Текст книги "Без права на ошибку (СИ)"

Автор книги: AsteriaWright / a-l-i-n-a

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 64 страниц)

====== Глава 1 ======

Бланка

Глупую привычку – сбегать в сад в любой непонятной ситуации я унаследовала от мамы, или же просто переняла ее. По неизвестной мне причине я разволновалась и не смогла сидеть на месте. Извинившись перед мамой и бабушкой, я покинула Женскую комнату с условием, что скоро вернусь, так как с минуты на минуту прибудет королевская семья Испании. Я не остановилась у скамьи и пошла дальше, глубже в сад, мимо бабушкиного любимого розария на поляну, где раскинулся ковер полевых цветов, нетронутый дворцовым садовником. Меня всегда восхищала их красота. Они тут смотрятся, куда естественнее, чем розы, нарциссы и даже мои любимые пионы и гиацинты.

Я трусиха. Я осознано сбежала из дворца, надеясь набраться храбрости, чтобы встретится с ожидавшей меня реальностью. Я принцесса, а значит – должна выйти замуж ради установления прочных связей с другой страной. Политические браки – обычное дело в королевских семьях. Мои родители не давят на меня, не заключают помолвку против моей воли и, совершая немыслимое для большинства современных монархий, предоставляют мне право выбора. Даже в таком важном вопросе мама и папа заботятся обо мне. Я не слышала ни об одной королевской семье, где желание дочери брали бы в счет; королева Николетта – единственное счастливое исключение: она соединила полезное с приятным, заключив выгодный союз для страны и выйдя замуж по любви. Мама готова хоть со всем миром спорить, но не даст никому меня, ни к чему принудить, да и папа не позволит меня обижать. Проблема вся в другом: помолвки в королевских семьях заключаются, когда принцессы еще не вышли из детского возраста. Абсурдный мировой обычай, а мне уже семнадцать. Надо мной тяготеет необходимость выбора. Меня не заставляют, но от меня этого ждут. Каждый раз, когда к нам приезжает королевская семья с юным или молодым принцем, все взоры направлены на меня, потому что цель таких визитов – попытка других заставить меня выбрать их сына. Я каждый раз вижу надежду в глазах отца и бабушки и понимание в глазах мамы. Я боюсь не оправдать надежды родных. Выбор у меня невелик. Почти всех кандидатов я знаю лично, знаю также, кто будет достойной партией, а кто – нет, и от этого всего мне нелегче.

Как объяснить семье, что я хочу любви в браке? Не хочу выходить по расчету, не хочу выходить за страну. Мне нужен муж, человек, а не его титул и положение. Я выросла на истории моих родителей, разве так уж странно, что я хочу нечто такого для себя? Но я же принцесса. Есть мои желания, а есть мой долг. Мне нужно выбрать будущего мужа. Моя помолвка должна состоятся до завершения Отбора Ника, проблема лишь в том, что я не знаю, кто мне нужен.

Британский принц Джордан – приятный во всех отношениях молодой человек, он остроумен, умен и очень привлекателен, но кроме симпатии я к нему ничего не почувствовала. Этот брак был бы приятен во всех отношениях, но что-то мне подсказывает, что любви в нем не было бы, согласись я на него. Похожая ситуация с французским сердцеедом дофином Анри и русским шутником Максимом. Нет искры, но они пока самые вероятные и выгодные претенденты. Остается лишь Анхель. Мы раньше дружили, но он четыре года путешествует с наставником по миру. Сейчас ему почти девятнадцать, и он вернулся домой повзрослевший и с багажом знаний культур и обычаев народов мира. Я помню его еще совсем юным, вытянутым 15-летним пареньком, он меня – веснушчатой угловатой девочкой-подростком без женской фигуры и той женственности, что я имею сейчас. Я знаю: вся моя семья ждет, что именно он будет тем, кому я скажу «да», и, что таить кота в мешке, – я тоже хотела бы этого. В противном случае меня ждет брак основанный на всем, что угодно, кроме любви. Я боюсь, что надеюсь зря.

