Текст книги "Без права на ошибку (СИ)"

Автор книги: AsteriaWright / a-l-i-n-a

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 64 страниц)

– Тетя Мэй, вижу, ты, как всегда, в работе, – женщина поднимает на меня свой взгляд и тепло улыбается. В свои картины она погружается головой, причем во всех возможных смыслах. Ничего вокруг не существует больше. Мне нравится всегда наблюдать за тем, как она работает.

– Прости, совсем увлеклась и забыла. Вы, должно быть, леди Женевьева? – тетя откладывает свой набросок в сторону и с приветливой улыбкой обращается к моей спутнице. Я прекрасно знаю, о чем она сейчас думает: Женевьева может в конце всего этого оказаться моей женой, и я бы не сказал, права она или нет. Женевьева определенно привлекательная, интересная и умная девушка. Я бы оставил ее еще на некоторое время точно. С ней интересно. И кто знает, возможно она сможет соперничать с инфантой.

– Да, меня зовут Женевьева Рейвенскар, и мне очень приятно познакомиться с Вами, мисс Сингер, – да, моя тетя так и не вышла замуж и все еще носит девичью фамилию, хоть у нее и есть маленький сын.

– Тетя, Женевьева – начинающий модельер, а значит, отчасти тоже художник, – мы присели за столик тети, и она ненавязчиво стала расспрашивать Женевьеву о ее увлечении. Я время от времени вставлял и свои вопросы. Так за час, пока мы обедали с тетей, я успел узнать, что Женевьева все еще учится в университете на факультете искусств, но ее приняли на работу в модный дом Линье, который популярен так же и у нас в Анджелесе. Если не ошибаюсь, Бланка иногда наведывается туда, чтобы купить что-то из одежды, хотя это ей вовсе не нужно. Просто вырывается из дворца на свободу. Мисс Рейвенскар, как и я, из творческой семьи, но если у нас никто не запрещал тебе заниматься любимым делом (это если забыть о прямых обязанностях члена королевской семьи, а в моем случае это обязанности наследного принца), то в ее семье к ее увлечению относились с подозрением и неодобрением. Мистер и миссис Рейвенскар хотели, чтобы дочь пошла по их стопам. Ее решение было воспринято крайне скептично и с недоверием, но она уже начала доказывать, что в ней ошиблась ее семья, и она вовсе не неудачница. Как бы не было там, вся страна теперь знает эту семью не из-за успехов ее родных, а потому что Женевьева – участница Отбора, но я думаю, она и без этого добилась бы многого.

– Может Вам, Женевьева, стоит показать свои эскизы моим племянницам? – глаза тети заблестели, словно она уже придумала что-то. Я с интересом наблюдал за обеими. Пусть делает, что хочет, будем потом разбираться с тем, к чему это приведет, – Марианна – начинающий художник, ей будет интересно, а что касается Бланки, ей нужно обновить свой стиль, сделать его более открытым и менее скромным. Она скоро станет обручённой девушкой, а вскоре и замужней дамой. Хватит быть ей невинной скромной принцессой.

Если бы Блу знала о мыслях тети… Хотя она, наверное, подозревала нечто подобное, если задумывалась об этом. Как бы там ни было, этот самый образ нравится Анхелю, а значит, все нормально. Тетя Мэй все же хитрая женщина, она решила найти, как устроить будущее этой девушки, если она не победит в Отборе вдали от ее завистливой семьи.

– Спасибо за совет, обязательно покажу им эскизы.

– Тетя, если можно, я бы хотел показать леди Женевьеве твои картины. Они у тебя в мастерской, как и всегда? – улыбаясь тете Мэй, спросил я. Я знал, как можно было уговорить ее на что угодно. Все, кто был ее племянником или племянницей, знали о ее любви к нашим шаловливым улыбкам. И пусть мне без малого уже девятнадцать лет, и я – наследник Короны, но этот номер, как оказалось, все еще действует безотказно.

– Да. Только будьте там осторожны, – снисходительно улыбаясь, ответила тетя.

– Конечно. Обещаю, что все останется на своих местах.

