо изменилось: в том, как смело он начал меня целовать, при этом сохраняя тень привычной мне нерешительности и осторожности, как уверенно поддерживал меня, когда ноги мои начали заплетаться и я почти, что не падала несколько раз, как сам запутывался в собственных ногах и прижимал меня к стене, дабы не уронить на пол или чего еще хуже.

Первым делом мы оказались в кухне. Это я поняла по неожиданно и отвлекающему действию жениха, когда он забрал из моих рук чашку и поставил куда-то, по звуку рассыпанных и упавших со стойки фруктов из перевернутой вазы (блюда), по яркому контрасту кожи и одежды Анхеля на фоне белоснежной мебели и кафеля.

Воздух вокруг нас поднялся на несколько градусов, и я почувствовала, что пылаю или может все дело в Анхеле и во всем происходящем? Я прерывисто вздохнула и Анхель хмыкнул, снова завладевая моими губами, даря и воруя все новые и новые поцелуи, как маленькие безболезненные ожоги на губах, на сердце…

Мы не говорили друг другу ни слова, казалось если из уст кого-то из нас вылетит хотя бы одна буква, момент будет бесконечно испорчен, шанс утерян, а волшебство и страсть испаряться. Мне всегда было интересно какова эта страсть, которая столько раз дышла мне в затылок, не здоровалась и уходила быстро, как весенний ветер: незаметно и не прощаясь. Сейчас же она, как божественный нектар растеклась по венам, впиталась в кожу, проникла в разум. Утверждают, что она не осязаема. Возможно, но она жива, живее нас всех, живущих на планете и древняя, как мир.

Как мы выбрались из кухни я не знаю, знаю, только что в этот раз Анхель зацепил что-то, перекинув что-то бьющееся с сыпучим на пол. Я плохо замечала что-то кроме Анхеля, его рук, свободно гуляющих по моему телу, губ, сводящих меня с ума, и синих глаз, окунающих в лед, когда все вокруг горело.

Нас занесло куда-то не туда, где-то на задворках сознания голос кричал, что мы должны были уже добраться до лестницы, но я услышала лишь противный звук клавиш рояля, когда не справилась со своим телом, а именно с ногами и появившейся в них сладкой слабостью, найдя опору в музыкальном инструменте, после того, как Анхель стал осыпать сладкими, как мед и такими же тягуче волшебными поцелуями в основание шеи. Мы на несколько мгновений отстранились друг от друга, но лишь затем, чтобы встретиться взглядом и снова слиться в жарком и долгом поцелуе.

Из маленькой гостиной мы довольно быстро, как для слепых котят, добрались до лестницы, попутно раз за разом врезаясь то в стены, то в подставки для ваз. Анхель решил сделать перевал где-то между этажами, зажав меня между собой и перилами. Я красноречиво посмотрела на его свитер, и он все так же молчаливо освободил мне расстояние, позволяющее снять с него эту часть гардероба. Когда мы оказались на верхней площадке лестницы, у меня уже не было сил, а может желания идти самостоятельно, и я буквально повисла на Анхеле, уткнувшись ему в шею и переводя дух между поцелуями.

Страх не появился и тогда, когда в нетерпении Анхель прижал меня к себе и поцеловал ключицу, посылая странные мурашки по коже и искрящееся тепло по телу куда-то вниз, кажется в самый центр естества, и тогда, когда замерев, после яркой вспышки безумство, в бесконечной нежности у кровати в первой же попавшейся нам на пути спальне. Я даже не думала о том, кому она принадлежала, это даже не мелькало в моем сознании, впрочем, там и так было пусто.

Страха не было и когда Анхель неторопливо, смотря с любовью, нежностью, восхищением и даже робостью неспешно расправлялся со змейкой платья на спине, когда освобождал, не спеша, от одежды, словно у нас была вечность, словно он не сходил только что со мной с ума.

Страх отсутствовал, когда я помогала ему сбросить с себя оставшуюся одежду, разделявшую нас, мешавшую нам.

Страх не показался и тогда, когда мы сливались с Анхелем воедино, изучая новые грани наших чувств, новые пределы, неосязаемые грани вечности, дарованные нашим душам. Я слишком много боялась, чтобы бояться теперь. Казалось все прожитые после воссоединения с Анхелем и семьей дни, недели, месяцы лишили меня способности бояться. Запас этого отнюдь неприятного чувства исчерпался, оставив после себя лишь решимость и наслаждение.

Каждое прикосновение было обещанием, каждый поцелуй молитвой, каждый вздох питательной силой двум заблудшим в этом саду невиданных ощущений и переживаний душам, каждый взгляд – признанием, что отныне мы были едины, что он никогда по своей воле не обидит меня, что я никогда не оставлю его, что мы вместе, несмотря ни на что, что наши души слились.