– Миледи, Вы не заблудились? – Я, задумавшись, почти что налетела на высокого темноволосого молодого человека. Его большие синие глаза полны тепла и смеха, а изящные губы изогнуты в приветливой улыбке. Он красив, его лицо, манера себя держать и идеально подобранная одежда выдает в нем человека благородного происхождения. Знаете, бывает так, что ты можешь долго не видеть человека или не знать его, но при встречи сразу понимаешь, кто он. Вот как сейчас. Я точно знаю, кто передо мной стоит. Его Величество, инфант Анхель Иван Монтеро, старший сын короля Испании и Сицилии. Я резко остановилась, и мои распущенные и завитые крупной максимально естественной волной густые и длинные медные волосы рассыпались по моим плечам, а я остановилась и затаила дыхание. Мы не виделись четыре года. Мы оба изменились. От нас обоих ждут решения о браке, и мы оба связаны долгом, но есть ли шанс чему-то возникнуть между нами? Чему-то большему, чем простая дружеская привязанность.

– Нет, я вышла подышать свежим воздухом. В Женской комнате слишком душно.

– Бланка, ты ли это? Я должен был сразу догадаться. Хулия говорила, что ты изменилась, но я не ожидал, что прям вот так. —

Инфанта Хулия – сестра-близнец Анхеля. Они старшие дети испанских королевы Николетты и короля Энрике. У них есть еще младший брат Луис, ему десять. Хулия – одна из моих лучших подруг, которых всего две. Хулия помолвлена и через два месяца ее свадьба с Португальским молодым королем Карлосом. Если я выйду замуж за ее брата, мы будем править в соседних странах. Но я еще не дала согласия на помолвку, меня не спрашивали; и я не знаю, хочу ли этого. Но все к этому сводиться к этому, так ведь?

– Я. А ты, Анхель, очень легко даже узнаваем.

– Сколько мы не виделись?

– Четыре года, – смущенно добавила я. Нервозность вернулась, но с ней появилась и непонятная легкость. Что-то новое, неведомое и невесомое появилось в этот момент между нами. Эти глубокие теплые синие глаза всегда смотрели с теплотой и привязанностью, но сейчас в его взгляде появилось что-то новое. Но что это? Простой интерес или что-то другое?

– Прости, я недооценил тебя. Я знал, что ты станешь красивой девушкой, но не догадывался, что насколько. Я рад, что ошибся.

– Спасибо. Там уже все собрались? – Я рукой указала на дворец.

– Да. Все ждут только тебя. Никто не может понять, куда ты пропала.

– Ты же понимаешь, чего все ждут?

– Понимаю. Но так и должно быть. Мы должны жениться на тех, кого нам подберут. Таков порядок вещей, – Анхель грустно вздыхает. Я сама много думала об этом и все никак не могу решить, как поступить мне.

– Неужели так плохо хотеть счастья в браке? – я думала, это мимолетная мысль, но потом заметив, как Анхель понимающе улыбнулся поняла, что сказала вслух.

– Не плохо. Кто знает, может между нами возникнет что-то сильнее дружбы. Мои родители полюбили друг друга, а ведь брак их тоже заключался из-за политической выгоды. – Я удивленно вскинула на него глаза. Он тоже об этом думал? Неужели и его волнует супружеское счастье? Я с вниманием стала рассматривать его лицо, пытаясь отыскать в нем черты друга детства. Он уже другой, не тот долговязый веселый юный принц, в нем появилось что-то новое необычное и притягивающее.

– Ты думаешь: это возможно?

– Может. Мы знаем друг друга, и в тоже время, мы не виделись достаточно, чтобы сейчас посмотреть друг на друга другими глазами. – Я взглянула на него и поняла, что он прав. Нам придется заново узнавать друг друга. Эта мысль привела меня в необъяснимый трепет. Мой взгляд с его глаз опустился на его губы, все такие же как раньше, в меру полные и уголки подняты вверх, показывая его оптимистичную натуру. Он авантюрист. Все наши детские шалости – его рук дело. С его губ никогда не сходила улыбка, но сейчас он серьезнее и ответственнее, чем прежде. В голове проскакивает неожиданная волнующая мысль: «Какие на вкус эти губы?». Каково это поцеловать кого-то? У меня еще не возникало такого желания. Я перевела взгляд на его глаза, и они вдруг стали дымчато задумчивыми, я вновь посмотрела на его губы, задержав дыхание. Не в силах отойти и не в силах приблизиться к нему. Анхель слегка наклонился, и я почувствовала что-то невесомое образовавшееся между нами. Меня еще никто не целовал, но я сейчас понимаю, что это вполне может произойти.