Тетя вернулась к своей работе, а я повел спутницу к крохотной, почти неприметной дверце. Мало кто тут бывал, в этом зале, и еще меньше тех, кто мог бы пройти через эту дверцу. Она вела в большую, просторную и светлую комнату, которая была визуально разделена на две половины. В одной находились все инструменты и заготовки тети, в другой мини-галерея. Все три стены этой части мастерской были завешаны картинами, не было видно стен за ними. Еще с десяток стояли на полу, так как для них не хватило места.

– Никогда не думала, что окажусь в личной мастерской мисс Сингер.

– Что ж, значит происходит невозможное, Женевьева. В Отборе есть свои плюсы, согласны?

Сначала мы осмотрели левую половину комнаты, где тетя всегда работает. Здесь было много всякой всячины: кисточки, краски, грифельные доски, графитные и угольные карандаши, холсты, акварель, альбомы, ткани и прочее. Меня все это интересовало, но не так как тетю, дедушку или Мари. Я скорее был всегда сторонним наблюдателем. Любил смотреть со стороны на их работу, на ее результат. Мне никогда особо и не хотелось пытаться сотворить что-то самому. Моя страсть – музыка, вот там я с разумом и душой отдаюсь делу.

Так как я бывал тут сотни, а то и тысячи раз, я помню каждый уголок этой мастерской, и мне просто незачем все осматривать тут заново. Вместо этого я стал наблюдать за тем, как загорелись глаза мисс Рейвенскар, с каким интересом она осматривала все, как осторожно брала и клала обратно тот или иной предмет. Чувствовалась ее тяга к этому или хотя бы отчасти схожему. Она была в своей стихии. Казалось, в любой момент она возьмет в руки лист, карандаш и тут же, при мне, сотворит очередной шедевр. Я всегда был неравнодушен к творческим людям, и я всегда был ими окружен. Очень часто я наблюдал за тем, как Блу что-то увлеченно пишет в своем блокноте, Мари и тетя Мэй работают над картиной, как папа берется за свою камеру, а, мама подобно мне, устремляется к роялю или скрипке. Очень редко, но я наблюдал, как Хулия смешивает ароматы, создавая что-то поистине волшебное или как ее звонкий мелодичный голос сливается со звуками моей гитары или фортепиано. Сейчас, наблюдая за Женевьевой, я чувствовал что-то родное, словно она понимала меня и всех моих близких.

Когда мы перешли к правой стороне, Женевьева все с таким же молчаливым восхищением рассматривала все вокруг себя.

Женевьева – человек, прекрасно чувствующий красоту. То, с каким восторгом она осматривала картины, как блестели ее голубые глаза, как улыбка делает лицо ее выразительнее. Она привлекательная и яркая, думаю, она заслуживает шанса попасть в элиту, у нас, возможно, могло бы что-то получиться.

Одна из сторон тетиной мини-галереи посвящена картинам, которые не продаются, там изображена наша семья. Моя спутница как раз остановилась у картины пятнадцатилетней давности. Там были изображены мы с Блу. Мне было уже четыре года, Бланке едва исполнилось два, она была таким забавным ребенком. Я и забыл об этом.

– Вы, наверное, были всеобщим любимцем, – задорно улыбаясь проговорила Женевьева, обернувшись ко мне, – не потому, что Вы наследный принц, нет. Посмотрите только на этого ребенка, – она снова обернулась к портрету, а я подошел к ней и встал рядом, – у этого мальчишки светлые, как у маленького ангела волосы и добрые ясные глаза. Все его лицо словно освещается внутренним светом, таким ребенком будут восхищаться, неважно, кто он. Все Вас очень любили, особенно Ваша семья. Только посмотрите, с какой любовью и нежностью нарисованы Вы и принцесса Бланка. Это восхитительно. Картина такая живая.

Она снова повернулась ко мне, и я вдруг подумал, каково было бы поцеловать ее, поцеловать кого-то, кто мне нравился, но к кому моя душа не принадлежала, кого-то, кто не был Хулией Монтеро. Я не был уверен, что она не оттолкнет и не ударит в пах, как это сделала мама с отцом, но все же я потянулся к ней, к ее губам. Женевьева возражать не стала.

