Текст книги "Без права на ошибку (СИ)"

Автор книги: AsteriaWright / a-l-i-n-a

сообщить о нарушении

Текущая страница: 51 (всего у книги 64 страниц)

Я с облегчением выдохнула. Нет, конечно, подобная встреча была важна, так как Леди Сильвия оставалась нашей основной преподавательницей, в то время как история и танцы подошли к концу, эта женщина продолжала нам рассказывать о сочетании цветов, о правилах сервировки стола, заявляя, что нам не раз придется проверять работы слуг перед важными совещаниями и встречами. А из всего этого следовало, что и мы, и каждая вещь в зале должна быть идеальной.

– Спасибо, что сообщила, – улыбнулась я девушке, замечая, как ее лицо изменилось, после чего она добавила.

 – Это не все, – мы успели пройти несколько пролетов коридоров, прежде чем она неуверенно заговорила вновь. – Сильвия сказала, что обратит внимание Николаса на отсутствие тебя и Карины на этой встрече.

Улыбка с моего лица исчезла, я могла бы долго оправдывать свои желания и нежелания где-либо присутствовать, однако подобные встречи, даже если они были не запланированы – обязана была посещать. Я чувствовала всю неестественность улыбки, вновь украсившей мое лицо, когда в последний раз поблагодарила Женевьеву за рассказанное. Подобное доверие казалось чем-то новым и еще неестественным, однако при этом нужным и правильным. Именно подобного, мне всегда казалось, не хватало дворцу – честности между людьми.

Поднявшись по ступеням, я уже было свернула в коридор, ведущий к нашим комнатам, столкнувшись с продолжающей идти прямо Женевьевой. Сделав шаг вправо – я вновь оказалась перед девушкой в бежевом платье, так как она зеркально повторила мое движение. Как-то негласно кивнув друг другу, мы вновь сделали шаг, и ничего не изменилось. Сначала на наших лицах расплылась легкая улыбка, а потом послышался смех, и, жестикулируя руками, нам удалось разойтись в довольно большем холе. И уже собираясь разойтись в разные стороны, я спросила у нее.

– Женевьева, – она обернулась ко мне, – а куда ты идешь?

Секунду-другую она не отвечала, склонив, задумавшись, голову на бок, однако после паузы все-таки произнесла:

– Самюэль пригласил меня поиграть в бильярд, в парах, – уточнила она под конец, ее лицо немного осветилось, когда она это говорила, казалось, обычные слухи все-таки перестали быть слухами. – Но, думаю, если тебе хочется ты могла бы присоединиться!

– Эм, я не умею играть, – разведя в разные стороны руками, уточнила я. Но она покачала головой, как бы говоря «да какая разница», после чего, взяв меня за руку, направилась в нужном направлении. Это не выглядело, словно я была ведомой или не желала куда-либо идти, хотя легкая напористость этой девушки приятно удивляла.

Мы остановились у очередных дверей коридора, Женевьева не очень громко постучала, после чего приоткрыла одну из створок. Присутствующие в зале обернулись, заметив вначале только Избранную передо мной:

– Хенни, проходи скорее, мы тебя заждались, – произнес с явным акцентом испанец. Он не часто выходил на первый план на всех мероприятиях во дворце Иллеа, но мы, все Избранные, знали Самюэля. И даже не из-за полу-выдуманной истории о романе одной из нас с членом испанской семьи, а просто за счет полу-светских раутов, за обедами и ужинами.

Девушка шагнула в комнату, позволяя в поле зрения показаться и мне, за счёт чего я, в свою очередь, увидела присутствующих. Николас как-то совершенно спокойно улыбался, смотря на то, как к нам направляется Самюэль, почти незаметно касаясь руки Женевьевы, которую он ласково только что назвал «Хенни». Около огромного стола, обтянутого какой-то специальной материей, стояли также принцесса Бланка и Хулия. Рука последней покоилась на предплечье нашей принцессы, словно за миг до этого они беседовали о чем-то важном и сокровенном, а точнее о душевно-важном. Но сейчас обе смотрели на нас, стоящих у входа в комнату.