Это было прекрасно. Это было незабываемо, немыслимо. Это было нами.

Утром я обнаружила себя свободно почти полностью лежащей на Анхеле, точнее уютно свернувшейся у него под боком, как маленький ребенок. Сначала я удивилась, приготовилась с визгом подпрыгивать в кровати, переполошить весь дом, но поразительное спокойствие и умиротворенность, с незнакомой мне раньше удовлетворенностью, наполненностью поразила меня, заставив глупо улыбаться. Я погладила Анхеля по груди, он не проснулся, крепко спал, может это я его вымотала? Стоило мне подумать об этом, как щеки начали пылать, и я поспешила высвободиться из-под его тела и вылезти на свет Божий.

Одежда, часть одежды, за исключением его свитера и куртки, была разбросана по полу, но в целом комната не пострадала, что радовало. От воспоминаний, то и дело накатывающих на меня, меня бросало каждый раз в жар, когда думала о нашем безумии. Два сумасшедших. Мы, очевидно, нашли друг друга. Эта мысль согрела меня, но в то же время смущение так и не исчезло.

Я попыталась влезть в платье, но оно порвалось и выглядело слишком потрепанным, чтобы казаться приличным, особенно для моего жениха, особенно после всего нового, что мы пережили. Я не хочу, чтобы он видел меня такой… такой… помятой. Осмотревшись вокруг, я поняла, что это комната Анхеля и мы как раз оказались по нужному адресу. Обрадовавшись и поддавшись банальному сентиментальному порыву, я достала из его шкафа рубашку и босиком выскочила в коридор. Мне резко захотелось кофе и, хотя мне хотелось наблюдать за спящим Анхелем, я предпочла позорно сбежать от него, пусть и на кухню, учитывая, что эта грань отношений для меня внове и я не привыкла к тому, что происходит между нами. Это правильно, но необычно, непривычно.

Пробираясь на кухню, я все больше и больше наталкивалась на разрушения, которые создали мы с Анхелем: перевернутые вазоны, разбитые вазы, съехавшие на пол подставки для вас, перекошенные картины. Любой, кто увидел бы эту живописную картину, посчитал бы, что тут произошло по меньшей мере ограбление, или вооружённое нападение, а может и то и другое сразу.

А вот кухня была целой и прибранной. Сначала я обрадовалась, но потом вспомнила о яблоках и сыпучем и стала осматриваться, глубже пройдя в комнату. Сначала я никого не увидела и спокойно пошла к стойке с кофе машиной, но голос, который раздался за моей спиной, заставил меня подпрыгнуть на месте.

Пока готовилось кофе, я приготовила тосты и намазывая на них малиновый джем, стала слегка пританцовывать. Я была счастлива. Безмерно, беспредельно, безгранично счастлива. Последняя преграда, отделяющая меня от этого блаженства, была стерта этой ночью и теперь у меня больше не было страха, ни перед собой, ни перед неизвестной и тайной частью нашей будущей с ним жизнью. Это вовсе не ужасно, не больно, это просто сказка, и я бы вряд ли отказалась от повторения.

Пригубив кофе, я глупо улыбнулась. Интересно, заговорим ли мы сегодня? Так очаровательно прекрасно было молчать, читать друг друга по глазам, по прикосновениям, дыханию. Это было так восхитительно. Так волнительно. У Хулии и Ника было так же? Подруга тоже взлетала в небеса? Ведь я сейчас там и не хочу спускаться.

– Доброе утро, Ваше Высочество, – я обернулась и увидела улыбающегося дворецкого, который как раз убирал в холодильник продукты, – Я привез еще немного продуктов, если Вы с принцем захотите задержаться.

Лицо вмиг вспыхнуло, как соломинка. На что я сейчас была похожа? Растрёпанная, босая, в мужской рубашке… Боже, да ни у кого не останется сомнений в том, что тут произошло, или все еще происходило, я бы уж точно поняла, увидев кого-то вот так…

Я прикоснулась к щекам, жара не ощущалось, но я была уверена, что стала красной, как морковка, и мое лицо по краске слилось с цветом волос, до чего же уродливой я должна выглядеть. К тому же, дворецкий теперь понял все, что можно было понять, то теперь и ему известно, что я не совсем та чистая и целомудренная принцесса, которой он сам считал меня. Это… это… я даже не могу подобрать определение тому, насколько все плохо, опозориться вот так…

– Спасибо, не нужно было, – смущенно поблагодарила я, не находя себе место и пытаясь увидеть насколько короткой была мне рубашка Анхеля, сколько тела она прикрывала. Вроде бы ничего лишнего не видно, но она определенно открывает вид почти на всю длину ног, а это совершенно не то, что я привыкла показывать людям, за исключением пляжа и бассейна.