Губы ее были сладкими, все еще с привкусом латте, которое она только недавно пила. Поцелуй оказался очень даже приятным, но ему не доставало огня. Мне казалось, что все поцелуи ощущаются одинаково, но это было не так. И хотя мне понравилось целовать эту девушку, это не было похоже на то, как целует Хулия. Это было совсем по-другому. В этом поцелуе было больше неловкости, любопытства и неуверенности, но для первого он был хорош.

В ресторане мы побыли еще немного, при этом чувствуя некоторую неловкость. Прежде, чем целовать Женевьеву, я должен был дать ей возможность отказаться, но поступил эгоистично. В течении всего остального времени я пытался хоть как-то сгладить свой опрометчивый поступок и, как мне кажется, мне это удалось.

Когда мы возвращались во дворец, я мысленно продолжал сравнивать поцелуй с леди Женевьевой, который понравился обоим, с поцелуями с Хулией, от который взрывается весь мир. Смогу ли я подобное почувствовать с кем-то из девушек? Или мне всегда чего-то будет недоставать в поцелуях? Неужели каждую девушку я буду сравнивать с Хулией? Это ведь нечестно по отношению к ним, и это предательство по отношению к инфанте.

–Спасибо, за то, что составили мне компанию, – проговорил я, останавливаясь возле Женской комнаты и прощаясь с девушкой. Я не хотел заходить в комнату. Там могли быть сестра и Лу. Я не мог сейчас ее видеть. Я испытывал стыд. Мне было неловко. Я знал, что она испытывала, когда я уходил с Женевьевой и не хочу, чтобы она это почувствовала, наблюдая как я привожу ее обратно в зал. Мне физически было больно причинять ей боль. Я не мог наблюдать за тем, как меняется выражение ее глаз, я не хотел видеть, как ее любовь ко мне заставляет ее проглотить обиду, как она усмиряет свою гордость ради меня. Я не хочу менять и, тем более, не хочу ломать ее. Что же, черт возьми, я тогда делаю?

Я поднимаюсь к себе. Мне нужно побыть наедине с самим собой, подумать обо всем и понять, что мне сделать, чтобы в конечном итоге не уничтожить все вокруг себя. Когда я открываю свою дверь, слышу звонкий смех, который доносится из комнаты сестры.

– Бланка, ты просто неисправима. Ты моего брата скоро так с ума сведешь. Перестань паясничать. И как я теперь смогу в Португалию уехать и оставить вас? Мне Анхеля жалко.

После слов Хулии я услышал снова ее смех и смех Блу. Они снова подтрунивали друг над другом. Они веселились, а я едва ли не сжал кулаки от злости.

Португалия. Карлос. Свадьба Хулии.

Меня затопила волна ревности. Мне не хотелось отдавать ее Карлосу, но быть с ней я сам не могу, не могу дать того, что в состоянии дать ей он. Что же, Николас, ты в любом случае в проигрыше. Ты не можешь ничего обрести, не потеряв.

В мою комнату вскоре заглянул Шон, неся в руках коробку, бережно и аккуратно, как я и просил.

– Вот твой заказ. Донес ничего не повредив, не разбив и не растеряв, – проказливо ответил друг, на что я благодарно улыбнулся и бережно забрал у него посылку.

– Что там? – поинтересовался Шон, присаживаясь в кресло, пока я ставил свой ценный груз на подоконник.

– Подарок, – улыбнулся я, думая о том, как она на него отреагирует. Ей он обязательно понравится. По-другому и быть не может.

– Девушке? – продолжал допытываться друг. Интересно, Амалия такая же, как и ее брат? Если да, мне искренне жаль Блу. Любопытство мистера Вудворка было необычайно велико.

– Да, – я не хотел распространятся на этот счет, поэтому ответ был краток.

– Кому?

– Неважно, – отмахнулся я, он никогда не узнает о Хулии, пусть лучше думает, что это одна из девушек.

– Не хочешь говорить – не говори. Твое дело. Но должно быть она красавица и успела очень заинтересовать тебя, раз ты послал за подарком меня, а не любого другого гвардейца, – кроме Шона я не мог это доверить больше никому. На него я точно мог положиться.