– Вы же не против, что я позвал леди Хенни? – Уточнил испанец, делая незначительный знак, чтобы она проходила вперед. Каждый покачал головой, с улыбкой на лице, но каждый в нее вкладывал что-то свое. Но интересной была реакция принца Николаса, он не казался удивленным или шокированным, словно знал об этой ситуации долгое время, а сейчас на миг он свободен от этой тайны.

– А я в свою очередь пригласила леди Ариадну, – указывая уже на меня, полу-спрашивая, проговорила Женевьева, хотя стоит сказать, что имя Хенни ей также абсолютно подходило. – Мы встретились по дороге, случайно, и…

– Все хорошо, Женевьева, – впервые за это время, произнес принц, а потом обратился ко мне. – Леди Ариадна, проходите тоже.

И тут его вновь прервал Самюэль, громко заявив:

– Мы не кусаемся, леди Ариадна. Правда, кажется вместо товарищеского матча, намечается серьезная битва трое против троих: Испания против Иллеа! – Но, словно не замечая этого или привыкнув, Николас ему твердо отвечает.

– Боюсь тогда, Сэми, будет четверо против двух, – однако Самюэль, приобнимая за талию Женевьеву, отводит ее к стойке с различными киями, при этом говоря что-то на подобии: «Хенни будет бороться за Испанскую корону».

 – Бланка, поможешь? – принцесса согласна кивнула своему брату, после чего на меня посыпались все правила игры, которые только возможны. Если рассказать наиболее кратко, то это выглядело, как письменный вариант всего дворцового этикета, который преподает леди Сильвия, приправленный четким описанием каждого шага во время вальса на уроках сэра Гиацинта, и немного истории из пыльных талмудов королевской библиотеки.

– В центре выставляется 16 разноцветных шаров, – выкладывая их на мягкой зеленой поверхности, в форме треугольника, – поясняет Николас, – шары нашей команды розовые, а наших испанских коллег, – делая легкий жест в их сторону, учитывая, что Женевьева тоже прислушивается к правилам, – полосатые.

– Это означает, что ты можешь забивать в лузы только наши, если туда, даже случайно, попадут полосатые шары, баллы записываются на группу соперников, – продолжает рассказ Бланка. – Если наша команда попадает в луз, то следующий из команды делает удар, и так до тех пор, пока кто-то не промахнется, тогда ход переходит к Хулии, Самюэлю и Женевьеве.

Основные правила были и правда легки, не считая того, что куча условностей о способе удара, его силе и касания мячей имели свои последствия на турнирную таблицу. Еще не начиная играть, я тяжело сглотнула, понимая, что стол действительно большой, и не попасть в лузу это лишь начало проблемы, сложнее не промазать по мячу.

– Это кий, – протянули мне в руки огромную палку, которую я тут же взяла, понимая, что внешняя легкость – обманчива, – им нужно забивать! – Глупое пояснение в конце, но наверное оно было сделано после наблюдений реакций, отражающихся на моем лице.

Последнее в целом было сразу понятно, но трудность, кажется, создавало то, что он был почти с меня ростом. И как рядом стоящая Бланка, с которой мы были почти равны в росте, свободно могла крутить его в двух пальцах – было загадкой.

Игра началась легко, так как бил Николас: секунда раздумий, удар – и первый шар, словно сам знающий свою траекторию, упал в лузу. Но при этом все остальные разбежались в разные стороны. За братом приступила к своему ходу Бланка, вначале выглядывая более правильную позицию, о чем мне пояснила она сама, а следом делая точный удар. А это было знаком к началу моей партии.

Отставив назад одну ногу и наклонившись над поверхностью стола, я честно старалась помимо того, что целиться в забивающий мяч, проследить траекторию того, что забью. Проходили секунду, складывающиеся в минуты, после чего я отпустила кий, соприкасая наконечник с белым шаром. С замиранием сердца, мои глаза следили за тем, как медленно катится шар, толкает своего собрата, даря ему движение. Который в итоге соприкасается с бортиком, в считанных миллиметрах от луза. Право владения мечом перешло команде напротив.