– Бланка, Анхель, вот вы где? А мы все решили пойти вас искать, – со стороны сада мы услышали громкий голос Хулии, но никто из нас не отвел друг от друга взгляда, пока она не подошла совсем близко. Ее черные волосы немного распушились от бега. Хулия была импульсивной и эмоциональной девушкой с поистине испанским характером. Мы с ней дружим чуть ли не с пеленок. Сложно не подружиться, когда наши семьи тесно общаются. К тому же мы с ней похожи.

Мы с Анхелем отстраняемся друг от друга так быстро, что Хулия просто не успевает заметить что-то. Мне становиться неловко из-за того, что чуть не произошло или оттого, что это не произошло: я не знаю. Я останавливаюсь на первой мысли и убеждаю себя, что рада тому, что мы все же не поцеловались. Пришлось бы все объяснять Хулии, а она не упустила бы возможность рассказать все нашим и что тогда? Помолвка? Без права решить, нужно ли мне это?

– Мы уже идем. Хулия, как я рада тебя видеть. – После дружеских объятий и быстрых приветствий, мы, держась за руки с Хулией, вместе едва не бегом поспешили приблизиться к остальным, Анхель же шел позади нас. Я снова убегаю, на этот раз от него. Мы вернулись в ту часть сада, где расположен фонтан. Там и правда собрались обе наши семьи в полном составе. К нам даже приехали мои две тетушки. Тетя Кенна держит за руку своего мужа, пока тот о чем-то разговаривает с папой и королем Энрике. Астра, Дерил и Марчелин с Джеймисом и Луисом играют в догонялки. Джеймис – мой младший брат, ему девять лет, у него рыжие волосы и карие глаза, он озорник и сорвиголова, полная противоположность серьезному, ответственному и доброму Нику, самому старшему из нас. Николасу месяц назад исполнилось девятнадцать лет и через неделю начнется его собственный Отбор. Как это было у моего отца. Ник очень нервничает по этому поводу, но это старый обычай, и он не может отказаться от него. Все, что в наших силах – быть с ним рядом. На то мы и семья, чтобы поддерживать друг друга. Вот, кстати, и он. Ник вышел со дворца. Все девушки страны уж точно мечтают заполучить его в мужья. Он почти точная копия нашего отца, как я матери за исключением глаз: у него они такие же голубые как у нее и у меня. В светлых волосах отражается солнце, заставляя их светиться. Природная красота делает его привлекательным, а скромность прибавляет ему особое очарование. Когда я хочу представить папу в 19 лет, я просто смотрю на Ника. Завтра пройдет Церемония Выбора и Ник нервничает более чем раньше.

– Все будет хорошо, мы найдем тебе твою суженую, – говорю я ему, когда мы подходим ближе, и Хулия отлучается на несколько минут, чтобы взять нам напитки.

– А если нет? – Он поднимает свои глаза, и я одобряюще улыбаюсь старшему брату. Из-за небольшой разницы в возрасте мы с ним очень близки.

– Устроим еще один Отбор, – смеюсь я. Но дополнительный Отбор вряд ли потребуется.

– А ты как?

– Я в растерянности. Потяни Отбор. Дай мне время выбрать жениха. Это очень непросто, понимаешь?

– Можешь не переживать, в ближайшие несколько месяцев быть обреченной тебе не грозит.

– Бланка, милая, подойди пожалуйста, – со стороны беседки я слышу мамин голос и, кивнув Ника, поворачиваюсь и иду к ней.