– Так и есть, она особенная, – я снова улыбнулся. Да, она не моя, да, Хулия никогда не станет моей так, как я того хотел бы, но я буду с ней, пока это возможно. Я буду использовать свое время, пока это еще возможно. И она определенно особенная.

====== Глава 10 (Бланка) ======

Комментарий к Глава 10 (Бланка) Я прекрасно знаю, что перед ней должна была идти глава от лица Ариадны, но в последнее время Таня очень занята, как и я впрочем, и там осталось совсем немного чтобы ее закончить, но для этого нужно немного свободного времени, так что ее 9 главу придется подождать. Вместо нее предлагаю пока почитать 10-ю главу от лица Бланки. Надеюсь, Вам понравится.

P.S.: некоторые моменты из второй части главы будут понятнее после появление главы Ариадны.

Р.P.S.:http://s019.radikal.ru/i603/1604/50/eea63ec00108.jpg – скульптура Амур и Психея.

Я, накинув на себя халат, проскальзываю в коридор и тихо, почти неслышно ступая, продвигаюсь в сторону противоположную главной лестнице. По обеим концам коридора почти неприметно для глаз располагаются две служебные лестницы для слуг. Одна из них ведет прямиком в кухню, вот как раз к ней я и стремлюсь.

На дежурный пост у моей комнаты и расположенной напротив комнаты Ника на смену в полночь как раз только заступил Шон. Он ухмыляется, видя в каком виде я выбралась из своей комнаты. Если вернусь в комнату, только развеселю его, так что я делаю вид, что ночная сорочка, едва прикрывающая бедра и халат, всего сантиметров на 15 сантиметров ниже – обычная моя одежда. И неважно, что я почти никому не попадаюсь на глаза в таком виде.

– Куда Вы в таком виде собрались, Ваше Высочество? – ухмылка и блеск карих глаз делают вопрос шуткой, да и Шон никогда не называет меня серьезно «Ваше Высочество». Он так говорит лишь когда хочет подшутить надо мной. Как и в этот раз.

– Совершить небольшой набег на кухню, – я тепло улыбаюсь старому другому и тем временем потуже затягиваю пояс халата. Мало ли кто меня еще увидит в таком виде.

– Не спится? – понимание проскальзывает в ухмылке, но его глаза по-прежнему искрятся смехом.

– Слишком много мыслей.

– Об Анхеле? – ухмылка Шона становится еще шире. Он по-прежнему считает, что может запросто разгадать все мои и Ами секреты, и все дело возможно в том, что он слишком наблюдательный и в том, что я плохо скрываю свои эмоции и в том, что Ами почти не может ничего утаить от Шона. Она не рассказывает ему только чужие тайны, если он сам не догадался, но, как бы то ни было, для близких друзей я всегда открытая книга.

– Нет. О Нике и его Отборе, – я конечно и об этом думала, но Шон прав, все мои мысли в последнее время начал занимать инфант. Все не казалось уже таким однозначным и простым.

– Может быть, но не в той мере, что об Анхеле. Готов поспорить на это, – друг самодовольно улыбается, словно он прав и, хотя он и правда прав, не стоит сообщать ему это.

– Шон, – то ли сердито, то ли жалобно говорю я, и он ухмыляется, – как там Лина?

– А что с ней такое? – кто-то говорил, что нападение – лучшая защита? Посмотрим, как это действует.

– Это я у тебя спрашиваю. Как ваши отношения?

– Какие отношения? Между мной и Линой ничего нет. Да и разве может быть? Прошел всего год.

– Али… – приглушенно говорю и тут же перед глазами возникает образ кузины Хулии. Они так были не похожи между собой, но Али все любили. У нее были светлые волосы и серые глаза. Мама часто повторяла, что Али пошла в отца, который умер, когда малышке было всего два года. Шон хотел что-то сказать, но мы увидели силуэт девушки, очевидно одна из избранных, я не знаю почему она здесь, но она уж совершенно точно должна находится в своей комнате.