Самюэля, забившего без промаха, сменила Хулия, которая вглядываясь долго в расположение каждого из шаров, наконец, завершила с победой свою партию. Позволяя перейти ходу к Женевьеве. Немного в душе я лелеяла надежду, что она также не сможет попасть в лузу, однако она всех поразила, метко ударив по мячу, оставляя на бильярдном столе мячи в соотношении пять к шести. И Самюэль направился к столу, уже намереваясь выиграть и эту партию. Мои плечи опустились от понимания, что без меня бы Николас и Бланка вполне могли выиграть, я вздрогнула, когда последняя положила мне ладонь на плечо, подбадривая. Я скромно улыбнулась, и Бланка повторила мою улыбку в ответ, в тот же момент, когда раздался громкий рык разочарования оттуда, где стоял Самюэль.

– Спасибо, – улыбаясь, ответил ему Николас, я быстро огляделась, подсчитывая шары на зеленой поверхности стола, понимая, что наших стало тоже 5. Это уже была маленькая, но Победа!

Николас уже выбрал нужную позицию, когда из группы напротив вышла вперед Хулия. Она, на этот раз в нежно-желтом платье, медленным шагом начала обходить стол по кругу, словно выискивающая жертву акула, ведя указательным пальцем по бортику стола. Прошла в считанных сантиметрах от Николаса, когда огибала его по неровной дуге, заставляя принца обернуться к ней с вопросом в глазах.

– Что она делает? – обратилась я к все еще рядом стоящей Бланке, та витала немного в своих мыслях, а отвлекшись долго вглядывалась в происходящее у стола. Ее взгляд был тяжелым, и теперь она тоже внимательно следила за тем, как ее подруга нарезает круги. Я уже и не ожидала услышать ответ, когда, наконец, до меня донесся спокойный голос.

– Хулия рассматривает возможные партии.

На ее спокойное пожатие плечами, я задала очередной вопрос, боясь стать надоедающей: – Но сейчас бьет Николас. Он же все поменяет, верно?

И пока моя партнерша обдумывала ответ, заговорила Хулия, облокотившись по другую сторону бильярдного стола от Николаса:

– Не нервничай, Никки, если ты проиграешь – я прощу долг, – подняв взгляд на нас, она поинтересовалась: – А на что мы играем?

– На соблюдение тишины, Хулия, пока я делаю удар, – сверкнул глазами блондин, но больше для устрашения, чем на самом деле.

– Я же сказала тебе не беспокоиться, если что, я могу тебе поддаться в следующем раунде, – доверительно поведала девушка. И я уже думала тоже подойти ближе к столу, когда вновь в обход двинулась испанка, задумчиво оценивая ситуацию. И почти обходя за спиной у Ника, резко остановилась, потом наклонилась в считанных сантиметрах от его плеча. – Думаешь над семеркой? Тебе не кажется это слишком рискованным, в свете близко расположенных наших красных и зеленых?

Николас вновь отвлекся от игры, их лица заворожено смотрели друг на друга, передавая телепатически какие-то мысли: – Вообще-то присутствие и различные виды отвлечения другого игрока карается штрафными баллами.

Подняв руки в жесте «не мешаю», Хулия отдалилась от Николаса, в последний миг проводя рукой по его напряженным плечам.

– Не буду тебя отвлекать, удачи!

Однако насколько бы опасной не была данная партия, Николас точно попал в луз, освобождая место для Бланки, отходя в сторону. Но его глаза, казалось, метали молнии в сторону представительницы «испанской команды». Хотя я не была в этом уверена, так как сама инфанта не обращала никакого внимания на это, а Самюэль что-то рассказывал Женевьеве, лишь изредка бросая взгляд на Бланку, выбирающую позицию для удара.