Нас в семье шестеро: Ник, я, тринадцатилетняя мечтательная Марианна, похожая на отца, озорник Джеймис и близняшки Ариэль и Николь, им всего четыре года. У всех, кроме бабушки, папы, Ника и Марианны, в нашей семье рыжие волосы, и только у троих голубые глаза – у меня, Ника и мамы. Мама – самая добрая, смелая и решительная женщина из всех мне знакомых, у нее довольно бурный нрав, но она умеет идти на компромиссы. Все ждали от меня покладистого нрава, как у Ника и отца, но я пошла в маму, от этого и много споров. Мама присела на подушки и облокотилась на спинку. В последнее время у нее болит спина. Но учитывая, что она сейчас почти на седьмом месяце беременности, – это не удивительно. Ник в шутку однажды сказал, что наши родители не остановятся на этом ребенке, а потом, когда у него и у меня появятся свои дети может выйти так, что дяди и тети будут младше своих племянников. А я только рада большой семье и счастью своих родных. В тридцать восемь рожать не поздно, особенно если это седьмой ребенок в семье. Мама положила руку на свой большой живот и немного устало улыбнулась мне. Возле мамы я увидела королеву Николетту, которая тут же принялась меня обнимать. Она очень импульсивная и эмоциональная женщина, немного напоминающая мою крестную Марли, мать моей второй лучшей подруги Амалии.

– Как ты подросла.

– Тетя Николетта, мы виделись в последний раз всего месяц назад, на Дне Рождении Ника, – испанская королева весело и заразительно засмеялась.

– Должна признать, что с того времени ты похорошела. Я смотрю вы уже с Анхелем поговорили. Хороший мальчик, – тетя Николетта, как она сама просила меня называть ее так, никогда не давила на меня и явно не собиралась и в этом вопросе нарушать свои принципы, но судя до блеску в ее глазах, она решила заняться сватовством. В этом ей нет равных. Я перевела взгляд на маму и бросила ей обреченный взгляд, она лишь пожала плечами и понимающе улыбнулась. Началось…

Ариадна

С луга, освещенного светом ярко-рыжего, почти пламенного солнца, расплывшееся на всю синеву неба, поднялась стайка маленьких птиц и быстро работая крыльями, унеслась в сторону заката. Раздался громкий смех из травы, достигавшей моих плеч, а ветерок своим теплым дыханием сдул теплую массу воздуха. Быстро прошмыгнул шмель, только что сидевший на цветках клевера, перелетев на следующий цветок. Он уже заканчивает свою работу, опыляя последние цветы, пока солнце, рыжей краской, расплывалось по небу.

Очередной смешок донесся из густой поросли высокой травы и махровых колосьев, из-за чего еще одна стая несчастных маленьких пташек взмыла в воздух.

– Ариадна, это совершенно не честно! – раздался возмущенный голосок.

– И почему же, Роуз? Ведь, дело не в том, что я лучше играю в салки?

Откинув волосы с лица, Ариадна посмотрела на свою подругу с победной улыбкой. Солнце осветило ее пряди волос, достигавшие длины, чуть ниже плеч, окрашивая каштановые локоны в красивый цвет утренней зари. Многие люди называли, соседскую девчушку символом наступления нового дня, некоторые возлагали на нее шансы в тогда еще казавшемся далеким и нескором конкурсе, Отборе.

– Ты очень быстро бегаешь, Ари, и тебе прекрасно известно, как я боюсь щекотки, – упрекнув подругу, поднялась с колен юная девушка.

Девушка, названная Роуз, была копией маленькой куколки: ее светлая кожа миловидного личика, осыпанная горсткой веснушек, светлые локоны, спускавшиеся с плеч и тонкая, осиная талия, опоясанная пояском. Ее маленькую фигурку окутывало легкое платьице светлого цвета, низ которого был украшен цветами. Встретив победный взгляд подруги, она развернулась и пошла в другую сторону. Быстро спохватившись, Ариадна схватила свой венок, составленный из диких луговых цветов, и побежала вслед за подругой.

– Роуз, да ладно тебе, ты же не серьезно, – почти догнав подругу, призналась Ари.