– Шон, можешь проводить ее в комнату? Возможно девушка просто заблудилась, – Шон кивнул и тут же пошел к девушке. Я не рассмотрела ее лица, оставаясь в тени, чтобы девушка меня не заметила. Я пошла в противоположную сторону от Шона и девушки, к служебной лестнице, чтобы спустится за молоком.

Эта лестница, в отличии от парадной, освещается не так хорошо, но все же видно, куда ступать и где поручни. У нее есть еще преимущество в том, что меня кроме слуг никто больше не увидит. Кухня находится в полуподвальном помещении, и когда деревянные панели вместе со ступенями заканчиваются, я оказываюсь в просторной кухне.

Странно, как тут все выглядит и большим и в то же время таким приветливым. Забавно, что в таком большом помещении с громадными плитами, холодильниками и столами может быть так уютно. Везде расставлены кастрюли, сделанные заготовки и много специй и продуктов. Все уже спят, но то тут, то там можно найти записки-указания на утро с нарисованными рожицами и милыми букетиками цветов. Тут полным-полно различных запахов приготовленных блюд и различных пряностей. Включатель света находится немного в стороне от того места, где я сейчас остановилась, но так как сегодня лунная ночь и кухня просто залита лунным светом, я не стала его включать, и без света светло. Я бесшумно продвигаюсь к одному из холодильников и, достав кувшин с молоком, наливаю его в приготовленный ранее стакан.

– Не спится? – я едва не подпрыгиваю на месте, когда слышу совсем близко бархатный голос. Хорошо хоть стол совсем рядом, и я умудряюсь поставить стакан, не расплескав молоко.

Даже не включая свет, обернувшись, первым делом я замечаю синие выразительные глаза. Хоть можно было и так догадаться кто тут, по голосу, но синие глаза – наглядное тому подтверждение.

– Ты меня напугал, – обвиняюще говорю я, но уже на втором слове мой голос теплеет. Не могу я долго сердится, особенно когда в лунном свете его улыбка так сверкает. Анхель не может не знать, как он на девушек действует, и он этим пользуется. Он знает же, что от этой улыбки у меня путаются мысли и все тело словно плавится под его взглядом.

– Каким образом? Я тут уже был, когда ты тихо, как воришка, пробиралась к холодильнику.

– Неправда, я не воришка, я просто спустилась за стаканом молока.

– В полночь? Когда тут никого нет, и к тому же ты вот так одета, – ухмылка Анхеля становится заразительной, мои губы сами растягиваются в улыбке, но только до тех пор, пока я не слышу последние слова, услышав их, я опускаю взгляд и только тогда замечаю, что все попытки потуже затянуть пояс халата оказались напрасными, и он вовсе распахнулся, обнажая мои ноги. Ночная сорочка довольно короткая, но вообще-то не предполагалось, что меня кто-то увидит в таком виде. Я уверена, что покраснела и с облегчением отмечаю про себя, как хорошо, что я свет все-таки не включила. Мне было бы стыдно вдвойне, если бы Анхель увидел, как меня смутила сама ситуация и его интерес.

– А почему бы и нет? Я не могла уснуть вот и решила спустится вниз за стаканом молока.

– Только не говори, что ты вот так спускалась по главной лестнице. Придется убить каждого гвардейца, который тебя видел вот так, – Анхель рукой указывает на меня, и плавно повторяет изгиб моей талии.

– Нет. Я спустилась лестницей для слуг и меня никто не видел.

– Отлично.

– А ты что тут делаешь? Ночью, – неожиданно задаю теперь вопрос я, в то время как Анхель подходит ближе.

– Я не мог уснуть и сам решил выпить немного молока и заодно остался немного перекусить. Составишь мне компанию? – соблазн оказался велик, особенно когда я оторвала взгляд от его красивых глаз и опустила его на словно выточенный из мрамора идеальный торс.

Подобно Нику он занимается спортом и его тело просто идеально подтянутое и рельефное, а стойкий загар придает только шарма. Я уже видела его на пляже без рубашки, но сейчас его вид в одних пижамных штанах воспринимается как-то острее. Что он там говорил о моем виде? А сам? Разве так можно разгуливать по дворцу?

– Смотря, что ты можешь предложить, – немного нерешительно спрашиваю я и, надеюсь, он не заметил, как меня взволновал.