Всю первую партию, слабым звеном в команде была я, хотя Женевьева тоже била через раз. Поэтому итогом стала победа наших «противников». Начало второй партии проходило напряженно, но став второй в очереди, после Бланки, я, кажется, привыкла к кию в руках, забивая первые шары в лузы. Однако под конец партии, напряжение можно было черпать огромными ложками, когда на перебой у нескольких человек не получалось забивать, а, казалось, тактика Хулии в первой партии перестала работать. Ибо Николас был максимально сосредоточен, но основные баллы приносила Бланка, выбивающая шары один за другим с каким-то остервенением, словно они ей что-то сделали. Итогом нашей игры послужила ничья 1:1, прерванная личным помощником Николаса.

После позднего ужина я шла тихими коридорами первого этажа, почти все незаметно расплылись, поэтому по пути я никого не встречала. В холодных нишах прятались тени, да и в целом ничто не вызывало чувство теплоты на душе, пусть пролеты и были освещены огнями. Где-то скрипнула дверь, вместе со сквозняком захлопнулась оконная рама – вырисовывающаяся картина заставила меня уже в эн-нный раз пожалеть о выборе платья с полуоткрытыми плечами. Перед тем, как я услышала быстрые шаги прямо по коридору, но разглядеть никого не удалось.

Продолжив свой путь, полу крадясь, боясь испугать того, кто мог идти мне навстречу, я старалась согреть свои руки, пока в очередной нише не увидела тени людей и не услышала их тихие голоса.

– Зачем ты это сделала? – послышался знакомый голос, в мутном свете луны из окна и уличных фонарей, можно было легко разглядеть светлый затылок Николаса. Это заставило сердце успокоиться в груди, и я уже почти хотела выйти вперед, когда осознала, что он был не один.

– Что делала? – невинно поинтересовалась девушка, выглядывая из-за его плеча, но даже без этого, всего лишь услышав интонацию ее голоса, я могла узнать Хулию.

Я понимала, что вновь следила за происходящим между другими людьми, и совесть не позволяла мне показаться полностью, лишь часть лица, скрытая тенями коридора, и дрожащая рука, которой я ухватилась за косяк. Холод стен в ту же секунду начал передаваться ей, от чего ладонь затряслась. А может, это было не от холода, а от того, что предстало перед моим взором? Николас медленно наклонился ближе к девушке, произнося:

– Не играй со мной. – Мои глаза расширились от увиденного, когда губы Ника сомкнулись на мочке ее уха. – Ты меня изводила при всех, Лу.

Прохрипел Николас, и, думаю, если бы не сводчатые стены – это услышали бы лишь одни уши, но благодаря им, слова долетели до меня. Я оторопела на секунду: не могла уйти, но и не понимала, на что смотрю.

– Не припомню такого, – оттолкнув его одной ладонью от себя, игриво улыбнулась Хулия, словно такое тесное общение было нормой, выработанной годами дружбой. Но дружбой ли?

Николас отступил, но ненадолго, продолжив словесную баталию:

– Сегодня, в бильярдной комнате, ты схитрила, – я видела лишь ее глаза, которые на секунду сощурились, но в них плескался смех. – Ты отвлекла меня!

– На войне все средства хороши!

Со смехом, выскочив из его захвата, ответила Хулия, и я уверена, если бы ее не отвлек Николас, она заметила бы меня в тот же миг. Спрятавшись за стену, я больше не осмеливалась выглядывать, прислонившись спиной к холодному камню – но я продолжила слушать.

– То была не война, а хитрое использование преимуществ твоего тела, – смешок со стороны девушки, а потом звук, похожий на соударение ладоней со стеной. Перед глазами всплыли события сегодняшнего дня, и я могла согласиться, стоило Хулии прикоснуться случайно к локтю Ника или рассмешить, казалось, он тут же терял концентрацию: бил слабее, либо не попадал в лунку. – Там было столько людей…