– Нужно было. Все правильно, Хуан, – раздался все еще слегка сонный, но привычно обворожительный голос моего любимого, самого прекрасного и самого наглого человека на всем белом свете, который только чтобы смутить меня, подошел ближе, к парализованной от смущения мне, убрал волосы на одно плечо и поцеловал сначала в уголок подбородка, а затем и основание шеи.

– Что ты делаешь? – вскрикнула я, подпрыгнув, очевидно краснея еще куда больше и не зная где мне спрятаться, – Не на людях же.

– На людях? Тут все свои, так Хуан? – дворецкий неуверенно улыбнувшись кивнул, в отличии от Анхеля понимая, что мне неловко, – Мы, возможно задержимся на несколько дней, – Анхель поцеловал меня в висок и снова улыбнулся, определенно задержимся, но пока ты можешь быть свободным.

– Если понадоблюсь, звоните, – откланялся дворецкий, – У нас с Дерьей осталось несколько незаконченных дел.

– Прекрасно, – отозвался Анхель, целуя мои волосы и вдыхая их запах. Энрикес вышел, тихо прикрыв за собой дверь, но я не замечала этого, только самодовольную ухмылку своего будущего мужа, пока еще будущего мужа.

– Доброе утро, – улыбнулся он, даже не пытаясь извиниться, но уже не издеваясь. Прекрасно.

– Доброе утро, – с досадой и смущением ответила я, – Я думала ты еще поспишь некоторое время.

– Без тебя одиноко в постели, – подмигнул искуситель, перейдя в наступление. Эх, и зачем эти намеки? Я и так как рождественская елка, а он еще со своими намеками, – Вкусно пахнет.

– Хочешь? – я протянула ему свою чашку, чтобы хоть как-то увести тему, но он наклонился и снял языком каплю, замершую в правом уголке нижней губы и отстранившись лишь на немного лукаво подмигнул еще раз:

– Очень вкусно, – а затем и вовсе отстранился, смотря на меня сверху вниз, – Кажется я не все вчера распробовал.

– Тебе обязательно это делать? – я ударила его не с полной силой по груди, обнаженной груди, только сейчас осознав, что он наполовину голый. Бог ты мой, почему я раньше этого не заметила? Или заметила…? И просто любовалась… Ну уж нет… Хотя… почему нет? Что он делает с моими мыслями.

– Что делать? – выгнул бровь Анхель, опираясь о столешницу позади себя.

– Смущать меня, – ответила я, дернув рубашку вниз, что не укрылось от него, отчего дьявольская улыбка стала еще шире.

– Не дергайся напрасно, бестия, я вчера видел уже все, что хотел, – рассмеялся он, – Вчера ты такой стеснительной не была. Соблазнила меня, посягнула на мою честь.

– На твою честь? Может напомнить, что это за тобой тянется вереница до Москвы из твоих бывших, с которыми у тебя определенно был… – я стушевалась, не произнося и так последнее слов. Он должен понять. Я и так все ясно сказала, но он решил поиздеваться.

– Кто был? – спросил он, делая вид, что не понимает.

– Секс. Секс был. Прити даже забеременела и родила тебе дочь.

– А ты родишь мне много, очень много детей, – хитро улыбнулся испанец и резким выпадом притянул меня к себе и прижал крепко. Сначала я попыталась отстраниться, но он не отпустил, да и я переходила от тока, который прошелся по коже, от этого действия. Как бы я не возражала, я хотела его, хотела того, что было ночью, – Да, у меня с ними был секс, – признался Анхель и я почувствовала отвращение и к нему, и ко всем, кто был у него до меня, – Не спиши злиться, бестия. Секс у меня был с многими девушками, но занимался любовью я лишь с одной. С тобой.

– И в чем же разница? Секс и занятие любовью, имею я ввиду, – неловко и неуверенно спросила я, пытаясь осмыслить то, о чем еще вчера имела призрачное представление.

– Секс – лишь физическая близость, вызвана ничего незначащим вожделением, она может связывать чужих людей. А любовью заниматься могут только люди искренне любящие друг друга, всей душой. До тебя, у меня такого не было, – терпеливо, но ласково улыбаясь объяснил любимый, попеременно оставляя поцелуи на разных участках лица.

– Значит то, что было у Хулии с братом, она не сможет испытать с Карлосом? – неожиданно и для себя поинтересовалась я. В голове это было хорошей идеей, но не на деле.