Ее подруга тихо покачала головой и улыбнулась, обида была забыта, она просто не могла обижаться на свою лучшую подругу детства.

– Мир? – протянув, как в детстве, мизинец правой руки, произнесла Ариадна.

– Мир, – согласно кивнула Роуз.

Пока мы шли по узкой тропинке, нас все время по ногам и рукам хлестали поросли травы, но мы привыкли с Роуз к такой жизни. Жизни в маленькой деревушке, отделенной от более менее населенного города на многие километры. Где-то там, если пройти через все эти поля и луга, можно оказаться в оживленном городе, где семьи живут в больших домах, где есть не сельская школа, работающая только три дня из шести, а гимназии и лицеи. Когда-то я тоже жила в похожем районе, я не раз спрашивала у родителей о причине нашего переезда в столь маленькую и далекую от всего деревеньку. Мне всегда в ответ были одни и те же слова: «Отец был в погоне за вдохновением». Но я всегда знала, что были и другие причины, которые настигли нас не сразу…

Оставался день: уже завтра всем будут известны имена Избранных, имена 35 девушек. Их выберут из миллионов других кандидатур, для участия в Отборе. Но самое главное – где-то среди этого миллиона, есть и моя анкета, запакованная в такой же конверт, как и другие, на котором красивым почерком выведено: ‘Ариадна Стоун’. Впервые, это будет честный Отбор девушек, так обещал принц Николас, так обещала королевская чета. Но даже в честном Отборе мне не победить, мне даже не стать одной из 35 девушек. Какие у меня шансы? К сожалению, нулевые…

– Ты думаешь об этом? – тихо спросила Роуз.

– О чем? – вынырнув из размышлений, поинтересовалась я.

– Об Отборе, конечно! Ари, ты думаешь, что кто-нибудь из нас двоих в скором времени может стать Избранной или даже принцессой?

– Нет, при всем нашем желании, у нас нет шансов, Ри! Как бы я не хотела и чего бы от меня не ожидали, у нас нет шансов!

– Но Америка Скрив, королева, она ведь стала королевой. Я знаю, что моя внешность и мой характер встречаются сплошь и рядом, Ари. – На последних словах голос Роуз стал стихать. – Но ты, твоя жизненная позиция, твоя неземная красота, ты могла бы стать для принца Ника прекрасной избранницей.

Я могла сейчас лишь вдохнуть поглубже теплый, тяжелый воздух, который в данное время суток стал остывать. Даже если в словах подруги и была толика правды, а мое желание увидеть и познакомиться с принцем Ником материализовалось… Я бы не смогла! У меня есть много проблем в семье, которые своим отъездом я вовсе не смогу решить.

– Роуз, ты же знаешь, мама…

Подруга опустила голову, осознавая, мое положение: не было смысла что-либо объяснять. Мы были близки всю свою жизнь и все знали друг о друге, так что не нужно было тратить лишние слова, чтобы выразить неуместность моего отъезда в этот момент. Я впервые должна была быть в кругу нашей маленькой семьи, быть ее частью и помочь ей преодолеть это.

– Ариадна, но подумай, рассуди, – загорелась новой идеей Роза, – только если тебя произведут в ряд 35 девушек, уже тогда ваша семья сможет позволить себя переехать в город. А если ты еще и понравишься принцу Нику, то у тебя великолепные шансы!

Чуть не задохнувшись от предложения Роуз, я впервые в этом свете взглянула на свои возможности. Впервые поверила в честный Отбор.

– Мне надо будет поговорить с родителями, я пока не знаю, что на это ответить! – я была взволнованна в тот день, наверное, больше всего за всю свою жизнь. – Пойдем домой?

– Конечно…

Мы почти побежали в сторону деревни и наших домов, по знакомым с детства луговым тропинкам. Тогда мы еще не знали, могла бы наше жизнь измениться, ведь у Роуз такие же шансы, как и у меня, тогда мы только мечтали.