– Ага, – откликнулась темноволосая красавица, – так много: Ты, твоя сестра, я и…

– Вот именно, твой брат и две девушки из моего Отбора! – Воскликнул Ник, а уже в следующую секунду его голос стал тихим, охрипшим, низким. И я позволила себе выглянуть из-за угла во второй раз, чтобы увидеть, как Хулия была захвачена в плен его руками, упершимися в стену по обе стороны от ее головы. – Ты сводишь меня с ума, Лу. Заставляешь забыть обо всем и желать лишь тебя! И это при всех – я готов был послать ко всем чертям эту игру и забрать тебя оттуда, как ты этого не понимаешь? – Он уже склонился к ее губам, в каких-то считанных миллиметрах. Я же пыталась вникнуть в то, что слышат мои уши, с какой страстью срываются эти слова с губ принца. И понимать, как он это говорит, даже не одной из его Избранных: – Я мог просто закинуть тебя на плечо при всех и унести из комнаты, и мне было бы наплевать на выражение лица твоего брата!

– Сэми уже взрослый, – уточнила Хулия.

И после этих слов, лично я желала, чтобы мои глаза больше ничего не видели, чтобы мозг забыл то, что успел зафиксировать, а уши не слышали. Когда их губы слились в поцелуе, и это казалось одновременно и правильным, и грязным. Я слышала слова Ника, звучавшие в пустом коридоре, и я видела доказательство его слов – вырывающейся страстью их сердец. Моим желанием стало закрыть глаза, которые от предательства горели, пока по щекам текли непонятно откуда взявшиеся слезы. Закрыв холодной ладонью рот, мне показалось, что я больше не смогу двигаться, когда я совершила первый шаг назад. Словно в прострации, на ватных ногах, я уходила вдаль, подальше от коридора, где еще могла видеть, слышать и чувствовать.

И лишь отсчитав восемь глухих шагов, позволила себе развернуться и побежать по коридору назад. Мне было все равно, что так путь займет в два раза больше времени, что каблуки слишком громко соприкасаются с полом. Мне нужно было уйти!

Мое зрение застилали слезы, я не видела, куда иду, в голове стоял туман, по моим ресницам и щекам, не переставая, капали слезы. Нас осталось шестеро девушек из 35 возможных кандидаток. Еще вчера Он смел выбирать. Решать наши судьбы, буквально выкидывать не приглянувшихся, прикрываясь идеей, что не сошлись их звезды. А в итоге – ему не нужна ни одна из Избранных, ни одна из Элиты. Мы были лишь для красоты, для того, чтобы скрыть от остальных его истинное желание сердца. Неужели он не понимал, что каждая из нас чувствовала себя ценной и важной для принца, даже когда уходила – она принимала это, как приняли это Селена и Оливия, исключенные по результатам телешоу. Мы – Я – готовы были кинуться в омут с головой, позабыть прошлую жизнь, открыть свои сердца, ради особого удара под дых!

Я шла словно лунатик по все тем же пустым коридорам дворца, хорошо хоть на приличном расстоянии оттого места, где стала свидетельницей очередной тайны дворца Анджелеса, тайны семьи Скрив. Неужели, чтобы построить счастье с кем-то одним, нужно сломать сердце десятерым. Ведь в его руках только что было сломано мое сердце – я не могла говорить о вечных чувствах в рамках Отбора, но если бы меня выбрали… Только бы выбрали, как Единственную, я бы была готова отдать свое сердце и душу, человеку с которым мы стали близки вовремя этого конкурса. Однако Николас Скрив выбрал совершенно другую тактику – он безнадежно врал. Врал мне и всем девушкам, с улыбкой произнося возвышенные слова о любви, о поиске среди нас половинки своего собственного сердца. Но тогда ему не было надобности полностью открывать свое сердце и душу. Однако, он продолжал врать, даже когда я у него спросила лично, в тот день на берегу, когда мое сердце было полностью и бесповоротно вложено в его ладонь.

«Но ведь ты знала, ты чувствовала, что была не единственной» – тихо прошептало мое внутреннее я.

Но одно – знать, что ты часть Отбора и у тебя шансы такие же, как и у всех, и совсем другое – видеть эту девушку каждый день, принимать ее советы и не знать о ее тайном участии в этой игре. Я проклинала себя за то, что осталась смотреть на картину, развернувшуюся передо мной, ведь могла пройти мимо и остаться в священном неведении. А что теперь делать с этим знанием? Когда тебя буквально прокрутили через мясорубку и выжали, как сок.