– Могу предложить небольшие булочки с корицей, немного ветчины, сыра и несколько ломтиков хлеба, – предлагает Анхель, рукой указывая на стол позади себя.

– М-м-м, корица, – я закрываю глаза, услышав о любимом лакомстве, и в то же время слышу тихий смешок. Быстро открыв глаза, я замечаю, что Анхель все еще смеется. Его смех приятно ласкает слух, и я начинаю задумываться о том, что нужно как можно чаще его веселить.

– Пошли, сладкоежка, – Анхель берет меня за руку и ведет к столу. Пока я ем булочки с корицей, он наблюдает за мной, мне становится неловко, но я делаю вид, что не замечаю ничего, это легче всего. Он, видимо, уже успел перекусить до моего прихода, так как сейчас не притрагивается к еде.

– Что? Некрасивая без косметики? – не выдерживаю я, оторвавшись от лакомства. Я и правда сейчас должно быть выгляжу не очень, без макияжа, красивой прически и приличной одежды.

– Бланка, ты прекрасна, неважно как ты одета, накрашена или нет. Но сейчас с распущенными волосами, чистым лицом и в таком неофициальном наряде ты просто очаровательна.

Я опускаю взгляд и убираю руку, которая уже тянется за второй булочкой. Хватит.

–Ты и правда так думаешь или просто говоришь, потому что положено говорить комплименты?

– Я говорю то, что думаю, – я встаю из-за стола, смущенная его словами, и не знаю, куда деть глаза, я не привыкла к вот такому вниманию. Может со временем привыкну, – Уже поела? Ты как птичка. Совсем немного поклевала.

Я смущенно киваю, и он предлагает проводить меня в комнату. Свет мы так и не включаем поэтому крадемся обратно снова в темноте. Мы идем тихо, но сохранять осмотрительность, когда тебя отвлекает полуобнаженное тело красивого инфанта просто невозможно. Я зацепляюсь за метлу и едва не падаю, но умудряюсь немного увернутся и опереться об один из столов. Анхель также, как и я оступается и едва ли не падает на меня, но вовремя опирается о край стола, это вовсе не означает, что он не оказывается в опасной близости. Его лицо совсем близко, его нос едва не касается моего, а между нашими телами едва ли больше двух-трех сантиметров.

– Это была метла, – голос мой срывается и хрипит, а взгляд сосредотачивается на губах Анхеля. Зря, ой как зря. Я делаю судорожный вздох и пытаюсь упорядочить дыхание. Какой там. Как можно быть спокойной, когда он так близко? Пульс самопроизвольно ускоряется, дыхание сбивается, а в голове то и дело начинают возникать мысли о поцелуе. Я на миг представляю, как его губы прикасаются к моим и меня пронизывает желание прикоснутся к нему. Я подавляю себя, все-таки осознавая, что мы сейчас в кухне и оба полуодеты. Если нас кто-то заметит так вот, будет скандал.

Анхель словно читает мои мысли, и когда я открываю глаза, сокращает расстояние между нашими лицами, а уже в следующее мгновение, после того, как его губы расплываются в ухмылке, они касаются моих. Поцелуй, как впрочем и всегда, просто захватывает меня, особенно когда привкус молока смешивается с привкусом корицы, и я уже не знаю чей он, все смешалось.

Его губы горячие, словно его температура выше, чем у обычных людей, искушают меня, дразня… Он играя слегка прикусывает нижнюю губу, в ответ на что у меня вырывается легкий стон, но он едва слышен. Каждый раз, когда Анхель меня целует, я с некой неприязнью замечаю, что у него было у кого учится и что девушек у него явно было не мало. Он знает, как целовать, он знает, как лишать меня воли и делать так, чтобы я подобно воску плавилась в его руках. Анхель играет против правил, но в данный момент мне это нравится. Я снова становлюсь глиной в его руках, но я не хочу сейчас ничего другого.