Я быстро поднялась по ступеням нашего маленького домика, не забыв задеть рукой кустовую розу, раскинувшую свои плети рядом с крылечком. Мои руки тряслись от легкого перевозбуждения, я почти верю, что у меня есть шанс увидеть принца Николаса, королевскую семью, дворец и его бурную жизнь. Чтобы скрыть свое волнение и странное воодушевление радости, я провела ладонями по одежде, после провела по волосам, отправляя прядь волос назад, она очень любит падать мне на лицо и не забыла скрестить за спиной пальцы. Ох, я до жути суеверная, не стоит обращать на это внимание.

Я распахнула дверь дома и забежала в маленькую гостиную, где также была и столовая, поэтому стол, не стесняясь, занимал главное, вакантное место. Справа, в маленьком помещении, расположилась кухонька размером пять на пять, не более. Ну, а что, все самое необходимое есть, большего и не нужно: не ораву ведь кормим, а троих, ну максимум четверых, если Роуз заглянет, человек. На кухне, как и в гостиной никого не было, только на плите стояла парочка кастрюль. Свет в доме на первом этаже был погашен, но последних лучей заката вполне хватало для освещения. Они проникали сквозь тюль, закрывавшая окна и танцами солнечных зайчиков скакали по комнатам.

Долго не задерживаясь на первом этаже, я поднялась по лестнице, перепрыгивая через ступени. На верху было всего три комнаты: две маленькие спальни и одна комната, отданная под кабинет для отца. Постучав по двери кулачком, я открыла дверь и вошла в кабинет. Тут был творческий беспорядок: мой отец до преобразований каст был пятеркой, после стал четверкой и женился на швее, моей маме. Свой талант он не погубил на фабриках, он остался прирожденным писателем, так что творческий беспорядок в кабинете – норма. Ветер задувал через открытую дверь балкона, поэтому все черновики, зарисовки, книги – все находилось в движении и шуршание не прекращалось.

Отодвинув легкую ткань от окна, я увидела, что мой отец сидит в кресле на маленьком балкончике, с которого свешиваются плети с колючками, несшие на себе красные и розовые цветы. Все это создавало картину сказочного домика. Раньше мы с мамой всегда вместе ухаживали за розами и цветами в саду, но после того, как болезнь, которую она скрывала большую часть жизни, отняла большую часть сил мамы, за садом следила я. Я занималась тем, что выращивала цветы и создавая красивые букеты, отправляла их в город. Только таким способом я могла оплачивать хотя бы визиты врачей, необходимые для моей матери. Отец оторвал ручку от бумаги, на которой виднелись десятки строк, выведенные красивыми крючочками и закорючками и посмотрел на меня. Так смотрит только отец на свою дочь, черпая в этой связи свое вдохновение, он не раз говорил, что все его книги посвящены мне.

– Ариадна, ты вернулась! Как поживает Роуз? – тихо проговорил он, убирая свои очки в специальный чехол. Скорее он носит их для общего образа, чем если бы они ему действительно были бы необходимы.

– Да, папа, мы как всегда, убегали в поля, обсуждали завтрашний день, – легонько намекнув на тему дальнейшего разговора, пояснила я, где пропадала пол дня.

– Ох, Ариадна, я уверен в тебе, у тебя есть все шансы попасть в Отбор, но ты знаешь, что тебя там ожидает? – Мой отец всегда меня оберегал; он знал, что, если я влюблюсь, не смогу разлюбить, а Отбор был тем местом, которое могло не только изменить нашу жизнь: оно могло изменить меня навсегда.

– Знаю, отец, но это будет нашим шансом оплатить лечение мамы.

– Ты всегда была добра и отдавала всему свое сердце, я знал, как назвать свою дочь, чтобы дать ей хорошую судьбу, – он улыбнулся уголками губ.

– Но справитесь ли Вы в первое время, пока меня не будет, я переживаю за маму…

– Одна из моих книг получила гонорар, который скоро придет нам, мы справимся, если ты уедешь от нас, – он гордился своими произведениями, как и я, у него были прекрасные книги, которые стоили внимания людей.

– Пап, где мама? – задала я важный вопрос.