Мое сознание разрывали тысячи мыслей, голова гудела от слез. Внутри меня сломался стержень, позволявший оставаться сильной, рассыпался на тысячи осколков, задев сердце, легкие и все важные для жизнедеятельности органы. Я подкосилась, все то, что я увидела, мысленные образы, всплывающие перед моим взором, сжигая меня изнутри, давя и превращая в пепел. Мне стало плохо, казалось я схожу с ума. Каблук хрупких туфель-лодочек подкосился, и я начала падать. И все происходящее пролетало в замедленном режиме ожидания.

Почти у самого пола, меня неожиданно подхватили чьи-то крепкие мужские руки, не давая встретиться с ним лицом к лицу. Первой мыслью было присутствие Ника рядом, заметившего мой побег, Ника с безумной верой в глазах лгавшевго о чем-то высоком, смотря нам в лицо. Сохраняя свою маску честности, хотя в душе его грели совершенно другие мысли и ощущения. Я начала брыкаться, пытаясь, высвободиться и встать, но меня держали крепко, не отпуская и поддерживая от нервного срыва, который сотрясал все мое тело. Сквозь слезы я взглянула на молодого человека, все еще державшего меня в своих крепких руках, почти около пола. Он бережно склонился надо мной и его черные, как смоль волосы упали на глаза, чистого янтарного цвета. Они с волнение смотрели на меня, пытаясь что-то разглядеть во мне, словно прочитать меня по глазам.

Не прерывая зрительный контакт, он медленно поднял меня и помог привести себя в порядок, соблюдая абсолютную тишину. Мои щеки покрылись румянцем, ведь совсем не знакомый мне мужчина, сейчас проявил необыкновенную учтивость, даже для дворца. Я вновь посмотрела на него из-под ресниц, пытаясь выяснить, знакомы ли мы, могла ли я его видеть уже в стенах этого места, однако лишь встретилась с его внимательным взглядом, который изучал меня.

– Миледи, с Вами все хорошо? – тихо поинтересовался незнакомец.

Он поправил свои волосы, и теперь они хоть и были в легком беспорядке, но смотрелись так же впечатляюще. Отчего в грудной клетке закололо, когда представила, как выгляжу я сама. Наверное, тушь давно растеклась темными лужицами под глазами, и если что-то и осталось от подводки – она смотрелась абсолютно не эстетично, чтобы называть меня миледи. Волосы казалось, продолжали лежать нежными волнами на плечах, но ты никогда не мог сказать это наверняка. Я совершенно точно не была сейчас и приближена к тому лоску, что окутывал юношу, стоявшего передо мной. Мои щеки заалели, под внимательным взглядом теплых, янтарных глаз, пытавшихся всмотреться вглубь меня. Рука все это время поддерживающая меня за талию, опустилась, и я не могла не отметить, что он был обладателем смуглой кожи. Не такой как у испанских гостей, ставшей такой под влиянием солнца в их стране, а иной – нежной. Меня передернуло при мысли об Испанской королевской семье, и я тут же постаралась запрятать это в самый глубокий, темный ящик.

Где я могла его видеть? Я уверена, он был членом знатной семьи, однако что-то не давало покоя. Он изогнул одну бровь и улыбнулся, похоже, заметив мое неприкрытое ничем любопытство. Видимо осознав мое не далекое положение, он вновь задал мне вопрос, о котором я была уже и забыла.

– Нет… то есть да.нет. я не знаю, – заикаясь и спотыкаясь на каждом междометии, промямлила я.

Он посмотрел на меня с удивлением, отчего мое сердце в волнении забилось еще сильнее. Так провалиться в разговоре с важным человеком, могла только я.

– Наверно, Вам нужна помощь? – поинтересовался он. – Я могу проводить Вас в медицинское крыло или к вашим покоям.