– Боюсь, что так, – тяжело вздохнул Анхель, но потом отбросив плохие мысли в сторону, он потянулся рукой к вороту рубашки и нежно провел пальцами под тканью, – Тебе так идут мои вещи.

– Говоришь? – смутилась я, – Я снова красная, как мои волосы.

– Этот румянец тебе идет, – Анхель поцеловал меня в кончик носа, и я прикрыла глаза от удовольствия. И как я только думала променять его на Джордана?

Я потянулась, чтобы поцеловать его, но подпрыгнула от неожиданного звонка. Анхель нахмурился.

– Не буду отвечать, – решительно ответил он, даже не доставая телефон и целуя меня так, что я забыла бы обо всем, не звони телефон все вновь и вновь.

– Ответь. Вдруг важное что-то, – попросила я его. Кто бы это ни был, он очень настойчивый. Вместо ответа, Анхель достал его с кармана и не глядя принял вызов.

– Слушаю, – раздраженно ответил он, – А, это ты, Сами. Все хорошо. У меня к тебе просьба: можешь побыть мной? – с перерывами отвечал Анхель, слушая ответы брата, – Нет, на нее это не распространяется, – рассмеялся брюнет, целуя меня в висок, – Буду в долгу.

Он отключился и набрал другой номер, дав знак подождать мне, когда я решила ответить на его игры, целуя в шею, куда дотянулась.

– Привет, сестренка, – Анхель улыбнулся, как всегда, когда говорил с сестрой. Так он улыбался только ей, даже мне не улыбался, я и не претендовала на ее часть его сердца. Она же была его частью, второй частью души любимого, и я обожала ее за это, – Можешь взять на себя обязанности Бланки на несколько дней? Да, она со мной. Да, нас не будет некоторое время. Оставь это. Да, передам. Береги себя.

Я не понимала ничего из этого разговора, но приятно было осознавать, что теперь у нас появились незапланированные каникулы на несколько дней. И как удачно Хулия с Карлосом решили навестить нас.

– Все улажено, – подмигнул Анхель, – Чем займемся, любовь моя?

====== Глава 25 ======

За месяц до свадьбы

– Вот, держи, – Николетта поставила передо мной большую стопку журналов с изображением моделей свадебных платьев. Я как раз пила кофе со своей «сестрой». Я удивлённо посмотрела вверх на будущую свекровь, уж она то знала, что я не была той, которая быть просматривать тысячи моделей, чтобы выбрать платье. Замуж за Анхеля я была готова выйти хоть в мешке и босиком и это ни для кого не было секретом, но это было не так просто в плане организации.

– Что это? – я прекрасно видела, что передо мной, но вот что важнее я не понимала зачем и почему. Я уже знала, чего хочу, и эти журналы совсем мне не нужны. Даже девушкам рекомендации о том, в каком стиле будет подвенечное платье и мы начали подготавливать эскиз, чтобы сделать все идеальным, но эти журналы были лишними.

– Тебе нужно выбрать платье из этого, – решительно, будто это было уже решено произнесла мамина подруга. Ее взгляд выражал сочувствие, будто даже она, королева, была бессильна в этой ситуации, что было глупым.

– Почему?

– Кортесы смирились с вашим браком, но они хотят, чтобы ты была отражением величия Испании, как будущая королева, – Николетта чувствовала себя очень не комфортно и я подозревала, что она тоже считает это чушью, но ей поручили передать мне условие, что она и делала. Это было глупо, хотя отдаленная логика в этом все же виднелась, Они выбрали эти варианты и как им кажется любезно предоставили тебе возможность сделать окончательный выбор.

– Какая разница в каком платье я буду выходить замуж? От этого никак не зависит какой королевой я стану? – раньше я хотела что-то пышное, словно громкий крик на все общество, но теперь я задумывалась о чем-то гораздо более скромном, элегантном и нежном, как символ чистоты и нежности, но я начала понимать, что от меня хотели кортесы.

– Они считают, чем сложнее и шикарное платье, тем лучше для будущего Испании. Если наша принцесса имеет возможность надеть что-то столь дорогое, значит и вся страна не бедствует, – ответила мне мама близнецов и хмыкнула, сама, выражая сомнения по этому поводу, – Я все понимаю, Бланкита, но тебе нужно уступить им в этом вопросе. Или они объявят тебе войну без повода, и это уж точно тебе не понравится. Они могут быть очень назойливыми.

Анхель рассказывал, что его мама не редко вступала в словесные схватки с кортесами, уж ей то отлично известно, как это спорить с ними и где стоит уступить. Я улыбнулась и пододвинула стопку к себе. Лучше лишний раз не накалять и без того непростую ситуацию с кортесами, если будущая свекровь говорит, что лучше уступить, значит уступлю.