Он глубоко вдохнул и посмотрел в сад – там на стульчике сидела моя мама, в руке у нее была белая роза, но даже одежда не скроет, что ее кожа слишком бледная. Почти пепельная кожа ее рук, просвечивала сине-фиолетовые вены. Но темно-каштановые волосы, нисколько не изменились: они так же спускались на ее хрупкие плечи, тяжелыми волнами.

Ей стало хуже, – тихо произнес отец, – но она крепится и не показывает ее истинное состояние.

– Она сама вышла в сад или ты ей помог? – дрогнувшим голосом сказала я.

– Это был момент просветления, когда она чувствует все и ничего. – Его голос был все тише и тише.

Я тяжело вздохнула и так же выдохнула. Затем перевела взгляд на единственную рамку с фотографией в нашем доме. Она стоит как раз на столе отца. На ней изображена вся наша маленькая семья, еще семь лет назад. Мне тут десять лет. За нашими спинами раскинулся наш сад. В то время как раз цвели вишни. Мы улыбаемся, мама тут еще здоровая и улыбается, а папа выглядит значительно моложе и жизнерадостнее. Чувствую, что к глазам подступают слезы. Я закрываю глаза. Мамочка, я найду способ спасти тебя. Только бы меня выбрали, а там я продержусь. Я найду способ остаться во дворце ровно столько, чтобы денег потом хватило на операцию для мамы. Открываю я глаза и чувствую в себе небывалую решительность. Я вновь смотрю на маму, и моя решимость крепнет. Только бы назвали завтра мое имя.

====== Глава 2 (часть 1) ======

Ариадна

С самого утра по телевизору все, что делали – это рассказывали о предстоящем Отборе. Показывали кадры из хроники событий о том, как несколько недель назад в разных уголках нашей страны девушки стояли со своими анкетами, чтобы попытать удачу.

Надоедливые журналисты окружили королевскую резиденцию в Анджелесе; они выпускали все новые и новые интервью, разыскивая и вспоминая подробности из Отбора Короля Максона. Все болтали без умолку в ожидании, когда Иллеа увидит своих дочерей, своих Избранных.

Быстро рассказали о военных очагах; каждый канал стремился показать быстрее и побольше информации об Отборе, не замечая, что говорят одно и тоже. Скорее всего, именно эти занудные журналисты и убивали мой настрой и веру. Я хотела попасть во дворец и ощутить эту свободу от замков обычной жизни, но моя решимость падает, когда, возможно, за каждым твоим движением следят несколько десятков камер.

Даже при включенном телевизоре я услышала тяжелую поступь мамы, она медленно спускалась по лестнице. Поэтому побросав все свои начинания, связанные с поливанием цветов на подоконнике, и выключив звук, я тут же подбежала к лестнице. На третьей от начала ступеньке стояла мама, правой рукой крепко схватившись за перила. Она была в легкой ночной рубашке намного больше ее по размерам, наверное, дело в том, что из-за болезни она потеряла вес, розы на шелковистой ткани расправились, когда мама с трудом вздохнула. Ее лицо изменилось в мученической гримасе, но оно было все так же молодо, как и раньше, только губы потрескались из-за недостатка витаминов. Все так же молода снаружи, если не знать о венах под рубашкой, выступающих из-под кожи, она должна жить, но болезнь убивает ее изнутри.

Я подхватила маму под левое плечо и талию; мы медленным шагом осилили три ступени до первого этажа, а там еще немного и дошли до деревянной качалки с мягкими подушками. Посадив маму, я достала из комода гребешок и медленными движениями, стараясь не сделать ей больно, стала расчесывать ее волны. Они струились по моим рукам так, как будто это были волосы юной девушки, а насыщенность цвета волос поражала даже лечащего врача. Первым делом он сказал, что волосы потускнеют или даже станут пепельно-белыми, я не могла с этим смириться; я заботилось о каждой частичке своей мамы, как будто это она моя дочь.

Приведя волосы мамы в порядок и заколов передние локоны невидимками, я принялась за приготовление завтрака. Маме нужно было набирать энергию для борьбы с болезнью, а также набрать вес, поэтому на завтрак основными блюдами были только те, которые содержали большое количество углеводов. И на самом деле завтрак был самым легким по способу приготовления.