Воздух заканчивается, но он нам словно и не нужен, я дышу им, он дышит мной. Я растворяюсь в поцелуе, в Анхеле, в ощущении близости, но, когда руки инфанта опускаются мне на бедра, и правая рука приподнимает край ночной сорочки, это словно возвращает меня в реальность. Я отстраняюсь, точнее пытаюсь отстранить Анхеля от себя, он не поддается, не сразу понимает, что что-то не так. Я немного уклоняюсь в сторону, и он резко отпускает меня. Я задеваю ногой пустое ведро под столом и грохот просто оглушает кухню.

– Какая же я сегодня неуклюжая, – едва говорю я. Что это было? Не грохот, а руки Анхеля…. Что он собирался сделать? Нет, нет, нет. Я не такая, как десятки его бывших. Я не поставлю мимолетное помутнение рассудка выше любви, чести и долга. Я не знаю, что позволяли ему другие, но я – не они. Меня воспитали иначе. Как бы там ни было, все, к чему это могло вести, не произойдет раньше, чем положено. Я так не могу.

– Бланка, прости меня. Я не должен был… – на лице Анхеля отображается сначала понимание, а потом смущение.

– Я не они, Анхель, не они. Я так не могу, – мой голос едва слышен, но я уверена, что он слышит каждое слово. Анхель, несмотря на то, что я отскочила в сторону, в два шага преодолевает расстояние между нами.

– Ты никогда не была такой, как они. Я тебя никогда не обижу. Я не знаю, что произошло, я потерял голову, но я не собирался делать с тобой что-то плохое. Слышишь? Я никогда так не поступлю. Все будет, когда ты захочешь и тем более не так. Ты мне веришь? – я киваю, и он притягивает меня к себе, проводя рукой по спутанным им же волосам. Мне с ним и тревожно и спокойно одновременно, – Какой же я идиот. Мы на кухне. Прости меня, ты не заслуживаешь такого.

– Анхель, все хорошо. Ты же сказал, что ты вовсе не собирался делать что-то большее, чем поцелуй, что ты увлекся. Все хорошо, – Анхель улыбается и уже собирается что-то сказать, когда мы различаем шаги.

Анхель реагирует куда быстрее меня и обвив руку вокруг моей талии тянет меня в кладовую. Мы едва успеваем скрыться за дверью, как загорается свет в кухне и шаги становятся громче. Анхель прикрывает дверь и на всякий случай прячет меня за собой, я худенькая и невысокая, всего каких-то 1,63 метра. Меня полностью скрывает Анхель.

Это одна из самых просторных кладовых, тут много чего спрятано, но сохраняется и много пространства. Свет мы, естественно, не включаем. Я прижимаюсь к спине Анхеля и чувствую, как колотится его сердце, не меньше моего. Нас могут поймать, скандала не избежать.

– Стивенсон, и зачем Вы меня сюда привели? – я слышу такой знакомый с детства голос, чаще всего для меня добрый и со смешинкой, как у Шона, голос дяди Картера. Сейчас же мистер Вудворк серьезен, и его голос строгий, деловой. Отец Амалии и Шона на работе, тут не до доброты. Он должен следить за нашей безопасностью.

– Я слышал шум и голоса. Я подумал, что это могут быть воры или преступники, – неуверенно ответил молодой гвардеец. Да уж, преступники и воры. Что мы украли? Два стакана молока, булочку с корицей и бутерброд. Серьезная кража, ничего не скажешь. Это если забыть, что это мой дом.

– Ты уверен? – дядя Картер серьезно спрашивает у молодого офицера, я не слышу, что тот отвечает, но шаги то удаляются, то приближаются. Слышатся шорохи, и я почти уже формирую вывод, но Анхель раньше меня озвучивает его.

– Они осматривают кухню и, возможно, скоро заглянут сюда, – шаги и правда приближаются, я лихорадочно пытаюсь сообразить, что же делать. Мы полураздеты, прячемся в кладовой и к тому же вдвоем. Сомневаюсь, что нас ждет что-то хорошее. Наши семьи, причем в полном составе, узнают об этом в два счета, и не то, чтобы я была против помолвки и брака с Анхелем, конечно же нет, но я не хочу, чтобы это было все вот так. Я хочу, чтобы это произошло правильно.