– Но Вы не знаете, в какой комнате я живу, если, конечно, Вы не гвардеец… – мой язык сейчас отказывался дружить с головой, выдавая не связные между собой предложения. Наверное, я все-таки ударилась при падении.

– Я не гвардеец, миледи, – ответил молодой человек, наградив меня тихим, гортанным смехом. – Но, уверен, мы сможем найти одного и спросить, как пройти к вашим покоям.

Я зарделась, отрицательно покачав головой, проскользнула мимо молодого человека, по пути вновь произнеся что-то не связное, про то, что сама найду свои покои. В груди было не спокойно, голова словно находилось под огромной толщей воды, но слабые, не гнущиеся ноги, продолжали попытки идти прямо по коридору.

– И все же я бы хотел проводить Вас, – его голос нежно обволакивал меня с ног до головы. В попытке совладать с собой – я обернулась, заметив, что он не сводит с меня внимательного взгляда. Остановившись как вкопанная, я продолжала смотреть на его улыбку, не в силах продолжить путь, по неведомым мне причинам. Он сделал один шаг мне на встречу, который заставил меня в ту же секунду отмереть и сделать шаги в нужном направлении. Незнакомец шел ровно на шаг позади меня, следуя за мной по пятам, и останавливался за миг до того, как остановлюсь я, будто зная об этом заранее. Подобное не должно было мне приносить спокойствие, но приносило, поэтому я шла вперед. Развернувшись почти у самой двери, я взглянула на юношу, не зная как дать понять, что мы дошли:

– До встречи, миледи, – учтиво произнес он и склонил голову в легком поклоне. – Надеюсь, остаток дня пройдет у Вас в более спокойном ключе.

Я и сама на это надеялась, боялась, что сегодня мне приснится то, что видели и слышали уши. И я не представляла, как должна себя вести завтра, увидев Николаса или Хулию. Знали ли они, что их увидели? Или до сих пор предавались своей страсти? А самым больным ударом оказалось осознание, что принцесса Бланка меня предупреждала…

Этим утром все во мне противилось выходить за двери комнаты. И я бы действительно осталась в четырех стенах своего маленького укрытия, если бы не одно, но… Сегодня был важный день во дворце, в судьбе нескольких людей сразу, но в особенности нашей принцессы Бланки.

Солнце за окнами омывалось холодными серыми тучами, так не свойственными Анджелесу, иногда пленник выглядывал из своей клетки, чтобы осветить владения дворца, пройтись скользящими линиями по половицам в моей спальне, осветить мое лицо. Я зажмурилась от яркости луча, который словно целился, когда же я отодвину занавеску, и он ударит в цель. Прислонившись лбом к прохладному стеклу, я могла наблюдать, как медленно от ночи просыпается все вокруг, и хотелось последовать их примеру. Солнце вновь опустилось в свое самобичевание, что ж нас таких было двое…

Но тогда еще я не знала…

…что нас было намного больше…

Служанки суетились с выбором одежды, какой же глупостью казались эти спешки, вечный выбор блестящего наряда, на который бы клюнул принц. Однако ему была не нужна вся эта мишура, она уже давно была потеряна в попытке привлечь его внимание. Я отпустила ткань, отстраняясь от стекла, с остававшимся на нем следе, девушки не переставали причитать, смешивая различные оттенки тонального крема, чтобы убрать следы полу бессонной ночи. Мои эмоции были на нуле.

Хотя, войдя в Большой зал, я не осознано задохнулось, от красоты, удивляясь, как слуги умудрились изменить всю обстановку, за какую-то одну ночь. Зал дышал легкостью и свободой, и это смогло передаться мне, хотя в той степени, чтобы я могла гордо поднять голову, нарисовать улыбку на своих губах и пройти мимо гостей, приглашенный на торжественное событие. Слава Богу, не мы сегодня были точкой притяжения всей Галактики, однако некоторые оглядывались на умелую работу моих горничных, создавших легкий и воздушный наряд. Ткань платья переходила от фиолетового к темно-синему, к голубому и бирюзовому, нежными волнами шифона спадая в пол. На поясе оно чуть собиралось, и было украшено различными камнями. Я проследовала туда, где уже собрались девушки, мы были последними – шестеро финалисток. Мы остались путем изощренной игры, в которую с нами сыграл Николас, попросив выбрать несколько кандидаток. На самом деле лишь сейчас я могу сказать, что действительно не услышала знак судьбы, когда мою кандидатуру выдвинула никто иная, как сама Моргана. Но я осталась в числе Элиты. Каждая из нас имела свои достоинства, необычайную красоту или качества, то, что возможно не могли оставить принца равнодушным, но только я знала, чего каждой из нас не хватало.