Особое внимание я уделяла предпочтениям мамы, но и не забывала о советах врача, так что основой на завтрак была каша из круп. Пытаясь учесть все пропорции, я делала каждую кашу новой и более усовершенствованной; сейчас я добавила в нее кусочки нарезанного яблока, в котором так же содержались нужные для мамы витамины. Я поднесла к маме поднос с ее завтраком, сперва подав стакан со свежевыжатым соком. Мама прекрасно все понимала, поэтому она была почти послушным ребенком.

После завтрака была одна из самых сложных частей каждого утра, мне приходилось давать маме жизненно важные таблетки и колоть специальные препараты. Достав все необходимое, я как всегда отреклась от всего окружающего, даже жужжание телевизора показалось тихой помехой на фоне всего происходящего. Эти двухразовые операции стали частью моей жизни с 15 лет, но я до сих пор видела, как эти таблетки действовали, они вовсе не вылечивали болезнь мамы, они всего лишь притупляли ее.

Еще до того, как раздался стук в дверь, я услышала легкую поступь Роуз по ступеням нашего дома. Ее походка была равномерной и не быстрой, это во мне горит жилка скорости, и обычно именно я взлетаю по ступеням дома. Роуз говорит, что я брожу еще в детских шалостях и забавах. Возможно, мое детство прервалось в так называемый подростковый период (или в 12 лет), впервые, когда мама почувствовала слабость.

Тройной перестук повторился, это был как тройной шифр, наш собственный пароль. Открыв деревянную дверь, я увидела свою улыбающуюся подругу, она опять надела новое платьице светлого оттенка, так что, безусловно, рядом со мной в шортиках из грубой ткани и легком топике, она выглядела, как куколка или даже принцесса. В ее семье, по женской линии всегда все были прирождёнными швеями, как когда-то и моя мама, поэтому увидеть на ней новый наряд было повседневным делом.

– Привет, Ари! – пропела Роза. – Видела повтор шоу с принцем Николасом? – Я лишь покачала головой в отрицательном жесте. – Ну ты даешь, по-моему, все девчонки сходят с ума сегодня, видела бы ты, что в центре творится…

Впервые, я не находила, что сказать, я понимала, что Роуз говорит об интервью нашего принца, в котором он пытался рассказать о своих предпочтениях в избраннице. Это шоу произвело фурор, а бедному уже с сединой ведущему Гавриилу былую славу.

Я помню, как смотрела это шоу вместе с Розой у нее дома. В тот вечер все девушки от молодых до девушек в возрасте сидели около экранов своих телевизоров. Не знаю, может мне показалось, но в течении всей программы принц нервничал, пусть и говорил легко и даже в разговоре присутствовал юмор, но чувствовалась какая-то неуверенность.

Я попыталась прийти в себя и сосредоточиться на настоящем. Роуз все так же стояла на пороге, поэтому я тут же отошла от двери и пропустила ее в дом. Она мимолетно бросила взгляд на телевизор, который до сих пор работал с выключенным звуком, осмотрела комнату и вернула взгляд ко мне.

– Как мама? Ей стало лучше после новых лекарств? – обеспокоенно поинтересовалась Роза.

– Сейчас ей чуть лучше, но она захотела отдохнуть в саду, – тихо произнесла я, мне не верилось, что таблетки помогают, но моя надежда не умирала в течении пяти лет и не умрет сейчас.

– Надеюсь, ей действительно помогут эти лекарства! – от души произнесла Роза. – А как ты? На улицах происходит, не пойми что, а это еще даже Отбор не начался, представь себе?!

– Боюсь представить, что будет после того, как назовут имена участниц, – я попыталась улыбнуться и немного смягчить свой сарказм.

– На что это ты намекаешь, подруга? – Мы медленно стали подниматься по лестнице на второй этаж. А все только для того, чтобы скрыться в моей маленькой комнатке и побеседовать наедине, то есть посплетничать.