– Что нам делать? – спрашиваю я едва слышно и тут же вижу выход. Мы чудом оказались в единственной кладовой, самой большой во дворце, с тремя выходами: этим, за спиной Анхеля и одним еще где-то и только один из них ведет в небольшой закоулок под парадной лестницей, а там пару ступенек и мы в главном холле. Я указываю Анхелю на дверь рукой и, надеюсь, это поможет, это должна быть именно та дверь.

– Стивенсон, ты тут смотрел? Тебе не показалось? Все спокойно, – дядя Картер совсем близко. Я в панике мотаю головой, а Анхель берет меня за руку и уводит к двери. Мы очень быстро проскальзываем к ней и выходим. Нам везет, и мы оказываемся именно в том закутке под парадной лестницей.

– Нас едва не застукали, – переводя дыхание говорю я, а Анхель смеется. Сердце мое все еще колотится, а в голове по-прежнему мелькают картинки того, как смотрели бы на меня родители, узнав, что их дочь бродит по дворцу в полураздетом виде вместе с парнем. Пусть она, то есть я, и влюблена в него и ждет предложения, но все же это был бы позор. Я не должна забывать о том, что я принцесса и девушкам из Отбора брата должна подавать пример.

– Успокойся. Все ведь обошлось, – Анхель притягивает меня к себе и успокаивает.

– Был бы скандал, если бы нас увидели.

– И что? Ничего бы нам не было. А если бы и закончилось все помолвкой, что в этом такого?

– Я уж точно не хочу этого вот так, – я пытаюсь отстранится, но он не дает мне.

– Я понимаю. Ты заслуживаешь другого, но мне все равно, как это произойдет. Все, что я хочу, чтобы ты стала моей невестой, а затем женой, но я рад, что нас не застукали. У меня будет шанс сделать все правильно, – Анхель наклоняется и целует меня. Поцелуй выходит поспешным, но напрочь лишает меня воли. Испанец отстраняется и шутливо касается моего носа указательным пальцем, – Пошли, вернем принцессу Бланку в ее комнату.

Я улыбаюсь и мне нравится, как он снова берет меня за руку. Так хорошо и надежно. Мы молча выходим из закутка и едва ли начинаем подниматься, как слышим голоса. Анхель тянет меня назад, и мы скрываемся под парадной лестницей.

– Я не уверен, что мы должны говорить им об этом, – папа. Боже, да что ж мне так везет? То дядя Картер, теперь папа… Если бы папа увидел меня такой растрепанной, в такой одежде, едва ли что-то прикрывающей, да и еще и в компании полуодетого или скорее полураздетого в глазах папы Анхеля, помолвки уж точно не избежать и это лучший из вариантов.

– Максон, девочка у тебя умная, она понимает, что чем дальше она тянет, тем все только хуже. Вы уже теряете. Германия расторгнула уже третье торговое соглашение. И я более, чем уверен в том, что все дело в том, что их наследник обижен тем, что ему не просто отказали, а тем, что якобы твоя дочь ставит себя выше него. Мне так доверительно поведал посол, – беда не приходит одна. Еще и дядя Энрике.

– Ты же знаешь Бланку с первых дней. Не ставит никого она выше, она просто хочет иметь выбор, это понятно.

– Максон, я знаю ее и люблю девочку, но она так может навредить себе. Еще и мой сын. Все остальные чувствуют в нем угрозу и чем дольше это длится, будет все только сложнее.

– Я не стану давить на Бланку, хочешь, можешь поговорить с Анхелем, объяснить все, но мы еще в состоянии немного подождать.

– Понятно в кого Бланка такая упрямая, не только в мать. Что ж, подождем. Надеемся наши дети как-то все уладят, – словно смирившись говорит дядя Энрике, и его спокойный голос становится все тише и тише.

– Все в любом случае, закончится помолвкой Бланки, очень надеюсь, что ее выбором будет Анхель, – голос папы едва доносится до нас, когда я понимаю, что меня немного начинает трясти.

Анхель обнимает меня, но слова уже возымели свой эффект. У моей семьи из-за меня проблемы. Я приношу своей стране беды. Может уже завтра стоит сказать свое слово и никого не мучить и неважно чем мой выбор обернется для меня?