Мы не были инфантой.

Я вобрала побольше воздуха в грудь, делая последние шаги, чтобы присоединиться к девушкам, улыбка, скромной линией, была призвана отвлечь от припухлостей вокруг глаз. Нет, слез не было, они все уже вытекли в подушку в моей спальне, сейчас остался лишь осадок, который я могла побороть.

– Тут в основном только представители посольства Английского королевства, – оглядываясь вокруг, произнесла Кессиди. Она была права, и пусть все разговаривали на родном для нас языке, ощущалась мешанина звуков, диалектов, взглядов к нашим персонам. Мы были теми, кто вскоре начнет представлять интересы нашей страны – Иллеа. И Бог ты мой, сколько же всего станет чьей-то тайной, вечным секретом – может быть ошибкой?!

– Конечно же, их тут большинство, принцесса Бланка же сделала свой выбор в пользу Крон-принца Джордана, – ответила ей Женевьева, – но я точно уверена, что видела здесь Короля Максона и некоторых представителей Испанской короны.

По нашему ряду пробежался смех, пока своей оппонентке не ответила Карина: – Безусловно, ты их видела!

Так или иначе, основное большинство поверило словам Кимбры, покинувшей число Элиты, о найденном счастье Женевьевы. Я была максимально верна своему слову – не говорить никому из девушек об увиденном: о том, что происходило в бильярдной. Ведь Самюэль первым выбрал в свою команду Женевьеву, и пусть старался держаться на почтительном расстоянии от нее, я могла видеть одинокие взгляды. Поэтому стоило нам выйти из гостиной, Женевьева попросила, если не сказать даже потребовала от меня молчания. Знала бы она, что от меня ничего не нужно требовать, я по какому-то негласному договору – не могу рассказать никому-то, что видела, слышала и узнала. Может, это был остаточный опыт?

Но моим мыслям не дано было завершиться идеальной цепочкой, вновь заговорившей Женевьевой:

 – Вы сами можете убедиться, что я не ошибаюсь в своих словах.

Еще не обернувшись, я услышала его голос, ставший уже частью каждодневного ритуала наших встреч. Николас. Именно его я увидела, развернувшись на 180 градусов, направлявшегося в нашу сторону, о чем-то беседуя в сопровождении… Хулии Монтеро…

Испанской инфантой, как я знаю помолвленной девушкой, с той, ради которой он решил изменить всем обычаям и традициям своей страны. Он был в хорошем расположении духа, когда поприветствовал нас, одаривая каждую по отдельности своей доброй улыбкой. Неужели она была идеально отрепетирована для таких случаев? Или секретом его хорошего настроения стала девушка в ярком бирюзово-зеленом платье, нежно окутывающем всю ее фигуру? Я усмехнулась про себя, подметив столь похожий выбор цветовой гаммы у нас с ней, уже не говоря о переливающихся элементах, которые украшали каждую линию ее тела. Но я не могла ничего сказать, у меня не было сил, внутри меня все еще билось сердце, готовое безгранично отдаться во власть Ника. Хотел ли он его?

Хулия почти не заметно сжала его локоть, мимолетно привлекая его внимание, улыбнулась, понимая, что значение ее улыбки останется только между ними, однако вновь нет. Развернувшись, она ушла в другом направлении, что-то произнеся о «нужно угомонить своего братца…», позволяя Нику проследить за вырезом своего платья на спине.